Колыбель бурь

Обычно, когда Дилюку было сложно думать, он довольствовался либо тёплым душем, стаканом виноградного сока, либо любовным романом со счастливым концом — таким, о котором он мечтал бы, если бы у него был для этого эмоциональный диапазон. Он привык распутывать свои беспорядочные мысли; он всю жизнь прожил с редким белым шумом, кашей в мозгах и постоянно вращающимся колесом фортуны в голове. У него было немного опыта в этом. Однако в ту ночь он имел дело не просто с кашей в мозгах. Это был целый сраный кризис. И точно так же, как он справлялся со всеми своими кризисами, Дилюк делал то, что знал лучше всего: ничего. Как только они переступили порог его маленькой квартирки, он уронил храпящего рыцаря — Кэйю — на кровать, а сам плюхнулся на диван и уставился в стену. На всю ночь. Или, как минимум, на то, что от неё осталось. Что он ещё мог сделать? Погуглить «существует ли магия» и погрузиться в эзотерические страницы Википедии, пока голова не заболит сильнее, чем уже сейчас? Пойти на Yahoo! Answers[1] и описать всю ночь, рискуя звучать, словно он основал культ? Поискать какую-нибудь малоизвестную страницу на Wikihow о том, как управлять магическим рыцарем, появившемся из ниоткуда, чтобы спасти вас от кровожадного монстра? Ага. Пялиться в стену было легче. Легче, чем принимать, что магия реальна, и из-за этого у него появился новый сосед. Или что монстры, подобные тому, которого он видел охотившимся на него каждый раз, когда закрывал глаза, существовали. Лучше об этом забыть. Несколько часов спустя ночь закончилась, и расцвёл новый день, намёки на солнечный свет просачивались сквозь занавески и целовали Дилюка в щёку. Наступило утро. Дилюк, всё ещё двигаясь на автопилоте, долго принимал горячий душ. Вода жгла все порезы — содранную кожу на коленях и локтях, царапины на руках, рану на губе. Это было больно, но он не пытался как-то это остановить. Боль была настоящей, как ожог от воды или ледяной воздух, целующий его влажную кожу, когда он вышел из ванной. Был ли Кэйя настоящим? Или он приснился Дилюку? Когда он вернулся в спальню, чтобы проверить, как там Кэйя, одетый в самую удобную и мягкую домашнюю одежду из всех, что у него была, Дилюк обнаружил, что рыцарь проснулся. Ни засохшая кровь, ни порванная одежда не омрачали его красоты. Он выглядел таким сюрреалистичным, таким неуместным со своей эксцентричной одеждой и странно харизматичной энергией, что Дилюку пришлось моргнуть, чтобы убедиться, что ему ничего не мерещится. — А, вот и ты, мастер Дилюк, — сказал Кэйя, когда он обернулся, улыбка застыла на его лице. Аккуратный хвост давно исчез; вместо него волосы шелковистыми волнами лежали на спине. — Ты хоть немного поспал? Дилюк осторожно отодвинул стул и сел на него, на разумном расстоянии от сидящего на кровати Кэйи, но всё ещё достаточно близко для разговора. — Не совсем. Кэйя кивнул. — Понятно. Ты через многое прошёл. Я уверен, что это должно сбивать с толку. — Сбивать с толку было бы преуменьшением. — Он кивнул в сторону Кэйи. — Но мы можем поговорить после того, как ты примешь душ. Ты выглядишь страшно со всей этой кровью. Слегка надув губы, Кэйя посмотрел на свою одежду. Рубашка была разорвана, местами она затвердела от засохшей крови, местами потемнела от пыли и грязи. — Ну, мне очень жаль. Думаю, я, возможно, испортил тебе простыни… и не по какой забавной причине. Я с удовольствием приму ванную, если ты не против, но мне нужно, чтобы ты показал, как пользоваться вашим… современным оборудованием. Какой сейчас год? — Две тысячи двадцать первый, — ответил Дилюк, невольно изогнув губы, когда Кэйя издал долгий драматичный вздох. — Лорд Барбатос, я долго спал в этом артефакте, — выдохнул он, запустив руки в свои растрёпанные волосы. Артефакт. Дилюк ахнул, а потом бросился к своему столу, схватив карманные часы своего отца. Было ли это недостающим кусочком его головоломки? — Ты имеешь в виду, что ты спал здесь? — спросил он, на его вкус, дрожащим голосом и слишком громко. Кэйя взял карманные часы из рук Дилюка, открыв их. На мгновение, он показался меланхоличным. Даже грустным. Это длилось всего секунду. — Чудо, что они всё ещё работают. — Он закрыл их и вернул Дилюку. Затем потянул свою разорванную рубашку, обнажив татуировку на груди — прямо там, где было сердце. Она была точной копией герба на карманных часах. — Этот тип печати называется привязью. Она удерживает мою душу в мире живых. — Нет никакого способа… — Дилюк справился с собой, его взгляд метался между гербом и грудью Кэйи. — Как, почему? Кэйя только пожал плечами. — Когда-то я был рыцарем на службе у твоей семьи. — Рыцарем? — повторил Дилюк. — Ты говоришь так, словно мы дворяне или что-то в этом роде… Последовала пауза, а затем Кэйя рассмеялся — звук одновременно очень пугающий и привлекательный, что Дилюк не смог решить, что чувствовать. — Мастер Дилюк, семья Рагнвиндр из знати. Что, один из твоих предков поставил на кон ваш статус? — Люди взяли в руки оружие и обезглавили дворян триста лет назад. — Дилюк пожал плечами. — Жри буржуев[2], и всё такое. Кэйя скрестил руки на груди. — Тогда тебе надо будет рассказать мне обо всём, что я пропустил. Означает ли это, что у твоей семьи есть соперники или враги? Какой-нибудь убийца, преследующий тебя? С раздражённым вздохом Дилюк отмахнулся от Кэйи. — Я скорее умру от стресса из-за какого-нибудь абсурдного задания, чем от… убийцы. Не знаю, какое отношение мои предки имели к знати, но ясно, что я не унаследовал ни их богатства, ни их статуса, потому что иначе я бы не работал на паршивой работе четыре дня в неделю, чтобы оплачивать обучение, — он фыркнул. — И ты… ты не можешь ожидать, что я поверю, что магия… Господи, чтобы это ни значило, реальна. Я отказываюсь в это верить. Я же учёный, чёрт возьми! Я просто моргну и проснусь. Ты не можешь быть настоящим. Этот монстр не был настоящим. Всё это не настоящее… Кэйя потянулся к нему, коснувшись пальцами шеи Дилюка — поцелуй зимы на его коже. Дилюк втянул в себя воздух, только тогда осознав насколько он зол — сердце бешено колотилось, руки дрожали, кожа была горячей и горела под рукой Кэйи. Это успокоило его гнев, кусочек льда укротил его огонь, пока тот не погас, удушающая хватка паники вокруг горла медленно ослабевала. — Тогда сосредоточься на мне. Я ощущаюсь достаточно настоящим для тебя? — спросил Кэйя. Его улыбка исчезла, но взгляд стал нежным… успокаивающим. Дилюк поймал себя на том, что пялится в видимый глаз Кэйи, зимняя буря на фоне бронзовой кожи. Он чувствовал… он чувствовал себя так же, как каждый раз, когда вертел в руках карманные часы, чтобы успокоиться. Был ли это тогда Кэйя, утешающий его все те ночи, когда он изо всех сил старался идти дальше? Был ли он тем, кто все эти годы заставлял его чувствовать себя менее одиноким? Кэйя опустил руку. Дилюк сглотнул. Его лицо было тёплым, но уже не от гнева. — Прости, — выдохнул он. — Мне не следовало набрасываться на тебя. Улыбка Кэйи вернулась, танцуя на его губах, — лёгкая как пёрышко. — Извинения приняты. И, чтобы ответить на твой вопрос, мне нужно узнать, как работает эта эпоха, что произошло с тех пор, как я в последний раз вступал в царство смертных, и кто может преследовать тебя, потому что моя работа — это защищать тебя. Я заржавел, — никогда не ожидал, что меня призовут, — но, тем не менее, это мой долг, мастер Дилюк. — Пожалуйста, просто… просто перестань с этим «мастером», — пробормотал Дилюк. — Просто Дилюк будет нормально. Это был первый раз, когда Кэйя выглядел явно неловко. — Если это то, чего ты хочешь… ма… эм, Дилюк. Дилюк кивнул. — Да. В нашу эпоху не принято называть людей «господин» или «сэр» и так далее. — Он покачал головой. — Я расскажу тебе об этом позже. Что более важно, мне не нужен телохранитель, сопровождающий мою задницу или что-то в этом роде. Теперь, когда ты здесь, я не знаю… Ты мог бы остаться со мной, пока не поймёшь, чем хочешь заняться, так как ты был другом моей семьи. Мы найдём, как достать тебе документы, вид на жительство, может быть, работу на неполный рабочий день, если тебе нужны деньги — я на мели, не знаю, смогу ли содержать двух человек. В любом случае я принёс тебя сюда, так что не брошу, не волнуйся, но… — Он вздохнул. — Я снова болтаю лишнее. Кэйя кивнул. — Я не понимаю и половины слов, которые ты используешь. — …Верно, прости. — И люди не могут меня видеть. Мне не нужен… вид? Работа на неполный рабочий день? А ещё мне не нужна еда. Я ем только для удовольствия и ускорения заживления ран. — … — И я могу целыми днями бодрствовать. — О, муд[3]. Кэйя моргнул. — Настроение? — Это значит «то же самое». — Достаточно справедливо. А теперь, когда мы покончили с этим… Маст… Дилюк, ты, кажется, намекаешь, что тебе не нужен рыцарь. — Да. Мне не нужна защита. То, что случилось вчера, было просто невезением. Я не хочу видеть, как тебя снова пронзают, когда ты… закрываешь меня. Кэйя наклонил голову. — Скорее всего, это было не разовое мероприятие. — Пронзание? — Зверь. — Почему ты так думаешь? Мы убили того монстра, не так ли? — Дилюк подумал о хлюпающей плоти, когда он вонзил меч Кэйи в его шею. Брызги крови, треск костей, леденящий душу вой… Он вздрогнул. Он раньше никогда никого не убивал. Чёрт возьми, он чувствовал себя плохо, когда выбирал грубые варианты ответов в ролевых играх, чтобы получить плохие концовки. И всё же он не мог перестать об этом думать — о лёгкости, с которой он схватил тот меч, почти инстинктивно, чтобы обезглавить монстра вдвое больше его. Откуда взялось это насилие? — К сожалению, пожиратели бездны живут стаями, — объяснил Кэйя. — Когда ты видишь одного, значит это место уже заражено. Их привлекают пробудившиеся Глаза Бога — озёра магии, дремлющие в сердцах каждого человека. Чем сильнее Глаз Бога, тем сильнее и обильнее магия. — Некоторые люди никогда не пробуждают свой Глаз Бога или не могут его использовать, потому что он слишком слабый; их называют не-адептами. Логично, что те, кто используют свой Глаз Бога, являются адептами. — Он ткнул Дилюка — прямо в сердце. — Твой Глаз Бога невероятно ясный. Я удивлён, как ты раньше этого не заметил; твоё сердце переполнено магией. Что делает тебя восхитительным лакомством для пожирателя бездны. — Он скрестил руки на груди. — Они вернутся за тобой. Особенно теперь, когда ты пробудил свой Глаз Бога. Они учуют тебя и выследят. Думаешь, ты сможешь с ними справиться? Дилюк медленно выдохнул. — Когда, чёрт возьми, я… пробудил свой «Глаз Бога»? — спросил он, но как только вопрос сорвался с языка, в голове всплыла сцена. Его, развалившегося на полу, рыдающего, ожидающего смерти. Он прижал карманные часы к груди, а потом… а потом ослепительный свет, и там был Кэйя, полный драматизма, цветущий и великолепный. Полный решимости спасти Дилюка. Кэйя улыбнулся. — Когда ты высвободил меня. Долгий вздох, за которым последовало долгое молчание. Кэйя не произнёс ни слова, уважая потребность Дилюка во… во времени, чтобы подумать. — Так есть шанс, что серийный убийца, о котором все говорили, был пожирателем бездны. — Серийный убийца? — Да, было множество смертельных нападений. Знакомая, которая, кажется, исследовала это дело, сказала, что у всех жертв не хватало сердца и они были ненормально холодными. Я просто предполагаю, что серийным убийцей, о котором идёт речь, был зверем. Во всяком случае, одним из. — А вот, безусловно, и твой убийца. Укради сердце адепта, и его тело станет холодным, как вершины Драконьего хребта. — …Имеет смысл. Дилюк ненавидел, когда что-то такое имело смысл.

***

Было странно продолжать жить так, словно ничего не случилось. Ни зверя, пытающегося съесть его сердце, ни откровения, что у него был «Глаз Бога», ни прекрасного рыцаря, проснувшегося спустя столетия, с улыбкой, за которую можно умереть. Для всех остальных покупателей в супермаркете он был просто измученным студентом с непослушными красными волосами, делающим покупки в пижаме, потому что он был подавлен. А не… кем бы он ни был после всего этого. И всё же жизнь продолжалась, продолжал жить и Дилюк. Было достаточно трудно убедить Кэйю не сопровождать его в супермаркет, — Дилюку пришлось доказывать, что зверь никогда не убивал средь бела дня, — а это был всего лишь первый день, когда рыцарь защищал его от жаждущей полакомиться сердцем орды монстров. Сможет ли он когда-нибудь привыкнуть к этому? К этой новой реальности, которую ещё не осознал… Проснётся ли он однажды и вдруг перестанет считать это странным? Дилюк не знал. Он не мог осознать, переварить, выразить словами то, что он чувствовал. Именно таким он и был — опаздывал везде, даже на собственные срывы. Он поплачет момент, а затем похоронит эмоции где-нибудь, где больше их не увидит, а потом удивится, почему чувствует себя кладбищем — воспоминаний, которые он старался забыть, людей, по которым он скучал, будущего, которого едва ждал, потому что ничто на самом деле не имело для него значения, кроме Великой Переписи, единственной оставшейся связи с его отцом. Он часто шутил про себя, — поскольку у него не было друзей, — что когда он занят, у него нет времени на нервный срыв. Может быть, именно поэтому, после всего произошедшего, он стоял тут и покупал продукты Кэйе. Он не мог переживать травму, как большинство людей; когда умерла его бабушка, ему потребовались годы, чтобы понять, что он, наконец, по-настоящему один. В конце концов, именно она его вырастила. Возможно, она также была тем, кто стёр все следы его отца. Поэтому он просто ухватился за то, что знал лучше всего: действие. Он бы принял новую реальность лучше, если бы принял Кэйю как друга, приехавшего из-за границы. Это было не так уж нелепо — Кэйя пришёл из семейной реликвии, настолько дорогой сердцу Дилюка, что он отнёсся бы к ней как к другу. И это, безусловно, было более эффективно, чем спать три дня подряд или ставить под угрозу свой вес мороженым. Хотя немного мороженого не повредит. Оказавшись дома, Дилюк нашёл Кэйю, одетого в чистую одежду, которую ему дали. Это была простая пижама: лёгкие льняные брюки и огромная футболка, — но он, очевидно, был из того типа людей, которые невероятно бесят других, хорошо выглядя во всём, так что. — Ты вернулся, — поприветствовал Кэйя, изогнув губы. Несмотря на постоянную улыбку, Дилюк не мог сказать, о чём тот думал. Некоторые люди используют вежливую улыбку как щит; может быть, Кэйя был одним из них. — Я принёс кое-что, что тебе понадобится. — О, подарки для меня? Ты слишком добр. Дилюк поставил пакеты из супермаркета на пол рядом с диваном. Его квартира была маленькой, всего одна спальня и гостиная, в которой едва хватало места для дивана и журнального столика, но это был один из лучших вариантов, предложенных агентством по недвижимостью студентам. Он раньше пытался жить в квартирах с одной только спальней — они были дешевле, — но в большинстве своём у них не было собственного санузла, а Дилюк вообще не мог делить своё сидение для унитаза с другими людьми. Не теперь. Одного взгляда на состояние туалета после вечеринки хватило, чтобы Дилюк решил съехать. — Я не знаю, были ли у тебя такие вещи в твоё время, — начал Дилюк, выкладывая предметы на стол. — Например, это? — Он достал из пакета расчёску. — Это щётка. — Правильно. — Затем зубную щётку. — А это? — …Тоже щётка? — Для зубов. Кэйя моргнул. — Понятно. — Её используют вместе с зубной пастой, чтобы почистить зубы. Кэйя повертел маленькую щёточку между пальцами. — А, гигиена рта. В моё время мы использовали мятные дробилки. — Что это такое? — Смесь льда с Драконего хребта, листьев мяты и чистой воды из Спрингвейла, благословлённой адептом-кузнецом бурь со специальностью пиро. В моей жизни ни разу не было кариеса. — Я ничего не понял. — О, мне тоже есть чему тебя научить. — Кэйя выглядел слишком довольным, говоря это. — Кузнецы бурь — это адепты, которые могут взаимодействовать со стихиями. Семь архонтов, например, были первыми кузнецами бурь — богами стихий, и каждый правил своей. Огонь, вода, молния, земля, дерево, ветер и лёд. Прилив возбуждения чуть не заставил Дилюка выронить зубную щётку. — Прямо как в Покемонах, — выдохнул он… прекрасно осознавая, что скажи он это громче, то звучал бы как одержимый ребёнок. Глаза распахнулись, щёки покраснели, и он знал — знал, — что выглядит нелепо. Кэйя выглядел ошарашенным — его губы были готовы произнести слова, которые он никогда не произносил. Это сейчас был намёк на румянец на его щеках? Должно быть, он смутился из-за него. О боже, скорее всего так и есть. Дилюк сгорал от стыда. — Полагаю, что наличие современного ориентира поможет тебе, — наконец, сказал Кэйя. — …Ага. — Хорошо. — Он прочистил горло. — Про кузнецов бурь, которые умели обращаться с водой, говорили, что они имели специализацию гидро. Вот и всё, надеюсь, это прояснит ситуацию. — Да, спасибо. — Он взглянул на Кэйю, раздумывая, может ли он рискнуть задать ещё вопрос. — Итак, если есть «кузнецы бурь», которые владеют стихиями, существуют ли другие виды магии? — Множество. Кузнецы крови манипулируют телом, кузнецы душ — разумом и душой и так далее. Магия — обширная сфера. Дилюк уставился на Кэйю, надеясь, что его любопытство не слишком заметно отразилось на лице. Тогда его осенило — Кэйя сам по себе был целой ходячей книгой по истории. Той, которая больше могла бы сойти за фэнтези, чем на учебник или диссертацию по истории, но это делало его только ещё более ценным. Дилюк любил хорошие экскурсы в историю. — Это довольно круто. — Он кивнул в сторону Кэйи. — Скажи, когда ты родился? — О, надо сказать, где-то около тысячи пятьсот двадцать второго года? Я не помню свою настоящую дату рождения. — Как так вышло? — спросил Дилюк, складывая пустые полиэтиленовые пакеты и запихивая их в пакет, висящий на ручке шкафа. — У меня была потеря памяти после несчастного случая. — О, я… прости. Кэйя опёрся о стол, его хвост слегка качнулся, когда он повернулся, чтобы посмотреть на Дилюка. Его лицо было непроницаемым. — Я немного огорчён этим. Но твоя семья восполнила всё, что я потерял. — Что тогда собственно произошло? Ну, как ты попал под попечение моей семьи? — Твой предок нашёл мучающегося меня и спас. Мучающегося? И амнезия? Какое у него было прошлое? — Значит, ты действительно существовал в физической форме до того, как стал… Магическим рыцарем, — он слегка сменил тему, чувствуя, что переходит границы дозволенного. Кэйя рассмеялся. — Магическим рыцарем, — с весельем повторил он. — Достаточно близко, нас называют рыцарями-духами. И да, у меня была физическая форма. До того как я умер, мою душу привязали к карманным часам, чтобы удержать меня в царстве живых. — Вот почему твоя татуировка такая же, как герб на часах. — Вот именно. Если часы сломаются, то сломаюсь и я. Дилюку не понравилось, как это прозвучало. Он вспомнил все разы, когда бросал их на кровать, и содрогнулся от своей беспечности. — Буду иметь в виду. — Да, пожалуйста. Мне ещё многое предстоит увидеть в твоей эпохе. — Он взял гель для душа, с ароматом закатников, который Дилюк купил ему. Тот пользовался просто мылом из Фонтейна; было чувство, что Кэйе больше понравится пахнуть фруктами. Стоять, почему Дилюка это вообще волновало? — И пока мы не узнаем, почему Мондштадт кишит пожирателями бездны, я бы предпочёл быть здесь, чтобы защищать тебя. Может быть, потому что казалось, что Кэйе не всё равно.

***

Рядом с Кэйей время пролетело быстро. Он задавал так много вопросов о мебели в квартире Дилюка и состоянии их мира, что Дилюк провёл весь свой день в качестве гида. Странным было то, что он не возражал; это заставляло его думать о чём-то постороннем, а не о том, что наступила ночь, а значит пожиратели бездны могли скрываться поблизости. И быть рядом с Кэйей казалось знакомым, безопасным. То же чувство, как когда он держал в руках карманные часы по дороге на работу, — утешение и защита. — Итак, как называется то устройство, которое ты собираешься мне подарить? — спросил Кэйя, прислонившись к стене у стола Дилюка. Дилюк в это время выворачивал ради него свои ящики. — Телефон. Я недавно сменил свой, потому что думал, что потерял его, а через месяц его нашла Сахароза в библиотеке. Он всё ещё должен работать. — В чём смысл «телефона»? — Поддерживать связь. Мы можем говорить по нему и писать, так что тебе не нужно будет следовать за мной повсюду. — У него есть функция телепортации? — …Нет? — Тогда мне всё ещё нужно будет следовать за тобой повсюду. — Кэйя пожал плечами. — И нам действительно нужно устройство для связи? Я могу читать твои мысли, когда захочу, и наоборот. Верно, это был прекрасный момент, который Дилюк испытал прошлой ночью. — Ага, я бы предпочёл не делать этого. Мой разум — личное пространство, если позволишь. — Боишься, что я подсмотрю что-нибудь постыдное? — пошутил Кэйя, ухмыляясь. — Скорее, боюсь, что ты услышишь, как я кричу двадцать четыре на семь и усомнишься в моём здравомыслии. — Хм. — Кэйя кивнул. — Достаточно справедливо. Я не буду заглядывать в твои мысли, если ты этого сам не захочешь. Я бы тоже не хотел, чтобы ко мне вторгались. Но тебе нужно будет научиться общаться со мной телепатически, потому что, как я полагаю, ты не захочешь, чтобы твои сверстники увидели, как ты болтаешь сам с собой. — Это было бы не самое странное, что я делал… но мы займёмся этим, когда оно понадобится. Как мы вообще можем мысленно общаться, не «вторгаясь в разум друг друга»? — Точно так же, как ты можешь кому-то смотреть в глаза и не опускать взгляд на декольте. Как по нотам Дилюк взглянул на грудь Кэйи. Он расстегнул первые три пуговицы рубашки, воротник разошёлся в разные стороны, открывая изящные ключицы и щедрое декольте. Проблеск на сокровище обольстителя — нарисованное с умеренной грацией и элегантностью. И оно соблазняло Дилюка… пока он не откашлялся и не отвёл взгляд, пытаясь игнорировать ухмылку Кэйи. — Ага, ладно. В любом случае я нашёл тебе телефон. — Он встретился взглядом с Кэйей. И даже не взглянул на его грудь. — Я подключу его к вай-фай, а в понедельник постараюсь собрать для тебя кое-какие данные на всякий случай. Уверен, что найду какое-нибудь грабительское соглашение от моего провайдера, о котором забуду через год. — Надеюсь, что однажды твоя белиберда обретёт для меня смысл. — Речь? Возможно. Что у меня в голове? Скорее всего, нет. Дилюк сел на кровать, жестом показав Кэйи сделать то же самое, пока подключал телефон к зарядке и включал его. Его сердце сделало небольшое сальто, когда матрас прогнулся под весом Кэйи. Он всё ему объяснил. Как пользоваться сенсорным экраном, как отправлять сообщения, как открывать приложения, проверять уровень заряда батареи, отправлять электронное письмо, просматривать интернет, звонить. Он не был уверен, что Кэйя всё улавливает, даже если бы он мог; Дилюк, в конце концов, как и всегда, говорил бессвязно. Каким-то образом, несмотря на его бессвязное бормотание, веки начали тяжелеть, разум затуманился. — Тебе стоит лечь спать, — сказал Кэйя, вставая. — Ты весь день бегал туда-сюда. Спасибо за устройство. — Что ты собираешься делать? — Выясню, как пользоваться этим «телефоном» с помощью твоих инструкций. Может быть, пороюсь в твоих вещах, проникну в личную библиотеку. Дилюк фыркнул. — Какая «библиотека»? — спросил он, зевая. — Ты имеешь в виду две полки Билли из Икеи? — Размер библиотеки не имеет такого значения, как её содержимое. Он открыл дверь. — Эй, Кэйя, — позвал Дилюк, молча наблюдая, как рыцарь обернулся, в его взгляде было любопытство. Из-за сонливости он медленнее говорил, у него немели конечности. — Ты всё ещё будешь здесь завтра? На этот раз Кэйя не улыбнулся, — но одно его присутствие принесло Дилюку огромное утешение. — Конечно, буду. А теперь тебе стоит отдохнуть. Спокойной ночи, Дилюк. С этими словами он ушёл. Дилюк разделся и лёг в кровать в нижнем белье, слишком усталый, чтобы пытаться достать другую одежду, и завернулся в одеяло для удобства. Он не знал, почему задал Кэйе этот вопрос. Может быть, это было истощение или обещание после стольких лет поисков намёка на смерть отца. Или, может быть, он просто рад, что больше не одинок.