Я загадка для этого мира,
Не ответ, что будет услышан,
И не миг, что ты держишь в руках.
Это кипело под её кожей — невысказанные слова, невыраженное горе. Все просто смирились с тем, что она решила этого не делать, будто милосердие давалось ей так легко и искренне. Она не была ни ангелом, ни святой, ни непогрешимым духом, ни богиней — и тем не менее, они относились к ней именно так. Как будто добро — это всё, на что она способна. Только тьма всё ещё кипела в её венах. Катара не слышала, о чём говорили остальные из-за огня, мерцающего в центре их маленького круга. Никто не чувствовал себя комфортно в королевской столовой — с её слишком длинным столом и большим зловещим портретом врага, нависавшим прямо над ними. Они нашли убежище в доме противника. Была в этом какая-то ирония. Катара подула на свой горячий обед: ничтожные кусочки жареной утки-индейки тонули в белом море риса. Имбирный запах, тёплый и манящий, заполнил комнату, но всё же она находила мысль о том, чтобы съесть что-нибудь… неприятной, если не сказать больше. — Ты есть будешь? — спросил Сокка, вырывая девушку из задумчивости. Его рот уже был набит, но он продолжал пихать в себя очередную порцию. — Ммм? — Катара почувствовала, что переспрашивает, хоть и услышала его. Просто её мысли сейчас были далеко отсюда. — Я спрашиваю, — он с особым удовольствием проглотил свою еду, — собираешься ли ты есть это? — Как ты можешь оставаться голодным после двух полных порций? — иронично поинтересовалась Суюки, перемешивая содержимое своей миски. — Да, Сокка! — встрял в разговор Аанг с лёгким весельем в голосе. — Ты, должно быть, съел уже больше, чем Аппа! При звуке его голоса Катара стиснула зубы. Она понимала, что с её стороны злиться на него было несправедливо. Она знала, что он хочет как лучше. С рациональной точки зрения она знала, насколько нерационально ведёт себя по отношению к нему из-за своей злости. Но он был так молод. И было так много всего, чего он не знал или отказывался понимать. В ней была ярость — тихий гнев, который она сдерживала. Не на него, она знала. И тем не менее, Катара чувствовала, как становится жёстче, слыша его шутку или лёгкую ссору их маленькой команды. Это было так похоже на старые времена, но сейчас звучало неправильно — как будто чего-то не хватало. — Где Зуко? — спросила она их. — Хм? — эхом отозвался Аанг, пока остальные имитировали движение, оглядываясь в поисках пропавшего нового друга. Всё ещё было трудно думать о нём, как о таковом. Конечно, Катара понимала, что больше нет причин не доверять ему. Он уже давно более чем доказал свою искренность по отношению к их делу — к ней особенно, совсем недавно — и поэтому ни у кого из них не было причин опасаться его исчезновения. И всё же было странно, что он не присоединился к ним за обедом. — Спарки в своей комнате, — ответила Тоф. Её молочно-зелёные глаза смотрели в никуда, пока она лежала на Аппе и небрежно жевала свой обед. — Он всегда так поступает. Он любит медитировать. — Почему он ничего не сказал? — спросила Катара. — Потому что он всегда так делает, милая, если вдруг ты не заметила, — ответила девушка. Пауза. — Хм. Думаю, вы, ребята, и правда не заметили. Он занимается этим со времен Западного Храма Воздуха… Медитирует после обеда? — Тоф пожала плечами. — Думаю, ему нравится проводить время в одиночестве. Ну или он не хочет, чтобы Соня украл всю его еду. — Эй! — запротестовал Сокка. — Пожалуй, она права, — парировала Суюки. — Я схожу проверю его, — сказала Катара, поднимаясь со своего места в круге. Она оставила нетронутую миску перед собой. — Я пойду с тобой! — Аанг вскочил на ноги. — Нет, Аанг, есть кое-что, о чём мне нужно поговорить с Зуко… наедине. Реплика, которая когда-то могла повлечь непристойную шутку от её старшего брата. Возможно, именно то, как Катара это сказала, заставило их всех понять, что ей было не до смеха. Аанг надулся и свёл брови. — Но вы двое уже несколько дней были одни… — пробормотал он. Ответного взгляда Катары было достаточно, чтобы он снова сел. Они молча смотрели ей вслед. Когда девушка скрылась из виду, Сокка попытался броситься за миской, которую она оставила, но Суюки удалось остановить его, сказав, что Катара может вернуться позже с немного большим аппетитом. В конце концов, у них впереди был ещё целый день. И только когда она ушла, они осознали, что никто так и не спросил у неё о том, что произошло. Действительно никто.
***
Она не собиралась подкрадываться. Катара шагала по ровному полу, и тот не выдавал её движений. Эти стены огненной нации были совсем не заманчивыми. Катара не могла выбросить из головы мысль о том, кому принадлежит этот дом. Сам Озай ходил по этим коридорам с жестокой уверенностью и целеустремленностью, она знала это, и, возможно, где-то внутри всё ещё боялась наткнуться на него прямо сейчас. Зуко заверил их, что это хорошее место, чтобы спрятаться, так сказать, на видном месте, поскольку королевская семья не посещала этот пляжный домик много лет. «Ни разу с того времени, когда они были счастливы», — сказал он. Трудно представить, чтобы семья, главой которой был Озай, когда-то была счастлива. Катара знала, что он находится в бывшей комнате своей матери. — У твоей мамы была своя комната? — спросил Сокка. — Я имею в виду… разве твои родители не делили одну? — Ты ведь знаешь, кто мой отец, правда? — ответил Зуко и Сокка поморщился. — Тогда как получился ты и твоя сестра? — спросила Тоф, наслаждаясь своим остроумием. — Долг, — ответил он. Так оно и было. Катара получила старую комнату Азулы — она, несомненно, имела второй лучший вид из всех. Аангу досталась старая комната Зуко. Тоф заняла гостевую комнату на первом этаже, в то время как Сокка и Суюки делили вторую гостевую комнату в противоположном крыле. Никто не захотел остановиться в покоях Лорда Огня. Подойдя к комнате, Катара почувствовала запах дыма от свечей и благовоний. Дверь была приоткрыта, а парень за ней — окутан слабым светом и тенью. Он сидел на полу в позе лотоса, а его голая спина была повернута к ней, и, возможно, это свет от свечей преувеличивал мускулы на его теле, но от этого вида у неё перехватило дыхание. Его спина не была гладкой: бледная золотистая кожа вся была в тёмных отметинах и бороздках — отпечатках давних травм. Это было не то, чего она ожидала. Он был принцем, конечно, его тело должно быть безупречным. И всё же на нём было больше шрамов, чем он показывал, и когда Катара увидела это, она захотела отвернуться, всё это казалось ей слишком личным… Как будто она наткнулась на что-то слишком интимное, слишком священное, чтобы показывать простым знакомым. Она по-прежнему не считала себя его другом. Пока нет. Тем не менее, Катара не могла заставить себя развернуться и убежать. Ей нужно было поговорить с ним — с кем-то, кто мог бы её понять. Или, по крайней мере, просто выслушать. — Зуко? — прозвучало более неуверенно, чем ей хотелось. Катара сглотнула. Парень резко повернулся, широко раскрыв свои золотые глаза и приоткрыв рот. Увидев её, Зуко приподнял покрытую шрамами надбровную дугу. — О, — начал он, — привет, Катара. Девушка остановилась у двери, и они некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем один из них решился что-то сказать. — Что-то случилось? — Нет, — ответила Катара. — Я, эм… Зуко повернулся. Когда она ничего не сказала и только посмотрела на него, он внезапно осознал, что стоит перед ней с обнаженной грудью. Он схватил брошенную рубашку и быстро надел её. — Прости, прости… я просто медитировал, я не осознавал… — Зуко, всё в порядке. У меня есть старший брат, это вовсе не новое зрелище. — Прости, — повторил парень, его лицо даже в тусклом свете свечей заметно покраснело. — Я просто хотела спросить… — произнесла Катара, её рука за спиной играла с кончиками волос. Зуко смотрел ей прямо в глаза и ждал. — Почему ты не спросил меня об этом? Брови Зуко взлетели вверх. Он слегка покачал головой и на мгновение подумал о том, чтобы притвориться тупым, но тут же вспомнил, с кем разговаривает. Было бы неправильно поступить с ней нечестно сейчас… или когда-нибудь. Катара заслуживала лучшего. Он знал, что она имела в виду. К тому же правда всегда так легко слетала с его языка, когда она была рядом. — Я думаю, это не мое дело… спрашивать, — ответил он. — Я знаю, что все вопросы, которые как ты думала, я спрошу, ты уже задала себе сама. Мне не нужно быть другим голосом в твоей голове. Это определенно ошеломило её. — Как ты узнал… — Как бы ты смогла? — Зуко прервал её. Как бы ты смогла не слышать эти голоса в голове, когда ты можешь делать всё, что угодно, когда ты тот, кто ты есть, когда слова невысказаны и, тем не менее, ты слышишь их все. Жестокие тени плясали под её кожей при этой мысли. — Это же ты, Катара, — просто ответил Зуко, как будто это было ответом на все вопросы. — Конечно, ты уже вела этот спор сама с собой. — Так ты предпочитаешь просто забыть об этом? — рявкнула она. Катара не знала, откуда исходила эта ярость (но, о, она знала… Она точно знала) — Я бы предпочел не тратить силы на разговор, потому что уже знаю, чем он закончится, — ответил он пренебрежительно и резко. — Ты не знаешь меня, — мрачно сказала девушка, сжав кулаки. Воздух вокруг неё был влажным. Она чувствовала воду вокруг себя. Молекулы практически кричали ей, призывая использовать магию. Умоляя о драке. Зуко пожал плечами. — Я знаю достаточно. — Не знаешь! — закричала Катара, и из воздуха образовался водяной кнут, который ударил его по лицу. — Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! Когда Зуко вздрогнул после удара, она уронила воду. Кто-то другой мог не заметить дрожь его рук и то, как его спина резко стала прямой и напряжённой. Его голова была повернута так, что она могла видеть, как он стиснул челюсти и скрипнул зубами в ответ. Его дыхание было тяжёлым и прерывистым. Почему она раньше этого не заметила? — О, Зуко… Я… — Я не знаю, чего ещё ты хочешь от меня, Катара, — пробормотал он тихо и напряжённо. — Зуко, я так… — она попыталась снова. — Я не… — он сглотнул. — Я не знаю, что ещё мне сделать, чтобы заслужить твоё прощ… — Нет, Зуко, — резко произнесла девушка, не давая ему закончить извинения, которых она не заслуживала. Катара подошла к нему, присела на колени и посмотрела ему в глаза. — Я прощаю тебя. За всё. Я прощаю. И я единственная, кто должен извиняться. Того, как его золотые глаза смотрели на неё, такие яркие и потерянные, было достаточно, чтобы разбить ей сердце. Ей до боли захотелось прикоснуться к нему, заключить в утешительные объятия, но она не знала, стоило ли. Катара положила руку ему на плечо. — Я вышла из себя. Я так долго злилась на тебя, мы сражались и ругались, и… нет, это не оправдание. Это было несправедливо по отношению к тебе. Мне так жаль. — Все хорошо, — тихо ответил парень. — Нет. Нет, ничего хорошего, — Катара поменяла своё положение и села на пол рядом с ним лицом к лицу. — Мне очень жаль, Зуко. — Почему ты здесь? — спросил он её. — Я имею в виду… правда. Ты искала меня? — Да. — Зачем? — Ну ты просто пропал и я… Его глаза расширились. — Я не обманываю вас! — Я никогда не говорила, что ты обманываешь! — ответила Катара, теперь обе её руки были на его плечах. Теперь весь её гнев рассеялся, сменяясь позором от осознания того, что она причинила ему боль, хотя он этого не заслужил. На его лице был небольшой порез, как раз в том месте, где её хлыст коснулся его. Катара махнула рукой, чтобы захватить воду из воздуха вокруг них, и быстро заживила его. Маленькая кровоточащая рана скрылась под отметинами от ожога. Зуко больше не мог смотреть на неё, когда она вот так касалась его шрама. — Я знаю, что ты не… — начал Зуко, но затем вздохнул. — Неважно. Это была его модель поведения, она только сейчас начала замечать. Его реакция на внезапный удар хлыста, на её резкий тон, его отношение к обвинению, извинения, которые срывались с его языка, как будто он заранее ожидал, что они не будут иметь значения. Борозды и шрамы на его спине… он был принцем нации огня, который весь покрыт шрамами, хотя должен был быть безупречным. Это не были ожоги от тренировок. Этих шрамов было слишком много и они были слишком глубокими, чтобы быть боевыми. Его отказ от комнаты своего детства и комнаты отца. Кто ещё мог причинить вред принцу, кроме короля? Она и забыла, что Озай, жестокий Лорд Нации Огня, также был отцом. Отцом Зуко. И ей не потребовалось много времени, чтобы представить себе, каким именно отцом он был. — Ты всё ещё думаешь, что мы не доверяем тебе, — сказала она. — Ты не доверяешь, я знаю. — Я пытаюсь. Это всё ещё так ново, и это… это тяжело для меня. — Я знаю. Прости. — Но ты более чем заслужил мое доверие. Клянусь. — Почему ты на самом деле здесь? — Я… — Катара опустила глаза, положила руки на колени, вздохнула и тихо ответила: — Я хотела с тобой поговорить. — О чём? — Ты первый, кто увидел то, что я сделала, и ты не стал относиться ко мне иначе. — Я не собираюсь судить тебя ни за что, Катара. И я точно не из тех, с кем можно поболтать. — Ты не спросил, — сказала она. — Тебе не было любопытно. Ты просто… Ты позволил мне. Ты не испугался меня… — Я бы так не сказал. Её щеки вспыхнули и покраснели, и ему не нужно было хорошее освещение, чтобы заметить это. — Но всё так, как я сказал. Всё, о чем, как ты думаешь, я бы спросил — ты уже спросила у себя сама. И ты уже дала себе ответы на все вопросы, которые хотела бы услышать. — Но в том-то и дело, Зуко. Я не хочу этого. Я не хочу того, что, как ты думаешь, я хочу услышать. Я не хочу сладкой лжи и утешений. Я получаю это от всех, и мне это надоело. Я хочу правды. И почему-то… Ты единственный здесь, кто это понимает. — Я? — Я младшая сестра Сокки. Я всегда буду ей. И я люблю его, я люблю своего брата. Люблю. Но он не может себе представить, что однажды я стану похожа на Хаму. — Хаму? — Она старый маг воды из Южного Племени Воды. Мы встретили её когда были в Нации Огня. Она… Она меня научила, — сказала Катара. — О. — Я не хотела этому учиться. С самого начала я думала, что с её стороны было неправильно просто… проникать внутрь кого-то и контролировать его. Контролировать жидкость в чужих телах. Я не могла вынести мысли о том, чтобы просто… насиловать кого-то таким образом. Аанг думает, что я идеальна. Он верит в меня… в того, кем, как он верит, я являюсь. — Во что он верит? — Что я хорошая. — Ты хорошая. Это заставило Катару улыбнуться — Зуко сказал это так сухо, без намека на сарказм или похвалу. Она просто была хорошей, и он в это верил. — Спасибо, — ответила девушка. — Но Аанг и Сокка, и даже Тоф и Суюки… все они думают, что я идеальная, что я всегда буду неизменно святой и доброй. — Я действительно не вижу проблемы в том, чтобы все считали меня хорошим. — Проблема в том, что это утомительно, Зуко, — практически вскрикнула Катара, и её голос сорвался при звуке его имени. Слеза скатилась по её щеке. — Я не хочу всё время быть хорошей. Она подавила рыдания и глубоко вдохнула. Её нижняя губа задрожала. — Я хочу быть эгоисткой. Я хочу жить вне всех этих… этих… рамок их ожиданий. Я хочу злиться и ошибаться, и быть просто… просто… — Человеком, — закончил за неё Зуко. На её губах появилась легкая благодарная улыбка. — Человеком, — выдохнула Катара, и все её тело расслабилось от того факта, что он понимал её. — Как я уже сказал, ты хорошая. Катара, ты по-прежнему добрая и хорошая. Но ты также безжалостна, когда этого хочешь. Я видел. Когда ты тогда украла тот свиток магии воды, ты была амбициозной и завистливой. Когда ты… знаешь… угрожала убить меня? Когда я впервые присоединился к вашей команде? Ты была такой злой и покровительственной. Но это не делает тебя менее хорошей. — Не могу поверить, что ты только что упомянул о том, как я угрожала убить тебя, и всё ещё называешь меня хорошей, — Катара улыбнулась, смахивая слезу. Зуко ухмыльнулся ей в ответ. — Там, откуда я родом, угрозы моей жизни — это то, как моя семья проявляет привязанность. — Ты ведь понимаешь, насколько всё запутано, правда? — Конечно, — пожал плечами парень. — Но ты не можешь существовать без доброты внутри тебя. Она живет вместе с твоей тьмой. И от твоего выбора зависит, какой ты человек. Дядя говорит, что никто никогда не бывает полностью хорошим или полностью плохим. У всех нас внутри есть и свет, и тьма. И ты не исключение. Ты по-прежнему предпочитаешь быть хорошей — несмотря на всё плохое, на что ты способна, на что способен каждый, ты по-прежнему хороший человек, Катара. Теперь я видел тебя с обеих сторон. Ты всё ещё хорошая. — Я знала, что ты поймёшь меня, — сказала она. — Вот почему я хотела поговорить с тобой. — Почему именно со мной? — Ты… ты знаешь меня... Не как учителя, мать, сестру или кого-нибудь ещё. Ты просто… знаешь. — Я всё ещё не понимаю. — Я хочу поговорить. Я хочу, чтобы ты спросил об этом, и я хочу, чтобы ты выслушал. Я хочу, чтобы ты бросил мне вызов — не потому, что я должна быть кем-то другим, а потому, что ты думаешь по-другому. Я хочу чувствовать себя человеком. Настоящей. (И я чувствовала это только тогда, когда была с тобой. Она не произносит этого вслух, эта мысль остается в её голове, он не слышит её) — Хорошо, — уступил Зуко. — Я… как это называется? То, что ты делаешь? Она глубоко вздохнула. — Магия крови. — Так ты… — Это именно так, как звучит. — Хорошо… — сказал Зуко и отвёл от неё взгляд, собираясь с мыслями. Она ждала его вопросов, её пальцы напряжённо ёрзали на коленях. — Не могла бы ты мне показать? — Я… — начала Катара. — Я не знаю, Зуко. Я не хочу этого делать. И я не думаю, что смогу сделать это прямо сейчас. Сейчас не полнолуние. — Значит, для этого нужна полная луна? — Так говорила Хама. — Что, если бы ты попробовала это обычным вечером? — Зуко, я только что сказала тебе, что не хочу никого насиловать… — Это не насилие, если я прошу, — ответил он. — Кроме того, ты просила меня проявить любопытство. Мне любопытно. Катара вздохнула. — Вот… — Она подняла руку и сосредоточилась на воде в его руке. Катара вдохнула и почувствовала это — прилив крови к его венам. Его пульс звенел у неё в ушах. Его глаза расширились, когда она подняла его руку. — Это… Это так странно. — Ты сопротивляешься? — Да, — сказал Зуко, глядя на свою дрожащую руку. Ещё одно движение кисти и его рука обмякла и снова опустилась. Катара чувствовала, как её сердце колотится в груди. — С полной луной проще. А ещё я должна думать о том, как делать это, не причинив тебе боль. — Но причинить мне боль… Это было бы легче? — Это не тот вопрос, на который я хочу отвечать. Потому что это было бы… было бы отвратительно легко причинить ему боль. Но он смотрел на неё не со страхом — с трепетом. — Каково это? Управлять чьей-то кровью? — О, э… Оно чувствуется… живым. Я знаю, это звучит странно, но с обычной водой это всего словно прилив и отлив. Вода податливая, она легко течёт, адаптируется и больше похожа на продолжение меня. Кровь? Кровь живая и пульсирующая, и она… сопротивляется. — Ты чувствуешь, что я чувствую, когда управляешь мной? — Нет, я так не думаю. — Потому что магия огня очень похожа на это, — сказал он. Затем Зуко заставил маленькое пламя появиться на своей открытой ладони, и она уставилась на него — красное, оранжевое и ярко-жёлтое. — Аанг сказал, что это похоже на сердцебиение, и, мне кажется, это действительно так. Потому что огонь каким-то образом жив. Он может быть непостоянным и всепоглощающим. Он всегда хочет вырваться на свободу. Вот почему контроль и медитация так важны для регулярной практики мага огня, чтобы он не пострадал… и не причинил вред кому-либо ещё. — Так к чему ты это говоришь? — Я говорю, что огонь может быть разрушительным. Чудовищным. Но когда им управляют правильные руки, огонь — это жизнь. Он может принести свет и тепло. Думаю, то же самое можно сказать и о магии крови. — Как ты можешь так говорить? Хама… — Выслушай меня, — начал Зуко, поднимая руку, чтобы остановить её. — Ты ведь можешь лечить? Твоя магия воды... в ней есть исцеляющий элемент, верно? — Да… — ответила Катара, но её голос звучал скорее как вопрос. — Ты когда-нибудь думала об исцелении с помощью крови? Плечи Катары опустились, и она посмотрела на него своими широко раскрытыми голубыми глазами. Очевидно, нет, она совсем не думала об этом. — Я не думала об этом, — довольно застенчиво призналась она. — Что же тогда такое сделала Хама, что заставило тебя так бояться собственных способностей? — Она была чудовищем, — ответила девушка с грустью в голосе. — Когда Народ Огня схватил её и других магов из моего племени, она развила магию крови, и когда она была в тюрьме, то использовала эту технику, чтобы заставить стража освободить её от цепей. С тех пор она искала убежище в маленькой деревне нации огня недалеко от побережья центральных островов. И каждое полнолуние она захватывала невинных граждан Нации Огня и заключала их в тюрьму под горой. Она заковала их в цепи и оставила умирать. — О, — произнёс Зуко. — Это… — Как я уже сказала — она была чудовищем. — Как она научила тебя? — Она заставила меня это сделать, — призналась Катара. — Когда она рассказала мне о технике, я была против. Я сказала ей, что это неправильно. Она повернулась ко мне и стала контролировать мою кровь, но моя магия была сильнее, чем её. Она была старой, и это было в полнолуние. Я была на пике. Но потом появились Сокка и Аанг, и они захотели мне помочь. Она пыталась… пыталась… Зуко понимающе склонил голову. Ей не нужно было заканчивать. — Я использовала магию крови, чтобы остановить её. Это был единственный выход. — Понятно, — сказал парень, слегка кивнув. — Я не хочу быть похожей на Хаму. Я не хочу быть монстром. Но когда я использовала магию на том солдате, я хотела… — Катара, — Зуко произнес её имя как якорь, чтобы она не утонула. — Ты не монстр. Не думаю, что ты когда-нибудь сможешь им стать. И поверь мне, я встречал достаточно ужаснейших из них, чтобы узнать одного. — Но… — Это то, чего ты боишься? Что станешь монстром… Что, если ты не хорошая, то будешь такой же, как Хама? От стыда Катара опустила голову. Он понимал её. Зуко ничего не мог с собой поделать, когда протянул руку, чтобы коснуться её, взять её руку в свою. — Катара, ты никогда бы не смогла стать монстром. — Но я… — Да, но и все могут, — сказал Зуко. — У каждого есть потенциал быть чудовищным, злым… как мой отец. Как Хама. Неважно, откуда ты, в какой нации родился или к чему склонен. У всех нас внутри есть свет и тьма — и все мы способны выбирать свою судьбу, становиться такими людьми, какими мы хотим быть. Мне пришлось самому понять это на собственном горьком опыте. — Так ты не думаешь, что я когда-нибудь могу стать монстром? — Тот факт, что ты не хочешь им быть, уже говорит о том, что ты им не являешься, — ответил он. — Ты могла бы быть жестокой, но ты предпочла не быть. Ты могла бы затаить на меня обиду до конца своей жизни, и я бы не стал судить тебя за это… но ты предпочитаешь этого не делать. Ты добрая, потому что хочешь такой быть. И это желание во многом говорит о том, какой ты человек. Рукой, которую он не держал, она вытерла ещё одну слезу со щеки. Катара одарила его мокрой улыбкой, и он ответил ей своей. — Вау, Зуко, — сказала она прерывистым голосом, но с лёгкостью в тоне. — Кто бы мог подумать, что ты будешь подбадривать простолюдинку? — Мне жаль, что я называл тебя так, — смущённо сказал он. — Я просто дразню тебя, — сказала Катара. — Это то, что делают друзья, понимаешь? — Теперь мы друзья? Она не могла и представить такой надежды в его голосе, надежды в его ярких золотых глазах, с которой смотрел на неё. Катара улыбнулась и вместо ответа, решила показать насколько он для неё друг. Она бросилась к нему, крепко обняв за шею. Гораздо лучшее объятие, чем то быстрое, когда она обняла его прошлый раз. Правильное. Зуко напрягся от её прикосновения, но вскоре расслабился и обнял её за талию. Они оставались в таком положении. Катара представляла, что он улыбается, когда она обнимает его. Он улыбался.