1
В аду было прохладно и пахло дезинфицирующими растворами. Нет, конечно, не в аду. Сперва вернулось сознание, тягучее и вязкое, и тут же стало с трудом ворочать мутными образами. Затем задрожали утяжелённые свинцом веки в безуспешной попытке раскрыться. Кэсс поморщилась, медленно приходя в себя. Густой кисель в голове запузырился, словно кто-то поставил его на конфорку, и муть стала растворяться. В медленно нагревающейся черепной коробке наконец родилась первая членораздельная мысль. Нужно заварить кофе. Преодолевая накатывающую тошноту, Кэсс нащупала край одеяла, скинула с себя, и с трудом приподнялась, свешивая ноги с постели. Ладони сами потянулись к зажмуренным глазам и старательно растёрли их. Боже, как она ненавидела утренние смены!.. Больше всего на свете ей хотелось упасть обратно, зарыться носом в подушку и отключиться ещё на несколько добрых часов. Если бы только не Эверетт… Ох, Эверетт. Как же эта сука обрадуется, когда Кэсс вновь опоздает!.. Не стоило сомневаться, едва её нога перешагнёт порог кафе, Брианна вприпрыжку помчится жаловаться Лори, а затем на пару с ним примется с удовольствием отчитывать. Вырвать бы ей её ядовитый… - Кэсс? Единственный слог собственного имени вернул в действительность. Сознание прояснились, точно кто-то порылся в настройках мозга и подкрутил резкость до нужного уровня. Паркер. Веки наконец поддались усилиям и распахнулись. Освещение было приглушено, но Кэсс всё равно пришлось сощуриться – глаза отозвались болезненной чувствительностью к мягкому свету над головой. Это не её квартира. - Что за чёрт? – произнесла она, не узнавая сиплость собственного голоса. - Спокойно, всё хорошо, - слова прозвучали глухо. Через мгновение друг оказался рядом – Кэсс почувствовала, как под весом продавился матрас койки. Наконец обратив к его лицу взгляд, она удивлённо отметила выражение, которое видела на нём впервые. Сведённые к переносице брови, напряжённые углы нижней челюсти, поджатые губы, и что хуже всего – безучастные глаза, упорно избегавшие зрительного контакта с ней, - во всём читалось что-то, совершенно чуждое для обычно расслабленного, беззаботного Паркера. Кэсс опёрлась на руки и села в кровати, тут же скривившись от боли. Нахмурилась, обнаружив на сгибе локтя закреплённый лейкопластырем катетер. - Мы в больнице? – спросила она очевидное. В комнате, невзирая даже на тусклый свет, угадывалась палата. В углу притаилась тень, отброшенная одинокой стойкой для капельницы. - Угу. Ты помнишь, что произошло? Ей понадобилась секунда, чтобы напрячь память, и пережитые события настигли её ураганом осколков, вонзающихся в мозг. - Да прекрати же дёргаться! Больно. Крик разрывает голосовые связки. Скальпель разрывает ткани. БОЛЬНО! Свет режет глаза. Рука Осборна режет её тело. умоляю хватит я не выдержу МНЕ БОЛЬНО Она шумно выдыхает, в ужасе понимая, что всё это – кричащие картинки в её голове – всё это не дурной сон и не фантазии. Это случилось. К глазам подступили слёзы, и Кэсс спешно опустила взгляд, пряча его от друга. - Да… кажется, да, - сдавленно ответила она, а подрагивающие ладони сами потянулись к животу. Справа под больничной рубашкой угадывались бинты. – Как... как я?.. Договорить не удалось – в груди словно разорвалось что-то. С треском лопнула плотина, не справившись с накатившей волной. Кэсс закрыла лицо руками и зарыдала. Образы пережитого затопили разум, погребя под собой остатки самообладания. Горло сдавило удушьем, и несколько долгих секунд грудная клетка болезненно содрогалась в тщетных попытках сделать вдох. - Эй, эй! – рука Паркера несмело легла на её спину, обнимая. Тёплая ладонь мягко сжала плечо, но Кэсс совершенно не было до этого дела. В голове оглушительным набатом, неумолимой пульсацией в конвульсиях билось осознание. Она могла умереть вчера. Нет. Она почти умерла на том столе. - Я не хотела, я не… Ещё какое-то время палату наполняла её прерывистая бессвязная речь, судорожные вдохи и всхлипы. Паркер молчал. Лишь продолжал обнимать подругу, прислонившись щекой к её макушке. Ждал, пока к Кэсс вернётся самообладание, пока её тело не перестанут сотрясать рыдания. Когда за исполосованным лентами жалюзи окном стало светать, она наконец притихла. Оба не решались больше нарушить молчание, вслушиваясь в утреннее безмолвие больницы. Лишь из коридора за дверью изредка доносились негромкие голоса дежурных медсестёр и их лёгкие шаги. - Прости меня, – осторожно высвобождаясь из объятий, Кэсс подняла глаза на друга. Лицо его сохраняло по-прежнему хмурое выражение, и он избегал её взгляда, – Я не думала, что меня так прорвёт. - Перестань, - вздохнул Паркер, - Ты такое пережила, что свихнуться можно. Ты ведь чуть… Он откашлялся и голос его вдруг стал твёрже. - Слушай, честно говоря, я был так на тебя зол, когда узнал, - он в смятении тряхнул головой, - Когда узнал, что ты пошла на это и чуть… чуть не погибла, мать твою. Он сцепил руки на коленях и уставился на них. - Я действительно хотел наорать на тебя и придушить собственными руками. Ворваться в комнату и отвесить такой подзатыльник, что глаза к чёрту повылетают!.. Но когда тебя перевели из реанимации сюда и мне наконец позволили к тебе зайти… Чёрт, ты выглядела как труп. Вся искалеченная, белая как полотно, знаешь. Мне даже сперва показалось что ты не дышишь и… - Паркер… - Не смей меня перебивать, - рассердился он, - Ты бы видела себя сейчас, тебя будто долбанный каток переехал, и… Господи, я так хочу злиться на тебя, но… не могу. От его прерывистого дыхания у неё по спине пробежал холодок. - Кэсс, какого чёрта? Почему ты ни слова не сказала о том, что у вас с этим кретином созрел этот «потрясающий» план? Тебе в прикол было подписываться на это самоубийство? - Паркер, я… - Ты вообще думала о ком-то кроме себя? О Моргане, например. Кто стал бы его искать, умри ты там? А обо мне – обо мне ты подумала? Я же… Парень дышал тяжело. Взгляд его был направлен в пустоту, пока он подбирал слова. Кэсс молчала. Лишь смотрела, как за стёклами очков раскраснелись белки его глаз. - Я же не пустой звук для тебя, - наконец заговорил он снова, но уже совсем тихо, - И ты… у меня ближе тебя и нет никого. Кэсс, я не выдержу твоих похорон. И вновь несколько минут они провели в тишине. - Джон позвонил с твоего телефона. Из «скорой». Сказал, что тебя везут сюда. Я, понятное дело, сразу сорвался, приехал. Он тоже тут был, рассказал мне всё. Говорит, отследили тебя по телефону, успели как раз вовремя. Джон тебя прямо там зашил, чтобы ты до больницы дотянула. Не слишком ювелирно, само собой, на скорую руку. Но как сумел. Наверное, останется шрам. Кэсс безразлично пожала плечами. Её это не слишком волновало. - Этого я уже не помню. Было так больно, что… я в какой-то момент просто отключилась. Хотя тогда подумала, что это уже конец. Паркер наконец поднял на неё взгляд. - Он сказал, что и сам не был в курсе того, что затеял Холмс. И что ты не знала куда это всё тебя заведёт. Я в это верю, но всё равно не понимаю, почему ты просто не рассказала мне хотя бы в общих чертах. Что вы теперь… вместе заняты поисками. Взгляд Кэссиди блуждал по комнате, избегая встречи с глазами друга. - Он, конечно, тот ещё придурок, и бесит невероятно, но… надо отдать должное, мозги у него работают как надо. - Издеваешься? Его мозги чуть тебя не прикончили. - Ну не прикончили же. А ещё он идёт в комплекте с военврачом, что не может не радовать. Дверь скрипнула. - Весьма приятно слышать, - лицо Джона растянула улыбка. Не слишком искренняя, но вполне претендующая на доброжелательность. Они с Паркером обменялись рукопожатиями, - Как ты, Кэссиди? Кэсс не стала бы говорить с уверенностью, но под напускной бодростью Джона угадывалось сожаление. - Отвечу, когда обезболивающие перестанут действовать. Паркер сказал, если бы не ты, меня бы вывозили вперёд ногами. Спасибо. Ватсон неловко пожал плечами, явно смущённый. - Пустяки. Повезло, что мы успели. И Шерлок додумался вызвать полицию и скорую помощь вскоре после того, как мы выехали за тобой. Всё, как всегда, предусмотрел. - Храни господь нашего гения, - скривился Паркер, - Где он кстати? - Внизу полиция, и он там пока говорит с Лестрейдом – это наш приятель оттуда, - Джон бросил взгляд на часы, - Наверняка и к тебе скоро поднимутся. У них, должно быть, много вопросов. - Я уже ответил почти на все, - настолько самодовольный голос мог принадлежать лишь одному человеку. Шерлок не успел сделать и пары шагов по направлению к койке, как подскочивший с неё Паркер вмиг перегородил ему дорогу. - О, мистер Хейзел. Не ожидал вас тут увидеть. - Мистер Хейл, - невозмутимо поправил его Паркер, глядя на детектива снизу вверх, - Меня зовут Паркер Хейл. И я-то как раз очень вас ждал. И в следующую секунду с силой зарядил Шерлоку по лицу.2
Фарфоровый чайник и аккуратная чашка из одного сервиза всегда были неотъемлемой частью комнаты мамы. А когда она заболела – запах заваренного травяного сбора стал вечным флёром, преследующим её, куда бы ей не вздумалось пойти. Впрочем, в последние пару месяцев болезни она почти не ходила. Кэсс было пятнадцать, когда мать стала угасать. Сперва стали реже их совместные прогулки, «Я сегодня что-то устала. Сходи сегодня без меня, Кэсси» затем появились головные боли, «Кэсси, пожалуйста, принеси аспирин. И зашторь окна – свет режет глаза» а через полгода мама перестала покидать постель «Не волнуйся, Кэсси. Я скоро поправлюсь, вот увидишь». Дверь в её комнату закрывалась перед Кэссиди сотни раз. Её выпроваживали, когда приезжал врач. Просили уйти, когда заходила прибраться горничная. Не разрешалось оставаться, когда на пороге появлялся отчим – Кэсс не знала, о чём они говорили, лишь слышала приглушённые дверью голоса – слабый полушёпот и грубоватые нотки баса. Хуже всего мама выглядела именно после разговоров с ним – и хоть широкая улыбка растягивала исхудавшее лицо, в глазах читалась невыразимая тоска. Обмануться было невозможно. - Он ничего тебе не сделал? – нахмурившись, Кэсс протянула чашку матери, пристально осматривая её руки, выглянувшие из-под одеяла. Прежде на них нередко можно было увидеть разноцветные пятна гематом – желтоватые, почти исчезнувшие, иссиня-фиолетовые, и самые пугающие – огромные, пунцовеющие багровым отметины. Теперь же на белоснежной коже можно было увидеть лишь просвечивающие голубым нити вен. - Лежачих не бьют, - отшутилась мама, но Кэсс и не думала улыбаться. Надо же, ублюдку хватает мозгов не поднимать руку на больную жену – какое завидное благородство!.. - Я ненавижу его. - Кэсси… - Я его ненавижу! – голос вдруг надломился, горло сдавило комом. Она сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула, в попытке прийти в себя, - Почему ты с ним? Он ведь ублюдок. - К сожалению, при нашем знакомстве этого не было написано на его лбу, - женщина печально улыбнулась, - К тому же, он заботливый. Платит за моё лечение, за твою учёбу, содержит нас… - Да пошёл он к чёрту, мам! – Кэсс сердито шмыгнула носом, - Мы могли бы… могли бы жить у Моргана. Мы с ним позаботимся о тебе, мам! Мы… - Детка, - мягко перебила мама, - У него и своих проблем навалом, ещё и двух нахлебниц не хватало. Да и сама помнишь, чем в тот раз всё обернулось. Кэсс помнила. Вспоминала каждый раз, глядя в угрюмое лицо отчима. - Он не обижает тебя? – мама понизила голос. Умирающие глаза её неожиданно блеснули сталью, - Кроме того раза. - Нет, - углы челюсти Кэсс до боли напряглись, когда она стиснула зубы, - Но он обижает тебя. Мама умерла ровно через неделю. В то утро в комнате не изменилось ничего – чайник с чашкой на тумбе, пропитанный травами воздух, почти наглухо зашторенное окно. И только женщина в кровати больше не дышала.3
Тишина в палате затянулась на несколько долгих минут. В одном из углов, отвернувшись к окну, и скрестив на груди руки, стоял Паркер, изредка бросавший хмурые взгляды на детектива. Тот разместился в кресле напротив, и, о чём-то задумавшись, прикладывал к челюсти выданный медсестрой пакет со льдом. Их драка ограничилась одним лишь ударом Паркера – тут же подоспел моментально разнявший их Джон, командным голосом заявивший, что готов наградить обоих многочисленными переломами, если не успокоятся. Подключился и инспектор Лестрейд, заглянувший в палату взять у Кэсс показания, и не без удовольствия отметивший, как припухла челюсть у Шерлока. - За помощь в деле, конечно, спасибо, но за погром в больнице я буду просто обязан увезти вас в участок. Так что угомонились и сидим паиньками! Не без труда Кэсс ответила на целый перечень его вопросов. С большой опаской рассказала о том, как бесчеловечно лишила доктора Осборна глаза. - Мисс Гэлбрейт, вы, наверное, ещё приходите в себя, - покачал головой Лестрейд, вдруг с неожиданной хитрецой взглянувший на неё, - Что-то путаете. По моим данным, господину Осборну просто не посчастливилось поскользнуться на мокром полу и… неудачно напороться на один из своих жутких инструментов. Вы тут явно не при чём. Кэсс подняла озадаченный взгляд на Джона, и тот, едва заметно улыбнувшись, кивнул ей. - А, ну да… - подыграла она инспектору, - Так всё и было. Лестрейд ей понравился. Произвёл впечатление человека, способного проявить понимание и при необходимости сгладить углы. Когда он ушёл, чувство усталости уже становилось нестерпимым. Заныла грудь – «Не волнуйся, всего лишь гематомы и трещины в двух рёбрах», затянуло нестерпимой болью живот – «Не переживай, здесь тебя заштопали на ура, всё затянется» и что хуже всего – безостановочно гудящая голова. - Тебе нужно отдохнуть, - Паркер заботливо поправил ей подушку, когда медсестра зашла поставить капельницу, - Мне нужно на работу, но я ненадолго – через пару часов опять приеду. Звони, если что-то потребуется. Кэсс растянула губы в усталой улыбке. Ей и правда хотелось остаться одной. Джон с Шерлоком, за всё время не сказавшим ей ни слова, тоже направились к выходу, когда путь им преградил молодой человек в униформе курьерской службы. - Кэссиди Гэлбрейт? – осведомился он, - Цветы на ваше имя. Она озадаченно смотрела, как курьер помещает в вазу на тумбе странный букет. Назвать его цветочным не поворачивался язык – это была крупная связка массивных стеблей с венчавшими их крошечными, невзрачно-блёклыми сиреневыми соцветиями в окружении крупных зеленых листьев. Кто мог подарить такое? - Это что… какая-то крапива? – недоумённо спросил Джон, попутно выискивая прикреплённый к букету ярлык и ничего не находя. - Нет, - Кэсс вдруг вздрогнула, когда память резко прояснилась, едва носа достиг еле уловимый, болезненно знакомый запах. Осознание накрыло её с головой, - Так цветёт… - Мелисса, - с уверенностью ответил Шерлок, не удивив, однако, никого своими познаниями в ботанике, - Но к чему это тут? Кэссиди нервно сглотнула. - Это имя моей матери, - тихо ответила она, - И эти цветы я посадила на её могиле.