***
Дорога в Винтерфелл была неровной, грязной и невыносимо длинной, а местность была настолько унылой, что в груди невольно разливалась тоска, но Джейме неожиданно понял, что совсем не возражает против этого. На самом деле ему даже нравились бескрайние просторы Севера. К тому же, по сравнению с серой пустошью полной острых скал и извечного запаха соли, которой были Железные острова, все было лучше. Хоть задница страны, хоть передница. Прошло еще совсем мало времени с тех пор, как его жизнь безвозвратно изменилась, и он все еще пытался примириться с новой реальностью, в которой оказался. Вероятно, ему следовало отправиться домой вместе с остальными людьми Запада, учитывая, что он был их новым лордом, а дома его ждали многочисленный родственники, наверняка, ошеломленные смертью отца даже больше, чем сам Джейме. Но Роберт вознамерился навестить Винтерфелл, да и видеть тело своего отца он едва ли хотел, поэтому Джейме и оказался здесь. Им предстояло пробыть в цитадели волков совсем недолго, но он ехидно отмечал про себя, что Старк, увидев идею пира и веселья, которую предпочитал король, быстро пожалеет, что вообще сделал это вежливое приглашение, посетить свой отчий дом. И даже те пару недель, на которые Роберт вознамерился там остановиться, будут для бедного волка тем еще пеклом. Но ему не было жаль его, его больше собственные проблемы волновали. Джейме уже написал брату. Он объяснил ему все, что случилось, и уведомил, что скоро вернется. Конечно, он мог бы сделать это весьма быстро, но по какой-то причине ему хотелось поехать в Винтерфелл. Будто что-то тянуло его вперед и звало, обещая нечто такое, что навсегда изменит его жизнь. Когда они поднялись на вершину холма, их взору открылся вид на большую древнюю крепость. Серая и грубая махина, но все еще очень впечатляющая. Стены и башни выглядели древними, но крепкими, и чтобы ее захватить явно нужно много-много удачи и чудо. Джейме обернулся и посмотрел в переднюю часть процессии. Он увидел, что Старк и король над чем-то смеются, и даже не смотрят вперед. Идиоты. За то время, что длилось Восстание Грейджоя, Джейме, наблюдая за ними, не раз думал, уж в сестре ли Старка было дело? Может за всем этим Роберт скрывал совсем иные аппетиты. Ему уже не раз хотелось крикнуть им, чтобы они поцеловались уже, настолько они были милыми и сладкими друг с другом. Наконец они вошли в главный двор крепости, где уже выстроилась целая шеренга народу: от семьи Старка, до прислуги, которая тут же упала ниц, едва показался король, и… …не все. Джейме прищурился и посмотрел в сторону одной из колон, где упрямо выпятив подбородок стояла маленькая фигурка. Единственная, кто не встал на колени перед королем, как это сделали все во дворе. Ее было плохо видно, ибо она стояла в тени, но он точно мог сказать, что она была девочкой. Мимоходом оглядевшись, он понял, что только он заметил этот странный знак протеста, а когда вернул внимание к юной бунтовщице, понял, что она уже испарилась. Может, конечно, то был не бунт. Просто глупая служанка, которая не знает манер и приличий, но интерес Джейме отчего-то был задет.***
Он не хотел пировать. Не хотел пить и сидеть за столом знати. Джейме к этому не привык и не желал привыкать. К тому же, может, по отцу он и не особо горевал, но у дома Ланнистеров все еще было горе, и он, как новое лицо своего дома, должен носить, хотя бы для виду, траур, которые явно не сочетается со всем этим гомоном и реками эля внутри зала великой крепости Старков. Джейме вышел на улицу, оставляя позади пьяную толпу, и, сделав пару глубоких вздохов морозного воздуха, тяжело опустился на ступеньки, которые вели в чертог. Он прикрыл глаза и потер лицо ладонями. Еще не прошли его тридцатые именины, но Джейме вдруг почувствовал себя странно старым и уставшим. А ведь еще год назад был полон бравой смелости, плевал на всех, любил до безумия Серсею и хотел провести с ней бок о бок всю жизнь… Но вдруг все изменилось. И не в смерти отца было дело. Просто пару месяцев назад его вновь стали осаждать кошмары о конце предыдущего восстания, о его не сдержанном обещании принцу Рейегару, которому он клялся защищать его жену и детей, печальные глаза королевы Рейлы, ее крики из-за закрытых дверей, горящий Рикард Старк, и его задыхающийся сын… Все это внезапно вновь с куда большей силой, чем десять лет назад, стало его мучить, а месяц назад он просто однажды проснулся и ощутил себя как никогда жалким и никчемным. Его окутал в ту ночь буквально могильный холод, не имеющий отношения к холоду моря, где он был в тот момент, который до сих пор не отпускал его полностью. Он залег в его костях и морозил плоть. После этого Джейме не чувствовал себя больше Золотым львом, самым красивым рыцарем в королевстве, или великим фехтовальщиком, а скорее куском дерьма. Образ Серсеи вдруг окрасился гнилью, ее уста более не звали и не вызывали жажды, а ее тело не вызвало возбуждение как раньше, когда от одной только мысли о ее раздвинутых ногах, его член вставал по стойке смирно. В какой-то момент он даже подумал не стал ли он немощным, но в бордель, чтобы проверить, Джейме не ходил. У него все же была гордость, и опозориться он хотел меньше всего. Особенно теперь, когда он был верховным лордом Запада. Засмеют же. А ему хватало унижения и от звания, которое ему «даровали» другие «добрые» люди. Цареубийца. Его вечное клеймо и проклятие, от которых ему не избавиться никогда. Хотя бы потому что те немногие, кто мог по-настоящему простить его за убийство короля струпьев, были мертвы. Королева Рейла, принц Рейегар… только они могли дать истинное отпущение, но они давно были уже со своими предками. Тут его от мрачных и унылых дум отвлек звук ударов дерева о дерево. Будто кто-то пускает стрелы в мишень. Он сам луком владел весьма поверхностно, ибо меч ему был милее, но все же ему было интересно кто в такое время, поди уже середина ночи была, тренироваться решил. Не пьянчуги из чертогов уж точно. Только если на спор, дураков же здесь предостаточно. Но это оказались не стрелы, а кинжалы. Маленькие ножи, которые весьма ловко в мишень метала уже знакомая ему фигурка. Та самая девочка, которая не преклонила колени перед Робертом во дворе. Лица ее и сейчас не было видно, ибо она стояла вполоборота к нему, но он мог сказать точно, что ей было лет девять-десять, ее черные волосы были собраны в тугие косы, простые и незатейливые в отличие от причесок Серсеи, а кожа была светлой, как молоко. Но самое удивительно было в том, что полы ее простого серого платья были завязаны на бок, открывая ее ноги, облаченные в бриджи и высокие сапоги. Уж точно не девичье облачение. Издалека ее можно было бы даже принять за мальчишку из-за подобного вида. Бздынь! И вот уже очередной кинжал, присоединившись к еще трем уже воткнутым в яблоко мишени с поразительной точностью и меткостью. — Ловко, — невпечатленно сказал Джейме, прислонившись к колоне. — Но разве маленьким девочкам не следует уже спать? И избегать холодной стали, которая предназначается мужчинам, а? Девочка замерла с поднятой рукой для очередного броска, а потом медленно повернулась к нему. И у него тут же сперло дыхание. Глаза. Эти темные индиговые глаза. В своей жизни Джейме видел подобные очи лишь у одного человека. Принца Рейегара. Даже у королевы Рейлы, ее мужа-брата, принца Визериса, маленькой Рейнис и Эйегона, не было таких глаз. У них у всех были глаза разных оттенков лаванды и пурпура, но у принца Рейегара… Они были темно- фиолетовые, почти черные, меланхоличные и тлеющие, как угли на дне костра. И у этого ребенка были такие же. Но это невозможно! — А давно на стали стоит клеймо: «Лишь для мужчин»? — заявила девочка и сложила руки на еще только начинавшей расти груди. Хотя уже сейчас, когда на ее личико упал свет луны, и Джейме смог разглядеть ее черты: высокие скулы, молочная кожа, пухлые губы, изящный разлет бровей, было понятно, что она вырастет в настоящую красавицу. Может даже красивее его сестры. Как и все те, в чьих жилах течет кровь Валирии. — Фу, как грубо, — хрипловато ответил Джейме и сделал пару шагов вперед. — Тебя не учили, что лордам перечить не хорошо? За твою грубость я могу попросить лорда Старка даровать мне твой язык. Но девочка даже не испугалась. Ни его слов, ни того, что теперь он смотрел на нее с высоты своего роста, благодаря чему, ей пришлось задрать голову, ведь она сама только-только достигала ему живота. Девочка лишь закатила свои красивые глаза и буркнула то, что Джейме подозревал не предназначалось для его ушей. — Да счас. Джейме приподнял бровь. — Ты не боишься своего господина, девочка? — удивленно спросил он. Ему еще не попадались такие дерзкие дети, без грамма уважения в глазах и голосе. То, что он сам таким был, Джейме даже не подумал. — Он не мой господин, сир Золотая грива, — фыркнул несносный ребенок отвернувшись от него и, подойдя к мишени, начал вытаскивать ножи. — Он мой… отец. На последнем слове девочка немного запнулась, будто была не совсем уверена, что стоит это говорить, а Джейме тем временем задумчиво нахмурился. Он был хоть и не самый умный из Ланнистеров, но логические цепочки выстраивать мог. Да и что тут думать? У лорда Старка было только одно пятно на чести, которое могло носить на своем не по-северному красивом личике такие глаза. Его бастард. Который, как говорят, мог быть порождением красавицы Ашары Дейн, которая была фрейлиной принцессы Элии. Но Джейме видел Ашару и не раз. И он точно мог сказать, что ее глаза хоть и имели оттенок пурпура, но они и близко не были такими, как у этого ребенка. Да и когда бы Тихий волк мог лечь с Павшей звездой, кроме как на том проклятом турнире? Любой идиот, который мог считать от одного до десяти, понял бы, что сроки не сходятся. Только если эта девочка не ребенок Ашары… …и не Неда Старка. — Бастард Винтерфелла, — медленно промолвил он, замечая, как темные глаза ребенка на миг сузились, и девочка стала жутко похожа на королеву Рейлу в тот момент, когда та ругала принца Визериса, не желавшего есть овощи. — Кто твоя… — Джоанна Сноу, — жестко поправила его девочка. — Я может и бастард, но вы могли бы меня звать и по имени, не осуждая за то, над чем я не имела власти. Она подняла бровь и ядовито добавила: — Я же вот вас не зову Цареубийцей едва вас увидела, сир Джейме. После чего бросила ножи в корзину, которая стояла на одном из столов во дворе, отчего сложенные на нем же деревянные мечи, еле слышно загремели. Она небрежно отряхнула руки и платье, после чего прошла мимо него довольно сильно ткнув его острым локотком в живот, будто они были в тесном коридоре, а не в свободном дворе. — И пошли бы уже и сами спать что ли. А то встали тут. Ни проехать, ни пройти бедным девочкам, которым давно уже пора в кроватку, — недовольно буркнула она, сверкнув в его сторону хмурым взглядом, и пошла прочь. Джейме изумленно моргнул, смотря вслед этому невыносимому ребенку, который носил имя его покойной матушки, и потер живот. Локоточки-то и впрямь острые. Как и язык. Желание узнать поближе этого маленького рычащего волчонка взревело в нем подобно пламени и, вернувшись в отведенные ему покои, Джейме всю ночь проворочался в постели, думая только о том, как бы его осуществить.