Месть сурка

      Открыв глаза, Дункан поморщился от головной боли. Во рту Сахара и словно кошки нагадили. Яркий свет закреплённой на потолке лампочки причинял почти физические страдания, глаза слезились, было больно смотреть на свет.       В нос ударил запах сырости. Дункан, как мог, огляделся. Бетонная коробка, стальная дверь с небольшим решётчатым окном и стальной стул в центре помещения, к которому привязаны его конечности прочными ремнями. Даже голова примотана к подголовнику, отчего он мог лишь немного ею двигать через боль и напряжение всех сил. Классика похищений.       Слева стоит стальной столик, всю поверхность которого занимают устрашающего вида пыточные инструменты.       Напротив него под потолком закреплена камера видеонаблюдения. Видимо, оператор заметил, что пленник очнулся, поскольку вскоре за дверью раздался звонкий цокот каблуков по бетону. С металлическим скрежетом открылись замок и задвижка. Дверь распахнулась со скрипом, и в камеру зашли двое.       Впереди шёл Хериш, сменивший мантию на обычные джинсы и серую водолазку. Волшебная палочка болталась в кобуре на поясе с правой стороны. Левый рукав водолазки был подвернут внутрь, демонстрируя отсутствие конечности. Но Дункан с грустью отметил, что рука у вампира отросла до локтя. На правом плече у него висела джинсовая сумка-почтальонка.       Вслед за волшебником-кровососом, цокая каблуками, в камеру вплыла грациозная и прекрасная Хайди. Короткое салатовое платье, едва доходящее до колен, неуместно смотрелось в подобном антураже. Открытые плечи и ножки, глубокое декольте — весь образ вампирши был специально подобран для соблазнения.       В ответ на полный ярости взгляд Дункана, Хериш довольно оскалился длинными острыми клыками и блеснул красными глазами.       Хайди рассматривала пленника подобно энтомологу, который обнаружил новый вид бабочки.       — Обойдёмся без прелюдий, пёсик, — воркующим тоном начала она. — Хериш, действуй.       Вампир достал из сумки флакон с бесцветным зельем и пипетку. Поставив флакон на столик, он набрал из него в пипетку жидкости.       Дункан перенюхал много зелий, но это не имело ни цвета, ни запаха. Отсутствие подобных признаков тоже может многое сказать. Его догадку озвучила Хайди:       — Это сыворотка правды или же Веритасерум, пёсик. Сейчас ты запоёшь соловьем.       Хоггарт ничего не мог поделать. Голова закреплена, а челюсть ему даже однорукий вампир разжал играючи, используя для этого специальный пыточный инструмент, от которого больно загудели зубы. Капли сыворотки правды упали ему в глотку. Попытки сплюнуть жидкость оказались бесплодными.       Эмоции покинули Дункана. Его разум плавал в тумане, сквозь который, будто через вату, пробился голос склонившегося над ним Хериша:       — Может, что-нибудь скажешь, прежде чем мы начнём основное мероприятие?       — Да, — безэмоционально ответил Дункан, — ты покойник.       — Ясно, — усмехнулся вампир. — И как же ты этого добьёшься?       — Пока не знаю, но найду способ тебя уничтожить. Тебе не стоило убивать моего кота. Пусть у него на том свете всегда будет рыбка, мясо и сметана…       — Он готов, — Хериш кивнул вампирше. — Зелье действует.       — Как тебя зовут, пёсик?       — Дункан Хоггарт, — не мог он держать язык за зубами.       — Сколько тебе лет?       — Биологически семьдесят шесть, реально девяносто три года.       — На кого ты работаешь?       — Я работал на Секретную Службу Её Величества ликвидатором волшебников, которые совершали преступления в отношении простых людей. Сейчас пенсионер.       — О-хо-хо-хо! — глухо рассмеялась Хайди. — Ты слышал? — обернулась она к вампиру. — Какой интересный экземпляр нам достался!       — Я заметил… — морщась, Хериш потрогал обрубок руки.       Вампирша с улыбкой безумного учёного склонилась над пленником.       — И почему же, пёсик, твой биологический возраст отличается от настоящего?       Дункан пытался перебороть действие сыворотки правды, в чём ему помогал дух-спутник. Поэтому он умудрился сказать лишь часть правды:       — После смерти я перерождаюсь с памятью прошлой жизни.       — Хе-хе-хе! — развеселилась Хайди. — А ты ещё более интересный, чем я думала. И кто тебя послал меня ограбить?       — Никто. Я сам решил быстро срубить денег. Думал, что буду грабить обычного продажного бобби. Не ожидал встретить ёбнутую вампиршу.       Хайди не сдержалась и нанесла размашистый и хлесткий удар ладонью по лицу пленника. Голова почти не дёрнулась, но стул загудел от вибрации. Дункан сильно ушиб затылок, у него перед глазами замелькали звёздочки. На лице остался красный отпечаток женской ладони. Если бы Хайди била в полную силу, его челюсть была бы сломана в нескольких местах.       — Госпожа Блуди, он же под сывороткой, — спокойно обратился к ней вампир.       — Знаю, — недовольно поджала она губы. — Но никто не смеет меня оскорблять! Ты, — продемонстрировано выдвинутые клыки Дункану, — как ты смог противиться моему обольщению? Говори!       — Мне помог дух. Он привёл мой разум в порядок, сбросив ментальное внушение.       — Дух? — прищурилась она. — Откуда он у тебя?       — Я шаман-перевёртыш. С этим духом я заключил контракт во время испытания.       — Шаман, перевёртыш, ликвидатор, перерожденец… — загибала пальцы Хайди. — Очень интересный экземпляр. Знаешь, что я с тобой сделаю?       — Опять трахнешь?       — Ха-ха-ха! — запрокинула голову Хайди. — Нет-нет, больше роль кабачка тебе не подходит. Я обращу тебя в вампира и буду держать на голодной диете, чтобы ты обезумел от жажды! Я буду вечность держать тебя на цепи, как своего пёсика! Буду приходить к твоей камере и у тебя на глазах пить кровь! А ты будешь сходить с ума и слабеть, но не подохнешь. В итоге ты превратишься в обезумевшего упыря, движимого одними инстинктами. Ни капли разума. За глоток крови ты станешь готов сделать что угодно! Ты станешь моей верной дворовой собачонкой, которую я буду периодически выгуливать голой на цепи в полуденный зной. И даже не надейся подохнуть и сбежать на перерождение. Я постараюсь, чтобы твои муки стали вечными! Ты станешь бессмертным и будешь страдать вечность!       — Не получится, — спокойно констатировал Дункан, сбив с вампирши всю спесь и вызвав у неё раздражение.       — С чего ты взял?       — Перевёртыши, как и анимаги, иммунные к вирусам вампиризма и ликантропии, — начал монотонно выдавать факты Хоггарт. Если бы он сейчас мог испытывать эмоции, то порадовался бы, глядя на перекошенное от злости и разочарования лицо Хайди. — Я пробовал кровь этого ублюдка, — его глаза скосились на поморщившегося вампира, который невольно протянул здоровую руку к обрубку. — Противная жижа, но она никак на меня не повлияла. Ещё я всегда могу покончить с собой. Но не буду этого делать, пока есть шанс выбраться из плена и прикончить вас обоих. В крайнем случае я сделаю это, а потом найду вас и уничтожу.       — Хериш, это правда? — уставилась на него Хайди.       — Про анимагов я слышал, — задумался он. — Волшебники Гриндевальда проводили на магах опыты. Анимаги, которых в звериной форме покусали ликаны, действительно не были подвержены вирусу. Но когда их кусали в виде человека — они вполне себе заражались ликантропией. Вот только они могли исцелиться, если превратятся в аниформу до полнолуния.       — А что насчёт вампиров? — Хайди нетерпеливо прошлась по камере в сторону стола с пыточными инструментами. Стук её каблуков разносился эхом по помещению.       — С вампирами и анимагами опытов не проводилось, как и с перевёртышами, — пожал здоровым плечом Хериш. — Сами понимаете, что наши, что шаманы, не спешат ставить общественность в известность о своём существовании и открывать свои секреты.       Хайди взяла в руку скальпель и оценила его бритвенную заточку.       — Он действительно пробовал твою кровь? — обернулась она к вампиру.       — Да, но в виде зверя, — Хериш нервно покосился на скальпель в руке госпожи, и поспешил донести до неё свои догадки: — Если провести аналогию с анимагами, то в виде человека вирус вампиризма должен на него подействовать. Но придётся вводить большую дозу крови внутривенно, лучше сделать переливание крови и использовать зелье, которое ускорит реакцию обращения неофита.       — Значит, так и поступим! — хищно оскалилась вампирша. — Готовь зелье.       Дункан всё ещё находился под действием сыворотки правды, отчего воспринимал разговор с отстранённым спокойствием.       На его глазах вампир освободил стол от пыточных инструментов, переложив их на нижнюю полку, достал из своей сумки походную газовую плитку, небольшой котелок, воду и ингредиенты. Одной рукой он начал варить зелье.       В процессе варки он отвлёкся всего один раз. Заметив, что Хоггарт начал отходить от Веритасерума, он достал из кобуры волшебную палочку и направил её на пленника.       — Конфундус!       Взгляд Дункана потерял осмысленность. Он пребывал в странном психическом состоянии с отсутствием собственной воли, в дезориентации и с лёгкой внушаемостью. Никакой воли к сопротивлению у него не осталось. Предпринимать попытки к бегству он в таком состоянии даже помыслить не мог — лишь пялился пустым взглядом в противоположную стену.       Пока одна отлитая в колбу порция зелья остывала, вампир помог Хайди сцедить через вену кровь в донорский пакет, который достал всё из той же сумки.       Далее Дункана напоили зельем, которое огненным комом попало в пищевод. Хуже стало, когда ему по вене через капельницу стали вливать кровь вампирши. Казалось, будто по венам бежит жидкий огонь.       Хоггарт не сдержался и заорал так громко, как только мог. Боль нарастала. Жаром заполыхало в груди, а вскоре жидкое пламя растеклось по всему телу. Его кожа покраснела, и от неё пошёл лёгкий пар. Казалось, словно миллионы миниатюрных лезвий режут его изнутри. Вскоре запылали глаза и рот. В голове будто взорвалась сверхновая.       Дункан кричал и дёргался в попытках освободиться. Ему хотелось расчесать себя до внутренностей или разбить голову о ближайший достаточно прочный предмет, лишь бы прекратить адские муки. Боль захлестнула всё его естество. Весь мир сжался до точки пульсирующих страданий, которые нарастали с каждым ударом сердца. Уже всё его тело горело, словно его облили бензином, заменили кровь напалмом и подожгли. Его тело изгибало дугой, стальной стул гудел и вибрировал, ремни дёргались и трещали в такт напряжениям мышц, но не рвались. Он не мог ни о чём думать, кроме боли, которая была сродни пыточному заклинанию.       Дункана ломало и корёжило несколько часов. Он орал, как резанный, сорвал горло и под конец хрипел.       Всё это время вампиры наслаждались его страданиями.       В итоге он потерял сознание. Погружение во тьму беспамятства стало для него лучшим подарком, принёсшим облегчение.       Очнулся он один в той же камере и позе, привязанный к стальному стулу. Чувствовал он себя отвратительно, словно после болезни. Мышцы ватные, мозги еле ворочают извилинами, в теле слабость.       Он не мог определить, сколько прошло времени — в камере не было ни окон, ни часов.       Вскоре к нему в камеру зашла Хайди. Она сменила платье на белую блузку с длинными рукавами и вырезом на груди. Соблазнительные ножки обтягивали чёрные женские брюки. На плече висела кожаная дамская сумочка в цвет к брюкам.       — Понравилось, пёсик? — ехидно ухмыльнулась она.       — Охеренно! — он так хрипел, что не узнал своего голоса. Вместо ожидаемого похитительницей отчаяния он фонтанировал ядовитым сарказмом. — Я просто счастлив! Лучший день в жизни!       Хайди разразилась издевательским смехом. Она медленно запустила руку в сумочку и достала оттуда медицинский пакет с алой жидкостью, который используется для приёма донорской крови. Затем извлекла стакан и стала туда неспешно сцеживать жидкость из пакета.       От запаха человеческой крови Дункан испытал сильнейшую жажду, будто пустынный путник, который неделю не пил и внезапно обнаружил вожделенную воду. Жажда была столь невероятной, что кровь казалась самым желанным продуктом. Никогда до этого он так сильно не вожделел чего бы то ни было, словно наркоман дозу дури. Никогда не испытывал настолько сильной жажды.       У Дункана покраснели глаза и выдвинулись верхние клыки. Он маниакальным взглядом с непередаваемой досадой провожал каждую каплю крови, которую вампирша на его глазах медленно выпивала и слизывала капельки с краев стакана. Она издевалась, словно богач, который показательно медленно ест самые аппетитные деликатесы на глазах голодающих, которые не видели еды неделями.       Дункан неимоверным волевым усилием частично взял себя под контроль. Жажда всё ещё не утратила ярой насыщенности, но он отстранился от неё с помощью динамического транса шаманов, который позволяет отключиться от сигналов тела. Это не выход душой из тела, а некое пограничное состояние, когда душа готова покинуть физическую оболочку, но всё ещё находится в ней.       Сразу же сознание прояснилось. Его перестали мучать вампирская тяга к крови, слабость, злость и раздражение. Остался лишь ясный и холодный разум.       «Я же не перестал быть перевёртышем», — подумал он.       В следующий миг его тело быстро потекло, меняя форму. И хотя в виде волка он огромен, но лапы тоньше кистей и стоп.       Мерзкий хохот Хайди мгновенно прекратился. Она переменилась в лице. Видя, как ловко волк вынул из-под ремней все четыре лапы, она не стала дожидаться, пока он полностью обретёт свободу. Быстро выскочив из камеры, она захлопнула дверь.       — Твою кобелиную мать! — в сердцах закричала она. — Из-за тебя я каблуки сломала!       Дункан слышал скрежет замков и запоров. Его голову всё ещё продолжал сдерживать ремень. Он вновь вернул себе человеческий облик и свободными руками попросту расстегнул застёжки, обретя свободу от пут.       Дверца на решётчатом окошке открылась и оттуда на голого Хоггарта ехидно скалилась вампирша.       — Ой, какой грозный пёсик! — с издёвкой, растягивая гласные, протянула она. — И что же ты будешь делать?       Дункан потянулся, разминая конечности. Он не смотрел на Хайди и ничего ей не ответил. С видом познавшего дзен буддиста он начал выполнять разминку, разгоняя по телу застоявшуюся кровь и приводя мышцы в тонус. Заодно он оценивал свою силу. Она возросла без изменения количества мускулатуры. Хотя его движения были плавными и медленными, он чувствовал, что и скорость, и реакция взяли новую планку. Конечно, против магии это всё не всегда работает, чаще даже не работает, но хоть какой-то плюс.       — Эй, урод! — начала злиться Хайди.       Хоггарт продолжал упражнения, не обращая внимания на вампиршу, наготу, голод, жажду и прочие дискомфортные ощущения.       Хайди это надоело. С искаженным яростью лицом она прошипела:       — Ничего, пёсик, скоро ты от голода потеряешь человеческий облик и приползешь к хозяйке на брюхе. Ты будешь вылизывать мои туфли за пару капель крови!       С грохотом резко захлопнулась дверца смотрового окошка, после чего раздался нервный перестук каблуков по бетону. Когда Хайди ушла, Дункан подпрыгнул и вцепился в потолочную видеокамеру. Ногами он упёрся в стену, а левой рукой в потолок, и завис в таком положении.       — Иди в жопу! — сказал он, глядя в объектив, после чего отодрал камеру от проводов и запульнул в стену. Та разлетелась мелкими осколками по всему помещению.       Ему было о чём подумать. Например, почему он превратился в вампира? Ликаны не могут стать вампирами, и наоборот. Перевёртыши квилетов тоже иммунные к вампиризму. Он же был ликантропом и является перевёртышем. Тогда почему так случилось?       Зелье? Вряд ли. Он хоть изучил зельеварение лишь в теории, но по использованным ингредиентам сделал вывод, что вампирское зелье выступает в качестве катализатора, ускоряющего процесс… Какой именно процесс, он бы чисто по ингредиентам не понял, но по логике и так ясно, что это для ускорения вампиризации.       Если вернуться к рассказам старейшин квилетов и вспомнить слова Хериша, то можно сделать вывод: не все перевёртыши иммунные к вампиризму. Лишь квилеты в силу их особенностей имеют врождённый иммунитет. А все остальные перевертыши иммунные лишь в форме зверя или если сразу после попадания крови вампира в свой организм превратятся в звериную форму.       Квилетом он не является, превратиться в волка вовремя не сумел. Ликаном перестал быть. Видимо, и вируса ликантропии в его организме не осталось, иначе превращения в кровососа не вышло бы.       Спрыгнув на пол, Дункан обратил взор на столик. Пыточные инструменты так и продолжали лежать на полке под столешницей. Его губы изогнулись в хищном оскале.       — Сегодня просто праздник какой-то! — излил он радость в пространство.       Лет восемь назад Дункан не сумел бы выбраться из запертой камеры. Хотя с таким набором пыточных железок мог бы попытаться прорваться силой. Сейчас же он был переполнен энтузиазмом, ведь он уже не простой человек, а шаман.       Камлать без варгана и бубна сложно, но возможно. Он взял в руку скальпель, сел на ледяной пол в позу лотоса и принялся зачитывать мантру:       — Ом-м-м… Ом. О-о-о-м…       Где-то через час ему удалось приманить духов. Дальше началось то, чем приходится заниматься слабому шаману — яростный торг о цене и условиях. В итоге один из духов согласился выполнить работу с отсрочкой платежа, но и цену потребовал серьёзную — жизнь разумного. И да — это был злой дух… сильный и очень злой дух, нарушение условий контракта с которым грозило Хоггарту смертью, но ему было плевать на это, поскольку это единственный шанс на спасение.       Дух был заключён в скальпель, который превратился в волшебный амулет со сроком работы всего лишь в одни сутки.       Хоггарт распахнул глаза и поднялся на ноги. В его камеру так никто и не решился зайти. Вампирша здраво опасалась его, зная о том, что он освободился от пут и имеет под рукой кучу опасных железок. А её ручной волшебный кровосос обжирался кровушкой в отпуске, чтобы быстрее отрастить руку.       Взяв со стола ещё несколько железок, он подошёл к двери и направил на неё скальпель. За мысленной командой активации амулета последовала череда скрежета отпираемых замков и задвижек. Сложно представить, что могучий злой дух будет выполнять всего лишь функции Алохоморы — концептуального заклинания отпирания замков, которому плевать, что открыть: механический или магнитный замок, щеколду, задвижку или даже вертушку в сельском туалете. Эти чары отпирают все обычные замки и редкие зачарованные.       Дункану плевать, кто ему откроет дверь, даже если это злой дух, требующий кровавую жатву. Сейчас он готов дорого заплатить за то, с чем любой волшебник справится играючи.       Вскоре он выскользнул в бетонный узкий коридор и тут же узрел под потолком видеокамеру, глазок которой смотрел прямо на него.       — Никто не говорил, что всё будет просто, — вздохнул он.       Вандализм продолжился — видеокамера была уничтожена знакомым способом — варварски вырвана из креплений и разбита.       Не медля ни секунды, Хоггарт втянул ноздрями воздух и навострил уши. Снаружи доносился приближающийся топот нескольких нелюдей. Люди не умеют бегать столь быстро. Он тоже не стал стоять, и рванул вверх по узкой лестнице.       Внезапно погасло освещение — кто-то вырубил электрический рубильник. Но это не помешало шаману ориентироваться. Обострённые чувства перевёртыша-вампира позволяли не обращать внимания на подобные мелочи.       Массивная стальная дверь не является препятствием, когда имеется аналог отпирающего заклинания. Замки и задвижки пришли в движение. Толчок — и Дункан быстро миновал тёмную скромную коморку. Ещё одна хлипкая незапертая дверь, и он выбежал на первый этаж в просторную светлую комнату из подобия кладовки под широкой мраморной лестницей.       Там его уже встречали двое парней. С виду молодые и крепкие, в классических костюмах-двойках. Под пиджаком у каждого из них выделялась кобура скрытого ношения. В руках каждый из них держал пистолет. Вот уж неудивительно — оружие было направленно в сторону обнажённого беглеца. Глаза красные, клыки выпирают из верхней челюсти. Справа брюнет, слева шатен. Смотрят недобро и готовы пустить в ход оружие. Время будто застыло в напряжении…