Прежде чем всё разрушится

      Гермионе показалось, что её прибило волной к берегу, отчего обволакивающая плотность какого-то вещества, схожего с плотностью воды, выпустила из объятий и позволила сделать глубокий вдох. После этого ей показалось, что она в невесомости — всё ощущалось какой-то пустотой, а тело — лёгким пёрышком, способным закружиться на ветру и взлететь. Только именно ветра ей и не хватало.       Довольно длительное время она ощущала себя вот так, пока ей не пришла в голову мысль как будто бы внутренне обернуться и осмотреться в этой пустоте на мир, где до недавнего времени всё было померкнувшим в тёмно-графитовом оттенке. В груди что-то кольнуло, и ей показалось, что в густых красках серого она различила очертания чего-то, по ощущениям, громоздкого и величественного — то место, откуда выходил морозный воздух бдительного снежного дракона, охраняющего высокие чертоги её души.       При мысли о душе Гермиона вспомнила, что раздробила её на части, и, озираясь в гуще графитовых тонов, интуитивно осознала, что в данный момент находится в том самом кратере, который был выжжен ею некоторое время назад, когда перерезала своими руками глотку Риддлу. Кругом была необъяснимая пустота, уходящая в невероятных размеров дыру — некий космос, который слишком безграничен и похож на настоящую бездну, сквозящую тьмой и тенями, медленно обступающими за спину, как фантомные силуэты, выжидающие, когда смогут подкрасться и напасть. По ощущениям, вглядываясь в этот странный внутренний мир, Гермиона заметила, что под ногами пепел, бездвижно покоящийся на поверхности кратера — им усеяно всё кругом, — и его толстый слой устремляется вдаль и сливается с тяжёлым графитовым небом на горизонте, очертания которого практически неразличимы в воцарившейся мгле.       Обернувшись назад, Гермиона чётче смогла разобрать очертания чертогов, в которых она интуитивно ощутила присутствие меланхоличных эмоций, и среди них хозяйкой ужасно тёмных величественных стен, охраняемых огромным прозорливым драконом, стала тоска.       Тоска — она медленно кружит в воздухе, заполняя собою всё пространство, и беснует как метель.       Тоска — она беспорядочна в своём движении, но так завораживающе облетает стены чертогов, пропитывая атмосферу своим очарованием, поблёскивающим во мраке, как снег в зимнюю ночь.       Тоска — она приятно манит, заставляет потерять голову и поддаться ей.       Тоска — она зовёт Гермиону к себе, домой.       И паря в куче пепла и графитового неба, слившихся в одно, Гермиона как будто протекает мимо снежного дракона, дыхнувшего на неё морозным воздухом, притягивается к тоске, ощущает её каждым нервом и позволяет настигшей тени раствориться в ней.       Послышался глухой щелчок, и яркий свет стал озарять чертоги и безвоздушное пространство — Гермиона поморщилась, ощутила, как стремительно обрушилась на неё тяжесть, и затрепетала ресницами.       — Гермиона? — послышался рядом шёпот.       Та приоткрыла веки, чувствуя их тяжёлыми, и принялась различать белоснежный силуэт, в котором чуть позднее признала Астрид.       На ней был домашний пеньюар, ослепительная белизна которого заставила Гермиону подумать на мгновение, что перед ней предстал ангел, а она каким-то образом успела умереть.       Хотя нет, умереть она уже не могла.       — Гермиона! Как вы? — взволнованно шепнула Астрид, приблизившись к лицу Гермионы, пока та пыталась привыкнуть к яркому свету, трепеща ресницами.       — Я... — еле зашевелила губами и поняла, как было тяжело не только поднять веки, но и сдвинуться с места. — Где я?       — Не переживайте, — тон Астрид сменился на приветливый, и она выпрямилась перед Гермионой. — Вы в моём доме...       — Где? — ещё раз слабо переспросила та.       — Вы в Берлине. Помните выступление на площади? Я — Астрид Руквуд. Мы познакомились с вами накануне.       — Да-да, помню, — прошептала Гермиона и наконец смогла полностью распахнуть глаза.       Яркий свет потускнел, и она различила за раздвинутыми шторами сумрак и парящие снежинки. Обводя взглядом просторную комнату, Гермиона приметила разожжённый камин, застланный тёмными коврами пол, ряд шкафов, усыпанных книгами и хрусталём, пару мягких глубоких кресел, а по центру всего этого на фоне ярко выделялся белоснежный пеньюар, в который по-домашнему была облачена Астрид. Её чёрные тонкие волосы спадали на плечи так, что при первом взгляде на неё в осознанном состоянии Гермиона дёрнулась, посчитав, что перед ней уже не ангел, а страшный призрак, пришедший забрать её жизнь.       — Мисс Грейнджер? — снова взволнованно заговорила Астрид, заметив её передёргивание. — Как вы себя чувствуете?       — Бывало и хуже, — на выдохе отозвалась та и на мгновение закрыла глаза, осознавая до конца действительность. — Что случилось?       — Вы не помните? — осторожно спросила та, будто опасливо отходя от кровати Гермионы на шаг, затем принялась огибать её, поясняя: — Вы упали в обморок вчера утром.       — Вчера утром? — оживлённее отозвалась Гермиона, приподнявшись и ощутив, как застоявшаяся кровь с тяжестью стала разгоняться во всём теле.       — Да, вы проспали больше суток. Август сказал, вы сильно переутомились, и вас лучше не беспокоить, пока не очнётесь сами, — с более сильным акцентом произнесла та и добавила: — Август — это мой брат.       — Благодарю, мисс Руквуд, — слабо кивнула та, полностью выпрямившись, и, поморщившись, откинула от себя одеяло и спустила ноги вниз.       — Вы можете называть меня по имени — мне кажется, случившаяся ситуация не делает нас больше обычными прохожими.       Гермиона медленно повернула голову к Астрид и дёрнула бровями, находя её слова вполне разумными, затем опустила голову и отозвалась:       — Разумеется.       Она хотела выдавить улыбку, но она сама собой тронула её губы, вызвав тем самым ответную улыбку у Астрид.       — Так как вы себя чувствуете, Гермиона? — прояснившимся тоном отозвалась та, отвернувшись, чтобы зашторить окно, за которым загорелся тёплый свет фонаря.       — В порядке. Спасибо, что приютили, — вставая с постели, ответила она, принявшись внимательно рассматривать помявшуюся юбку.       Проводив глазами взор Гермионы, Астрид улыбнулась.       — Эльфы уже привели в порядок вашу одежду, — она указала на вешалку, на которой болтались серое пальто и шляпа, — но переодевать вас я не позволила. Вы можете воспользоваться моим гардеробом, чтобы привести себя в порядок, — далее она указала на шкаф, снаружи которого висело тёмно-синее платье с белым воротником и зауженными манжетами.       Посмотрев на Астрид, Гермиона подумала, что та любит подобное сочетание, припоминая её чёрное платье с таким же воротником и сейчас разглядывая с такой же деталью пеньюар.       — Не знаю, как даже выразить вам свою благодарность, — тепло улыбнулась она.       — Не стоит. Вы моя гостья, поэтому на полных правах можете занять эту комнату. Как я правильно поняла, вы в Берлине одна? Вам негде остановиться?       — Честно говоря, я ещё не успела побеспокоиться об этом вопросе.       — В таком случае, гостите столько, сколько вам потребуется. Мы с братом обсудили ваше пребывание у нас, и сразу же заверяю, что ни в коем случае вы нам не помешаете! — последние слова она так резко и решительно произнесла, что Гермиона аж невольно бросила на неё странный взгляд.       — Хорошо, благодарю, Астрид, — наконец кивнула она, заметив, как та тут же отвела от неё взор, растеряв недавнюю уверенность.       И ей вспомнилось, как в предобморочном состоянии она увидела лица Долохова и Риддла, которые при виде неё повели себя точно так же: как-то странно отстранились и бросили друг на друга растерянные взгляды. Что с ней не так? Почему они все себя так странно ведут?       Гермиона отвернулась и подошла к шкафу, чтобы взять предложенную одежду, а Астрид продолжила:       — Здесь есть ванная комната — она в вашем распоряжении. А я спущусь вниз, где буду ждать вас, как только приведёте себя в порядок.       Та кивнула, не решаясь больше посмотреть на хозяйку дома, и направилась в смежную комнату. Чувствуя интригу от ощущений, что испытывали другие, глядя на неё, Гермиона первым делом подошла к высокому зеркалу и заглянула в него.       Сначала она вздрогнула и отвернулась, различив в зеркале чёрные, словно драгоценные камни, глаза, поблёскивающие как стекло. Казалось, будто эта незнакомка, взглянувшая на неё в отражении, смотрела на мир через какую-то мрачную бездну, которой не было ни конца ни края. Затем Гермиона повернулась к зеркалу и осторожно подняла взгляд на лицо, находя его исхудавшим так, что стала заметна острая линия скул, бледный тон кожи прививал ей странный меланхоличный образ, на фоне которого глаза, подобные чёрному вулкану, выглядели слишком выразительно и вызывающе, а взгляд будто бы излучал невидимую громоздкую тень, которая в ту же секунду оказывалась сзади и неумолимо вонзалась в плечи, грозясь вцепиться в глотку и взяться душить. При виде этого взора уверенность разбилась на тысячи осколков, вызывая ощущение обнажённости и бессилия, и у Гермионы сдавило грудь от подобных чувств — незримая тень душила даже её, заставляя отвернуться от зеркала и рассеянно посмотреть на комнату.       Пока приводила себя в порядок, обливаясь прохладной водой, Гермиона размышляла о том, что с ней стало и как её видят и что думают другие. Использование тёмной магии было налицо и отрицать очевидное слишком глупо и даже непредусмотрительно. Обморок не оставил шанса остаться незамеченной, и многие уже видели её такой странной, притом не дали возможности затаиться на дне и ожидать визита Антонина, который уже должен был прочитать хотя бы один раз послание Тома.       Осознав, сколько в первое утро появления здесь она натворила дел, оказавшись в доме Руквудов, которые были интересны Риддлу по его рассказам, Гермиона ощутила раздражение на себя, но спустя некоторое время ей показалось даже удобным, что так легко пришлось втиснуться в историю. Во всяком случае, пока Антонин не явился к ней, у неё уже была другая ниточка в ладонях, ведущая к Риддлу, и эта ниточка сидела где-то внизу, в гостиной, и ждала её появления.       Гермиона надела платье, растрепала волосы, чтобы они быстрее просохли, вышла в комнату и взялась проверять в карманах пальто личные вещи. Там по-прежнему покоился увесистый мешочек с деньгами, а также волшебная палочка, которую она захватила с собой, спрятав под юбкой в чулок.       Не удостоив себя взглядом в зеркале за комнатным столиком, Гермиона вышла в коридор и, заметив лестницу, направилась вниз.       Её пугали чувства, похожие на удушье, при виде самой себя в отражении. Неестественный взор отпечатался на поверхности сетчатки, явственно выжигая в воображении незабываемый образ той, в кого она превратилась.       И с этих самых пор она стала бояться и избегать зеркал.       — Астрид? — оказавшись в холле дома, позвала она, озираясь по сторонам и подмечая обстановку.       — Я здесь! — крикнула та, и на звук её голоса Гермиона повернула направо и вышла к небольшой комнатке, пройдя через которую оказалась в столовой.       Там сидела Астрид, сложив руки перед собой на коленях и рассматривая какую-то газету на первых страницах печатного издания. Рядом с ней стояла чашка, кажется, кофе, судя по дразнящему аромату, а неподалёку у стола кружил домовой эльф, расставляя готовые к ужину блюда. Она подняла голову, и её тонкие губы изогнулись в слабой приветливой улыбке.       — Проходите, Гермиона. Я решила не спрашивать ваш любимый сорт кофе и приготовила тот, что нравится больше всего мне, вы не против?       — О нет, конечно, нет, — тут же покачала головой та, проходя к столу, и села на предложенное место.       — А у вас есть любимый сорт?       — Знаете, Астрид, я не особо разбираюсь в сортах кофе. Если бы вы спросили про чай...       Астрид тихонько засмеялась, прикрывая ладонью губы, затем выпрямилась, отодвинув от себя раскрытую газету, и из-за смеха с грубым акцентом отозвалась:       — Вы родом из Британии, я уверена.       Гермиона усмехнулась и подняла взгляд на Астрид, которая, встретившись с её глазами, тут же практически незаметно напряглась и невольно вдохнула воздух полной грудью, словно сдерживая самообладание, но не отвела взор.       — Да, вы правы, — кивнула та и опустила взгляд на газету, исписанную на английском языке, заметив в уголке дату, гласившую, что сегодня двенадцатое февраля.       Астрид тоже посмотрела на газету и тут же оживлённо схватилась в неё, рассказывая:       — Не могу предположить, как вы к этому отнесётесь, но вас указали на третьей странице издания.       — Что? — Гермиона нахмурилась и протянула руку к газете, чтобы посмотреть.       — Вы упали в обморок вчера на площади, и кто-то успел запечатлеть, как Август уносил вас из сада. Эти папарацци везде, — покачала головой Астрид, передавая газету, и улыбчиво, словно сдерживая смех, добавила: — Они написали, что вы оказались в таком состоянии, потому что речь э-э... лорда Волан-де-Морта так сильно повлияла на вас, что от воодушевления и восторга вы пришли в ошеломление и... не смогли удержать себя на ногах.       Гермиона нашла статью, где между строчек была колдография, на которой широкоплечий волшебник повернулся спиной к объективу, держа на руках её, отчего профиль лица открылся взору. Она быстро прочитала текст, в котором рассказывалось о выступлении лорда Волан-де-Морта, призывающего забыть о нациях и сплотиться в борьбе против более масштабных проблем, а в заключении шёл рассказ о том, как одна волшебница из присутствующих на мероприятии шмякнулась в обморок от услышанного, потому что её так это поразило, что на ногах действительно было тяжело устоять. И в самом конце был комментарий от автора статьи, что речь британца была безусловно великолепной и невероятно проникновенной, что оставила в сердцах присутствующих на ней очень яркие впечатления.       — Это главная газета или?..       — Да, это очень популярная газета для британцев, и то же самое ещё написано в нашей местной, немецкой газете, — кивнула Астрид, пронаблюдав, как Гермиона в задумчивости отложила её в сторону и уставилась в свою чашку кофе.       Выходит, она слишком сильно уже ввязалась в историю, что её запечатлели даже на страницах популярных газет, а Риддлу это дало массовость. Интересно, в прошлые петли о нём хоть что-то написали?       — Не воспринимайте это так близко к сердцу, — начала Астрид, обеспокоенно разглядывая профиль собеседницы, пытаясь понять, что та чувствует.       — Нет, просто я не ожидала, что попаду в газету, — задумчиво отозвалась Гермиона, затем усмехнулась и улыбчиво продолжила, посмотрев на ту: — Не каждый день приходится в новом городе быть жертвой папарацци. Пусть пишут, что им вздумается, но не стоит отрицать, что лорду Волан-де-Морту это добавляет популярности. Будем считать, что я сделала ему одолжение.       — А мне довелось познакомиться с ним лично, — вдруг произнесла Астрид, сбавив тон голоса ближе к шёпоту.       — Ох, вы не шутите? — наигранно удивилась Гермиона, склонив голову вбок, и преподнесла горячую чашку к губам, чтобы сделать глоток.       — Нисколько, — улыбнулась та. — Помните, я говорила вам...       — Простите, Астрид, но мне очень неудобно, когда разговариваем с вами на «вы», — перебила Гермиона, останавливая ладонью. — Если вы не против, то...       — Нет, конечно! — ещё больше оживилась та, заёрзав на стуле, поправляя воротник пеньюара. — Так вот. Помнишь, я говорила, что у нас есть небольшая кофейня — между прочим, очень известная в нашем районе — и вчера перед выступлением ко мне заходили разные волшебники. Обычно там местные, многих знаю, да и редко встречаются приезжие, но в то утро ими была заполнена вся кофейня. И одним из них оказался лорд Волан-де-Морт, только почему-то он представился Томом Риддлом. Наверное, это его настоящее имя, а то титулованное...       — Вряд ли.       — Но ты же сама слышала, что он относится к роду Салазара Слизерина...       — Я не особо сведущая в вопросах родословной чистокровных волшебников Британии, но точно уверена, что это имя вряд ли имеет какое-то отношение к роду Слизерина. Я изучала историю магии британцев, и точно тебе скажу, что подобного имени там нет. Если не изменяет мне память, то род Слизерина прервался на фамилии Гонт, потому мои умозаключения приводят к тому, что этот мистер Риддл — полукровный волшебник, являющийся наследником по материнской линии. Так что если бы он и взял титул своего рода, то явно был бы Гонтом.       Внимательно впитывающая каждое слово Астрид приподняла в изумлении брови и приоткрыла рот.       — Что же, похоже на правду, если ты уверена, что род Слизерина прослеживает фамилию Гонтов последней.       — Это точно, — заверила её Гермиона и посмотрела на домового эльфа, который до этого сидел неподвижно на стульчике в углу комнаты, а теперь принялся хватать себя за уши и дёргать их вниз.       Она точно была уверена, что у Астрид не должно быть никакой интриги на счёт Риддла, потому как знала, что свойственная ему загадочность очень сильно притягивает к нему людей, заставляет восхищаться им и желать узнать его поближе. В случае Астрид всё должно быть максимально прозрачным — ей следует ознакомиться с тем, кем на самом деле является лорд Волан-де-Морт, который, судя по голосу и заговорщицкому тону рассказов Астрид о нём, уже произвёл на неё массу впечатлений, причём самых лестных.       Астрид не обратила никакого внимания на эльфа, улыбнулась, наконец с достоинством задержав взгляд на лице Гермионы, и продолжила тихо рассказывать:       — Так вот, мистер Риддл тоже зашёл ко мне выпить кофе. Знаешь, он такой спокойный, рассудительный. Я даже не поняла, что это он приехал выступать — просто сказал, что собирается на выступление в саду и даже пригласил посетить эту встречу — я так и оказалась там. Знала, что Август тоже должен быть там по делам Министерства, потому нашла эту идею привлекательной. Видят Боги, встреча с мистером Риддлом вышла не напрасно — во всяком случае, встретила там тебя.       Гермиона едва преодолела свой скептицизм и закусила губу, а Астрид продолжила нашёптывать, ничего не замечая.       — Он попросил меня присесть, начал говорить о мире и политике, об опасностях и решениях. Я сразу поняла, что он очень образованный, слушая его рассуждения, но подумать, что это он собирался толкнуть речь... Честно, до сих пор пребываю в приятном ошеломлении.       Астрид сложила перед собой руки на столе и одной ладонью подпёрла щёку, с мечтательностью в глазах и блуждающей улыбкой на губах посмотрев на поверхность стола. Когда Гермиона выразительно выгнула бровь, чуть опустив голову, внимательно заглядывая в синие, как по-летнему яркий ночной небосвод, глаза, та сразу же посмотрела на неё, сбросив какие-то свои думы, и сквозь улыбку также мечтательно прошептала:       — Согласись, это действительно впечатляет.       — Знаешь, у каждого такого вступления всегда есть какой-то подтекст, — мягко отозвалась Гермиона, приблизившись к Астрид, стараясь максимально теплее смотреть ей в глаза, чтобы та не отшатнулась от неё. — И то, что мистер Риддл говорил на площади, явно имеет более глубокий смысл, иначе зачем ему всё это надо?       Астрид не отшатнулась и даже не дала померкнуть блуждающей улыбке, тем же тоном отвечая:       — Думаешь, он был не искренен?       — Он был искренен, — согласилась Гермиона.       Он действительно был искренен, и всё, что прозвучало тогда на площади, не подвергалось никакому сомнению — Том так и думал и был захвачен своими взглядами и идеей.       — Но разве ты не поняла, что он выдвигает себя на роль того, кто хочет возглавить это движение?       Астрид призадумалась и легко отозвалась:       — Что же, если это так, то за таким лидером хочется идти..       — Это попахивает революцией, — заметила Гермиона и лукаво улыбнулась, отчего та смущённо отклонилась назад, убирая под стол руки.       — Почему-то я не сомневаюсь в способностях мистера Риддла, но без связей у него ничего не получится.       — Тогда это похоже на тот самый случай, когда связи находят его сами. Думаю, если бы не мой обморок, расписанный в газете, то вряд ли это имело бы какую-то огласку. Может быть, об этом даже не написали бы, и мистеру Риддлу пришлось бы самому выуживать связи. Вопрос в другом: получилось бы?       — Дважды считаю, что ты оказалась там не зря. Наверное, так и суждено было случиться. Мистер Риддл получил огласку, а я познакомилась с тобой.       — Так говоришь, словно у тебя нет подруг, — осторожно заметила Гермиона и позволила улыбке превратиться в блуждающую.       — Нет, — легко отозвалась Астрид, опустив на стол взгляд, отразивший тень разочарования. — На самом деле, у нас с братом есть некоторые сложности в отношении друзей.       — Что ещё за сложности? — выпрямившись и отстранившись от собеседницы, поинтересовалась Гермиона, притянув к губам чашку кофе.       — Август работает в Министерстве и... его карьера довольно специфичная.       — Неужели шпион? — тут же хмыкнула Гермиона, пронзительно взглянув на Астрид, которая мгновенно дёрнулась от резко настигшего взора и неловко попыталась загладить свою реакцию мягким тоном.       — Я не должна тебе об этом говорить — сама понимаешь. Вообще-то мы лишились семьи, остались вдвоём, имеем небольшой особняк и кафе — всё, что у нас осталось после террора Гриндевальда и его сторонников, поэтому с друзьями у нас всё довольно сложно.       — Они были на стороне Гриндевальда?       — Некоторые очень рьяно разделяли его идеи.       — Почему и вы с ними не были заодно? Как я понимаю, ваша фамилия из ряда чистокровных. Разве нет?       — Это сложно, Гермиона. Всё очень сложно и... опасно, — покачала головой Астрид, нервно затеребив краешек пеньюара, затем подняла голову и очень быстро, из-за чего грубоватый акцент стал более ощутимым, добавила: — Но ты не переживай! У нас ты в безопасности, и Август очень внимательно следит за сохранностью дома! С тобой ничего не случится!       — А я и не переживаю. Во всяком случае, будь уверена, я смогу постоять за себя, — невинно улыбнулась Гермиона, и её лицо полностью разгладилось, не вызывая никакого напряжения.       Вдруг раздался шорох и послышался хлопок, от звука которого Астрид тут же дёрнулась, оборачиваясь на вход в столовую, и быстро прошептала:       — А это вернулся Август.       Буквально через несколько мгновений раздался низкий приятный тембр голоса, звавший сестру по имени, а затем и сам волшебник появился в проходе, снимая с головы чёрную шляпу и расстёгивая дорожный плащ.       — Так и знал, что ты как всегда здесь, — усмехнувшись, по-немецки произнёс он, посмотрев на сестру, и оба обменялись тёплыми улыбками, в очертаниях которых Гермиона обнаружила беспрекословную схожесть.       Август перевёл взгляд на Гермиону, которая ничего не поняла из его реплики, и вежливо улыбнулся ей, воскликнув по-английски:       — О, мисс Грейнджер пришла в себя! Очень рад!       Он снял плащ, застегнул верхнюю пуговицу на тёмной рубашке и прошёл к девушкам, оглядывая Гермиону с ног до головы.       — Это и есть мой брат — Август, — мягко произнесла Астрид, облокотившись обратно на стол, переводя взгляд с одного волшебника на другого.       Гермиона подняла голову, чтобы тот смог получше разглядеть её, и заметила, как Август забегал по её лицу глазами, словно стараясь не концентрировать внимание на её взоре, но в то же время не хотел показаться невежливым.       — Очень приятно познакомиться, мисс Грейнджер. Как себя чувствуете?       Гермиона кивнула, осторожно пожав протянутую руку, и проследила за тем, как Август обошёл её и сел за стол напротив сестры.       — Я в полном порядке и полна сил. Спасибо, мистер Руквуд. Очень благодарна, что вы помогли мне.       Руквуды снова обменялись тёплыми взглядами.       — Не стоит, мисс Грейнджер. Астрид уже позаботилась о том, чтобы вам было во всём удобно у нас? — притянув к себе чайничек и пустую чашку, поинтересовался он.       — Да, я ознакомилась со своими апартаментами, благодарю.       — Хорошо, Астрид у меня очень заботливая хозяйка, — вежливо улыбнулся Август и посмотрел за спину сестре. — Только ты не отпустила Руха.       Астрид тут же обернулась на домового эльфа, который при звуке своего имени в одно мгновение перестал теребить длиннющие ушки, выпрямил маленькие коленки и с тревогой посмотрел сначала на хозяйку, затем на хозяина.       — Занимайся своими делами, Рух, — на немецком произнёс Август, после чего эльф мгновенно спрыгнул со стула и с поклоном исчез, а тот снова обратился к сестре по-английски, чтобы Гермиона всё понимала и не чувствовала себя неловко: — Ты же знаешь его привычку подслушивать.       Гермионе странно было осознавать, что Августус Руквуд был очень вежливым и энергичным молодым человеком в юности. Вместо ожидаемой напыщенности или сухого общения он был наполнен жизнью, разговорчив и явно был тем, кого называют душой компании на приёмах. Его речь была поставлена очень твёрдо и приветливо, сам волшебник статен, с широкими плечами и ясными, полными осознанности глазами такого же синего цвета, как и у сестры. Щетина лишь украшала лицо, придавая его виду серьёзность и порядочность, а чёрные густые волосы не топорщились и подкрепляли образ ещё большей любезностью и тактичностью. Как же всех знакомых Риддла помотала жизнь спустя много лет, превратив их из таких очаровательных молодых людей в безумцев и убийц с ворохом проблем, перечеркнувших светлое будущее. Хотя что тут говорить, если и сам Риддл загубил себя основательно — хуже остальных, наверное.       Перед глазами предстала недавно пережитая картина, в которой Августус, потрёпанный временем и войной, со шрамами и тенью под впалыми глазами, утратившими синий живой блеск и превратившимися в мутно-чёрный, замахнулся на Волан-де-Морта охотничьим ножом и проткнул ему глотку в отместку за ту, кто сейчас сидит слева от Гермионы и улыбается самой тёплой, преисполненной любви улыбкой, обращённой к брату.       Гермиона вздрогнула от наваждения и резко качнула головой, отгоняя яркие воспоминания.       — Мы заговорились, и я совсем забыла про Руха, — беспечно отозвалась Астрид, и оба посмотрели на гостью, заметив её резкое движение.       — Вы точно в порядке, мисс? — мягко поинтересовался Август, впервые прямо посмотрев ей в глаза.       — Абсолютно. Разве что совсем неловко пользоваться вашим гостеприимством.       — Нет, перестаньте, — приятно улыбнулся Август. — Мы с Астрид уже всё обсудили и решили, что вы задержитесь у нас на некоторое время. Вы пережили сильный выброс магии и за вами нужен контроль.       Гермиона кивнула, приятно удивившись, что никто из двоих не стал расспрашивать о том, что же с ней случилось или что она пережила, потому нашла семью Руквудов даже слишком вежливой. Или привыкшей не совать свой нос в чужие дела, ведя скрытный образ жизни.       — Что же, я так понимаю, вы сведущи в вопросах здоровья, потому охотно приму вашу рекомендацию, — вздохнула Гермиона и, лукаво посмотрев в синеву глаз Августа, обворожительно улыбнулась, тихо выдохнув: — Благодарю, мистер Руквуд.       Тот усмехнулся и опустил взгляд в чашку с кофе, и Гермионе показалось, что её благодарность он принял за кокетство.       — Раз мы всё выяснили, то полагаю, следующим шагом будет ваш поход по магазинам, девочки? — воодушевлённо продолжил беседу Август.       — Было бы замечательно, — просияла Астрид, посмотрев на гостью. — Что скажешь, Гермиона?       — Я только за, — энергично отозвалась та, выгнув спину.       — Только не сегодня. Мисс Грейнджер нужно ещё немного отдохнуть, а завтра можете гулять.       — Завтра я до обеда в кофейне, могу взять тебя с собой, а после отправимся в магический квартал, м? — предложила Астрид.       — Договорились, — улыбнулась Гермиона.       — Отлично, — выразил мнение Август. — Астрид давно пора перестать сидеть дома или в кофейне и, наконец, выйти в свет. Зачахнет, бедняжка.       — Я не дам ей скучать, — склонив голову вбок и заговорщически улыбнувшись, отозвалась Гермиона, посмотрев на собеседника.       Тот растянул полноватые губы, опустил взгляд, очевидно, снова приняв манеру девушки за кокетство, и на выдохе мелодично произнёс:       — Да вы теперь вдвоём не дадите и мне соскучиться.

***

      — Знаешь, у меня был кот. Волшебный кот, — выдыхая сизый дым, улыбчиво произнесла Гермиона, глядя на то, как Астрид прошла к глубокому креслу, чтобы взять на руки щенка, пытающегося спрыгнуть на пол.       — Волшебный? — с любопытством переспросила та, аккуратно поднимая щенка чёрного окраса на руки.       — Он жил очень и очень много лет.       — А что с ним стало? Где он? — поворачиваясь к собеседнице, спросила Астрид.       — Сбежал. Я его больше не видела, — холодно отозвалась Гермиона, задумчиво посмотрев на витающий дым, который только что слетел с её губ.       — У меня никогда не было домашних животных, — пожала плечами та, затем погладила щенка по макушке и аккуратно опустила на пол.       — Коты мне нравятся больше, — проговорила Гермиона, посмотрев на собачку, засеменившую по ковру к выходу из гостиной.       — Август сказал мне точно то же самое, — проводив ласковым взглядом питомца, отозвалась Астрид, после чего плюхнулась в кресло, достала мундштук и принялась вставлять в него тонкую сигарету. — Но я выбрала добермана — активная и игривая порода. Он согласился только потому, что считает, мне нужен хотя бы зверёк, чтобы я с кем-то коротала время, да и заботилась о ком-то.       — Любопытный выбор, — коротко улыбнулась Гермиона и снова затянулась сизым дымом. — Не боишься, что Август застукает тебя дома с сигаретой?       — Он уже ушёл на работу, — покачала головой та, выдохнув порцию дыма, и весело засмеялась, притянув к себе ноги, чтобы закинуть на кресло. — К тому же, вы оба курите в гостиной — как он поймёт, что надымила тут я?       — А эльфы? — скосив взгляд к камину, который чистил эльф, поинтересовалась Гермиона. — Как я поняла, они у вас очень любопытные?       Астрид откинула голову на подлокотник и, затянувшись сигаретой, посмотрела на эльфа снизу вверх.       — Они не расскажут. Мои указания они исполняют беспрекословно.       — А если спросит Август?       — Думаешь, он может об этом спросить? — прыснула Астрид и посмотрела на потолок, задумчиво втягивая дым. — Глупости.       Гермиона ничего не ответила и снова посмотрела на эльфа, который абсолютно не обращал внимания на их разговор, однако одно его ухо было приподнято и слегка смотрело в их сторону.       — Это тот самый Рух? — зачем-то спросила она.       Астрид снова опустила голову ниже к полу и взглянула на эльфа.       — Да, это он.       Некоторое время они молчали: Астрид снова уставилась в потолок, поверхностно разглядывая парящий туман от сигареты, а Гермиона пристально наблюдала за действиями эльфа, вычищающего камин.       — Что же, идём? Я покажу тебе своё достояние, — наконец позвала Астрид, поднимаясь с подлокотника.       Спустя некоторое время Астрид и Гермиона оказались в людном переулке, где стояли несколько магловских заведений, в числе которых была расположена довольно примечательная кофейня. Зайдя внутрь, Гермиона тут же отметила приятную обстановку, назвав её даже немного романтичной и уединённой. Кругом всё пропахло запахом кофе, который легко устремлялся за дверь, чтобы привлекать посетителей, и несмотря на то, что было серое, промозглое пасмурное утро, окутавшее дома плотным туманом, в первые полчаса в заведение зашли уже с десяток человек, заняли столики и ожидали свои заказы.       — Я так понимаю, место довольно популярное? — выразила мысль Гермиона, сидя в углу прилавка и прижавшись к стенке так, чтобы её было не видно.       — Я работала над этим целый год. Есть своя клиентская база, — улыбнулась Астрид, с довольством скрестив руки на груди и облокотившись о прилавок.       — Ты умница, — вежливо улыбнулась Гермиона, склонив голову вбок, и медленно моргнула, опуская ресницы вниз.       — Перестань, — усмехнулась та, почувствовав смущение. — Просто я люблю то, чем занимаюсь.       — Поэтому ты умница, — тихо отозвалась Гермиона и откинула голову к стене, скосив взгляд на хозяйку.       Та бегло глянула на неё и не сдержала смех, пропитанный смущением.       Это было так странно — расположить к себе человека, которого по своей сути знаешь буквально день. Гермиона знала, что никогда не отличалась способностью заводить знакомства, а тем более сразу же общаться на уровне хорошей дружбы. Исключением была Джинни, с которой она смогла найти общий язык, хоть и не так быстро. Когда Джинни была маленькой и только поступила на первый курс, она в первые же дни знакомства не отставала от Гермионы, проявляя активный интерес, который перерос в крепкую дружбу. Ей вспомнились десятки ночей в Норе, где они вдвоём читали журналы, обсуждали новинки магазинов, баловались и смеялись, забирались под одеяло, наслушавшись ужастиков от близнецов, а по ночам шептались, мечтая о будущем.       О будущем, которого у Гермионы не случилось.       Те вечера были тёплыми, пропитанными смехом, но сейчас не вызывали в груди абсолютно ничего. Когда оказалась здесь, всё пережитое стало теми страницами календарей, которые она пролистала без оглядки назад, сложила в одну стопку и убрала в какой-то самый дальний ящик души, закрыв на ключ и выкинув его в пропасть.       Ей стало казаться, что вся жизнь, проведённая в своём настоящем времени, стала ничем — будто её никогда и не существовало. Ворох воспоминаний утратил смысл, поблёк и превратился в призрак, даже не скользящий тенью за спиной. Всё стало перечёркнутым, и память старательно стремилась обо всём забыть — никаких друзей, никаких волнительных и радостных моментов, ничего. Только огромная зияющая дыра, выжженный огромного размера кратер, в котором столько пепла от сгоревших воспоминаний, что ни один ветер не способен все враз поднять и унести прочь.       Внутри было пусто, холодно, и там хозяйничала настоящая зима, покрывшая всё мёрзлым слоем очаровательно сверкающего льда, о который разбивались все чувства.       И тёплая, смущённая улыбка Астрид нисколько не пробивала прочную корку наста — лишь вызывала усмешку и желание сохранить эту милую улыбку на лице подольше.       — Может быть, всё-таки присядешь за столик? Мне очень неловко, что ты сидишь здесь, как прокажённая, — со смешком предложила она — Гермиона уже поняла, что та за смехом прячет свою неловкость или смущение.       — Если милая фройлен настаивает, то будет не любезно ей в этом отказать, — с тенью насмешливости отозвалась Гермиона, поднимаясь со стула. — В таком случае, расположите меня.       Астрид захихикала и отвернулась, перекрещивая ладони на юбке, затем вышла из-за прилавка, прошла к одному из столиков и с приглашающим жестом деланно вежливо отозвалась:       — Прошу вас, мисс. Располагайтесь с удобством. Что желаете выпить?       Гермиона прошла к указанному столику, опустив взгляд вниз, пока посетители заинтересованно обернулись на них, присела на мягкий стул и демонстративно подняла взгляд на Астрид, продолжая с ней игру в хозяйку и её гостью.       — На ваш вкус, фройлен. Я уверена, у вас он отменный.       Астрид снова захихикала, прикрывая ладонью губы, немного отвернувшись, затем по сложившейся привычке бегло посмотрела в глаза Гермионы, как вдруг снова взглянула в них, задержав взор так, словно увидела что-то новое и завораживающее, медленно убирая со рта и опуская ладонь к юбке. Та чуть сощурила глаза, склонив немного голову, и с тенью любопытства стала всматриваться в лицо Астрид, которая замерла, всматриваясь во тьму беспросветных тоннелей.       Они смотрели друг на друга несколько мгновений, и неизвестно сколько могло это продолжаться, пока Гермиона не растянула губы в улыбке ещё сильнее и мягко не позвала:       — Так и какой кофе тебе нравится больше?       Астрид приоткрыла губы, но не издала ни единого звука, затем как-то резко отвернулась и что-то растерянно проговорила по-немецки, уходя к прилавку.       Гермиона чуть сдвинула брови, едва подавив желание найти зеркало и взглянуть на себя. Что увидела Астрид в её глазах такого, что даже смогла так долго разглядывать её, как загипнотизированная?       Она бегло посмотрела на посетителей, которые были увлечены своими делами, восторгаясь ароматом кофе, парящего из чашек, затем посмотрела на Астрид, которая с палочкой в руках творила чудеса над чашкой Гермионы, и прикрыла веки, прислушиваясь к своим ощущениями.       Внутри всё так же было холодно и пусто — Гермиона явственно ощущала сгустившуюся зимнюю ночь внутри, конца которой не предвиделось, только ещё не привыкла к её присутствию, постоянно исследуя новые ощущения.       — Мой любимый сорт кофе, — раздался рядом мягкий тон голоса Астрид.       Гермиона тут же распахнула глаза и посмотрела на неё — та снова прямо посмотрела ей в глаза, и её взор как будто враз затуманился, заставляя губы приоткрыться, а слабой тёплой улыбке проясниться на тонких губах.       — Благодарю, Астрид, — отводя взор на чашку, благоухающую приятным ароматом, с тенью неловкости отозвалась Гермиона, снова сдвинув брови в задумчивости.       У входа в кофейню сработал звоночек, и обе тут же посмотрели на открывшуюся дверь.       На проходе появились два молодых человека, в одном из которых Гермиона тут же признала Риддла: он что-то тихо произнёс своему спутнику, и оба принялись снимать намокшие от дождя плащи.       Астрид пошатнулась, даже не посмотрев на Гермиону, и направилась к гостям, в то время как сама Гермиона опустила взгляд в чашку и взялась помешивать кофе.       — Доброе утро, господа, — поприветствовала их хозяйка, скрестив ладони на юбке.       — Доброе утро, мисс Руквуд, — раздался в ответ голос Риддла, от мелодичного тона которого Гермионе вдруг захотелось закатить глаза — он так не разговаривает с обычными собеседниками, потому сейчас с порога был уже чистой воды фарс.       — Вы пожаловали с другом, — вежливо кивнула его приятелю Астрид, заводя руки за спину.       — Рад познакомиться, мисс Руквуд, — протянув руку к хозяйке, отозвался приятель, а после прикоснулся губами к ладони Астрид. — Фрэнк Лестрейндж.       Гермиона исподлобья проследила, как тем временем Риддл отвернулся от них и повесил плащ на стойку с верхней одеждой и поправил воротник наглухо застёгнутой рубашки.       — Очень приятно, мистер Лестрейндж, — со смущённой улыбкой произнесла та, быстро пряча ладонь снова за спину. — Верхнюю одежду можете оставить здесь. Проходите, господа.       Пока Лестрейндж справлялся со своим плащом, Том принялся бегло оценивать обстановку, потому Гермиона мгновенно опустила взор на чашку и с деланной заинтересованностью продолжила помешивать кофе, гадая, насколько сильно она произвела впечатление на Риддла на площади, ведь когда она на некоторое время очнулась, он с Долоховым оказался буквально в нескольких десятках дюймов от её лица и видел её звериный взор, который никак не мог не отпечататься в памяти, потому что она сама вновь и вновь постоянно видела в воображении свой чёрный, наполненный обволакивающей тьмой взгляд. Такое сложно забыть.       Том повёл друга к столу, который как раз был буквально перед Гермионой, потому, приподняв ресницы снова, она смогла рассмотреть два профиля волшебников.       То ли Риддл специально сел прямо перед ней, то ли стечение обстоятельств, но теперь Гермионе ничего не оставалось делать, как время от времени натыкаться на них взглядом или сидеть вечно с опущенной головой. Конечно, она выбрала первый вариант, потому как было бы очень странно, если бы она всё время сидела, уткнувшись лицом к столу.       Тем временем к ним подошла Астрид и обычным приятно-ласковым тоном, с каким общалась со всеми посетителями, как за утро успела заметить Гермиона, спросила:       — Что желаете заказать?       — Вы можете что-то порекомендовать? — поинтересовался Лестрейндж, подняв взгляд на хозяйку.       — Разумеется... — тут же с сильным акцентом начала Астрид, словно вот-вот перейдёт на немецкую речь — Гермиона так же успела заметить, что в своём деле она была хорошим экспертом и знатоком, и стоило у неё спросить что-то о кофе, так она начинала тараторить, возбуждённо рассказывая о сортах кофе, их особенностях и прочих тонкостях вкуса.       — Я думаю, мы с Фрэнком лучше положимся на ваш вкус, — мгновенно вставил Риддл, посмотрев сначала на приятеля, затем на Астрид. — Уверен, у вас он отменный.       Астрид улыбнулась сильнее, слегка смутившись, и снова завела руки за спину, а Гермиона после прозвучавших слов уронила голову так стремительно, что всем своим нутром ощутила, как Том немного повернулся в её сторону.       С ничего не выражающим взором она притянула чашку горячего напитка к губам и сделала глоток, невольно подняв взгляд перед собой, посмотрев на двоих. Пока те получали согласный кивок от Астрид, ей удалось разглядеть Лестрейнджа, который был одет в строгий костюм по английской моде волшебников, прекрасно подчёркивающий стройность молодого человека. Он выглядел очень прилично, и весь его вид и манера держаться явственно кричали о принадлежности к аристократичному роду волшебников, отчего его спина была выгнута как тетива лука, а плечи расправлены. Тёмные густые волосы были уложены на правую сторону, но заметно пушились от влажности, а светлые, как прозрачный лёд, серые глаза прямо смотрели в лицо Риддлу, который отвёл взор от уходящей за прилавок Астрид и посмотрел на приятеля.       Они о чём-то заговорили так тихо, что Гермиона не могла ничего расслышать, потому непринуждённо повернулась лицом к Астрид и принялась наблюдать за её движениями.       Спустя некоторое время хозяйка вернулась с двумя чашками кофе и предложила десерт, на что парни вежливо отказались, поблагодарили и дальше увлеклись какой-то неразборчивой светской болтовнёй, время от времени притягивая чашки к губам.       Астрид некоторое время что-то делала за прилавком, повернувшись ко всем присутствующим спиной, затем обслужила ещё несколько вошедших в кофейню посетителей — Гермиона удивлялась, насколько их, оказывается, много любят выпить напиток южных стран, — затем повернулась лицом к Гермионе и поймала её взгляд, снова завороженно замерев.       — Астрид, — тут же позвала её Гермиона, из-за чего некоторые покосились в её сторону, а Лестрейндж и Риддл так вообще посмотрели прямо на неё. — Хотелось бы попросить ещё чашечку такого же кофе.       Астрид кивнула и нехотя отвернулась, принявшись готовить, а Гермиона посмотрела перед собой и наткнулась взглядом сначала на Тома, затем на Фрэнка. Оба, как по сигналу, слегка отпрянули, а последний так вообще выронил чайную ложку, громко звякнувшую о блюдце. Невольно он сильнее расправил плечи, медленно отклонился от стола, словно заглаживая резкость движений, и растерянно посмотрел на Тома, словно выискивая какую-то поддержку в его глазах.       Что же, Гермиона прекрасно понимала реакцию Лестрейнджа, потому даже подумала, что ранее встретившиеся ей волшебники: Антонин, Астрид, Том и Августус, — ещё довольно достойно впервые наткнулись на волшебную черноту её глаз, а последний так вообще очень тактично и осторожно посматривал на неё во время бесед, словно боясь показаться невежливым.       Гермиона не смогла сдержать насмешливую улыбку, потому, когда к ней подошла хозяйка, с усмешкой произнесла:       — Спасибо, Астрид. Хоть я и не пробовала другие сорта, но однозначно могу сказать, что твой вкус поразительный — мне кажется, я полюбила кофе.       Астрид приветливо улыбнулась и, подсаживаясь к ней за стол, мягко отозвалась:       — Это арабика, Эль Инжерто — очень нежный с привкусом фруктов.       — Простите, леди, — услышав их разговор, произнёс Том, отчего Астрид повернулась к молодым людям, а Гермиона устремила взор на Риддла, который смотрел только на хозяйку, — у нас точно такой же сорт, правильно понимаю?       — Всё верно, мистер Риддл, — на выдохе отозвалась Астрид. — Очень известный сорт и славится своим вкусовым набором, в котором ярко гармонирует кислинка. Деревья с его зёрнами прорастают на высоте не менее тысячи фунтов над уровнем моря. На мой взгляд, это самый великолепный сорт, способный пробудить любовь к этому напитку даже у британцев.       Она слабо улыбнулась и вернула взгляд к Гермионе.       — Нам следует запомнить это название, — произнёс Фрэнк, обращаясь больше к хозяйке, чем к Риддлу, — потому что богатый вкус этого чудо-напитка сшиб меня наповал.       Астрид усмехнулась, покосившись на Лестрейнджа, и Гермиона тоже не сдержала улыбку, однако не могла не заметить, как оба настойчиво избегают смотреть ей в глаза.       — Задержитесь на минутку, как соберётесь уходить, я напишу вам название, чтобы в дальнейших странствиях вы знали, какой кофе заказывать.       — Очень будем благодарны, мисс, — вежливо отозвался Лестрейндж, и Гермиона заметила, как светлые, льдистого оттенка глаза благоговейно сверкнули.       — Только мы задерживаемся в Берлине на неопределённый срок, — подхватил Том, отодвинув от себя опустевшую чашку.       — Оу! Правда? — изумилась Астрид, радостно сверкнув синевой глаз.       — Поэтому, полагаю, ещё неоднократно зайдём сюда, чтобы насладиться тем, что так чудесно готовят ваши прекрасные руки.       Риддл подарил Астрид свою фирменную очаровательную улыбку, при виде которой Гермиона с настигнувшей её жадностью стала внимательно всматриваться в изогнутые уголки тонких губ, по привычке берясь копаться в своих ощущениях. Но внутри себя ничего не нашла, а захозяйничавшая тоска стремительно унеслась в полёт, отбиваясь о стены чертогов, нарушая покой застывшего ранее дракона, который мгновенно дыхнул морозным воздухом, покрывая всё новой корочкой льда.       Гермиона ощутила разочарование от мёрзлого воздуха и медленно опустила голову к чашке с новой порцией кофе.       — Вы не представили гостью, — услышала она продолжение разговора, из-за чего Гермионе пришлось поднять взор и посмотреть на Риддла.       Астрид бросила на неё зачарованный взгляд, который мгновенно источил восторг и самую тёплую предрасположенность к новоиспечённой подруге, и мягко представила:       — Гермиона Грейнджер. Если вы помните, то...       — Да-да, я помню, — кивнул Том и осторожно посмотрел Гермионе в глаза, после чего не сдержал взор и забегал им по равнодушному лицу.       — Это Фрэнк Лестрейндж и... — Астрид запнулась, не зная, как следует представить Риддла, потому тот тут же подхватил.       — Том Риддл.       Его вежливая вышколенная улыбка обратилась к Гермионе, отчего та коротко кивнула, обводя двоих пустым взглядом и как-то отстранённо произнесла:       — Очень приятно познакомиться, господа.       Те, кажется, не могли сказать того же, потому кивнули и снова переключили внимание на Астрид.       — Знаете, мисс Руквуд, — оживлённо продолжил Том, слегка расправив плечи, — на самом деле, я зашёл не только насладиться вашим кофе. Позавчера меня пригласили на приём, а явиться без сопровождающей дамы было бы для меня дурным тоном. Не хотели бы вы составить мне компанию в эту пятницу? Мне кажется, вы бы составили для меня прекрасную партию на этот вечер. Если вы не против, конечно.       Астрид, мягко говоря, изумилась, откинулась на спинку мягкого стула и с блуждающей улыбкой не сразу ответила:       — Я... хорошо, мистер Риддл. Принимаю ваше приглашение.       — Очень любезно с вашей стороны, мисс Руквуд, — коротко улыбнулся Том, что дало ясно понять Гермионе, как же ему осточертело сидеть в маске очаровательного молодого человека, пребывающего в восторге от положительного ответа девушки. — В таком случае, где мне вас найти вечером в пятницу?       — Я буду ждать вас здесь, мистер Риддл.       — Прекрасно, — снова кивнул тот и посмотрел на Лестрейнджа. — Что же, нам пора уходить. Благодарю вас за прекрасный кофе и за появление новой для меня привычки — не могу выразить, в каком восторге от этого.       На губах Астрид ещё явственнее заиграла блуждающая улыбка.       — Идёмте, я вас провожу.       Молодые люди поднялись и, как требовал от них этикет, посмотрели, хоть и бегло, на Гермиону.       — Рады познакомиться, мисс Грейнджер, — произнёс Риддл, оба поклонились и направились к выходу.       Гермиона проводила их внимательным взором, проследила, как те надели плащи, попрощались с хозяйкой и вышли за дверь. Астрид вернулась к ней с таким видом, словно до сих пор не спустилась с небес на землю после приглашения Риддла. Слабой тенью в воспоминаниях Гермиона призрачно ощутила, как невероятно захватывающе и проникновенно умел кружить голову Том, и снова почувствовала разочарование от того, что больше не может испытать подобного на своей шкуре. Фантомные ощущения прошлого лишь жадно касались её кожи, незыблемо щекоча нервные клетки, стремясь проникнуть к груди, но прозорливое чудовище — а снежного дракона, охраняющего высокие чертоги запертых чувств, она уже никак не могла назвать по-другому, — не пропускало внутрь тепло раскатистых волн, источаемых воспоминаниями. Страницы календарных дней, пережитых за последние полтора года, с щелчком захлопнулись и явили себя образами, отразившимися в обсидиановых глазах, которые поглотила тьма, пугающая любого, кто на неё посмотрит.       И Гермиона ощутила себя каким-то изгоем.       Её внешние преобразования играли хоть и явную роль на то, чтобы запомнить Гермиону, но нисколько не добавляли положительных ощущений у собеседников, наоборот, заставляли их отстраняться и сторониться её общества. Никто не мог смотреть ей в глаза, при виде которых резко отворачивались, роняли столовые приборы, невольно теребили свою одежду, выискивали поддержку в своих спутниках, да и попросту не имели никакого желания после заговорить с Гермионой.       Внутри тягучей жижей что-то стало расползаться, обволакивая стены чертогов плотной плёнкой, от ощущений которой хотелось вздрогнуть и пуститься в отчаяние, и царившая тоска впервые больно схватила её за глотку, перебив дыхание. Она так больно сжала шею, что Гермионе вспомнились моменты, как точно так же хватал её Том, когда в повторяющемся дне она нарочно не выполняла его указания и вечно надрывно стонала от шокирующих и душу изводящих его реакций в ответ на её непослушание. Она мгновенно изумилась, как запертые на ключ воспоминания вдруг ворвались ей в голову, потому резко вцепилась в них, стараясь с помощью ноющей тоски пролистнуть страницы убранного в дальний ящик календаря и снова пережить те чувства, которые пусть и не самыми приятными были на тот момент, но они были живы! — живы и сейчас ярко озарились в воображении, поманив нитью, ведущей к потерянным чувствам, вложенным в крестраж.       Гермиона невольно сунула ладонь в карман батистовой накидки, нащупала там кольцо Тома, оставшееся с ней ещё с момента, как Риддл покинул её, возвращаясь в своё время с утерянными воспоминаниями, и до боли в пальцах сжала его, словно это поможет сохранить мелькнувшую тень былого, захватившую её за горло. Задыхаясь от этого, Гермиона уронила голову, позволив прядям каштановых волос затенить лицо, и на некоторое время прикрыла глаза, всей душой стараясь на подольше остаться во вспыхнувших ощущениях.       Только они стремительно начали гаснуть, и как Гермиона не пыталась снова погрузиться в тот самый живой оттенок чувств, он, казалось, померк и исчез без следа, оставляя её на растерзание тоске, по-прежнему больно хватающей за горло.       Как она собралась выгрызать себе путь в этом мире, в этом обществе, которое уже по задаткам не особо жаловало её, заставляя пугать и отворачиваться, она не знала.       Подняв взгляд на погрузившуюся в приятные думы Астрид, Гермиона тяжело вздохнула и снова втянула в себя воздух, который неожиданно показался наполненным чем-то невероятно мощным, отчего уверенность и желание вступить в борьбу с тоской вспыхнуло неистовым огнём, отразившемся в обсидиановых глазах.       Она заставит остальных смотреть на неё так же завороженно, как недавно начала на неё смотреть Астрид, пропадая в тёплых оттенках дружественных и восторженных чувств, пропитанных странным очарованием от её вида.       Она заставит каждого встретившегося на своём пути волшебника смотреть неотрывно ей в глаза и пропадать во тьме бездонной пропасти, не выпуская из своих объятий.       Она для этого сделает абсолютно всё, ведь терять ей больше нечего.