Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь королева!

Когда наконец выпал шанс побеседовать со своим прапрадедом так, чтобы никто ничего не заподозрил, Джоанна отчего-то застыла перед дверью с поднятой рукой и все никак не могла постучать. Ее одолела непривычная робость и нелепый страх, что старый мейстер поймет, что с ней что-то не так и отречется, как от родича. Глупо, ведь она ни разу не встречала этого человека, но чувство было и никуда не собиралось исчезать. «Соберись, тряпка, и постучи», — яростно подумала она, ругая себя же, и наконец постучала. Ей тут же открыл нелепый и ушастый парень, который был весь в черном, и впустил ее. Он был стюардом старого мейстера и помогал ему чем мог. — Оставь нас, Чед, — произнес хрипловатый старческий голос из кресла около камина, и парень шмыгнул наружу, оставив Джоанну наедине с местным обитателем весьма темной и унылой кельи. Тут был самый минимум старой и скрипучей мебели, горящий закопченный очаг и книги, лежащие тут и там. — Проходите, юная леди, — куда доброжелательнее вновь сказал мейстер. — Я слышал от нашего дорогого первого рейнджера, что вы весьма жаждали встретиться со мной. Хотя мне и непонятно, зачем такой молодой особе, как вы, встречаться с таким дряхлым стариком, как я. — Не такой уж вы и старый, — рефлекторно ляпнула Джоанна, подойдя ближе и наконец увидя человека в кресле. Тот был беловолос, что, впрочем, могло быть и его естественным цветом волос, у него был крупный нос, морщины на лице и пара бледно-сиреневых глаз, смотрящих в никуда. Эйемон Таргариен определенно был стар, но не выглядел как тот, кто вот-вот развалится, как было в сериале. А еще у него оказался довольно приятный смех. Он разразился им после ее слов. Мейстер смеялся от души, закинув голову назад и положив руку на живот. — Ох, милая девочка, я так стар, что даже неприлично, — сказал он все еще посмеиваясь. — Давно меня так не веселили. Но спасибо за комплимент. Джоанна в этот момент желала провалиться сквозь земли, а на ее горящих щеках можно было жарить яичницу. — Присядь, — добросердечно произнес Эйемон и указал на кресло напротив него. Джоанна плюхнулось на предложенное ей место и тихо застыла. Слова так и не шли, в глотке пересохло, а мысли все испарились. — Вы желали встречи со мной, миледи, и все же вы ничего не говорите, — сказал Эйемон, слегка наклонившись вперед. — Ничто из того, что вы скажете или спросите, не оскорбит меня. Я слышал всевозможные вещи в этих стенах и раньше. — Я не хочу вас оскорбить. Скорее, я не знаю с чего начать, — тихо сказала Джоанна и неловко убрала прядку волос за ухо. Эйемон улыбнулся, показывая, что несмотря на возраст, у него были еще свои зубы, в отличии от более молодого Джона Аррена. — Может, стоит начать с самого начала? Я всегда говорил, что это лучшее место, с которого можно начать любой разговор. Джоанна слегка улыбнулась, а затем вздохнула, подыскивая слова. Все же старик был и впрямь мудр, и стоило бы начать именно с того, что было истоком этого всего… По крайней мере, истоком истории жизни маленькой Висении Таргариен, которая была плодом краткой, но трагичной любви. — Сначала… — тихо произнесла она. — Сначала была Лианна Старк, которая была слишком свободной духом девушкой для этого застойного и сплошь патриархального мира, которая влюбилась в одного меланхоличного принца, и тысячи умерли из-за этого, включая ее саму… Она подняла глаза, наблюдая за лицом своего двоюродного дедушки, и тихо закончила: — …но перед этим она успела дать жизнь ребенку, которого один тихий, но храбрый волк уберег ценой своей чести. Мужчина застыл, нахмурив брови всего на мгновение, прежде чем пошевелился, и протянул дрожащую руку к Джоанне, которая наклонилась и осторожно схватила ее. — Как тебя зовут дитя? Как тебя назвали родители? — грубым и дрожащим голосом спросил мейстер. — Висенья, — еле слышно выдохнула девочка. — Висенья Таргариен. У мейстера перехватило дыхание, и он крепко сжал руку Джоанны. — Я знал, что Рейегар не похищал девушку, знал, что они любили друг друга, но узнав о смерти леди Лианны и конце Восстания, я не смел надеяться… — он сделал паузу и свободной рукой подозвал девочку вперед. — Можно мне? — Да. Да, конечно, — ответила Джоанна, вставая и двигаясь вперед. Она наклонилась, чтобы опуститься на колени перед пожилым мужчиной, и подняла руку мейстера, чтобы прижать ее к своему лицу, в то время как мужчина приложил кончики пальцев другой руки к ее щеке. Джоанна закрыла глаза, пока грубые, теплые пальцы изучали черты ее лица, улавливая детали, которые глаза больше не могли разглядеть. — В тебе много от Старков, — сказал Эйемон несколько долгих минут спустя, когда его пальцы коснулись век Джоанны, — но твой лоб, форма твоих глаз и губ… это, безусловно, от нас. Он коснулся кудрей девочки, прежде чем опустить руку ей на затылок, а затем на плечи. — Да, — подтвердила Джоанна. — У меня много черт матери… Хотя лорд Старк говорит, что моя кожа бледнее, чем была у нее, но мои волосы такие темные, что почти черные. А вот глаза… Они цвета темного индиго. Мейстер издал резкий вдох. — Как у Рейегара, — прошептал он, а потом нахмурился и обеспокоенно добавил: — И никто ничего не заподозрил? Джоанна тихо засмеялась. — Все думают, что я дитя Ашары Дейн, — сказала она. — Хотя несколько человек все же заметили и поняли, кто я такая и чья дочь. Но они верны мне. Уточнять, что одним из них являлся Джейме Ланнистер, она не стала. Все же тот убил родственника этого человека, пусть даже и бешенного, и пусть даже она сама Джейме простила. — Хмм, — протянул Эйемон. — Верны… Говоришь о этих людях, как о союзниках, а не как о друзьях. Хочешь вернуть себе трон, девочка? Если ты пришла ко мне, чтобы заручится поддержкой, то ты зря проделала такой путь. Я стар и привязан к Ночному Дозору. От меня нет пользы… Джоанна нахмурилась, ощутив, как ее кольнула странная обида. Она ведь не за этим приехала… Нет, из-за снов по большей части, но все же… Не ради захвата власти, поисков союзника в лице старого мейстера и все такое! — Я приехала, чтобы увидеть хоть раз в жизни еще одного дракона, — глухо сказала Джоанна и слегка отодвинулась от старика. — Таргариен, один во всем мире… Это ужасная вещь. Эйемон поднял бровь, очевидно, узнав свои же слова, хотя она и не знала, произносил он уже их или нет, и задумчиво нахмурился. — Прости старика, — наконец сказал он. — Я, как никто, тебя понимаю. Одиночество для таких, как мы, и впрямь ужасное бремя. Я был вынужден смотреть как пал весь мой дом. Как умерла вся моя семья… Пока я сидел здесь и ничего не мог сделать. Но знание, что все же, кроме бедного Визериса и его маленькой сестры, есть еще один дракончик, меня бесконечно согревает. И беспокоит. Они далеко, а ты здесь. Юная и беззащитная девочка, которую могут убить, если даже намек на то, кто ты, уловят не те, кто нужно. У нас мало союзников в этом мире осталось. Мы слишком долго полагались на устрашающую мощь драконов, и так и не смогли завести по-настоящему верных друзей. Это и стало нашим падением… Джоанна рассеяно кивнула, хотя и знала, что старик ее не видит. Она понимала его беспокойство и почему он так резко отреагировал. — Я не желаю трона, — тихо сказала она. — Я не желаю втягивать Вестерос в новую войну. Не хочу терять остатки семьи, что у меня остались. Будь у меня выбор, я бы отправилась в путешествие, чтобы повидать мир, а потом вернулась в Винтерфелл и нянчила детей своих кузенов до конца дней своих. И даже носа бы на Юг не совала. Но у меня нет выбора… Джоанна пожевала губу и добавила: — У меня бывают драконьи сны, мейстер. Я видела, что грядет и это неизбежно. И не только Вестерос будет в опасности, но и все человечество. И только я могу остановить это. Она горько усмехнулась, глядя в очаг, где пылало пламя, и выплюнула: — Потому что сколько мой кровный отец не был глуп, наломав столько дров на пару с моей матерью, в одном он был прав. Долгая Ночь и впрямь грядет, Азор Ахай реален и это, мать его, я. На пару минут между двумя драконами повисла тишина, которую первым нарушил Эйемон. — Тогда убей в себе девочку. Убей ее и дай родиться женщине. Королеве, — твердо сказал он и наклонился вперед, сверля невидящим взглядом замершую Джоанну. — Тебя никто не будет воспринимать всерьез. Будь ты мужчиной, все было бы проще. Но ты дева, и тебе придется приложить куда больше усилий, чтобы доказать, что ты достойна стать первой полноправной королевой, сидящей на Железном троне. Он откинулся назад и усмехнулся. — И почему-то я думаю, что ты сумеешь, дракончик. Я слеп, но я все еще могу ощутить твой огонь, который кипит под коркой льда. Джоанна похлопала глазами, не успевая за мыслями старика, которые в один миг был скептичен и думал, что она приехала только за тем, чтобы попросить помощи, а теперь дает мудрые советы, которые были чем-то похожи на те, что были даны Джону Сноу… Стоп!.. — Вы мне верите? — недоверчиво спросила она, только сейчас поняв, что тот даже не усомнился в ее словах о пророчестве или в том, что у нее были драконьи сны, на которые она опиралась, чтобы поведать о том, что в общих чертах знает о грядущем. В конце концов, не признаешься же, что она смотрела сериал, да и Смерть ей пару фактов о будущем этого мира подкинула. — Да, — просто ответил Эйемон. — Я давно потерял зрение и научился отличать правду от лжи по голосу и интонациям в нем. И в твоем голосе слишком много веры в свои слова, чтобы это было ложью, дракончик. К тому же… Он наклонился вперед и заговорщицки добавил: — Мне тоже снились драконьи сны. Не такие яркие как у тебя, но все же. — Ох, что бы я отдала, чтобы они такими не были, — тихо буркнула Джоанна и устало опустила плечи. — Мне, пекло побери, только двенадцать! И я девочка в мире, где главенствуют мужчины! Так почему боги меня в спасители определили?! Нет, она знала почему и понимала, что просто тупо ноет, но, несмотря на это, бремя на ее плечах легче не становилось. Джоанна чувствовала порой острое желание на все плюнуть и свалить за Узкое море, но… Но не могла. К тому же, смысл ей упираться? Все равно помрет, и тогда Смерть ей вынесет весь мозг. Короче, нигде ей не будет покоя. Ни в этом мире, ни в другом или даже после смерти. Поэтому остается ей только допускать редкие приступы жалости к себе и сетование на судьбу тем, кто хотя бы не будет ее осуждать и, может, даже дадут совет, как найти силы, чтобы идти дальше. А мейстер Эйемон выглядел как тот, кто действительно мог ей сказать нечто жизненное и бодрящие. Или просто мудрое. Жесткое, но мудрое. И он сказал. — Может как раз поэтому? Королей здесь были десятки, а вот достойных королев… Ни одна женщина еще не сидела на Железном троне, как единоличный правитель. И, возможно, это то, что будет нужно на пороге грядущего. К тому же, хоть ты и женщина, ты все еще волк, и все еще дракон. Ты — Песнь льда и пламени, и не было еще такой на свете, как ты. Так гордо неси в себе это и не позволь сломить. Будь драконом, девочка. Будь волком. Будь и тем и другим, и ты будешь непобедима. И, как ни странно, Джоанна ощутила, как будто эти слова и впрямь придали ей сил, и впервые за долгое время невидимое бремя на ее плечах отчего-то стало легче.