***
Маргери несколько раз оглянулась, когда уходила, чтобы взглянуть вслед своей новой знакомой, надеясь поймать взгляд ее индиговых глаз. Но та даже не обернулась и быстро исчезла в толпе. Ей даже стало обидно. Этот северный бастард, к которому ей посоветовала приглядеться бабушка, был странно притягательным, и, хотя сначала ей даже не очень-то хотелось заводить разговор с этой дикаркой, которая носила одежды, напоминающую смесь женской и мужской, да не понимала она зачем ей это, теперь Маргери была очарована и разочарована. Причем первое чувство вытекало из второго и это был парадокс. Ей хотелось, чтобы эта девочка жаждала с ней говорить, чтобы она желала ее общества и искала его. Вот только Маргери не думала, что очень той понравилась и что та будет в дальнейшем искать ее для бесед или прогулок. Для нее это было непривычно, но она не была слепа и видела, что этой Джоанне Сноу со слишком старыми и, в тоже время, красивыми глазами, ее компания была в тягость. Она не заглядывала ей в рот и не смотрела со звездами в глазах, как делали многие, даже взрослые лорды, надеясь тем самым получить милость от ее семьи. Или ее руку для себя или своих сыновей. И хотя она была бастардом, а ее положение невесты Хранителя Запада было шатким, пока она не станет женой лорда Джейме, все же эта девочка не пыталась заискивать перед высокородными, а вела себя так, будто уже была одной из них, но как-то у нее это выходило естественно, без особого высокомерия. Вот только Маргери это не возмутило (ну, почти), не обидело и не оскорбило. Скорее вызвало интерес и бросило вызов. Теперь она страстно желала, чтобы та обратила на нее искреннее внимание. «Ну какая нелепость! Я стану королевой, и меня не должно посещать желание заставить одного нелепого бастарда в брюках обратить на себя внимание», — отдернула себя Маргери, но, несмотря на свои же мысли, не могла избавиться от идеи подружиться с Джоанной Сноу во что бы то ни стало. И узнать ее секреты. Особенно тот, который мог объяснить, почему ее глаза на миг, тогда на трибунах, жутко закатились, отчего кроме белка глаз, ничего не было видно, и она покачнулась, но быстро пришла в себя. А потом лошадь Григора Клигана взбесилась. Маргери не знала даже, что ее больше в ту секунду напугало. Смерть этого чудовищного человека, о злодеяниях которого знала даже она, или стойкое ощущение того, что ему помогла умереть Джоанна Сноу с помощью каких-то странных сил. Впрочем, в то же время ее это так заинтриговало, что пересилило страх и возбудило любопытство. Любопытство, которое она хотела утолить чего бы это ей не стоило. Но поймать невесту лорда Джейме было не так-то просто. Она была неуловимой фигурой, которую Маргери видела лишь на трибунах. И которая ловко исчезала с них, едва все оканчивалось. На рынке поймать ее тоже не выходило, а послать приглашение на чай она не могла, желая сама все узнать, без вмешательства бабушки. Нет, она безмерно любила бабушку и уважала ее, но в данный момент, ей хотелось сделать все самой. И она сделает.Глава 18 или друзья: нужные и не очень
26 июля 2021 г. в 18:40
Смерть Горы была неожиданной, но самой обсуждаемой.
Испытаний в тот день более никаких не было, и все мужчины: будь то рыцари, оруженосцы, солдаты, лорды и даже сам король предались любимому занятию. Пили эль и кутили, громко рассказывая и пересказывая подробности Битвы Псов, как ее уже успели обозвать. С каждым разом рассказы становились все более фантастическими и нелепыми. В какой-то момент, среди народа даже ходит басня, что младший брат Горы лично откусил ему голову своими зубами. Что, как говорится, не придумает пьяный разум, лишь бы удержать внимание толпы.
Только Джоанне было не до смеха.
Туман ярости и мести, застилавший ей разум, растаял, а ее неконтролируемый «прыжок» в тело скакуна дал о себе знать слабостью, головной болью и рвотой. К счастью, она успела вовремя сбежать с трибун, воспользовавшись суматохой вокруг, и не опозориться прям там, облевав все вокруг.
И теперь, когда ей полегчало, Джоанна бродила между лавочек, огибая народ и рассеянно смотря вокруг. Ее мысли текли вяло, а чувства были как-то приглушены, но… Сожаления среди них не было. Ей совершенно не было жаль, что она поучаствовала в гибели этого монстра. К тому же, помнится, Сандор тоже хотел его убить, так что они оба получили свое.
Оба совершили свою месть.
Хотя вот опаска и беспокойство в ней были. Вдруг кто-то видел ее глаза? Та же роза? Они ведь белеют, когда она вселяется в животное, по крайней мере, так было в сериале, со стороны-то она себя не видела в такие моменты. Но, впрочем, кто докажет, что Джоанна могла что-то сделать? Кучка южан, которые не верят в магию? Ха! Да и Гора не настолько уж и важная персона, чтобы подвергать сомнению его смерть во время поединка, где травматические и смертельные случаи были сплошь и рядом.
— Миледи, может нам стоит вернуться? — тихо спросил Корлис, когда они уже начали обходить город по третьему кругу.
Джоанна моргнула и повернула голову к одному из своих охранников, которые неустанно следовали за ней. И даже волосы ей держали, когда ее рвало.
Молча и без всяких возражений.
Но сейчас на лице Корлиса, как и на лице его брата, было искреннее беспокойство за нее и волнение. Странные и чуждые их лицам выражения.
Джоанна открыла было рот, чтобы что-то сказать, как вдруг ее окликнул голос:
— Леди Джоанна!
Уже только поэтому ей было интересно посмотреть на того, кто ее назвал «леди». Ведь так ее звали единицы, включая ее охранников и нескольких Ланнистеров, с которыми ей удалось наладить хорошие отношения, а остальные придерживались политики молчания, либо за глаза называли бастардом, искусительницей и так далее. Хотя так делали лишь те, кто жил в самом Утесе.
В Ланниспорте к ней относились куда теплее.
Местные жители либо кивали ей, если знали, воздерживаясь от оскорблений, молчали или тепло приветствовали. Особенно в местном приюте, куда она забрела случайно, когда подготовка к турниру только началась.
Там жили дети, которые остались сиротами во время набегов Железнорожденных, и условия там, скажем так, были не очень. Голые, тонкие стены, жалкие соломенные матрасы, но добрая хозяйка Силва, которая старалась изо всех сил и была способна хотя бы давать им горячую еду, да одежку. Технически, это был даже не приют, а ее дом, который был одним из немногих переживших пожар, но он был разграблен. Ее муж-рыбак был убит, а дочку угнали морские мародеры в соленые жены, и она больше ее не видела. Но руки она не опустила, и нашла новую цель жизни в помощи сиротам. Вот только она была просто прачкой в таверне и много не зарабатывает, чтобы обеспечить пятерых мальчишек и четырех девочек, которых Джоанна поймала, когда один из них залез ей в карман.
Эх, дети…
— Леди Маргери? — фальшиво-изумленно спросила Джоанна, повернувшись к Розе Хайгардена, которая подошла к ней, окруженная служанками и охраной. — Что вы здесь делаете в такой час? Скоро ведь должен состояться пир…
«…на котором ваша бабуля хочет вас подороже продать Джоффри, еще не осознавая, какое он чудовище», — иронично закончила она про себя.
Леди Маргери очаровательно улыбнулась.
— На самом деле я искала вас, — мило сказала она и нахмурила свои бровки. — Вы…
— Джоанна, просто Джоанна сойдет, — перебила ее Сноу, явно видя, как девочка немного натянуто называла ее леди.
Она ее не винила.
В конце концов, Маргери Тирелл была еще ребенком, и ее учили вести себя так, как она ведет, и вести себя с людьми ниже ее по статусу не так, как с высокородными.
Но тут девочка ее удивила. Она улыбнулась еще шире и весело сказала:
— Тогда зови меня просто Маргери.
И вот не успела Джоанна оглянуться, как девочка уже подхватила ее под локоток, и они непринужденно продолжили прогулку.
Маргери заботливо поинтересовалась ее здоровьем, спросила о том, как она восприняла столь жестокое зрелище, которое им пришлось лицезреть. Так же она пожаловалась на братьев, которые были под впечатлением от смерти Горы и тем, сколько кровищи пролилось на ристалище, и так далее и тому подобное.
Сначала Джоанна была контужена таким количеством вопросов, да и не привыкла она к слишком долгим разговорам с особями своего пола и возраста ее тушки. Она, наверное, в последний раз столько говорила с таковыми, когда была еще в Винтерфелле и только с Арьей. Уроки с леди Дженной не в счет.
А потом до нее дошло, что ее медленно и как можно незаметнее пытаются допросить, прикрыв это болтовней, заботой, и милыми улыбками.
Джоанна даже восхитилась и зауважала леди Оленну, которая обучила этому внучку. И которую, наверняка, старая Королева Шипов к ней и подослала. Она же не слепая и видела эту почтенную даму издалека. Как и видела, что та смотрела на нее в ответ взглядом, в котором явно мелькал интерес. Она не думала, что та узнала в ней Таргариена, как это сделал Джейме, но эта женщина была хитра и хотела, чтобы ее внучка стала королевой, а с будущими родственниками стоит дружить. А так как она предполагаемая невеста Хранителя Запада, который так же является дядей принца Джоффри, то…
Вот.
В конце концов, ей надоел этот бессмысленный разговор, за который ей пришлось соврать раз десять.
Ибо правду же не скажешь, например, о том же любимом типе шелка, в котором Джоанна мало что понимала, предпочитая более практичные материалы, или о любимом блюде с Севера, где особо в еде выбирать не приходилось, особенно, когда отца-дяди дома не было. Так долго улыбаться ей тоже было непривычно, так как это выражение лица не было ее фаворитом ни в одной из жизней, хотя бы потому, что поводов улыбаться, даже фальшиво, было мало.
К счастью, Маргери сама свернула разговор, когда одна из служанок тихо ей сказала, что им пора, и они распрощались.
Слава богам!..
Нет, Маргери была неплоха, но разговоры о тряпках ее утомляли и наводили скуку. О книжках там поговорить, о приемчиках в бою или поиграть в кайвассу, это да, это по ней, но не одежда. Ей хватало споров с портнихами, когда она пыталась им доказать, что в брюках все же удобнее, и что ее одежда должна быть такой, как она им сказала, а не такая, как принято у южных лэди.