Двойная реальность

Тили-тили-бом... Стоило только вспомнить давнюю песенку, как кожу лизнул могильный холодок. Закрой глаза скорее... Почему именно сейчас она пришла ко мне в голову? Кто-то ходит за окном... Сглатываю вязкую слюну, но она будто мерзким комком застревает в горле. И стучится в двери... Конечно, люблю ужастики, но чувствовать себя главным героем такого жанра — самая жуткая штука, нужно признаться. И как бы я ни храбрилась, какую бы бесстрашную стальную деву из себя ни корчила, но хотелось от боязни происходящего скорчиться в судорогах. Я не стальная. И не бесстрашная. И я действительно боюсь. А певучая детская песенка, которой мы с одноклассниками друг друга пугали в начальной школе, только добавила ужаса ко всему происходящему. Ну почему, почему она застряла сейчас в моей голове? Хочется схватиться за волосы, потянуть пряди, до боли зажать уши, лишь бы не слышать, но не сработает — эта песня звучит в голове. Ладони, зажавшие уши, мне не помогут. И почему мне так страшно, если подсознательно я понимаю, что это не реальность? Реальность — другая, и в ней я через некоторое время проснусь. Я с подозрением наблюдала за троицей, стоящей на деревянной сцене под боком у что-то говорящего Шадиса. Смотрела и понять не могла, какая у кого роль в их нынешней миссии. Кажется, роль палача, судя по их недавнему разговору, будет предоставлена этому Леви. Тогда остальные что делают? Обеспечивают ему подходящий момент для убийства? От них можно всего ожидать. Изабель в команде самая младшая, она девочка бойкая и, кажется, чуток наивная. Ей же по виду пятнадцать лет, тогда какую роль играет она? Фарлан вроде и более благодушный к окружающим, но в тихом омуте черти водятся, как говорится. А вот Леви и сам на чёрта похож. Зная их цель, я не могла спокойно на них смотреть. Постоянно возникало ощущение, что каждый их брошенный на кого-то взгляд — прицел пистолета. И я неосознанно жду выстрела, наблюдаю за их поведением. А встретили их здесь так же хреново, как и меня. Видимо, особой любовью пользуются здесь выходцы из Подземного Города. Благодушно на них никто не смотрел, все будто ожидали подвоха. И, в отличие от остальных, я знала точно, какой здесь подвох. Убийство. И оно не будет случайным. Это убийство не будет совершено с целью самообороны, оно не будет совершено в драке или перестрелке. Оно будет совершено намеренно. Как в чëртовом кино. От осознания того, что я смотрю прямо на убийц, создавалось ощущение, что липкий страх стал осязаем и он обнимает меня сзади, мерзко облизывает кожу на задней части шеи, пуская противные мурашки. Этот страх невероятно меня раздражал, меня бесил сам факт, что я кого-то или чего-то боюсь. Я сидела на лавочке на протяжении всего построения и особо не вслушивалась в объявления Шадиса. Мой взгляд был направлен исключительно на эту троицу блатных и нищих, которые продолжали стоять на сценке: Фарлан слушал, Изабель ворон считала, а Леви — наблюдал за всеми, особо не обращая внимание на слова командира. Как и я. И среди этой компашки больше всего внимания привлекает именно он — от него так и веет холодком, он будто всем своим поведением заставляет почувствовать свою силу. Такое ощущение, что этот парень способен на всё, а убить человека — это для него раз плюнуть. Кажется, он может бесконечно смотреть на три вещи: на огонь, на воду и на всех, как на говно. У меня по спине предательски побежали мурашки, когда я заметила, что его цепкий взгляд метнулся в мою сторону. И вот наши глаза встретились: он смотрит на меня, а я — на него. И находились мы довольно далеко друг от друга, чтобы почувствовать что-то колоссальное, но ясно было одно: этот брюнетик с таким приветиком в башке, что может вполне считаться за психа. Он так на меня глянул, будто убить своим взглядом собирался. Взгляд... От него стало так обжигающе холодно, словно меня облили жидким азотом. Убийственная колючесть, могильный холодок, глухое раздражение, словно сдавленный рык дикого зверя, толика омерзения ко всему происходящему — всë это смешалось в такой плотный сгусток пугающей атмосферы, что к этому парню даже приближаться было страшно. Словно всë негативное, всë самое пугающее сгустилось в нём и находится внутри под большим давлением, грозясь выплеснуться смертоносной волной наружу. И сейчас, видя, что я не отвожу взгляд и упрямо таращусь на него, он, видимо, решил сыграть в гляделки. Возможно, я зря привлекаю к себе его внимание. Ведь если бы я не таращилась на него столь пристально и внимательно, он бы не остановил свой взгляд на мне так надолго. Если бы я не смотрела на него, он бы просто посчитал меня обычным пятном, серой массой, тенью, не требующей его внимания. Но я смотрела. А он смотрел в ответ. И моë внимание к его нескромной жопошной персоне его чуток заинтересовало. Тили-тили-бом... Да чëрт, хватит уже крутить в голове эту проклятую песню, мне и без неё стрëмно. А я что? А я простая девчонка, просто сижу на скамейке под деревом. Захотелось ему рожу скорчить, аки дурачок. Или бровями поиграть, как профессиональный соблазнитель. Но в реальности я осталась сидеть с каменной харей, смотря на точно такую же каменную харю. Хрена с два я поддамся твоему давлению, жопошник. После построения я понеслась в больничный корпус, так как скоро вся эта святая троица должна будет нагрянуть туда для осмотра. Побегав среди солдат, я даже и не заметила, как пролетела мимо того самого Фрагона, который созвал к себе новеньких, как мама-квочка. — Сейчас вас определят в солдатские казармы, — услышала я голос майора и мельком покосилась в их сторону. Странно, что их определяют по комнатам только сейчас. Где тогда они были этой ночью, где ночевали? Значит, сейчас они осмотрят свои новые апартаменты, а потом явятся на медицинский осмотр к нам. Это будет моя первая в жизни встреча с ними лицом к лицу. Трудно и страшно это осознавать, когда буквально этой ночью своими ушами слышала их разговор об убийстве кого-то. — Без паники, — мямлила я себе под нос, заходя в больничное здание. — Только без паники... Машенька со всем справится. Не тебя же грохнуть хотят... Хотя вполне могут. Я для них всë равно что таракан под подошвой ботинка: надавишь — раздавишь. И даже у пятнадцатилетней миниатюрной дюймовочки хватит сил на мою кончину, не говоря уже о сильных молодых парнях. Джозеф, зачем ты издеваешься надо мной?! Будто задом чувствовал, как мне стрëмно становится рядом с этим отрядом «зашибу»! Не по себе было не только мне, но и Анабелле, которая то и дело носилась туда-сюда, что-то причитая себе под нос. Вообще, наблюдая за ней, я могу сказать, что она девушка очень талантливая в медицине, но социальные навыки у неё так себе. Вернее — вообще ни к чёрту. Она уж лучше проведёт операцию на человеке без сознания, чем будет контактировать с пациентами при оформлении медицинских карт. А мне вот легче — уже столько времени с заказчиками в интернете бодаюсь, ибо дизайнер-фрилайнсер — штука сложная, что уболтать человека — раз плюнуть. Но кто бы подумал, что убалтывать я буду настоящих убийц! С этим даже самый дерьмовый заказчик не сравнится! Анабелле было тревожно из-за собственной боязни контактировать с незнакомыми людьми. А мне было тревожно вдвойне из-за знания того, что за люди скоро зайдут в этот проклятый кабинет. Кто бы мог подумать, что первый в жизни осмотр я буду проводить с убийцами. Пребывая в состоянии панического забвения, я только нервно постукивала пальцами по металлической кружке, таращась на собственное отражение в чае. На удивление, в этом титаньем сне чай был — до смеха мало, конечно, но всё-таки был, в большинстве своём разбавляясь всякими травами типа иван-чая*, мяты и чабреца. Вот чабрец — вообще мощная штука. Только вот несмотря на слухи, что чай успокаивает, я никакого спокойствия в себе не ощутила — было просто мерзкое чувство чего-то неотвратимого, будто меня скоро на эшафот* поведут. «Спокойно! — рычала я в мыслях на себя же саму, пытаясь приструнить и тело, и душу. — Ещё трястись начни, как осиновый лист. Из всякого дерьма вылезали, и из этого вылезем, подумаешь!» Сидели мы с Анабеллой одни в приëмном кабинете, который освободили специально для нас. По соседству был ещё один, который сейчас не был никем занят, и, кажись, это было сделано специально — для разделения осмотра парней и девчонки. В итоге кто-то из нас двоих будет заполнять карту Изабель, а другой в это время — тусоваться вместе с двумя маньяками-убийцами. Какой заманчивый поворот событий. Больше всего мне хотелось провести осмотр девчонки и на этом дело с концом. Просто пятнадцатилетней девчонки... писклявой, совсем ещё юной, упрямой девчонки, которая может проткнуть мне глаз так же, как сделала это во время той самой драки со своим противником. Мне просто хотелось осмотреть Изабель. И закончить с этим. О том, как будет проходить осмотр двух парней, я даже думать боялась. Мурашки предательски побежали по спине, когда до моих ушей донëсся приглушëнный голос со стороны входа медицинского корпуса. Воодушевлëнные вопли девки-дюймовки звучали словно смертный приговор, шаги в коридоре — как мои собственные шаги прямиком на плáху*, а появление Фарлана на пороге кабинета — будто приход палача. Я смотрела на этого приветливого светловолосого парня с овечьим испугом и хищной настороженностью, ожидая подвоха от его симпатичной милой улыбки, представляя, как он с такой же улыбкой вонзит нож мне в живот. От меня так и сквозило недоверием, и я не могла это контролировать — всё внутри меня дрогнуло и сжалось, как при встрече с моим школьным кошмаром-химичкой, только эта ситуация была во много раз серьёзнее простого урока химии. Фарлан стоял и улыбался. Улыбался... Такой добрый, светлый и чистый Божий одуванчик. Который может расправиться с тобой с прытью самого дьявола. У меня вспотели ладони, пока я воззрилась на стоящего в проходе парня так, словно живьëм увидела Гитлера. — Добрый день, — дипломатично и мягко заявил Черчилль, ожидая нашего с Анабеллой позволения войти в помещение. — Нас отправили сюда для составления медицинских карт. Лучше бы вас всех на Луну отправили, дорогой. Я покосилась на Анабеллу, а она сделала то же самое, только на меня — причём сделала это куда напряжëннее меня самой. С незнакомыми людьми ей очень тяжко удаётся контактировать, и я решила в этот раз принять весь удар на себя. Постаралась оторвать от своей физиономии липкую маску недоверия, состроила серьёзную рожу профессионала, смерила цепким взглядом Фарлана (наверное, я на подсознательном уровне искала у него оружие и пыталась открыть у себя дар рентгеновского зрения) и кивнула. Чëрт с ними, пора начинать. Парень прошёл в кабинет, позволяя зайти следом остальным — теперь передо мной была вся троица во всей своей красе. Видимо, Фарлан занимает в этой компании должность дипломата, ибо все переговоры он берёт на себя, позволяя остальным стоять в стороне. Моё внутреннее напряжение начало предупреждающе клокотать, как только эта команда встала передо мной. Фарлан и Изабель улыбались: парень — приветливо, девчонка — бойко, а вот Леви предпочитал сохранять каменное выражение лица. Только вот я прекрасно знала, какие намерения у этих людей скрываются за подобными улыбками. И я поспешила расслабиться, ибо тело само собой инстинктивно напряглось и это было заметно. Улыбаются, планируя чью-то смерть. Они пугают меня. Но чëрта с два я забьюсь в угол, хотя так хочется это сделать. Между нами вдруг воцарилось странное молчание. Пришедшие «пациенты» ждали наших указаний, а мы с Анабеллой ждали чуда. Чудо, естественно, не пришло, поэтому мне пришлось собрать свою смелость по кусочкам, засунуть трусость поглубже, выпрямить спину и встать у штурвала этого проклятого приëма, ибо бедная Анабелла уже не знала, куда деваться. Я цепко оглядела наших гостей, пытаясь отсканировать каждого, а потом кашлянула в кулак. Ладно, Мария Вопилкина из любого дерьма выберется! — Здравствуйте, — решила я корчить из себя дипломата или же кандидата на пост мэра нашего города. — Раз вы явились для оформления медицинских карт, то надолго вы у нас не задержитесь. Как только эти карты будут готовы, вы возьмёте их и обойдëте всех врачей корпуса для планового осмотра специалистов. В этой карте должны будут иметься все подписи. — Поняли, — за всех ответил Фарлан. А я ощутила себя командиром полка с носом до потолка и продолжила командовать: — Парни могут остаться здесь. Для девушки, — я посмотрела на Изабель, — выделен отдельный кабинет. — Что?! — тут же взвизгнула девчонка, явно недовольная таким поворотом событий. — Как так?! В смысле отдельный?! В коромысле, твою парашу. Я немного растерялась от такого напора, но быстро взяла себя в руки. Так, надо гнуть свою линию. И морду посерьёзнее сделать, чтобы глаза не бегали. — Нас и без этого уже по разным казармам распихали, так ещё и осмотр мы будем проходить по отдельности?! — продолжала голосить Изабель, не замечая убийственного взгляда Фарлана. Какая громкая... — Изабель... — довольно мягко окликнул её Черчилль, но огня возмущения в зелёных девичьих глазах от этого не убавилось. Кажется, Изабель его даже не услышала, грозно и бойко смотря прямо мне в глаза. Так, на меня катят бочку. Леви стоял молча, совершенно не принимая во всём этом никакого участия. Он просто стоял и смотрел на меня, наблюдал за моими действиями и мимикой. Я заметила его взгляд и мысленно хмыкнула. Окей, жопошник, я покажу тебе, что не прогнусь ни под твоим взглядом, ни под истерикой твоей подружки. — Осмотр парней и девушек проводится в разных помещениях, — отчеканила я тоном, который не требовал возражений, заставляя девчонку заткнуться на полуслове. — Для внесения начальной информации в медицинскую карту требуется раздеться, — я метнула колючий взгляд на Изабель, затем тоном выделяя продолжение фразы: — до нижнего белья. Таковы правила. Такими вопросами мы заниматься не имеем права, для этого предъявите свои претензии главе больницы, но я сразу даю вам чёткий прогноз: он вас пошлёт. Итак, вы позволите нам приступить к делу или мы будем и дальше терять время на ваши бессмысленные капризы? Ох, сплошное удовольствие — наблюдать, как меняется выражение лица девчонки с бойкого и возмущëнного на растерянное и неловкое. — Э-э... — обронила подросток, затем сглотнув. Потом, видимо, опомнилась и покосилась на стоящего рядом Фарлана, который с видом злого бати смотрел на неё исподлобья. Она проронила неловкий смешок. — Л-ладно, отдельно — так отдельно. Изабель на свою эмоциональную тираду получила холодный, чёткий и хлëсткий отпор. И заметно растерялась, услышав, что придётся раздеваться. Поэтому только стушевалась и всё же согласилась на отдельный кабинет. Я мысленно хмыкнула. А Анабелла вдруг тут же подскочила с места, схватила заготовленный пустой бланк медицинской карты и уволокла девчонку в другое помещение, оставив меня в растерянности смотреть им вслед. Ну блин! Я уже надеялась осмотреть Изабель и отстреляться, а не тусоваться один на один с двумя парнями-мафиозниками! Вот Анабелла... коза. Мне хотелось заорать благим матом, но я культурно сдержалась и даже не состроила кислую мину. В очередной раз глянула на своих посетителей, едва слышно вздохнула и собрала медицинские карты в охапку. Боже мой, Джозеф, на что ты меня обрекаешь! Если они мне здесь выпустят кишки наружу, я к тебе приду и с собой заберу! — Для первоначального заполнения требуется ваше полное имя, возраст, дата рождения, известные вам ваши хронические заболевания или аллергия, — сказала я ровным тоном, как какая-то училка, а потом схватилась за перьевую ручку и пробежалась глазами по новым солдатам. — Кто первый? Сбежать хочу отсюда. — Я, — тут же отозвался Фарлан, пока Леви с каменной рожей ворон считал. — Фарлан Черч, девятнадцать лет... Я мельком подняла брови, записывая его данные и дату рождения. Да этот пацан всего на год старше меня! Следующим о себе начал говорить господин жопошник, причём делал он это с таким видом, будто я ему миллион долларов задолжала. Бесячий козлодой, а! — Леви, — сказал брюнетик, а я написала его имя и выжидающе посмотрела на него, ожидая продолжения. Только вот свою фамилию этот хрен говорить не спешил. Издеваешься надо мной, жопа ушастая? Мне и так хреново вкрай, так тут ещё и ты выкобеливаешься. — И? — не выдержала я, за секунду мрачнея. Мне что, так и записывать этого придурка? Наши глаза встретились, и, надо признать, от его взгляда у меня волосы на затылке заколыхались, но я была бы не я, если бы не приняла в этой внегласной битве участие. Глаза отводить не собиралась, сверлила взглядом в парне дыру и мысленно поливала его помоями. Этот Леви был... очень напрягающий. Сам собой он излучал странную пугающую силу, аура вокруг него — напрягающая, давящая и в какой-то степени пропитанная ненавистью, а сам он вызывает впечатление доминанта. Нравом он — доминант. Но ведь и я сама по себе — тоже не рецессив. И просто так я ему не уступлю, даже если он за это свернëт мне шею. Эх, какая я лихая и рисковая дура, прям сама себе удивляюсь. — Леви, — едва слышно шикнул на парня Фарлан, пихнув того в плечо, и убийственно зыркнул на него. — Не нарывайся на неприятности просто так, — он говорил это тихо, но я прекрасно это слышала. Или они думают, что я глухая? А потом Черчилль повернулся ко мне и немного смущëнно улыбнулся. — Простите, пожалуйста. Вежливый какой. Интересно, он со своей жертвой будет так же вежлив? «Простите, пожалуйста, но мне нужно вам воткнуть заточку в почку, прошу прощения»? У меня дëрнулся глаз, но я лишь кивнула. Моему терпению позавидует любой смертный! Леви тем временем раздражëнно передëрнул плечами и бросил, как подачку бездомной собаке: — Аккерман. Гляньте, какая фифа. Выëживаться он мастер, прям хоть голливудской звездой становись и носом крути. Но тут это не прокатит, и я с трудом подавила свой довольный ржач. Выкуси, падла, в этой ситуации доминирую я! Я только удовлетворëнно и довольно написала в бланк медицинской карты его фамилию, с завистью прикусив нижнюю губу. А фамилия-то красивая, не то что у меня. Вот почему этого козла так красиво зовут? — Возраст? — Двадцать. О, на два года старше меня. — Дата рождения? — Двадцать пятое декабря 8** года. Козерог проклятый. Вообще не верю в гороскопы, но в этот раз как-то захотелось. — Заболевания? — Нет. Здоровый бычара, чёрт возьми. Прокляну заразу: пусть у него будет аллергия на амброзию*! Я оглядела цепким взглядом свои труды (то есть две бумажки перед собой) и тяжко вздохнула, ибо прекрасно знала, что будет в ближайшем будущем. Стриптиз вызывал у меня крайне стрёмные воспоминания, но тут уж выбора нет. — Теперь раздевайтесь. Вначале на весы, потом на ростометр*, — я безнадежно махнула рукой в сторону измерительного прибора, прислонившись поясницей к столу, и начала методично перелистывать чужие медицинские карты, хотя они нафиг мне не сдались. А что мне ещё делать? Уж точно не наблюдать за тем, как прямо перед моим носом раздеваются догола убийцы. Кстати, удивительное дело, но здесь были настоящие весы — не такие навороченные, как в реальности, но всё же. Шорох одежды. Звякнула пряжка ремня. А через несколько секунд в мои напряжённые мысли ворвался голос Фарлана: — Эм, — он сказал это почти шёпотом где-то в стороне, — простите?.. — А? — встрепенулась я, так как засмотрелась «между строк» на медицинскую карту. Проморгалась, перевела взгляд на обладателя того голоса и чуть не поперхнулась, ибо глазами наткнулась прямиком на юношеский обнажённый торс. Да твою мать, они издеваются! — А... Простите, отвлеклась. Фарлан уже давно стоял на весах и ждал моего пришествия. А я в это время разглядывала медицинские карты солдат. Прекрасно! Кстати, прямо сейчас в моих руках находилась карта солдата по имени Эрвин Смит, поэтому я мельком заинтересованно пробежалась взглядом по информации. Белобрысый майор был абсолютно здоров. Отлично. А теперь время заняться полуголым парнем, который уже скоро состарится на этих весах, пока дождëтся меня. Схватив карту Фарлана и ручку, подошла к пациенту и глянула на значение весов. Весит это золотце шестьдесят девять килограммов — такое же значение отправилось прямиком в бланк. Я мельком пробежалась взглядом по парню: красивое тело с видными мышцами, кое-где виднеются шрамы, только вот по своему строению Черчилль был худощав. Нет, даже чуток тощий. Хотя ноги у него были сильные — из-за УПМ, видимо. Но присутствие почти обнажённого парня рядом меня напрягало. Блин, и почему я как девочка маленькая смущаюсь? Я ведь даже несколько раз обнажённых моделей рисовала на учёбе, почему мне так неловко? Видимо, из-за знания того, что эти парни — убийцы, а я вижу их почти голышом. Так, кстати о птичках. Где там наш петушара вообще? А то ни звука от него нет, подозрительно. Я отвлеклась от бланка и повернулась в сторону жопошника, вдруг замечая, как полуголый брюнет стоит возле моего стола и странно разглядывает лежащие там документы. Пару минут назад, когда меня окликнул Фарлан, я кинула стопку медицинских карт прямо туда, куда сейчас смотрит Леви, и это мне показалось подозрительным. Смотрел он в бланки внимательно, будто сканировал взглядом, и я немного прищурила глаза. Чья карта лежала сверху? Эрвин Смит... В последний раз я рассматривала документ Эрвина Смита, и именно его бланк сейчас плавился под тяжёлым взглядом Аккермана. Сердце вдруг на мгновение замерло, а потом застучало с новой силой. Неужели?.. Или нет?.. Для чего Леви так разглядывает карту майора? Уж не информацию ли про него копает? Их жертвой является Эрвин Смит? Они пришли за ним? Мои коленки неожиданно дрогнули, а я сама нервно сглотнула. Вдруг вспомнила, каким колючим взглядом Леви пронзил Эрвина на построении этим утром — брюнет смотрел именно на майора, причём так тяжело, мрачно, с явной угрозой в глазах... — Мне долго вас ждать? — мой голос прозвучал тихо и сипло, пока я пыталась подавить собственную панику. Леви медленно поднял голову, устремив свой взор на меня, а у меня даже не получилось спокойно вдохнуть. Его глаза — такие серо-голубые, напоминающие то ли дождливые тучи, то ли бушующие в шторм волны, — сверкнули, как только на них попал солнечных луч из окна, сделав их матово-стеклянными, почти светящимися. Чёрный зрачок посреди серой радужки мгновенно сузился, а тёмные ресницы отбросили на бледные щёки причудливую тень. Леви был похож на хищника. Сильного, внимательного, грациозного, уверенного в своих силах. Он стоял, как пантера — вроде спокойно и довольно расслабленно, но можно было всем телом ощутить его силу. Смотрел на меня внимательно; казалось, вот-вот его зрачок вытянется, напоминая кошачий: ведь именно хищники имеют вытянутые вертикальные зрачки, чтобы фокусироваться на добыче. В этом случае, его добычей была... я? Или же всё-таки Эрвин? Эта стойкая, густая, опасная и доминантная аура, давящая сейчас на меня и исходящая от молодого человека, меня пугала. Парень как ни в чём не бывало отошёл от стола и встал на место Фарлана — на весы. При этом он смерил меня таким колючим холодным взглядом, что показалось, будто он метнул в меня ледяной шип. Мне было страшно, да. Но я старалась не показывать этого, как и того, что я, возможно, догадалась об их жертве. Брюнет стоял прямо рядом со мной, и между нами была колоссально заметна разница. Это был не тощий худощавый Фарлан — хоть и невысокий, но Леви по строению тела был мощнее своего приятеля. У него были мощные плечи, более заметный рельеф мышц, больше шрамов, сильные ноги, да и само тело было пропорционально сложено. Он выглядел эстетично. Я бы его даже нарисовала — вот прям так, почти обнажённым, в лучах дневного солнца из окна. И рядом с ним я была... беспомощной? Хоть он и был довольно намного ниже меня, в этот момент я этого даже не заметила. У него хватит сил, чтобы сломать мне позвоночник парой ударов, и по сравнению с ним — мощной машиной, молодым парнем, я была тонкой и слабой. Он был таким же бледным, какой была я сама, когда выбралась из Подземного Города. Однако если моя сметанная бледность меня пугала, то, смотря на подземного преступника, я вдруг словила ассоциацию с мраморной статуей. Невероятный контраст светлой, почти белой кожи с чёрными прядями двойной чëлки, словно на палитру вылили белый и чëрный акрил. Обманчиво юное лицо имело тонкие, острые черты, из-за чего молодой человек казался не двадцатилетнем юношей, а почти подростком. Он и правда был будто вырезан из мрамора. Могу поспорить, что и мышцы, спрятанные под этой бледной кожей, были такими же крепкими. «Какого хрена такой мудень настолько красив? — подумалось мне, пока я мельком разглядывала строение юношеского тела, представляя поэтапно, как я его рисую. — А ведь мы вроде из одного подземелья вылезли...» С телом ему повезло однозначно. Однако на бледном торсе мой цепкий взгляд остановился на тëмных полосах — в особенности на крепкой груди. Натëртый след от балансировочного ремня УПМ уже стал частью полного образа юноши — настолько часто он пользовался приводом и носил экипировку. У Фарлана такой тоже был, только чуть бледнее. «Ремни...» — думаю я и быстро опускаю взгляд вниз, скользнув глазами по юношескому торсу к сильным ногам. И вижу такие тëмные натëртости от ремней на ляшках и голени. Опасен. Он крайне опасен. И ему реально хватит одного удара, чтобы надолго отправить меня в забытие. Я глянула на весы. Записала в бланк — шестьдесят пять килограммов. Учитывая то, что Фарлан выше него на десяток сантиметров минимум, Черчилль был реально тощим — всего на четыре килограмма больше своего невысокого товарища. Затем они пошли на ростометр, и у меня дрожали руки, пока я измеряла их рост. Фарлан — метр и семьдесят семь сантиметров. Затем Леви — метр шестьдесят. Стоп, чего? Я глянула ещё раз на отметку роста брюнета и ошалела. Действительно сто шестьдесят. Когда я попала в Штаб, мне тоже сделали медицинскую карту, и отметка моего роста — сто шестьдесят восемь. А в реальности — сто семьдесят. Не думала, что я настолько выше. — Одевайтесь, — дала я команду парням, которые принялись одеваться, и на негнущихся ногах подошла к столу, мельком глянув на карту Эрвина, всё ещё лежащую там. Или же у меня просто паранойя? Может, их целью является не майор? Я с облегчением поставила отдельную печать на обе карты новых солдат, чувствуя, что они смотрят на меня. У меня мурашки по спине бегут, я скоро начну паниковать. — Теперь идите по всем врачам, — протягиваю документы. — Спасибо, — кивает Фарлан, забирая свой бланк, а я тяну руку с ещё одной бумагой в сторону жопошника. Но он не спешит брать этот проклятый лист: стоит на месте, не двигаясь, и смотрит на меня. Смотрит странно, изучающе, пытаясь что-то вспомнить. А мне от такого взгляда страшно стало, но моя рука даже не дрогнула. — Мне долго ждать? — мой раздражённый голос предательски дрогнул на середине фразы, и я закусила внутреннюю сторону щеки. Меня пугает его взгляд. — Мы, часом, с тобой не встречались? — вдруг задал Леви вопрос, а у меня из лёгких будто весь воздух выбили. Только не это. — Мы не переходили на «ты», — напомнила я, а потом дëрнула рукой с зажатым в ней листом. — Забирайте. — Так встречались или нет? — настоял вдруг он, а я внутри растерялась, хотя внешне этого никак не показала. — Откуда мне знать? Я вас не помню, — вру и даже бровью не дëргаю. — Откуда родом? — почему-то прикопался этот жопошник ко мне, а меня вся эта ситуация начала не только пугать, но и бесить. Ясное дело, что этот хрен, должно быть, мельком иногда видел меня на улицах подземной помойки. Вдобавок таращился на меня, когда мы с Джозефом поднимались по лестнице на поверхность. — Вам не кажется, что это не ваше дело? — вдруг резко сказала я, злобно хмурясь, ибо моя напряжëнность достигла апогея. Леви хотел что-то сказать, но его пихнул в плечо Фарлан, который недовольно поджал губы. — Не дурей, — едва слышно шикнул он, а Аккерман дëрнул щекой, напоминая хмурого кота. — Простите, — Фарлан с извиняющейся улыбкой обратился уже ко мне, пока жопошник взял свою проклятую карту и без прощания выперся вон из кабинета. Эта пытка наконец закончилась. Как только за солдатами закрылась дверь, я с размаху упëрлась локтями в стол и запустила руки в волосы, даже не пытаясь подавить облегчённый тяжёлый вздох. Кошмар какой! Если они действительно пришли за Эрвином, то надо его предупредить, что ли... А может, я ошибаюсь? Если я поспешу с выводами, буду выглядеть в чужих глазах параноиком, а я ведь и без этого бедного Смита уже задолбала. Надо за ними последить, убедиться в своих догадках. Сказать честно, я была бы очень рада ошибиться в этот раз в своих догадках, но, тем не менее, мне было очень тревожно. Упали же эти клоуны на мою голову! Ещё и этот жопошник прикопался. Он ведь точно вспомнил меня, Подземный Город — городишко маленький. А я не хочу сознаваться в том, что мы с ним жили на одной территории. И вообще привлекать к себе внимание я не хочу! — Твою мать, — обречëнно протянула я, а потом несколько раз долбанулась лбом об стол, заставляя чернильницу опасно подпрыгнуть. — Веселишься? — прозвучал чужой голос со стороны двери, и я вымученно посмотрела на его обладателя. — Составила карты? — Да, — я кивнула на документы, а Джозеф, который решил осветить сие грешное место своим ликом, подошёл к столу и бегло их просмотрел. — Твоими пациентами были парни, значит? — почему-то он усмехнулся. — Анабелла меня опередила, девчонку увела у меня из-под носа, — пожаловалась я, а Крофорд хохотнул. — Пойми Анабеллу, она с незнакомыми людьми контактирует плохо, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Хорошая ученица, но социофоб в некоторой степени. Если бы осмотр этих парней достался ей, я даже не знаю, как она бы справилась. — А за меня ты, значит, так не беспокоишься! — Естественно нет, — ехидно ответил врач, а я надулась, скривившись. — Я о тебе вообще не беспокоюсь. Ты другая, — он будто издевательски постучал своим указательным пальцем по моей макушке, — шибутная и долбанутая, но храбрая до усëру. Готов поклясться, тебе бы хватило смелости этих парней в одиночку кастрировать. — Какой стрёмный комплимент, — сказала так кисло, будто за один укус схомячила лимон. — Из тебя хреновый романтик. — А это и не было комплиментом. Просто констатация факта, — он пожал плечами. — Ты, кстати, занимаешься верховой ездой? — Угу. Мне жалко этого... как его? Кондрола, вот. Из меня фиговый наездник. А у него — фиговое имя. Кто там был такой креативный? — Девчушка одна молоденькая. Погибла на прошлой вылазке, Разведка тогда за стенами реку Тарон расчищала. Её Бит звали, она так и не вернулась, а конь цел остался. — Как-как? — навострила я уши, усиленно что-то вспоминая. — Бит? Не Гордон, случаем? — Случаем, она, — кивнул Джозеф. — А ты откуда её знаешь? Она умерла ещё до твоего прихода сюда. — Я тут в медицинских картах копалась, нашла её документы, — быстро пробежалась пальцами по стопке бумаг, пытаясь найти нужный лист. — Вот, — протянула его в сторону врача. — Почему её карта здесь, если она умерла? Вроде документы погибших определяют в личные дела солдат и отправляют в архив после их смерти, разве нет? — Да, только вот в этот раз её карта затерялась. Спасибо за находку, надо будет отдать эти документы начальству, пусть они там сами со своим архивом разбираются. И Джозеф свалил восвояси, оставив меня одну. Что ж, первая работа в качестве медсестры прошла вполне успешно, меня даже не убили, это достижение. Когда я уже буду уколы ставить? Крофорд почему-то остановился на пороге кабинета спиной ко мне и куда-то посмотрел, выглянув в коридор. Слегка наклонил голову, словно там кто-то был недалеко, а потом ушёл. «Чего это он? — с подозрением хмурюсь я, смотря в открытый дверной проём. — Неужто кто-то там стоял?» Решив проверить, встаю из-за стола и за пару шагов оказываюсь у открытой двери, выглядывая в коридор. Ещё больше хмурюсь, оглядываясь. Никого нет. На этом приключения сегодняшнего дня не закончились, к моему огромному сожалению, и я вновь задалась вопросом: почему я так усердно притягиваю проблемы на собственную задницу? Я ведь вроде и не хочу этого, а всё равно влипаю в полное дерьмо по самое не балуйся. Мои встречи с жопошником продолжались с завидной регулярностью, и очередная наша стычка произошла спустя пару часов — прямо в конюшне. Я решила смотаться на Кондроле вместе с Рейном, который был вынужден исполнять роль моей няньки, прокатиться, ибо мне надо было учиться ездить верхом. И пока дождливый мальчик где-то шастал, я по своему обыкновению широким шагом завалилась в конюшню, пытаясь вспомнить номер денника своего коня. Только вот в довольно широком коридоре между отсеками я узрела брюнетика с приветиком, который с важным видом ходил туда-сюда и разглядывал чужих лошадей. Меня тут же будто молнией в макушку стукнуло, и я уже была готова резко развернуться и свалить, пока это чудо с мрачной рожей меня не заметило, но было поздно — жопошник посмотрел прямо на меня. Резко пришлось менять планы: теперь я лишь выпрямилась, неосознанно, видимо, пытаясь ему показать, что я выше его на целых восемь сантиметров, расправила плечи и с видом царицы пропëрла мимо него на таран. Хрен тебе, жопа ушастая, я тебя бояться не буду. Нет, вернее, буду, конечно, но ты об этом никогда не узнаешь. Не родился ещё тот мужик, которого бы я до усрачки боялась. И не родится. А если и родится — убью. Убеждая себя в собственной невозмутимости, я намеревалась пройти мимо него, попутно молясь о том, чтобы он меня не припëр к стенке. Шла, держа спину поразительно ровной, со всем имеющимся хладнокровием выдерживая внимательный, пытливый и колючий чужой взгляд. Наши глаза вновь встретились, и вновь у меня по коже мурашки пробежали, но моя мина продолжала сохранять гробовое спокойствие. И я уже почти прошла мимо брюнета, как вдруг была вынуждена затормозить. — Из Подземки сбежала? — неожиданно остановил меня его шершавый, в каком-то роде мурчащий и до чëртиков спокойный голос, а я чуть не подпрыгнула от испуга, так как не ожидала, что он заговорит со мной. Приехали. — М? — вопросительно промычала я, не до конца осознавая смысл вопроса. Внутри у меня всё дрогнуло, но в лице я совершенно не изменилась. — С чего такие выводы? Действительно. Если я продолжу отрицать то, что я из Подземки, он усомнится в собственных воспоминаниях, и именно это мне и надо. Тем более, с момента прибытия в Разведку у меня появился лёгкий загар на коже, поэтому по моей сметанной бледности нельзя было сказать, что я из пещеры вылезла. Молодой человек лишь слегка прищурил один глаз, обрывисто бегая взглядом по моему лицу, будто пытаясь найти подтверждение каким-то своим мыслям. Каких только сил мне стоило продолжать держаться невозмутимо. — Ты не умеешь ездить на лошади, — ответил Леви, колко смотря на меня. Честно сказать, я чуть не вздрогнула от этих слов. И даже немного растерялась, чудом удержавшись, чтобы не забегать глазами по окружению. Продолжала держать с этим чëртом зрительный контакт, стараясь не растерять последнюю решимость. Пазл в моей голове сложился — этот Леви грел уши под дверью того кабинета, где я осталась после их осмотра. Не знаю, видел ли его Джозеф, когда заходил ко мне, но он точно увидел этого залëтного петушка, когда выходил в коридор — он ведь посмотрел куда-то в сторону, будто там кто-то был. Этим кем-то был Леви, который для чего-то решил остаться и подслушать наш разговор. «Ах ты паразит», — думаю я, чувствуя неожиданно сильное волнение, которое заворочалось внутри. Меня испугало такое чрезмерное внимание ко мне с его стороны. Зачем он так интересуется моими разговорами? Хотел что-то выведать, понятное дело, но раз у него возникло такое желание, значит, его во мне что-то заинтересовало — и это отнюдь не хорошо. А не чувствует ли он во мне угрозу для их операции? Если я вызову у него подозрения, он вполне может грохнуть меня, лишь бы я им не мешалась. Липкий страх сковал тело, обняв сзади и вновь нагнав могильный холодок, от которого мурашки побежали по коже. И как хорошо, что на мне была рубаха с длинным рукавом, иначе Леви бы точно увидел эти мурашки. Отцепись от меня, земляной ты червяк! — Крайне странное умозаключение. Мы не переходили на «ты», — опять напомнила ему я, злясь и на него, и на себя за то, что мне больше нечем ему возразить. Леви прекрасно понял, что я собралась кружить вокруг да около, из-за чего в серых радужках забурлило тихое раздражение. — Я выкать не собираюсь, — дерзко. — Это элементарное уважение. — Никто здесь не достоин моего уважения. А уж ты, — едва заметно он выделил тоном местоимение, говоря это абсолютно невозмутимо, — тем более. Ах ты ж жопа из кустов! Язвить вздумал, пиявка болотная? Во мне возрастает желание отпилить ему голову пилочкой для ногтей и выцарапать глаза, а потом скормить его тело опарышам*. В моих глазах, видимо, промелькнул демонический огонёк, когда я вдруг растянулась в едва заметной язвительной улыбке. Окей, придурок, отплачу тебе той же монетой. Никто не смеет опускать меня в грязь, даже если ты сильнее меня, ведьмина бородавка. — Скажи это своему начальнику, — дерзко опëрлась рукой на дверной косяк ближайшего денника. — Только скажи это тому, кто может окунуть тебя мордой в грязь, — мне показалось, что на этих словах Леви заметно помрачнел, будто что-то вспоминая, — и посмотрим, чем обернëтся твоё тявканье. Из тебя всё дерьмо выбьют... майор Эрвин, к примеру, — как бы невзначай бросила я, догадываясь, какую неприязнь жопошник питает к белобрысому майору. И мои слова возымели должный эффект — парень заметно разозлился, а его глаза опасно сверкнули. Кажется, он сейчас свернëт мне шею, и мой язык доведёт меня до могилы, но я не могла оставить его слова без ответа. Тем более, мне не хотелось возвращаться к теме Подземного Города. — По грани ходишь, — зашипел солдат, наверное, еле сдерживаясь, чтобы не сломать мне хребет. — Не боишься, что такое поведение вылезет боком? Боюсь. Но тебе это не обязательно знать. — Нет, — даже не дëрнула я бровью. — Ты вообще кто? Командир? Майор? Капитан? Даже не лейтенант. Явился сюда только вчера. Неужели думаешь, что на второй день все примут твои правила и под твою дудку плясать будут? К слову, я не подчиняюсь никому из армии, я всего лишь начинающий медик и подчиняюсь исключительно своему учителю и главе больницы. И даже если ты вдруг, — выделила это слово так, будто это будет величайшим чудом, — станешь начальством Разведки, твои полномочия не будут затрагивать меня. Поэтому... что ты можешь сделать? Убить — слишком просто, слишком... низко, потому что мы оба понимаем, что твоя сила превышает мою в три раза минимум. А хотя, там, где есть сила, мозгами можно не пользоваться, поэтому не удивлюсь, если ты мне воткнешь заточку в почку в ближайшей подворотне. Господи, вот есть пословица «сила есть — ума не надо», а в моем случае будет: «храбрость есть — мозгов не надо», потому что силы у меня нет. Борзость, храбрость, бесстрашие — первые признаки алкогольного опьянения, только вот я не бухаю. Своими словами я попыталась защитить собственную шкуру от убийства, как бы странно это ни выглядело. После моей речи у него хоть и повысится желание меня ухлопать, но вряд ли он пойдёт на это. Мой монолог этот чертила слушал внимательно, и хотя казалось, что мои слова его никак не впечатлили, но он вдруг выдал: — Тупая, но храбрая до усрачки. Не трудно ли так жить? Какие заявы, а! Сказал мне это борзый придурок с замашками мафиозника! Понимаю всю степень своего безрассудства, но и без риска обойтись не могу. Рискованно, конечно, но будь этот человек хоть Македонским, я ни за что не опущу перед ним голову, если он не вызывает во мне должного уважения. И даже страх того, что я позволяю себе такую наглость по отношению к настоящему убийце, не заставит меня заткнуться. — Могу задать тебе тот же вопрос, — только и ответила я, до сих пор смотря молодому человеку в глаза. — И да, о моём характере явно не тебе судить. С какой-то небрежностью убираю руку с дверного косяка денника, затем потираю ладони, как-то провокационно прожигая взглядом подземного бандита, а потом разворачиваюсь, намереваясь пройти к своему коню. К слову, что насчёт коней... — Кстати, — вдруг остановилась я и сама себе на удивление сказала: — раз такой умный, возьми себе в скакуны во-о-он того коня, — указала рукой на денник норовистого Августа. — Кажется, он здесь стоит исключительно для тебя. Такой же упëртый и борзый. Леви молча глянул в сторону отсека чёрного мерина и едва заметно выгнул бровь. — Если не слабо, конечно, — зачем-то добавила я и продолжила путь к своему Кондролу. А не погорячилась ли я? Зачем мне приспичило брякнуть последнюю фразу? Вечно не могу вовремя заткнуться. Этот момент я ещё множество раз прокляну, как и свою тупость. Потому что именно с этого разговора началась наша игра «в слабо», откуда каждый хотел выбраться победителем. Никакого применения физических сил, всего лишь простая, с виду вполне безобидная игра, которая доведёт меня до ручки. Но ведь и я тоже не из робкого десятка — я заставлю глаз Леви дëргаться от нервов, если он будет меня доставать. А на тот момент я лишь надеялась на то, что Август скинет этого жопошника с себя и тот свернëт себе шею. Так бы мы все избежали больших проблем. Но увы, скоропостижная кончина говнюка из подземки не состоялась. Я вывела Кондрола из конюшни во двор и остановилась в ожидании Рейна, который где-то шастал. Мой рыжий конь дёрнул ухом, а потом пихнул своей удлинённой мордой меня в плечо, пытаясь привлечь моё внимание. — Ну, чего тебе? — со вздохом спросила я, почесав его промеж ушей. — Я не умею ладить с лошадьми, поэтому, надеюсь, ты не обижаешься... Он глянул на меня так убедительно, что мне на секунду показалось, будто он меня понял, и я облегчённо заулыбалась. Этот конь будет мне заменой моего Куськи. И, кажется, он скучает по персональному вниманию после смерти своей хозяйки. Происходящее вокруг меня настораживает и удивляет. Это вроде как сон, но он слишком реалистичный — тут есть своя история, свои порядки, даже свой язык, будто это какая-то другая вселенная. Но, признаться честно, теперь я перестала так пугаться этого явления, так как в прошлый раз всё было хорошо. Пока я размышляла о бренности бытия, у конюшни собрался народ, в сторону которого я с интересом покосилась. Это были несколько солдат во главе с Фрагоном, который сейчас раздавал указания убойной троице. Жопошник в это время высунулся на свет Божий, лениво слушая начальника, а потом краем глаза глянул на меня. А я лишь провокационно подняла бровь, не собираясь отводить взгляд, ибо знай наших. Опустить взгляд в такой момент — значит проиграть. — Учитывая то, откуда вы, — как-то пренебрежительно говорил Фрагон, — на лошадях вы ездить не умеете. Значит, будем учить, иначе на вылазке сдохните через пару метров от ворот. Заодно посмотрим и ваши умения пользоваться УПМ. — Мы профи в этом! — гаркнула Изабель, за что словила в свой адрес недовольные и саркастические взгляды. Мда. В итоге вся эта братия завалилась в конюшни, чтобы вывести лошадей. Насколько мне известно, их тренировка будет проходить совсем недалеко от Штаба, на границе поля и леса — там даже территория забором огорожена. Именно там я первое время училась ездить на лошади под присмотром Рейна. И сейчас я хочу понаблюдать за этой троицей. Через пару минут во двор вылезла вся эта команда с лошадьми, которых сейчас пешком поведут на место тренировки, ибо новенькие ездить пока не умеют. Я бегло оглядела делегацию и остановилась на жопошнике, который уверенно вёл Августа за собой. Ага, значит, он воспринял мои слова всерьёз. Вот пусть Август его скинет с себя! Я бы совершенно не расстроилась. Леви поймал мой взгляд и глянул на меня с толикой превосходства. У-у, говноед, посмотрим, как ты потом превосходствовать будешь — у Августа под копытами. Но ему в ответ я лишь немного снисходительно улыбнулась, будто до него мне никакого дела нет (что чистая правда!), и немного приподняла одну бровь. Давай-давай, петушара подзаборный, не выделывайся. — Машка, прости, меня Дюк задержал, — вырос буквально из неоткуда Рейн. — Да всё нормально, — качнула я головой, наблюдая, как бригада покидает территорию Штаба. Слегка щурю глаза, почему-то чувствуя, что просто обязана приглядеть и понаблюдать за этими новенькими. — Давай за ними поедем. — За ними? — парень глянул туда же. — Зачем? — Хочу понаблюдать. А то говорят, они гении от макушки до левой пятки. Рейн даже спорить не стал, ибо ему и самому было интересно глянуть на новеньких, поэтому мы направили лошадей прямиком в сторону тренировочного полигона. Находился он совсем недалеко, и уже через минут пять до моего слуха донеслись радостные вопли девки-дюймовки. — Голосистая, — хмыкнул дождливый мальчик, а я слегка поморщилась. Слишком шумных людей я не шибко жаловала, хотя и сама была из числа ужаленных в задницу. — Во-он, как лихачит! Я с удивлением наблюдала, как серенькая Шаста мышастой масти, которую я недавно не одобрила на роль моего скакуна, бодренько неслась вдоль забора с красноволосой орущей девчонкой-колючкой на спине. При этом Изабель управлялась с кобылой вполне уверенно и лихо, хотя только несколько минут назад села впервые в седло, и внутри меня неприятно рыкнула зависть, заставляя вспомнить, как во время своего первого самостоятельного катания на лошади я чуть не свернула себе шею, свалившись с Кондрола. Шаста эффектно тормознула возле какой-то блондинки-солдата, а Изабель удовлетворëнно вздохнула, потрепав кобылу по гриве. — Ну как? — задорно спросила она, стрельнув зелёными глазками на блондинку-разведчицу, чьи светлые волосы были собраны в два низких хвостика. — Впечатляет, — была вынуждена признать солдат, подходя к ней ближе. — Не думала, что ты так быстро научишься обращаться с лошадью. Я фыркнула, сложив руки на груди, так как прекрасно слышала их разговор. Мы с Рейном остановились прямо возле ограждения, но нас упорно не замечали, будто нас тут не было и в помине. Ну и ладно, больно надо. Тьфу, какие тут все особенные и талантливые, мать их за ногу! Эти трое без году неделя в Штабе, а уже смуту успели нагнать. Рейн хмыкнул, видя, как я напыжилась, копируя сердитого воробья. — Из-за того, что я жила в подземельях, я всегда лучше ладила с животными, — сказала Изабель, продолжая трепать лошадиную гриву. Ага, а ещё ты диснеевская принцесса, и тебе птички шмотки приносят. — От людей намного больше проблем. Хоть убейте, не помню, чтобы в подземной помойке водилось много живности, не считая людей. Максимум, что встречалось, — пара худых собак да кошек, а ещё целые полчища крыс — жирных таких, с моего кота размером. Сомневаюсь, что Изабель с крысиным королём тусовалась. Умудрялась ведь она этих животных находить вообще... — Капитан и другие плохо отзывались о вас, потому что вы родились в подземельях, но... — заговорила блондинка, — там ведь тяжело было жить, да? Нашла, блин, что спрашивать. Логично, что они там не боярами были. — Хм, да, — задумчиво отозвалась Изабель. — Я там родилась и выросла. Для нас жить на помойке среди мусора — обычное дело. Я могла умереть, но братец спас меня, и жизнь стала немного лучше... Братец? Это она про жопошника, что ли? Какой благородный, ты посмотри, я сейчас слезу пущу. Сейчас он с таким же благородством на Эрвина нападёт в ближайшей подворотне... — Ты про Леви? — покосилась куда-то в сторону леса блондинка. — Да! Даже в подземельях Леви был сильнейшим! — с воодушевлением и гордостью гаркнула девчонка, аж подпрыгнув в седле. Ой, этот Леви сейчас сиять будет, как начищенный пятак, ëлы-палы. Особенный от правого уха до левой пятки. С кем я связалась вообще? Этот криминал меня убьёт и бровью не дëрнет... — Фарлан тоже? — блондинка посмотрела уже в другую сторону, а я проследила за её взглядом и увидела Черчилля, сидящего на брёвнах рядом с каким-то солдатом. Они о чём-то базарили, пока блондин копался со своим приводом. Вдруг Фарлан глянул в сторону замка, чьи каменные высокие стены сейчас возвышались чуть вдалеке. Да, с дозорной стены Штаба вполне просматривался этот полигон, а я с подозрением наблюдала, как новенький солдат немного щурит глаза. — За нами майор Эрвин наблюдает! — услышала я громкий шёпот другого солдата, который сидел рядом с Черчиллем, а потом вытаращилась в ту сторону. Действительно, там, на самом верху, наблюдалась светловолосая фигура Смита, который сейчас напоминал скорее какой-то нечëткий флюид — слишком далеко был. По моей спине пробежался предательский холодок, когда я заметила, как Фарлан таращится на майора. Однозначно здесь что-то не то, и я уже точно начинаю терять все сомнения в том, что этим троим нужно кокнуть именно Эрвина. Но Фарлан быстро отвлёкся на свой привод опять, так и не дав мне подольше понаблюдать за ним. — Эй, придурок! — вдруг послышался раздражённый бас Фрагона со стороны леса, и мы с Рейном направили туда лошадей вдоль ограды. — Какого чёрта ты так держишь оружие? Среди деревьев мы узрели жопошника в компании Фрагона и ещё одного чувака, причём Леви выглядел так, будто сейчас им обоим выцарапает глаза; был бы у него кошачий хвост — сейчас бы метался из стороны в сторону, выражая глубочайшую холодную ярость. Но харя его продолжала хранить леденящее спокойствие, только желваки иногда двигались. — Держать меч лезвием вниз и обратным хватом — неправильно, он не для этого был создан, — продолжал петушиться Фрагон, пока Леви косо следил за ним через плечо, держа устройство пространственного хренирования наготове. — Хочешь первым сдохнуть на вылазке? Жопошник посмотрел на него, как на огромную кучу дерьма, и раздражённо передëрнул плечами, при этом слегка прищурив один глаз, как бы выражая этим жестом глубочайшее презрение. — Ублюдок, — смело отозвался брюнетик, — скорее это произойдет с тобой. — Что ты сказал?! — аж охренел Фрагон от такой наглости. — Разве смысл не в том, чтобы просто отрезать заднюю часть шеи титана? — могильным голосом поинтересовался Леви, задавая риторический вопрос. — Ну так позвольте мне делать это так, как удобно мне. Фрагон скрипнул зубами. — Чтоб его! — тихо шикнул он, сплюнув на землю. А потом Леви вместе с тем неизвестным мне чувак стартанул прямиком в лесочек, прыгая по воздуху от дерева до дерева с помощью тросов. Через пару секунд от них и след простыл. — Вот это они свистанули, — кашлянула я, наблюдая за происходящим. Кислая мина недовольного Фрагона то и дело мелькала перед глазами. — Этой штукой управлять тяжело, — вздохнул Рейн. — Среди врачей с такой управляются единицы. — Зачем это врачам? — хлопнула я ресницами, ужасаясь от мысли, что вот эта жестяная фиговина, похожая на консервную банку, окажется у меня на бёдрах и за спиной. — Не всем, — качнул дождливый мальчик головой, — только полевым*. За стенами каждый должен уметь пользоваться УПМ хотя бы на начальном уровне. А полевые врачи в строю нужны всегда, таких у нас несколько. Есть парочка, у которых идёт углубление в медицину, а воинское дело они знают поверхностно. Им обоим уже около сорока лет, и они являются полноправными медиками Разведки. А есть несколько таких же полевых врачей, только углубление у них идёт в воинское дело, а не в медицину, просто они смыслят в ней чуть больше остальных солдат. Лейтенант Ханджи, например, тоже является полевым медиком с уклоном в военное дело, она больше солдат, чем врач, но может помочь в случае чего. — Ясно, — протянула я, состроив умную мину. Ну, быть полевым медиком мне не грозит, ибо мне проще сдохнуть, чем напялить на себя вот это УПМ. — Кстати, Джозеф тоже умеет пользоваться приводом, причём очень даже шустро, — огорошил меня Рейн. — Да ладно? — ошалела я. — Джозеф-то? А по нему не скажешь! Хотя Крофорд был человеком фигуристым, он был худощав и не имел такой силы, как разведчики. Не было настолько сильных ног, как у солдат, да и мышц не было так видно. — Он был полевым врачом года три назад, — продолжил дождливый мальчик, — несколько раз был на вылазках. Ясно дело, в бой не лез, а ехал исключительно в качестве медика. Но потом он схлопотал травму правого колена и был вынужден прекратить сопровождать экспедиции. Таким образом он остался просто врачом. Джозеф... был полевым медиком? Почему же я об этом не знала? Он мне ничего не говорил об этом. — А Дюк? — спросила я, переваривая информацию. — Он тоже полевой? — Нет, — парень качнул головой. — Дюк никогда не стремился за стены. Да и когда Джозеф выпихнул его на место главы больницы, он по уши оказался в работе. — М-м, — только и оставалось протянуть мне. — Правое колено, говоришь? Почему же Джозеф не хромает? Ни разу не видела, чтобы он нетвëрдо шёл. — Эта травма никак не помешала в обычной жизни без больших физических нагрузок. Но для работы с УПМ нужно не только здоровое тело, но и крепкие ноги. Ноги играют в управлении важную роль, и они принимают на себя много нагрузки. Это Джозефу было противопоказано. Задумчиво кусаю губу, восстанавливая у себя в голове образ наставника. А он действительно никогда не хромал, был вполне здоров и бодр. А оказалось... Мда, тяжела оказалась жизнь моего святейшего учителя, оказывается. Только я хотела уже что-то сказать, как слова застряли во рту, когда из леса донëсся треск и какой-то шум, а потом на свет Божий с кошачьей грацией по воздуху вырулил жопошник собственной персоной. Он спрыгнул на землю прямо перед Фрагоном и так глянул на него, что тот стиснул челюсти, явно взбесившись, ибо брюнетик посмотрел на него с явной насмешкой. Видимо, с макетом титана он справился блестяще, что подтвердил вышедший из леса незнакомый мне солдат. Тем временем, пока Рейн с вялым интересом наблюдал за происходящим, я краем глаза вдруг увидела странное движение в стороне и повернула голову. Было же моё удивление, когда мне на глаза попался странно крадущийся в кусты Фарлан, который умело и незаметно улизнул от других солдат и скрылся в листве ближайших кустарников. Что-то мне подсказало, что он явно не в кустики цветы полить побежал, поэтому я подозрительно прищурилась и слезла с Кондрола. По идее, были бы у меня мозги, я бы не стала геройствовать и следить за всей этой парашей. Но мозгов у меня, по видимому, не наблюдается, и правильно Леви сказал, что я «тупая, но храбрая до усрачки». Интересно, моя храбрость спасёт меня от моей же тупости? — Ты куда? — глянул на меня Рейн, а я поджала губы. Ну, если уж и позориться, то с концами. — Мне надо по важным делам в ближайшие кусты, — только и сказала я с таким видом, будто пошла проводить конференцию с президентом, и уверенно пошла к тем самым кустам, где скрылся Фарлан. Ей-богу, если он действительно захотел справить нужду, я сквозь землю провалюсь от стыда, но, тем не менее, меня его побег напряг. Моего исчезновения никто не заметил. Надо бы радоваться, только вот наоборот взгрустнуть захотелось — я ведь тут как серое неприметное пятно. Людей, которые ко мне доброжелательно относятся, тут считанные единицы, и, если подумать, я тут такой же отброс, как и эти трое новеньких. И даже то, что моё нахождение здесь длится уже больше месяца, моё положение в глазах общественности не спасает. Ну и ладно, фиг с ними, больно надо. Фарлан уверенно пëр через кусты прямиком к Штабу, а я держалась на безопасном расстоянии позади, с грацией картошки перескакивая через колючки. Вот и нафига этому чудику без лошади пиликать обратно в Штаб? Забыл что-то? «Наивная какая идиотка, — фыркаю я мысленно на себя же саму. — Какое ещё "забыл"? Он ведь такой же убийца, что и жопошник, точно вынюхивать что-то побежал.» Напоминая какую-то дикую козу, я скакала за ним до самых ворот, через которые успешно прошли мы оба с интервалом в полминуты. И я была удивлена, когда увидела, как Фарлан зашёл в главный замок Штаба, а не в мужские казармы, где находится его комната. Так, всё чудесатее и чудесатее. Зачем ему в замок? Пожрать захотел втихаря? А нет, Черчилль шмыгнул на второй этаж, а я, выглядывающая из-за угла, подозрительно прищурилась. Нет, точно что-то задумал, иначе зачем посреди тренировки прибежал на офицерский этаж? Проследив за парнем, заметила, как он тихонько залез в незапертую комнату. «Это что... — как молнией огрело меня по макушке. — Кабинет Эрвина?..» Фарлан реально забрался в кабинет Смита? Лихорадочно вспоминаю расположение комнат на офицерском этаже и прихожу к выводу, что не ошиблась — эта дверь реально ведёт в логово местного майора. «Какая-то неувязочка... — думаю я, смотря на дверь, которую за собой прикрыл Фарлан, когда шмыгнул в помещение. — Да ни в жизнь не поверю, что Эрвин вдруг ступил и оставил своё святое святых открытым, как проходной двор.» Эрвин не был таким идиотом, чтобы оставлять без присмотра свой кабинет. Но в чём же дело? Это обманный манëвр? Фарлан был там довольно долго, точно около пяти минут, после чего вышел, кажется, ни с чем, причём явно недовольный и раздосадованный. Странный и подозрительный. «Лоханулся? — мелькнула у меня мысль, пока я спряталась за углом, пытаясь никаким шорохом не выдать своего присутствия. — Вряд ли ты Эрвина под столом там искал, чтобы убить. Тем более, убийством занимается жопошник. Тогда ты, цыплëнок подземный, явно бумажки какие-то искал. И не нашёл.» А не план ли это Эрвина? В итоге я последовала за  Фарланом на выход и убедилась, что он ушёл на полигон так же, как и пришёл — тихо и пешком. Я же краем глаза заметила выглянувшего из конюшни Эрвина, который метнул быстрый взгляд на ворота, через которые вышел парень, а потом глянул на меня, чуть приподняв одну бровь. Он явно что-то знал, чего-то ожидал, именно поэтому пропал из виду в конюшне, чтобы не попасться Фарлану на глаза. «Эрвин... — думаю я, смотря на него издалека. — Неужели ты заманивал его?» Он ведёт какую-то странную игру. Он явно знает, какие документы нужны были Черчиллю, а поэтому допустил для него возможность пролезть в открытый кабинет и пошариться там. А значит, документы эти он припрятал в надёжное место и решил заставить этих ребят порядком побегать и поволноваться. Вот ведь белобрысый чëрт. Ничего не понимаю в его интригах, но уверена в том, что ему всë сойдëт с рук. Я только кивнула Смиту и махнула рукой, мол, потом объясню данные игры в шпиона, и выскочила за пределы Штаба, поспешив на полигон, ибо у Фарлана из-за моего отсутствия могли возникнуть подозрения. При этом мне пришлось совершить крюк и выйти с другой стороны леса на полигон, чтобы было ощущение, будто я потерялась совсем в другой части чащи. — Я уж думал, тебя там белки сожрали, — хмыкнул Рейн, когда я появилась в его поле зрения. — И не спрашивай, — буркнула я, делая вид, что до этого заблудилась, и убрала из волос листик. — Ну, как успехи? — Кажется, их будут кликать гениями, — равнодушно пожал плечами дождливый мальчик. — По крайней мере вон того тëмненького. Он такой класс на УПМ показал, что даже Фрагон в ступор впал. — Ну да, чего ещё ожидать, — скучающе и недовольно фыркнула я, наблюдая, как Леви пытается удержаться в седле, сидя на Августе. — А вот с конëм ему не так уж и повезло. Хе-хе. Я была крайне довольна этим, ибо Август никак не хотел признавать нового хозяина, то и дело пытаясь его сбросить с себя. Но Леви, на удивление, был таким же упëртым бараном, что и конь, поэтому стремился всеми силами подчинить его себе. Таким образом это была безмолвная борьба, за которой было любо-дорого наблюдать, по крайней мере мне. Я всеми фибрами души желала, чтобы конь сбросил этого жопошника утончëнным личиком прямиком в пыль, но этого, увы, не произошло, ибо вскоре устали оба — и Август, и Леви. При этом Леви был крайне недоволен этим, то и дело раздражëнно дëргая плечами, а потом он вдруг заметил меня — меня аж жмыхнуло чуток с его убийственного взгляда, которым он одарил мою скромную персону. А вот пусть знает, как со мной дело иметь! Будет теперь муздыкаться с этим Августом до ишачьей пасхи, но в то же время, если ему удастся найти к этому мерину подход, это будет польза для Разведки. Вся эта команда ввалилась на территорию Штаба, а мы с Рейном — за ними, после чего я галопом понеслась искать Эрвина. Майор нашёлся в полупустой столовой; он сидел один за столом с несколькими бумажками, иногда медленно отпивая уже остывший чай из кружки. Его светлые глаза проворно и быстро бегали по тексту, иногда цепляясь за некоторые слова, а сам он отстранился от внешнего мира, сосредоточившись исключительно на документах. — Эрвин, — обратилась я к нему тихо, стараясь не привлекать внимание остальных солдат, подойдя к майору подобно живой тени, — надо поговорить. — Мария? — не сказать, что он не ожидал меня узреть перед своим носом. Скорее наоборот. Он оглядел меня быстро, за секунду, цепко пробежавшись глазами по мне, и в конце концов остановился на моём лице. — Здравствуй. А то мы типа не виделись утром, да? Шифруешься от других на всякий случай, товарищ майор? — Здравствуй, — киваю, потом нервно закусываю губу. — Разговор не для лишних ушей. Наверное, раз уж он начал водить за нос Фарлана с какими-то документами, то о многом догадывается, если не обо всём. Однако в любом случае моя информация для него лишней не будет. По моему голосу было понятно, что шутками тут и не пахнет. Эрвин в лице не изменился, лишь слегка кивнул и уже собирался встать, как в столовую вдруг зашёл Леви. Моё сердце ухнуло в пятки от его внезапного появления, ибо я не ожидала, что встречу его здесь, и мои руки едва заметно дрогнули. Смит остался на месте, лишь мельком глянул на вошедшего новенького. А я чувствую, что взгляд серых глаз останавливается на мне, и мне хочется нервно сглотнуть, но я пересиливаю себя и совершенно не меняюсь в лице, хотя приход жопошника меня заметно напряг. Да что там, я чуть копыта не откинула! Моей выдержке любой бы позавидовал, даже я сама. «Опять тебя сюда принесло, чëрт рогатый», — шикнула в собственных мыслях, пытаясь сделать как можно более невозмутимый вид. Леви смотрел на меня прямо, колко, холодно и очень настороженно, так как я стояла прямо возле Эрвина. Зная о неприязни солдата к майору, а ещё имея во внимании предположение, что им нужна смерть именно Эрвина, понятное дело, что я могу быть у них под подозрением, если буду постоянно виться возле Смита. Я могу влипнуть в эту историю так, что даже за уши вытянуть не получится, и именно сейчас мне нужно быть очень осторожной, чтобы они ни в коем случае ни о чём не догадались. Иначе вместе с Эрвином они пожелают грохнуть ещё и меня. Моё лицо было абсолютно спокойным, хотя внутри бушевала тревога. Я как бы невзначай мазнула взглядом по Аккерману, пытаясь поверить в собственное спокойствие, и вновь посмотрела на Эрвина, который сидел и смотрел то на бумаги, то на меня. Леви прошёл слишком близко к нам, мимо нас по направлению к большой кухне, чтобы, наверное, попить воды, но я прекрасно знала, что он навострил уши, пытаясь подслушать наш с майором разговор. Решение проблемы нашлось само собой, и я спокойно доложила блондину: — У нас нашлась медицинская карта погибшей недавно девушки-солдата. Имя — Бит Гордон. Джозеф сказал передать это вам, чтобы эту карту потом определили в архив в личное дело солдата. Раз жопошник подслушивал утром мой разговор с Джозефом разговор, после которого сделал вывод, что я не умею ездить на лошади, значит, и о лишней медицинской карте погибшей разведчицы помнит. Ведь именно об этом мы с Джозефом говорили тогда. И надо этой ситуацией воспользоваться для отвода глаз. Эрвин прекрасно понял мою смену темы разговора, мельком глянув на прошедшего мимо Леви. Жопошник шёл на кухню, делая морду кирпичом и создавая впечатление пофигиста. Но и я, и Эрвин прекрасно знали, что он слушает нас очень внимательно. — Да, на прошлой вылазке погибла девушка с таким именем, — кивает Эрвин, глядя на меня очень проницательно, цепко, а глаза блестели, будто меня подбадривали. — Как раз была потеряна её карта. Спасибо, что передали. И плевать, что эту карту ещё утром отнесли в архив. Леви этого знать необязательно. Разговаривали мы с Эрвином холодно и до зубного скрежета официально — обязательное «вы» и всё такое прочее, чтобы подчеркнуть, что видимся мы с ним крайне редко и почти не общаемся. Леви, вроде, поверил, в следующую секунду скрываясь на кухне, а я, проследив за ним, глянула быстро на Смита. — В медкорпусе в третьем кабинете, — только и сказала место встречи и покинула столовую, видя, что Аккерман наблюдает за мной из-за угла. Вот же ж мракобесина, достал уже. Я постаралась как можно тщательнее скрыть собственный рот от его глаз, когда назначала Эрвину встречу, потому что Леви точно умеет читать по губам — почему-то я чувствовала это. Забежав в больничное отделение я тут же рысью поскакала в третий кабинет. — О, Корсак, — смерил меня заинтересованным взглядом Джозеф, сидящий там за столом, — ты чего принеслась? Я тебя вроде не вызывал. — А меня не надо вызывать, я не дождь, а ты — не шаман, — тут же было ему ответом, и врач хохотнул. — Как прогулка на лошадях? Понаблюдали за новенькими? Способные солдаты? С чего он так уверен, что мы за новенькими наблюдали? Рейн сболтнул, видимо. — Нормально всё, — вру и не краснею, невинно смотря на молодого мужчину. — Понаблюдала. Не знаю, зачем их притащили сюда, честное слово. — Что, всё так плохо? — поднял Джозеф брови. — Нет, — была вынуждена я признать, но своими опасениями делиться не спешила. — Вполне способные. К слову, сейчас сюда зайдет майор Эрвин, мы с ним поговорим об... об этих тренировках. — А ты ему зачем? — удивился кудрявый. — У него солдат куча, есть, кому рассказать. — Ему нужно мнение о них со стороны простого гражданского, — абсолютно уверенно выдала я, хотя знала, что звучит это, наверное, не очень правдоподобно. Тем не менее, Джозеф кивнул и допытываться не стал. — Ладно, кабинет ваш, — пожимает плечами. — Какой деловой Корсак, — хмыкает, хитро оглядев меня, и уходит в коридор. Я, нервно потеребив край рукава, подошла к окну и долго глядела на улицу, поджимая губы в тонкую линию. Как будто в сериал попала, где мне выдали одну из главных ролей. Аж смешно. Вот это у меня воображение, если мозг такие сны подкидывает. Из раздумий меня вывел тактичный стук костяшек пальцев по двери, и я обернулась, видя в открытом дверном проёме высокую фигуру Эрвина. Он молчал, только выжидал, смотря на меня своими пронзительными глазами, а я просто кивнула; майор зашёл в кабинет и бесшумно прикрыл за собой дверь. — Тема разговора мне ясна, — сказал он, остановившись возле стола, пока я, забывшись в своих мыслях, кусала губу, смотря в пол. — Да, дело опять касается... новеньких, — я судорожно вдохнула и наконец выпрямилась, смотря майору в глаза. — В прошлый раз я услышала об их намерениях. Сейчас у меня есть уже догадки. Эрвин, — в горле пересохло, но я продолжила, — возможно, их цель — ты. Реакция у Смита была странная и совершенно не похожая на реакцию человека, который узнал, что его хотят убить. Он был совершенно спокоен, будто бы давно догадывался об этом (или, может быть, точно знал?). «Ты точно знал об этом, — хмыкаю я в мыслях, смотря на блондина. — Башковитый чëрт, ты знал об этом, стало быть, с самого начала, разве не так?» — Могу я спросить, чем такие догадки вызваны? — поинтересовался он, глядя на меня. Мне ничего не оставалось делать, кроме как рассказать ему обо всём, что случилось, в мельчайших подробностях. Много внимания я уделила рассказу о медицинской карте, на которую Леви во время приёма долго таращился. — Он так подозрительно разглядывал информацию о тебе, — сказала, немного растягивая гласные, а потом подняла взгляд и посмотрела майору в глаза. — Эрвин... — он приподнял бровь, — ты ведь знал об этом, да? О том, кто именно является их целью? Замечаю, как блеснули голубые радужки. Смышлëность блондина поразила меня ещё давно, но теперь я оказалась по ошибке втянута в эту интригу, когда случайно оказалась с новенькими на крыше. Эрвин почему-то промолчал. — Ещё в тот момент, когда я к тебе подошла утром, ты догадался? — спросила я, наблюдая за ним, хотя скуластое лицо молодого человека было непроницаемым. — Или же... ещё раньше? Убойная троица оказалась здесь только вчера. И у меня ëкнуло сердце от мысли, что Эрвин, заранее зная об их цели, самолично привёл их в солдатские ряды. — Решил врагов держать поближе, — произнесла я, на пару секунд отведя глаза в сторону. Судя по молчанию Смита, это было правдой. — И Черчи... Фарлана за нос водить с документами какими-то начал. — Как ты догадалась о документах? — вдруг спросил майор, заставляя меня вновь поднять на него взгляд. — Думаешь, я поверю, что у тебя дырявая память и ты по простоте душевной забыл закрыть свой кабинет? — у меня вырвался неосознанный хмык. — Им нужны какие-то документы, которые хранятся у тебя, и заодно они собираются тебя ухлопать. Мешаешься ты кому-то, а они — наëмники по твою душу, так? На секунду майор приподнял брови, смотря на меня, а я не могла понять, попала ли в точку или же промахнулась со своими догадками. Однако потом уголок мужских губ приподнялся. — А ты смекнула быстро, — как-то довольно хмыкнул Эрвин.  — Удивлëн твоей внимательности, Мария. — Как будто одна я об этом знаю, — щурю глаза, поджимая губы. Не мог же Эрвин хранить происходящее в тайне от всех. Но вдруг вижу выражение голубых радужек и затаиваю дыхание. — Одна, — неожиданно говорит Эрвин, а мои глаза расширяются в удивлении. На пару секунд в кабинете виснет тишина, а потом я не смогла удержать тихий и нервный смешок. — Одна? — переспрашиваю, до сих пор не веря этому. — То есть, хочешь сказать, даже Шадис не знает, какие планы у этой троицы, в то время как ты в курсе? И он не знает, что ты сейчас рискуешь собственной головой, намеренно притащив их сюда? — Об их намерениях он не знает, я об этом не говорил никому, — ответил Смит, не спуская с меня глаз. — То есть ты наврал Шадису, когда сказал, что эти трое вам нужны для поднятия сил армии? — брякаю я этот вопрос и потом застываю в ужасе от собственной тупости. Чëрт, вот это сморознула... Я ведь сейчас своими словами просто-напросто созналась в том, что недавно подслушивала спор Киса и Эрвина! И моя фраза не осталась без внимания. Стоило только мне произнести этот вопрос, как Эрвин тут же слегка наклонил голову на бок, а в тихом омуте голубых глаз будто проснулись черти. Он прекрасно понял, что я однажды грела уши. — Знай, Мария, если подслушиваешь — факт об этом скрывать нужно постоянно, а не только в момент подслушивания, — произнёс Эрвин, а меня от его пронзительного и внимательного взгляда пробрало до мурашек. — Иначе можно остаться без ушей. — Это угроза? — чувствую, как мой взгляд стал до одури колким, настороженным. Он реально мне сейчас угрожает или это моё взбудораженное воображение всë с ног на голову переворачивает? — Нет, — Эрвин качнул головой, видимо, уловив мою настороженность. — Это тебе урок на будущее. В том нашем разговоре с Шадисом ничего конфиденциального не было, никакой утечки информации, да и в любом случае тебе ничего не угрожает. Однако если ты греешь уши, будь готова помнить об этом до гроба, чтобы не спалиться случайно там, где не ожидаешь. Он не читает мне нотации по типу «подслушивать — нехорошо», не пытается меня ткнуть в это носом, не собирается призывать к совести. И, слушая его, можно прийти к выводу, что он и сам далеко не святоша, ибо ничего кошмарного в подслушивании не видит. Более того — сам тоже делает так. «Все средства хороши?» — думаю я, смотря на майора перед собой. — Шадису я не врал, — сказал вдруг Эрвин, глядя мне в глаза. — Их уровень боевой подготовки действительно сможет немного поднять силу армии, а каждая спасëнная жизнь за стенами всегда ценна. Поначалу именно этим я руководствовался, когда приглашал их в Штаб. Но... — он на секунду замолчал, — действительно есть человек, которому я встал поперёк горла. Влиятельный, сотрудничает с Военной Полицией. И я ожидал его ответного хода, а когда Леви на удивление быстро согласился стать разведчиком, я заподозрил, что этот человек именно к ним и обратился. — И тогда ты решил вдобавок держать их у себя под боком, чтобы постоянно наблюдать? — Да. — И всë-таки... пригреть в Штабе наëмных убийц, чтобы дать им шанс быть к тебе ближе... Твоя рискованность пугает, ты же знаешь? — Без риска ничего нельзя достичь. А свободы человечества — тем более. Он ещё более отбитый, чем я со своей дутой храбростью. Однако если мной порой овладевает безрассудство, то у Эрвина — холодный и чëткий ум присутствует в любой ситуации. К тому же, походу, ему нравится чувство азарта. — В этом должны были участвовать только те новенькие и я, — сказал Эрвин. — Но по ошибке в эту историю ввязалась и ты, когда очутилась ночью на крыше. Теперь будь начеку, потому что наличие такой информации — угроза для жизни. — Звучит крайне позитивно, — фыркаю я, чувствуя мурашки по коже. — А насчëт подслушивания... Не у меня одной уши длинные. Тот жо... кхм, Леви — тоже любитель их погреть. Поэтому ты уверен, что сейчас нас никто не подслушивает? — Всë в порядке, — кивнул Смит. — Ими сейчас занят Фрагон. И почему я оказалась в такой заднице... Мне ведь просто хотелось на звëзды посмотреть, а потом во всю эту парашу утянуло, как в унитаз. — Мария, — окликнул меня вдруг Эрвин совершенно спокойно, а я подняла бровь. — Больше не рискуй собой. Не связывайся с ними. — Ты сейчас обо мне беспокоишься? — опешила я. — О себе вначале подумай! — Я решу это дело, будь спокойна насчёт этого. Решишь. Я и не сомневаюсь, что решишь. Эрвин Смит — безбашенный авантюрист. Настолько отбитый, что заслуживает уважения. Смотря в окно, я наблюдала, как Эрвин идёт в сторону Штаба. Его прямая спина, размеренная походка, да и само поведение в целом совершенно не выдавали то, что он знает о попытке собственного убийства. А потом у меня ёкнуло сердце, так как на входе в замок майор столкнулся с вышедшим на улицу Леви. И хоть я была далеко, но всë равно чувствовала эту мрачную могильную ауру между ними, волну угрозы от Аккермана. Смит спокойно вошёл в замок, а жопошник остался возле двери; серые глаза проводили фигуру начальника, а потом вдруг метнулись в сторону больничного корпуса. Колючий взгляд остановился прямо на мне, так как я продолжала стоять у окна. Пугающий ты чертила. По моей спине пробежали мурашки, но в лице я не изменилась, максимально безразлично смотря на солдата через оконное стекло. Леви постоял там несколько секунд, глядя на меня, а потом передëрнул плечами и свалил в сторону мужских казарм. До первой в моей жизни вылазки меньше месяца. Застану ли я её или она пройдет без моего ведома? Ведь здесь без меня прошёл целый месяц, но, парадоксально, я помню его, хотя и не проживала тот промежуток времени. Если этот сон имеет продолжение, значит, что я его увижу ещё раз, ведь так? А я наконец-то познакомилась с Моблитом, которого никак не могла застать лицом к лицу. Надо признаться, помощник Ханджи Зое вызывал у меня лютое любопытство, ибо лейтенант была довольно двинутой особой. А раз она шизанутая, было интересно глянуть на её помощника. Было же моё удивление, когда этим помощником оказался вполне адекватный, вменяемый и даже в некотором роде галантный молодой человек. Это был хороший парень, простой и по внешности, и по характеру, напоминал Божий одуванчик во всëм своëм проявлении. Мягок, как плюшевый мишка, хотя по телосложению довольно крепкий. А познакомилась я с ним так же, как однажды впервые заговорила с Эрвином — Джозеф опять пнул меня под зад и сказал отнести из лаборатории в больничный корпус какой-то ящик. — Да как у тебя вся эта параша в кабинете помещается? — вскричала я, когда Крофорд невозмутимо указал мне на массивную коробку, опять вглядываясь в свой микроскоп. — Всю дрянь в кучу сваливаешь, как жук-навозник, и в свою нору тащишь! Вернее, эту дрянь вместо него тащу я. — Ты называешь дрянью мои образцы и оборудование? — каким-то пустым и пугающим взглядом стрельнул на меня кудрявый. И чтобы сделать это, он даже от своего микроскопа оторвался. Я сглотнула. — Тебе послышалось. С этими словами я ухватилась за коробку и поспешила слинять подальше, юркнув в коридор через приоткрытую дверь. — Псих патлатый, — фыркаю, ощущая очередное чувство дежавю. И опять я посреди коридора с тяжеленной коробкой в руках. — Я тебе что, грузчик, что ли? Убийственно смотря на коробку, я сделала пару шагов вперёд, а потом вдруг на кого-то наткнулась. От неожиданности вздрогнула, едва не подпрыгнув на месте, затем ощущая, как кто-то перехватил ящик из моих рук. — Не откажитесь, если я помогу вам? — прозвучал довольно мягкий юношеский голос, заставляя меня поднять глаза на стоящего передо мной молодого человека. С удивлением узнаю́ в нём того самого Моблита и растерянно хлопаю ресницами. — Э-э... — вырывается у меня, и я вынуждена поспешно добавить: — Нет, не откажусь. Если есть желающие потаскать тяжести за меня, зачем отказываться? Отпускаю коробку, позволяя Моблиту полностью поднять её. — В медчасть? — спросил он, на что я киваю, с интересом его разглядывая. У Ханджи крайне милый помощник, ещё и такой обходительный, вежливый. И меня не чурается. Хотя, честно сказать, меня многие стороной здесь обходят — и солдаты, и медики, но Джозеф постоянно говорит мне, что этот период нужно «перетерпеть». Поэтому такое вежливое внимание ко мне со стороны этого молодого человека меня удивила. — Да, в кабинет Джозефа, — не смогла я сдержать улыбку, и мы вдвоём пошли по коридору в сторону выхода. — Опять он в исследования свои погрузился? — Моблит смотрел вперёд, в то время как я то и дело бросала на него беглые взгляды. — Он любого в это время к работе привлечёт, будь то мужчина, девушка или ребёнок. Лишь бы не отвлекали. — Да... — тяну, затем потерев заднюю часть шеи. — Джозеф такой. — Вы ведь его ученица? — замечаю любопытный взгляд карих глаз, однако в нём нет никакой хитринки. — В свою лабораторию он никого постороннего не пускает, только лейтенанта Зое, меня... и вас, стало быть, с недавнего времени. — Да, чуть больше месяца назад он взял меня в ученики. А что, в свою лабораторию он даже Дюка не пускает? — Дюк и сам сюда не приходит, у него другие дела. Но Джозеф туда даже командира Шадиса не пускает, однажды они с ним даже поругались из-за этого. Я хмыкнула, представив, как Джозеф рьяно выталкивает орущего Киса из лаборатории, приговаривая: «Это моя нора!». А Джозеф вполне мог, потому что знал, что останется безнаказанным. Мне даже кажется, он частенько пользуется своей репутацией гениального врача, чтобы творить всякую чушь. — Вам легко даëтся обучение? — спросил Моблит, заставляя меня проморгаться. — Э-э... Да, — ответила, а потом как-то неловко улыбнулась. — А можно на «ты»?.. — Конечно, — улыбнулся Моблит одними глазами. Мы шли к выходу из здания, а я задумчиво и внимательно наблюдала за моим случайным спутником. Моблит был приятен своей мягкостью, располагал к себе учтивостью и некой галантностью, однако что-то в нём было... печальное? Да, что-то грустное сейчас было в его образе, словно он прятал в себе глухую тоску. А ведь когда он только-только приехал сюда и его встречала Ханджи, я заметила уже тогда, что прибыл в Штаб он какой-то печальный. «Ты надолго из Штаба уехал, — думается мне. — Очень надолго, больше месяца прошло. Случилось что-то плохое?» Влезать в его душу у меня права не было, поэтому пришлось смолчать. Больше ничего напрягающего в следующие пару дней не происходило — никаких разговоров об убийствах, никаких подозрительных сцен. Хотя я и наблюдала за убойной троицей, они не светились, видимо, выжидая либо подходящего момента, либо ожидая выезда за стены. Но я точно знала, что смертельная для Эрвина дата неумолимо приближается, а Смит ходит абсолютно спокойный, то и дело решая какие-то вопросы насчёт будущей миссии. Мы с Моблитом, Ханджи и Джозефом отпилили Карлосу большой палец руки и сунули его в прозрачную банку с прохладной водой, наблюдая за реакцией. А она была — вода быстро начала нагреваться от титаньей горячей плоти, и от пальца то и дело на поверхность поднимались пузырьки воздуха. Измерив температуру воды до эксперимента и после, пришли к выводу, что титанья горячая плоть способна неплохо так нагреть жидкость, но до испарения, то есть ста градусов, совсем не дотягивает. Сочащаяся из пальца кровь, на удивление, не испарилась с поверхности, а растворилась в воде полностью, повысив её градус температуры. Ещё и вонять начало очень неприятно. Тем не менее, отрезанный палец всё равно постепенно исчез, выйдя на поверхность в виде пузырьков воздуха, как растворяемая таблетка витамина С в кружке. — Их тела превращаются в газ? — выгибаю я бровь, наблюдая за мутной жижей в банке, что осталась после эксперимента. — Даже кровь... От них вообще ничего не остаётся? Единственное, что осталось на тот момент в банке, — кость пальца, но и она постепенно распалась на пузыри и всплыла на поверхность, исчезнув. — А если вот это выпить? — с воодушевлением спросила Ханджи, сунув нос в горлышко банки. Моблит тут же дëрнулся, с тихим ужасом глянув на неё. — Ну попробуй, — хмыкнула я, вручая Зое ёмкость, пока Джозеф задумчиво чесал подбородок. — Л-лейтенант Ханджи, не надо, — поспешно сказал Моблит, напряжëнно наблюдая за разведчицей, которая всë ещё разглядывала мутную жидкость. — Мы измерили температуру его тела в разрезе, — сказал Джозеф, — надо будет потом попробовать нагреть воду до такой температуры и попробовать вновь. — Его тело переходит из твёрдого агрегатного состояния в газообразное, минуя жидкое? — непонимающе хмурюсь я, затем опять посмотрев в банку. На удивление, вода постепенно очищалась, будто до этого в ней не плавал титаний палец. — Титаны после себя совсем ничего не оставляют? — Я рассмотрю эту воду в микроскоп, — сказала Ханджи, направляясь к столу. — Но, кажется, от них действительно даже в воде не остаётся ничего. — Жаль, что их нельзя заморозить, — себе под нос пробормотала я, представляя наличие в этом сне морозильной камеры. — Что? — навострил уши Джозеф, оказавшийся рядом. — Ты что-то сказала? — Ни-че-го, — открестилась я, вздрогнув. Ханджи была одержима и «волшебна на всю голову», ибо то, как она смотрела на прибитого к полу Карлоса, не сравнится даже с тем, как я смотрю на котлеты в холодильнике по ночам. Нездоровый интерес к титанам побудит её добровольно сунуть голову такому переростку в пасть — и она действительно сунет, ещё и полностью в него залезет и изнутри исследует его кишечник, если бы такое было возможно. А ведь ей всего двадцать два года. А Моблит дар речи потеряет и сердце в пятки уронит от страха за неё. Как я успела заметить, выходки Зое порой доводили его до ручки. Я регулярно видела Леви, и это меня совсем не радовало. Выбиралась из Штаба на Кондроле в одиночку и тренировалась ездить верхом без чье-го либо надзора, и постоянно я сталкивалась с ним. Жопошник был спортсменом от Бога, так скажем, и изо дня в день по утрам он сбегал на утреннюю пробежку по ближайшей округе, прихватив с собой ещё и Августа. Каким образом ему удалось выбить у начальства разрешение на свободное перемещение за пределами Штаба, я понятия не имею. Кажется, Леви — ведьма. Не удивлюсь, если и детей ест. Или же здесь без всемогущей руки Эрвина не обошлось. Август упорно упирался, не собираясь признавать нового хозяина, и я, честно признать, с нескрываемым удовольствием наблюдала постоянно из кустов, как жопошник с ним возится на тренировочном полигоне. Солдаты упорно тренировались перед будущей вылазкой, носились по лесу на приводах, а Леви в это время всё своё внимание уделял своенравному коню, чей характер был такой же говняный, как и у него самого. Может, именно поэтому они в будущем образовали идеальный тандем? В любом случае, моя попытка поддеть самолюбие брюнетика увенчалось тем, что Август обзавёлся хозяином под стать себе. Ох и натерпелись они друг друга — мама не горюй. Было же моё удивление, когда марвари перестал со временем брыкаться и даже без возражений позволял Аккерману запрыгнуть в седло. Каким хреном Леви удалось подчинить себе эту сварливую чёрную махину — без понятия. И ещё я постоянно задавалась вопросом — и как же Леви со своим ростом в метр без кепки в прыжке с табуретки умудрялся не только так ловко прыгать на довольно высокого мерина, но и управлять им? Почему все вокруг талантливее меня, чёрт возьми? Я ощущаю себя ущербной. Я в очередной раз сидела на траве в ближайших кустах и наблюдала за жопошником и его конём. Сталкерство? Не, не слышала. Мне просто было интересно. Общий язык между человеком и таким довольно габаритным животным вызывал благоговение и трепет, особенно учитывая то, какие характеры были у них обоих. Но, надо признать, они спелись — Август всё-таки признал Аккермана, а Аккерман в свою очередь относился к коню с таким уважением, с каким не относился даже к начальникам. Поразительно. Леви ездил по полигону без седла и без какого-либо снаряжения. Он был не в форме, а в обычных тёмных штанах и свободной серой рубахе навыпуск. Со стороны этот наряд смотрелся небрежно, но до жути атмосферно; воротник рубашки расстëгнут на две пуговицы, шейный платок вообще отсутсвует. При этом парень был без обуви, совсем босоногий. Между ним и его лошадью был словно беззвучный разговор по душам, и смотрелось это так волнующе и трепетно, что по спине бегали мурашки. Это было красиво, это было атмосферно, эстетично и очень приятно на глаз, а я, как художник, почувствовала, как зачесались руки это нарисовать. Чëрная габаритная лошадь, такая своенравная и упрямая, вдруг оказалась послушной и податливой под молодым наездником. А наездник этот, такой же своенравный и упрямый, относился к ней с поразительной учтивостью и чуткостью, ни раза не подняв на неё ни голос, ни руку. Леви сидел на спине Августа, изредка хватаясь за его гриву, а потом раскинул руки в стороны и повернулся корпусом влево. Было же моё удивление, когда мерин почувствовал его движение и сам повернул налево, повинуясь воле наездника. У меня спëрло дыхание — конь выполнял все указания солдата, который не имел ни седла, ни снаряжения. «Колдун ты, что ли? — в удивлении подумала я, смотря на фигуру Аккермана, у которого с мерином образовалась невообразимая связь. — Умудрился ведь...» Тем не менее, эта сцена вызывала благоговение. Пока жопошник там веселился со своей лошадью, я прислонилась спиной к дереву, в то время как Кондрол тусовался где-то рядом, и закрыла глаза. Вряд ли это можно было назвать разумным решением, однако меня потихоньку начало клонить в сон, а заснуть я могу везде. Благо хоть кусты меня закрывали от чужих глаз. Я всë ещё пребывала в лëгкой дремоте, как вдруг нечто решило прервать мой относительный покой. Мне на колени что-то стремительно упало, и я вздрогнула, вытаращившись на свои ноги — на моих штанах лежала неплохих размеров шишка. — С добрым утром, — язвительный комментарий мурчащего голоса где-то совсем рядом, а у меня сердце в пятки уходит. — Шпионишь, значит? — Кто? — ошалела я, подняв глаза на стоящего передо мной Аккермана. — Я? Он стоял совсем недалеко, придерживая руками раздвинутые ветки кустарника, который до недавнего времени был моей маскировкой. И если вначале спросонья до меня не дошло, то сейчас пришло осознание того, что в данный момент я нахожусь один на один с подземным преступником и убийцей. Почему-то, наблюдая издалека, никакого страха я не чувствовала, зато сейчас — вполне себе ощутимый испуг дал знать, заставляя незаметно сглотнуть ком в горле. И хоть его целью была не я, а Эрвин, мне всë равно было жутковато находиться с ним рядом. Особенно когда он на меня так колюче смотрит. — Не я же в кустах сидел всё это время, — сказал Леви. — Да кому ты нужен, — натурально удивилась я. Какое самомнение у чувака! ЧСВшник проклятый. Вижу, как он внимательно, цепко оглядывает меня с головы до ног, и чувствую мурашки — от такого взгляда аж холодно стало. Чуть не поëжилась под тяжестью этого взора, но в последний момент удержалась, сохраняя невозмутимость, которая очень тяжело мне давалась сейчас. Постаралась показать ему, что его присутствие мне до лампочки и мне ни капли не страшно. А страшно было. Но я сама виновата в том, что оказалась в такой ситуации — нечего было сонно носом клевать. Август стоял чуть в стороне, с вялым интересом сунув морду в ближайшие кусты. — Я правильно ожидала, что вы сдружитесь, — сказала я, пытаясь выглядеть благодетелем. Нифига я не этого ожидала, а того, что Август скинет этого жопошника с себя и задавит! Но этого ему знать не обязательно. Спокойствие... надо сохранять спокойствие... — Да ну? — кажется, не слишком уж и поверил мне брюнетик, мельком глянув на своего коня. — Ну да, — невозмутимо ответила, пожав плечами. — Характер один и тот же. «Козлячий», — мысленно добавила я, усмехнувшись. — И только поэтому ты тогда взяла меня «на слабо»? — Ага, — самодовольно улыбнулась, убрав руки за голову и потянувшись. Чувствую, как от напряжения одеревенело всë тело, но продолжаю корчить невозмутимость и непосредственность. — К Августу никто в качестве хозяина не подошёл, но конь-то он вполне хороший. Поэтому было два варианта — либо его приручаешь ты, либо он тебе сворачивает шею. И, честно сказать, оба этих варианта меня вполне устраивали, независимо от исхода. Поосторожнее бы со словами... Но я просто не удержалась. — Говорливая, — процедил парень, дёрнув плечом. — Следи за языком. — Да что ты, — ехидно щурюсь, самой себе напоминая нажравшуюся лису. А потом решила бить по больному. — У майора Эрвина хороший вкус на лошадей. Я бросила это как бы невзначай, но эта фраза заставила Леви навострить уши, и мне это было видно. Он едва заметно вздрогнул и напрягся. — В смысле? — его голос стал чуть тише и угрожающе. — Так это он Августа взял, — пожала плечами. — И не зря, видимо. Хоть кому-то этот конь будет служить верой и правдой, не? Жопошника заметно взбесил факт наличия в этой истории Эрвина. А я была довольна тем, что испортила ему настроение, поэтому опять довольно потянулась, как ленивая кошка. Свободная рубаха на моём животе от этого действия немного приподнялась, обнажив часть едва заметных кубиков пресса, но я невозмутимо поправила ткань и зевнула в ладонь. Только потом заметила, что Леви внимательно проследил за всем происходящим, задержав взгляд на моём животе. И от этого взгляда стало то ли нестерпимо жарко, то ли до кошмара холодно от внезапного липкого и тихого ужаса. «Чего это ты... — думаю я, сглатывая вязкую слюну. Мой страх тут же усилился, — так смотришь на меня?..» — Для чего обычной ученице-медику нужно иметь относительно видный пресс? — вдруг задался Аккерман странным вопросом, а я пару раз удивлëнно хлопнула ресницами. Он посмотрел мне в глаза, и взгляд его был изучающим, внимательным, недоверчивым и каким-то коварным. Он что-то заподозрил. — А может, ты не только лечишь людей?.. С этими словами он вдруг резко схватил меня за воротник и дёрнул вверх, вынуждая тут же подлететь на ноги. Ткань моей рубашки опасно затрещала, грозясь разорваться, а я настолько ошалела, что даже заорать не успела — только вытаращилась на этого индюка. Страх сдавил горло плотной удавкой, не давая сделать ни глотка воздуха. Неожиданная дрожь пробежалась по телу, а мне захотелось вскрикнуть от испуга, но я проглотила собственный крик, не издав в итоге ни звука. Кажется, доигралась. Он меня прямо здесь и пришьëт за то, что я его так долго раздражала. Безрассудная идиотка с ненужной храбростью... — Охерел? — только и спросила я, но парень молча и резко встряхнул меня за воротник так, что у меня мотнулась голова. Машинально хватаюсь за его предплечья, чувствуя предательскую дрожь в коленях. В сгусток страха и испуга врывается внезапная злоба, которая, расширяясь, затмевает тот неожиданный ужас. Ах ты жаба колодезная! Да как этот чмошник вообще посмел меня трогать? Всех остальных своих действий не поняла даже я сама. Разозлившись, резко согнула руку в локте и опустила её между его предплечий, выкручивая его конечность и задействуя уже вторую руку. Не имею ни малейшего понятия, откуда знаю этот приём — он вспомнился будто на подсознательном уровне, как мышечная память. Отфутболить выпад жопошника у меня получилось без особых усилий, чисто интуитивно, потому что Леви почему-то совсем не противился моим действиям, напоминая куклу, марионетку. Он поддался мне абсолютно полностью, не брыкаясь и не задействовуя силу, иначе бы от меня и мокрого места не осталось — он намного меня сильнее, и я это прекрасно не только вижу, но и чувствую. Он поддался мне, кажется, интереса ради, наблюдая за моей реакцией, и я с легким испугом увидела, как осознанно блеснули серые радужки его глаз. Мурашки забегали по телу с новой силой. — Ты что творишь? — прошипела я, понимая, что он загнал меня в тупик. Парень вдруг дëрнулся, полностью освобождаясь от моих рук, и выпрямился с видом явного победителя, опасно щурясь; поправил расстëгнутый ворот своей рубашки, сделал шаг в мою сторону, а я отступила назад, чувствуя за собой ствол дерева. Блин, меня зажали! — А ну прекрати! Древесина за моей спиной, к которой сейчас я прижалась, только добавляла прыти моему страху. Что он может сделать? Да всё, что угодно — у него силы хватит на всё. И на моё убийство подавно. — Точно из Подземного Города, — как-то вкрадчиво произнёс он. — Я так и думал, я тебя иногда видел там. Отчего ж ты не хотела это подтверждать? Он издевается? Устроил всю эту клоунаду и напугал до отвала задницы только для того, чтобы вновь пристать со своим Подземным Городом ко мне? Да пошëл ты. — Я не обязана ничего подтверждать, — прямо заявила я, вздëрнув подбородок. — Тем более для тебя. С чего ты взял, что я оттуда? — Молодая девчонка восемнадцати лет, которая не умеет ездить на лошади, но знает боевые приёмы? — продолжал так же тихо и вкрадчиво говорить Аккерман, и у меня от его голоса мурашки по коже побежали. — Наличие пресса говорит о регулярной нагрузке, а умение вывернуться из подобной хватки за воротник — о банальной привычке выпутаться из таких ситуаций. А в Подземном Городе хватать за воротники по поводу и без — своя «культурная» фишка, и почти каждый там живущий знает, как выпутываться из такого захвата. Я растерялась, но чудом продолжала сохранять абсолютно невозмутимое выражение рожи. Он был прав, в моих «воспоминаниях» то и дело проносились подобные недолгие эпизоды жизни в подземной помойке, и там действительно часто хватают за воротники и прижимают к ближайшей стене. И Леви, прекрасно зная это, решил проверить меня при помощи моих же рефлексов. Умён, падла. — А ещë слухи о тебе по всему Штабу слышны, — как ни в чём не бывало признался Аккерман. — И все как один блеют о том, что ты вылезла из подземки. — Так зачем нужно было ко мне приставать? — возмутилась я, машинально поправляя свой воротник, пытаясь скрыть дрожь в руках. — Хотел услышать или понять это от первоисточника. — Чем это я заслужила внимание такой важной особы? — изогнула я бровь, бегло оглядев его с ног до головы. — Слишком часто ты говоришь со мной, слишком много хочешь знать, даже слухи обо мне собирал. Зачем? Леви молчал несколько секунд, будто специально выжидая. — Решил побольше узнать о своём противнике, — раздался его голос, и эта фраза была для меня громом среди ясного неба. Чего?.. — Противнике? — удивилась я. — Ты про меня? — Какая догадливая. Издеваетесь? Ещё ни разу у меня в противниках не было мафиозника-убийцы! — С чего это ты записал меня в число противников? — во мне предательски разгорелся страх. Подобная вражда с таким опасным парнем мне не нужна. — Ты ведь прекрасно знаешь, что сильнее меня. — Кто сказал, что ты мой противник в физическом плане? — вопрос был как будто провокационный. — Раз затеяла игру «в слабо», будь готова тоже играть в неё. Игра «в слабо»?.. И тут я поняла, что сама себе вырыла могилу. И вот кто ж меня тянул за язык, а? Вот говнюк сероглазый! Я и не думала, что он повернëт те слова против меня! — И что же ты предлагаешь? — едва заметно окрысилась, едко улыбнувшись. Только вот улыбка моя напоминала раздражённый оскал. — Каждый на поверхности должен уметь ездить на лошади, — кажется, у него опасно сверкнули радужки. — Ко мне ты подсунула коня с характером. Как видишь, ты проиграла. А значит и тебе нужно сблизиться со своим мерином так же. По-моему, справедливое решение. Проедь на своей лошади до местного озера через скалистую возвышенность на полной скорости. — Чокнулся? — честно спросила я. — Ты предлагаешь неопытному наезднику совершить поездку через скалистую лесную возвышенность до озера? Это был крайне опасный маршрут, особенно для новичка. Даже солдаты к тому озеру мотаются редко, ибо есть риск слететь в обрыв. И этот чëрт с чистой душой собирается меня туда отправить? — Да, — короткий и такой же честный ответ. — Точно чокнулся, — безнадёжно вздохнула я, прощаясь с собственной шкурой. — Времени тебе до вылазки. Как поймёшь, что готова ехать — езжай, а я гляну. До этого момента тренируйся со своей лошадью столько, сколько душе угодно. — Не думал, что я могу и не вернуться? — ощущение полнейшей безысходности меня крайне раздражает. А то, что этот упырь зажал меня в тупик, неимоверно бесит. Холодный блеск в серых глазах безжалостно обрывает последнюю надежду. — У тебя два варианта — либо ты набираешься опыта со своей лошадью, либо сворачиваешь себе шею в обрыве. И, честно сказать, оба этих варианта меня вполне устраивают, независимо от исхода. Леви перефразировал и повторил мои же слова, которые я сказала ему несколько минут назад. Глумится надо мной, заставляя чувствовать себя в его шкуре, наказывает за мою необдуманную смелость и борзость. Он вывернул всю эту ситуацию в свою пользу. И теперь мы поменялись ролями. Во мне кипели злость, безнадёжность и обида на саму себя. Я сама себя загнала в ловушку, чёрт возьми! И кто меня за язык-то тянул, а?! Теперь выкручиваться надо, причём так, чтобы не пострадала моя репутация. Леви пытливо смотрел на меня, пока я старалась сдержаться и не плюнуть ему в глаз. А потом вдруг вижу, как его губы немного растянулись в слабой, едва-едва заметной, ехидной, но очень гадкой усмешке. Усмешка задиры, человека, который уверен в своей победе. А я ненавижу тех, кто чувствует себя победителем, недооценивая меня. Видя мою паузу, жопошник как-то гаденько сказал: — Если не слабо, конечно, — возвращая мне мои же слова. Я воинственно прищурилась. Не дождëшься, петух, я не отступлю. Я доведу тебя до ручки. — Не слабо. Продолжение следует... * Ива́н-чай — род многолетних растений семейства кипрейные. Нередко включается в состав рода кипрей. Из кипрея узколистного делают копорский чай. * Эшафóт (от фр. Échafaud — «театральные подмостки») — помост для совершения смертной казни или для приведения в исполнение публичных наказаний. Эшафоты были возвышенной сценой для лучшей видимости происходящего. * Плáха — обрубок дерева, на котором в старину отсекали голову казнимого, а также помост, на котором совершалась эта казнь. * Амбро́зия — род однолетних или многолетних трав семейства Астровые. Род включает около 50 видов, распространённых главным образом в Северной Америке; как заносные во многих странах; карантинные сорняки. * Ростометр — прибор для измерения роста (длины тела) человека. Состоит из стойки с делениями и подвижной муфты с планшеткой, опускаемой до соприкосновения с головой измеряемого. * Опа́рыш — личинка мясной мухи. Длина личинки 4—12 мм. В дикой природе питается несвежим мясом и другими продуктами, при условии, что процесс ферментации уже прошёл. * Полевые врачи занимаются оказанием помощи раненым и возвращением их в строй. Это легковооруженные специалисты, действующие в арьергарде войска. Halsey — Control