Друзья

Темнота. Проявлять признаки жизни не хочется, но все вокруг пытаются привести меня в чувства, поэтому хоть какой-то знак подать надо, иначе этот шум и присутствие посторонних не прекратятся. Когда я открываю глаза, врач смотрит с жалостью. Он бросает взгляд в сторону своих больничных бумаг и потом поднимает глаза на меня, начиная говорить максимально деликатно: — Как вы себя чувствуете? Грязно? Паршиво? Так, словно хочу забыть, кто я, и что было перед потерей сознания. Хочу свернуть Чонгуку шею или пустить его по кругу через самых жестоких бдсмщиков этого мира... Нет, так нельзя. Сама нарвалась. Не надо было пускать его в квартиру, я знала, чем это кончится. Поверила, дура наивная, что он просто отведёт меня домой и исчезнет с глаз. Не стала бить по яйцам, потому что пожалела, вот только меня никто не пожалел. Юнги... Представляю, какое теперь у него обо мне мнение. "Шлюха", "бесхарактерная", "тряпка" — так и скажет. Столько раз Мин говорил мне держаться подальше от бывшего, предупреждал и пытался донести, что сволочи не меняются. А такие эгоисты, как Чон, так ими же и остаются, несмотря на те сладкие лживые речи, что Гук вечно толкает. "Я много понял после наших отношений и изменился, поверь мне..." Брехня. — Там в коридоре ожидают ваш муж и... эм, парень, — не дождавшись ответа, выдаёт мужчина, и я замираю в шоке. Кто? Думаю ответить, что не замужем, да и парня у меня нет, но понимаю: какая разница? Это ведь Чонгук и Юнги, больше тупо некому. Первый будет извиняться и клясться, что подобного больше не повторится, а второй... пришёл отчитать, наверное, или я слишком плохого о нём мнения. — Не хочу их видеть. Можно никого ко мне не пускать? — сердце начинает колотиться чаще, если я думаю о том, как столкнусь взглядом с осуждением и презрением от Юнги, и датчик пульса на фоне отражает это более интенсивным пищанием. Доктор нервно сглатывает. — Да, конечно, только успокойтесь, мы только привели вас в нормальное состояние. Завтра сможете поехать домой, в 12 часов вас выпишут, но для начала нам надо знать, почему болезнь вновь вернулась. Приступов, судя по вашей медицинской карте, не было уже пять лет. — Год. Просто я не обращалась в больницу, — сказала я честно, хоть и знала, что это ничего не изменит. Механизм простой: сильное потрясение провоцирует потерю сознания. Организм борется с причиной напряжения, отключая голову, чтобы сердцебиение и дыхание пришли в норму, а затем всё налаживается. Иногда, правда, немного пропадают из памяти некоторые моменты, но это тоже временный эффект. Сам по себе недуг не опасный, только для окружающих выглядит пугающе, да и в целом временами доставляет проблем. — Нельзя так халатно относиться к своему здоровью, — мужчина качает головой в неодобрительном жесте и затем становится очень серьёзным, заглядывая прямо в глаза, которые я стараюсь опустить как можно ниже, лишь бы не сталкиваться ни с кем взглядом. — Посетите гинеколога завтра утром, до выписки. Пока вы были без сознания, он не мог провести осмотр, но небольшое кровотечение у вас было. Что?.. — Отдыхайте, — врач скрылся из палаты, и на фоне его шагов я услышала возмущённый голос Чона. Думаю, что Юнги уже ушёл, однако тут же раздаётся громкий топот, дверь палаты открывается, и внутрь залетает Мин, скрепя своими кроссовками по чистому кафелю. Он тяжело дышит, защёлкивает замок и выглядывает в небольшое окошко, к которому уже подбежали и врач, и Гук. — Молодой человек, откройте дверь! Больной нужен покой. — Не "молодой человек", а "муж", так что всё с ней будет в порядке, — недовольно бурчит Юнги в ответ, показывая средний палец Чонгуку, который орёт: — Какой ты ей, нахрен, муж?! Со стороны это всё выглядит, как абсурдная комедия, но мне почему-то ничерта не до смеха. Кидаю взгляд в сторону окна, единственное место для побега, ведь у двери стоит Мин. И он явно не настроен положительно. За дверью слышится возня, хотя бы Чона пытаются увести и успокоить, а затем палата погружается в такую напряжённую тишину, что я снова начинаю задыхаться. — Тихо, — спокойно произносит Юнги, приближаясь. Глаза парня слегка слезятся, а может мне это просто кажется из-за больничного освещения, но никакой злобы больше нет. Нет раздражения, нет ничего из того, что я ожидала увидеть. Мин подходит практически бесшумно и садится рядом, тяжело вздохнув. Юнги тянет руку к моей ладони, но я рефлекторно отдергиваю её к груди. Страх образуется на каком-то автоматическом уровне. Кажется, я боюсь касаний. Меня начинает трясти, как только представляю чужие пальцы на моей коже. В голове всплывает то чувство безысходности и беспомощности, на запястьях я снова будто ощущаю хватку Чона, и из горла вырывается испуганный вскрик. — Понял. Мин убирает руки к себе на колени и смотрит на меня, пока я пытаюсь прийти в себя, осознать реальность. Одно слово Юнги возвращает меня в больничную палату, и перед глазами исчезает образ Чонгука, прижимающего меня к постели. Низ живота отдаётся режущей болью, но я стараюсь не обращать внимания. Молча морщусь и извиняюсь перед Мином за своё неадекватное поведение. — Знаешь, каждый раз, когда ты извиняешься, мне хочется тебя ударить... — Юнги слегка улыбается, скорее всего шутя, но я не могу воспринимать никакой юмор в этот момент. Просто шепчу в ответ отстранённо: — Ну так бей. — Прости, у меня такая манера общения, не так выразился. Мне просто не нравится, что ты постоянно извиняешься за то, что нормально. Что не обижает других. — Это тебя практически ничего не обижает, обычных людей бы задело. — Значит, они идиоты, — хмыкает парень совершенно серьёзно, протягивая ко мне свою раскрытую ладонь, но не приближает её, оставляя лежать в нескольких сантиметрах. — Я никогда бы тебя не ударил. — Я знаю. Мы молчим какое-то время, пока я не решаюсь всё-таки прикоснуться к руке Юнги, вложив свою ладонь в его. Мин аккуратно сжимает пальцы и успокаивающе поглаживает мою кожу большим, и это действительно немного снимает общее напряжение в теле. Я прикрываю глаза, расслабленно откидываясь спиной на подушку, а потом усмехаюсь совсем не в тему: — Муж? Юнги сначала не понимает, о чём речь, но у него уходит всего пара секунд, чтобы вспомнить, кем он сам же недавно представился. Мин начинает смеяться, заражая меня этим безудержным весельем, и я даже не замечаю, как перекатываюсь на бок, чуть ли не сталкиваясь лбом с плечом Юнги. — Ой, извини... — я отстраняюсь, и по нахмурившимся бровям Мина понимаю, что опять попросила прощения зря. — Оно само. — Тебе надо придумать наказание за эти глупости, не думаешь? — Пф, какое? — мне даже интересно, что он ответит. За этим непринуждённым разговором я даже забываю обо всём плохом, что было недавно, и, наверное, это Юнги так на меня действует. С ним всегда проще, и как-то не заморачиваешься. — Что самое страшное ты представляешь? — Знаешь, — хихикнула я, — у меня в школе был друг, так вот, он нам угрожал, что если мы с девчонками будем его дразнить, он будет затыкать нас поцелуем. Фу, — я поёжилась от воспоминаний, ни на что не намекая, просто вспомнился случай из детства, но на лице Мина образовалась какая-то слишком довольная ухмылка. — Значит, буду тебя целовать за каждое пустое "извини". Я на секунду перестала дышать и выпалила, даже не подумав: — В этом случае, не думаю, что для меня это будет чувствоваться, как наказание... Язык мой — враг мой.