На краю срыва

Джехен вел почти затворнический образ жизни вот уже восемь лет, и будь его воля, он бы давным-давно уехал на Южные острова, чтобы остаться совсем одному, однако мысль о том, что у него есть дети и мать, не давала ему совсем опустить руки. Утром он обычно занимался незначительными делами: завтракал с семьей, помогал на конюшне и в саду, после - обедал, а затем проводил время с младшими детьми, поскольку у них к этому времени заканчивались занятия. Джемин обычно освобождался лишь к вечеру: он был таким же умным, трудолюбивым и деятельным юношей, каким был Доен, все свободное время посвящая учебе и государственным делам. Он много помогал в совете, говорил с королевой о делах насущных и чувствовал себя вполне счастливо и спокойно, однако порой мысль о покойном отце заставляла его грустить. Это было поздними вечерами во время чтения или подготовки ко сну, Джено отчасти понимал его тоску, ведь он сам помнил, каким был король, - в его глазах прежде тот представлялся не иначе, как статный молодой мужчина с золотым венцом власти на голове. Его светлый ум будто заставлял сиять все вокруг, и иногда маленький Джено думал о том, как же Джемину повезло иметь такого великолепного родителя. Доен был всегда добр и улыбчив к ним обоим, угощал вкусностями, рассказывал сказки, из-за которых хотелось отправиться в путешествие или же найти волшебный предмет. Его смерть была горькой, но Джено, как и Джемин, знал, что тот скоро должен покинуть этот мир, ведь они всегда делились всем, что было у них на душе. - Бабушка говорила, что когда близнецам исполнится восемь, мы, наконец, посетим могилу папы. Это одновременно радует и заставляет сердце тосковать. Джемин сидит в кресле, глядя куда-то вдаль, и Джено благоговеет перед его статью и мудростью, словно его другу и господину было вовсе не пятнадцать. - Я помню, каким был Ваш отец, и, поверьте, пусть и немного, но все же тоскую по нему. Не могу представить, какую боль испытываете Вы до сих пор. - Папа был человеком умным и невероятно добрым, слава о нем до сих пор гуляет среди народа, о том, как благородно было его сердце. Но одна мысль не дает мне покоя вот уже столько лет... - Какая же? Джено склоняется ближе, чтобы услышать каждое слово, и Джемин, переведя дух, признается: - Иногда я думаю, словно это отец виновен в его смерти. Звучит так ужасно, знаю, дико, но я... я помню, как они смотрели друг на друга прежде, как говорили, как печален был папа рядом с ним. Я чувствовал тогда, как они почти ненавидели друг друга, но при этом продолжали жить. И помнишь, отца в ссылку отправляли за какой-то проступок? Мне интересно знать, что же между ними происходило такого, что папа так страдал, не в силах скрыть своей печали? Джено даже не знает, что на это ответить, ведь Джехен был почти единственной семьей Джемина, не считая королевы и младших брата и сестру. Грустно было думать о таком сейчас. - Ваш отец старается все сделать и для Вас, и для Его Высочеств. Не думаете ли... Джемин его перебивает, резко поднимаясь на ноги: - Мои воспоминания и мои ощущения никогда меня не подводили. Я знаю, что чувствовал, и помню, как они тогда говорили. Я обязан знать правду. Слуга смиренно склоняет голову перед этим жестким голосом, отвечая: - Как будет угодно, мой принц. Джемин был человеком слова, который на следующий же день занялся поиском правды. Это было трудно, потому что слуги почти ничего не знали, так как работали здесь лишь пару лет, а советник Цянь, обучающий и направляющий его, многозначительно отмалчивался. Было в его глазах что-то такое, что заставляло думать Джемина, словно тот что-то точно знает, однако пока не стал давить, надеясь на честность этого человека. Королева отказывалась говорить с принцем на эту тему, поскольку посчитала ее слишком болезненной для всех, а Джехен не показывался на глаза, умело сбегая. Принц осознал, что никто не хочет, чтобы он узнал правду об отношениях его родителей. Так прошло около двух недель, и как-то вечером советник Цянь все же проходит в его кабинет с какой-то шкатулкой. - Прошу прощения за столь поздний визит, однако я дожидался момента, когда Вы будете достаточно готовы узнать правду. Джемин пытается не выдать своей нервозности, глядя прямо на советника, и тот ставит перед ним ту самую шкатулку. - В этой шкатулке есть все то, что Вы так желаете узнать, Ваше Высочество. Это доверил мне Ваш отец за несколько дней до своей смерти. Он не желал, чтобы это кто-то увидел, однако... я считаю, что лишь Вы достойны это увидеть и предать забытью. Я знаю, что Вы никогда не успокоитесь, пока не доберетесь до правды, в этом Вы очень похожи на своего отца. После того, как Вы откроете шкатулку, Ваша сознание и прежнее восприятие происходящего изменятся. Кун протягивает Джемину небольшой тяжелый ключ, пристально глядя на его лицо. Джемин мнется в нерешительности, однако, коротко выдохнув, забирает предмет из его ладони. Советник откланивается. Принц расхаживает вокруг таинственной шкатулки почти час, зачем-то думая над словами Куна о том, что его сознание изменится, но желание узнать правду пересиливает боязнь, и он ее медленно открывает. Внутри лежит тонкий дневник в черной кожаной обложке. Она больше никак не была украшена и на ней не было даже гравировки, но стоит Джемину ее открыть, как тяжелый ком встает в горле. "Этот дневник начат наследным принцем великого королевства Агарти и закончен королем великого государства Салинас де Голия". Джемин не может поверить, что держит в руках личный дневник отца, и руки начинают мелко дрожать от волнения, но он переворачивает страницу, намереваясь прочитать каждую строчку от начала и до конца. "Мне сегодня исполнилось восемнадцать лет, и я получил от Юты в качестве подарка на день рождения этот кожаный дневник. Это так мило с его стороны, его первый подарок для меня, хотя его жалованье и большое, но я беспокоюсь, что он потратился ради того, чтобы порадовать меня. Юта - мой единственный и самый верный друг. Было бы глупо говорить о том, какое положение при дворе и рядом со мной он занимает, потому что для меня важно лишь то, как чисто его сердце и его намерения в отношении меня. Преданность - такая же любовь, только более стабильная и спокойная. Я ужасно хочу влюбиться. Романтично ли это? Да. Звучит глупо и наивно, но, глядя на то, как до сих пор счастливы мои родители рядом друг с другом, я желаю встретить такую же любовь, - единственную, бесконечную и счастливую. Ах, и разве любовь может кому-то причинить столько страданий?". Принц мягко улыбается, видя, насколько мил, наивен и юн был его отец в свои восемнадцать, как много простых надежд у него было, как он желал их исполнения. "Сегодня я впервые встретился с принцем Джехеном из соседнего государства Салинас де Голия. Поначалу я был против политического брака, ведь это абсолютно претит самой идее любви, однако... Господь, я еще не встречал человека совершеннее, чем он. Принц Джехен - само воплощение божественного создания, который был вскормлен и зацелован самими ангелами. Его кожа переливается в свете солнечных лучей, голос мягок и бархатист, а глаза такие лучистые, что, глядя на них, я ужасно смущаюсь, и мои уши краснеют. Я одновременно смущен, напуган и восхищен, мое сердце так трепетало всю нашу встречу, что я даже и слова не мог вымолвить. Принц Джехен благороден, он прекрасно понял, как я смущен, и поэтому рассказывал множество интересных историй, свои мысли о политике, о людях, о любви. Неужели это называют любовью с первого взгляда? Если да, то я однозначно покорен и влюблен". "Сегодня была свадьба. День счастья? Скорее, день счастья и ночь боли. Принц сказал, что не желает более видеть меня, что этот брак ему нужен лишь для того, чтобы получить расположение отца. Он сделал это со мной, боже... Он взял меня, чтобы зачать ребенка. Значит, нет его любви ко мне? Значит, все те речи были нужны, чтобы завлечь меня в свои жестокие сети? Я никак не могу остановить собственных слез, сердце так ноет, раненное его холодными словами и этим поступком". Джемин медленно проводит по немного смятым страницам, которые точно засохли и съежились после пролитых на бумагу горьких слез. Сердце колет разочарованием. "Я боюсь и не хочу этого ребенка. Он растет внутри меня, он будет жить, будет улыбаться, будет проситься на руки, но что я смогу ему дать? Я не готов быть родителем. Я попросту хочу, чтобы принц заметил меня". Принц отрывается от страницы, вдруг осознавая, что он начинает плакать. Это было только начало, но почему он уже не выдерживает? Его отец не желал его рождения, но отчего-то Джемин даже не чувствует злости на него. Он его понимал и сочувствовал ему. "Принц мне изменяет со слугами. Их так много, они каждую ночь выходят их его покоев один за другим, им нет числа... Я не в силах выносить его предательств. Неужели он так сильно ненавидит и презирает меня, что даже не скрывает собственного развратного поведения? В этой стране, в этом дворце мне так одиноко, я думал, что принц будет мне поддержкой и опорой, но никого нет у меня, кроме Юты. Даже моего ребенка у меня отняли. Джехен сказал, что я должен заслужить право видеть наследника, но как я должен это сделать? Мой мальчик, мой Джемин... я могу видеть его лишь урывками, мгновениями, не имея возможности полноценно поцеловать и приласкать собственное дитя. Да, я не хотел его, но во мне что-то екнуло тогда. Я его люблю. Это ведь мой ребенок, но и его у меня нет. Только Юта. Лишь он". "Моему терпению, моей боли, моим унижениям пришел конец. Отчего же я, имея такой высокий статус, унижаюсь перед столь жестоким человеком? Принц меня не любит, не дает мне видеться с Джемином, всячески унижает меня, безжалостно уничтожая мою искреннюю любовь к нему. Я заставлю его обратить на меня свой взор и пожалеть о тех жестоких преступлениях". "Юта умер. Убит. И сделал это Джехен. Убил его из потехи, из желания причинить мне как можно больше страданий. Клянусь, что сделаю все, чтобы возвыситься и заставить его страдать". "Я умираю. От болезни, что поражает мое тело, заставляя его мучиться. Лекарь сказал, что это из-за излишних переживаний, и я знаю, кто в них виноват, однако... я до сих пор люблю этого человека, пусть он и причастен к моей медленной болезненной гибели. Джехен жестокий, бессердечный, ужасный и подлый человек, заставляющий мое сердце кровоточить от боли и трепетать от нежных чувств к нему. Почему же он полюбил меня только сейчас? Почему же я не могу теперь остаться с ним? Душа болит за Джемина. Как же он будет без меня? Мы не насытились еще теми днями, теми часами уединения, нашими играми и разговорами. Хочу вечно видеть его улыбку и большие сияющие глаза. Но я умираю". "Это моя последняя запись здесь. Ребенок родится со дня на день, и все, чего я боюсь, так это того, что Джемин останется один. Я еще столького не успел сделать, столького сказать ему, столького показать. А как же мой второй ребенок? Он останется без меня, и, может быть, я даже не успею приласкать его и коснуться губами его щек. Мне так хорошо и мучительно - от того, что Джехен меня любит, наконец, и от того, что я так рано покидаю этот мир, оставляя всех моих любимых плакать обо мне. Все, чего я хочу, - это бесконечного счастья для своих детей, чтобы они никогда не познали той боли любви, с которой так неожиданно и жестоко столкнулся я. Может быть, я виноват сам во всем. Может быть, я был слишком наивен. Но даже сквозь такие мучения я сумел почувствовать те мгновения счастья, и они окупали сполна все те годы боли, в которых я жил. Доен, родившийся принцем и умерший королем". У Джемина трясутся руки, а лицо мокрое от слез. В каждом слове было столько боли, столько печали и любви, что сердце сжимается, грозясь лопнуть. Неужели вот такой была правда? Что его отец, которого он любил, был бессердечным к собственному мужу? Что предавал его, что отвергал, что мучил? Если правда была такой, то Джемин был слишком наивен и глуп, считая отца достойным человеком и хорошим отцом, который искренне любил своего покойного мужа.