Операция "О165"

Никто не говорил о прошедшей ночи. Парни приняли это соглашение, ни секунды о нем не посовещавшись. В тот момент, когда царапины и синяки на их телах заживали буквально за секунды, а ярость в глазах сменялась ясностью, им не требовались слова, чтобы не рассказывать то, каким жестоким Луи был в полнолуние. Желание убивать буквально завладело им, заставляя швыряться мебелью, бросаться на брюнета с целью вырвать его сердце из грудной клетки. Он ломал, крушил, злясь на людей, которые похитили его и сделали монстром, на тех, кто не приложил достаточно усилий для поиска пропавших парней из детдома, да даже на самого З, который пытался сдерживать его, подставляясь под удары и не причиняя Луи никакого вреда, кроме синяков от отбрасывания его назад для небольшой передышки, которая была слишком мала, чтобы восстановиться, но давала шанс продержаться ещё немного. Сидя на рассвете посреди комнаты и смотря на полуразрушенную кровать, переломанную напополам от одного падения тела, Томлинсон вдруг осознал, что брюнет должен был пережить и своё полнолуние. Тогда, пять лет назад, какого было парню одному проходить через самое сложное и болезненное испытание в его жизни? Луи задавал этот вопрос раз за разом, наблюдая за тяжело вздымающейся грудной клеткой брюнета с явно сломанными рёбрами, которые постепенно заживали, доставляя их хозяину серьёзные неудобства, из-за чего парень морщился, но не издавал ни звука. Луи задавал этот вопрос, чтобы не допустить до сознания другого, явно интересующего его больше, вопроса, ответ на который боялся услышать. Как они переживали полнолуние, когда людей становилось больше? Не поэтому ли З тогда опознал больше пропавших подростков, чем это сделал Луи? Число людей, на которых указал брюнет, достигало сотни, если не больше. Неужели похищение стольких несовершеннолетних осталось незамеченным? Луи усмехнулся, уже явно зная ответ на этот вопрос. Брюнет посмотрел на Томлинсона, отрезвляя в сознании шатена тот момент, когда Луи увидел, как глаза З вместо привычного коричневого оказались чёрными, полными животной ярости, которую парень мог контролировать, в отличие от него самого, чьи глаза оказались точно такими же, когда он посмотрел на себя в осколок от разбившегося стекла. — Прости меня, — прохрипел Луи, поглаживая свои сбитые костяшки, которые уже через какое-то время станут нормальными. Брюнет пожал плечами, будто в том, что произошло, не было ничего такого. Будто Томлинсон не ломал ему кости, будто не пытался задушить его, будто не заходил намного дальше, чем должен был. — Почему ты делаешь это? — спросил Луи, продвигаясь ближе к З. — Как ты умудряешься вести себя так, будто ничего не было? Будто нас не сделали монстрами, будто не похитили только потому, что на нас всем наплевать, будто не оставили нас там умирать. Почему ты спас меня тогда? На какую-то долю секунды Томлинсон смог уловить в глазах брюнета намёк на спрятанные глубоко внутри чувства, похожие на боль. Парень обхватил лицо Луи руками, прислонился своим лбом к его и позволил шатену выплеснуть накопившиеся чувства, держа его в своих объятиях, пока Томлинсон плакал у него на плече.