***
— Розье, какого чёрта?.. — начал Том, едва подобрав слова, чтобы не начать ругаться на всю улицу, причём не самыми лестными выражениями. — Успокойся, Том. Я знаю, что делаю, — выгнув губы-бантики, настаивал Адам. — Ты обещал: какой бы это не был сюрприз, а обязательно отдохнёшь. Тот хотел что-то ответить, но плотно сжал тонкие губы и под выжидающим пристальным взглядом льдистых глаз Розье поднял цепкий взор на открытую дверь, возле которой стояла светловолосая красотка, выкуривая уже вторую сигарету, пока Адам довольно убедительно заявлял, что ему просто необходимо хоть раз в жизни побывать в борделе. Том никогда не позволял себе подобных развлечений, имея к публичным домам довольно странное отношение: он знал, что каждый из ребят хоть раз в жизни, но точно усвоил там урок, а Адам среди них был самым успешным в этой стезе, находя отдушину в пропитанных опиумными веществами стенах, в которых слонялись десятки женских пар ног, привлекающие своей откровенностью и доступностью. По сути, Том не имел ничего против подобного, но безутешный опыт Розье заставлял настораживаться и интуитивно держаться подальше от таких мест. — Ну же? — давил Адам. — Я не прошу тебя залезть на какую-то блудницу. Всего лишь сменишь обстановку. Почему-то ему захотелось поддаться. Тому действительно требовалась смена обстановки, а бордель входил в число тех мест, которые невероятно сильно дадут почувствовать себя по-другому. Он почти незаметно кивнул и обратил внимание, как едва слышно облегчённо выдохнул Адам, после чего круто развернулся и подошёл к светловолосой девице, которая в этот момент испепелила окурок в пальцах, переводя на двоих демонстративный взгляд, порхнув длинными выразительными ресницами. Её лицо тут же осветила соблазнительная улыбка, а сама она распрямилась и склонила голову набок, томно по-немецки произнося: — Куда вас проводить, мальчики? — Общий зал, — с безразличием по-английски ответил Адам. — За мной, сладкие, — поманила их девушка и, вильнув бёдрами, направилась ко входу. Когда Том зашёл следом за Адамом, с лёгким удивлением понял, что эта девушка — лишь красивая обёртка, завлекающая прохожих, а внутри не всё так сладко, как представлялось. У входа стояли рослые статные мужчины, которые мгновенно, без ведома Тома, провели проверку заклинаниями на наличие чего-то опасного и запрещённого, и он едва сдержал ругательства в сторону Адама, который не предупредил его о подобном ритуале. Хотя, возможно, тот просто не полагал, что Том действительно в жизни не посещал подобных мест. Но одно еле слышное ругательство вырвалось, когда один из шпал попросил палочку для проведения процедуры ограничения магии на всей территории двухэтажного дома. Пока Адам отдавал своё оружие одному волшебнику, Том замер в нерешительности, ещё видя возможность свалить отсюда и от чокнутых идей Розье куда подальше, но будто что-то невидимое и манящее заставило его так же молча подать свою палочку, безразлично пронаблюдать, как с ней производят какие-то манипуляции, а после всего неторопливо убрать в карман. Волшебники отступили, и перед двоими снова появилась та самая девушка — она легко взяла их за руки, потянув на себя, будто приглашая следовать за ней, затем выпустила их, отвернулась к дверям и открыла их, обнажая взгляду Тома то, как бордель выглядит внутри. Здесь было слишком туманно, хуже чем в карточном доме, и если там это были тяжёлые насыщенные клубы табака, то здесь что-то более эфемерное, невесомое, не имеющее ярко выраженного запаха, но будто сразу же оседающее какой-то неразличимой плёнкой в носу. Том невольно глубоко вдохнул полной грудью и бегло, но пытаясь зацепить каждую деталь убранства, осмотрел общий зал, стены которого настолько казались невзрачными, будто вместо них была уходящая вдаль пропасть, а всё движение и настоящий шарм происходили прямо здесь, перед ним. Тёплые цвета переливались и пытались кружить голову, плавные движения собравшихся излучали что-то откровенное и взывали поддаться этому и добровольно обнажить свою суть. Появилось чувство, будто это место — единственное, где Том сможет быть собой: без страха и риска быть непонятым, не ущемлённым какими-то рамками и правилами хорошего поведения. Вкус вседозволенности в первые же мгновения начал оседать на языке и словно прожигать его. Невидимые клубы неизвестного вещества проникали под одежду, навязчиво въедались в кожу и едва ощутимо согревали, из-за чего Том машинально расстегнул верхнюю пуговицу наглухо застёгнутой рубашки и снова невольно вдохнул полной грудью воздух, будто сейчас он был так жизненно необходим. Не успел он сделать шаг вглубь зала, как перед ним появилась та же девушка, что успела обойти Адама, махнув чем-то перед его лицом, а затем едва ощутимо прикоснулась ладонью к его, и Том почувствовал на лице мягкий бархат, сквозь прорези которого ему пришлось далее рассматривать раскрывающийся незнакомый мир. Это впечатляло. То ли нарочно, то ли это была особая атмосфера заведения, но Адам слишком плавно повернулся к нему лицом, скрывающимся за такой же чёрной маской, осторожно вонзил ладонь в белоснежные волосы и поправил их в такой манере, будто заинтригованно привлекал к себе внимание, после чего выгнул губы в самодовольной улыбке, привычной, отчасти успокаивающей Тома, и кивнул в сторону, куда им, очевидно, стоит пройти. Определённо это была особая атмосфера, потому что Том на мгновение опустил глаза в пол, над которым хорошо был различим самый густой слой тумана, и обратил внимание, что движется будто осторожной хищной поступью, а не привычным шагом. Это впечатляло ещё больше. Адам привёл его к мягким диванам, что наполовину занимали весь тёплый переливающийся огнями зал, подле них валялись мягкие не то подушки, не то бесформенные мешки, обрамлённые пушистыми перьями, на которых плавно танцевали три девушки, а ещё две, абсолютно обнажённые и окутанные туманом, неподвижно лежали с закрытыми глазами, и только блаженные полуулыбки на губах говорили о том, что в них теплится жизнь. Может быть, это было совпадением, но именно в этот момент Том почувствовал, как в висках почти неслышно застучала кровь, перемешиваясь с томной гармонией музыки, на которую только сейчас почему-то обратил внимание. Большая часть заведения была занята гостями, среди которых Том даже смог различить двух волшебниц, что точно были гостьями этого странного места, а не обслуживающим персоналом, потому что, во-первых, на них не было золотых масок и браслетов, которые он смог приметить даже у встречавшей их девушки, а во-вторых, если одна из них, кажется, была в компании молодых людей, что так же пришли развлекаться, то другая уже лапала фигуристую высокую брюнетку, постепенно привлекая к себе ближе, очевидно, определившись с выбором на этот вечер. Странно, но это заставило улыбнуться. Том и Адам опустились на мягкий диван, что был расположен не так далеко от девушек, но и не так близко к остальным гостям, и не успели оба полностью снять верхнюю одежду, как за спиной появилась девушка в золотой маске — она сладко улыбнулась пухлыми губами, положила им на плечи ладони, тем самым заставив откинуться на спинку и поднять на неё голову, а затем присела на краешек дивана, плавно и изящно перекинула над головой Адама спрятанные в чёрные чулки ноги и поместилась между ними, наклоняясь к их лицам. — Что предпочитаете выпить, зайки? — по-немецки поинтересовалась она, сверкая туманными, ничего не видящими глазами. Том ощутил, как ему стало невыносимо жарко и лениво, потому сильнее расслабился на диване, кудрями касаясь женского бедра, и не сразу ответил, чувствуя, как пересохло в горле: — Всё что угодно, только холодное. — Зайка слишком горяч? — томно захихикала та, притягиваясь к нему ближе, чтобы заглянуть ему в глаза своими одурманенными. Не сказать, что Том хорошо понимал немецкую речь, но больше полугода, проведённых в обществе немцев, а также Астрид, которая время от времени бралась учить его этому языку, прошли не зря — во всяком случае, он интуитивно догадывался, что та ему нашёптывает в ухо. Том подозревал, что Адам был жадным на внимание, но увидеть его в близкой ему среде, где все правила становились ничем, было особенно любопытным: он проследил, как тот рукой довольно властно обхватил стройную ногу девушки и прикоснулся к её бедру щекой, поднимая льдистые глаза и заставляя посмотреть в них, на что та отвернулась от Тома, переключая всё своё внимание на него, и наклонилась, что-то зашептав ему на ухо. В любой другой ситуации Том однозначно чувствовал бы себя несуразно и пытался бы сохранить невозмутимость, но от вида этих двоих ему вдруг стало весело и слишком необычно, чтобы дать название новому ощущению. Он только сейчас понял, что с момента, как они зашли сюда, мягкая улыбка до сих пор сохраняется на его губах, кожа плавится в странном проедающем тепле, а ресницы всё медленнее и медленнее смыкаются. Здесь всё-таки пахло чем-то сладковатым, и лёгкое головокружение стало различимым: тёплые переливающиеся тона стали ещё более плавными, золотистый свет, источаемый маской девушки, казался притягательным, а обивка дивана ещё мягче и вызывала странное ощущение, будто необычайная мягкость буквально втягивала в какой-то водоворот скользящих движений, которым хотелось безмерно покориться. Из-под полуопущенных ресниц Том завороженно наблюдал, как пальцы Адама медленно и почти не касаясь поглаживали округлое колено, надутые губы плавно изгибались и что-то приторно нашёптывали в шелковистые каштановые волосы, а глаза сквозь прорези маски обворожительно переливались в свете пляшущих лучей, источая что-то таинственное и запрещённое — то, к чему появилось желание притянуться. Том не понимал, как долго и неотрывно следил за ними, пропадая в незыблемых ощущениях чего-то душного, пока в какой-то момент девушка наконец не выпрямилась в спине, возвышаясь над ними, осторожно приподняла напряжённые ноги, легко выпутываясь из властного обхвата руки Адама, перекинула их через его голову и, напоследок ласково проведя тонкими пальцами по заострённому смазливому лицу приятеля, ускользнула. Адам медленно перевёл взгляд на Тома, и тот интуитивно, почти незаметно приподнял подбородок, свысока заглядывая в блестящие льдистые глаза, взор которых показался абсолютно незнакомым. — Ты её знаешь? — с лёгким хрипом поинтересовался Том, испытывая странное ощущение от того, что может анализировать. — Она нежная, — сквозь приятную улыбку промурлыкал тот таким шелковистым тоном, что Том не понял, как медленно опустил взгляд на себя, расфокусированными зрачками растерянно пытаясь рассмотреть бледные ладони и пальцы, что сами по себе сдавливали мягкую поверхность. Было слишком душно и дурманно, потому он без единой мысли притянул ладонь к рубашке и расстегнул вторую пуговицу, едва ли замечая, как пристально за ним наблюдал Адам. Сколько мгновений прошло, прежде чем Том ощутил на себе цепкий взор, он снова не понимал, но в какой-то момент посмотрел на приятеля, вызывающего всё то же странное впечатление при виде таинственного блеска глаз, точено очерченных губ и улавливая скользкие незаметные движения пальцев, также расстёгивающих рубашку. И Том абсолютно не понял, буквально не уловил тот момент, когда к Адаму притянулась ещё одна ладонь, запуская утончённые пальцы в рубашку, помогая справиться с очередной пуговицей. Медленно моргнув и подняв голову наверх, он увидел вернувшуюся к ним девицу, которая, не касаясь ладонью, держала небольшой поднос с двумя бокалами чего-то ядовито-розового, а другой умудрялась ублажать Адама, вычерчивая невидимую линию к острым скулам, тем самым заставляя того на миг блаженно прикрыть глаза. Она опять перекинула через него ноги, оказываясь между парнями, опустила поднос ближе, и Том сразу же потянулся к напитку, изо всех сил желая, чтобы он оказался ледяным. И да, он действительно оказался ледяным. Он осушил всё залпом, особо не улавливая горечь и противоречивый приторный вкус, на минуту почувствовал себя легче, но ещё спустя минуту ощутил, как в голову ударили алкогольные пары, превращая плавный мир в ещё более растекающийся, как масленая густая краска на запотевшем стекле. И глядя на весь томный притягательный шарм этого места, он готов был превратиться в эту краску и растечься ею на любой скользящей поверхности, интуитивно предчувствуя желание стать частью загадочной интриги, разразившейся перед ним. Это было слишком странное место — выдёргивающее в другую реальность, будто нескончаемые часы, проведённые за этими дверями, были не с ним, да и в целом казались невозможными, несуществующими и настолько далёкими, как самая тихо гаснущая звезда на невидимом горизонте небосвода. Том не вспоминал, из какого мира пришёл сюда, и даже не думал этого делать, полностью погружаясь в каждое колебание воздуха, отзвук томной музыки, вдыхая в себя сладковатые пары опиума, заставляющие приоткрыть тонкие губы, а глаза — всё так же неотрывно наблюдать за скользкими движениями девушки, которая медленно опустилась рядом и привлеклась к щеке Адама, губами оставляя невидимые влажные следы на скулах, устремляясь к подбородку и находя приоткрывшиеся губы, между которыми мелькнул язык и ласково очертил линию. Адам сначала прикрыл глаза, умело улавливая восторг и легко впадая в привычную для себя атмосферу соблазнов, затем дрогнул ресницами и очень мягко захватил чужие губы, затем скользнул своими к уголку, демонстрируя ласковый язык и чуть больше поворачиваясь к Тому, и как-то странно посмотрел ему в глаза, продолжая ласкаться с девицей и не отводить пристального взора. Том неотрывно наблюдал, не впуская в голову даже мысль отвернуться, пока краем глаза не заметил, как аккуратно подступающая к чулку ладонь Адама не стала подниматься по тонким нитям выше, с колена к бедру, затем остановилась на подоле невозможно короткой юбки, и лишь пальцы спрятались под ней, вызвав томный женский стон. Медленно моргнув и вернув взгляд на приятеля, он понял, что тот всё так же смотрит на него — заманчиво и загадочно, притягивая своей открывшейся соблазнительной натурой, невероятно скользкой и хитрой, очаровывающей своими плавными и умелыми движениями, и выпитый ядовито-розовый коктейль Тому показался слишком малой дозой, чтобы избавиться от вновь вспыхнувшего жара, вызывающего тесноту в одежде. Он ни черта не понимал из увиденного, ни одна мысль не кружилась в голове, сущность отключила проблески разума и жила в настоящем чувствами: слухом, что улавливал томную гармонию звуков, перемешанную с озорным смехом гостей, вкрадчивыми полушёпотами и скользящей музыкой; глазами, что бегло улавливали тёплые лучи, пронизывающие дымный опиумный сумрак, плавные соблазнительные движения и вызывающий взгляд Адама, направленный так долго и так непоколебимо прямо на него; обонянием, ощущая магнетическую сладость на языке и в пазухах, осевшую невидимой тонкой плёнкой и ввергающей с каждой проведённой здесь минутой в ещё больший дурман, из которого всё меньше и меньше хотелось выбираться; кожей, что прожигалась невидимыми парами, медленно загоралась и готовилась плавиться от неконтролируемого желания оказаться открытой, кем-то задетой и, наверное, обласканной. Всё выглядело настолько притягательно и безмерно умопомрачительно, что Том слишком стремительно пропадал в этом, не понимая, почему его пальцы сильнее сдавливают мягкую поверхность дивана, голова наклоняется набок, роняя кудри на лицо, а глаза так и не могут разорвать контакт со взглядом Адама, будто пронизывающего его насквозь. Дрогнув губами, он зачарованно заметил, как языки снова соприкоснулись, завязавшись в грязном танце, а слух уловил рваный стон, и Том не смог не отвести глаз и не посмотреть на то, как женское тело медленно, но напряжённо выгнулось, а тёмные глаза из прорези золотой маски закатились, предоставив пушистым ресницам выглядеть тенью в тусклом тёплом свете. Девушка предстала восковой фигуркой в руках опытного скульптора, который любым незаметным касанием мог придавать необходимую форму, и чем соблазнительнее она получалась, тем больше удовольствия получал скульптор. С толикой появившейся жадности Том проследил за тем, как свободная ладонь Адама притянулась к полуприкрытой груди и осторожно заскользила по ней, из-за чего фигурка ещё сильнее выгнулась, разрывая пропитанный похотью поцелуй, и тот снова посмотрел на приятеля, который, будто почувствовав на себе взгляд, посмотрел в ответ всё так же таинственно и вызывающе. Адам был бесспорно красив, и это замечали все ещё со школьных лет. Некая кукла с совершенными очертаниями, утончёнными, восковыми и до безобразия смазливыми, — его внешность так и тянула чем-то манящим, соблазнительным и сладострастным, перемешиваясь в смесь с чем-то невыразимо хитрым, таинственным и пафосным, а сейчас Том, видя перед собой приятеля в среде, где именно это всё и парило, до умопомрачения понимал, насколько сильно Адам выглядел совершенно. Ему так это всё шло, что странный восторг незаметно проник внутрь и начал медленно разъедать ему сущность от неуловимого осознания, что этот парень был с ним, предан ему и являлся неким трофеем в его коллекции окружения, которое он неимоверно ценил. Если бы все смертные грехи имели человеческое обличие, то Том нисколько не сомневался, что сладострастием оказался бы Адам. Фарфоровая кукла, изобретённая изящными руками, сделав и его таким же изящным, выбивающимся среди всех аристократов непозволительной смазанностью и притягательно благоухающий сладостью. Он казался венцом этого места и всей пропитанной похотью атмосферы, очаровывая и заставляя даже Тома поддаться и наслаждаться видом его скользящих движений пальцев и губ, и зачем-то практически неотрывно смотреть ему в сверкающие глаза, в которых сквозил беспощадный и беспристрастный ледяной холод, беспечно покрывающий всё безмолвным льдом, но за ним опасно блестит дикий интерес и величественная блажь, облачая его в мантию самого дьявола искушения: здесь он — господин. Адам отстранился от девчонки, больше показался поверх её плеча, позволяя той немного расслабиться и отклониться на спинку дивана, взял коктейль и притянул к своим мокрым после поцелуев губам, размеренно глотая ядовито-розовую субстанцию, и в этот момент Том ощутил, как женская ладонь прикоснулась к его ноге, осторожно направилась выше, к животу, груди, плечам, нежно обласкивая жарящее под рубашкой тело. Он плавно перевёл взгляд на скрытое за маской лицо, затем опустил завороженный взор на пухлые влажные губы девушки, и восторг, недавно охвативший его сущность, почти бесследно исчез, оставляя за собой лишь приторно-сладкий осадок, въевшийся в язык от увиденного ранее очарования, окутавшего его на некоторое время бархатным плащом, лоскуты которого теперь иллюзорно вспорхнули перед лицом и растаяли миражом. Ладонь уже поднялась к лицу и мягко, маняще очертила линию скул, заставляя Тома лениво привлечься вперёд, ощутить томное дыхание девушки и медленно прикрыть глаза, позволяя воображению утянуть его в тёплые оттенки цветов, переплетающиеся с тенями, но от ощущения близости почему-то было пусто — восторг растаял окончательно, наслаждение осталось заманчивой сказкой, потому что в ней главным героем оказался Адам. — Она нравится тебе? — раздался его полушёпот где-то рядом, и тот приоткрыл веки, замечая, что он придвинулся к ним ближе и теперь жадно заглядывает ему в глаза. Том почти незаметно выпрямился, ощущая каждой клеточкой тела, как выжидающе смотрит на него девица, и, приоткрыв губы, с хрипом выдохнул: — Нет, не интересна. — Может быть, другую? — спросил Адам таким елейным тоном, словно предлагал товар и старался угодить клиенту. Том покачал головой и тяжело выдохнул, на мгновение закатив глаза и только сейчас почувствовав, как женская ладонь уже спустилась к животу, а далее устремилась к пуговицам на брюках, пальцами сминая чёрную ткань, скрывающую его подавленное желание. Адам жадно проследил за тем, как он ещё сильнее выпрямился и, так и не сводя глаз, притянулся к девице, подавшейся к нему ближе, чтобы позволить чужим губам обласкать ей шею. Сказка стала превращаться в реальность, снова проявляя на языке привкус чего-то ядовито-сладкого, и Том лениво расслабился на диване, продолжая наблюдать за тем, как по трепещущей коже скользят губы и язык Адама, как вдруг он плавно отклонился и, бросив высокомерный взгляд на девушку, с тенью брезгливости произнёс: — Принеси нам ещё коктейли и оставь нас вдвоём. Та сверкнула туманными, ничего не понимающими глазами, соблазнительно улыбнулась, легко убрала со всех руки, поднялась на ноги и исчезла в тенях тёплого света. — Мне она тоже сейчас не нравится, — почти неслышно произнёс Адам, немного придвинувшись к Тому, из-за чего тот повернул к нему голову и встретился взглядом. — Я не против, если ты захочешь уединиться и оставить меня одного, — усмехнулся он, одурманенный наркотическими парами, медленно прикрывая веки и снова наблюдая перед собой плавно замелькавшие тона и их тени. — Мы здесь для того, чтобы ты отлично провёл время, Том, — томно напомнил Адам, сильнее растекаясь на спинке дивана, и тот невольно последовал его примеру, приоткрывая глаза и улавливая пристальный взгляд собеседника. — Тогда просто выпей со мной и пообещай, что мы без происшествий благополучно окажемся сегодня дома. Том выдохнул, снова на мгновение опустив отяжелевшие веки, затем невольно тихо засмеялся, понимая, что не может уловить ни одну здравую мысль. — Как-нибудь окажемся. А пока забудь обо всём, наблюдай, — промурлыкал Адам, роняя голову к плечу Тома, и наконец отвёл от него пристальный взгляд, принимаясь следить за остальными гостями и развлекающими их девушками. — Тебе же понравилось наблюдать, верно? Том тихо усмехнулся, снова опуская ресницы вниз, кое-как сдержав слова о том, что ему понравилось наблюдать именно за ним.***
Том не знал, сколько было времени, но вернулись они домой, когда на улице ещё стелился густой мрак ночи, а в гостиной на привычном месте свернувшись клубком в обнимку с книжкой валялся Джонатан и тихонько перекидывался словами о чём-то с Антонином, который тоже сидел на своём излюбленном месте, закинув ноги на стол и покачиваясь на двух ножках стула. Том запомнил их полуизумлённые и полувосторженные взоры, тихий смех поднявшегося в сидячее положение Эйвери и озорной вскрик Долохова, перемешавшийся с глухим стуком ножек стула, резко опустившихся на пол. Стоило ли говорить, что после увлекательной вечеринки с дурманом и алкоголем Том выглядел очень эффектно? А дальше в сознании чёрное пятно, и наконец он открыл глаза, не сразу понимая, что растелился на своей кровати в не слишком удобном положении и ближайшие несколько минут мучился от болезненных ощущений в ногах и плече. Лениво перевернувшись на спину, Том пролежал так некоторое время, с лёгким удивлением осознавая, что ничего не болит и голова не плывёт, небыстро поднялся, сходу вороша воспоминания прошедшего вечера и убеждаясь, что ничего неприличного в них не было, и принялся проводить привычную процедуру после пробуждения. После того, как привёл себя в порядок, он немного почувствовал тревожность и напряжение, когда увидел, что время показывало за полдень, потому торопливо покинул комнату, спустился вниз и в гостиной застал только Адама, выглядящего настолько опрятно, словно всю ночь как положено отсыпался, а не надирался чем только придётся. Он поднял на него голову, отвлекаясь от газетного издания, и ничего не произнёс, лишь проводив пристальным взглядом то, как Том устроился на своём месте за столом и притянул к себе стакан с водой. — Где все? — Фрэнк отправился к Бенджамину за документами из Министерства, заодно обещался получить новости о статусе международных переговоров с Британией. Джонатан сказал, что скоро вернётся, но куда направился — не сообщил. А Антонин как всегда: с утра умчался к Грейнджер, затем должен с Фрэнком отправиться на рейд. Все в делах, а он с Адамом — поздние пташки, забывшие, что нынче будний день и расслабляться некогда. От этой мысли Том горько усмехнулся про себя, но с неким удовольствием ощутил, что полон сил и никакие думы не отягощают его так жестоко, как хотя бы вчера. Развлечение и поразительно кардинальная смена обстановки действительно пошли на пользу. — Что в сегодняшней газете? — кивнув на неё, спросил он. — Ничего особенного. Мелочи жизни наподобие: неизвестные, что на прошлой неделе затеяли обстрел, до сих пор не пойманы и по официальной версии признаны мародёрами... — А подробнее? — слегка нахмурился Том, оценивающе посмотрев на стакан с водой в руке. — Там две версии. Первая говорит о том, что случилась какая-то бытовая ситуация, в которой две группировки не поделили улов, а вторая говорит о том, что толпа русских хотела напугать местных. Официальной считается как раз эта, потому что свидетели утверждают, что русские... Рассказ Адама прервал глухой стук входной двери, а через несколько мгновений в гостиной появился Джонатан, промокший с головы до ног. Он тряхнул мокрыми потемневшими от дождя кудрями и смеющимися глазами посмотрел на Тома, неторопливо проходя вглубь комнаты и снимая с себя дорожный плащ. Оба некоторое время следили за ним, затем Адам снова перевёл взгляд на Тома и продолжил: — Свидетели утверждают, что это были русские. Больше похоже на то, что они хотели запугать местных. И ещё это связывают с происшествием позавчера на площади — вроде тоже русские... — Это были не русские, — встрял в разговор Джонатан, опускаясь за стол рядом с Томом, затем будничным тоном с уверенностью продолжил: — Как раз сегодня нашёл одного очевидца, и он рассказал одну примечательную деталь: один из так называемых мародёров был со странной короткой палочкой в руке, а остальные — вроде как двое мужчин явно не русского происхождения — были с автоматами и, не глядя, расстреливали всех без разбора. Убитых, кстати, оказалось больше: двое пострадавших сегодня скончались. — Откуда он наблюдал, что увидел волшебную палочку в руках у одного из них? — спросил Том, переводя взор на Джонатана, на что тот в своей привычной деловитой манере отклонился на спинку стула, опуская глаза в стол, и монотонно принялся рассказывать. — Он живёт на первом этаже и из его окон как раз оказался отличный обзор на место, где были эти господа. Они прятались к нему спиной, а затем он пояснил, что будто в одну секунду окна запотели, неожиданно появился густой туман и больше ничего не было видно, но такие детали очевидец успел разглядеть, — Джонатан медленно поднял глаза на Тома и более подавляющим тоном добавил: — Я же говорил, что за этим стоят волшебники. Больше нет сомнений, Том. — Волшебники? — поморщился Адам, поднимаясь из кресла и проходя к столу, чтобы присесть напротив ребят. — Зачем им это? Да ещё и магловское оружие! — И это точно не русские, — продолжил Джонатан, снова невидящим взглядом уставившись на поверхность стола. — Похоже на то, что волшебники наводят переполох и зачем-то прикрываются маглами. А ещё я узнал, что до этого на площади, оказывается, в книжной лавке было небольшое столпотворение: один из безумцев принялся говорить о тебе. — И что он говорил? — напрягся Том, пристально заглядывая в стальные глаза. — Всё дело в том, что одним из убитых оказался владелец книжного, который явно слышал хоть что-то, но увы, а допросить его больше нет возможности. Где остальных собравшихся искать, да и кто они такие — неизвестно. Я потратил кучу времени на домыслы и неподтверждённую информацию на этот счёт — слухи, сплетни, и только единственный магл попался мне реальным свидетелем произошедшего, но всё, что он видел, я уже рассказал. — А как ты понял, что речь шла про Тома? — нахмурился Адам. — Он же магл. — Так и книжный был магловским, — демонстративно поворачиваясь к нему, отозвался Джонатан, чуть не закатив глаза, и скрестил руки на груди. — Это довольно большой магазин и там собралась толпа волшебников, как я полагаю, по предварительной договорённости. Магловское место, чтобы опять оказаться никем не замеченными и неуловимыми. Владелец чуть позже убит, а кто ещё двое — не знаю. Может быть, их случайно зацепило, потому что они получили ранения и только сегодня отдали концы на тот свет. Вряд ли они интересовали зачинщиков. Просто не повезло. А что касается Тома, то его имя прозвучало как раз на этом негласном собрании — магл просто запомнил, что речь была про паренька, который пудрит мозги властям, и зовут его лорд Волан-де-Морт. Наступила тишина, в которой каждый принялся что-то соображать, а Джонатан снова посмотрел перед собой и задумчиво добавил: — В общем, всё это как-то связано с нами, но от кого — я уже голову сломал, что тут думать. У нас нет другого выхода, кроме как хоть из-под земли достать одного из зачинщиков. Мы не знаем, что и зачем они всё это устраивают, но очевидно же, что не просто так. Утром разговаривал с Фрэнком на этот счёт — абсолютная тишина. Он десятки кварталов прочесал, в каких местах только не бывал — ничего. Том отставил от себя стакан с водой, приложил ладони к лицу и устало протёр глаза, ощущая, как груз ответственности и тревожность вновь начинают хватать его за горло. Это уже невыносимо. Кто-то держит его в полном неведении и путает вокруг него какие-то узлы, которые в любой момент могут стянуться, как ловушка, а в ней окажется он сам, — Том буквально всем нутром чувствовал это. — Идей много — фактов ноль, — протянул он, поочерёдно посмотрев на ребят. — Даже зацепки нет, — обречённо вздохнув, покачал головой Джонатан и выпрямился, сменив немного позу. Снова повисла тишина, в которой Том опять спрятал в ладонях лицо, лихорадочно соображая над произошедшим, Адам неотрывно наблюдал за ним, а Джонатан прожигал в столе дыру, постукивая пальцами по плечу. Глухой стук входной двери прервал их размышления, из-за чего двое мгновенно посмотрели на порог гостиной, а сидящий спиной к проходу Том заметил, как Джонатан тут же поднялся со стула, во все глаза уставившись на вошедшего. Его ошеломлённый взгляд подтолкнул на то, чтобы Том резко обернулся и понял причину настолько глубокого изумления и тревожности, отразившихся в стальных глазах. — Что случилось? — выдохнул он, замерев над столом. Опираясь плечом о стену, перед ними стоял Антонин, не то потерянным, не то безумным взглядом осматривая каждого. Том сразу же заметил, что на его рубашке были кровавые въевшиеся разводы, всегда белоснежные манжеты полностью пропитаны кровью, а ладони до безобразия бледными — будто оледеневшими. Дождь промочил его так же, как и вернувшегося недавно Джонатана, но в отличие от того на нём не было даже пальто, будто он где-то забыл или оставил его. В ту же секунду Джонатан и Том подскочили со своих мест и бросились к другу, а Адам подлетел следом. — Ты ранен? — На тебя напали? — Что произошло? — Тс-с... — выдохнул Антонин, подняв ладонь и останавливая ребят на расстоянии вытянутой руки, затем перекатился по стене, прижимаясь к ней спиной, и сквозь странную, похожую на ошеломительную улыбку проговорил: — Я не ранен и со мной всё в порядке. Но-о... не скажу, что это было круто. — Твою мать, Долохов, какого чёрта ты заявляешься в таком виде?! — раздражаясь от напряжения, повысил голос Адам. — Что случилось? — ровным тоном повторил Том, снова оглядывая того с ног до головы, подмечая растрёпанные волосы как после долгой пробежки и наконец обращая внимание на то, что Антонина немного потряхивает. — Адам, не кричи, лучше принеси ему воды, — покосившись на того, заявил Джонатан, отступая на шаг назад и прижимаясь скрещенными за спиной ладонями к стене. — Лучше виски, — поправил Антонин, пряча ладони в карман. — Если он опять подрался с кем-то в баре, то пусть тащится за бутылкой сам, — фыркнул Адам, выгнув брезгливо губу, затем отвернулся и направился обратно на своё место. — Так что случилось, Тони? — пристально посмотрев на него, спросил Джонатан, улавливая тревожный взгляд Тома — он предчувствовал, что это не обычная история, в которую часто умудрялся попадать Антонин. Во всяком случае, после передряг его никогда не трясло. — В общем... я попал под обстрел, еле ноги унесли... — Что? — тихо переспросил Том. — Я с Гермионой был в центре, — бесцветным голосом принялся объяснять тот, — заходили к Астрид, затем направились к следующему кварталу для трансгрессии, после чего в нас начали стрелять. Меня не задело, а вот её... — Она жива? — сдвинув брови, спросил тот. — Пуля попала ей в бедро, но я остановил кровотечение, дождался, когда ей станет чуть лучше и она уснёт, — ответил он и через короткую паузу добавил: — Я не знаю, кто это был, но стреляли точно в нас. Не знаю, каким чудом, но мне удалось вытащить оттуда Гермиону и не получить ни одного ранения. Был сильный ливень, ни черта не видно. Я даже не особо понял, откуда стреляли. — Туман был? — спросил Джонатан. — Не знаю. Я... я оборачивался, думал сначала защищаться, выставить щит, но ничего не было видно. Может из-за тумана кстати, хотя ливень такой сильный был, что не особо понятно, что больше мешало. В общем, я не стал рисковать и тратить на всё это время, — покачал головой Антонин, оттолкнулся от стены и, пошатнувшись, направился к стеклянному шкафчику. — Представления не имею, случайность это или нет. Но что-то мне подсказывает: кого-то из нас хотели прикончить, и вряд ли это должна была быть Гермиона. — Почему ты так думаешь? — спросил Том, пристально заглядывая в тёмные глаза. — А откуда у неё здесь враги? — оборачиваясь на него, спросил тот, открывая стеклянную створку и не глядя доставая запечатанную бутылку. — Может быть, её кто-нибудь преследует? Она постоянно меняет своё место пребывания. — Вряд ли, — почти не разжимая челюсти, вставил Джонатан, переводя взгляд с Антонина на Тома. — Она не похожа на человека, который прячется от кого-то, легко посещает людные места и вроде как спокойно проводит время с ним. — Может быть, она об этом ещё не знает. Видишь ли, её глаза явно говорят о том, что когда-то она успела натворить что-то ненормальное — такое, что обычный человек не сделает, — не согласился Том, неторопливо возвращаясь на своё место. — Например, убийство? — спокойно отозвался Антонин, так же располагаясь за столом, и принялся открывать бутылку и разливать виски в стакан, подняв горящие глаза на собеседника. — Не думаю, что для некоторых это необычное явление. Два года назад закончилась война, Том, и в наше время вполне типичная ситуация, чтобы кого-то прикончить. — Это целый ритуал, Антонин, детали которого ты не знаешь, а они не слишком приятные, — передёрнув желваками, ответил Том, не сводя с того оледеневший взор. — По-твоему, это чья-то кровная месть за смерть того бедолаги, которого она пришила? — невесело усмехнулся тот и быстро опрокинул в себя половину тёмно-золотистой жидкости, затем с глухим стуком поставил стакан на стол и добавил: — Что носятся теперь за ней по всему свету с девизом: око за око. — Антонин, — предупреждающе произнёс его имя Джонатан, по-прежнему прислонившийся к стене за спиной Тома. — Если эта девчонка такая проблемная, не лучше ли самим от неё избавиться? — вступил в обсуждение Адам, нахмурив брови. — А не лучше ли тебе заткнуться, Розье, и не лезть в то, что тебя не касается? — переводя на него сменившийся на наглый взор, протянул Антонин и осушил весь стакан. Том опустил глаза на его ладони и зацепил, как в какой-то момент они вздрогнули, а сам Антонин после этого немного расслабился, откинувшись на спинку стула — он был не в себе. — Из-за неё ты чуть не сдох, ублюдок, — зафырчал Адам, но был тут же перебит. — Помолчи, — жёстко оборвал Том, коротко посмотрев на него, затем снова вернув взгляд на Антонина. — Не думаю, что дело в ней, — подал голос Джонатан, и Том заметил, как Антонин поймал стальной взор, от которого стал медленно наполняться уверенностью, а после повернулся к Адаму. — Дело не в ней, а в том, что мы делаем в этом чёртовом Берлине. — Скорее всего, Тони, ты где-то прокололся, — подавляющим голосом продолжил Джонатан. — Может быть, тебя вычислили. — Может быть, — протянул тот и снова налил себе полный стакан виски. — Думаешь, стоит выйти на улицу ещё раз и проверить? Том и Адам одновременно поджали губы, наблюдая за кардинально сменившимся поведением Антонина, и Том со снисхождением понимал, что тот ещё не отошёл от шока — не каждый день в тебя стреляют. Джонатан проигнорировал вызывающие слова, сказанные с явной издёвкой, очевидно, также это понимая, тем временем Том через короткую паузу после глухого звука вновь опустевшего стакана, опустившегося на стол, заговорил: — Появилась информация, что вчерашний разбой на площади произошёл сразу после того, как случилось закрытое собрание в книжном магазине — там опять какой-то безумец говорил обо мне. Джонатан нашёл свидетеля сегодня утром и допросил. — Отлично, — легко отозвался Антонин, прикрывая глаза, будто собираясь с мыслями, затем глубоко втянул в себя воздух и, немного успокоившись, произнёс: — Полагаю, теперь эта передряга связана со мной? — Он прав: если это так, то Антонин стал мишенью, — согласился Джонатан, оттолкнулся от стены и прошёл к столу, а затем медленно принялся огибать его. — Значит, мы не можем отправиться в Рим. Придётся отложить поездку, пока мы что-нибудь не выясним, — произнёс Том и с силой сжал челюсти. Он прекрасно понимал, что, кто бы это ни был и для чего бы всё это не делал, ему просто расставляют ловушки, давят окружением и, возможно, собираются убрать самое ближнее для него, используя это как предупреждение. Во всяком случае, конкретно Тома никто не трогает, а значит он явно кому-то нужен и выгоден, просто собираются перенаправить его деятельность в другое русло. — Вы можете без меня отправиться в Рим, в чём проблема? — чуть сильнее растягивая слова явно от резко подействовавшего алкоголя, отозвался Антонин, осматривая всех полыхающими глазами, что будто бросали вызов каждому из присутствующих. — Я планировал отправиться в Рим с тобой и Адамом, а Фрэнка и Джонатана оставить на разведку, полагая, что с нашим отсутствием всё уляжется и можно будет что-то выудить, — сдержанно пояснил Том. — Возьми только Адама, а вместо меня — Бенджамина, — небрежно предложил тот. — Для гладкости манёвра нужно было выдернуть ещё и тебя как раз на случай, если ты где-то был замечен. — Неужели ты думаешь, что в их глазах я похож на идиота — после такого соваться в людные места? — невесело усмехнулся Антонин, наполнил себе третий стакан и тут же осушил половину. — Почему они стреляли в тебя, а попали только в мисс Грейнджер? — вдруг задал вопрос Джонатан, перестав наворачивать круги вокруг стола и останавливаясь за спиной у Адама. — Не поверю, что ты не вызвался её прикрывать. Том проследил за тем, как Антонин медленно поднял на Джонатана слегка ошеломлённый взгляд и не сразу отозвался: — Прикрывал, но я представления не имею, как попали в неё, а не мне в спину, например. — Так может быть, именно её хотели зацепить? — Мы же только что выяснили, что нападение связано с Томом, а не с этой девкой, — с недовольством произнёс Адам. — Нападение связано с ним — да, — согласился Джонатан, посмотрев на Тома. — Антонина вычислили и решили припугнуть не Тома, а его помощников, то есть нас. Согласитесь, если бы кого-то тронули из нас, то Том точно не пошёл бы ни на какие сделки заинтересовавшихся им лиц, а так вроде напрямую происшествия его не касаются и даже можно выдвигать требования посредством давления на нас угрозой смерти тех, с кем мы общаемся вне круга Тома. — Хочешь сказать, это что-то вроде рычага давления на меня посредством вашей тревожности за своих знакомых? — выпрямляясь, уточнил Том и действительно увидел в этом логику. Если Антонин прикрывал свою спутницу, то в первую очередь досталось бы ему: очередь автомата — тем более двух! — однозначно зацепила бы его, если бы целью не было оставить Антонина нетронутым, а так всё походило на то, что пули старательно избегали Долохова, пытаясь зацепить только Грейнджер. — Если бы нападали на мисс Грейнджер, то вряд ли стрелки беспокоились бы о том, чтобы в Антонина не попало, — подкрепил мысль Тома Джонатан и скрестил руки на груди, выжидающе оглядывая каждого. — Значит, остаются в опасности те, с кем мы общаемся, а нас всех идентифицируют как одно звено — неприкосновенное. Во всяком случае, пока что. Неожиданно раздался громкий звук лопнувшего стекла, и все перевели взгляд на то, как Антонин осторожно принялся отпускать из рук осколки бывшего стакана. — Тони... — подавляюще спокойно начал Джонатан, на мгновение закатив глаза, в то время как Адам тут же поднялся из-за стола и воскликнул: — Замечательно! Теперь мы все — ходячая катастрофа и смертный приговор для каждого. Нас прижали к стенке — что дальше? — Ты с кем-то общаешься здесь? — уточнил Том, бросив на того пристальный взгляд. — К счастью, нет, а вот например твоя дамочка явно под угрозой, разве нет? — Вряд ли кто-то будет трогать Астрид — она имеет прямой контакт с Томом и по сути входит в его окружение, — напряжённо пояснил Джонатан. — Тогда под угрозой остаётся лишь мисс Грейнджер и те русские ребята, с которыми общается Тони? — поморщившись, произнёс Адам и посмотрел на Антонина, который стряхнул с ладони осколки и пролившийся виски, после чего схватился за бутылку и принялся пить из горлышка. — Долохов, на какой чёрт ты такой общительный? — Лучше отвали от меня, дорогой, иначе эта бутылка окажется разбитой твоей головой, — предупредил тот и примирительно добавил: — Я не в духе. Адам тихо фыркнул, скрестив руки на груди, и демонстративно отвёл от Антонина презрительный взгляд, в то время как Джонатан ближе подошёл к Тому и более низким тоном произнёс: — Мы не знаем, что сейчас с Фрэнком. Том заметно напрягся, выстраивая в своём воображении целую цепочку событий, результат которой принялся отчаянно кричать, что тот мог быть в опасности, точнее рядом с ней. — Когда он должен вернуться? — неестественно подавляющим тоном спросил он. — Полагаю, до обеда. Я же говорил, что они с Бенджамином должны были всего лишь забрать документы из Министерства. — Уже заканчивается обед, — неживым голосом констатировал Адам. — Он мог задержаться, отправиться в любое заведение перекусить или... — предположил Джонатан и замолчал, не договорив. — Или, — как точкой прозвучало это слово от Антонина, после чего он снова припал к горлышку бутылки, а трое начали переглядываться тревожными взглядами. Некоторое время стояла режущая слух тишина, в которой никто не шелохнулся, и только бутылка с глухим стуком опустилась на стол. — Ну что, Том, — протянул Антонин, бросая на него прожигающий взгляд. — Тебе объявлен шах? — Шах, — тихо подтвердил он, затем передёрнул желваками, желая сохранить неподвижность, но ничего не вышло. Он громко и резко опустил ладони на стол, поднялся со стула и, едва сдерживая заполыхавший в каждом волокне нерва гнев, почти прошипел: — Джонатан, Адам, найдите Фрэнка, убедитесь, что с ним всё в порядке, и тащите его домой. Антонин — пока ты взаперти. Далее тебе, скорее всего, придётся покинуть на некоторое время Берлин и порвать все связи. — Ты шутишь, — доставая из кармана сигарету, хмыкнул тот, закидывая ноги на стол и отклоняясь на двух ножках назад, как вдруг раздался глухой стук входной двери, из-за чего трое волшебников тут же обернулись на вход в гостиную, с замиранием сердца ожидая увидеть пятого — недостающего в их компании. — Это финиш, ребята, — почти неслышно протянул Адам, во все глаза уставившись на полностью измазанного в крови и грязи Фрэнка, промокшего до нитки. — Ты ранен? — быстро подошёл к нему Джонатан, собираясь осмотреть его, но тот покачал головой, махнув рукой, чтобы он остановился. С искажённым лицом Фрэнк бегло осмотрел каждого из ребят, нашёл глаза Тома и, дрогнув губами, ошеломлённо выдохнул: — Они убили Бенджамина. — Ты видел их? — почти не разжимая губ и подходя ближе, спросил Том, буквально пришибая взглядом Фрэнка к стене. Тот грузно завалился в угол, тяжело выдохнув, медленно запустил дёргающиеся, погрязшие в крови пальцы в волосы, вздыбив их, а после уронил руки вниз, снова посмотрел ничего не видящим и непонимающим взглядом на Тома и дрогнувшим голосом прошептал: — Да, я видел двоих. Я смогу их узнать. Я даже предполагаю, где их искать.