Друзья

— Посидите пока в коридоре... эм, врач проведёт осмотр, — медсестра огладывает зло зыркающих друг на друга парней и неловко прокашливается. Эти двое не дрались, но, казалось, были готовы вот-вот устроить потасовку прямо в коридоре больницы, куда Юнги приехал с тобой на скорой, а Чонгук примчался уже потом на своём автомобиле. Благо, пробки рассосались. Челюсть Чона горела после смачного удара, а Мин слегка содрал себе кожу на костяшках, когда попал в стену за спиной Гука. Небольшое количество времени, что они не контактировали, позволило слегка успокоиться, однако градус напряжения, повисшего в воздухе, так и был словно раскалённый. — Извините, а вы кем приходитесь... пострадавшей? — спросила сотрудница больницы, закусив губу и поднимая глаза со своих бумаг обратно на парней. Те в один голос заявили: — Парень! — Муж, — прозвучало абсолютно уверенно на фоне дрогнувшего голоса младшего. Чонгук охреневше повернулся на Мина и усмехнулся под стушевавшимся взглядом медсестры: — Хуя ты замахнулся. — Это ты вообще откуда выполз, чёрт? Впервые вижу тебя. "О боже... не завидую я этой девушке, когда очнётся. И муж, и любовник встретились. Какая бурная личная жизнь у человека..." — проскочило в голове медика. — Знаете, больной лучше не переживать, так что не мог бы остаться только муж? Юнги сложил руки перед грудью и победно глянул на Чона, так и говоря всем своим видом: "Потому что я не тупой, а вот ты — да, вот и проваливай", но Чонгук не был бы собой, если бы не заупрямился и не ответил той же монетой. — Хорош муж, если помимо него есть ещё и парень. Рогатый. И это я ещё чёрт. — Ладно, вы тут пока определитесь, кто останется, а я попозже подойду... — девушка ретировалась, прикрывшись папкой с больничными листами, а парни так и остались сидеть в небольшом закутке, где, к счастью, не было больничных палат. — Чон, ты зачем вообще приехал? — спрашивает Юнги, пытаясь не разводить скандала. Всё-таки, они в больнице, а тут орать нельзя. Запах противный, лекарственный, из-за него Мин морщит нос, а присутствие ненавистного Чонгука добавляет отвращения к происходящему. — А не понятно? Я приехал, чтобы убедиться, что с ней всё хорошо. — Для этого тут я. Ты можешь ехать домой, пока сотрудники полиции не нагрянут. — Я не доверяю тебе. Кто ты вообще? Друг? Знакомый? Будущий ёбырь? Не смотри на меня так, я же вижу, что ты её хочешь. Только никак добраться не можешь, потому что не подпускают. Юнги злится, ведь знает причину твоей закрытости, и она прямо сейчас вальяжно привалилась к стенке перед ним. Мин уже давно понял, что вся твоя неуверенность, все загоны и привычка вечно извиняться навязаны Чонгуком. Хорошо, что он не погубил много чего ещё, но зато много дряни привнёс. — Завали ебало, пока я тебе по нему не прописал. Думай лучше, как будешь извиняться, чтобы она не написала на тебя заявление за изнасилование, ублюдок. — Никто не поверит ей. Следов нет, хрен докажешь. Мы встречались раньше, куча знакомых может подтвердить это. Как думаешь, что звучит правдоподобнее? То, что мы просто повздорили с бывшей, когда занимались примирительным сексом, или то, что я решился на изнасилование? — А то, что она без сознания — тебе не доказательство? — Юнги хватает Чонгука за воротник, тянет вверх, и ткань трещит, когда нитки лопаются из-за сильного натяжения. От удара по лицу Гука спасает звонок мобильника, раздающийся из кармана старшего. Мин раздражённо цокает, отпускает Чона и отходит на несколько шагов, чтобы ответить. — Да? Хёрин, блять, что тебе нужно опять? Результаты теста будут только через неделю, хули ты мне звонишь сейчас? — Молодой человек, вы не дома находитесь, — недовольно подмечает медсестра, проходящая мимо, и Юнги опускает голову в извиняющемся жесте. Руки парня трясутся от переживаний, он не может перестать расхаживать туда-сюда, и это начинает действовать на нервы даже Чонгуку. — Перезвоню потом, мне не до тебя, — сбрасывает звонок парень. — Присядь на жопу ровно, псих, — выплёвывает Гук. Он указывает охреневшему Мину на место рядом с собой, и тот всё-таки присаживается, но начинает на этот раз подёргивать ногу. — У тебя проблемы с нервами? — А у тебя проблемы с совестью. — И какие же? — У тебя её нет. — Я за неё тоже волнуюсь, не надо делать из меня бесчувственную мразь. — Я не делаю, ты уже такой и есть. — Слушай, — выдыхает Чон. — Я не знаю, что там она обо мне рассказывала, но ты дурак, если опираешься на точку зрения обиженной женщины и только. — Она не говорила о тебе ничего плохого. В этом и проблема. Обычно девчонки так и делают: "Мой бывший козел, бла-бла-бла", она всегда отвечала мне на вопросы о тебе лишь тем, что вы не сошлись характерами, чувства с её стороны пропали, да и только. "Он не мой человек, и это не проблема", — сказала она. — "Это просто Чонгук. И я правда любила его в начале наших отношений, поэтому не могу говорить что-то плохое. Так бывает..." Чонгук слушал всё это и думал. Тщательно анализировал твою речь, переданную через уста Мина, и не понимал, почему. Даже сам Гук знал, что вёл себя, как идиот в последние месяцы отношений. Он знал, что заслужил твою ненависть и тонну гадостей в свой адрес. Чон думал, что исправился со временем, пересмотрел свои прежние ошибки и готов вернуть тебя обратно, но, кажется, ошибся. Люди не меняются. Следующие полчаса парни просидели в тишине. Каждый думал о своём, но в итоге все мысли обоих сводились к тебе и тому, что будет дальше. Чонгук осознал, что совершил непростительную ошибку, а Юнги боялся допустить хоть ещё одну. Любое посягательство на тебя Мину хотелось пресечь, избить виновных до полусмерти, но здравый смысл подсказывал, что мордобоем уже ничего не исправить. Только хуже станет. Ты наверняка пожалеешь Гука, не станешь заявлять на него в полицию, так что возмездия Чон не получит, в то время как Юнги мог получить от судьбы самый худший для данного момента подарок: положительный тест на отцовство от Хёрин. — Жизнь вообще несправедливая штука, — шепчет себе под нос Мин и наконец садится спокойно, ничем не шевелит, лишь дышит в сцепленные ладони, оперев локти в колени. После этих слов из палаты показывается врач, сообщающий парням то, что ты очнулась, но попросила никого к себе не пускать. Ни на секунду.