***
Дилюк проснулся с резким вдохом, медленно возвращаясь в настоящее. Сны о горящей карете и окровавленном мальчике унеслись прочь, и он остался с горем, которого не было у него в сердце, — новые могилы на кладбище. Он сглотнул. Не было никакой ошибки в том, что он только что увидел, — мальчик с волосами цвета жидкой ночи и одним глазом леденящей голубизны. Люди, которых он потерял и оплакивал. «Они нашли мучающегося меня.» Но тогда, кто был тот мальчик с огненно-рыжими волосами, которого звали Дилюк? Был ли он предком Дилюка? Его назвали в честь этого мальчика? Сон был расплывчатым, но от него не ускользнуло жуткое ощущение, что он видит себя глазами другого человека. Дилюк закрыл глаза, зарывшись головой в подушку. Зевок чуть не сломал ему челюсть; он не ложился спать без какой-то особой причины и, вытирая слезинки усталости в уголках глаз, начинал сожалеть об этом. Ещё раз зевнув, он, наконец, встал, схватив джинсы и простую толстовку с капюшоном. Быть модным на паре антропологии было бесполезно; преподаватель всё равно никогда не слышал о расчёске. Или о зубной щётке, если уж на то пошло. Однако, прежде чем выйти из спальни, он остановился у зеркала, чтобы собрать волосы в высокий хвост. Для этого не было особых причин. Сталкиваться лицом к лицу с Кэйей на кухне после сна было… странно, если не сказать больше. Он обнаружил, что рыцарь напевает себе под нос, жаря яйца на сковородке. — Что ж, а вот и наша спящая красавица, — поприветствовал Кэйя, сверкнув своей обычной щегольской улыбкой. — Мне было интересно, проснёшься ли ты когда-нибудь. Ты почти опоздал. — Занятия начинаются в восемь, у меня ещё есть немного времени. Что ты делаешь? — Завтрак. Для тебя. Я подумал, что у тебя не будет времени поесть, учитывая, как поздно ты проснулся. — Для меня? — Дилюк моргнул. — Я никогда не завтракаю. Я лучше посплю, чем… Кэйя пристально посмотрел на него… впервые взглянул прямо в его глаза с тех пор, как они встретились. — Ты не завтракаешь? Дилюк быстро сел за кухонный стол. — Я поем. Спасибо. Это сработало как заклинание. Облака рассеялись, и солнце вернулось. — Хороший мальчик. Опять это. Дилюк глубоко вдохнул, сосредоточившись на том, чтобы сохранять спокойствие. Но в последующей тишине он снова подумал о своём меланхоличном сне, и его возбуждение улеглось. Чувство вины терзало сознание. Может быть, он случайно заглянул в разум Кэйи, пока спал? Для того, кто так много скулил о личной жизни, он выглядел бы дураком, если бы подслушал мысли Кэйи, даже случайно. Дилюк прочистил горло. — Эй, Кэйя? Я думаю, что увидел то, чего не должен был видеть, — начал он, несмотря на стыд, который чувствовал. — Прости. Я не хотел. — Во сне? — Ага. Я думаю, что видел тебя мальчиком, когда тебя спасли… мои предки, кажется. Взгляд Кэйи смягчился. — Понятно. — Его губы изогнулись вверх. — Не беспокойся об этом. Мы делим одно и то же пространство, это должно было произойти. — Если есть способ приучить мой мозг правильному поведению, я это сделаю. Мне действительно очень жаль. Кэйя покачал головой. — Ты слишком много беспокоишься, Дилюк. Сны находятся вне твоего контроля. Тебе будет сниться моя жизнь, пока я привязан к тебе. Кроме того, — начал он, его улыбка померкла, — возможно, будет лучше, если ты узнаешь о ней таким образом. Его сердце ёкнуло, когда Кэйя посмотрел на него, нежно и задумчиво. Это ли имел в виду Кэйя, когда сказал, что они связаны друг с другом? Что каждый из его шрамов будет пульсировать в сердце Дилюка, как будто он сам пережил битву, и наоборот? — Некоторые вещи причиняют слишком сильную боль, чтобы говорить об этом вслух, — закончил он, выдержав пристальный взгляд Кэйи. — Что-то вроде того.***
Колледж был балаганом. Дилюк бы знал. Половина «фальшивых историй», популярных в Твиттере, были из его колледжа и большинство из них на самом деле были правдой. Девушка, которая выдавала себя за учительницу, чтобы заставлять всех круглый год сдавать экзамены? Правда. Однажды она приударила за Дилюком, и он не понимал, что она флиртует, пока она не пригласила его на свидание, и он в панике убежал. Студент, который нарисовал гусей, пародирующих знаменитые картины на здании муниципалитета, в знак протеста против ограничений в сельском хозяйстве? Специалист по сельскохозяйственному машиностроению с курса Сахарозы. Очень гей, очень катастрофа, по слухам продавал в кампусе кукурузу со скидкой с фермы своего отца. Анонимный вор указателей метро? Тоже из их колледжа, хотя никто не знал, кто это был. Однажды перед штаб-квартирой клуба робототехники появилась куча указателей, и с тех пор все подозревали Беннетта. Преподаватель, который выглядел так хорошо, что его официально попросили носить маску в кампусе, чтобы не привлекать папарацци? Его звали Хан Чжунли, он был слишком сексуальным, чтобы быть настоящим, и в группе Дилюка была компания людей, которые писали фанфики о нём и леди Нин Гуан из сети отелей «Нефритовый дворец», потому что однажды их видели вместе. Дилюк никогда бы их не прочитал, он был слишком большой катастрофой, чтобы справиться с двумя настолько горячими людьми, не говоря уже о том, чтобы они были вместе. Кэйя уже сам по себе представлял угрозу. Одна из любимых вещей Дилюка, которую он делал каждый раз, когда появлялся новый завирусившийся твит с участием студента, состояла в том, чтобы выяснить не пришла ли эта история из его колледжа. Он немного гордился, что был таким простым и скучным в среде, лежащей в основе стольких мемов. В основном потому, что это означало, что он успешно вёл жизнь нормального человека, когда внутренне он всегда был в каком-то странном дерьме. Сейчас больше, чем когда-либо. Однако проблема состояла в том, что когда странное стало нормой в колледже Дилюка, мирные поступки превратились в ещё более странные. Всё или ничего, как говорится. Нарушители спокойствия редко утруждали себя приходом на занятия — и всякий раз, когда они это делали, они были либо голыми, либо пьяными, либо и тем, и другим. Так что большинство занятий проходили гладко, без тени комедийной истории колледжа. Например, зачем беспокоиться о том, чтобы поставить миску с хлопьями в первом ряду кабинета Бернара Тичауда, когда можно было сделать перестановку в комнате, чтобы устроить вечеринку с фондю, объявить забастовку и сделать национальные новости, запустив конкурс фондю в национальных сетях? Зачем делать что-то такое маленькое и милое, когда вместо этого можно было бы посеять хаос во всём учебном заведении, проспойлерив концовку «Игры престолов» на досках, а затем осквернить улицы, окна магазинов и общественную инфраструктуру? Просто, зачем? Зачем этот рыжий парень ел хлопья на первой парте рядом с Дилюком? Зачем он вообще сел на первую парту рядом с Дилюком? Зачем? Никто не садился на первую парту на парах антропологии Бернара Тичауда, кроме Дилюка, которому нужно было сосредоточиться, и у него не было, да он и не хотел, друзей. А теперь тут была эта рыжая сука с хлопьями — и, и… это был стакан апельсинового сока? Он принёс сюда свой завтрак? Придётся ли Дилюку терпеть хрум-хрум фруктовыми петельками и прихлёбывание сока прямо рядом с собой? Было ли это божественным наказанием? — Йо! Я тут новенький, только что перевёлся, — поприветствовал рыжий парень Дилюка, когда садился рядом с ним. Дилюк ничего не спрашивал. — Не думал, что тут будет сидеть ещё кто, ха. Кроме тупиц и питомцев препода. Я из первых, кстати. Очевидно. — …Привет. Приятно познакомиться. — Аналогично. Как тебя зовут? Я Аякс, но ты можешь звать меня Чайльд. — И он ухмыльнулся. Он по-дурацки ухмыльнулся. Помимо того, что он звучал как НПС, он также выглядел как НПС с этой пластиковой улыбкой и шарфом на шее с низкими настройками графики. В самом деле, как ему удалось сделать шарф таким жёстким? Неужели он окунул его в краску? — Круто. Ну, я Дилюк. — Дилюк, — повторил Чайльд. — Красивое имя для красивого мальчика. А потом он продолжил есть свои хлопья. Совершенно невозмутимо. Прошло пять минут, а он уже назвал Дилюка либо тупицей, либо питомцем препода, а затем флиртовал с ним, только чтобы бросить его ради хлопьев. Очаровательно.***
Понедельник был худшим днём для Дилюка. Время одновременно замерло и неслось, и он изо всех сил старался не заснуть и не отставать от всего, что происходило. Он уже давно пожертвовал своим сном ради отличных оценок и приличных денег; в такие дни как этот он больше всего чувствовал бремя бессонных ночей. Добравшись до своей квартиры, он умирал от желания позвонить, притворившись больным, и остаться в кровати, вместо того чтобы иметь дело с другими ненавистниками понедельников, у которых, в отличие от него, были деньги, чтобы напиваться. Но это был не вариант. Он бы предпочёл оставить себе такую возможность для любого предстоящего срыва, который у него будет, потому что срыв будет, Дилюк знал это, просто не знал, когда. — Ты уверен, что справишься с работой сегодня? — спросил Кэйя, когда Дилюк бросил свои сумки. Обычно он шёл прямо в бар, но последняя встреча с пожирателем бездны оставила кислый привкус у него во рту. Он предпочёл бы, чтобы у него были свободные руки, если ему предстоит убегать. Боже, во что превратилась его жизнь? Планирование нападения монстров по дороге на работу. — Со мной всё будет в порядке. Кроме того, я мог бы сказать, что у меня травма, но это ничего не значило бы для моего босса. — Какой начальник перегружает своих подчинённых работой и ожидает от них производительности? — Тот, который работает при капитализме. Дилюк осушил стакан воды, а затем развернулся, чтобы схватить своё пальто, висевшее на спинке стула, и споткнулся о сумку. Его сердце ёкнуло, лодыжка закипела от боли, когда он перенёс на неё свой вес, но прежде чем он упал, сильная рука поймала его. — Спрошу ещё раз, — сказал Кэйя, помогая Дилюку прийти в себя. — Ты уверен, что тебе не стоит отдохнуть сегодня вечером? Инстинктивно Дилюк прижался к руке Кэйи. Его мысли метались — и это было не из-за боли в лодыжке. Аура Кэйи была твёрдой на ощупь — холодной и нежной, как глоток свежего воздуха в разгар жары. Дилюк с трудом подбирал слова. — Я не могу себе этого позволить. — Он неохотно отпустил Кэйю. После этих слов рыцарь не стал это комментировать. Он прилежно последовал за Дилюком к двери, чуть не врезавшись ему в спину, когда тот резко остановился. — Дилюк? — Я только что вспомнил, — начал Дилюк, поворачиваясь спиной к двери. — Мы не можем разговаривать на улице, я буду выглядеть как идиот. — Я знаю, мы уже говорили об этом раньше. Используй наше свободное пространство, это поможет. — Это так странно, когда ты так это называешь. Как будто это какой-то облачный интерфейс, куда мы скидываем мысли. Кэйя медленно моргнул. — Игнорируй мои слова, — поправил себя Дилюк, покраснев. — Я изо всех сил старался не думать слишком громко… так что мне просто кричать? Если хочу, чтобы ты меня услышал? — Пожалуйста, не надо. — Кэйя наклонился, глядя в глаза Дилюку. — Сосредоточься, — сказал он, но не открывая рта. Он был… он говорил в разуме Дилюка. Боже, это было чертовски странно. — Подумай хорошенько. Нет теории лучше, чем практика. Подумай о карманных часах, о печати на моей груди. — Думать о твоей груди — наименее эффективный способ помочь мне, — пробормотал Дилюк сквозь зубы. — Давай. Дотянись до моего голоса в своём разуме. Дилюк глубоко вздохнул. Он сосредоточился изо всех сил, в висках стучало, нервы горели. Он осмелился взглянуть на Кэйю, который вопросительно поднял бровь. — Ты… ты меня слышишь? — начал Дилюк. — Я не знаю, как фильтровать свои мысли, и, как правило, в моей голове много шума и огромный беспорядок… подожди, я не говорил в слух, не так ли? Кэйя улыбнулся. — Хороший мальчик. Ты сделал это. — Правда? О боже мой, ты прав, кажется, что я справился. У меня затуманенный мозг, я занимаюсь телепатией, я не могу, блядь, в это поверить… боже, я правда всё время такой громкий? Как мне отключить это, почему так много мыслей… — Ты не привык к подобному, отсюда и мысли, которые ты невольно передаёшь мне. — Это не может хорошо закончится, у меня болит лодыжка, и я сейчас упаду в обморок, я устал… и боже, ты такой сексуальный, ублюдок, я ненавижу тебя, я опоздаю, пьяная сестра будет здесь? Я не хотел тебе этого говорить, кстати, я не знаю, пожалуйста, скажи мне, что ты этого не слышал… правильно, Дилюк, сейчас лучшее время, чтобы вести себя как жаждущая сука… пожалуйста, игнорируй это… игнорируй тот факт, что я бы тебя, блядь, поцеловал… мне нужен чёртов фильтр… ПОМОГИ МНЕ… это катастрофа. — Дилюк закрыл глаза и подумал о снеге. Просто скучный белый снег. Белый шум. Могила его бабушки. Что-нибудь. — Ты справишься, — утешил Кэйя вслух. — После кучи попыток. Дилюк осторожно открыл глаза, восстанавливая связь с реальностью, в которой он в очередной раз унизил себя. Он мог бы привыкнуть к этому. В любом случае это происходило каждый день. — Ладно. Ладно, хорошо. Кэйя погладил Дилюка по макушке и протянул его пальто. — Не расстраивайся. Я бы тоже себя поцеловал. Дилюк схватил пальто из рук Кэйи, свирепо на него глядя. — Заткнись. Как это вообще работает? Нужно ли нам быть так близко к друг другу, чтобы использовать «свободное пространство», как мы только что делали? Учитывая, что ты вторгаешься в моё личное пространство. — Нет, — усмехнулся Кэйя. — Я просто хотел посмотреть, как ты ёрзаешь. Дилюк захлопнул за ними дверь, хмуро глядя на соседа, который поспешил прочь по лестнице. Кэйя засмеялся. — Я чертовски ненавижу тебя, Кэйя… очевидно, я не это имел в виду, я действительно не хочу ранить твои чувства, я просто не знаю, как обрабатывать свои эмоции, как нормальный человек… я ненавижу тебя и надеюсь, что ты наступишь на лего. Или ещё лучше, сядешь на него. — Я не знаю, что такое лего, твои оскорбления не могут причинить мне вреда. — Пошёл на хуй. — Если только на твой. — Я так и сделаю, если ты будешь продолжать в том же духе… игнорируй это, я не это имел в виду… именно это я и имел в виду… Дилюк Рагнвиндр, ты гребаный идиот. Кэйя хихикнул за спиной Дилюка. Несмотря на горящие щёки и мигрень, пульсирующую в черепе, он не смог удержать лёгкой, мягкой улыбки при этом звуке. Без сомнения, Кэйя знал.***
— Я, честно говоря, прямо сейчас не могу выносить свой собственный разум, как ты это делаешь… типа я знал, что там беспорядок, но это хуже, чем беспорядок, это чёртова зона боевых действий… подожди, я постирал бельё? Я не могу вспомнить, стирал ли я бельё. — Да, ты стирал. И я не возражаю. Мне кажется забавным, как ты выглядишь таким спокойным и угрюмым, но твой разум совсем не такой. — Ага, если я выражаю эмоцию, я умираю, в этом доме мы поступаем только так. Я бы сходил к психотерапевту, если бы у меня были деньги… о нет, только не этот гость снова, с ним лучше не пытаться говорить, пожалуйста, меня не волнует, что ваша жена не спит с вами в одной кровати, идите жаловаться кому-нибудь другому… Приветствую, сэр! Рад видеть вас снова! Как обычно? — Святой Барбатос, эта смена тона. К счастью, он не может слышать твои мысли. Не могу поверить, что ты только что так широко ему улыбнулся. — Для тебя это просто обслуживание гостей. Кэйя усмехнулся в безопасности своего очарования. — Ты стал намного лучше владеть телепатией всего за несколько часов, — отметил он, накручивая прядь волос на указательный палец. Он сидел на табурете за стойкой, наблюдая за работой Дилюка. И был бесконечно непринуждённее на вид, чем гость Дилюка. — Я слышу всё меньше мыслей-паразитов. В том, что ты говоришь мне, есть некое подобие согласованности. Облегчение для тебя, полагаю… и жалость для меня. — Иди на хуй. — Ты ясно дал понять, что это входит в твои планы. — Мои единственные «планы», связанные с кроватью, — это спать в течение столетия. — Это не обязательно должно быть на кровати. — Я ненавижу тебя, Кэйя. Мне жаль, сэр, у нас сегодня закончилось вино из одуванчиков. Как насчёт Полуденной смерти? Применю тяжелую артиллерию в начале вечера в надежде, что это его вырубит. — Этот коктейль всё ещё существует? — спросил Кэйя. — Я создал его, — подумал Дилюк, обращаясь к Кэйе. — Бар иногда позволяет нам самим готовить напитки — присмотрись к Розовому раю Ханы, думаю, тебе понравится. Я не люблю алкоголь, поэтому создал коктейль достаточно крепкий, чтобы заставить людей заткнуться. Кэйя молчал. Дилюк взглянул на него, испугавшись, что сказал слишком много — для того, кто жаждал тишины, он наверняка много болтал в уме. Он и сам не знал, что может быть таким болтуном. Это должно было быть побочным эффектом присутствия Кэйи. — Мне нравится, когда ты говоришь, — сказал тогда Кэйя ни с того ни с сего. Или, возможно, нет; Дилюк, вероятно, снова думал слишком громко. — Прости, просто кое-что вспомнил. Пока новый гость рассказывал о своей «ужасно изнурительной» жизни, Дилюк взял новый стакан, чтобы приготовить что-нибудь сладкое — Долю ангела, ещё одно из его творений, сладкое и лёгкое, как следует из названия. — Думаешь о своей прежней жизни? — Немного. Дилюк осторожно передал Долю ангела Кэйе. — Не уверен, что это поможет тебе вспоминать, но вот, за счёт заведения. Я зову это Долей ангела; внутри карамель и немного огненной воды. Быстро хватай его, пока его не забрали — богатые люди любят бесплатную хрень. Кэйя всегда улыбался — для него это было то же самое, что для Дилюка лицо отдыхающей суки, — но каждая улыбка рассказывала разные истории. Дилюк не был уверен, какую историю рассказывал Кэйя этой лучезарной улыбкой, тёплой, как концентрированная звезда, но всё равно таял от неё. — Спасибо, это очень мило с твоей стороны. — Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Мне неприятно это признавать, но мне вроде как нравится, что ты рядом. — Мне говорили, что я восхитителен, да. — Не наглей. Несколько часов спустя Дилюк переоделся в повседневную одежду, благодарно улыбнувшись Хане, своей коллеге, которая только что пришла. Хана была такой же весёлой, как и упрямой… но иногда Дилюк беспокоился, когда она работала допоздна. Среди его коллег было не так много женщин — именно из-за того, насколько это было опасно. — У тебя есть мой номер, если тебе понадобится помощь, хорошо? — сказал он ей, прежде чем уйти. Кэйя уже был снаружи. — Если гость начнёт слишком распускать руки. Хана усмехнулась. — Не, в последнее время всё спокойно, даже с нападениями. Просто иди уже домой, ты выглядишь так, словно не спал целую вечность. Сора заедет за мной по дороге на работу. — Ладно. — Он засунул руки в карманы. — Передавай привет Тэм и Соре. — Конечно. Спокойной ночи, сладкий пирожочек! Дилюк покраснел и закатил глаза… хотя и боролся с улыбкой. Хана была подругой его бывшей, Тэмзен. Они остались в хороших отношениях после разрыва, что означало, что они посылали друг другу поздравительные сообщения с днём рождения, и она отмечала его в Инстаграме, когда ей надо было отметить больше, чем двух человек. Что касается Соры, брата Тэмзен, Дилюк мало что знал о нём, кроме того, что он был великолепен и безумно влюблён в Хану. Любой мог это разглядеть. Кроме Ханы. — Ты задержался, — сказал Кэйя, когда Дилюк вышел на улицу. Улицы были пусты, поэтому Дилюк перешёл на шёпот — телепатия утомляла. — Я просто болтал с коллегой. — А, эта красотка была твоей коллегой. Дилюк прищурился, искоса поглядывая на Кэйю. — И? — И ничего. Я просто принял к сведению. — Он кивнул в сторону Дилюка. — Знаешь, для того, кто считает, что у него нет друзей, ты определённо заботишься об очень многих людях. — Чепуха. Я просто стараюсь быть вежливым. Люди по ночам могут быть неприятными. Кэйя покачал головой. — Хорошо, ворчун. Хотя он никогда бы в этом не признался вслух, но Дилюк чувствовал себя безмерно безопаснее, идя через парк, в котором на него напали, рядом с Кэйей. И всё же — когда они проходили мимо того места, где он впервые наткнулся на монстра, его желудок сжался. Он заставил свои плечи расслабиться, подавляя дрожь. — Я удивлён, что они не закрыли весь парк после обнаружения трупа, — нарушил он молчание, уставившись на очертания жертвы, пожирание которой он прервал. От нападения ничего не осталось, кроме тёмных ржаво-коричневых следов по краям мощеной дорожки. Он всё ещё слышал бульканье крови, вырывающейся из разорванного горла жертвы, её приглушённые крики затихали по мере того, как угасала её жизнь. Он пошевелился от беспокойства — почти схватил Кэйю за руку в поисках утешения, прежде чем спохватился. Вместо этого он засунул руки в карманы, подавляя тошноту. — Я тоже. Не жду, что власти сделают что-то особенное, учитывая, что они даже не могут увидеть виновных, но меня поражает, что они не вводят комендантский час и не увеличивают количество патрулей. — Я не знаю, на нашей ли стороне полиция. Твои рыцари давно в прошлом, Кэйя. Кэйя некоторое время молчал, его взгляд искал взгляд Дилюка. — Помнишь тот сон, который тебе приснился о моём прошлом? Дилюк никогда не смог бы этого забыть. Вид Кэйи в детстве, дрожащего в одиночестве во время шторма и плачущего из-за смерти своей матери, потряс Дилюка до глубины души. Он думал о маленьких кулаках, погружающихся в податливую почву леса, о кровоточащем правом глазе. О мальчике, которого звали Дилюк, нашедшем его. — Помню, да. — Я мало что помню с той ночи, когда твоя семья спасла меня. Мы ехали из Каэнри’аха в Мондштадт, и по пути на нашу карету напали около винокурни «Рассвет». — Его губы скривились от горечи. Каэнри’ах… павшее королевство. Так что Кэйя не просто потерял свою семью — он потерял всю свою страну. — Никогда не мог да и не хотел доказывать, что я видел, но один из напавших был рыцарем под прикрытием. Я до сих пор помню его лицо. — Он сделал паузу, прежде чем закончить свой рассказ, пока Дилюк ждал, не желая проявить неуважение к важности его признания. На сердце у него было тяжело, когда он думал обо всём, что потерял Кэйя. — Наши рыцари тоже не всегда были такими уж чистыми. Дилюк не знал, как его утешить. Он легко сжал ладонь Кэйи. — Мне жаль. — Не стоит. В конце концов, я тоже стал рыцарем. Хотя и не был частью Ордо Фавониус. — Ты работал на мою семью, верно? — Да. Полагаю, что сейчас меня называли бы «телохранителем». Дилюк открыл рот, чтобы ответить, но в последнюю секунду остановился. Его разум был переполнен вопросами, — каждый из которых был более навязчивый, чем предыдущий, — но он не хотел злоупотреблять доверием Кэйи. Кэйе было больно раскапывать эти старые могилы. Дилюк был уверен в этом — печаль Кэйи пронзила его насквозь. Через некоторое время Кэйя усмехнулся, взглянув на Дилюка. — Задавай свои вопросы, у меня настроение поговорить. Дилюк вздрогнул. Он думал слишком громко или на его лице так ясно виднелось любопытство? Щёки немного покраснели, но он прочистил горло и сосредоточился. — Я просто подумал о мальчике, который спас тебя в моём сне. Был ли он… реальным? — Конечно, был. Его звали Дилюк, как и тебя. — Тон Кэйи стал сдержанно нейтральным, сглаживая перепады и всплески эмоций. Но благоговение, явное обожание в его голосе невозможно было скрыть. Кэйя любил этого человека. — Он и его отец спасли меня и приняли в свою семью. Мы выросли вместе. Он также был человеком, которого я поклялся защищать, когда стал рыцарем. — Итак, друг детства? — И родственная душа. Эти слова ударили Дилюка в грудь. Такая честность от Кэйи… было ли это из-за алкоголя, развязавшего ему язык? — Что с ним случилось? — спросил он. — О, ничего, — сказал Кэйя весёлым тоном. — Он женился на женщине, которую любил, прожил долгую и счастливую жизнь, у него было несколько детей. Достаточно, чтобы это в конечном итоге привело к твоему рождению. — Он улыбнулся Дилюку. — Даты на задней крышке карманных часов — это даты его рождения и смерти. Артефакт принадлежал ему. Хотя я не уверен, кто вырезал их… наверное, его жена. — А ты… Ты говорил, что умер до того, как началась война семи наций. Я предполагаю… То есть, я думаю, что ты не прожил долгую и счастливую жизнь. — Дилюк съёжился, когда произнёс эти слова. Существовала тысяча способов задать этот вопрос, не звуча как бесчувственный ублюдок, и тем не менее. Но Кэйя не обиделся; напротив, он хихикнул. — Нет, не прожил. Я умер, когда мне было двадцать один. Это откровение выбило воздух из лёгких Дилюка. — И всё это время, буквально столетия, ты был заперт в этих часах… — Не наводи мрачность, всё было не так уж плохо. Я спал в очень тихом месте. И я всё ещё мог более или менее чувствовать то, что происходило вокруг часов. Реальность более проницаема, чем ты думаешь. Я знал каждую вспышку гнева, каждый поцелуй, каждую бурю, которую пережили наследники семьи Рагнвиндр. Лёгкая улыбка тронула губы Дилюка. — Так это ты утешал меня, когда я срывался. — Да. Но связь с тобой была ещё и сильнее — ты, в конце концов, призвал меня, в отличие от своих предков. — Думаю, что почти смерть имеет свои преимущества. Кэйя нахмурился. Они вышли из парка, свернули на площадь и направились в метро. Он выдохнул. — Я должен кое-что тебе рассказать о рыцарях-духах. Меня уже какое-то время это беспокоит. — Хорошо, конечно? Кэйя открыл рот, формулируя свои мысли. — Я не должен… — А затем он замер, жестом приказав Дилюку сделать то же самое. — Подожди. Я что-то почувствовал. Дилюк осмотрел окрестности, сосредоточившись на ночных звуках, чтобы успокоить растущее беспокойство. Рёв машин вдали, шелест листьев на деревьях, сверчки, поющие в кустах, и… И рычание. Как низкий, терпеливый гул. Его сердце сжалось, грудь свело судорогой, пальцы задрожали. Он инстинктивно придвинулся к Кэйе, несмотря на здравый смысл, понимая, что будет мешать, если начнётся драка, но ничего не мог с собой поделать. Рёв пронзил тишину. Дилюк вздрогнул, повернувшись на звук, а затем взвизгнул, когда Кэйя дёрнул его, прижимая к груди, когда вокруг них вспыхнули ледяные шипы. Задыхаясь Дилюк ухватился за плечи Кэйи, сосредоточившись на руке, сжимающей талию Дилюка, чтобы удержать его рядом. Это заземляло — успокаивало панику, которая зашипела в его голове, когда зверь напоролся на ледяные шипы, кровь стекала по их прозрачной поверхности. Розовый был ночью под кровавой баней. — Ты… ты справился, — пробормотал Дилюк, изо всех сил стараясь успокоиться. Нападение было таким внезапным — он весь дрожал, его тело плохо приспосабливалось к головокружительному ужасу. «Я мог умереть, — продолжал он думать. — Я мог бы умереть, если бы его здесь не было». Если Кэйя и слышал тревогу в голове Дилюка, то он не обратил на это внимание. Он просто отпустил Дилюка, но схватил его за руку, чтобы удержать рядом, чувствуя, как Дилюк шатается. Конечно, его ноги подкашивались, а сердце сжималось само по себе, отчаянно пытаясь выполнить свою работу. Оставшись без присмотра, Дилюк, вероятно, пронзил бы себя льдом. — Я справился только с одним, — поправил Кэйя. Одним? Дилюк резко вздохнул, глаза расширились от ужаса. Стая монстров рыскала вокруг ледяной клетки. Три, четыре. Пять. Их было пятеро. Кэйя призвал меч, лёд сверкнул в лунном свете. — Там их целое гнездо.