Прежде чем всё разрушится

      Фрэнк долго не мог успокоиться, пока Джонатан насильно не влил ему успокоительное, после чего Том рискнул и выдрал воспоминания о случившемся, а затем попросил Джонатана напоить того снотворным и дать отдохнуть.       В гостиной царила непривычная и, может быть, для некоторых с ума сводящая тишина. Даже Антонин поддался незыблемому безмолвию и отяжеляющим думам, обнимая полупустую бутылку виски и вперившись тусклым взором в стену. Адам будто надулся, ранее плюхнувшись в кресло, в котором обычно валялся Джонатан, подогнул к себе ноги и подпёр щеку ладонью, а другой обнял колени, в то время как последний член их компании медленно пересекал комнату, задумчиво блуждая взглядом по интерьеру и что-то соображая.       Том свесил голову к столу, пальцами проникая в беспорядочно уложенные волосы, прикрыл глаза и снова увидел перед собой вспышки из воспоминаний Фрэнка, поверхностно переживая ошеломление и подкрадывающийся ужас от того, как Бенджамин Селвин в одно мгновение был расстрелян в упор очередью автомата, конвульсивно дёргаясь, повалился на Лестрейнджа, со смертельным испугом уставившегося на другой конец улицы, машинально обхватывая убитого и погрязая в луже нескончаемой крови, мгновенно омываемой ливнем. Сначала Фрэнк ни черта не понял, обхватил Бенджамина и затащил за угол, в узкий переулок, прижимаясь к стене и оседая на руках с убитым в лужу, затем пытался привести его в чувство и чем-то помочь, пока не осознал, что все попытки отчаянно бесполезны — его друг убит и с этим уже ничего не сделать. Фрэнка никто не преследовал.       Идея Джонатана была подтверждена наглядным примером: друзей Тома хотели запугать и запугивали самым безжалостным и смертельно волнующим способом.       С момента, как Фрэнк завалился домой, он полчаса не мог успокоиться: нервно вонзал пальцы в волосы и чуть ли не вырывал их, подскакивал с пола и пытался крушить мебель, ругался и тяжело дышал, во все глаза бешено уставившись на Тома, из-за чего ему казалось, что тот готов уже обвинить во всём его, но ни одна фраза об этом так и не слетела с языка, а Джонатан вовремя влил ему успокоительное, пока Антонин держал того крепко за руки, заведя их ему за спину и обездвижив.       С тех пор Том не проронил ни слова, свесив голову к столу и ничего не видящим взором вглядываясь в его поверхность. Он лихорадочно соображал над тем, что ему следует делать дальше, изредка поднимал глаза на остальных и от нервного трепета не мог объективно понять, что думает и чувствует каждый из них.       Из всех он был уверен только в Джонатане, исподлобья наблюдая, как тот собран и размеренно мерит комнату шагами, заведя руки за спину и сжимая пальцы в замок, — самый чопорный, безразличный, но часто невероятно чуткий на то, что следует предпринять в складывающихся ситуациях.       Посмотрев на Адама, неподвижно устроившегося в кресле и смотрящего в окно, Том ощущал сомнения: нет, конечно, он даже не думает каким-то образом замешивать во всё это Тома и обвинять — ему проще сорвать всех собак на вторгающиеся обстоятельства, но это было недопустимым, потому что этими обстоятельствами являлись любые лазейки, ведущие к Антонину. Сначала Грейнджер, затем русские маги, с которыми тот общался, после его провал в слежке, да и прочие мелочи, за которые Адам готов зацепиться, испытывая к Долохову необъяснимую неприязнь, тянущуюся вот уже несколько лет. Никогда в жизни они не попадали в такие неприятности, и сейчас, кажется, настал тот самый момент испытать каждого из них: надёжность, взаимопонимание и дальнейшую возможность существовать друг с другом, но больше всего — их доверие Тому.       Он перевёл взгляд на Антонина, закинувшего ноги на стол и пялящегося в стену, проследил за тем, как он спокойно пригубил бутылку, почти незаметно поджал смоченные губы, а в незаметно горящих глазах видел, что тот будто был не здесь, а где-то далеко, погрязнув в глубинах мыслей, явно сосредоточенных не только на произошедшем инциденте, но и за его рамками — тяжело и тягуче плавал за гранью этой комнаты, думал о чём-то наперёд и сопоставлял своё положение с внешним миром и обстоятельствами. И Том бился об заклад, что его беспокоит не только то, что его ждёт впереди, учитывая, что из всех он был в большей опасности и ближе к потерям, — как верно подметил Адам: он слишком общительный, — но и предчувствие смены образа жизни. Лучше будет для всех, если Антонин действительно не высунется из дома, а идеальнее даже — покинет это место и оборвёт все контакты.       Но спустя некоторое время раздумий Том пришёл к мысли, что, наоборот, Антонина, точнее, его знакомых, можно использовать как приманку, потому что те двое, кто убили Бенджамина, явно знают, что Фрэнк их видел и наверняка запомнил, поэтому если и вздумают повторить такого уровня давление, то лучше им дать эту возможность самим на случай, если другим способом не получится найти этих стрелков.       А другим способом был Августус Руквуд — новоиспечённый шпион внештатного уровня внутреннего назначения, прикрывающийся Авроратом за маской обычного бумажного работника. О его назначении распорядились буквально этим летом и допустили в секретную связь ещё с другими работниками данного направления, и теперь Том знал их имена и, более того, знал, кто руководит тайным отделом внутренней и международной связи правительства Германии.       У Тома была прекрасная чуйка на людей, что окажутся ему полезными в будущем, и Августус Руквуд был как раз тем примером, в котором он был заинтересован раньше, чем его успели назначить на секретную должность. В прошлом молодой аврор, дающий отличные показатели в своей работе, не мог не заинтересовать более высшие органы Министерства и не пойти по карьерной лестнице дальше. Том приметил его ещё когда они впервые оказались в Берлине и планировали первое выступление в Албании, сомневаясь, стоит ли начинать именно с тех краёв или покуситься сразу же на немецких волшебников. Конечно, он не полагал, что Августус настолько резко продвинется в своей работе, но иметь в друзьях успешного немецкого аврора было бы очень даже неплохо, потому зацепился за него, предчувствуя, что магическое правительство разделившейся Германии было опасным для Тома и нужен кто-то, кто смог бы заранее вводить в курс всех происходящих дел в его отношении. Сейчас же Августус не просто аврор, а шпион внутреннего назначения, и разве это не подарок судьбы и плоды прозорливых наблюдений?       Официально они познакомились во время Берлинской речи, хотя план был несколько другим. Лично познакомившись с его сестрой, Том планировал начать ухаживать за ней, а заодно и зацепить внимание Августуса, преподнести себя как незаинтересованного в его должности и работе человека, лишь со временем подступаясь ближе через светские разговоры во время ужинов и прочих встреч, где общей точкой соприкосновения помимо самой Астрид была бы ещё и социально-политическая сфера. Но случай с мисс Грейнджер на площади, кажется, максимально ускорил процесс, который, по представлениям Тома, должен был сначала затянуться, по меньшей мере, на полгода точно. Уже весной Том и Августус нашли больше точек соприкосновения, достигли партнёрски-приятельского уровня общения и изредка стали посещать развлекательные мероприятия, пересекаться в аристократичном обществе, в число которого как раз и входили Руквуды, нося одну из известных фамилий чистокровных волшебников. Появление под руку с Астрид Руквуд производило должный эффект и приписывало Тому негласный статус волшебника, которого стоит приравнивать к чистокровным, учитывая, что тот в более узких кругах успел прослыть единственным наследником древнего рода, да ещё и обладающим уникальной способностью — разговаривать со змеями. Закоренелое и помешанное на чистоте крови общество немецких волшебников благосклонно закрывало глаза на всё, что Тома отличало от остальных, и появление среди них в компании не только Астрид, но и своих приятелей, носящих те же священные чистокровные фамилии Британии, только укрепляли его положение, подчёркивали негласный авторитет и изо дня в день пробивали ему новые полезные связи и знакомства, наделяя тем, к чему Том так сильно стремился: стать тем, кем в глубине души он мечтал с детства — известным, а главное, признанным миром.       К этому пути его в тот же день подвёл снова тот же случай с мисс Грейнджер и столкнул его с заинтересовавшимся герром Фон Фейербахом, который так жёстко вцепился в него, толкая в пучину аристократии, что Августус оказался слишком незаменимым человеком в немецком обществе — он постепенно приоткрывал ему завесу на каждого нового знакомого, повстречавшегося на пути Тома.       Августус стал слишком сильно проникаться к Тому и чувствовать некоторую важность в общении с ним и, как странно, но за последние месяцы стал ему самой надёжной опорой в той сфере, в которой Тому приходилось обитать, вынося ежедневные встречи с разносортными волшебниками.       Он ещё не был слишком уверен в готовности Августуса быть посвящённым в более глубокие и истинные умыслы и действия Тома и его друзей, отношения которых держались ещё на официальном уровне, но, кажется, настал тот день, когда стоит переступить черту и испытать тот фундамент, который так долго он выкладывал, полагая, что настанет время проверить его на прочность.       Том поднял глаза с поверхности стола, выпрямляясь, и наконец произнёс:       — Я отправляюсь к Августу.       Джонатан остановился, перестав вышагивать по комнате, Адам пристально заглянул в тёмные глаза, а Антонин лишь притянул в очередной раз бутылку виски к губам и сделал глоток, продолжая пялиться в стену.       — Один? — слова Джонатана прозвучали как предложение составить компанию.       Тот кивнул, поднялся из-за стола и распорядился:       — Антонин, ни шагу из дома. Когда очнётся Фрэнк, приведите его в порядок — потребуется вся его собранность. Джонатан, закрой за мной дверь и поставь защитные.       Тот тряхнул соломой, понимая, что Том хочет что-то сказать ему наедине, и незамедлительно последовал за ним в прихожую. Надевая летний плащ и поправляя высокий воротник, он повернулся к нему и тихо произнёс:       — Следи за тем, чтобы эти не сцепились: Антонину следует проспаться, прежде чем Адам начнёт открыто нервничать, и лучше будет, если это случится до того, как очнётся Фрэнк.       — Понял, — кивнул Джонатан, придерживая открывшуюся входную дверь.       — Меня можете ждать не раньше наступления темноты.       — Ты уверен, что Августу уже следует обо всём знать?       Том замер, чуть повернув голову к собеседнику, и спустя короткую паузу тихо ответил:       — Из всех возможных путей решений в этом я вижу выход.       Джонатан кивнул, соглашаясь, и когда тот вышел за порог, закрыл за ним дверь.       На улице по-прежнему шёл сильный дождь, потому Том быстро пересёк улицу, зашёл за крайний дом и трансгрессировал в конец улицы, где находился дом Руквудов. Быстро прошмыгнув вдоль калиток квартала и обогнув нужный дом, он зашёл на территорию и постучался в дверь. Перед ним тут же появился молодой эльф, низко поклонился и по-немецки поприветствовал, без разрешения хозяев пропуская того внутрь, а затем удалился, сообщив, что доложит о его приходе. Пока Том снимал с себя мокрый плащ и высушивал его заклинанием, из просторного зала выбежал доберман, завидев Тома, тут же подбежал к нему и продолговатой мордой уткнулся в ладонь, облизывая и издавая радостные, похожие на скулёж звуки.       Не то чтобы Том любил животных, но привычка добермана встречать его так вызывала в нём слабую улыбку. Проведя пальцами по гладкошёрстной холке, он обступил собаку, повесил одежду и пересёк зал, ведущий в другую гостиную, где наверняка можно было застать Астрид, только там её не было, что означало: её в принципе не было дома. Значит, дома был Августус.       Стоило ему подумать об этом, как на пороге зала с другой стороны показался он, выряженный в обычный костюм, в котором всегда ходил по дому.        — Добрый день, — поздоровался, обступая кресло и протягивая для рукопожатия ладонь. — Если ты к Астрид, то…       — Нет-нет, — покачал головой Том и, чуть сощурив глаза, тихо спросил: — Мы можем пройти к тебе и переговорить?       — Разумеется, идём, — тут же отступил Августус и повёл за собой.       Они прошли к лестнице, поднялись наверх и очень скоро тот завёл его в свои апартаменты, предлагая сесть за стол. Когда оба опустились на стулья напротив друг друга, Августус очень внимательно посмотрел в глаза невозмутимо держащемуся Тому и произнёс:       — Сигару?       — Было бы неплохо, — согласился тот, и только когда оба закурили, продолжил: — Уверен, ты всегда знал обо мне больше, чем мне приходилось рассказывать о себе.       Августус чуть склонил голову набок, а его взгляд превратился в заинтересованный, и через короткую паузу отозвался, полагая, что тот ожидает от него какого-то подтверждения:       — У меня есть твоё досье и ещё пара характеристик, в том числе и из приюта.       В этот момент Том не сдержал удивления и позволил бровям взметнуться вверх.       — Приют?       — Господин Хартманн собрал целый пак на тебя — видел своими глазами.       Том кивнул в благодарность за искренность и подумал о том, что, скорее всего, очень даже не ошибся в своих намерениях. Он на некоторое время опустил голову к столу, задумчиво затянулся антрацитовым дымом и не сразу протянул:       — Полагаю, на моих друзей есть такие же дела?       — Твои школьные приятели: Адам Розье — среднестатистический студент, единственный ребёнок в чистокровной семье, не поддерживает связь с родителями, в примечаниях: скрытный и недоверчивый; Антонин Долохов — перевёлся в Хогвартс к началу третьего курса, родом из Ленинграда, воспитан бабушкой, никакой семьи больше нет, в примечаниях: отмечен за плохое поведение в школе, немного вспыльчив и излишне изворотлив; Джонатан Эйвери — окончил школу с отличием, примерный и прилежный студент, лишился матери, изредка поддерживает связь с отцом, в примечаниях: тихий, обладает аналитическим умом; Фрэнк Лестрейндж — среднестатистический студент, есть две младшие сестры, лишился матери, поддерживает частую связь с семьёй, в примечаниях: подвержен нервным срывам, отмечен за плохое поведение в школе.       Августус всё это произнёс так легко, словно зачитывал с листа пергамента, а не брал из головы, и пока Том внимательно вслушивался в каждое слово, не заметил, как выпрямился на стуле, ощущая себя натянутой струной.       — А Бен?       — Бенджамин Селвин — имеет не близкий контакт с целью, является хорошим другом Фрэнку Лестрейнджу, среднестатистический студент, единственный ребёнок в семье, за ним прикреплена должность в одном из отделов Министерства Британии благодаря связям отца, в примечаниях: азартен и болтлив.       — Кто-то ещё есть? — подняв исподлобья острый взгляд, поинтересовался Том, наблюдая за искренней невозмутимостью собеседника.       — Через Фрэнка Лестрейнджа и Джонатана Эйвери цель поддерживает связь с Абраксасом Малфоем, Орионом Блэком и его супругой Вальбургой Блэк. Адам Розье ведёт переписку с Друэллой Розье — кузиной по отцовской линии. На данный момент больше ни у кого нет никаких контактов.       — А Долохов?       — Замечен повышенный интерес к мисс Гермионе Грейнджер, которая не представляет для дела никакого интереса. Иногда встречается с господином Рылеевым и господином Кнабенгоф, которые так же не представляют интереса. Никакой почты за господином Долоховым не замечено.       Том выразительно выгнул бровь, зная о том, что Антонин изредка ведёт переписку с Мартой, но ничего не сказал на этот счёт.       — Что-то ещё?       — Ничего особенного, кроме того, что почти все указанные лица относятся к чистокровным родам, имеют какого-то рода власть в британском Министерстве и в большинстве своём являются сокурсниками цели — то есть тебя.       — А там было заявлено, какие действия нужно проводить с целью?       — Нет, не заявлено. Пак собран для учёта на случай возникновения возможных ситуаций, положительно или отрицательно способных влиять на Министерство и/или общество граждан всей Германии. В данный момент находится в архиве.       Том кивнул и тихо прошептал слова благодарности за полученную информацию, которую довольно легко выдал ему Августус. Зачем бы ни был собран этот пак, а сводка его жизни, попавшая в неправильные руки, могла бы сыграть против него самого.       — А кто-то обладает свободным доступом к архивам? Кроме господина Хартманна и вашей команды, разумеется.       — Нет, даже министр не имеет права перебирать архивные документы. Доступ только у секретных должностей данного направления, то есть у меня, господина Хартманна и ещё двоих сотрудников — о них я тебе рассказывал, — Августус выдохнул приличную порцию густого дыма и потушил окурок в пепельнице, поднимая глаза на Тома. — Может быть, теперь расскажешь, с чего вдруг такой интерес к своему досье? Снова господин Фон Фейербах что-то устраивает, непонятное тебе?       — Не знаю, кто устраивает, Август, но в данный момент я нахожусь в очень шатком положении и не знаю, в какой стороне искать предателя.       — Что ты имеешь в виду?       Том выдержал короткую паузу и пристально посмотрел в ясные, сияющие глаза молодого мужчины.       — Ты что-нибудь слышал сегодня о Селвине?       — Я только ночью вернулся с рейда, поэтому не в курсе, если какие-то события произошли после ночи.       — Его убили на глазах Лестрейнджа, при том Фрэнка не задели.       Августус сидел некоторое время неподвижно, затем медленно потянулся за второй сигарой, продолжая хранить молчание.       — Ты явно узнал бы об этом в ближайшее время, и я пришёл поговорить с тобой не об убийстве. Мы оба прекрасно знаем, что ты за последние полгода снабдил меня очень сильной поддержкой и благодаря тебе я в курсе каких-то движений во внутреннем противостоянии министерских, и если всё произошедшее никак не касалось меня прямым образом, то смерть Селвина уже имеет ко мне самое реальное отношение. Я не прошу тебя раскрыть всю информацию, которой явно накопилось много в вашем архиве о моём деле, но мне нужна твоя личная помощь, Август. Ввиду неопытности и ограниченности в действиях мои ребята не в состоянии справиться с тем, что мне нужно и о чём я очень давно их прошу.       — Если не ошибаюсь, ты говоришь о неких господах, что давненько начали копать на тебя и созывать небольшие собрания, опровергая твои изречения и подчёркивая их нерациональность?       — Да, именно о них. Я хотел бы, чтобы ты взял это дело на себя, Август, чем выражаю своё искреннее доверие и обещаю, что не останусь перед тобой в долгу, — вкрадчиво заявил Том, не сводя взора с собеседника.       Тот поджал губы, затем затянулся сигарой и придвинулся над столом ближе к Тому, так же вкрадчиво отозвавшись:       — Почему ты сразу не обратился ко мне, Том?       — Я не привык искать помощи у других и даже не пришёл бы, если бы это касалось только меня, — честно признался он, потушив свою сигару. — Но я не могу сейчас рисковать теми, кто больше всего находится в опасности, иначе ещё одна потеря — и всё повалится, как карточный домик. Я готов ввести тебя в курс дела, если ты согласен.       — Я очень внимательно тебя слушаю, — не раздумывая, произнёс Августус, скрестив пальцы в ладонях.

***

      Том вернулся домой раньше, чем предполагал, и застал в гостиной только Адама и Джонатана. Оба, увидев Августуса в его компании, выпрямились и вопрошающе уставились на Тома, ожидая каких-то объяснений.       — Примите мои соболезнования, — без приветствия произнёс Августус и каждому протянул ладонь для рукопожатия, на что оба коротко кивнули, продолжая молчать.       — Что с остальными? — уточнил Том, садясь за стол, чему последовали собравшиеся.       — Антонин напился, час назад ушёл в свою комнату отдыхать, Фрэнк до сих пор не просыпался, — ответил Джонатан, переводя взгляд с Адама на Тома.       — Август кое-что сообразил насчёт произошедшего и накидал план дальнейших действий, — напряжённо произнёс Том и выразительно посмотрел на Августуса. — Расскажи им.       — Том говорил, что никто из вас так и не смог выследить хотя бы одного члена ваших преследователей, кроме того, что ты слышал, Адам, и с кем сегодня довелось столкнуться Фрэнку. Абсолютно уверен, что сейчас эти ребята не высунут своего носа, пока дело не уляжется — труп уже передали министерским и началось выяснение обстоятельств, но ни Фрэнку, ни Антонину не следует покидать дом до установления какой-то официальной версии в расследовании. Это дело взял на себя мой бывший коллега в Аврорате, поэтому, считайте, я побеспокоился о том, чтобы некоторых из вас не докучали допросами, но предупреждаю сразу же: ты, Адам, и ты, Джонатан, не в курсе вообще каких-либо событий. Будет лучше, если ваши имена не промелькнут ни в одном документе. А также Антонину придётся молчать о произошедшем с ним и Гермионой. С последней я переговорю лично на этот счёт. Далее, — он выдержал короткую паузу, обвёл всех пристальным взглядом и продолжил: — Те ублюдки, что убили Бена, уверен, в городе не появятся, да и нет никакой гарантии, что это не были обычные преступники, одураченные заклинаниями, или наёмники, от которых прока ноль. Однако есть мысль, как зацепиться хотя бы за одного из тех, кто знает хоть какую-то информацию об этих негласных собраниях.       — И какая же? — заинтересованно отозвался Адам, нахмурившись и уставившись во все глаза на Августуса.       — Организовать это собрание самостоятельно, — коротко улыбнулся тот. — Один я с этим не справлюсь — мне нужна помощь.       — Что значит организовать собрание и как это сработает? — не понимал Адам.       — То и значит. Нам нужно разделиться. Один из вас поможет мне организовать это собрание, выдаст ложную информацию, которая где-то в каком-то месте сработает и заинтересует нужных нам лиц, а другие в этот момент поймают их на живца. Всё очень просто. Том порекомендовал мне взять тебя, Джонатан. Позже тебе объясню, что нужно будет сделать. А пока необходимо определиться с местом нашего лже-мероприятия, осмотреть его, выставить людей и изучить все пути отступления неприятелей, а также подготовить место для допроса. Что скажете?       Некоторое время ребята молчали, пока Августус и Том выжидающе их разглядывали, и наконец первым отозвался Джонатан, выгнув бровь:       — Это гениально.       — Адам?       — Я в деле, — с готовностью произнёс он.       — Отлично, тогда решаем, что делать с местом, — выпрямляясь, кивнул Августус, и, бросив взгляд на стол, деловито продолжил: — Перечислите мне все известные вам места, где вы фиксировали подобные собрания. Мы должны подобрать что-то аналогичное.       — В летнее время в основном это были открытые пространства: небольшие скверы, парки, аллеи — так нереально было застать хоть одно собрание, — отозвался в тон ему Джонатан, также по привычке посмотрев на гладкую поверхность.       — Открытые пространства исключены: там множество ходов отступления и всё это создаст такой переполох, что возможны проблемы с властью. К тому же, мы можем упустить преступников, а чтобы вы понимали — у нас один-единственный шанс с такой схемой. Если план провалится — придётся придумывать что-то другое, более сложное, — пояснил Августус, заглядывая поочерёдно в глаза каждому и останавливаясь на Томе.       — Мы не имеем права на ошибку, иначе это может разозлить их и подвести к более губительным методам в отношении нас, — напряжённо отозвался тот. — Я уверен, что то было только началом.       — Есть ещё один способ: выйти на переговоры, но раз эти ребята сами не подступают к тебе, то считают, что ты не готов к ним, а это значит… — начал выражать свою мысль Августус, но его тут же перебил Адам, быстро и жёстко перехватив мысль.       — Это значит, что когда он лишится кого-то из ближних, то тогда будет готов. И это может быть та же Астрид.       Наступила короткая пауза, в которой Августус опустил пустой взгляд на стол, будто задумавшись о чём-то, затем невозмутимо поднял глаза на собравшихся и тем же деловым тоном ответил:       — Это может быть любой из вас, в том числе и она, — всё верно. Поэтому мы не используем такую тактику, и я предложил действовать теми же методами, что и эти неизвестные ребята. Хочешь понять планы преступника — думай как он.       — Вас этому обучают? — поинтересовался Адам, подпирая щеку ладонью.       — Это самая распространённая и безошибочная тактика — подходит во многих случаях, когда нужно поймать преступника или вычислить предателя, — отозвался Августус, выдерживая пристальный льдистый взгляд Адама, который понимающе кивнул и посмотрел на Тома.       — Что касается места, — всё это время погружённый в свои размышления заговорил Джонатан, так и не поднимая глаза с поверхности стола. — Сейчас собрания перекочевали в тёплые помещения: в последний раз это была магловская библиотека центральной части города. До этого собрание проходило у террасы в небольшом магловском пабе — тоже в черте центра. Можем ли мы предположить, что следующая встреча будет являться какой-нибудь кофейней в центре или небольшим концертным залом, расположенным на магловской территории?       — Если они пошли по магловским местам, которых объединяют между собой просторные площадки и многолюдность, чтобы рассосаться в толпе, то наверняка. Кофейня вряд ли, так как выходной путь только один и поэтому для такой встречи нужна терраса, а это уже уличная часть — не самый подходящий вариант для нас, а вот здание театра вполне отвечает нашим параметрам, — рассудил Августус.       — Значит это будет театр, — выдохнул Том, устало проведя ладонями по щекам, затем тряхнул кудрями и более оживлённо продолжил: — Хорошо, тогда каждому стоит провести разведку театра, что находится в центральном районе, составить план местности и выставить на все выходы и входы…       — Да, этим вы и займётесь с ребятами, — согласился Августус, — а мы с Джонатаном организуем слив информации о предстоящем собрании и понаблюдаем, как на это будут реагировать люди.       — А вы точно с этим справитесь? — выразил сомнения Адам. — Вас всего лишь двое.       — Здесь потребуется только наблюдательность, — кивнул тот, поднимаясь из-за стола, и посмотрел на Джонатана. — Сегодня ты отправишься со мной на один рейд — я кое-что тебе покажу и научу некоторым мелочам, а завтра займёмся разработкой нашей первой части плана, пока остальные изучают выбранную территорию.       Тот с готовностью поднялся следом, прошёл к стойке с верхней одеждой и схватил свои вещи, в то время как Том и Адам остались сидеть за столом, провожая тех пристальными взглядами.       Внезапно раздался звонок в дверь, из-за чего все замерли и переглянулись.       — Вы кого-то ждали? — тихо спросил Августус, внимательно заглядывая каждому в глаза.       Ребята покачали головами.       — Все дома, — прокомментировал Адам.       Том поймал настороженный взгляд Августуса, затем медленно поднялся из-за стола и направился к входной двери. Взявшись за ручку, а другой ладонью держа наготове волшебную палочку, он снял заклинания и приоткрыл дверь, и удивление, отразившееся на его лице, враз заинтриговало остальных.       На пороге дома стояла немного промокшая Астрид, и как только она быстро переступила черту и оказалась внутри, изумлённо на неё смотрели уже все — она никогда не заявлялась к ребятам домой в одиночку, да и бывала тут буквально раза два по случайному стечению обстоятельств.       — Том, мне нужно срочно с тобой поговорить… — с сильным акцентом быстро протараторила она и удивлённо уставилась на брата, заметив его поодаль от себя. — Август?       Тот прошёл к ней ближе, явно замечая её нервозное состояние и то, как она мокрыми пальцами вцепилась в рукав рубашки Тома, словно выискивая в нём защиту, но стоило ей осознать, что Август находится здесь же, она тут же выпустила смятую ткань, перевела всё внимание на него, направившись навстречу, и по-немецки резким давящим голосом продолжила:       — Что ты здесь делаешь? Тебе уже рассказали? Ты в курсе произошедшего?..       Адам нахмурился, ни черта не понимая из услышанного, в то время как Джонатан опустил голову, внимательно прислушиваясь к каждому произнесённому слову.       — О чём ты? Что произошло? — мгновенно отозвался Августус, протягивая сестре руку и мягко обхватывая её ладонь, так и не сводя с неё обеспокоенного взора.       Астрид обернулась на всех, прозорливо осмотрела присутствующих и все тёмные углы гостиной, убеждаясь, что никого здесь больше нет, затем повернулась к Тому и на ломанном английском, едва сдерживая переживания, спросила:       — Где сейчас господин Долохов?       — Он в своей комнате. Мне его пригласить? — сухо отозвался тот, после чего принял невозмутимый вид, пытаясь не позволить глазам расшириться.       Том предчувствовал, что на Астрид и её присутствие рядом у него абсолютно нет сил, и разыгрывать сейчас обеспокоенного парня, что должен быть так же взволнован, как и она, было совсем не к месту. Раздражение неприятной плёнкой стало окутывать внутренности, и он кое-как сдержался от вопроса, зачем ей понадобился Долохов, не говоря о том, какого чёрта она вообще ворвалась в их дом, да ещё и в таком виде.       — Нет, не следует, — тут же воскликнула она.       — Милая, успокойся, — сильнее сжав тонкую бледную ладонь, вкрадчиво произнёс Августус, заставляя ту повернуться к нему и заглянуть в глаза. — Сначала объясни, что произошло?       — Август, некоторые из нас находятся в смертельной опасности, и я пришла предупредить Тома, чтобы он знал о том, что его друг находится в шаге от смерти, общаясь с Гермионой… — она жёстко начала объяснять по-немецки, но Августус её оборвал, тихо зашипев, как только заметил, что на последних словах Астрид Джонатан поднял голову выше, тряхнув кудрями и бросив пустой взгляд на её профиль.       — Ты понимаешь по-немецки? — уточнил он на родном языке.       Джонатан перевёл на него стальные глаза и почти незаметно кивнул, а Астрид нахмурилась, так же обращая на него холодный взор, явно отстранившись и бросив любые мысли что-то объяснить брату.       Августус тяжело вздохнул, запрокинув голову к потолку, затем медленно опустил подбородок, обвёл всех беглым взглядом и по-английски произнёс:       — Господа, присядьте. Нам необходимо её выслушать. Асти, говори всё как есть.       Та перевела недоверчивый взгляд с Джонатана на Адама, который наградил её ответным презрительным взором, затем посмотрела на бесстрастного Тома, смотрящего на неё так, будто в шаге от того, чтобы прожигать в ней дыры, тяжело вздохнула, понимая, как было глупо пытаться объяснить что-то на немецком, не зная, что некоторые могут её понимать, и гортанно протянула:       — Хорошо, я расскажу об этом всем.       Джонатан перекинул летний плащ через руку и медленно прошёл к столу, чтобы занять своё место, следом за ним вернулся Том, и когда Августус почти силком усадил Астрид к ним за стол, замерев по левую руку от неё, он немного сжал ей плечо, призывая продолжить.       — Сначала скажите, кто из вас близко знаком с Гермионой Грейнджер?       Адам и Джонатан молчали, потупив перед собой глаза, и Том понял, что ещё один конструктивный диалог придётся вести только ему, так как эти двое абсолютно не намерены делиться хоть какой-то крупицей информации с Астрид.       — Что ты подразумеваешь под понятием «близко знаком»?       — Хорошо общается, проводит время, — бросив на него обеспокоенный взгляд, отозвалась та.       — Например, как ты?       — Да, примерно так. Только господин Долохов?       Слетевшая с её языка фамилия снова резанула слух, и Том теперь понял, почему: Астрид и Антонин давно переступили субординацию в общении, и если первой приходилось что-то говорить о втором, то она называла его по имени, а тут всем своим нутром он ощутил появление незримой ледяной стены, появившейся невесть из-за чего.       — Только он, — подтвердил Том, почти незаметно кивая.       — Тем лучше. Вам следует держаться от неё подальше и более того знать: ваш приятель в опасности.       — Что значит в опасности? — почти фыркнул Адам, сощурив глаза и отстранённо уставившись на Астрид.       — Я объясню, — жёстко отозвалась та, бросив в ответ такой же взор. — Вы что-нибудь слышали про африканских или египетских Богов?       — Нет, но Долохов и африканские боги совсем не вяжутся в моей голове, — мрачно заявил тот, а после добавил: — Разве что он сумел достать своим существованием одного из них, но тут я даже не удивлюсь.       Астрид одарила Адама тяжёлым взглядом, что выражал абсолютную неуместность шутки, затем повернулась к Тому и продолжила:       — У Гермионы есть вырезанная кукла, как раз символизирующая одного из Богов древнейшего культа. Ношение именно этой куклы является недопустимым — об этом знает каждый, кто обладает знаниями об этом культе! — и несёт в себе непостижимую угрозу всему…       — Никогда не слышал, чтобы в Вуду какие-то символы богов были запрещены, — скептически произнёс Джонатан, не сводя с Астрид пристального взгляда, из-за чего та повернула к нему голову и отозвалась:       — Это не совсем Вуду. Вуду только берёт начало с древнейшего культа, о котором в наше время практически никто не знает, и это не просто какая-то религия, а самая настоящая кладезь безграничной магии, в плохих руках которая способна вмиг разрушить весь мир, как и в хороших — созидать. Её потоками пользуются провидцы, получают ответы Богов и обладают доступом к глубочайшим знаниям и тайнам мироздания. Ни в одной книге уже об этом не написано и тайные знания передаются устно, дабы избежать их распространения о настолько опасном культе.       — И откуда узнала о нём ты, если об этом не пишут даже в книгах? — тихо спросил Джонатан, склоняя набок голову.       — Мне передали эти знания. Когда ещё бушевала война, я выхаживала одну женщину, которая была при смерти. Она со временем рассказала мне о существовании божеств, что являются стражами нашего мира, намеренно передают информацию через так называемых проводников, кем и была та женщина, и если говорить прямо и понятным вам языком: это как будто разгадать тайный шифр всей сути и взломать всю систему мироздания, открытые знания о которой способны сделать путь человека максимально успешным, огораживающим от всех напастей, и дать ответы на всё: от строения бесчисленных миров до того, что содержится внутри нас. Это абсолютные знания, которые можно применить во всём, потому и опасны, даже если пользоваться ими, казалось бы, во благо.       — Хорошо, и что ты хочешь этим сказать? У мисс Грейнджер есть ключ к этим знаниям? — спросил Том, как и остальные, совсем не улавливая мысль.       — Нет, она носит при себе одну из кукол, что символизирует Бога — самого разрушительного и опасного во всём пантеоне!       — И что? Это же не наделяет её знаниями, так? — нахмурился Адам.       — Это делает её разрушительной, — напряжённо отозвалась Астрид. — Каждый провидец знает, что ношение кукол любого из пантеона Богов категорически запрещено, а выполнять волю именно этой куклы, что сейчас покоится у неё на груди, сверхнеразумно и невероятно опасно — это буквальная смерть. Имя этой куклы даже не произносят, потому что боятся, ведь одно произношение уже сгущает мрак и заставляет подчиняться этому Богу. Это недопустимо и смертоносно.       — Так и что означает этот бог?       — Это Бог согласия и перемирия. В пантеоне он был изгнан за то, что заставляет людей привязываться к нему и нести колоссальные разрушения в мироздание: один раз стоит произвести взаимодействие, и Бог с носителем становятся неделимыми.       — Раз кукла несёт в себе смерть, то… не значит ли это, что мисс Грейнджер просто доиграется с этой куклой и помрёт? — с едва скрываемой насмешкой спросил Адам.       — Всё дело в том, что смерть кукла несёт не ей. Я же сказала, что это Бог согласия и перемирия — он становится неделимым с носителем, приводит его в согласие, примиряет с собой и наделяет непостижимой энергией, которая несёт в себе разрушительный характер. Более того, взамен кукла берёт себе жертву — смерть ближнего.       — И ты полагаешь, это Антонин, — утвердительно произнёс Том, наконец понимая, что Астрид хочет до них донести.       — Это может быть любой, кто тесно контактирует с носителем. Кукла в первые недели выбирает для себя возможную жертву и каждый раз склоняет свои чаши весов на разных людей, колеблясь до тех пор, пока кого-то из ближних не настигнет удовлетворяющая Бога смерть. Всё дело в том, что кукла определилась с жертвами, и в данный момент их две.       Наступила звенящая тишина, в которой через некоторое время глухо прозвучал вопрос Тома:       — Вторая — это ты?       Астрид кивнула и с тенью отчаяния посмотрела ему в глаза.       — Вы не представляете, насколько опасно находиться в обществе такого человека — более того, тесно взаимодействовать с ним.       — А она сама об этом знает? — протянул Адам и сложил губы бантиком, сдвинув брови ещё сильнее.       — Не имею представления, — с грубым акцентом отозвалась та. — Но меня больше обескураживает то, кто ей передал эту куклу и зачем, потому что любой носитель знаний, то есть проводник, прекрасно осведомлён, что ношение кукол недопустимо, особенно символизирующей такого Бога. Он так же является Богом любви и дружбы, намного быстрее скрепляет знакомства, располагает к себе, усиливает чувства к человеку.       — Хочешь сказать, что эта кукла любого может заставить проявить к ней симпатию или почувствовать себя влюблённым? — скептически поинтересовался Адам. — Напоминает какую-то амортенцию…       — Не проявить, а ускорить все зарождающиеся процессы вроде дружбы и любви. Если человек испытывает реальное влечение или искреннюю заинтересованность, то они развиваются многим быстрее, чем это происходит в обычной среде. Вы даже не заметите этого прогресса, например, как не заметила я. Вы постоянно начнёте смотреть ей в глаза, сами того не замечая. Этот Бог питается чувствами, поглощает их и делает рабом своих желаний, что в дальнейшем несёт за собой смерть.       — Ты же сказала, жертва одна, — произнёс Том.       — Да, и пока она не случилась, в смертельной опасности все, кто контактирует или только собирается контактировать с носителем, способным на такие чувства, как дружба или любовь.       Том выгнул бровь и опустил глаза на поверхность стола, задумавшись.       Выходит, если верить в эту чудо-древнюю магию богов, то мисс Грейнджер достался очень сильный рычаг давления на окружение, в котором она есть или собирается быть. Единственный момент, который хоть немного заставлял Тома поверить во всё услышанное, это случай, произошедший в конце лета, когда та вернулась в Берлин и посетила Руквудов, присоединившись к ужину. Астрид так смотрела на гостью, что это бесконтактное общение взглядов вызывало слишком много вопросов и напоминало нездоровую увлечённость Астрид к мисс Грейнджер. Такого в жизни он не наблюдал ни разу, да и вряд ли это реально, но приходилось верить своим воспоминаниям — она действительно была похожа на одержимую.       Вопросов к махинациям мисс Грейнджер становилось куда больше, да и не могло не затронуть то, что Антонин, если верить словам Астрид, находился в серьёзной опасности, погрязнув в слишком импульсивном процессе предрасположенности к мисс Грейнджер, который, очевидно, стоило пронаблюдать своими глазами, чтобы убедиться в том, о чём разъяснила Астрид.       Том ощущал, как слишком плотная и мрачная вуаль окутана вокруг неизвестной волшебницы, о которой никто не может достать больше информации, чем удалось накопать на неё Джонатану за такое долгое время. Она зачем-то стащила у него кольцо, покинула, будто в бегах, Берлин, невесть где пропала на полгода, а затем зачем-то вернулась назад уже с какой-то куклой, которая вызывает в Астрид нешуточный испуг и отчаяние, и это не говоря о том, что она явно обладает крестражем, потому не брезгует кровопролитием.       Тесное знакомство с мисс Грейнджер уже нельзя было откладывать: нужно убедиться в достоверности знаний Астрид, и он знал, кто в этом сможет ему помочь, затем вытащить Антонина из пропасти, в которую Том, сам не ведая того, загнал его, заставив примкнуть к мисс Грейнджер, а после, собрав всё возможное об этом, заняться ею лично, ведь ему терять нечего — он не способен на любовь, надёжно спрятав чувства в очередной крестраж.       Вот только поймают они одного безумца и узнают о том, кто вьёт все хитросплетения против него, — осталось совсем немного.       Том выпрямился, поднял глаза на Астрид и ровным тоном произнёс:       — Значит, ты абсолютно уверена в том, что Антонин находится в смертельной опасности.       Та кивнула и странно блеснула яркой синевой радужек. Сузив глаза, Том бросил взгляд на Джонатана, всё это время молчаливо сидевшему со скрещенными на груди руками, пялясь в одну точку на столе с таким видом, будто ничего не слышал за последние пятнадцать минут своей жизни — он не верил хотя бы ввиду возможной недостоверности полученной информации. Затем перевёл взор на Адама, который до сих пор пристально разглядывал Астрид и едва ли сдерживал губы, чтобы они не выгнулись в не то брезгливой, не то презрительной манере, что ясно дало понять и о его скептицизме. А после поднял голову на Августуса, который обычным взглядом бегло смотрел на каждого и совсем невозмутимо держался среди остальных — сложно сказать, что именно он думал об услышанном.       — Хорошо, — выдохнул Том, поднимаясь из-за стола и бросив взгляд на Астрид. — Благодарю за информацию — мы обязательно воспользуемся ею правильно…       — Вы мне не верите, господа, но это ваше дело, — неожиданно твёрдо заявила та, так же медленно поднимаясь из-за стола, обводя всех пристальным взором.       — Я не привык доверять на слово людям, и я говорю даже не о тебе, а хотя бы о той бабке, что поведала тебе эту тайну, — произнёс Адам, привлекая к себе внимание остро пронизывающей синевы. — И не совсем понимаю, почему ты поверила ей.       — Я говорила, что знания передаются из уст в уста и несут в себе силу, наделяя последователя теми же ощущениями, что и проводника. Я просто знаю, о чём говорю.       — Где та женщина? — наконец спросил Джонатан, подняв глаза на Астрид.       — Её расстреляли при облаве русских в Берлине, — сухо отозвалась та и, отвернувшись, направилась к выходу из гостиной.       Августус через несколько мгновений последовал за ней, и Том услышал, как оба о чём-то заговорили на пороге дома, после чего очень скоро он вернулся один, а за его спиной послышался звук захлопнувшейся двери.       — Она не в курсе, что у нас произошло? — спросил Адам, прямо посмотрев на Августуса.       Он покачал головой и обычным тоном произнёс:       — Полагаю, не стоит пока обращать внимание на то, что нам довелось узнать — с Астрид я ещё переговорю более подробно. Сейчас нам нельзя терять время. Джонатан, идём.       Тот неторопливо поднялся, бросил пустой взгляд на ребят и направился за Августусом.

***

      Пройдя по краю защитного барьера, Джонатан остановился в определённом месте, коснулся концом палочки мокрого асфальта и очертил невидимую дугу, мельком всполохнувшую золотыми искрами, затем выпрямился и принялся ждать, пристально всматриваясь в окна небольшого дома. Наконец, в одном из них сквозь тюль показалась фигура, после чего спустя несколько мгновений он почувствовал, как защитный барьер ослаб, готовый пропустить его вперёд.       Джонатан быстро прошёл по узкой подъездной дорожке, перескочил несколько ступенек и, схватившись за ручку, открыл дверь, заходя внутрь.       — Мистер Эйвери? — с тенью удивления встретила его волшебница, невольно скрестив руки на груди и бросив на него пронзительный сверкающий в сумраке взор, заставивший все внутренности вздрогнуть и невольно отвести от неё глаза.       — Добрый вечер, мисс Грейнджер. Прошу извинить меня за поздний визит, — вежливо начал тот, снова возвращая взгляд на переносицу хозяйки, воссоздавая иллюзию прямого контакта взглядов. — Я пришёл к вам по поручению Антонина, который попросил узнать меня о вашем состоянии здоровья, а также передать кое-какую информацию.       Та на несколько секунд оставалась неподвижной, затем опустила ладони вниз и отступила на шаг.       — Как вы определили защитный барьер?       — Чутьё. Не беспокойтесь, ваш дом надёжно защищён.       Нельзя сказать, что её это убедило, но доводов в противовес она не нашла.       — Проходите, — наконец пригласила та, пропуская его вперёд, а после, прихрамывая, направилась следом, указывая на свободное кресло. — Мне угостить вас чем-нибудь?       — Благодарю, но откажусь — я буквально на пару минут, — вежливо кивнул тот, опускаясь на мягкую поверхность, бегло отмечая детали обстановки и пристально наблюдая за тем, как та сначала подошла к окну, задвинула шторы, а после расположилась напротив него.       Устремив на него пронзительный пугающий взор, мисс Грейнджер некоторое время молчала, затем тихо произнесла:        — Антонин не выходил со мной на связь три дня — надеюсь, с ним всё в порядке?       — Да, можете за это не переживать, — мягко отозвался тот. — Прежде всего, расскажите, как вы чувствуете себя: что мне передать Антонину?       — Передайте, что я в полном порядке, — равнодушно отозвалась та, невольно опустив ладони на прикрытое юбкой колено, что не смог не уловить Джонатан, бросив беглый взгляд на перекрещенные пальцы. — Рана практически затянулась и совсем не беспокоит.       — Хорошо, передам. Вы никуда пока что не выходите?       — Нет, нахожу это небезопасным.       — Очень хорошо, — кивнул Джонатан и чуть подался вперёд, всё так же неотрывно глядя собеседнице в лицо. — В общем-то, я зашёл для того, чтобы попросить вас не распространяться о случившемся с вами инциденте. Всё дело в том, что в тот день случилось ещё одно происшествие, связанное с вашим случаем, и им занимается Аврорат. Если не хотите быть на глазах у Министерства, то рекомендую обо всём молчать.       — О каком происшествии вы говорите?       — Полагаю, об этом вам расскажет лично Антонин, если сочтёт уместным — я не обладаю таким правом. Извините меня.       Мисс Грейнджер несколько мгновений молчала, очевидно, что-то соображая, и стоило Джонатану подняться, чтобы оставить её, она тут же подскочила следом и резко схватилась в его запястье, заставляя замереть и посмотреть на неё.       — Извините и вы меня, Джонатан, но вы просто обязаны рассказать мне о том, чего я не знаю. Почему Антонин сам не пришёл ко мне? Почему именно вас попросил посетить меня? Что произошло у вас? И кто эти люди, что напали на нас? Вам хоть что-нибудь об этом известно?       Тот невольно бросил взгляд на воротник тонкой мантии и заметил шестигранник неправильной формы, в центре которого был вырезан человечек с выжженными вместо глаз крестиками, затем поднял взор в отталкивающие, бездонные омуты, едва выдерживая их блеск, и тихо отозвался:       — Мне не известно, кто эти люди, как и Антонину, но будьте уверены, что пытаемся об этом что-то выяснить. Я не знаю, почему Антонин попросил именно меня встретиться с вами, но об этом вы сами сможете спросить чуть позднее, когда мы разберёмся в произошедшем с вами инциденте и вашей безопасности ничего не будет угрожать, — он медленно отвёл ладонь, чтобы осторожно выбраться из захвата, явно выразившего хорошо скрываемую в первую минуту встречи нервозность, и когда это удалось, бросил взгляд на небольшую стопку книг, одно из названий которых кое-что дало понять, чем занималась тут волшебница. — Вы читаете книги о многобожии? Я ещё раз напомню, что вам не безопасно покидать дом, даже если это будет библиотека, расположенная в двух шагах от вашего дома.       Та заметно стушевалась и сделала шаг назад, посмотрев на стопку литературы.       — Развлекаю себя лёгким чтением, — отстранённо отозвалась она.       — Вы не похожи на человека, что развлекает себя тысячами строк, не имея в них острой нужды. Что-нибудь нашли интересное?       Мисс Грейнджер поджала губы и сузила глаза, не сразу ответив:       — Просто скажите, что Антонин рассказал вам про Астрид, которая поразила нас безумным поведением. Если хотите знать, то я не особо понимаю её реакцию, но это не могло не заставить меня узнать об этом что-нибудь поподробнее.       — Вы не найдёте об этом ни в одной книге, если верить словам мисс Руквуд.       — Что она вам говорила? — тут же задалась вопросом та.       Джонатан некоторое время молчал, рассматривая стопку книг, затем перевёл взгляд на мисс Грейнджер, напряжённо ожидающей ответа, и спокойно произнёс:       — Она говорила, что это древняя магия африканских народов, которая основана на Богах, что имеют власть над людским миром и держат связь через проводников, которых волшебники называют провидцами. Символ, что вы носите с собой, олицетворяет одного из Богов, — думаю, об этом вам хотя бы известно.       — Амон-Рух — Бог согласия и примирения. Это мне известно.       — А каким образом он работает и что делает, вам известно?       Та покачала головой, не отводя внимательного взгляда, в котором Джонатан смог уловить искренность и взволнованность.       — Мисс Руквуд выгнала вас по той причине, что уверена: никому не следует с вами контактировать, потому что вы несёте в себе что-то смертоносное. Вы опасны для других.       Он снова выдержал паузу, прозорливо выискивая хоть какие-то эмоции в заострённых очертаниях, которые так и выражали только смятение.       — И… вы всё-таки пришли ко мне? — с тонкой насмешкой наконец отозвалась она, сдерживая тень улыбки.       — Если хотите знать, — вкрадчиво заговорил Джонатан, полностью поворачиваясь к ней лицом, — то я не особо верю в услышанное, но хотелось убедиться своими глазами, почему и согласился посетить вас. Я получил нужную информацию для Антонина, а вы получили от меня необходимую вам, и уверен, в следующий раз я смогу положиться на вас в обмене информации, как считаете?       Мисс Грейнджер несколько мгновений была неподвижна, затем показала полунасмешливую-полулукавую улыбку и произнесла:       — Вам кто-нибудь говорил, что вы отлично заводите знакомства?       — Вы первая, — слабо тряхнув соломенными кудрями, позволяя им упасть на глаза, мягко отозвался он, ощущая, как на губах проясняется смущённая улыбка. — Благодарю.       Та о чём-то себе на уме кивнула, облокотилась на дверной косяк, продолжая пристально его разглядывать.       — Если это всё, что можете мне рассказать, и вы не хотите остаться на чай, то больше не смею вас задерживать.       Джонатан приподнял голову, снова бросив беглый взгляд на вырезанную в шестиугольнике куклу, отпечатывая в памяти её очертания, и вежливо ответил, слегка поклонившись:       — Не смею задерживать вас. Хорошего вечера, мисс Грейнджер.       Он вышел за порог, слыша, как за ним тихо прикрылась дверь, пересёк барьер защитных заклинаний и направился вдоль узкой улочки, намереваясь затеряться в лабиринтах домов, и стоило ему оказаться в тесном переулке, он тут же сунул ладонь в карман и достал оттуда скомканный оборванный клочок пергамента, что довелось заметить и поднять, пока та задвигала шторы на окнах. Разгладив его и заметив подпалённые от огня края, что стали осыпаться пеплом, Джонатан прочитал обрывок фразы, написанный, к его удивлению, почерком Тома: «…стал понимать, что ключевую роль во всём происходящем играет ещё и Гермиона Грейнджер…»       Он быстро смял клочок и сунул обратно в карман, после чего огляделся в переулке и, никого не заметив, трансгрессировал.