Гарри Поттер и Проклятое дитя (роман)

Скорпиус и Альбус вышли из класса. – Не могу поверить, что я это сделал! – ликовал Скорпиус. – Я тоже не могу поверить, что ты это сделал. – Роуз Грейнджер-Уизли! Я пригласил на свидание Роуз Грейнджер-Уизли! – И она сказала: «Нет». – Ну и что? – пожал плечами Скорпиус. – Главное, что я пригласил её. Я посадил семена. И семена вырастут в нашу счастливую свадьбу. – Тебе говорили, что ты фантазёр? Однако Скорпиус и глазом не повёл. – Я бы согласился с тобой, вот только Полли Чапман пригласила меня на школьный бал. – В параллельной Вселенной, – хихикнул Альбус, – где ты колотишь первокурсников и дружишь с пожирателями. – Признайся, ты мне просто завидуешь. Разные девушки приглашают меня на свидания, а тебя игнорируют! Скорпиус – два свидания, Альбус – ни одного! – Ну ладно-ладно, – отмахнулся Альбус. – Ты – самый популярный парень в нашей школе, доволен? За кем же ты приударишь? Скорпиус задумался. – Ну… здравый смысл диктует мне, что я должен ухаживать за Полли... Ну или позволить ей ухаживать за мной... Она известная красавица, в конце концов. Но Роуз… Это Роуз. – Знаешь, здравый смысл будет убеждать тебя, что ты псих. Роуз ненавидит тебя. – Поправка: она когда-то ненавидела меня, но ты видел её глаза, когда я спросил? Это была не ненависть, а жалость. Альбус удивлённо поднял брови: – А жалость – это хорошо? – Жалость — это только начало, мой друг! – важно произнёс Скорпиус. – Фундамент, на котором строится дворец... дворец любви. – Кажется мне первому суждено завести подружку. – О, несомненно. Кстати, как тебе профессор Коулман? С чёрной подводкой вокруг глаз. Я знаю, что ты любишь девушек постарше. Коулман достаточно взрослая для тебя? – Меня не интересуют старушки! – сквозь зубы процедил Альбус. – И у тебя будет время — много времени — дабы добиться её расположения. Ибо мне потребуются годы, чтобы уговорить Роуз на свидание. – Восхищаюсь твоей уверенностью. Пройдя через холл, они поздоровались с несколькими однокурсниками и подошли к лестнице. Неожиданно рядом с ними появилась Роуз. – Привет, – поздоровалась она. Скорпиус мигом стушевался. – Эм… привет, – промямлил он. – Мне тут кто-то сказал твоё новое прозвище. – М-моё? – растерялся он ещё сильнее. – Моё прозвище? – Ну да. Ты не слышал ещё? Тебя называют «Царь скорпионов». – Д-да? – И я тут услышала про ваши приключения. По всей школе ходят такие легенды! Расскажешь как-нибудь? – Эм… Несомненно! Она удалилась с улыбкой на лице. Альбус ухмыльнулся и похлопал друга по плечу. – Может, ты прав, – произнёс он, – жалость — это только начало. Кстати, ты идёшь на квиддич? Слизерин играют с Пуффендуем! Будет классно! – Я думал, ты ненавидишь квиддич. Альбус загадочно пожал плечами. – Людям свойственно меняться, – произнёс он. – Кроме того, я тренировался. Думаю, я мог бы войти в состав команды. Скорпиус пристально посмотрел на друга. – Ну, эм… не сейчас, конечно же, – пробормотал смущённый Альбус. – Я ещё подучусь немного. – Самую малость, – кивнул Скорпиус. – А то в первом же матче свалишься с метлы и сломаешь себе шею. Он злорадно захихикал. – Ладно, мне пора, – сказал Альбус. – Куда это ты? – Отец приехал. – О! Мистеру Поттеру мой привет! Скорпиус сделал дурацкий реверанс и оба рассмеялись. – Он пригласил меня на прогулку. Хочет показать мне что-то… – На прогулку? Тебе же не пять лет! – Ну, я понимаю, что такие старомодные вещи вызывают тошноту, но… Эй! Это же мой папа! Он улыбнулся и протянул другу руку, но Скорпиус крепко его обнял. – Чего это ты? Я думал, мы решили больше не обниматься! – Может и стоило бы… – Всё, пускай меня! А то Роуз увидит, и ты никогда её не добьёшься. – Ха! Да. Точно… – Увидимся за ужином. – Пока! Скорпиус помчался дальше по лестнице, а Альбус направился к выходу. Был последний день осени. Трава на лужайке перед воротами Хогвартса почернела и была присыпана первым выпавшим снегом. Ослепительно яркое солнце словно на прощание дарило земле свой яркий свет – скоро его скроют тучи почти до самой весны. У ворот стоял Гарри. Увидев сына, он улыбнулся. – Ну, так что, ты готов? – К чему? – К прогулке? – Эм… пап, сейчас родители не ведут детей на прогулки. Они приглашают их куда-нибудь. – Серьёзно? – нахмурился Гарри. – Хорошо, я запомню. Они медленно побрели по дорожке. Их шарфы развевались и хлопали на ветру. – Ты хотел о чём-то со мной поговорить? – неуверенно начал Альбус. – У меня было много мыслей в голове, но сейчас, почему-то пусто, – с досадой произнёс Гарри. – Хотел обсудить твои школьные дела и чем ты будешь заниматься на Рождество. – На Рождество? Ну… пап, Скорпиус позвал меня к себе домой, на все праздники. Мистер Малфой обещал показать свою алхимическую лабораторию. Альбус виновато посмотрел на отца, но тот вдруг улыбнулся. – Хорошо, но пообещай, что обязательно заедешь к нам. – Обещаю.. Они прошли по самой окраине леса и вышли к озеру. – Знаешь, пап, – вдруг произнёс Альбус, – я видел твоих родителей. Они очень тебя любили. Они веселились вместе, шутили. Твой папа купил вам конфет в тот день... – Да? – Мне кажется, тебе бы они понравились. Потому что мне они очень понравились. Повисла неловкая пауза, которую прервал Гарри: – А я знаешь, о чём подумал? Двадцать лет назад, я был уверен, что мы одолели Волан-де-Морта раз и навсегда. Я думал, что мы его уничтожили. Но потом мой шрам снова начал болеть, я снова заговорил на змеином языке и снова начал видеть пугающие сны. Словно ничего не изменилось и он никогда не оставит меня... Юфимия сказала правду – моё проклятие натыкаться на Волан-де-Морта во всех временах и во всех воплощениях… – И что теперь? – чуть дрогнувшим голосом спросил Альбус. – Волан-де-Морт бы частью меня много лет. Эта часть умерла физически, но она осталась в моей душе. Она всегда будет жить в моей памяти. Наверное, я должен был пройти через все эти приключения, чтобы понять это. И я словно увидел себя со стороны. Какой я муж, какой я друг, какой отец… Я хочу, чтобы мы были честными друг с другом. Альбус сглотнул. – Хорошо, – тихо произнёс он. – Я помню, как ты сказал, что я ничего не боюсь. А знал ли ты, что я боюсь темноты? – Гарри Поттер боится темноты? – удивился Альбус. – Ни за что не поверю! – Но это правда! А ещё мне не нравятся тесные комнатки. Сразу вспоминаю тот вонючий чулан у Дурслей. О! Есть ещё кое-что – я никогда никому этого не говорил, но я не люблю... голубей. Альбус удивлённо посмотрел на отца. – Тебе не нравятся голуби? – Противные, грязные, вечно клюются, – с отвращением произнёс Гарри. – Таскаются по помойкам и воруют еду. Бррр! От них у меня мурашки по коже. – Но ведь голуби безобидные! – Я знаю… Но вот что пугает меня больше всего на свете, Альбус Северус Поттер, это быть тебе отцом. Потому что мне приходится быть им без знания всех нюансов. У большинства есть хотя бы один родитель, чтобы равняться на него. Ну или не равняться – это как повезёт. У меня же нет ничего. Я учусь, понимаешь? И я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не быть плохим отцом. – А я попытаюсь быть лучшим сыном, – улыбнулся Альбус. – Я знаю, что я не Джеймс, пап, я никогда не буду как вы двое… – Джеймс совсем не такой как я. – Разве? – Всё дается ему легко. А моё детство было напряженной борьбой. – Таким же было и моё. Получается, что мы всё же похожи? Гарри улыбнулся сыну. – На самом деле, ты больше похож на свою маму: отважный, проворный, смешной. И это, как мне кажется, делает тебя очень даже отличным сыном. – Да уж… Отличный сын, который чуть не уничтожил мир… Дважды. – Мы бы не справились без тебя той ночью, когда ты отвлёк Дельфи… ты поступил очень смело. Альбус хорошо помнил тот момент в мельчайших деталях. – Мы поступили храбро, – мягко поправил он. – Верно. У тебя отличный друг. Альбус покраснел. Он вспомнил ещё кое-что и неуверенно проговорил: – Пап, когда мы схватили её… Я хотел убить… Впервые в жизни… – Я понимаю тебя, Альбус. Ты видел, как она убила Крэйга, ты был зол и это нормально. Но ты бы не сделал этого. – Откуда ты это знаешь? Может быть, это моя слизеринская сторона. Может быть это то, что Распределяющая шляпа увидела во мне. Гарри вдруг рассмеялся: – Я не знаю, что у тебя в голове, Альбус! И шляпа, сколь бы умной она не была, тоже. Никто этого не знает! Но зато я знаю, что в твоем сердце. Я долгое время не понимал, но благодаря этой твоей... хм… «выходке», я знаю, что там. Слизерин? Гриффиндор? Какие бы ярлыки на тебя не повесили, помни, что сердце у тебя доброе... И нравится тебе это или нет, но у тебя своя дорога, чтобы стать волшебником. Ты сам выбрал свой путь – не пошел в Гриффиндор и оказался в Слизерине. Не побоялся сплетен и пересудов и подружился с тем, с кем захотел. Ты осмелился вернуться в прошлое, чтобы спасти чью-то жизнь. Я горжусь тобой. И я абсолютно уверен, что ты станешь великолепным волшебником. Альбус притворно закатил глаза: – О, не хочу быть волшебником, я собираюсь разводить голубей. Это меня завораживает! Гарри ухмыльнулся. – Вот как знал, что тебе нельзя этого говорить… – А Скорпиус не любит рыбу. – Серьёзно? – Ага. Не любит и боится. – Он забавный… Они спустились к самой кромке воды. Снега тут не было, и они сели на опавшую листву. Гарри чуть помедлил и спросил: – Юноша, которого убили, Крэйг Букер, как хорошо ты его знал? – Если честно, не очень хорошо. – Я тоже не был хорошо знаком с Седриком. Он мог бы играть в сборной Англии по квиддичу. Или стать великолепным мракоборцем. Он мог бы взяться за все, что угодно, и добиться успеха. Амос прав — его жизнь просто украли. Сейчас я прилагаю все усилия, чтобы помочь Амосу увековечить память о его сыне. Возможно, именем Седрика назовут стадион… – Ему бы понравилось, – улыбнулся Альбус. – «Стадион имени Седрика Диггори». Хорошее название! – Мне тоже нравится, – ответил Гарри и посерьёзнел. – Имена, которые ты носишь, это не бремя. У Дамблдора и Снегга были свои недостатки и свои трудности в жизни. И эти недоставки сделали их только сильнее. Поэтому они великие волшебники. – А имя Гарри Поттера? – тихо спросил Альбус. – Оно делает тебя великим волшебником? – Моё имя? Не знаю, Альбус… Мне всегда казалось, что оно сделалось слишком известным, чтобы что-то значить. – Нет, пап, – улыбнулся Альбус. – Я думаю оно стало таким известным именно потому, что много значит. Гарри обнял сына за плечи. – Я думаю, сегодня будет хороший день. – Я тоже так думаю, папа.