мгчд: драбблы

Около часа ночи Олег просыпается от шороха в квартире. Просыпается не полностью, как бывало раньше, когда он мог подскочить с кровати бодрым и с ножом в руке, потому что под окном проехала машина; но он замирает на грани между сном и реальностью, понимая частью себя, что просыпаться полностью нет необходимости и все равно продолжая прислушиваться. В прихожей звякают ключи, шуршит брошенная мимо крючка куртка. Щелкает выключатель в ванной, шумит вода. С еле слышным шелестом открывается дверь в спальню. Приминается матрас. — Спи, — говорит Игорь на ухо. — Это всего лишь я. Олег засыпает, когда его обнимают длинные горячие руки. Просыпается снова он уже утром, выспавшийся и злой. В самом начале, когда просто секс перерос в секс-после-которого-вы-остаетесь-спать-вместе, они здорово ругались на этот счет. Сначала Олег требовал, чтобы Игорь отчитывался, во сколько он придет, и соблюдал эти сроки минута в минуту. Тогда Игорь отвечал, что у его службы нет графика, и что любая жена мента (тут Олег давился кофе и начинал громко кашлять) знает, что если к полуночи не явился, можно ложиться и не ждать. «Хотя бы пиши», просил Олег. Игорь отвечал: откуда писать? из засады, из допросной, в разгар погони или драки? Олег, просто ложись спать. «А если ты там умираешь», взорвался Олег однажды, и Игорь пожал плечами и ответил — если я уже умираю, что ты сделаешь? Олег никогда не был настолько близок к тому, чтобы порвать отношения здесь и сейчас, как в то мгновение. Не от злости на Игоря, но от мысли о том, что этот парализующий ночами ужас а-что-если — он теперь навсегда. Как будто ему мало было причин тревожиться. Но это прошло. Олег смирился, Олег привык ложиться, не дожидаясь, Олег перестал видеть кошмары с Игорем, истекающим кровью в ближайшей подворотне, и единственное, что Олег никак не может пережить — это унылую дрочку в душе пятничным вечером, когда организм уже предвкушал (наивный!) горячий еженедельный секс. Поэтому, да. Олег злится, и совершенно справедливо. На часах хотя бы не армейские шесть ноль ноль, но девять утра в субботу это все равно слишком рано, так что первые полчаса Олег просто лежит, подперев щеку кулаком, и смотрит, как Игорь спит. Игорь — человек, привыкший существовать на пайке из двухчасового сна каждые часов двенадцать (бедная его нервная система, к сорока Олег будет жить с нервно подергивающейся развалиной), и обычно, если он спит, он напряжен так, как будто пытается в пять часов до будильника впихнуть восемь часов сна здорового, и еще сверху два за прошлые сутки. Но сегодня у Игоря выходной — прям совсем выходной, никаких «на пять минуточек в суд», поэтому он спит с полной отдачей, и это он тоже умеет — глядя на Игоря, можно подумать, что по сну существует олимпийский разряд и он уверенно идет на медаль. Он спит, раскинув руки и ноги, приоткрыв губы, сладко посапывая; у него розовые от тепла щеки и нежно золотящиеся в солнечном свете ресницы, он наощупь почти шелковый, когда Олег дотрагивается до плеча пальцами. Олег не хочет будить, он не настолько жесток, и даже подумывает встать и пойти готовить завтрак (и тратить здоровую злость, безжалостно кромсая корень сельдерея), но пока собирается — золотистые ресницы начинают подрагивать. Еле заметно, кто-то другой и пропустил бы, но Олег сам тот еще хищник в засаде, так что он замирает, и, да, вот оно: дрожь, потом еще раз, потом еле заметный серебристый блеск в щелочке приоткрытого глаза — и вот уже Игорь, понимая, что застигнут на месте преступления, неудержимо расплывается в улыбке и переворачивается на спину. — Доброе утро. — Доброе, — соглашается Олег. — Выспался? — Ммм, — Игорь потягивается, и это он тоже делает с преданностью спортсмена, разминающегося перед решающим поединком, и немного с удовольствием кота в квадрате света из окна. — Пожа-алуй. — Замечательно, — заявляет Олег и быстро наваливается сверху, чтобы посмотреть в сонные серые глаза и услышать удивленное «хххы», с которым воздух выходит из резко сплюснутых легких. — Потому что у меня на тебя планы. — Уже-е, — позевывает Игорь еще раз. Олег прикусывает его шею, посасывает, бесстыже оставляя красную блямбу, которая станет полноценным синяком. — Уже двенадцать часов как, — Игорь смеется, Олег — опасно щурится, потому что это не смешно. — Вообще-то, уже процент накапал. — Будет тебе... — Олег прикусывает шею с другой стороны, и потом плечо рядом с местом, где оно переходит в шею: здесь такое приятное для укуса местечко, мясистое и пружинящее, и с острыми зубами Олега получается достаточно чувствительно, чтобы даже Игорь ойкнул. — Сссс... и процент будет тоже, — Игорь еще раз потягивается и лениво перекатывается, подминая Олега под себя с отвратительной легкостью, от которой жаркая волна прокатывается до самого паха; ноги сами собой скрещиваются на пояснице, и Олег уже улыбается весело и пьяно, но Игорь смотрит очень серьезно, наклоняется и чмокает в нос — а потом поднимается, легко выпутываясь из цепких конечностей. — Но сначала чистить зубы. Олег успевает извернуться и шлепнуть по ягодице так сильно и звонко, что эхо отдается по квартире, а Игорь невнятно матерится, потирая след удара; и остается лежать поперек кровати, пристально разглядывая задницу в сползающих трусах, пока она не скрывается за дверью ванной. Он не то чтобы действительно зол. Ну, так, чтоб скандалить и хлопать дверями — нет, конечно. Фрустрирован: так, наверное, будет правильно. Он фрустрирован, потому что всю неделю возвращался домой затемно и все равно был первым. Фрустрирован, потому что ужин приходилось ставить в холодильник и утром он таинственно исчезал без «спасибо» и «пожалуйста». Фрустрирован, потому что в смсках Игорь клялся — вечер пятницы, ты и я, мы с тобой наверстаем, а потом пришел и уснул недвижимо, как последнее бревно. Да, Олег хочет трахаться, и что, ну киньте в него камень! Уже на кухне Олег ловит Игоря в жаркий поцелуй со вкусом мятной зубной пасты. У Игоря все еще след от подушки на щеке и сонное марево в глазах, хотя лицо мокрое — и Олег знает Игоря, он знает, что, если нужно, он может прямо из кровати бежать на задержание, сонная ленца в его случае это осознанный выбор; Олег с нажимом проводит ногтями по его спине, и Игорь послушно выгибается навстречу, Олег после этого делает коварный шаг вперед, потом еще один, намереваясь прижать Игоря к стене, но в последний момент его маневр оказывается раскрыт и Игорь ловко отворачивает лицо (Олег принимается целовать челюсть, чтоб не прерываться). — Оле-ег. Ну дай хоть выпить кофе. — Дам. Но не кофе, — скалится Олег, и на мгновение глаза Игоря заинтересованно взблескивают, он видит, в пах от этого стреляет совсем жарко, но — Игорь вытягивает руки, отодвигая его от себя. — После кофе дашь на всех поверхностях. Кто мне талдычит каждый день, что завтрак это основа здорового питания? — Ты резко озаботился здоровым питанием? Как мило, — Олег выворачивается, скрестив руки на груди, но недовольный взгляд уходит в молоко, потому что Игорь уже лениво жмякает на кнопки кофе-машины — Олег приучил на свою голову, теперь если там зерно не той обжарки, Игорь начинает ныть, что ему невкусно. — Будешь? — Олег пожимает плечами. — Ну смотри. Игорь ставит под краник одну чашку. Машина начинает пыхтеть и дымиться; одновременно с этим Олег обнимает Игоря со спины, бескомпромиссно прижимается пахом к ягодицам, проводит ладонями по груди, бегло ощупывая на предмет болезненных синяков, которые будут означать визит в травму вместо завтрака. На нажатия вдоль ребер Игорь не реагирует, только размеренно дышит. Олег удовлетворен, но теперь фрустрирован еще сильнее. — Ты меня вчера тоже ради кофе продинамил? — спрашивает на ухо, нарочно щекоча бородой нежную кожу, и удовлетворенно чувствует легкую дрожь. — Так вот из-за чего ты меня пытаешь с утра пораньше? — Игорь тяжело вздыхает. — Я тебе даже написал. — Твоя смска очень поддержала меня той ночью. Все одиннадцать символов без точки. Хочешь, оплачу тебе другой тариф из своего кармана? Такой, чтоб ты буквы не экономил? Олег чувствует еще один тяжелый вздох ладонями и прекрасно понимает, что Игорь сейчас думает. Да, опять началось, да, этот Олег и его нотации. Да, каждый раз одно и то же. Да, можно уже и не пытаться, знает же, что Игорь ответит: такая служба, ты знал, с кем связываешься, нечего ворчать. И правильно было бы не ворчать, а дать Игорю спокойно позавтракать и спросить потом, чем он хочет заняться в выходной; но вместо этого Олег кусает его прямо в округлость плеча. Сильно, до боли. — Сссс-зараза! Олег кусает еще раз, в то же место, чтобы закрепить эффект. Третий раз не выходит, потому что Игорь, текучий, как вода — даром что выше на полголовы, — изворачивается и встречает его вместо плеча подставленной щекой с мягкой порослью длинной уже щетины. Такую не кусать, только чмокать. Обидно. — Не лезь под руку, я за кофе. И легко расцепляет на себе железную хватку, чтобы забрать свою чашечку. У Олега слов не хватает от такой наглости. — Позавтракаем и можно выбраться в свет. Ты вроде хотел на собачью выставку? — Игорь шарится по шкафчикам, снимает с самых верхних полок коробки и баночки. — Будешь, хм... блины? Я эти ваши панкейки не умею только, будут обычные… — он косится на Олега. — Или ты хочешь что-то другое? — Тебя? — Оле-ег. Всё будет. Но я даже не ужинал. — Ужин ждал тебя до полуночи и потом превратился в тыкву. — Не ворчи. Блины хочешь или нет? — Хочу шакшуку. — Это что такое? — Ты готовишь, ты и узнавай. — Ладно, шакшука так шакшука, — Игорь не успевает и ахнуть, когда Олег снова обнимает его со спины и на этот раз кусает за ухо, а ладонями лезет в трусы, приминая и поглаживая мягкий пока что член. — Олег! — Как ты готовить собрался, если даже не знаешь, что это? — мурлычет Олег, зализывая след укуса, чтоб не казаться совсем уж изувером. — Методом… ах… проб и ошибок. — Или… — Олег ведет языком от уха по челюсти, не стесняясь оставлять слюнявый след, — мы можем заказать доставку завтрака на дом и пока что заняться чем-то поинтереснее. — Ах, — Игорь вздрагивает всем телом, когда Олег трет его под головкой, намекая члену вставать быстрее, и крепко сжимает его запястья своими длинными пальцами. — Звучит неплохо, но давай в другой раз. — Серьезно? — у Олега действительно от этого опускаются руки. — Серьезно. У меня выходной. Впервые за неделю я могу приготовить что-то своими руками. Имею право? — Имеешь, — Олег отталкивается от него, как от бортика в бассейне, уходя в свободное плавание. — Всё имеешь. — Олег. — Что? Игорь не отвечает. Он просто ловит его в захват, подтаскивает к себе, обнимает крепко, как мануальный терапевт, вознамерившийся выпрямить олегову спину до состояния абсолютной плоскости, и держит так, пока Олег сердито трепыхается, пытаясь вывернуться, и потом еще немного после. А потом начинает целовать Олега в шею, мягко пощипывая губами, и это нечестно, потому что Игорь поцелуи в шею любит, конечно, но у Олега это — слабое место, от которого подгибаются коленки, и он этим пользуется. — Олег. — Чего? — Ты не с той ноги встал? — А ты как думаешь? Игорь вздыхает и бодает лбом в плечо, несильно и ласково. — Я вообще не думаю. Я только проснулся. Ты трахаться хочешь? — Да, хочу, — немного воинственно отвечает Олег. — Потерпи, после завтрака я весь твой. — Я уже вчера потерпел, — возмущается Олег, и тогда Игорь спускает ладони ему на задницу (это хорошо), а потом подхватывает под нее (а это уже плохо и нестабильно, Олег только чудом не ойкает) и сажает на столешницу. Наконец-то, дрожаще думает Олег, и сжимает коленями бедра, как хотелось, и с нажимом проводит ногтями по спине. Игорь тепло выдыхает в шею и лезет чуткими пальцами между их животами, ниже, к резинке трусов, которые сейчас совершенно лишние, Олег согласен, поэтому легко позволяет их приспустить и только выдыхает, цепляясь за его плечи. — Пошли в спальню. — Не-а, — Игорь снова целует его в шею, пресекая сопротивление. — Сначала завтрак, потом секс. — А это что, если не секс? — Это процесс обезвреживания бомбы Олега Волкова. — Пош-шел ты, — но сложно ругаться на человека, который держит в ладони твой член. И смеется. В шею, щекоча щетиной и горячим дыханием. — Никуда я не пойду, пока мы не позавтракаем, — и наглаживает ритмично, заставляя прогибаться в пояснице и чаще дышать. — Вот потом — что угодно… — Обещания, — Олег снова цапает его зубами где приходится, и Игорь смеется и шипит, и снова смеется, и вздыхает, и спрашивает, заглядывая в глаза: — Злишься? — Нет. — А что тогда? Очень удачно, что в этот момент Олег решает прикрыть глаза и полностью отрешиться от внешнего, сосредоточившись на движениях грубой ладони Игоря — ленивых, длинных, с усилием, так, чтоб Олега на каждое пробирало дрожью до самого копчика. После оргазма все действительно становится немного лучше. Олег позевывает, чувствуя неожиданно ту самую утреннюю ленцу, пока Игорь отмывает руку и пристраивает рядом с Олегом доску и пару мисок, не пытаясь даже спихнуть его задницу на пол. — Ну? — Ммм, — Олег прижимается губами к покусанному плечу, раз уж оно подвернулось. — Смотри-ка, как подобрел. Правда яйца посинели, что ли? — Дурак ты, — Олег потягивается и ворчливо говорит куда-то в потолок: — Может, я соскучился. — Знаю. — Знает он… — Я тоже соскучился. Вчера весь день думал, как приду, и мы поужинаем, и у нас будет ночь любви, такая, чтоб все порностудии разом обанкротились на нашем фоне, — Олег вздыхает, потому что его вчерашние планы были примерно такими же, хотя он давно зарекся планировать что-то, если Игорь еще не дома и желательно прикованный к кровати. — И теперь, вообще-то, пытаюсь исправиться. Олег, — он говорит громко и четко, приложив палец к губам Олега, чтоб не вякал. — Что такое шакшука? — Шакшу́ка — блюдо из яиц, жаренных в соусе из помидоров, острого перца, лукa и приправ, входит в кухню Израиля и большинства арабских стран, — сообщает приятный механический голос из смартфона Олега (сколько он ни просил Серёжу дать голосовому помощнику Вместе другое имя — не помогло). — Яичница с помидорами. Так бы и сказал. Будет тебе шакшука, потом будет секс-марафон, потом будет выставка собак — всё, как захочешь, — Олег закатывает глаза, всем видом показывая, что думает по этому поводу, потом поджимает коленку к груди и смотрит, как Игорь, тихо ругаясь на плиту, холодильник, ножи и слишком спелые помидоры, лопающиеся и текущие соком на пальцы, возится с завтраком. Ленивый, сонный, довольный — Олег забывает, на что ворчал пару минут назад.