Исправительные работы

       — А он милашка, — высунув кончик языка, томно протянул Годжо. — Его тело — отвал всего…               — Хочешь подрочить — вали в другую подворотню, — пробурчал Мегуми, снимая респиратор.               Сатору на это только фыркнул. Он полулежал на капоте чьей-то машины, предварительно отключив сигнализацию, и листал посты Юджи, под особенно понравившимися ставя лайки. Молодой веселый парень — Годжо давно таких не встречал. Поэтому он с интересом уже в четвертый раз пролистывал его посты, подмечая все новые и новые детали. Тут новый тон розового, здесь кофе не из Старбакса.               — Я вообще-то только недавно с работы вернулся, — ухмыльнулся Сатору в спину Фушигуро. Парень стоял на старых ящиках, готовых вот-вот обвалиться под его весом, и что-то усердно выводил кисточкой на стене. Вернее, Годжо знал, что именно: того тигра в окружении лепестков сакуры. Работа над граффити протекала медленно и крайне скучно, но сидеть дома Сатору не хотелось. Вот он и увязался за Мегуми.               Парень рисовал в темно-серой робе, очень похожей на его форму для исправительных работ. Правда, она вся была заляпана неоново-синей краской, не отстиравшейся после стрит-арта в промзоне. Кажется, там Фушигуро рисовал тень тигра с искристо-синими глазами и такими же полосками, но Годжо не особо интересовался. Правда, краска перестала светиться, если не попадала под ультрафиолет, поэтому в полутьме роба выглядела совершенно чистой.               — Слу-у-ушай, а почему именно тигр? — не дождавшись ответа, снова заговорил Сатору. — Ты вроде не любишь кошачьих.               На это Мегуми, все так же не оборачиваясь, лишь пожал плечами. Годжо внимательнее всмотрелся в отточенные движения парня, сняв свои очки в прямоугольной оправе. «Не похоже, что тебе просто вдохновение в голову ударило…» — мысленно протянул Сатору, но допрашивать не стал. Пусть Фушигуро и не согласится с этим, но он просто так лезть в чужую душу не станет.               — А почему именно Бродвей? — снова спросил парень, замечая, как постепенно закипает гнев Мегуми.               — Ну не бордель же мне разукрашивать синими огнями, — грозно зыркнул через плечо он, сдернув распиратор на шею.               Годжо уже хотел съязвить, как вдруг услышал какой-то механический треск. Эта часть знаменитой улицы была немноголюдной, — хотя с другой стороны доносился гомон и приглушенная музыка, — но при этом хорошо охраняемой. Вот и сейчас, заслышав легкое шуршание шин по асфальту, сопровождаемое потрескиванием рации, парни все поняли. Патрульная машина полиции.               Фушигуро тут же молниеносно обмотал кисть пленкой и бросил ее в спортивную сумку, набитую баллончиками с краской. Сатору же птицей слетел с машины, подхватил чужую ношу и помчался с ней к противоположному выходу из подворотни, слыша позади себя легкие шаги окончательно снимающего респиратор Мегуми. Если из минусов у Бродвея была повышенная охрана, то из плюсов — многолюдность. Парням это сыграло на руку: они быстро смешались с толпой, подражая ночным гулякам. Чтобы не выделяться, Фушигуро потянул молнию комбинезона вниз, скидывая его верхнюю часть и оставаясь голым до пояса. Годжо же развязал на своей талии рукава его пуловера и протянул парню. Он быстро оделся и запихнул респиратор в сумку с красками.               Эта схема была уже давным-давно разработана и ни разу не давала сбоев. Мегуми любил рисовать в людных, всемирно известных местах. Сатору же не любил сидеть в четырех стенах. Да и, честно говоря, он чувствовал ответственность за Фушигуро. Все-таки они и правда как братья, пусть маленький гаденыш это и отрицает.               — Через десять минут возвращаемся, — распорядился Мегуми, усаживаясь на лавку у здания, стену которого он малевал.               — Какой ты серьезный, — потешно вытянул губы трубочкой Годжо, бросая сумку к ногам парня и усаживаясь рядом с ним. Мимо по пешей улице сновали туда-сюда подвыпившие люди, многие двигались в такт музыке, игравшей из громкоговорителей. Многие девушки бросали на привыкшего Сатору и раздраженного Фушигуро заинтересованные взгляды.               — Мне здесь не нравится, — с нервозностью в голосе отозвался парень, зыркая на прохожих из-под встопорщенной челки.               Годжо громко хохотнул, поправляя съехавшие очки.               — Просто ты социофоб, — ухмыльнулся он, растрепав волосы Мегуми пятерней, за что его нагло хлопнули по рукам.               — Уж лучше быть социофобом, чем шлюшкой, — фыркнул Фушигуро, демонстративно вытирая руки о свои штаны.               — Эй! Я не шлюха, а проститутка! Я делаю это только ради денег, я не люблю секс! — наигранно возмутился Годжо, складывая руки на груди.               — И поэтому постоянно смотришь порно? — саркастично поинтересовался Мегуми.               — А откуда ты знаешь, что я постоянно смотрю порно? — передразнил его Сатору, насмешливо ухмыляясь.               — Я тебе наушники на день рождения не просто так подарил, — закатил глаза Фушигуро, поглядывая на часы в телефоне.               Годжо уже хотел съязвить что-нибудь в ответ, как вдруг заметил кое-что интересное. На противоположной стороне улицы знакомый длинноволосый парень случайно столкнулся с двумя почти трезвыми девушками, подхватил обеих, не дав упасть, и галантно извинился, мягко улыбаясь. Сатору со странным наслаждением наблюдал, как руки Гето скользнули по женским поясницам, выглядывающим из-под симпатичных топов, к задним карманам джинсовых шорт, невесомо касаясь ткани и незаметно вытягивая оттуда сложенные в несколько раз купюры. Сугуру так же плавно спрятал свою добычу за пояс шароваров, не прекращая коротко улыбаться. Затем Годжо с самодовольством смотрел, как друг окидывает улицу цепким взглядом, выискивая следующую жертву, и замечает их: скованного Фушигуро и развалившегося на лавке Сатору.               — Разве дети в такое время не должны быть в постелях? — насмешливо поинтересовался Гето, медленно приблизившись к ним.               — А я со взрослым, — парировал Мегуми, на последнем слове пальцами показывая кавычки.               — Я вообще-то намекал на Годжо, — стрельнул глазками в его сторону Сугуру.               — Да вот, понимаешь, на работу в ночь вызвали, — с притворством тяжело вздохнул Сатору. — А ты почему к девушкам пристаешь? Это некультурно, Гето, мы же на Бродвее. Если пройдем еще немного, то вообще окажемся на Тайм-сквере! А ты занимаешься всякими непотребствами в сердце мирового театра — места для интеллигентов!               — Сердце мирового театра — точно не Бродвей. Может, ракушки Сиднея, Большой театр в Москве, римским Колизей, — покачал головой Сугуру. А потом насмешливо ухмыльнулся Годжо. — Бродвей — это что-то противоположное Де Валлену* в соответствующей индустрии.               — Вы меня совсем не любите, — удрученно закатил глаза парень.               — Боюсь, сегодня порисовать у тебя не выйдет, Фушигуро, — с более мягкой улыбкой продолжил Гето, заметив сияющую неоном спецформу Мегуми.               — Почему это? — насупился парень, ногой подтаскивая к себе сумку. Сатору тоже с интересом посмотрел на Сугуру.               — Полицейским сообщили, что где-то в этом квартале или каких-нибудь соседних будет проходить сделка по продаже наркотиков. Так что они будут патрулировать всю округу до утра, заглядывая в каждую щель, — развел руками Гето. Годжо приподнял брови, задавая немой вопрос, на что парень просто ответил, указав куда-то в сторону: — Подслушал у снующих вон за тем домом офицеров.               Сатору и Фушигуро синхронно посмотрели в ту сторону, но ничего не увидели, кроме бурной толпы.               — Они могут прийти сюда. И если заметят меня рядом со свежим граффити, могут быть проблемы. Не хочу еще месяц горбатиться над лавками, — сморщил нос Мегуми. Потом обернулся к Годжо и просяще-утверждающе сказал: — Пошли отсюда.               Парень на это ухмыльнулся и в притворной задумчивости постучал пальцами по подбородку:               — Уйти хочешь?.. Ладно! Тут рядом есть бар, там заправляет всем злючка Утахиме. Может, хоть в этот раз она побудет милой и сделает нам скидку?               Годжо с притворным старческим скрипом поднялся с насиженного места и пошел сквозь толпу к проходу между двумя стоящими напротив высотками. Сзади слышалась приглушенная ругань пытающегося поспевать за ним Фушигуро, — Сатору не сдержал самодовольной ухмылки, когда раздалось что-то вроде «длинноногий мудак», — и тихие смешки Гето. Вскоре они зашли в темный проход, быстро преодолели его, перешли на противоположную сторону и уже там с торца дома спустились по лестнице в подвал, встречающий посетителей приятной негромкой музыкой и звонким стуком бильярдных шаров о борты столов.               — Сегодня смена Иори? — поинтересовался Сугуру в пустоту, со входа замечая стоящую за барной стойкой девушку. Длинные иссиня-черные волосы, узкое лицо, азиатский разрез глаз, тонкие руки — в этом вся хозяйка заведения.               — Приветики, Утахиме, угостишь нас чем-нибудь? — радостно прокричал Годжо, присаживаясь на барный стул и показывая знак мира.               — За сахаром иди на тростниковую плантацию, — фыркнула девушка, специально хлестнув влажным полотенцем по его рукам.               — Ну вот, ты снова не в духе. У тебя ПМС как пожизненный диагноз, что ли? — гаденько осклабился Сатору, тут же уклоняясь от летящей в его щеку руки.               — Мелкий паршивец, никакого уважения к старшим! — вскипела Иори, испепеляя его взглядом. Поразительно, но их разница в три года совсем не ощущалась при общении, хотя должно быть наоборот.               — А вы что тут делаете? — повернулась к ним девушка, сидящая напротив Утахиме, в которой Годжо без удивления узнал Секо. Они вместе учились в женском закрытом католическом пансионе и там начали встречаться. «Шикарная пара», — фыркнул Сатору, когда только узнал. — «Истеричка и флегматик. Вы идеально дополняете друг друга!». Правда, эта шутка обошлась ему в три хлестких удара ремнем чуть ниже поясницы от Иори, но оно того стоило.               — Прячемся от полиции, — спокойно ответил Гето, садясь через стул от Годжо. «Заботливая мамочка», — ухмыльнулся парень, когда понял, что таким образом Сугуру позаботился о ментальном здоровье устроившегося между ними Фушигуро.               — В баре? — изогнула бровь Иери, вытаскивая из кармана пиджака пачку сигарет.               — Эх, Секо, тебя же специально на исправительные работы отправили, чтобы ты курить перестала, — удрученно покачал головой Сатору.               — А сам-то ты до сих пор под забором своим задком приторговываешь, — осклабилась Иори, забирая у официантки листок с заказом и принимаясь намешивать алкоголь.               — Это было грубо, — фыркнул Годжо. Впрочем, он тут же продолжил донимать Иери: — Я-то молодой отец-одиночка, пытающийся взрастить сына и дать ему светлое будущее, а ты, Секо, зачем себя гробишь зазря? Куда смотрят твои родители?               — Папаша во Флориде живет припеваючи, забив на меня, а мать с новым любовничком умотала на Карибы, напоследок бросив мне кредитку, — фыркнула девушка, резко выдыхая клубок дыма прямо в лицо закашлявшегося Годжо.               — Какие же вы еще дети, — снисходительно покачала головой Утахиме, передавая четыре коктейля обратно официантке. — Двуликого на вас нет.               — Кого? — хором спросили все четверо.               — Двуликого, — повторила девушка. — Вы разве о нем не слышали?               — Это что, божество какое-то? — изогнул бровь Фушигуро. — Типа Януса?               Сатору хохотнул, уже готовясь пошутить, как все в один голос прокричали «Не смей!».               — Божество? Он точно какой-нибудь бог, — улыбнулась Иори, с неясным Годжо восторгом распахивая глаза. Потом она вернула себе самообладание и продолжила: — Вы слышали про уличные бои?               — Драки во всяких бедных кварталах, где победителю платят процент от тех денег, которые на него поставили? — проговорил Сугуру под согласные кивки Утахиме.               — Да. Правда, они постепенно распространяются на все районы, — уточнила девушка. — Так вот. Двуликий — настоящая легенда, покоритель всего Нью-Йорка. Если стрит-артеры, скейтеры и уличные танцоры являются воплощением свободного духа этого города, то он — его внешний облик. За весельем прячется ужасающая мощь, которой больше нет равных. Он не проиграл ни разу, ставя весь этот чертов город на колени.               — Почему его прозвали Двуликим? — спросила Секо, невольно проникнувшись певучим голосом Утахиме, которая рассказывала эту легенду. Что греха таить, Годжо тоже завороженно слушал, невольно подхватывая это благоговение. Заинтересовались даже сидящие неподалеку другие посетители, прервав свои пьяные разговоры.               — Для этого есть две причины, — начала Иори, выставив перед собой указательный и средний пальцы. — У него была странная татуировка — два маленьких глаза на скулах под настоящими. Когда он смотрел прямо на тебя, они косили в стороны, и выглядело это жутко. Но при этом необычно и завораживающе.               — А вторая? — нетерпеливо спросил Фушигуро, ложась грудью на барную стойку.               — Это стало местной легендой, — снова певуче проговорила Иори. — Говорят, это был его первый бой. Совсем еще молодой мальчишка, случайно зашедший на уличный поединок. Он захотел сразиться с одним парнем и вышел на ринг. Тогда на него никто не поставил — новичок же, да к тому же сопляк. Но он начал побеждать! Двигался легко и красиво, хитростью заставал противника врасплох, бил сильно, уворачивался молниеносно. Я видела тот бой — он и правда был великолепен. Но не все хотели расставаться со своими деньгами, поэтому в поединок вступил еще один бугай. Правила запрещают это, но как ведущий пойдет против озверевшей толпы, потерявшей огромные суммы? Тогда второй неожиданно вырвался из рядов зрителей и хотел нанести серьезный удар мальчишке со спины. Я думала, что все кончено. Нападение было внезапным, быстрым, бесшумным и неотвратимым. Но у него будто глаза на затылке! Парень изловчился, выскользнул из ловушки так, что кулак одного влетел в лицо другого. Толпа буквально взревела! Что это было! Так красиво, так грациозно — словно дикий тигр, прекрасный в своей необузданной ярости! Двуликий быстрым движением сбил с ног второго нападавшего и оглядел своими четырьмя глазами зрителей. Победивший, смотрящий с величием — он был королем в тот момент! И так и остался в истории улиц Нью-Йорка Двуликим Демоном, непобежденным бойцом!               — А сейчас он тоже сражается? — подался вперед Гето. Сатору в удивлении вскинул брови — давно друг не был таким увлеченным чем-либо.               — Нет. Он перестал появляться на поединках около трех лет тому назад, — с сожалением покачала головой Утахиме. — Многие пытались отыскать его в толпе, но не было никого с четырьмя глазами. Наверное, он куда-то переехал.               «Нет никого с четырьмя глазами, да?» — мысленно переспросил Годжо, сжимая пальцами телефон в кармане. — «Или же человек остался, но лишился пары глаз?»               Уже под утро в своей комнате Сатору листал в поисковике способы сведения татуировок на лице, после которых остаются шрамы.