Аарон
Иногда поражаюсь своей удаче: и вот почему она такая у меня отрицательная? Еще ни разу не было так, чтобы я благодарил ее, радовался, что такой удачливый, и как же мне чертовски повезло в жизни. Нет, удача вечно обходит меня стороной, как и вчера, когда на пешеходном переходе из ниоткуда возник этот чертов седан, сбив меня с ног. Благо, скорость у него была небольшой, да и я отделался легким сотрясением мозга и парой незначительных травм. Правда, отпустили меня из больницы домой только сегодня днем, и то в сопровождении кудрявого друга, по которому я дико соскучился. Ви ведь так и не пустили вчера в палату, сославшись на мой крепкий сон, вот он и ночевал в моей квартире, ибо до нее отсюда всего пару минут. Ключи у него есть. И он, как самый близкий для меня человек, пришел сегодня за мной, как только узнал, что я свободен. Теперь он готовит нам завтрак, а точнее — разогревает пиццу, а я стою в ванной, размышляя обо всей этой ситуации. Моя жизнь явно надо мной издевается. Очередной потерянный день. Снова наша с Сарой встреча так и не состоялась, зато синяков и гематом на моем теле прибавилось. Хотя, мне не привыкать. За время отсидки я и не такое видел и испытывал, поэтому столкновение с машиной — цветочки. Разматываю бинты на ребрах, усмехаясь своему состоянию. Да на мне живого места нет, так сказала бы любая девушка. Только вот девушки у меня нет, поэтому никто так не скажет. Приняв душ, захожу на кухню, усаживаясь на стул и встречаясь с обеспокоенным взглядом Вишни. Доменико пялится в телефон, яростно нажимая на экран, и явно что-то не понимает. — Все хорошо? — разрушаю тишину, и друг обращает на меня свое внимание, неуверенно кивая. — Вчера с подругой расстались так неловко, она домой убежала, мы даже не попрощались, а сегодня я пытаюсь ей позвонить, но меня вечно сбрасывает, словно она меня в черный список добавила. Странно как-то, я, вроде, ничего плохого ей не делал, — он рассуждает сам с собой, нервно прокручивая меж пальцев чайную ложку, — разве что на поцелуй ответил не так, как хотелось ей. Но она и не обиделась даже, сама потом извинялась. — Эта та художница? Тотти кивает, играя желваками, и вновь прислоняет телефон к уху, но уже через пару секунд расстроенно откидывается на спинку стула. Впервые вижу его таким озадаченным и обеспокоенным: обычно на его лице играет веселая улыбка, а сам он похож на самого счастливого человека во вселенной. — Давай я позвоню со своего телефона, ну то есть ты, поговори с ней, узнай, что не так, — отдаю ему свой мобильник, прикуривая сигарету. Пока Ви набирает своей подруге, включаю ноутбук, завтракая на ходу. Мне нужно как можно скорее проштудировать почту, дабы проверить, есть ли какая-нибудь информация от Итана. Он обещал выслать ее еще вчера вечером, если что-то вдруг найдется. Однако на почте меня встречает грустное письмо, в котором вместо адреса рабочего офиса Сары я получаю сотню извинений. Черт, и где же она работает? Не хочу заявиться к ней домой снова и встретиться с ее парнем, боюсь, что не выдержу его грубости, да разобью ему лицо. Через пару минут с балкончика возвращается Ви, отдавая мне телефон, и тоже прикуривает сигарету. Снова вижу непонимание на его лице, но теперь оно приобретает какие-то непонятные мне нотки. Он будто бы сомневается в своих ощущениях и взвешивает полученные от разговора с его тайной подругой данные. — Она накричала на меня и попросила больше никогда ей не звонить. Я не понимаю ровным счетом ничего, — он обессилено падает на стул, — знаешь, мне вообще показалось, словно она напугана или чем-то сильно расстроена. — У тебя есть ее адрес? — он отрицательно мотает головой. — М-да, дело плохо. Кто она такая вообще? — Слушай, Ар, — Ви как-то подозрительно смотрит на меня, когда я машинально касаюсь кулона, прокручивая его между пальцев. Это такое обыденное для меня дело. Всегда помогает сосредоточиться и успокоиться. — А твоя эта девушка, ну, которую ты ищешь, ее как зовут? И да, ты ведь бар назвал так из-за этой штучки? Что она для тебя значит? — Тебе зачем это? Он словно что-то не договаривает. Вижу, как его лицо перестало быть обеспокоенным, а напротив — приняло оттенки задумчивости. Вишня явно сейчас прокручивает в голове сотни вариантов чего-то, о чем пока умалчивает. А я напрягаюсь. За время нашей дружбы мы никогда не переходили к этой теме. Я пресекал любой разговор о Саре на корню, ибо просто не хотел сыпать соль на старые раны. Они редко переставали болеть, но последние несколько лет адски кровоточат, не давая мне покоя. Я чувствую себя виноватым перед Сарой: не исполнил обещания, бросил ее, не нашел… И сейчас, когда она так близко, я все равно не могу себя простить, и этот вопрос Вишни, мне почему-то кажется, будто бы он что-то знает. Да даже если и нет, не могу больше скрывать от него всего, устал, хочу говорить хотя бы с ним о том, что заставляет меня чувствовать себя подонком. — Сара, ее зовут Сара, — тепло произношу такое родное сердцу имя, вновь касаясь кулона, — а эта вещица… Малышка подарила мне ее, когда нас разлучили. Как память, а я тогда пообещал ей, что обязательно ее найду. Да и бар назвал именно так, все надеялся, что когда-нибудь она посетит его, увидит нашу вывеску, вспомнит обо мне, и мы найдемся. — Оу, — он хлопает глазами, удивляясь, — вот это история. Напомни мне, почему ты не дошел до нее в первый раз? И почему не смог найти после того, как покинул детский дом? Прикрываю глаза, нервно сглатывая. Сильно сжимаю кружку с чаем, вспоминая тот день, когда я только покинул пределы своего «дома», как мне выдали ключи от квартиры, как и всем выпустившимся воспитанникам, как дали деньги на первое время в качестве поддержки от государства. И я купил на них букет ромашек, плюшевого медведя и шоколадные конфеты с вишневым наполнителем. Пришел в указанный Мэри адрес, все звонил, стучал, но никто не открыл. И тогда, дернув за ручку, я чисто случайно попал в дом, ибо тот оказался не заперт. Разбросанные повсюду вещи, разбитая посуда и мебель — все это так сильно меня напугало, что я ринулся бегать по двум этажам, звал Сару, не хотел увидеть там ее с родителями мертвыми, но их там не оказалось. И пока я всем этим занимался, так и не заметил, как в дом вошли полицейские, которые и арестовали меня якобы с поличным за кражу. В полиции уже и узнал, что дом не принадлежит семье Сары как полгода, а его новые жители были ограблены за несколько часов до моего появления. Вот только мне никто не поверил, да и мои поиски… Я оставил множество отпечатков, меня просто упекли за решетку. И никакой адвокат мне не помог, ибо денег на нормального мне не хватило, а бесплатный забил хер на бесперспективное дело. — Я загремел в тюрьму, Ви, вот и вся история, а дальше… После освобождения пару лет я не жил, а существовал, и лишь за полгода до нашего знакомства сумел чуть подняться, заработать денег на различного рода подработках. Все откладывал, плохо ел, не хотелось совсем, и только мысли о возможной встрече с ней грели меня. И когда мы начали дружить, я тоже начал с чистого листа, возобновил поиски. — Внимательно смотрю на друга, что с особым интересом слушает меня, будто бы подмечает для себя что-то. — А почему не дошел в первую встречу? Я дошел, но споткнулся о стену непонимания в виде ее парня. Он меня не пустил, и я ушел. Да и вчера они были вместе. Я узнал этого рыжего, но увидеться у нас не получилось. — Знаешь, я уверен, совсем скоро вы встретитесь, — Ви встает, как-то странно улыбаясь и светясь, — слушай, а она какая из себя? Ты видел ее хоть раз после на фото или вживую взрослой? — Не-а, — опускаю взгляд на стол, — только со спины. Волосы у нее такие длинные, кудрявые, прямо как твои. Роста маленького, а в детстве у нее глаза были изумрудные. Думаю, они цвета не поменяли. Мне кажется, она безумная красотка, как русалка. Иногда мне снятся сны, и в них я вижу образ или силуэт, красивый такой, женственный. Я знаю, это она, мы с ней связаны еще с детства. Когда она болела, я тоже странным образом чувствовал себя плохо. А когда со мной что-то случалось, она тоже что-то такое испытывала, как будто бы зеркалила мои ощущения. Я вот ногу сломал, когда мне было четырнадцать. Малышка тогда тоже неловко упала и повредила себе запястье. Мы чувствуем боль друг друга, по крайней мере, раньше было так. Друг без слов подходит ко мне, легко хлопая по спине. Он улыбается широко, и эта улыбка вселяет в меня какие-то необъяснимые силы и уверенность. Я почему-то теперь ощущаю всем нутром, что скоро произойдет что-то важное, очень важное. — Эй, не кисни, — наконец-то произносит Ви, — увидишься ты со своей русалкой. Очень скоро, я уверен. — Ты уходишь? Замечаю, как он вновь кому-то набирает сообщение, заговорчески улыбаясь. Когда Вишня так улыбается, значит, что кого-то ждет что-то очень веселое или страшное. Однажды мы ходили с ним на стрелку с конкурентами, и Ви, улыбаясь именно так, угрожал этим людям, а как-то раз он снимал нам девчонок, и тоже использовал эту улыбку. Никогда не знаешь, чего ожидать от этого человека. — Да, прости, Итана давно не видел, хочу проведать, а ты пей больше жидкости и давай без геройства, ок? Я не хочу с утра вновь обнаружить тебя в больнице. Поднимаю руки вверх в знак капитуляции, а Ви в ответ подмигивает, вскоре скрываясь за входной дверью. Да, пожалуй, сегодня без геройства, да и без всего остального. Я просто хочу спать, еще хотя бы пару часов, а потом нужно будет сходить в магазин за продуктами.***
Выспавшись впервые за пару дней, выхожу на улицу. Видимо, травмы внесли свои коррективы в годами устойчивую привычку не спать ночами, занимаясь чем угодно, но только не сном, и организм дал сбой, позволив себе немного отдохнуть. Стоит признать, отдых пошел мне на пользу, прибавил сил, да и уверенности в себе. Вечерний Сентфор встречает меня тишиной и умиротворением, и я невольно улыбаюсь. Ненавижу суматоху, мне нравится спокойствие, когда практически нет машин и людей, когда на тебя не глазеют, как на идиота, никто не кричит, да и погода успокаивается, готовясь ко сну. Сегодня именно такой вечер, и грех не воспользоваться его красотой, именно поэтому я неспеша прогуливаюсь до магазина, наслаждаясь приятной прохладой и свежим ароматом скошенной травы. В супермаркете беру лишь необходимое, не обращая внимания на вечные попытки флирта кассирши со мной. Не хочу вновь в отношения, в которых буду кому-то причинять боль. Эми уже натерпелась меня и моих загонов: никакой девушке не понравится, когда ее любимый вечно думает о другой. Но я предупреждал Эми, что из наших отношений не выйдет ничего толкового, говорил ей, что не люблю ее, однако она все надеялась, что со временем я смогу развить в себе это чувство. Не смог, и через полгода она сбежала. Но я даже счастлив, что так вышло. Она заслуживает лучшего, а не такого, как я. Домой решаю вернуться через парк: вечером тут открывается великолепный вид на звезды, если дойти до середины, остановиться, поднять голову и рассматривать небо. Однажды мне даже удалось поймать взглядом падающую звезду и загадать желание, только прошло уже чуть больше года, но оно так и не сбылось. Зато я возымел привычку не верить в чудеса, их просто нет. Вообще, вся моя жизнь покрыта каким-то слоем грязи, отмыться от которой просто невозможно. Я все пытаюсь получить хоть одно белое пятнышко, наконец-то сойти с черной полосы на белую, но ко мне, словно магнитом, липнет новая грязь, в которой я медленно утопаю. Иногда мне кажется, что я проклят или просто ошибка природы, раз меня так бессовестно когда-то давно бросили умирать еще малышом, принесли под дверь детского дома и тем самым обрекли на несчастье. Но именно в такие моменты мне и вспоминается Сара — единственное счастье в моем дне, и я продолжаю жить, зная, что она была бы рада этому. Если она, конечно, меня все еще любит, а не так яростно ненавидит, как сообщает ее парень. Не замечаю, как оказываюсь у выхода из парка, где меня останавливает какой-то слишком странный крик девушки, а потом и просьба помочь, следом за которой идет хлесткий звук удара. Прохожусь глазами по местности, разглядывая ее, и когда в кустах происходит какое-то движение, я, не думая, бегу туда. Если и будет польза в этом мире от меня, то хотя бы такая. Обижать женщин, стариков и детей — для меня все равно, что продать собственную честь. Как только оказываюсь у кустов, могу более четко разглядеть то, что там происходит: двое парней силой пытаются завладеть какой-то девушкой, которая явно не хочет этого, вырываясь и крича, и они за ее сопротивление наносят ей удары по лицу и животу. Это против моих правил. Никогда не смогу понять такого. — А вам не говорили, что обижать слабых нельзя? — Обращаю внимание обидчиков на себя, и, пользуясь моментом, ударяю одного их них прямо в солнечное сплетение. Он, сгибаясь пополам, падает на землю, пытаясь отдышаться. — Шел бы ты отсюда или присоединился бы, — подмигивает мне второй, пошло намекая на то, что они собирались сделать с девушкой, из носа которой течет тоненькая струйка крови. Черт, они ее не слабо так избили. — Если обижать слабых, то можно нарваться на кого-то более сильного, — делаю шаг вперед, вынуждая парня отступить назад, — и этот более сильный вряд ли пощадит. Не позволяю ему нанести удар, делая это первым. Легким движением руки ударяю ровно в челюсть, и он мгновенно падает на траву, пока второй, оклемавшись, поднимается и делает ноги, лишь бы вновь не встретиться со мной. Подхожу к девушке, протягивая ей руку и тепло улыбаясь. Бедная, вся дрожит и плачет. — Тише, все хорошо, они больше вас не тронут, — она странно смотрит на меня, словно не веря своим глазам, мотает головой из стороны в сторону, быстро моргая, — вы сможете идти? Опираясь о мою руку, брюнетка пытается встать, но тут же неловко заваливается на бок, и я еле-еле успеваю перехватить ее и поднять на руки. Хочу сказать ей еще хоть что-то, но когда аккуратно убираю волосы с заплаканного лица, понимаю, что она просто-напросто потеряла сознание. Черт, и вот куда мне теперь ее нести? Надо бы успокоить, да чаем напоить, и лишь потом отпускать ее хоть куда-то, естественно, проводив. Поэтому, недолго думая, иду вместе с ней домой. Когда оказываюсь в квартире, укладываю брюнетку на диван в гостиной, сам пока что нагревая чайник и делая чай. Такая она крохотная, кажется беспомощной, и вот что она делала одна в десять вечера на улице? Неужели ее некому было проводить до дома после работы? Аккуратно накрываю ее пледом, подкладывая под голову подушку. И только хочу уйти, как вдруг она открывает глаза, рассматривая меня своими изумрудными зрачками. Боже, как ее глаза похожи на глаза Сары… — Я не знал, куда вас проводить, поэтому привел к себе. Там чай уже готов, можете выпить, и я вас домой провожу, — улыбаюсь ей, пока она с замешательством вертит головой, оглядывая обстановку вокруг. — Или могу сразу вас проводить, вы только не нервничайте. Я вас не трону. Она садится, начиная часто моргать, и поворачивается ко мне, вглядываясь в лицо, словно пытается что-то увидеть. Вертит головой, склоняет ее на бок, прищуриваясь, и все еще молчит, что меня несказанно пугает. С ней точно все хорошо? Эти уроды там ничего ей не повредили, а то выглядит она как-то странновато. Машинально касаюсь кулона, когда начинаю нервничать, и девушка тут же бросает изумленный взгляд на украшение. Протягивается рукой, буквально вырывая дракона из моей ладони, и, подаваясь вперед, рассматривает вещицу. Не двигаюсь, позволяя брюнетке закончить с осмотром украшения. Все-таки у нее стресс, пусть чуть отойдет. Замечаю, как на высохших щеках вдруг появляются мокрые дорожки, а на лице девушки резко начинает играть улыбка — широкая, очень красивая, я бы смотрел на такую вечно. Она начинает учащенно дышать, сглатывая, и резко заключает меня в объятия. — Господи, — шепчет мне на ухо, но я ровным счетом не понимаю ничего, — этого не может быть… — У вас все хорошо? Не отстраняюсь, но и не отвечаю взаимностью, все еще пытаясь понять, что происходит. Брюнетка радостно треплет меня по волосам, чуть ли не прыгая на месте, и когда она вновь поднимает взгляд на меня, в сердце что-то невольно ёкает. Не могу понять, что так тянет, но глаза действительно кажутся ее глазами… Глазами моей малышки. Присматриваюсь к лицу внимательнее, вновь заглядывая в эту прекрасную зелень, и внутри все трепещет. Начинаю чаще дышать, когда перед глазами мелькает детское личико Сары, накладываясь на это и как бы синхронизируясь. Не верю своим глазам. Не верю. Мне не могло так повезти. Это просто шутка. Усмехаюсь, уже готовый психануть и разбить что-то, ибо все кажется таким нереальным, но только пытаюсь заговорить, как брюнетка нарушает тишину, выбивая из-под ног землю. — Это правда ты, Аарон? Со слезами на глазах произносит она, начиная гладить мои щеки, а я не замечаю, как оказываюсь в сидячем положении на полу. Неужели это действительно моя Сара?