Мэттью
Руки подрагивали, когда я стягивал с них перчатки. Сегодня мы проводили экстренное кесарево сечение, и я был непозволительно рассеянным и, если бы не опыт вовремя спохватившегося врача, мог повлиять на итог операции. Мне ужасно стыдно.
Поэтому, когда куратор вошел в комнату, где я сидел, сминая в руках медицинскую шапочку, я тут же подскочил на ноги:
— Мистер Дойл, я понимаю, что поступил абсолютно непрофессионально, и пойму, если вы откажетесь от дальнейшей практики со мной…
— Кхм. Мэттью, все в порядке? И я просил тебя наедине звать меня Оскаром. Или папой, как тебе удобнее, — отец Роба смотрел на меня совсем не рассерженно. Даже как-то понимающе. — Ты не оставил в пациенте зажим и не спровоцировал кровотечение. А то, что принесенный для партнера, оставшегося на родах, нашатырь пришлось использовать на тебе, не страшно. В следующий раз не отказывайся от легкого завтрака перед операцией.
— Как скажете, — я потер нос, чувствуя, как он покалывает в преддверии слез. Какого черта. Я взрослый альфа, а свои провалы все еще воспринимаю как плаксивый подросток.
— Скажешь. О Мэттью, — Оскар внезапно прижал меня, так и не севшего, к себе, и рассмеялся. — Знаю я, отчего тебе дурно стало. Сам, увидев этого бету, сразу о сыне вспомнил. Но это не Бобби. Да и если бы он был им, разве случилось что-то плохое? Малыш в порядке, папочка через пару дней сможет вернуться домой. Все будет хорошо.
— А Гев? Я так боюсь за них, за моих парней, они такие… такие… А я хочу им помочь, — я все же разревелся и пристыдился бы, но вдруг подумал, что сейчас я плачу на плече не у куратора, а у папы своего мужа. Да, мужа. О черт. — А как родился Роб?
— О, — Оскар рассмеялся тем же густым басом, что был у его сына, и усадил меня в кресло, устроившись в соседнем. — Как ты понимаешь, маленьким он не был. Почти девять фунтов, и, кажется, Карен была готова убить меня за то, что я заставил ее переживать это, — бета вздохнул, нахмурившись. — А я был даже младше вас с мальчиками, ветер в голове. Вызвался присутствовать на родах и сначала только мешал Каре своими глупыми шутками, а потом как-то влился в процесс. Пока она лежала под анестезией и отдыхала после долгих часов схваток, менял влажную тряпочку на ее лбу и так вышло, что новорожденного Бобби передали на руки сразу мне. Он был бледный такой, весь скрюченный, сопел. Видимо, именно тогда я и решил, что пойду не в офтальмологи.
— Ты сменил специальность? — я удивленно вскинул брови, завороженный историей появления на свет своего беты.
— Нет, я тогда еще даже степень бакалавра не получил. Мы с Карой рано завели Роберта… Тьфу, как плохо звучит. Когда у нас появился Бобби, мы были очень молоды. Спасибо мамам, без них мы бы не справились. Наверное, поэтому мы ограничились одним малышом. Который уже не стал размениваться на мелочи, — Оскар обнял меня, и я не смог сдержать смех. Да уж, маленькими ни одного из нас четверых не назовешь.
— А Альфонсо с тобой уже говорил? — вспомнил я о самом экстравагантном и безумно любимом мной омеге. Он чудо. Как и его сын, который давным-давно украл мое сердце.
— Ага. Сказал, что если я пущу его мужей в палату, он меня придушит. А Фред с Салви уже попросили меня его не слушать, — бета устало опустил лицо в ладони и приглушенно рассмеялся. — Кажется, надо дождаться, пока они сами разберутся. Все же для Фонсо это первые роды, да еще и в зрелом возрасте, я сделаю все, что в моих силах, но энергия триады Ромеро-Лайне меня подавит.
— Наши папочки умеют сбивать с толку, — я смутился, когда Оскар смешливо глянул на меня. А я что? Ну как мне называть мужчин, которые сделали для меня столько добра и заменили мне тех, кто отказались быть моими родителями? Я бы мог сказать, что они мне ближе всех, но Оскар, Карен, Стэн и Джеффри также были у меня на быстром наборе.
— Так вот, дорогой сын. Не волнуйся слишком часто, стресс никому не к лицу. А насчет помощи мальчикам… Как насчет пойти прямо сейчас домой? На сегодня ты хорошо поработал, да и у нас нет тех, кто собирается разродиться в ближайшие часы. И, если я срочно тебя вызову, ты можешь дойти до больницы пешком. Ты за? — Оскар подмигнул мне, пока я ошарашенно переваривал информацию.
— Спасибо… пап, — я чмокнул бету в щеку и встал, стягивая с себя халат. На выходе из комнаты обернулся: — До скорого, мистер Дойл.
— До встречи, Олдридж. Хорошо проведи время!
Пока шел по коридорам клиники, все никак не мог убрать глупую улыбку с лица. А на улице как назло погода отличная: солнечная, но не утомительно жаркая, с ветерком. Оттого, наверное, я и не сдержался, когда увидел открывшего мне дверь омегу.
— И тебе привет, — шокировано выдал Том, облизывая губы после поцелуя. — С чего такие страсти?
— Я соскучился. И меня отпустили пораньше, — сняв обувь, я завернул в туалет, чтобы вымыть руки.
— Опять будешь просить Гева пришить тебе оторвавшуюся пуговицу? — фыркнул Томми, опуская рукава моей рубашки от локтей к запястьям. Кажется, я никогда не отвыкну мыть руки чуть ли не до плеч. — Дай угадаю: Оскар отправил тебя удовлетворять своих глубоко беременных мужчин?
— В точку, — я рассмеялся и, чмокнув подставленные губы, направился в спальню, чтобы переодеться.
И уже в домашней одежде я смог по-нормальному облапать своего мужа. Сначала Тома, который был совсем не против и чуть не взял меня еще в коридоре, но я отбился и наконец дошел до гостиной, где восседали две уточки. Почему уточки? К шестому и седьмому месяцу наши парни начали забавно ходить, прогибаясь в пояснице. Близнецов никто из них не носил, просто Гев с Робом сильно поправились. Что я бы никогда им не сказал, чтобы не расстроить, потому что мужья у меня к третьему триместру стали обидчивыми, хоть и отходчивыми, а я обожал их в любом виде, в том числе в их новой форме: мягкой и до того уютной, что домой я возвращался бегом. Успевал соскучиться за те часы, что был на работе или ездил по магазинам один или с Томом. Нам еще столько всего нужно докупить для наших детей.
— О, кто пожаловал, — Роб оторвался от книги и глянул на меня сквозь стекла очков. Они ему так шли, что… черт, хочу. — Надеюсь, ты скрыл от нас свое поступление в полицейскую академию, и в штанах у тебя табельный пистолет.
— Нет, просто один медработник безумно рад тебя видеть, — я сел на подлокотник широкого мягкого кресла, в котором устроился бета, и поцеловал его. Несмотря на язвительный тон, Робби с готовностью прижал меня к себе. Я опустил руки, укладывая их на большой круглый живот. — Как малыш?
— А как я ты спросить не хочешь? — насмешливо проворчал Роберт, хватая меня за задницу. — Пинается, словно решил за меня реализовать себя в спортивной карьере.
— М-м… Разве ты любишь футбол? — я стал развязывать пояс халата, что был на бете, и Роб хитро следил за моими действиями. Обожаю, когда он делает вид, что трахаться хочу я один.
— Стандартный — ни под каким соусом. Я против круглых мячей, только эллипсы. Черт, вот стану более поворотливым, запишусь в секцию по регби и буду надирать задницы таким же пенсионерам, как и я. ГАВЕЙН! — вдруг заорал Робби, отчего я аж пригнулся, надеясь, что не оглох.
— Что? — из-за двери в детскую высунулся сонный Гев с дико милыми растрепанными кудрями, кое-как скрепленными в пучок на затылке. Но эту буйную гриву заколки не сдерживали, поэтому несколько прядей падали на лоб зевающего альфы. — О, Матти…
— Привет, — я тут же подорвался к нему, целуя мягкие теплые губы и вдыхая потяжелевший от беременности запах. Мои руки тут же легли на поясницу, в которой Гевин прогибался из-за тяжелого живота, а я порыкивал, пытаясь, кажется, съесть своего альфу.
— Мэтт, быстро в душ. Смазка на кровати, — скомандовал внезапно оказавшийся рядом Том, и я оторвался от Гева, с тоской глядя в потемневшие от расширенных зрачков бездонные глаза.
Помывшись и не став одеваться, к появлению омеги я уже успел себя растянуть и смазать.
— Хороший муж, — выдал Том, забираясь на кровать, чем слегка сбил накал желания: почему-то упоминания того, что мы замужем, нас веселило.
— Отличный брат, — хихикнул я, за что получил шлепок по бедру.
— Ты чудовище. Но ладно, брат ты отличный. О господи, как же смешно это звучит, — вразрез своим словам Томас вовсе не начал смеяться, а прижал меня к себе, закидывая мои ноги себе на плечи, веря в мою гибкость больше, чем я, и жадно целуя, согнув меня пополам. — Весь день хотел кому-то присунуть, но, как ты понимаешь, к парням с таким не подкатить.
— А к усталому, только что вернувшемуся с работы альфе, мужу-тире-брату, можно, — фыркнул я, прикусывая чужую губу, когда в мой зад толкнулся твердый влажный член. Как же хорошо.
— Нужно. Обязательно, — омега проникал все глубже, а я все громче стонал. — Черт, какой ты узкий. Вот дождемся детей, и будешь как раньше: растраханный и вечно готовый отсосать Геву в кустах…
— Томми, — проскулил, чувствуя, что скоро все. Нельзя мне напоминать о сексе с нашими бывшими парнями, которые теперь мужья. Я же… не сдержусь.
— Внезапно, — выдал Том, укладывая меня на подушку и глядя на мой заляпанный спермой подрагивающий от попыток отдышаться живот. — Ну спасибо. А мне что делать?
— Как насчет.? — я посмотрел на омегу просительно, и он прищурился.
— Растягивай сам, — мне на грудь бросили тюбик смазки и встали раком. Люблю этого мужчину.
Несмотря на то, что Том — омега, естественный секрет активно вырабатывался у него только в течки, которых в связи с постоянным контактом с беременными у него давно не было. Так что я легко проник в него парой, а после и тремя пальцами, но после пришлось смазывать и раздразненный чуть припухший от возбуждения анус, и свой член лубрикантом.
— Какой ты невероятный… — выдохнул, прижимаясь к влажному выбритому затылку щекой и вдыхая дурманящий запах.
— Повтори это после секса, — хмыкнул Том, а после все же застонал, когда я начал торопливо попадать головкой по его простате.
— Ты самый необыкновенный омега в моей жизни, — шепнул, когда мы уже минут пять лежали и пытались прийти в себя. Все же секс, особенно в нашем возрасте, вещь энергозатратная. Боже, мне же тридцати нет, что за мысли. А отдышаться я не могу, потому что крыша от запаха Томаса и недотраха едет.
— Альф у меня двое, поэтому не могу сказать о тебе того же, — Том взял мои яйца в ладонь, перекатывая их, отчего я поежился, но не отстранился, с удовольствием отвечая на поцелуй улегшегося на меня мужа.
— А нас вы не хотите? — вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел Гев, а позади него грозной стеной стоял бета. Я, конечно, преувеличиваю, Роб не сильно выше нас всех, но все равно выглядит довольно мощно даже на фоне нас с Томом. Просто Гевин сам по себе изящный и длинноногий. И при этом все равно дико мужественный и брутальный даже в платьях — и кому душу за это продал? А потом и наши прикарманил.
— И чего вы хотите, а? Чтобы мы опять лизали вам задницы, а вы охали, что у вас ноги на наших плечах затекли? — ворковал Томми, притягивая к себе смеющегося Гева.
— Можно хотя бы просто обнять и сказать, как ты в нас нуждаешься и как благодарен судьбе за то, что мы украшаем твою жизнь своим присутствием, — заявил Роб, ложась рядом и притягивая меня к себе. Я прижался к нему всем телом, прогибаясь, чтобы максимально обтечь вокруг объемного живота и не лишиться и толики точек соприкосновения.
— Спасибо, о великодушный Роберт, за то, что освещаешь мои дни своими колкостями, — проворчал Том, раздевая Гевина и укладывая его рядом со мной. — Как поживает папочка?
— У папочки ноет грудь и отекают ноги. А еще я сегодня весь день хотел попробовать нагретые на солнце шины, — тяжко вздохнул альфа, отчего я хмыкнул, пытаясь не рассмеяться.
— Могу устроить тебе встречу с ними. Только есть их нельзя, — сказал Томас, и Гев разочарованно пробурчал, мол, не слишком ли строг к нему омега. — Но я могу приготовить тебе все, что ты захочешь.
— Только не пасту. Аль денте не значит, что макароны должны хрустеть, — предупредил Роб, и я понял, что многое за последние дни пропустил.
— Но так вкуснее. И ты и так запрещаешь мне почти все есть, — плаксиво вздохнул Гев, и я, не в силах игнорировать печаль своего альфы, перевернулся, целуя надутые губки.
— Ладно. Сегодня мы будем есть все, что ты захочешь. Предлагай, — сдался омега, погладив упругие бедра Гевина, у которого аж глаза заблестели.
И вот я вообще нисколечко не удивился, когда спустя полчаса стол ломился от фастфуда из разных ресторанов. И если Роб ел ароматную лапшу, то Гев уплетал бургеры и начос с соусами за обе щеки. Я попробовал, стер слезы, выступившие на глазах от остроты, и продолжил есть лазанью, которую передал нам Сальви, запивая содовой. Том жевал свой стейк и выглядел довольным жизнью. Идиллия.
— Как дела на работе? — Гев устроился на мне, когда я лежал на диване, читая оставленную Робби книгу.
— Хорошо. Оскар передавал привет, — соврал я, чтобы не продолжать рассказ от том, как я опозорился на операции.
— Мне очень приятно, — улыбнулся альфа, и я прижал его к себе, укладывая на бок и подсовывая между его бедер подушку для беременных. Удобная штука, кстати. — Ты меня любишь?
— Очень, — уже много лет. И вряд ли это изменится в этой жизни.
— Тогда ладно, — вздохнул Гев, и я тревожно замер. — Просто иногда кажется, что вы с Томом от нас устали.
— О боже, — выдохнул, тут же напрягаясь снова. — Мы не устали от вас. Мы переживаем и иногда не понимаем, как реагировать на изменения в нашей жизни. Но мы вас очень-очень любим и со всем справимся.
— Правда? — кажется, ради этого счастливого взгляда я готов на все.
— Да.
Я нежил альфу в объятьях, выцеловывал подставленную шею и слушал тихие смешки, пока Том с Робом о чем-то спорили, а потом послышались странные звуки. Подкравшись и осторожно открыв дверь, мы меньше всего ожидали увидеть Томаса, который трахал бету, лежащего на столе.
— Это не я изверг, это он попросил, — взволнованным шепотом объяснил ситуацию Том, продолжая двигаться внутри с виду довольного беты.
— Я беременный, а не больной, и я люблю, когда вы имеете мой зад, почему я должен от этого отказываться? — тяжело вздыхая, пророкотал Роберт, вытянув свои рельефные мускулистые ноги и уложив их на плечи омеги. Томми гладил напряженные икры и смотрел на бету так, что мы с Гевином переглянулись и по-тихому свалили. Тетрада тетрадой, но иногда нужно оставлять своих партнеров наедине. Особенно если они настолько нуждаются друг в друге в этот момент.
— Я так скучаю по нашему прежнему сексу, но то, что происходит с моим телом сейчас, настолько необычно, что я даже не расстроен. Когда еще прочувствуешь, как в твоем теле растет маленький альфа, — Гев уложил мою руку на свой живот, а я забыл, как дышать.
— У нас будет альфа? — я ощупал гладкую золотистую кожу и огладил чуть выпирающий пупок. Альфа, пригнувшись, притерся лицом к моей груди и сонно пробормотал:
— Ага. А у Роба бета, наверное. Врачи не уверены. Да, мы с мамой ездили, пока вы с Томми на работе были. А еще доктор сказал, что, возможно, Робби не перестанет чувствовать феромоны. Просто такие гормональные сбои редкость и плохо изучены.
— Это чудесно, — я улыбнулся, уводя Гева в спальню и укладывая его на кровать. Альфа не сопротивлялся и прижался ко мне, когда я укрыл нас одеялом. Дневной сон нам не навредит.
***
— Мэттью! — я вздрогнул, услышав смутно знакомый голос. В больнице ко мне обращаются по фамилии, поэтому оборачивался я с легким беспокойством на душе.
— Прошу прощения, мы знакомы? — я изумленно смотрел на подошедшего ко мне альфу. Высокий, мускулистый, как Роб во времена старшей школы, с черным ежиком волос и льдистыми синими глазами. Черт. Нет. Быть не может. И я знаю, чьим был голос этого парня. Голос моего… Голос Альберта Олдриджа. — Стив?!
— Узнал, — улыбнулся совершенно незнакомо альфа, которого я когда-то считал своим братом. А потом мы просто перестали видеться. — А ты повзрослел.
— Кто бы говорил, — я осоловело хлопал глазами, пытаясь рассмотреть в этом молодом мужчине неловкого подростка из средней школы. — А ты… Как ты вообще? Чем зани… Давай поговорим? Тут рядом кафе, можно… — я сбивался, не находя слов, и просто замолчал, пытаясь успокоиться.
— Пошли, — пожал плечами Стивен, переводя взгляд с коридора на меня, и я кивнул, мол, да, нам туда.
— Так как ты? — спросил, когда мы заказали себе кофе. Я латте, а Стив просто черный.
— Ну, с тех пор, как ты уехал, многое изменилось, — альфа хмыкнул, бездумно складывая взятую из дозатора салфетку несколько раз и распрямляя ее обратно. — Отец рвал и метал, много пил, потом успокоился. Мама… Ты ее знаешь, она как обычно на все забила и просто пыталась задушить меня своей любовью. Наверное, поэтому я рано решил… ну, выбраться из-под ее крыла, — Стив хмыкнул и положил руки на стол, и я увидел на одной из них татуировку в виде трех точек.
— Зачем? — я не мог поверить. Мафия? Как мой младший братец мог с ней связаться?
— Было скучно. Хотелось vida loca, хотелось денег и секса, а опоры и поддержки старшего брата не хватало, — Стивен посмотрел на меня и расхохотался. Развел руками: — Хотел бы сказать, что шучу, но тогда я бы соврал. Мне тебя часто не хватало. Но, знаешь, последние полтора года я провел в особо настраивающем на размышления месте и завязал со всем дерьмом. Да, я так себе сын и брат, но, согласись, и ты, и отец не лучшие родственники. Не хотел этого говорить, но так все внезапно случилось, — альфа вздохнул, разом выпивая полчашки своего остывающего кофе и улыбаясь извиняюще.
— Постой. Если наша встреча случайна, то почему ты вообще оказался в родильном крыле? — я чувствовал себя неуютно, пригвожденный к стулу тяжелым синим взглядом. Тихий лаундж кафе совершенно не сочетался с разговором, и кондиционер вовсе не помогал мне не потеть от нервов.
— Разве не очевидно? Мой омега скоро рожает. Ты чего так смотришь? Хотя да, тебе такого не понять… — Стивен замер, удивленно смотря на меня, пока я смеялся в голос.
— Прости. Просто ты абсолютно прав. Беременные мои альфа и бета, — я улыбнулся, глядя на обескураженное выражение лица брата.
— Это как… Типа… Черт, даже знать не хочу. Боже, ты делал это с альфой? — Стив одной рукой изобразил кольцо и пальцами второй сделал возвратно-поступательное движение, имитируя половой акт.
— Нет. Это с моим альфой делал мой омега, — я пожал плечами, нарочно делая акцент на половой принадлежности своих парней, чтобы довести братца до полного замешательства. На деле я вообще не вспоминал о том, кто кого оплодотворял. Это мои мужья и наши общие дети, а кто кого… Все всех, потому что нам так нравится.
— Понял. Принял. Так ты у нас док? — я вздрогнул от печальной ухмылки.
— Пока нет. Я только учусь и ассистирую.
— Значит, тот большой черный очкастый хрен — твой начальник? — спросил Стивен, отчего я опешил и даже не сразу понял, о ком он.
— Этот, как ты выразился, хрен — уважаемый врач и будет первым, кто возьмет на руки твоего ребенка. И мистер Дойл мой свекр, поэтому я попрошу проявить к нему дополнительное уважение, — я даже не думал, что мимолетные и вряд ли настроенные оскорбить слова настолько покоробят меня.
— Чувак, остынь, я ж не со зла. Так этот мистер Дойл — отец одного из твоих мужиков? А, да, был среди них черный…
— Продолжишь в том же духе — дам по яйцам. И будь уверен, я знаю, как лишить род Олдриджей наследников, — прорычал, тут же успокаиваясь. Я не угрожал впустую, но в то же время совсем не хотел бить этого парня. Он не плохой, тут явно проблемы с воспитанием, которые мне знакомы.
— Окей, бро. Верю. Больше не буду. Но ты меня, конечно, удивил. Когда ты пришел со своими мужиками к нам домой, я подумал, вау, прикольно, мой брат — извращенец. Став старше, попробовав разное, — я приподнял брови от удивления, а Стив спокойно продолжил: — и легко от этого отказавшись, думал, что ты сделаешь также: натрахаешься и станешь нормальным. А ты не стал.
— Я люблю их. Каждого. И люблю их близких, потому что они давно уже мне родные. Может, этого тебе не понять, — я пожал плечами, отпивая остывший кофе с осевшей молочной пенкой.
— Может. У Мари нет родителей, а со своими я даже не пытаюсь наладить общение. Черт возьми, было бы прикольно жить так, как ты. Чтобы было кому готовить на праздники, — хмыкнул альфа, кивком подзывая официанта.
— Можешь попробовать приобщиться к нам. И мои свекры шикарно готовят, — я улыбнулся, вспоминая кухонные перепалки, которые стали извечным атрибутом наших семейных празднований Рождества. Официант принес чек, и я кивнул Стивену: — Я оплачу.
— Обижаешь, — фыркнул альфа, но протестовать не стал. — А насчет знакомства… Я не знаю. Вряд ли твои чистые парни в принципе смогут на меня смотреть.
— Мои чистые парни сейчас на меня не всегда могут смотреть, потому что быть на последних месяцах беременности тяжело, — я фыркнул, вставая из-за стола.
— Мари тоже недолго осталось пузатым ходить. Хочешь, познакомлю? — предложил Стивен, который вблизи оказался немного выше меня и шире. Весь в отца.
— Хочу.
***
— Стив, чего ты так долго… — омежка, лежащий в палате, недоуменно и испуганно посмотрел на меня, когда я вошел следом за альфой.
— Мистер Кастильо, не беспокойтесь, я врач.
— Это Мэттью, — спалил меня Стивен, и я удивленно заметил, как омега после слов своего партнера как-то иначе на меня посмотрел. Оценивающе.
— Не буду врать, наслышан. Будем дружить? — внезапно Маурисио — именно так звали омегу — протянул мне свою мускулистую, но изящную руку. Я улыбнулся и ответил на рукопожатие.
— По крайней мере постараемся. Так вы на сохранении, — я заглянул во взятые у Оскара бумаги. — Что произошло?
— Перестрелка, — просто ответил омега.
— Понятно, — я кивнул, удивляясь своему умению держать лицо. — В вас стреляли?..
— Нет, стрелял я, но это была самооборона, я полностью оправдан и не скрываюсь от полиции, — кивнул Маурисио, переводя взгляд на своего альфу.
— Значит, по планам через месяц у вас родится малыш… — я отвлекся от заполненного бланка и извинился перед мужчинами, доставая из кармана халата зазвонивший телефон: — Прошу прощения. Да? Эм, что? Оскар, они серьезно? А охрана?
В дверь постучали. Прежде чем я успел среагировать, Стив отозвался:
— Войдите.
Дверь пугающе медленно открылась. И перед нами появился красивый зеленоглазый мужчина в длинном шелковом сарафане и с идеальными кудрями, придерживая руками круглый живот.
— Тысяча извинений, я пытался их удержать, но их свербящее в простате шестнадцатое чувство испортило мой так хорошо начавшийся выходной, — из-за плеча Гева показалась лохматая голова Тома. Обожаю его умение доводить себя за уикэнд до состояния бородатого аляскинского егеря, отчего омега выглядел дико сексуально. И я мог выглядеть также, но медицинская маска на волосы хуже ложится, легче просто бриться каждое утро. Что-то я отвлекся. Боже, как работать, когда рядом
они?!
— Так ты все-таки нам изменяешь, — пробасил позади парней Роб и вошел в комнату первым, потеснив тех в дверном проеме.
— Да, вот, видишь, сразу восьмой месяц, — я кивнул на омегу, который наблюдал за разворачивающимся цирком, все также лежа на кровати.
— Как ты мог? — вздохнул бета, который в свободном джинсовом комбинезоне выглядел особенно большим и таким, что хотелось как в старые добрые притиснуть его к стене в пустующей палате.
— Не сдержался. Мне же нужно оплодотворить мужчин всех полов, потом на женщин перейду, — нет, так нельзя, я вижу, как Роберт пытается не заржать, и сам сейчас не выдержу.
— Ты самый гомосексуальный гомосексуал из всех нас, — закатил глаза Томас, подходя к Стиву и тыкая пальцем в его живот. — Это ты.
— Это я, — пожал плечами альфа.
— Твой? — Том кивнул на Маурисио.
— Мой, — согласился Стивен.
— Хорош, — протянул мой омега.
— Я есть хочу, — вдруг сообщил Гевин, недовольно засопев. Я вздохнул, покусал губу, почесал затылок.
— Стив, сходишь с Томом? Мари, вы давно обедали? — я глянул на часы на запястье.
— Прошло меньше часа, но от сладостей я бы не отказался, — смущенно ответил омега.
— Хочу лакрицу, — покивал Гевин.
— Паста. Двойную порцию с тройной порцией пармезана. Если его не будет, можете отдельно купить сыр, я не против, — добродушно улыбнулся Роб, отчего у Тома глаз дернулся. У меня тоже. Эта паста. Она везде. Всегда. — И горячий шоколад.
— Лето же, — вздохнул Томас и тут же словил недовольный взгляд Робби, который уселся в кресло для посетителей.
— Что эти мужчины вообще понимают? Вот хотел я на прошлой неделе нюхать бензин… — Роберт забил на всех и стал общаться с Маурисио, который внезапно аж приободрился и даже иногда улыбался. Оно и понятно, в палате не то чтобы много развлечений.
— Мы ушли, — кивнул Стив, и я услышал его вздох, когда он пошел вслед за Томом. Уверен, им есть о чем поговорить.
— Слушай, Матти, — обезоружил меня своим хрипловато-обволакивающим голосом Гевин, вжав меня в стену. О нет. — Я заглянул в ваш туалет для персонала и заметил, какие там удобные кабинки… А я так хочу прямо сейчас.
Черт. Нет, я не плохой медбрат. И я бы сразу же, подтерев зад от смазки (ну Гев, ну интриган, подготовил засаду) и подтянув штаны, побежал по первому зову, если бы кто-то из пациентов нажал на кнопку вызова. Но никто не нажал, Оскар был предупрежден, а моя воля была так слаба, что…
Через треть часа я совершал обход, делая вид, что все как обычно. Улыбался пациентам и расспрашивал их о самочувствии, при необходимости измеряя давление и даже выписав одному омеге успокоительные. И только я и один вредный альфа, который так и засел в палате с нашими парнями и их новым другом, знали, что в моей заднице чертова пробка. Спасибо хоть не вибрирует.
Надо сообщить охране, чтобы те не впускали моих мужей в больницу в мою смену. Никогда. Иначе… затрахают же.
