***
Я всё так же изучала память Луны всё свободное время, и даже начала их сортировать, а на уроках с упоением читала книги Роулинг. Уже успела пожалеть, что взяла столько предметов, но иным способом я бы не заполучила маховик, а он оказался уж очень полезным. Естественно меня валило с ног от повседневного недосыпа и неправильного режима, но меня это не сильно тревожило. Я снова стала общаться с Луной, и теперь могла снова, каждый день говорить со своей подругой, как и прежде. По негласному согласию нас обоих, решили не поднимать тему её настоящего состояния как беспамятного тела и разумной книги, как и то каким образом мы дошли до жизни такой. Хм, да, теперь её чудные фразочки кажутся понятней. Но, да ни о том, время движется, уже миновали и зимние каникулы а я так и не отправилась домой. И не из-за того что Гарри нужна была компания. Гриндевальд играет Луну, а та завела моду праздновать Йоль с Ксенофилиусом. Меня мучило неприятное предчувствие что уж вторую подмену Ксенофилиус заметит, и нужно будет что-то делать. Не знаю что, и не знаю как, как бы я объясняла всё Ксено. Но благо, опасность миновала, Геллерт не погорел. Всё-таки он умеет быть убедительным. Однако имея некое мнение о том какой это человек, составленное по большей части из исторических книг, опасаюсь что мог иметь место и Обливиэйт или Империус. А может я просто себя накручиваю. В конце концов сколько он её не видел? Дочка растёт, и характер меняется, все странности можно списать. От этих мыслей было особенно паршиво. Всё что получили мои собственные родители на рождество это наборы сладких подарков из Хогсмида. Тогда я ещё не прочла последние книги и не знала как поступила та Гермиона со своими родителями. Стереть все воспоминания о себе! Я чувствовала себя последней... Угх! И эти книги! И Рон! И как я могла выйти за него?! Чем я думала вообще? Какое-то время я даже подозревала некоторые теории которыми поделилась Луна. Но нет, я слишком хорошо его знаю, как и его семью. Такое невозможно. Впрочем, Рон похолодание в наших отношениях особо и не заметил. В основном благодаря моему несколько сомнамбулическому состоянию. Гарри правда справлялся за моё здоровье, но я отнекивалась тем что хочу сдать СОВы по всем предметам и стараюсь выучить всё и сразу. Это было вполне в моём стиле, но на самом деле учёба в кои то веки перестала быть для меня наивысшим приоритетом. Я уже видела воспоминания Луны о Петтигрю, и что она увидела в его голове, и как Блэк убил его. Я специально отложила те из них которые смогу показать Гарри, только раздумывала над моментом убийства. Я не смогу обрезать только часть, так что бы ритуал и геллерта не было видно. Да его тогда и не узнать, но что если Гарри расскажет всё директору? Тот может захотеть посмотреть что увидел Гарри, и что тогда? У меня не было какой-либо жалости к Гриндевальду, скорее страх, вот он был! Но Луна дала клятву что не навредит ему. Будет ли считаться нарушением цепочка из самой Луны, меня и Гарри, если навредит ему директор? Эх, если спросит то придётся дать и это, он и так сможет получить эти воспоминания от Блэка. Действовать я решила сразу в двух направлениях. А если точней то раскрыть правду про Блэка сразу и профессору Люпину. Он ведь в конце концов был его другом и другом Поттеров, будет правильно что он узнает правду вместе с Гарри. Да, возможно прошло уже много лет, но лучше поздно... Особенно поздно, учитывая что я выждала практически до конца учебного года. — Гарри. У меня к тебе серьёзный разговор. — Сразу вспомнилось как эту фразу сказала мне Луна. Надеюсь он поймёт всё правильно. — Ам, конечно, Гермиона. Что-то случилось? — Да, но сначала нужно найти ещё одного человека, просто иди за мной. Мы подходили к кабинету ЗОТИ. — Нам нужен профессор Люпин? — Только я собиралась ответить как с другой стороны коридора показался Гриндевальд в обличье Луны. — Здравствуй Гермиона, Гарри. — Зачем ты здесь? — Я же говорила что подстрахую тебя когда это понадобится. — Он подмигнул мне глазом с расширенным зрачком который сразу сменился назад к обычному, серебристо-серому. Я напугано перевела взгляд на Гарри. Тот казался и не замечает странностей в Луне, а может только я их и видела. — О чём ты, Луна? Это с ней мы должны были встретится? — Спросил он обернувшись ко мне. Мне и самой интересно, Гарри. Что ты видел, что пойдёт не так? Ненавижу предсказания! — Я просто составлю вам компанию на некоторое время. — Ладно, пусть так! — Я прошла к двери кабинета и распахнула её резче чем сама того хотела. Профессор Люпин сидел за своим столом и просматривал свитки с заданиями для учеников. — Гермиона? Гарри... Луна. Что вас привело? Я перевела взгляд на Гриндевальда, будто ожидая инструкцию к правильным действиям. Тот только улыбнулся. — Как я уже сказала Гарри, дело серьёзное! Мне есть что рассказать и вам профессор. Но прошу давайте сначала, перейдём в более безопасное место. — Гермиона, не знаю что тебя так взволновало, но можешь говорить здесь. Это одно из самых безопасных мест в замке. — Не сомневаюсь, профессор. Нам и не придётся его покидать. — Я раскрываю гримуар на странице входа и протягиваю руку ладонью вверх. — Расширенное пространство. — Хм, ну хорошо. — Согласился Люпин. — Погоди, Гермиона, разве бывают книги с расширенным пространством? — Мы ещё сможем это обсудить, сегодня у нас другая тема, Гарри. — Сказала я всё так же держа перед ними руку. Когда они схватились за неё перевела взгляд на Гриндевальда. — Я посторожу с этой стороны. — Ну как скажешь. Переношу Гарри и Люпина внутрь. Они рассматривали окружение и шли за мной пока Люпин не заговорил. — Гермиона, тот кто создал это место настоящий мастер артефакторики. — Это верно, профессор. Тут планировалось построить круговой замок в готическом стиле и высадить люминесцентную лозу на верхнюю часть купола. Для имитации звездного неба. А в середине ритуальный круг окруженный садиком из слив-цеппелин. — Я погрузилась в воображение пока вела их к хижине. — Планировалось? — Спросил Гарри. — Так кто хозяин этого места? — продолжил Люпин когда я уже отворила дверцу хижины. Я промолчала и вела их к омуту памяти. — Я знаю что такое не принято просить, но от этого может зависеть жизнь человека. Поэтому, мне нужны клятвы о молчании! — Эм, ладно, если всё так серьёзно. Только я не знаю... формулировки. — Я подскажу. — Гермиона, говорю тебе откровенно, мне не нравится разбрасываться клятвами, но если от этого и правда зависит чья-то жизнь... Посмотрим к чему всё приведёт. — Он взглянул на Гарри и продолжил. — Надеюсь я не пожалею об этом. Говори текст! Клятва была проста, не распространяться о том что они увидят сегодня, с этого момента и если это будет против моего желания. — Свидетельствую! — Клятвы скрепляла я, так что они смогут снять их друг с друга если оба этого захотят. — Я достала из кармана флаконы с воспоминаниями Луны и вылила первый флакон. — Прошу. — Что это? — Омут памяти. Просто окунаешься в него лицом и смотришь чужие воспоминания. Это не вода, так что не задохнёшься. — И чьи это воспоминания? — Спросил Люпин. — Посмотрите и всё поймёте. — Они окунулись в омут, и я последовала за ними. Смазанные картинки мелькали вокруг нас, а в центре стояла Луна сосредоточенно всматривающаяся в этот поток. — Что это? — Спросил Гарри. — Это воспоминания о воспоминаниях, небольшая рекурсия, где Луна Лавгуд смотрит память Питера Петтигрю. — Это невозможно, Гермиона, Питер мёртв... Закончить ему не удалось, Луна остановилась на первом воспоминании. Это не то что я хотела бы смотреть сама, и возможно показывать подобное без согласия участников было бы неправильно. Но кое-что, я уверенна, Гарри стоит знать, пусть разрушать идеал бывает больно... очень больно. Я, Гарри и профессор Люпин смотрели воспоминание о жизни компании Мародёров. Молодой Римус Люпин вынул книгу и углубился в нее. Сириус Блэк с надменным и скучающим видом поглядывал на прогуливающихся вокруг учеников. А Джеймс Поттер забавлялся снитчем, позволяя ему отлетать все дальше и дальше — казалось, что он вот-вот вырвется на свободу, — но тот неизменно ловил его в самый последний момент. Хвост наблюдал за ним с открытым ртом. Всякий раз, когда Джеймс демонстрировал особенно сложный бросок, Хвост ахал от восхищения и принимался аплодировать. У отца Гарри была привычка взлохмачивать себе волосы — он словно боялся, что его прическа покажется кому-то чересчур аккуратной. Кроме того, он все время косился на девочек у воды. — Перестань, — наконец сказал Сириус после того, как Джеймс снова эффектным броском поймал снитч и Хвост издал очередной ликующий вопль, — а то Хвост описается от восторга. Хвост слегка покраснел, но Джеймс ухмыльнулся. — Как скажешь. — Он засунул снитч обратно в карман. — Скучно, — сказал Сириус. — Когда наконец будет полнолуние? — А я бы и без него обошелся, — мрачно сказал Люпин из-за своей книги. — Между прочим, нам еще трансфигурацию сдавать. Если тебе так скучно, можешь меня проверить. — И он протянул ему книгу. Но Сириус лишь презрительно хмыкнул. — Оставь себе, я всю эту чепуху наизусть знаю. — Сейчас развлечемся, Бродяга, — спокойно сказал Джеймс. — Гляди, кто там... Сириус повернул голову и замер, как пес, почуявший кролика. — Великолепно, — мягко сказал он. — Нюниус. Мы посмотрели в ту же сторону. Снейп около кустов только что поднялся на ноги и теперь прятал свои листки в сумку. Когда он вышел из тени и зашагал по лужайке, Сириус и Джеймс встали. Люпин и Хвост остались сидеть. Люпин по-прежнему смотрел в книгу, хотя его зрачки не двигались и между бровей пролегла едва заметная морщинка. Хвост переводил взгляд с Сириуса и Джеймса на Снейпа и обратно, и лицо его светилось жадным нетерпением. — Как дела, Нюниус? — громко сказал Джеймс. Снейп отреагировал так быстро, как будто ждал нападения: уронив сумку, он сунул руку в карман и уже доставал оттуда волшебную палочку, но тут Джеймс воскликнул: — Экспеллиармус! Палочка Снейпа подлетела вверх футов на двенадцать и шлепнулась в траву позади него. Сириус рассмеялся отрывисто, словно залаял. — Импедимента! — сказал он, направив палочку на Снейпа, и Снейп, рванувшийся за своим оружием, упал ничком на полпути к нему. Вот ему бы пригодилась вторая палочка. Гуляющие стали оборачиваться в их сторону. Некоторые ученики поднимались на ноги и подходили ближе. Одни смотрели на происходящее с неодобрением, другие — с удовольствием. Снейп, тяжело дыша, лежал на траве. Джеймс и Сириус приблизились к нему с поднятыми палочками; по дороге Джеймс поглядывал через плечо на девочек у озера. Хвост тоже поднялся на ноги и наблюдал за ними с жадным интересом — он даже отошел от Люпина, чтобы лучше видеть. — Как прошел экзамен, Нюнчик? — спросил Джеймс. — Я смотрел на него — он возил носом по пергаменту, — злорадно сказал Сириус. — Наверное, у него вся работа в жирных пятнах, так что ни слова не разберешь! Кое-кто из зрителей засмеялся: Снейпа явно не любили. Хвост пронзительно захихикал. Снейп пытался встать, но заклятие еще действовало, и он корчился, будто связанный невидимыми веревками. — Вы у меня дождетесь! — выпалил он, глядя на Джеймса с откровенной ненавистью. — Дождетесь! — Дождемся чего? — хладнокровно сказал Сириус. — Что ты хочешь сделать, Нюнчик, — вытереть о нас свой сопливый нос? Из уст Снейпа извергся поток ругани и проклятий, но его палочка лежала в трех шагах от хозяина, и ничего не случилось. — Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Экскуро! Изо рта у Снейпа тут же полезла розовая мыльная пена, она покрыла его губы, и он задыхался в ней... — Оставьте его в покое! — Джеймс и Сириус оглянулись. Свободная рука Джеймса немедленно взлетела к волосам. Кричала одна из девочек у озера, с густыми темно-рыжими волосами до плеч и поразительно зелеными глазами миндалевидной формы — такими же, как у Гарри. Его мать. — Что, Эванс? — сказал Джеймс. Самый тембр его голоса вдруг изменился — он стал более глубоким и мелодичным, более взрослым. — Оставьте его в покое, — повторила Лили. Она смотрела на Джеймса с откровенной неприязнью. — Что он вам сделал? — Ну, — сказал Джеймс с видом человека, серьезно обдумывающего заданный ему вопрос, — пожалуй, все дело в самом факте его существования, если ты понимаешь, о чем я... Многие зрители, включая Сириуса и Хвоста, засмеялись, но Люпин, до сих пор притворяющийся, что читает, даже не улыбнулся. Не появилось улыбки и на лице Лили. — Считаешь себя остроумным, — холодно сказала она. — А на самом деле ты просто хвастун и задира, Поттер. Оставь его в покое, ясно? — Оставлю, если ты согласишься погулять со мной, Эванс, — быстро откликнулся Джеймс. — Давай... пойдем со мной на прогулку, и я больше никогда в жизни не направлю на Нюнчика свою волшебную палочку. Тем временем Чары помех, наложенные на Снейпа, слабели. Медленно, дюйм за дюймом, он подползал к своей палочке, отплевываясь от мыльной пены, но Джеймс этого не видел. — Я не согласилась бы на это, даже если бы у меня был выбор между тобой и гигантским кальмаром, — сказала Лили. — Не повезло, Сохатый! — весело сказал Сириус и повернулся к Снейпу. — Стой! Но он опоздал: Снейп уже направил свою палочку прямо на Джеймса. Вспыхнул яркий свет, и на щеке Джеймса появился глубокий порез. Кровь хлынула ему на мантию. Я поймала себя на мысли что болею за Снейпа. Но еще одна яркая вспышка — и Снейп повис в воздухе вверх тормашками; мантия свалилась ему на голову, обнажив тощие, бледные ноги и серые от грязи подштанники. Многие в маленькой толпе разразились ликующими криками; Сириус, Джеймс и Хвост чуть не захлебнулись от хохота. В уголках губ у Лили что-то дрогнуло, на мгновение показалось что выражение ярости на ее лице вот-вот сменится улыбкой. Но она громко сказала: — Опусти его! — Пожалуйста, — сказал Джеймс и взмахнул палочкой. Снейп шлепнулся на землю, точно груда тряпья. Выпутавшись из подола мантии, он быстро вскочил на ноги с палочкой наготове, но Сириус сказал: «Петрификус тоталус!» — и тот снова упал плашмя как доска. — Оставьте его в покое! — крикнула Лили. Она тоже выхватила палочку. Джеймс с Сириусом настороженно следили за ней. — Послушай, Эванс, не заставляй меня с тобой сражаться, — серьезно сказал Джеймс. — Тогда расколдуй его! Джеймс тяжело вздохнул, повернулся к Снейпу и пробормотал контрзаклятие. — Ну вот, — сказал он, когда тот вновь с трудом поднялся на ноги, — тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус... — Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок! Лили прищурилась. — Прекрасно, — спокойно сказала она. — В следующий раз я не стану вмешиваться. Кстати, на твоем месте я бы постирала подштанники, Нюниус. — Извинись перед Эванс! — заорал Джеймс, угрожающе направив на Снейпа палочку. О-о, вот сейчас ты резко стал моралистом? — Я не хочу, чтобы ты заставлял его извиняться! — закричала Лили, обращаясь к Джеймсу. — Ты ничем не лучше его! — А ты? Не ты ли только что посмеялась над ним? — Что? — взвизгнул Джеймс. — Да я никогда в жизни не называл тебя... сама знаешь кем! — Ходить лохматым, как будто минуту назад свалился с метлы, выпендриваться с этим дурацким снитчем, шляться по коридорам и насылать заклятия на всех, кто тебе не нравится, только потому, что ты от природы... Непонятно, как твоя метла еще поднимает в воздух твою чугунную башку! Меня от тебя тошнит! Она круто развернулась и быстро зашагала прочь. — Эванс! — крикнул Джеймс ей вслед. — Погоди, Эванс! Но она так и не обернулась — Какая муха ее укусила? — сказал Джеймс, безуспешно пытаясь сделать вид, что ответ на этот вопрос его вовсе не интересует. — Сдается мне, она считает тебя немножко зазнайкой, дружище, — сказал Сириус. — Ну ладно. — В голосе Джеймса зазвенела обида. — Ладно же... Опять вспыхнул яркий свет, и Снейп снова повис в воздухе вниз головой. — Кто хочет посмотреть, как я сниму с Нюниуса подштанники? Но Луна, к счастью, перешла к другому воспоминанию. — Это? — ... — Люпин был вовсе не рад снова увидеть своё прошлое. — Нам нужно пройти через этот участок. Я не умею обрезать воспоминания. — Вернее, в данном случае и не хочу, я бы могла взять своё воспоминание с нужного момента. Но, быть может увидев это Гарри поймет что Снейп тоже человек. Человек с тяжёлой судьбой и разбитым сердцем. Конечно, он далеко не белый и пушистый, но и монстром его считать неправильно. — Мой отец? Он... издевался над Снейпом. — Прости Гарри, это верное воспоминание. Мы были детьми, такое развлечение тогда казалось забавным. Уверен сейчас никто бы не гордился бы этим. Гарри точно знал, что тот чувствовал, когда Джеймс издевался над Снейпом, и, если судить по увиденному, Снейп отнюдь не преувеличивал, называя его отца высокомерным хвастуном и позером. — А мама, почему она защищала его? — Раньше они были друзьями. Полагаю Северус даже любил её. — Но ведь. Он назвал её грязнокровкой! — Все мы бываем несдержанны и вспыльчивы, уверенна, он сожалеет о своих словах. — Высказала уже и я своё мнение. — И ты так думаешь? Но Луна уже выбрала другое воспоминание. Такое же неприятное, как и последнее. Но, к счастью, Луна тоже не хотела долго задерживаться в подобных сценах. Дальше шли уже более поздние воспоминания, мы смотрели их одно за одним. Некоторые Луна проматывала не считая важными, а некоторые просматривала несколько раз. Гарри наблюдал за своими родителями с завидной регулярностью появляющиеся в этих воспоминаниях. Мы увидели и воспоминание об их превращениях на каждое полнолуние. — Гермиона, откуда у Лавгуд эти воспоминания? — Спросил меня Люпин — Из головы Петтигрю. — Но как, он не может быть жив... Если только... — Тут долго гадать не получится, да, большинство воспоминаний есть у любого члена мародёров, но тут было и личное. Что кроме Петтигрю никто просто не видел. — Он мёртв. Его действительно убил Сириус Блэк, но намного позже. Всё будет здесь профессор, буквально в следующем флаконе. — Гермиона, скажи что это не только я заметил, но эта крыса, в которую превращается Петтигрю, она ведь почти как Короста. Воспоминания опять понеслись дальше — Верно, Гарри. И советую смотреть внимательней, мы подошли к главной части. Тускло освещенный свечами зал, несколько фигур в чёрных балахонах и костяных масках. Из-за большого овального стола встал статный мужчина в таком же балахоне и с не прикрытым маской благородным лицом на котором уже тускло горели алого цвета глаза. — Питер, как это поэтично. Мы пытались завербовать Блэка, он ведь в конце концов из древнейших и благороднейших. Мы пытались переманить Люпина, тот был так обеспокоен правами оборотней. Мы не подумали только о тебе, и вот! Ты сам приходишь к нам. Что же Питер, говори! — Его великодушный тон в сочетании с надменным выражение вызывали мороз по коже не хуже, чем его не человеческие глаза с алым отблеском. — Нет, Питер не мог! — Не верил своим глазам Люпин пока Гарри только вглядывался в фигуру, в которой он всё же распознал Волдеморта с видимой ненавистью. Луна делала то же самое, но уже с интересом. — Владыка! Прошу, я готов служить вам!... Петтигрю лебезил перед Волдемортом, клялся в верности, и обещал всё что он может и не может. Воспоминания сменялись и мы увидели и момент когда он приводит Волдеморта к дому Поттеров — Сириус... — Начал Люпин. — Это ещё не всё. — Луна просмотрела все моменты предательства и побега Петтигрю. Как и поиск убежища закончившийся в семье Уизли. — Гарри смотрел на всё это с крепко сжатыми кулаками и решительным взглядом. — Он всё это время был рядом! Из-за него погибли мои родители, а он имел наглость всё это время жить рядом с Роном, рядом со мной! В виде чёртовой крысы! — ... — Директор нанял меня, потому что считал если Блэк захочет проникнуть в школу, я бы смог остановить его. Как человек лучше всех знающий его. Я так и не рассказал ему что мои друзья были анимагами, я не хотел предать его доверие, смалодушничал, понадеялся на себя. — Но настоящий предатель всё это время и так был рядом. Я не могу понять тогда, почему Петтигрю не попытался докончить начатое. Договорить Гарри не смог так как нас выкинуло из воспоминаний. — Ух... Гермиона, ты говорила что Блэк убил Петтигрю. — Да, — достаю флакон с новыми воспоминаниями, — так и есть. — Мне не хотелось показывать ритуал или то что они говорили о директоре в тот момент. Луна, конечно, описала мне, как можно подрезать воспоминания. Но когда я думала об этом то меня брала хандра будто повреди я их то уже не верну всё как было когда-то, какой была когда-то Луна. Она конечно и так со мной, вернее её душа в виде книги, и как прежде, после того разговора всё равно уже ничего не будет. Но я не могла. Поэтому я использовала уже свои воспоминания по воспоминаниям Луны. Рекурсии наверняка могут вызвать вопрос Люпина, но я не говорила что расскажу все тайны... Мы вновь смотрели воспоминания, но уже принадлежащие мне. Исключительно момент как в Петтигрю попала Авада Блэка и тот падает наземь. Когда нас вновь выкинуло из воспоминания Гарри с Люпином судорожно вдохнули. — Это... В отдалении за стенами хижины послышались чьи-то голоса. —... ну ты конечно и отгрохала себе! В книгу запихнуть столько! — голоса приближались и стало понятно кто к нам идёт. По лицу Люпина я поняла что тот тоже догадался, или узнал голос, такая непередаваемая палитра эмоций проявилась на его лице. Мы все молчали ожидая. Вот ручка двери повернулась и внутрь зашел Сириус, следом за которым проследовал Геллерт в облике Луны. Заметив нас Блэк опешил и остановился. Первым заговорил Люпин. — Бродяга... — небольшая грустная усмешка играла на его лице, немного помедлив он продолжил. — Прости, когда сказали что это ты предал Поттеров, я принял это на веру. Двенадцать лет... Двенадцать лет я думал что ты повинен в смерти Джеймса и Лили. Забавно, я считал тебя виновным в убийстве Питера, а сейчас, я только сожалею что не смог прикончить его вместе с тобой. Прости Сириус. — Лунатик. — Блэк пришел в себя и подойдя к Люпину обнял его. Глаза его сместились на Гарри и в них появилось узнавание. — Гарри! — Он отстранился от Люпина. — Хагх! Ты так похож на Джеймса. — Мистер Блек... Нервный смешок вырвался у Блэка. — Зови меня просто Сириус, Гарри. Прости меня Гарри... Я подвёл твоих родителей. — Вам незачем извиняться, вы отомстили за них, мист... Сириус. — Нет, есть за что. Я должен был остаться с тобой! Мне тогда казалось что я могу положиться на Дамблдора, я не знал что он отдаст тебя в семью твоей тётки. — В этом есть и моя вина, Гарри... — Нет, Римус, мы оба знаем что тебе никто не отдал бы его. Я стояла и наблюдала за драмой разворачивающейся у меня на глазах, стараясь не мешать. Угу, Луна бы уже попросила бокал виски у Иврейн. Я уселась в одно из кресел, а к соседнему подошел Гриндевальд и взмахнул палочкой, нас отрезало туманным куполом от посторонних звуков как подозреваю и тем кто снаружи этого купола не было слышно нас. — Пускай они выговорятся. — Я только слабо кивнула. — Ты хорошо поработала. Петтигрю мёртв и некому будет возродить Риддла, а значит и никто не освободит остальных узников Азкабана. Гарри не увидит видений посланных Риддлом и не явиться в Министерство на встречу с Пожирателями. Блэк не упадёт в Арку Смерти. Эта история уже пришла к намного лучшим итогам. В том числе и благодаря тебе, Гермиона. — К чему ты клонишь? — К тому что именно этого хотела Луна. — Он махнул рукой и туман купола открыл нам вид на улыбающегося Гарри и смеющихся Блэка с Люпином. С ещё одним взмахом туман вернулся на своё место. — Разве это плохо? — Я не говорю что это плохо! — Конечно нет. Но ты всё ещё злишься на Луну, ведь так? — Она врала мне. — А ты? Ты не врёшь своим друзьям? Они ведь так и не узнали про эти книги, что Луна дала тебе, ты так никому и не сказала. Позволь договорить, — перебил он меня как только я захотела опровергнуть все эти инсинуации. — Я прекрасно тебя понимаю и говорю это не для того, чтобы попрекнуть. Ты, в отличие от многих, сможешь правильно распорядиться этими знаниями, и это правда. Тебя волнует справедливость, ведь так. Но ты считаешь что Луна была несправедлива. Несправедлива когда позволила убить Петтигрю, несправедлива когда убила того преступника, что выкрала из тюрьмы. — ... — Промолчала я, ведь я тоже видела память этих людей, и я бы хотела назвать эти убийства несправедливыми. — Так было бы правильно, не спорю. Но можешь ли ты сказать что они этого не заслужили? — Не могу... Не после того что я в них увидела. Но это не значит что я одобряю её действия! — Думаю довольно того что ты больше не осуждаешь... Что же, у тебя есть ещё год спокойной жизни на то, чтобы решить её судьбу. — У меня уже был этот год, куда больше с маховиком, чтобы решить что мне делать. И если я хотела закончить чью-то жизнь, мне не стоило сначала проживать её самой окунувшись в Омут памяти. Луна и так была моей подругой, а теперь она для меня больше чем сестра и ... не знаю кто ещё. Как я могу бросить её?! Бросить обрекая на существование как два обрезка души. Он встал с кресла и уж было хотел снять купол. К горлу подкатил ком, но я заговорила. — Стой! ... Я хочу помочь Луне. — Ты знаешь какова цена. — Знаю. — В конце концов даже если мои действия приведут к смерти человека... «Смерть это не конец», и пусть это лишь цитата из фантастической книги полагаться на которую как минимум опрометчиво, но ведь и книжка на удивление правдивая... И Луна, живущая уже вторую жизнь как подтверждение. — Хорошо. Я всё подготовлю. А тебе нужно хорошо поработать над своим Патронусом. — И сняв купол оставил меня. — О чём вы говорили? — Спросил Гарри. — Да ни о чём, просто не хотели мешать вам. — Хе-ге, мешать! — прогавкал смеясь Блэк. — Слышал, Лунатик?***
Позже Гриндевальд описал мне план наших действий и на первый день летних каникул мы должны будем проникнуть в Азкабан и выкрасть Беллатрикс Лестрейндж. Мы с Гарри и Роном подходили к барьеру платформы девять и три четверти и если меня грызла жуткая хандра, то Гарри был в высшей степени доволен. У него появилась возможность не мучить себя обществом Дурслей, а провести каникулы с крестным отцом. Радость Гарри Рон списывал на предстоящую возможность посетить чемпионат по квиддичу, об истинной сути истории с «Узником Азкабана» он так и не узнал. Конечно, никто не считал что Рон решит нас выдать. Но чем больше посвященных в тайну тем меньше оно ей будет оставаться. Да и Рон иногда может по глупости сказать чего не в те уши. Когда мы миновали барьер Гарри тут же заметил своего дядю — он стоял, держась подальше от мистера и миссис Уизли, и подозрительно на них поглядывал. Увидев Гарри, миссис Уизли радостно бросилась к нему. — Я позвоню тебе насчет чемпионата! — крикнул Рон вслед Гарри: он уже простился с нами и катил тележку, нагруженную чемоданом и клеткой с Хедвиг, к дяде Вернону. Ему придётся как минимум проехать с ним до дома, на случай если кто ещё решив позаботиться о его безопасности приставил слежку. Для Гарри это лето обещало быть гораздо приятнее предыдущего, посмотрим каким оно будет для меня. Моих родителей здесь не было, пришлось написать им что я пробуду какое-то время у подруги. С Луной они были знакомы так что надеюсь не будут сильно переживать. Прождав ещё буквально пять минут через барьер скрытой платформы прошел и Гриндевальд, он спросил готова ли я и получив утвердительный кивок протянул мне руку. Схватившись за которую я мгновенно почувствовала, что меня протягивают сквозь узкую резиновую трубку. Дышать стало нечем, все тело сжало почти до невыносимости, чего можно ожидать от довольно дальних перемещений. В миг, когда мне показалось, что я вот-вот задохнусь, невидимые путы как будто лопнули, и я обнаружила, что стою на высокой, темной скале. Под ней бурлила и пенилась вода. Мы стояли на одной из больших каменных глыб, выходящих из земли тут и там. Суровый, мрачный пейзаж — море и скалы не оживляло ни дерево, ни полоска травы или песка. Я вдыхала запах соли, вслушивалась в рокот волн. Легкий, зябкий ветерок развивал мне волосы, пока я осматривала морской пейзаж и затянутое тучами небо. — Дальше только Азкабан... Когда почувствуешь что накатывают плохие эмоции не медли, сразу вызывай Патронуса. Если встретим охрану не высовываемся из-под мантии и ищем ближайшее место где снова сможешь незаметно вызвать Патронус. Главное не медлить и ни дементоры, ни охрана сами не узнают что что-то случилось. Обманку я создал, если сможем выставить всё натурально то никто не будет копать. Если пожиратели нас заметят, оставь все разговоры на меня. — Я всё помню. — Да, я выпросила у Гарри его мантию. Было откровенно неприятно врать ему, особенно учитывая для чего мы её используем. Но это уж очень полезная вещь в таких условиях. Если бы Гриндевальд был способен на создание Патронуса, то с такой мантией и в одиночку смог бы всё провернуть. Я выпила оборотное зелье с волосом непримечательной маглы похожей с моей комплекции. В чужом теле и колдовать сложнее, если и двигаться придется учиться заново то боюсь вся наша затея окажется под угрозой. Геллерт же взмахом палочки превратил наши мантии в более подходящую одежду и вернул свой истинный, изначальный облик. Действительно, двум школьницам с гербом Хогвартса на груди по Азкабану лучше не разгуливать, пусть мы и будем под мантией. Геллерт выдал мне компас, и стоял дожидаясь когда я заколдую его. Окаменить и уменьшить. Оседлав метлу я отправилась в сторону бескрайнего моря. Вдвоём мы с мётлами под мантией точно не поместились бы. Компас выданный Геллертом менял направление стрелки по какому-то одному ему известному принципу. Как он создал подобную штуку наверное не тот вопрос на который я буду рада услышать ответ.***
Уже через пол часа полёта погода начала портиться, но назад поворачивать не вариант, на горизонте уже видно очертание тюрьмы. Трёхсторонней каменной громадины, полой внутри. Чем ближе она становилась тем отчетливей можно было распознать тёмные балахоны дементоров. Лучше не ждать когда их воздействие совсем лишит меня всякой радости. Я призвала Патронуса, и серебряная выдра вылетела из моей палочки за пределы мантии невидимки. Я ослабляла своего Патронуса пока от него не остался только маленький зверёк без свойственной дымки, которого можно спрятать с собой под мантией. Мне сейчас нужно не нападать на этих тварей, а только защитится от их воздействия и сохранить ясный ум. Для меня вызов патронуса проблемой не был. Пусть воспоминания связанные с Луной уже не были наилучшими кандидатами на роль источника, как и у неё, у меня были светлые моменты. Это был тот день когда я стояла с такими же будущими первокурсниками на том пригорке через который хранитель ключей привычно проводит неофитов к замку. Тогда все были впечатлены, и особенно я. Это был не просто живописный вид на замок, и не только вековое спокойствие и мощь что исходили от него, это сродни символу. Символу того что я причастна к чему-то большему, к магии что была частью меня, к великой силе доступной единицам. Что я не хуже других из-за того что не такая как все, а лучше! Что это моя сила, и я окружена такими же как и я сама. В промокшей одежде, с которой струями стекала вода, я поднималась над основным скоплением дементоров, предаваясь воспоминаниям. Неукротимая дрожь пронизывала меня насквозь, скорей по вине дементоров чем холодного воздуха и промокшей до нитки мантии. Жутко хотелось усилить свою выдру-патронус, но это наверняка демаскирует меня ещё больше чем капли воды летящие по небу в форме человека на метле. Благо могу держать патронус под мантией хоть в таком виде. Я пыталась выделить в движениях дементоров какой-то паттерн, стараясь не обращать внимания на завывания ветра, раскаты грома и стужу, что пробирает до костей несмотря на согревающие чары. Найдя в просвете между патрулями возможный вход я со всей возможной скоростью проследовала туда. Подо мной был сплошной черный камень, одно прикосновение к которому словно передавало тебе частичку тех страданий, что испытали узники этого места, и только металлический люк прямоугольной формы явно говоривший что он здесь был не всегда, — это все что можно было найти на верхушке этого здания. Кроме дементоров конечно. Я приподняла один из краёв мантии невидимки и направила палочку на замочную скважину, стараясь не стучать зубами. — Алохомора! — С замком ничего не произошло, но мой патронус развеялся. Два заклинания увы держать сложно. Сразу накатила ужасная тоска и грусть. — Остиум Аперио! — Люк резко распахнулся на максимально возможное расстояние. Этот небольшой взрыв привлёк внимание пары дементоров. Я прыгнула в темноту люка стараясь как можно быстрее скрыться от возможного обнаружения. Это было явной ошибкой, я приземлилась на металлическую лестницу от чего раздался жуткий звон, похожий на удар гонга. Чёрт! Хорошо ещё что смогла не запутавшись в мантии и удержаться за перила, а не улететь в глубину лестничного пролёта. Я потянулась вверх, чтобы закрыть люк, но поняла что слишком сильно приложила его заклинанием, петли были погнуты и он просто не мог сдвинуться на изначальное место. — Репаро! — Опять шептала я. Наконец люк закрылся упав на своё место вновь озарив окружающее пространство металлическим громом. Надеюсь те кто меня услышали решат списать это на настоящий гром. Вокруг была тьма, и только где-то внизу можно было заметить еле светящий газовый светильник. Достаю из мантии окаменевшую статуэтку Гриндевальда и колдую «Фините инкататем», от чего тот вернул свою форму и ловко встал на ноги. — Нам лучше здесь не задерживаться, я немного нашумела. — Сказала я пряча уменьшенную метлу в свою мантию. Тот кивнул. На его лице читалось, что Азкабан уже за это короткое время смог лишить его всякого азарта. Он использовал несколько заклинаний, от чего наши шаги стали неслышны, а моя одежда высохла. Мы спускались по лестнице всё ниже, миновали несколько пролетов и металлических дверей, кажется мы прошли уже больше половины высоты Азкабана. Всего один коридор с открытой дверью сторожки охраны где можно было увидеть авроров-охранников, что перекидывались в магические карты под защитой нескольких Патронусов. Ещё один пролёт вниз... Мы продвигались в недра Азкабана на удивление спокойно, никто так и не попался нам по пути до тех пор, пока мы не открыли двери в один из проходов ведущих на нижний уровень. Стоило догадаться учитывая насколько неприятно было подходить к этой двери. Из дверного проёма в нашу сторону полетел дементор, мы тихо отошли к стене освобождая ему дорогу. К счастью, тот проплыл мимо не заметив нас и мы смогли зайти внутрь. Воздух здесь был тих и студен, чем ближе мы подходили к камерам заключённых тем отчётливей был запах нечистот. Мы заглядывали в зарешеченные окошки каждой из камер пытаясь найти Беллатрикс. Заключённые больше походили на трупы или ожившие горы тряпья лежавшие в разных частях камер. Беллатрикс была в последней, угловой камере, такая же изможденная, как и все, её глаза сильно ввалились, а губы высохли. Она сидела в дальнем углу и тихо посмеивалась, пока Гриндевальд не взмахнул палочкой и любой звук исходящий от камеры прекратился. Дверь открылась обычной Алохоморой, и мы смогли войти внутрь. Беллатрикс было подорвалась встать, но Гриндевальд послал в неё ступефай раньше чем она успела что-либо сказать. Он достал из своей мантии соломенную куклу и подойдя к обездвиженной Белле проколол ей палец выдавив пару капель крови на эту куклу. Когда он пробормотал какое-то заклинание, больше похожее на песню какого-то африканского племени кукла начала обрастать плотью и увеличиваться. В конце этого превращения перед нами лежало бездушное тело изможденной худой женщины с копной черных волос и лицом Беллатрикс Лестрейндж. Пару взмахов палочки и выцветшее тряпье Беллатрикс, которое наверняка в прошлом можно было назвать вызывающим платьем, перекочевало на её копию. На ней самой появилась простая чистая мантия, после чего он обратил её в статуэтку и всучил мне. Покидали Азкабан мы тем же путём, но в обратном порядке так никого и не встретив. Очевидно охрана сама не любит бродить по этим коридорам, даже с учетом того что в своё время они проморгали Блэка, из своих комнат они кажется не выходят. Что только на нашу пользу, конечно. Как только я отлетела так далеко от Азкабана что не могла уже разглядеть его то заново вызвала Патронуса, но уже в полную силу. Пока серебряная выдра крутилась вокруг меня я наконец смогла абстрагироваться от неприятных эмоций и унять дрожь в руках. Я достала шоколадку и ела прямо на лету, сладкая нега растекалась по телу. Даже тучи начали расходиться проясняя небо и будто говоря что всё хорошо. Но впереди еще многое. Нужно убедить Беллатрикс что её господин оставил после себя крестраж, что конечно является правдой. И что она единственная кто может оживить его. В некотором роде, это тоже правда. Кто ещё бы по доброй воле согласился пожертвовать своей жизнью за возрождение Волдеморта? Главное, что бы Луна аутентично изобразила из себя крестраж Темного Лорда. Изобразила, да...***