мгчд: драбблы

Олег окончательно переезжает жить на шезлонг во дворе, накрыв лицо черной кепкой и подставив солнцу торс с завитками жестких черных волос и несколькими белыми росчерками шрамов на схватившейся первым загаром коже. Когда Игорь проходит мимо, он чует его каким-то шестым чувством, сонно мычит и шевелит рукой в знак приветствия, но не больше. Игорь в ответ хмыкает. Вот и поговорили. Серёжа появляется позже, когда Игорь уже основательно располагается в гараже. Подкрадывается сбоку, встает осторожно, как будто боится что-то сломать, и долго приглядывается к Игорю. Как с диким животным, Игорь старается не делать резких движений и не смотреть на него прямо, только краем глаза, пока Сережа не перебирается ближе и не заглядывает через плечо. — Не мешаю? — Нет, — Игорь улыбается половинкой рта. — Чинишь его? — Да какое там… — Игорь локтем вытирает пот со лба — жарко, а в гараже еще и ужасно душно. — Дядь Федя там что-то менял. Пару лет назад. Каждый год приезжаем и он все собирается закончить, ну и… — он отмахивается и снова берется за инструмент. — Вот, подумал, быстрее будет самому уже собрать. — Не знал, что ты умеешь. — А че тут уметь, все по инструкции, — Игорь кивает на толстую книжку с пожелтевшими страницами. — Можно посмотреть, как ты это делаешь? — Да на здоровье. Можешь даже помочь. Игорь ждет, что Сережа будет опасливо трогать инструмент кончиками пальцев, но Сережа только стягивает волосы на затылке резиночкой, снятой с запястья, и бесстрашно устраивается коленями на пыльном полу. Предположим, из чего состоит двигатель, он не знает, но это не мешает ему цепко держать диски, пока Игорь с матами закручивает их, дважды, потому что первый раз составил не в том порядке, и даже измазанные маслом ладони его не смущают. — Подшипники коленвала дядь Федя заменил. Карбюратор сменил полностью. Двигатель весь обточил, все цилиндры и клапаны, на нем теперь можно Формулу гонять, — перечисляет Игорь, затягивая болты. — Что еще? Ну вот воспламенитель еще один поставил, а потом, конечно, пришлось добавить мощности в охлаждение. Амортизаторы, конечно, тоже новые стоят. Бак повышенной емкости… сидение тоже видишь, не родное… Вместе они смотрят на глянцево блестящий черный бок мотоцикла. — Легенда про корабль Тесея, — тихо говорит Сережа. — Сколько компонентов мотоцикла можно заменить, прежде чем он перестанет быть тем самым мотоциклом? Игорь присаживается перед Сережей на корточки, берет в свои руки его заляпанные, принимается оттирать белые пальцы от масла тряпочкой, остро пахнущей бензином. — А я тебе скажу, как понять, это еще мотоцикл Тесея или уже нет, — говорит спокойно, закончив с правой рукой и принимаясь за левую: Сережа доверчиво разворачивает руки ладонями кверху, на предплечьях видны мурашки. — Пока с техосмотра за незаконные модификации не завернули — значит, тот самый. — Как у тебя все просто, — Сережа солнечно улыбается. — А нахера усложнять-то? Сережа целует его быстро, как птичка клюнула, и первым вскакивает на ноги. — На мотоцикле катался когда-нибудь? — спрашивает Игорь, разгибаясь медленно и сминая тряпку в грязный ком. — Не-а, — Сережа возбужденно блестит глазами. — Иди руки с мылом помой, я пока бензин залью. Сережа проносится через двор, скрывается на летней кухне. Игорь вливает канистру, пинает шины, выставляет высоту руля и с удовлетворением выкатывает машину из гаража. — Батюшки, оно еще живое, — теть Лена качает головой. — Я уж думала, мы его потеряли. — Не дождешься, — бодро отвечает дядь Федя. — Ну-ка, Игорёк, дай я посмотрю, как ты с моим малышом… — Да нормально все… дядь Федь, можно я его покататься возьму? Серый на мотоцикле никогда не сидел. — Чтоб ты мне его опять разбил? — Федор Иванович смотрит как будто с укором, но на самом деле насмешливо, и Игорь сопит демонстративно, чтоб он крякнул и махнул рукой. — Ладно уж, берите, только до ночи не уматывайте, а то с утра на рыбалку не встанете. — Серый и так не встанет. — Вот и нечего Серёжку с собой тащить, пусть отсыпается. Игорёк, — окликает теть Лена, — пока не уехали, помоги с баками? С ночи стоят полные, если опять лить будет… — Я солью, — сипло доносится с шезлонга. Олег садится, потягиваясь, и ныряет в футболку раньше, чем Игорь успевает облизать его взглядом, Игорь не уверен, что его смущает больше — шрамы, теть Лена или то, что он уснул в разгаре дня. Игорю и Прокопенкам хором хочется поспорить, Игорь прямо чувствует это душевное единение, это коллективное «ты же гость, отдыхай», но Олег непреклонно встряхивается и пристально смотрит на стройные ряды Громов-Прокопенко. — Бочки где? — Пойдем, покажу, — вздыхает теть Лена. Мотоцикл они выкатывают со двора и только на дороге занимают свои места, Игорь спереди, Сережа — осторожно присев за ним. Из-за анатомии сидения он сразу сползает ближе, ойкает, навалившись Игорю на спину, инстинктивно обнимает его за талию. — Держись покрепче. — А нам не нужно надеть шлемы? Игорь со смехом поворачивается, чтобы напялить на Сережу свою кепку, козырьком назад. — Вот тебе шлем. Все, понеслась! По поселку больше восьмидесяти Игорь не выжимает, а вот за его пределами разгоняется до всех ста двадцати. Мотоцикл воет, ветер гудит в ушах, Сережа хохочет — Игорь чувствует это спиной, потому что услышать что-то на такой скорости нереально. Мимо проносятся столбы и деревья, солнце следует прямо за ними, скатываясь ближе к горизонту. Когда-то дядь Федя гонял так по питерским улицам, бесстыже превышая скоростной режим и отмахиваясь от коллег корочками. Когда-то он так катал папу Игоря, катал теть Лену — вот как Игорь сейчас, тоже выжимая максимум скорости, чтобы она прижималась к нему крепче. Преемственность поколений. Позже Игорь сбавляет ход. Сережа дышит тяжело, как затраханный, сердечко колотится, отдача бьет Игорю в спину. Он ложится щекой Игорю между лопаток, щурится на окрестности. — Там песчаный карьер, — начинает рассказывать Игорь. — В детстве мы там шалаши строили. Дальше там завод, туда — станция электрички. По ту сторону поля будут, бывший колхоз, сейчас кто-то выкупил, я даже не знаю, кто, надо у теть Лены спросить… а туда лес. — Волки водятся? — Слишком близко к людям, тут никого крупного нет. Лисы бывают, вроде. — Я в деревне жил, — говорит Сережа неожиданно — Игорь даже думает, что ослышался, что он сказал «не», как «никогда не жил». Обернуться бы и посмотреть на его лицо, но нужно смотреть на дорогу. — Ты же вроде питерский? — Родители с питерской пропиской были. После пожара родственников искали, — Игорь сбавляет еще немного, ниже шестидесяти, они ползут прогулочным шагом. — Отправили к бабушке. — В деревню? — Крутая Гора. Там всего населения было человек пятьдесят, считая мою бабулю. Хорошо у неё было, — Серёжа вздыхает. — Чисто, и никто не орал. Они съезжают с асфальтированной дороги на колею, уводящую в лес. Игорь тормозит, слезает первым, помогает слезть Сереже. Бросает на траву свою куртку, чтоб не лежать на мокрой траве, и Сережа понятливо растягивается. Вместе они щурятся на облака, подсвеченные золотым и розовым. — Теть Лена твоя на нее немного похожа, на бабушку мою. Она тоже все время пыталась меня покормить, — Сережа улыбается. — Так вот чем тебе Олег нравится, — серьезно кивает Игорь. Застигнутый врасплох Сережа хохочет и потом морщит нос, улыбаясь и тычась Игорю в плечо. — Ну тебя… вообще да, Олег такой же. Игорь в ответ рассказывает, как в детстве гонял по этим дорогам на велике, разведывая самые дальние уголки, как бил крапиву палкой и таскал домой ежиков и прочую живность — тут у них с Сережей много общего, только в детдоме за это ругали, а папа только чесал в затылке и потом сплавлял найденышей по знакомым, или выпускал в лес. — А я даже ветеринаром стать думал, — расходится Сережа, помахивая перед собой руками, как всегда, когда увлечен рассказом. — Меня Олег отговорил. Ты, говорит, над каждым больным котенком в три ручья плачешь, ты как их резать будешь? И прав ведь был. А вообще представь только меня — ветеринаром. — Лечил бы всяких псин, — довольно урчит Игорь. Прикусывает с намеком Сереже шею, и Сережа рвано выдыхает и прихватывает его за волосы на затылке. — Кобелей? — Ага… Они целуются, пока не становится сумеречно и прохладно. Целовались бы и до звезд, но на их разгоряченные тела начинают слетаться комары, и после первых пары шлепков настроение как-то уходит. Обратно гнать не хочется, едут довольно неспешно. На середине пути мотоцикл начинает покряхтывать, Игорь сбавляет скорость, и не зря — вскоре машина встает намертво. — Приехали, — резюмирует он. — Слезай. — Мы что-то не так собрали? Игорь находит палочку, опускает в бак, достает абсолютно сухой. — После дядьфединых модификаций мотоцикл Тесея стал жрать бензин, как ты пирожки теть Лены, — делается неутешительный вывод. — Должно было хватить канистры туда и обратно. — Ой. И что теперь делать? — спрашивает Сережа, подвергая сомнению свой статус самого гениального человека в этом поселке. До дома всего километров десять, это плюс. За собой приходится тащить мотоцикл, это минус. Они катят его по асфальту, передавая руль друг другу, когда затекают руки. На небо высыпают звезды, потом выкатывает три четверти луны. Сережа зевает, как котенок, но пытается прятать это от Игоря. — Я учителем стать хотел, — говорит Игорь неожиданно. — Что? — Если не в полицию, то учителем, — Игорь пожимает плечами. — Начальных классов, или может математики, не успел так плотно подумать. Смешно, а? — Не смешно, — противореча себе, Сережа тихо смеется. — Не подумал бы. Игорь Гром, учитель. — Ну а че… у нас в школе все время кто-то дрался, кого-то обижали, я и думал — куда учителя смотрят? Вот если бы я был на их месте… Они молчат вместе, Игорю не нужно заканчивать — Сережа его наивные детские мечты может представить и сам. Игорь и про полицию когда-то думал, что вот придет и заставит все работать как надо. Ага. Человек против системы, битва века, делайте ваши ставки. Как ни странно, настроение от этого не портится, хотя загоны такие привычные. А может, как раз поэтому. Че он в этих загонах не видел, лучше на Сережу смотреть. Ближе к поселку Сережа начинает тяжко вздыхать и поминутно останавливаться, проверяя босые ноги в стоптанных кедах. Если у него там будут мозоли, Олег, конечно, Игоря убьет. И сесть на мотоцикл не предложишь, там и так больше сотни кило, двигать не так-то просто. Они перестают тратить силы на разговоры, вместо этого тонут в деревенской тишине, так не похожей на тишину города. Ни шума машин, ни пьяных компаний на соседней улице, только гудение сверчков. Наконец показываются первые дома. Игорь впивается взглядом в зеленую калитку дачи, тянется к ней всем изнывающим существом, которое хочет только упасть по-собачьи на подстилку и отключиться после долгого дня. — Неужели, — солидарно вздыхает Сережа. — Игорь, было очень здорово, но я до конца недели шагу с дивана не сделаю, извини. — Без обид, — соглашается Игорь. — Буду носить на руках. Вкатывают мотоцикл совсем тихо, чтобы никого не разбудить, даже гараж не открывают, чтоб не скрипнули металлические двери. Игорь пускает тонкую струйку из шланга, обмывает себе и Сереже ноги. Вместе крадутся к дому, и Игорь только головой качает, услышав со стороны кухни голоса. Света нигде нет, три фигуры на веранде подсвечены только луной и двумя огоньками сигарет, Олега и дядь Феди. На столе — початая бутылка наливки, бокалы и россыпь овощей с грядки. — …после этого к награде и представили. А нахера мне уже эта награда? — негромко говорит Олег. — Подтереться ей? Лежит вон в сейфе. — Вот и Лёшке тоже награду дали, — отвечает теть Лена еще тише. — Посмертно. Маме после этого с сердцем плохо стало, думала, все уже… двоих… — Явились, — перебивает дядь Федя нарочито громко. Олег с теть Леной вздрагивают, оборачиваются. Лица такие удивленные, как будто тот факт, что вокруг стемнело до черноты, они заметили только сейчас. — Мотоцикл мой где? — Да стоит твой мотоцикл, все с ним нормально. Только бензин кончился на полдороги от поселка, — ворчит Игорь. Нарушать молчаливую темноту веранды кажется неправильным, но процесс уже пошел, вот и теть Лена звякает посудой, и дядь Федя зажигает фонарь, больно бьющий в глаза, и Олег потягивается лениво. — Мы уж думали, у вас загул до утра. — А сами чего не спите? Рыбалка же. — Да ну ее, эту рыбалку, — отмахивается дядь Федя. — Куплю рыбы на станции, так уху сварим. Пойдемте все по кроватям. Олег, — он хлопает его по плечу, проходя мимо. — Про Дамаск потом дорасскажи обязательно. — Дорасскажу, дядь Федь, — отзывается Олег. — Я тут еще покурю немного? — Да кури хоть всю ночь. Лен, ну куда ты все одна, дай мне… Остаются втроем, и Сережа тут же со стоном валится Олегу на колени. — Устал, — ноет. — Ноги болят. Искусали всего. — Это я вижу, — хмыкает Олег, потрогав его шею. Игорю стыдно, но как-то не слишком сильно. — Завтра будешь перед Прокопенками краснеть. — Завтра я буду спать… — Весь день? — Весь день, — клятвенно обещает Сережа. Игорь правда пытается отнести его в постель на руках, но Сережа выворачивается в последний момент, желая сохранить остатки гордости в глазах Прокопенко. Игорь оставляет его на диване, возвращается к Олегу, растягивающему последнюю сигарету. — Будешь? — Не-а, — Игорь сует руки в карманы, покачивается с носка на пятку и обратно. — Волч, а ты на мотоцикле катался? — Катался, — отвечает Олег спокойно, но Игорь уверен, что видит в его глазах смешливые огоньки. — А на таком не катался, — решительно возражает Игорь. — Он такой на весь мир один. Уникальная сборка. Тесея-Прокопенко. — Это предложение? — Это настоятельная рекомендация. — А кусать будут? — Олег уже откровенно ухмыляется, и Игорь отвечает в тон: — Обязательно. Слышь… — М? — А кем ты в детстве хотел стать? — Тренером покемонов, — отвечает Олег без раздумий, и шикает строго, но беззлобно, когда Игорь смеется в голос.