Аарон
Какая-то странная выходит несправедливость: я сделал все, но получил лишь оплеуху в виде рыжеволосого самодовольного придурка, считающего, что он — пуп земли, раз имеет право выгнать меня из дома. Не к нему приходили. Совсем не к нему. Значит, Сара счастлива с этим парнишкой… Нет, не думал же я, что она будет ждать меня всю жизнь, не имея отношений с другими. Это было бы глупо и эгоистично с моей стороны, однако как-то пусто все равно на душе. Она больше не моя… Это мысль разъедает голову уже третий день подряд. А лицо рыжего, довольно ухмыляющегося при нашем разговоре, только бесит еще больше. Ненавидит. Не моя, еще и ненавидит… — Стойте, разве Сара не говорила обо мне? — Выставляю ногу вперед, не позволяя двери закрыться. — Аарон. Аарон Хилл. Мы вместе были в детском доме, пока ее не забрали. Парень прищуривается, будто бы пытаясь меня распознать, склоняет голову на бок, с презрением смотря на букет белых роз, упавший еще у лестницы. Он ерошит медные пряди, играя желваками, и выдает ответ, чуть скрипя зубами: — Нет, она совершенно точно говорила о тебе, — переходит резко на «ты», заставляя меня встрепенуться. И где его манеры? — Только вот, знаешь, Аарон, — усмехается как-то злобно, — Сара ненавидит тебя. Ты обещал прийти к ней после выпуска из детского дома, и она наивно ждала тебя, верила, а ты… Ты просто забил на нее хуй. Приперся сейчас? Так, скатертью дорожка, больше она в тебе не нуждается! Не успеваю сказать еще хоть что-то, как рыжий захлопывает дверь. Звоню еще раз, пытаюсь понять, откуда ненависть, зачем? Она не могла, она никогда не была такой… Только парень так и не открывает, и я пулей вылетаю из подъезда, потрясенный. Совсем не замечаю, как оказываюсь дома. Делаю глоток освежающей воды, косо посматривая в сторону виски. Не пью. Бросил уже как года три. Наверное, с такими потрясениями развяжу уже сегодня. Ненавидит… Меня ненавидит моя малышка? Да быть такого не может! Черт! Бью ногой о барную стойку, закуривая очередную папиросу. Пятая за последние два часа. А ведь Мэри когда-то просила меня бросить, и я обещал за адрес Сары, но вот жизнь распорядилась не так, как хотелось бы мне. Точно, Мэри, я же обещал заехать к ней сегодня и помочь с садом. Только бы не опоздать, старушка не любит, когда к ней приходят не вовремя. Она с возрастом стала чуть ворчливее, но осталась все прежней Мэри, любящей меня, как родного сына. Спустя полчаса оказываюсь у знакомых ворот, открываю их собственным ключом, находя женщину у клумбы с цветами. Она поднимает тяжеленное ведро, полностью наполненное водой, и мне сразу же становится плохо. Ей же нельзя носить тяжести! — Мэри, ну ты чего? Тебе же нельзя, — забираю ношу, осуждающе смотря на женщину. — Если я буду выполнять хотя бы половину предписаний врача, то можно сразу же ложиться в гроб. Аарон, я не старая, дай мне еще немного пожить, — она скептически выгибает бровь, явно недовольная моим замечанием в ее сторону, но расслабляется, когда я крепко ее обнимаю. — Я скучала, негодный ты мальчишка. Целый месяц тебя не видела! — Я тоже. Ты прости, я был сильно занят, но, как оказалось, все зря… Закатываю рукава на рубашке, усаживаясь прямо в брюках на землю, и начинаю пересаживать розы в приготовленную клумбу. Это немного успокаивает. Мэри не задает лишних вопросов, видимо, замечая мое состояние. Я в растерянности. Не знаю, что делать и как быть дальше. Сердце отчаянно просит встречи с той, кто меня теперь ненавидит. — Ее там не было? — Мэри приносит кофе, усаживаясь в свое кресло-качалку, а я продолжаю мучить бедные розы, по локоть пачкаясь в земле. — Там был ее парень, и он сказал мне, что моя Сара меня… — не могу произносить этого слова, так не хочется в это верить, — она меня ненавидит, потому что меня не было так долго. Я не оправдал ее ожиданий. Я ничтожен, одинок и все еще хочу увидеть ее вновь. Какой-то идиотский замкнутый круг. Мы долго молчим. Видимо, Мэри переваривает сказанное, и, судя по ее осунувшемуся от удивления лицу, она и сама не верит в такое развитие событий. Может, стоило просто выломать дверь и дождаться Сару прямо там, чтобы точно быть уверенным, что так оно и есть? Не знаю, ничего уже не знаю. Голова все гудит, а в груди ноет. — Сара никогда не была той, кто мог бы кого-то ненавидеть, — заключает старушка, — паренек тебе наврал. — Зачем? — Разве не понимаешь? — ее голос звучит так по-родному, так приятно. Я счастлив, что все еще поддерживаю связь с той, кто был для меня вторым самым родным человеком в том аду. — Аарон, паренек просто за свою пятую точку переживает. Явно Сара говорила о тебе, и я уверена, что только хорошее, вот и парень ее решил использовать момент, да избавиться от тебя, пока Сара не увидела. Я бы, на твоем месте, поговорила с Сарой лично, дождалась бы ее. Может, она права? Может, стоит вернуться туда снова? Только нужен ли я Саре? Хоть кому-то? Жизнь круто сыграла на моих нервах, перевернула многие вещи, я не раз выбирался из дерьма, которое меня никогда не пугало, а просто встреча с той, кто будоражит меня спустя тринадцать лет, сейчас кажется самым страшным испытанием. Если Сара все-таки реально меня ненавидит? Мое сердце остановится прямо там. Не вынесу такого… — Знаешь, когда меня тогда арестовали копы, мне не было так страшно, как три дня назад, когда я шел к ней, — перед глазами проносится картинка из прошлого: звуки сирен, мое волнение, трясущиеся руки, защелкивание наручников на запястьях, обвинения, приговор, холодная камера, решетка, многочисленные драки — и все это ничто, в сравнении с тем, что я испытываю сейчас. — Я не боялся и тюрьмы, в которой мне так удачно посчастливилось просидеть два с половиной года… Но если считать, что слова рыжего правдивы… Эта правда вгоняет меня в состояние страха и ужаса. Она оказывается рядом со мной, ласково начиная гладить мои плечи. В такие моменты на душе очень тепло: о тебе заботятся, тебя любят. Мне, признаться честно, всегда не хватало чьей-то заботы и любви. Мэри заменила мне семью, она всегда на моей стороне, всегда рядом. Она, да друг, готовый сделать все, чтобы я хоть иногда улыбался, не отпугивая клиентов бара, как выражается он, своей кислой миной. Не знаю, что я бы без них делал… Женщина резко тянет за цепочку, выуживая украшение и рассматривая дракона. Сам люблю так часто делать: оно напоминает о Саре, придает сил, дает мотивацию и просто нравится мне. — Сара мне как-то говорила, что этого дракона ей подарил отец еще при рождении, — начинает Мэри, и я, как маленький мальчик, готовлюсь слушать с открытым ртом, — это было символом в их семье. Дракон означал мудрость и смелость, и когда я спросила, а нравятся ли тебе драконы, знаешь, что она мне ответила? Отрицательно мотаю головой, пока не понимая, к чему она клонит. Женщина чуть улыбается, приглашая меня к беседке, перед этим отправив переодеться, да отмыться от грязи. Когда я возвращаюсь, мне оказывается протянута чашка кофе и тарелка с оладьями, которые мгновенно начинают поглощаться мной. Я сильно голоден. Мэри с улыбкой наблюдает за мной, продолжая мысль. — Сара сказала, что драконы ей нравятся, потому что они напоминают ей тебя. Ты такой же смелый в ее глазах, мудрый и сильный. Так будь же этим драконом до конца и имей смелость прийти к ней вновь, — Мэри строго на меня смотрит — так, что я чуть не давлюсь едой, — или иначе снимай украшение и забудь о ней. — Ты права, — улыбаюсь ей, — я не должен сдаваться. Я не имею права, потому что обещал. И пошел к черту этот парень, я все равно добьюсь своей малышки. Она будет моей, чего бы мне это не стоило! — Таким ты мне нравишься больше, — женщина с восхищением рассматривает меня, — а то расклеился, парень его какой-то опрокинул. И что? Сара — не его собственность, не может устанавливать на общение с ней какие-то ограничения. Быстро доедаю, буквально вскакивая со стульчика, я не должен терять ни минуты, да и вообще, надо бы попросить брата Ви пробить адрес рабочего места Сары, узнать, чем она сейчас интересуется. Я хочу не просто молчать, любуясь ей, а говорить с ней часами, как мы делали это раньше, сидя на крыше детского дома поздно ночью. Влетало нам по шапке потом, по правде говоря, но это было так безумно и красиво: я, Сара, звезды, откровения, объятия. И пусть мы были детьми, но зато такими счастливыми в эти моменты. Прощаюсь с Мэри, целуя женщину в щеку, от чего она так мило смущается, словно ей всего семнадцать. Ох, и люблю же эту старушку! Долго раздумываю над новым планом, решаясь сначала посоветоваться с другом. Именно поэтому я уже как двадцать минут в баре, сижу у барной стойки, выслушивая из уст своих подчиненных о недавней попойке друга с какой-то девушкой, счет которой был записан на наш с ним личный счет. Что за фигня? Мне не жалко, что кто-то ест на мои деньги, однако я сто раз просил Ви не поить своих баб за счет заведения. Они потом нагло этим пользуются, возвращаясь вновь и требуя бесплатных напитков. — А ты видел, как она обсуживала тот столик? — официант смотрит в вип-зону, переговариваясь с барменом, а мне уже скорее хочется увидеть кудрявого, дабы узнать, какого хрена левые люди обслуживают наших гостей. — Сорян, я немного задержался, — Ви падает на стул рядом со мной, и перед ним мгновенно материализуется бокал с виски, — что ты хотел у меня узнать? Я весь твой, любимый. Доме́нико играет бровями, и мне становится противно. Ненавижу, когда он такой самодовольный, а еще — когда пускает эти свои пошлые шуточки, аж раздражает. Но ударить его или выгнать — не могу, он слишком много для меня сделал, да и братом мне почти стал. Приходится терпеть. — Почему твои бабы обслуживают наших гостей? Ви, мы же обсуждали это, я не люблю такое, — замечаю, как парень закатывает глаза, явно недовольный моим замечанием. — Ар, девушка сильно грустила, поссорилась с женихом, и я решил ее отвлечь, да и она нам неплохие чаевые принесла, — ягодный поднимает вверх руку, показывая в воздухе жест рукой, означающий деньги. — А ты давно в психологическую помощь бедным и несчастным девушкам заделался, м? Ну вот и как на него злиться? Этот урод даже виноватое лицо делает чересчур милым, что мне и тошно, и улыбаться хочется. Откуда у него такие глаза, как у знаменитого кота из мультика? Черт бы его побрал, не друг, а какое-то издевательство над моими нервными клетками! Он даже Мэри понравился, хотя ей мало кто нравится. Старушка даже флиртовать с ним пыталась, и этот засранец ведь активно отвечал на ее кокетливые фразочки. — Горячо любимый ты мной Аарон, — начинает он, разворачиваясь вполоборота и поднимая на меня свои глаза, словно сейчас будет рассказывать мне за жизнь. Ненавижу его, ненавижу! — Если ты забыл, то напомню, мы именно так и познакомились: я давал тебе психологическую помощь, а ты сидел с разинутым ртом, слушая меня, как какое-то божество. Хотя, я, конечно, божество, но, в первую очередь, я психолог по образованию. Так что, да, я всегда помогаю бедным, несчастным, красивым девчонкам… Ох, ты бы видел ее глаза! А как она ко мне целоваться лезла, вот это было вау. Правда, пришлось остановить малышку, все-таки занята. — То есть ты считаешь, что не стоит отбивать девушек у их парней? Задаю волнующий меня вопрос. Да-да, у меня каждый день бесплатная психологическая помощь от личного психолога Доменико Тотти, который всегда помогает с советами, делая это лишь потому, что мы друзья. Собственно, Ви и помог мне восстановить психику после времени, проведенного за решеткой. Мы случайно пересеклись в парке, я был пьян, он тоже, разговорились, и я не заметил, как изливаю ему душу, а он давал такие офигенные советы, что я сидел, молча охуевая. По нему и не скажешь: такой открытый с виду, разгильдяй, выглядит, как парень с обложки журнала, носит кольцо в ухе, ругается матом, выпивает, ездит на мотоцикле, пошло шутит, да и ведет себя слишком откровенно порой, а в голове — целый дом советов — мастерская, которая помогает людям разложить проблемы по полочкам, как в карантин, вылечить их, и забрать уже забытые, понятые и пережитые воспоминания, оставляющие после себя пищу для размышлений и долгожданную свободу. — У твоей малышки оказался молодой человек? — И снова от него ничего не скроешь, проницательный и чуткий. И почему у меня в детстве не было такого брата? Киваю ему. — Оу, ну-у, тут как посмотреть. Если ты что-то к ней испытываешь помимо дружеской симпатии и привязанности с детства, то дерзай, но только в том случае, если она сама будет не против такого рода отношений между вами. Иначе же — ты просто ее спугнешь, и вы станете чужими друг другу людьми. — Я всю свою осознанную жизнь живу лишь ради улыбки на ее лице. Ты думаешь, я тупо привязан к ней? — Ви пожимает плечами. — Ви, да я люблю ее. Всем сердцем. И плевать, что не видел ее тринадцать лет, плевать… Я на подсознательном уровне чувствую, что она моя. Это тот самый случай, когда мне совершенно плевать, как она сейчас выглядит, что с ее лицом, так же ли она красива или еще что-то. Я приму ее любой, потому… — поджимаю губы, чувствуя боль в сердце, — потому что только мысли о ней делали меня счастливым и живым, когда там, в тюрьме, мне приходилось не спать ночами, боясь, что меня прирежут, или же… Когда мне просто было хуево. Это странно, знаю, но мое сердце принадлежит ей, как и весь я. И мой неудачный опыт в отношениях — лишний раз тому подтверждение. Друг без слов слушает меня, смотрит понимающим взглядом, и мне так хорошо от того, что он есть рядом. Единственный, кто готов сорваться в любую минуту ради меня, даже если это будет какая-нибудь ерунда. Я безмерно ему благодарен за все, абсолютно за все. — Впервые вижу такую искреннюю, платоническую любовь, и это выглядит очень странно, хотя и восхищает. Знаешь, Ар, — Ви расплывается в широкой, такой потрясающей улыбке, что я тут же отвечаю ему такой же, — я уверен, ты и твоя эта загадочная малышка — вы будете счастливы. Вместе. А теперь прошу извинить меня, — он встает, улыбаясь экрану телефона, — та жгучая брюнеточка, оказывается, работает графическим дизайнером, а еще охуенно рисует, и она согласилась разрисовать мой байк. — У кого-то сегодня свидание? — теперь я играю бровями. Вишня отмахивается, усмехаясь. Вот же парадокс: дает советы направо и налево об отношениях и жизни, а сам все еще одинок и даже перестал ходить на свидания. — Дружеские посиделки, — уточняет друг, — но я могу свести вас. Вы бы отлично смотрелись вместе. Доменико начинает играть руками в воздухе, вырисовывая силуэт своей новой знакомой рядом со мной, и мне мгновенно хочется его стукнуть. Он неисправим: как только в моего или его поле зрения появляется какая-нибудь красивая дамочка, Вишня тут же пытается свести нас. Забота — вишневый — особый уровень. — Нет, Ви, спасибо, — закатываю глаза, тяжело вздыхая, — вали к своей художнице, а мне надо твоему братцу позвонить, а потом по другим делам. — Мистер Хилл, — томно произносит друг, словно издеваясь надо мной, — ай-ай-ай, низя использовать способности моего братца, чтобы следить за переодевающимися девушками. Рычу, господи, как же он меня достал! Хватаю несколько кубиков льда, вынимая их прямо из его бокала, и пуляюсь в него, но Ви уворачивается, показывая мне язык. Ничего, моя месть будет страшна.***
Снова цветы. Снова костюм. Хочу быть для нее красивым. Сегодня у нее должен быть выходной, воскресение ведь, поэтому никакой хмырь не помешает мне добиться встречи с ней. Никакой. Я добьюсь своего, своей, моей. Уже почти дохожу до подъезда, как вдруг вижу выходящего из двери рыжего, а следом за ним длинноволосую, кудрявую брюнетку, явно являющуюся моей Сарой. Жаль только лица не видно… Но, боже, она такая низенькая в сравнении с этим мудаком. Как маньяк, наблюдаю за ними издалека, словно это что-то изменит. Они даже не держатся за руки, о чем-то спорят, что выражается быстрой жестикуляцией мужских рук и резкими вздрагиваниями Сары. Черт, кажется, она не так счастлива с ним, как могло бы показаться. И вместо того, чтобы окликнуть Сару, позвать ее, увидеть родное лицо, я трусливо начинаю преследовать пару, все надеясь, что она повернется, заметит меня… И так увлекаюсь, что попросту не замечаю машину, успеваю лишь увидеть свет фар, да услышать звуки торможения. Что-то голова кажется теперь тяжелой… Да и темно перед глазами, и во что я снова влип?