Одуванчиковое лето

      — Твоя бабушка такая милая, — сказал Чонвон, как только они вышли за пределы ворот. Парень поправил воротник джинсовой куртки, спрятав руки в карманы.       — О да. Ты пришёлся ей по душе, — Хёрим зашагала вперёд, ведя за собой гостя. Мысленно она уже прикидывала их вечерний маршрут, — думаю, познакомить вас по видеосвязи на прошлых зимних каникулах, было отличной идеей.       — Помню, тогда я очень сильно перепугался. Это было очень волнительно, и я переживал, что могу ей не понравиться. Но я рад, что ты часто давала нам поговорить. Благодаря этому, мы неплохо поладили.       — Задирать меня, ты считаешь «неплохо поладили»? — Бён остановилась, поднимая мыском кроссовка пыль с дороги.       — Мы же любя, — Ян поднял руку, коснувшись волос девушки. Впрочем, ей было достаточно и этого, чтобы замолчать и что-то недовольно пробурчать себе под нос, — что-что?       — Говорю тебе, иногда вы перегибали палку, — она убрала мужскую ладонь, быстро ведя пальцами по его коже, боясь быть улученной.       — Извини меня, пожалуйста, — в момент Чонвон стал серьёзным, убрав улыбку с лица.       — Всё хорошо, не переживай, — Хёрим легонько толкнула его в плечо, но друг был до сих пор напряжен и не сводил с неё внимательного взгляда. Было понятно, что он искал в ней проблески вранья, которым могла покрыть слова девушка, чтобы не расстраивать его. Но Бён Хёрим действительно на него не была в обиде, — я же говорю, что всё в порядке. Не пытайся поймать меня на несуществующей лжи. Я никогда тебе не вру.       — Ну, прям уж «никогда», — отмер он, расслабляя плечи и возвращая улыбку на лицо. Ответ подруги заметно его успокоил.       — Разве, что иногда, может, что-то умалчиваю.       — Хитрюга ты, Кексик.       Хёрим улыбнулась в ответ, и они продолжили путь. Сейчас ребята направлялись по единственной дороге, ведущей с окраины деревни в её глубь. Хёрим не хотела, чтобы кто-то видел их прогулку, поскольку, как тому полагается, после обязательно бы возникли вопросы, на которые ей не хотелось бы отвечать.       А ещё Чонвоном не хотелось делиться. Да, она была немного ревнивой, в ней играло чувство собственничества. Да, она была эгоисткой. И она никогда не имела возможности вот так идти с ним рядом, потому что он сеульский парень, а Бён Хёрим живёт в Кёнчжу и между ними двести семьдесят шесть километров расстояния, которое никак не получалось преодолеть из-за интенсивной учёбы и выпускных экзаменов.       И конечно, ей хотелось бы провести с другом времени сполна. Несмотря на то, что, казалось бы, они с Чонвоном знают друг о друге всё, было множество моментов, что по видеозвонку нельзя было прочувствовать. Ребята созванивались утром, чтобы вместе почистить зубы и обсудить планы на день, болтали в течение рабочего дня и созванивались вечером, чтобы поделиться произошедшим. Иногда звонки были длинными, иногда очень короткими. Бывали дни, когда ребята вообще не созванивались, и это было нормой, потому что они ценили, прежде всего, их личное пространство.       Быть поддержкой друг другу — стало каркасом их дружбы. Иногда Бён не спала допоздна, пропускала уроки или наоборот вставала ни свет ни заря, чтобы поддержать Чонвона перед матчем по баскетболу или соревнованию по тхэквондо. В свою очередь, друг не отставлял её, когда она переживала тяжелые женские будни, часто отсылая доставкой какие-нибудь вкусные десерты. Он же глубокой ночью помогал девушке с тяжёлой химией и отправлял поддерживающие видео, когда девушка отправлялась на какие-либо соревнования, будь то олимпиада или литературный конкурс.       — Как бы ты хотел провести это лето? — задала вопрос Бён, неожиданно для себя поняв, что составив им целый план, она совсем не учла того, что у друга могли быть и другие планы.       — Знаешь, — он вытянул губы трубочкой, размышляя над её словами, — мне совсем не важно, как, — Чонвон расцвёл, переводя взгляд на подругу, — главное, что я провожу это лето с тобой. Поэтому я знатно подготовился и могу с уверенностью сказать, что я готов ко всему, что ты приготовила для нас.       Для нас. Почему, тебя, Хёрим, так кинуло в жар?       — Подготовился? Каким образом? — хохотнула Бён, отвлекаясь на загоревшиеся фонари, обрамляющие дорогу.       — Я присел, — парень загнул один палец, — полчаса утверждал, что будет «не больно», — второй, — затем, я в это поверил, — загнул третий, — выдохнул и собрал вещи, — показал остальные два пальца.       — Какой ты шутник, — хмыкнула девушка, — а что если я собираюсь тебя принести в жертву на один из деревенских ритуалов?       — У вас тут проводят ритуалы? — скосил на подругу взгляд Чонвон и, выражая в голосе подозрение, напряженно оглянулся по сторонам, словно ожидая, что вот-вот сбегутся жители деревни и потащат бедного гостя на костёр, зажжённый бабушкой Нарэ.       — У нас же фольклорная деревня, — вскинула брови Хёрим, отмахиваясь от пролетающей мимо мушки. Запястье обнажилось, из-за поднятого вверх рукава и девушку тут же цапнули за покрасневшую кожу, — ай, зараза.       — Жаль, что моря нет.       — Я тебе после устрою экскурсию. Покажу пару памятников, учебных заведений и мы посетим один из моих любимых павильонов. Думаю, ты должен это увидеть, так как вся деревня сохранила в себе отпечатки эпохи Чосон, — продолжила Хёрим и мгновенно переключилась на следующий вопрос, кидая взгляд вперёд улицы, которая заполнилась людьми, — моря действительно нет рядом. В нескольких километрах есть дамба. Но я никогда там не была, только видела пару раз с дороги и карты. Меня пугает это место. Впрочем, есть река, но она достаточно далеко от нас, как-нибудь можно будет туда съездить, но если постоянно мотаться — на это уйдет день.       — Можно будет как-нибудь разок туда съездить, — сориентировался парень, мысленно прикидывая путь в уме, — Тогда заменим море полем, — остановился Чонвон у одного из домов, из которого лился громкий смех взрослых.       Из ограждения двора выбежали два мальчишки, что обогнув Яна, пожелали хорошего вечера хёну, поклонившись на ходу. Парень был сбит с толку.       — Заменим, — кивнула Бён и помахала ребятишкам ладонью.       Они яро что-то доказывали друг другу, но не ссорились. Словно подстёгивая друг друга, улыбаясь до ушей, дети бежали по улице, иногда сталкиваясь с прохожими и извиняясь перед ними. Самый старший и высокий желал хорошего вечера, а младшая копия повторяла за ним, коверкая слова, в силу своего возраста. Держась за руки, они скрылись в одном из домов.       — Это семья Сон, — обращая внимание на смех, пояснила девушка другу, пусть ему ничего и не дало, — пару дней назад к ним приехали внуки – Сонхва и Мёнсо, поэтому в доме до сих пор идёт веселье. Знаю их только потому что прошлым летом Сонхва очень сильно заболел и мы с бабулей помогали его лечить. Очень приятные и воспитанные.       Чонвон хмыкнул, но ничего не сказал. Хёрим очень сильно любила детей, поэтому часто бывала на подработках, связанных с ними. Яну приходилось не раз выслушивать её восторги о том, какие они все лапочки, даже несмотря на всякие вредные кадры, которые могли испортить ей одежду или сломать её вещи.       Бён Хёрим сама была как ребёнок. Рядом с ней, Чонвон чувствовал себя заботливым старшим, хотя, по сути, они были одногодками, и разница между ними была всего в несколько месяцев. Но ему нравилась её детская непосредственность. В этом было какое-то очарование, небольшой шарм, заставляющий его возвращаться к Хёрим снова и снова. Брать ответственность за неё — было приятным делом. Встретившись с ней вживую, с маленькой и неусидчивой, парень и секунды не пожалел, что приехал к ней.       — Когда я была маленькой и приезжала сюда, в нашем доме тоже было шумно и светло, — разглядывая людей, сидящих за столом и обсуждающих свои дела, во дворе семьи Сон, с тоской продолжила Хёрим, — после смерти дедушки стало намного тише. Несмотря на то, что уют и свет остались, такого счастливого шума уже не воссоздать. Никак не могу привыкнуть, что больше он не выбежит со мной вот так на улицу, и не будет катать на спине, пока щеночек будет мешаться нам под ногами.       — Ты всё ещё скучаешь, — слегка улыбнувшись, констатировал парень, ощущая тоску, что поселилась между ними.       — Я вижу, что бабушке тоже одиноко, — поделилась наблюдениями Бён, — мне грустно за неё, когда я дома. Я прихожу в тёплый дом, где меня вечером будут ждать мама и папа. Но бабушка одна и когда бы я ни звонила ей, от этого не станет в доме теплее. Когда ты один, тепло совсем ничтожно.       — Ты хотя бы пишешь и звонишь. Многие и этого не делают, пренебрегая поездками и звонками. Твоя бабушка чувствует твою любовь и ей от этого теплее.       — Да ты, прав.       — И мне теплее. Мне приятно знать, что сегодня вечером ты позвонишь мне и поделишься своим днём. Знать, что ты поддержишь меня, и что я могу набрать тебе сообщение, чтобы услышать твой голос, потому что я соскучился.       Хёрим захлопала глазами. Она слышала подобные речи, когда он был по ту сторону экрана, и была в полном порядке, отвечая на его чувства тем же. Сейчас, когда он стоял на расстоянии вытянутой руки, всё ощущалось острее. Внутри колыхалось так много неизведанных чувств и если бы Ян Чонвон заглянул внутрь, он бы захлебнулся, не успев произнести и звука.       — Могу я тебя обнять? — слетело с её губ, словно в насмешку атмосфере, возникшей между ними.       — Разве не ты говорила, что будешь обнимать меня всё время, как только я приеду? — сверкнул глазам друг, раскинув руки и позволяя ей обвинить талию своими крохотными ручонками.       В этом и были Ян Чонвон и Бён Хёрим. Он всегда говорил о своих чувствах, никогда ничего не утаивал. Если он считал, что платье сидело отвратительно, он говорил об этом и спрашивал честность с неё. Хёрим же была зажатой, немного скупой в отношении этих самых чувств. В семье не было принято говорить об этом, поэтому лучший способ сказать о чём-то — показать это действиями, что, конечно, не касалось ссор и недомолвок.       Чонвон был мягким. Футболка пахла чем-то шоколадным, а джинсовые пуговицы иногда неприятно давили, но Хёрим терпела. Она не была слишком низкой, поэтому скрывать лицо где-то на его груди ей не приходилось. Наоборот, она могла спрятать свой озябший нос в его ключицах или коснуться щекой его подбородка.       — Я тебя не узнаю, если честно, — почти прошептал парень, — по звонку ты была намного смелее, и я уже думал, что мне придётся, если не быть к тебе привязанным то, как минимум находиться в твоих руках весь день.       — Ты разочарован? — вопреки всему, она хихикнула, сумев подавить нервный писк в конце.       — Ни сколько. Так ты кажешься ещё милее, Кексик.       Хёрим сглотнула. Чонвон реально был прекрасным другом, не влюбиться в него было намного сложнее, чем подружиться с ним. Он ей нравился. Нравился не безумно, не так чтобы бежать, как в фильмах, вдоль дороги и кричать о любви. Этот парень был симпатичен, ей хотелось бы встречаться с ним, но дружба — была намного важнее, чем всякая любовь. Просто жить и любить его казалось правильным. Друзей тоже любят, пусть немного не так, как она.       Парень погладил её по плечу. Бён, пытаясь скрыть своего разочарования, отпрянула, разрывая контакт. Когда юноша хлопает по плечу во время объятий — он считает вас только другом, если верить форумам и статьям с кричащими заголовками «виды объятий и что они означают». Девушка выдавила маленькую улыбку, стараясь не обращать внимания на то, как косились некоторые из прохожих.       — Идём, наша маленькая экскурсия продолжается.       Хёрим показала пару улиц. Провела его мимо одного из павильонов и даже успела поговорить с одной знакомой бабули — та переживала за подругу, которая недавно жаловалась на рынке на стопу, что по вечерам нещадно ныла. Бён знала об этом, более того знал отец, поэтому помимо своих вещей, девушка привезла немалую аптечку и лично натирала бабушке перед сном мазь.       Чонвон часто останавливался, спрашивая про то или иное строение. В прошлом он достаточно долгий период увлекался историей Кореи, поэтому сейчас находится в Яндоне, было двойным удовольствием. Многого девушка не знала, о чём говорила другу и тогда они вместе заходили в интернет и искали информацию, соприкасаясь друг с другом плечами. В один момент, Ян поднял голову с экрана, перестав цитировать дополнительно информацию и не отводя взгляда от её лица, произнёс:       — В свете экрана, твоё лицо ещё красивее.       — Чонвон, — смущенно засмеялась она, всё же прячась за волосами, — спасибо. Но давай поменьше этих комплиментов, мне иногда неловко. Я поняла, что я хорошенькая.       — Не хорошенькая, а красивая, — поправил её парень.       Прошлые отношения Хёрим — были катастрофой. Её бывший парень был достаточно щедр на слова и часто называл её некрасивой, находя каждый день всё новые и новые недостатки. За один только месяц Бён успела сходить на плавание и танцы, посидеть на двух диетах и потратить целую кучу средств на уходовую косметику. Её хватило на месяц и не больше. Несмотря на то, что тот парень нравился ей безумно, Хёрим всё же приняла правильное решение — расстаться с ним.       Конечно, Чонвон знал обо всём. В этот период они общались не так часто, поскольку её молодому человеку не нравился сей факт существования лучшего друга по ту сторону экрана мобильного телефона. Яну он тоже, впрочем, не нравился и юноша при каждом звонке, просил её расстаться и не убивать себя и собственный организм.       Её самооценка сильно пострадала, в связи с чем, Чонвон поставил перед собой новую задачу — заставить её полюбить себя снова. Он сыпал комплименты направо и налево, благо всегда говорил правду и никогда не привирал. Его искренность чувствовалась, как и стремление помочь вернуть веру в себя. Иногда он делал это слишком часто. Хотя, рядом с таким парнем, было глупо думать о том, что девушка могла не любить себя.       — Хорошо.       Они прошли ещё немного, зашли в один из магазинчиков, где прикупили продуктов, а затем повернули обратно, оставляя дальнейшую экскурсию на завтра. Девушка шла налегке, поскольку сумки забрал друг, оставив ей только бутылку с соком. Улицы понемногу пустели, было слышно, как расходится старшее поколение и как резвиться где-то вдалеке молодёжь — местные школьники или студенты и приезжие, как сами Хёрим и Чонвон.       — Погоди, — остановила его девушка, когда они прошли мимо одной из скамеек, у небольшого памятника.       Чонвон заинтересованно посмотрел на неё, наблюдая за тем, как подруга с разбегу садится на поверхность, хлопая рядом. Поставив пакеты с одного угла, Ян сел, сталкиваясь своим бедром с её. Хёрим предпочла сделать вид, что она этого не заметила, но тепло чужого человека, казалось, обжигало её всю.       — Мы с дедушкой всегда останавливались здесь, когда шли из магазина, — пояснила свои действия Бён. Перед ними не было ничего романтично красивого, просто улица и дома, люди, снующие туда-обратно, — после его смерти, я не садилась на эту скамейку. Боялась, что испорчу себе воспоминания о тех ощущениях.       — И как сейчас? — Чонвон смотрел в том же направлении, куда и подруга. Перед собой.       — Оказалось не так страшно. Нового ничего, но я словно другая. Да, мне немного одиноко, потому что он не сидит со мной и не достаёт из пакета хваннамппан¹, говоря мне есть, пока не видит бабуля, не одобрявшая сладкое по вечерам, — сквозь улыбку, усмехнулась Хёрим, вытягивая руки вдаль соединённых коленей, — но сейчас… сейчас меня одолевают новые чувства, ведь теперь эта скамейка будет напоминать мне и о том, как сидели с тобой мы. Возможно так даже лучше.       — Я, конечно, не твой дедушка, — кинув на неё взгляд, Чонвон полез в пакет, доставая аппетитный хваджон² с азалией, на что Хёрим удивленно вскинула брови, но приняла, когда друг протянул его ей, — и сейчас в твоих руках совсем не хваннамппан, но… кушай, пока бабуля не видит.       Хёрим закусила губу. Она благодарно улыбнулась, тихо шепча: «Спасибо, Чонвон». Отвернувшись, девушка сделала надкус и прикрыла глаза, ощущая, как сладко стало во рту. Горечь, которая таилась всё это время внутри, дала о себе знать и девушка стыдливо всхлипнула, чувствуя как бежит маленькая слеза.       Она раскрыла глаза, не зная куда деться, ведь ей совсем не хотелось портить вечер своими слезами. Но прежде, чем Бён успела что-либо сказать, ей водрузили на голову кепку и наклонили козырек, скрывая глаза. Хёрим пораженно уставилась на Яна исподтишка, но тот был больше заинтересован в своём пирожке и прохожих, чем в ней.       Поняв, что тактичный мальчишка снова даёт ей поблажки, Хёрим несмело приподняла уголки губ и снова сделала укус, сравнивая его с человеком, сидящим столь близко. Оба были такими сладкими и тёплыми. Девушка снова закрыла глаза и на секунду представила, что рядом сидит не её друг, а любимый дедушка, с которым она даже не успела попрощаться.       Боль, что жила в ней эти годы постепенно утихала, словно в это время, рядом действительно сидел старый Дживан и утирал слёзы своей маленькой внучки, говоря, что у него всё хорошо и слёзы лить — дело напрасное. Хёрим ощутила, как сердце понемногу отпускает эту тоску, склонила голову ниже, пережёвывая десерт и тихо плача, издавая только хлюпанье носом.       Может с виду они только выглядели, как два обычных подростка, что присели на лавочку, решив по пути до дома подкрепиться.       Но на деле, они стали намного ближе, чем были раньше.       Хёрим в этом не сомневалась.