мгчд: драбблы

— Давай решим по-мужски. М? — Дуэль? — Олег приподнимает брови. — Или банальный мордобой? Учти, на кухне драться не разрешу, а до спортзала мне идти лень. Сам скрещивает руки на груди и чувствует, как внутри разжимается что-то горячее и тугое, как готовая стрельнуть пружина. Он заводится по пустякам, то и дело: Игорь не так посмотрел, Игорь не так сказал, Игорь влез куда не надо. Виноват не Игорь, а глухая, злобная ревность; Олег её давит, иногда успешно, иногда не очень. При Серёже получается лучше — он первым делом думает, как бы его не расстроить, а если с Игорем наедине, то нет-нет и сорвется что-то острое. Он даже думал, не сказать ли, мол, Игорь, ты не думай, у меня к тебе ничего личного, но ведь неправда же. К Игорю у Олега личного выше крыши, всю жизнь расхлебывать. Может, если бы друг другу носы разбили, стало бы и правда полегче, но ведь все приличные люди. Игорь острое если и чувствует, то проглатывает, только смотрит задумчиво. Или отшучивается, как сейчас. Минуту назад Олег готов был подраться, и было бы за что — кто понесет Серому кофе в постель. А теперь отпустило, и самому смешно и стыдно. И дался же ему этот кофе? — Зачем далеко ходить, — Игорь улыбается широченно. Олег снова напрягается, он-то думал, вопрос закрыт, пошутили и будет. Ан нет, Игорь решительно убирает с кухонного стола блюдца и чашки, откладывает телефон Олега. Ставит руку на локоть. — Ну че, Волков? Поборемся? Звучит почти как «поебемся», особенно если говорить с такой рожей. На кухне солнечно — у Серёжи квартира в пентхаусе, панорамные окна, южная сторона, здесь утром всегда светло и тепло. Солнце нежно лижет Игорю руку, матово загорелую кожу, подсвечивает волоски на руках, слишком светлые — на голове волосы темно-русые, а тут почему-то золотятся. Олег переводит взгляд с руки на лицо Игоря, ищет взглядом ответ: пошутил? нет? зачем тебе это? Игорь отвечает золотистыми искрами в прозрачно-серых глазах, прищуром до морщинок-гусиных лапок, ухмылкой — за которую и правда бы в зубы дать. Ревнивая злость снова ворочается внутри. Олег никогда не считал себя гопником, но прям так и хочется спросить: че ты лыбишься, а? Вот чего ты постоянно лыбишься? У тебя поводов хмуриться мало? Так я новых дам. Олег закатывает рукав рубашки, тоже ставит руку на локоть. — Три. Два. Один. Сцепляются. Хватка у Игоря жесткая, Олег в первый момент понимает, что зря понадеялся на легкую победу. Надавить приходится с силой, он задерживает дыхание от напряжения. В армии так развлекались. Олег, поднапрягшись, даже широченную лапищу Вадика заваливал, а тот в ответ шутил, что кто б так завалил его самого, и подмигивал двумя глазами по очереди. — Хорош, — шепчет Игорь. — А что, в спецназе правда подковы руками рвать учат? Зубы заговаривает, ну-ну. — Нет, это в десантных, — отвечает Олег в тон. — В спецназе грузовики от груди отжимают. — А, вон оно че, — Игорь напрягается, скалит зубы. Олег усиливает нажим в ответ. Они не пыхтят, но дышат оба чаще обычного. — А с парашютом ты прыгал? — Нет, это тоже десантные. Спецназу… парашюты не выдают… Пока Игорь суховато смеется, он склоняет его руку немного ближе к поверхности стола, выдыхает — и в тот же момент рывком Игорь нагибает его. Костяшки касаются столешницы. Прошло дай боже минуты две от схватки. Пока Олег обрабатывает мысль в ступоре, Игорь шумно выдыхает. — Уф. Ну ты силен, я аж руку чувствовать перестал, — он смеется и трясет ладонью, пока у Олега колотится в ушах пульс. Тело, которое никто не уведомил, что битва была шуточной, замедляется с трудом. Проиграл и проиграл, думает Олег, ну подумаешь. Руку все еще сжимают фантомные пальцы. Подумаешь, продул в армрестлинг право принести Серёже кофе. Тут даже ревновать глупо. Нормально, не заводись. — Слушай, — Игорь заговорщицки склоняется ближе. — А может, поднимем ставки? Олег вскидывает на него взгляд. Игорь снова ставит руку на локоть, приглашающе перебирает пальцами в воздухе. — До двух побед. На желание. — А какое у тебя желание? — Олег был в армии, Олег знаком с Вадиком, и Олег подозрительно относится к идее любых споров с не обозначенными заранее итогами. Игорь пожимает одним плечом, почти кокетливо. — Так же не интересно. Узнаешь, когда продуешь! Что за глупость. Олег возвращает руку на позицию. — Три. Два. Один. Впивается в Олега пальцами. Пальцы длинные, тонкие; музыкальные. У Серёжи тоже такие, он в детстве мечтал играть на рояле, но музыкальная школа не влезла в расписание. Игорь умеет играть на гитаре, Серёжа об этом говорил (Серёжа много о нем говорит, сыпет фактами, как в школе, когда читал какую-нибудь энциклопедию: Олег, а ты знаешь, что…). Олег может представить, как майор зажимает лады. Мозолей на подушечках Олег не чувствует. Давно, видать, не брался за инструмент. Жаль — в армии Олег всегда подсаживался к тем, кто брался что-то сыграть. Тянулся, так сказать, к прекрасному. — Ты всегда такой упертый, или только когда нужно отнести завтрак Серёже в постель? — пыхтит Игорь. Олег довольно скалится. — Кто по жизни не упёртый, тот до постели Серого не доберется. Игорь сверкает в ответ такой улыбкой, что Олег почти оглядывается посмотреть, не поскакал ли по стенам солнечный зайчик. Рука поддается медленно, по чуть-чуть. Олег как акула, почуявшая кровь в воде — каждая короткая дрожь в мышцах игоревой руки его раззадоривает сильнее, подстегивает давить, чтоб расквитаться за проигрыш. Игорь облизывает губы и напрягается, Олег даже чувствует под столом коленом, что майор уперся в пол изо всех сил, как будто это поможет ему сейчас. Олег в ответ налегает всем плечом. На этот раз победа приходит не быстро. Рука Игоря клонится к столешнице медленно, по чуть-чуть. На последнем волоске Игорь сопротивляется активно, не дает согнуть до упора, Олег скалится совсем уж страшно и чуть не пропускает момент, когда сопротивление вдруг пропадает и кисть Игоря разжимается. Раунд. Костяшки коснулись столешницы. Ладонь у Игоря теплая и неожиданно мягкая. У самого Олега на службе ладони были грубовато-шершавыми от постоянной работы, но Игорь не носит оружия и бинтует руки тщательно перед боксерскими поединками. Серёжа рассказывал, что Игорь боится щекотки, тут и на внутренней стороне локтя. Олег не боится щекотки нигде. Он отнимает ладонь, потряхивает и разминает. Ревнивое чудище внутри немного успокоилось. Один-один, благородная ничья. — Боюсь подумать, что ты мне загадаешь, — беззаботно смеется Игорь. Олег замирает. — Надеюсь, ты не пожелаешь, чтобы я убирался отсюда, — разглагольствует Игорь, поглядывая на Олега искоса, с улыбкой тонкой и почти незаметной, ускользающей. — Но мне прям любопытно. Что такого ты можешь с меня спросить, хм. Посуду помыть? — У меня есть посудомоечная машина, — отвечает Олег скованно. Он вдруг резко понимает, что не хочет выигрывать. — Темнишь? Ну-ну. — Ты тоже, — напоминает Олег. Игорь недовольно крякает. — Ну и ладно. Давай, третий раунд. Три… Два. Один. Руки снова сцепляются. Олег не поддается. Поддаваться стыдно и невежливо, кроме того, Игорь сразу почует, если он даст слабину нарочно. Олег не поддается, он просто… не слишком старается. Он уже доказал себе, что хотел, победа это мишура, загадывать желания это как-то по-детски. Им не по десять, чтобы он говорил Игорю залезть на стол и кукарекать, и не по двадцать, чтобы предлагать выжрать бутылку водки в одно горло. Олег не знает, чего просить, и не умеет чего-то хотеть. Будет проще, если Игорь загадает ему что-нибудь в меру стыдное, или даже воспользуется шансом и выторгует себе какую-нибудь привилегию. Лишний вечер с Серёжей, без его рожи рядом, чем не вариант? Обходятся без острот. Игорь сосредоточен, даже прикусывает губу; после становится хмур. Олег предпочитает смотреть не ему в лицо, а на подрагивающие руки — они долго не двигаются ни туда, ни сюда. Потом потихоньку рука Олега начинает сдавать. Вместо того, чтоб напрячься, Олег выдыхает почти с облегчением. Наблюдает за неотвратимым движением к концу с безликим интересом, уже планируя, чем займется после. Игорь ерзает на стуле, крепче берет упор. Цокает языком. — Ты в порядке? — Да, а что? — Олег поднимает на него взгляд, они сталкиваются — глаза в глаза. — Ты какой-то вялый. Рука болит? Хочешь, поменяемся? Я и с левой могу. Или тебе нужен перерыв? Скажи, если нужен… Внутри что-то вспыхивает беззвучно, даже уши закладывает на мгновение. — Мне… не нужен… никакой… перерыв. Глядя прямо в эти участливые серые глаза, Олег укладывает руку Игоря на стол. С таким стуком, что тот ойкает и только потом смеется. — Другое же дело, ну! — Игорь широко ухмыляется, как будто и не проиграл только что. Трясет рукой в воздухе, пока Олег сдержанно разминает пальцы и уговаривает себя не беситься. — Черт, ну хорош же! Видно, правду про спецназ говорят. Надо бы с тобой на ринг разок, вот где интерес будет. А? Олег отвечает невразумительным угуканьем. Потом доходит: черт. Победил. Руки хочется чем-то занять, а на столе есть пара грязных чашек. Олег выбирает помыть их, не загружая посудомойку. Шумит водой из крана и старается не реагировать на взгляд Игоря, уткнувшийся между лопаток. Спина чешется. Терпения майора надолго не хватает. — Н-ну? — вопросительно тянет Игорь. — Что? — Лавры победителя? Я в твоем распоряжении, — Олег прям слышит в его интонации улыбку. Молчит и трет губкой чистую в целом чашку. — Да ну. Мы же не всерьез спорили. — Как это, не всерьез? Очень даже всерьез, — возражает немедленно Игорь. — Если бы я победил, я бы знаешь как на тебя сел? Ты бы еще завыл. У меня опыт большой, я в одно желание три могу впихнуть. — И это гордость наших правоохранительных органов. — Хочешь жить, умей вертеться, — парирует майор. — Ну так? Придумал, что спросить? Олег стряхивает с чашки воду, вытирает ее вафельным полотенцем и отправляет к чистой посуде. Обтирает руки, осматривает кухню — пустую, в квадратах золотого утреннего солнца. Если не смотреть на Игоря, взгляду зацепиться решительно не за что. — Серёже уже вот-вот вставать. Ты ему кофе в постель хотел отнести, ну так приступай. Ему без сахара. — Угу, помню, — соглашается Игорь, и несколько секунд они молчат. Олег сжимает-разжимает пальцы всё ещё ноющей после спора руки. Потом Игорь резко встает, и он отступает в сторону, подпуская майора к кофемашине. Он уже вполне профессионально справляется с рычажками, выставляет крепость и размер порции, подставляет чашку под горячую кофейную струю и не морщится от жара. Постукивает пальцами по столешнице. Чашка быстро наполняется. — Совсем от меня ничего не хочешь, да? — спрашивает задумчиво, таким тоном, как будто и не у Олега. Выставляет на поднос чашку с кофе и блюдечко с подогретым круассаном. Не улыбается. У Олега что-то неприятно посасывает в животе. — Я не умею задания придумывать, — зачем-то оправдывается он. Игорь пожимает плечами. — Глупо себя чувствую. — Да забей, — Игорь снова дергает плечом. — Хорошо же поборолись. Захват у тебя во, как в тисках. Уважаю. — Игорь. — А чего, к булочке ничего нет? Варенья какого-нибудь? Масла хотя бы? — Есть. Игорь, слушай, — Игорь как раз брякает дверцами шкафчиков, довольно хмыкает, обнаружив банку шоколадной пасты, припрятанную Серёжей бог знает когда. — Игорь. — Ну? — Принеси как-нибудь гитару. Игорь на мгновение перестает пилить круассан ножом, рассыпая по всему подносу крошки. Олег сглатывает. Игорь кивает. — Ага. Настроить только надо, тыщу лет в руки не брал, — он вдруг широко ухмыляется, и у Олега с души падает камень, который неизвестно когда успел там появиться. — А хочешь, могу еще тетрадку с аккордами найти? Ей лет пятнадцать будет, раритет. — Аккорды нагуглить можно. — Можно! Но так интереснее. — Игорь, у него слипнется, если ты ему столько пасты скормишь. — Не слипнется, — Игорь подцепляет капельку шоколада с ножа пальцем, облизывает и выпускает изо рта с громким чпоком. — Ну все, пошли будить принцессу, — и как-то очень легко тянет Олега за собой.