Что делать, если твой препод — стриптизёр?

Два придурка и я.

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Аякс Я сегодня минус, передай своему любовнику, что мне очень жаль (нет) О Ты снова наши роли поменял Мне нравится, правда длинновато Сын маминой подруги @Diluc_Ragnvindr Мне нет.

Архонт секса

@AbyssChild

да ладно ворчать, отлично отражает нас

и Кэйа

ОН НЕ МОЙ ЛЮБОВНИК

к большому сожалению

и вообще, чё у тебя опять случилось?

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Ну как обычно. Сменщик снова в запое Заебал

Архонт секса

@AbyssChild

понял, ладно, катись

отмажу

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Спс Дилюк Завтра всё в силе? Мы уже можем ему сказать? Сын маминой подруги @Diluc_Ragnvindr Ты уже начал.

Архонт секса

@AbyssChild

о чём сказать?

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Тогда говорю О том, что у кого-то завтра день рождения и этот кто-то пойдёт с нами в стрип-клуб

Архонт секса

@AbyssChild

оу, неожиданно, весьма

особенно про стрип-клуб

вы же два забитых девственника

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Ну мы же туда не сексом заниматься идём

Архонт секса

@AbyssChild

наивный

не знаешь как

работают такие заведения

Сын маминой подруги @Diluc_Ragnvindr В этом всё серьёзно. Он достаточно известный, часто подвергается проверкам, поэтому никакой проституции там нет.

Архонт секса

@AbyssChild

ладно-ладно, как скажете

что за клуб хоть?

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Ты точно о нём слышал «Маска» называется

Архонт секса

@AbyssChild

да

наслышан

давно хотел сходить, но он

на другом конце города находится

лень было тащиться туда

Карамба твоей гетеросексуальности @icePrince Потащишься, мы уже всё спланировали

Архонт секса

@AbyssChild

ну с вами то конечно

ладно, парни, отключаюсь

он пришёл

✧✧✧

Тарталья заблокировал телефон и бросил его в сумку, переводя взгляд на дверь. В проёме стоял его преподаватель по журналистской деонтологии — профессор Чжун Ли. Он сосредоточенным взглядом — такой был у него всегда, — обвёл всю аудиторию, отмечая пришедших на пару студентов. Слабо кивнув, Чжун Ли поздоровался с группой и прошёл к своему столу, доставая материал для предстоящей пары. Тарталья следил за каждым его движением с теплотой во взгляде. Он всегда внимательно слушал лекции Чжун Ли, задавал уточняющие вопросы и с неприкрытой искренностью интересовался предметом. Не сказать, что он был фанатом этики и права, но вот то, что причиной такого интереса к деонтологии являлся сам Чжун Ли — это он знал точно. На фоне других профессоров Чжун Ли выделялся слишком сильно. Как выделялся бы алмаз в куче угля на ярком солнце — такой же утончённый, сдержанный в своей красоте и невероятно удивительный. Он работает в их университете почти год, и за всё это время Аякс ни разу не смог сдержать своего восхищения, как только видел его. С первой их пары — когда Чжун Ли посмотрел на него пронзительным, будто ему известны все тайны этого мира, взглядом янтарных глаз, — и до сих пор. Тарталья, обычно прогуливавший пары и живший одними развлечениями, стал ходить на каждую его лекцию, и быстро получил звание лучшего студента по журналистской деонтологии. Чжун Ли и сам рассказывал очень увлекательно и интересно, так, что хотелось его слушать ещё и ещё, и Аякс каждый раз проклинал звенящий в конце пары звонок. Конечно, такая резкая смена поведения Тартальи не могла остаться незамеченной его одногруппниками, но на все их ухмылки и вопросы отвечал только то, что ему нравится метод преподавания Чжун Ли, и ничего более. Были и те, кто пытались шутить над ним, но после нескольких походов в медпункт, которые им обеспечивал Аякс, шутки прекращались. У Тартальи был авторитет в университете, и заслужен он был отнюдь не прилежным поведением, поэтому почесать кулаки о лицо очередного заносчивого сокурсника, напомнив тому его место, не было совершенно никакой проблемой. Но сам для себя Тарталья определил, что в профессоре его привлекает не только хвалёный метод преподавания, но и в целом, как человек, он интересен Аяксу. У Чжун Ли была необычайно красивая внешность, а о глубине его глаз Тарталья мог говорить вечно, хоть и никогда не относил себя к романтичным натурам. Была во взгляде Чжун Ли какая-то загадка, которую Аякс очень хотел разгадать. И было ещё кое-что. Обычно Чжун Ли придерживался образа бесстрастного преподавателя, ко всем относился справедливо, и лишь изредка мог воспользоваться служебным положением, чтобы выйти на компромисс с проблемным студентом. Но иногда, когда они оставались наедине — почти никто не посещал дополнительные консультации по предмету, — Чжун Ли позволял себе немного расслабиться (по крайней мере, Тарталья очень надеялся на это), и тогда в его глазах проскальзывала горечь и боль, от которых невольно сжималось сердце. Аякс не знал, с чем это было связано, и это становилось ещё одной загадкой таинственного профессора деонтологии. Их консультации, проводимые несколько раз в месяц, были очень особенными моментами для Тартальи. Они могли разговаривать и обсуждать вопросы, касающиеся предмета, а могли говорить и на совершенно отвлечённые темы — чаще всего так и происходило. Начинали с журналистской этики, а заканчивали проблемами литературных классиков или военными конфликтами средневековой истории. Чжун Ли был на редкость эрудированным человеком, чего не скажешь о других преподавателях его университета, большинство из которых только и могли диктовать заученный за двадцать лет стажа материал какого-то старого учебника. Тарталья чувствовал — да и видел тоже, — что у Чжун Ли к нему особое отношение. Лучший студент, прекрасный собеседник и внимательный слушатель — именно таким был Тарталья на его парах. Чжун Ли, рассказывая новую тему, всегда интересовался мнением Тартальи, выслушивая его точку зрения, а после с удовольствием дискуссировал с ним; по всем поручениям он также обращался к Тарталье, из всей группы доверяя только ему. И Аякс был искренне рад такой устоявшейся между ними связи хорошего студента и любимого преподавателя. Но, конечно, нельзя было отрицать очевидное — он хотел большего. Хотел обнимать его широкую спину; целовать его вечно искусанные, будто от постоянных нервов, губы; узнать, что же на самом деле скрывается за цепляющим янтарём его глаз; вдыхать его запах и долго-долго говорить с ним, слушать его глубокий голос и просто быть рядом. Но Чжун Ли был слишком правильным, чтобы позволить себе запретную связь, а Тарталья был слишком увлечён им, чтобы остановиться и не попытаться сблизиться. Именно поэтому он стал постоянно приходить на его консультации — почти всегда они оставались вдвоём, и там он пытался подобраться к нему. Но то ли Чжун Ли всё давно понял и поэтому намеренно игнорировал все попытки Аякса, то ли он ничего не понимал и воспринимал личный интерес, как праздный. Как бы там ни было, Тарталья не собирался отступать. Чжун Ли к нему хорошо относился, и этого было достаточно, чтобы он продолжал пытаться. Второй раз Тарталья не позволит себе совершить ошибку — он не отступится так просто, будет бороться за чувства Чжун Ли до тех пор, пока не выиграет или не проиграет окончательно, свалившись в самую Бездну. Конечно, одного профессора Чжун Ли недостаточно, чтобы Аякс изменился полностью и стал прилежным студентом, именно поэтому он по-прежнему доставлял проблемы преподавателям, срывал пары, когда не было настроения и с удовольствием развязывал драки. Имел необычайную способность оказываться всегда в самом центре всех событий — обычно далеко не самых порядочных, — и с удовольствием участвовал в них. Преподаватели ругались, жаловались ректору и пытались завалить его на зачётах, но деньги решают всё. Тарталья был сыном богатейшего человека в их большом городе — предпринимателя, который имел огромную сеть ювелирных магазинов по всей стране и главный офис в центре города. Правда, никто из преподавателей не был в курсе об этом — только о его финансовом благополучии, а подробности не разглашались. Так решил сам Тарталья, когда летом, перед поступлением, пришёл к ректору и, заплатив, договорился о том, что в его зачётной книжке будет стоять девичья фамилия его матери, и никто в университете не будет знать о том, чей он сын. Каким бы тусовщиком не казался Аякс на первый взгляд, школьное прошлое оставило на его характере глубокий отпечаток — невзаимная первая любовь, чувства к которой до сих пор тоской отзываются в его сердце и увязшие в копоти лицемерия друзья, которые с первых дней знали, чей он сын. Однажды, совершенно случайно, Тарталья заимел честь услышать фразу, вдребезги разбившую его крохотный и счастливый мир: «Дружить с Аяксом — это как иметь богатого, но очень одинокого родственника, который за каплю внимания и любви к себе счастливо виляет хвостом и благодарно раскидывается деньгами, чтоб о нём не забывали. Очень удобно», — а потом говорившего поддержали и раздался заливистый злой смех. «Очень удобно, значит» С тех самых пор Тарталья дал себе обещание, что больше не позволит никому столкнуть себя в болото лицемерия. Как только школа закончилась, он закрыл своё сердце от других людей, нацепив образ весёлого и беззаботного юноши, которого интересуют одни лишь развлечения и потасовки. Какое-то время ему действительно казалось, что он таковым и стал — врос в свой образ настолько сильно, — но появление Кэйи и Дилюка в его жизни напомнило ему, что искренность всё ещё существует в этом мире. Кэйа учился с ним в одной группе, также на факультете журналистики, но их отношения не задались с первого учебного дня. Кэйа Альберих был хорош собой, вызывал восторженные взгляды девушек и парней, чем активно пользовался в своих целях — хитрый, скользкий тип, — и Тарталья видел в нём конкурента. Аяксу нравилось быть в центре внимания, ловить восхищённые взгляды, а соперников он привык убирать со своего пути. Где-то через месяц учёбы Тарталья ввязался с ним в драку, кровь разбитых носов быстро окрасила холодную плитку университетского пола, а сбежавшиеся студенты с интересом наблюдали за потасовкой. На шум вышли преподаватели, одним из которых оказался крепко сложенный двухметровый мужчина — физрук. Он и прибежавший с ним местный образец подражания разняли горе-студентов, после чего Дилюк — именно он помогал физруку, — вызвался сопроводить их в медпункт, чтобы по пути не сцепились вновь. Медсестра тогда вышла, и в её ожидании все трое чудесным образом разговорились, и неважно, что было это на повышенных тонах первые минуты. Но, в общем-то, именно так зародилась крепкая дружба, напомнившая Тарталье о том, что таковая ещё может существовать. Со второго курса — сейчас парни на третьем — они снимают двухкомнатную квартиру неподалёку от университета. Финансово Кэйе так было проще, а Дилюк, как и сам Тарталья, не хотел каждый день возвращаться в родовой особняк за городом — слишком долго. Кэйа и Дилюк по праву могут называться его лучшими друзьями — за два года они не дали ни единого повода сомневаться в них, и даже когда Тарталья решил рассказать им правду о своей семье — они просто пожали плечами, и никакого корыстного блеска в их глазах не было. Тогда Аякс поверил в своих друзей ещё больше. Факультет журналистики Тарталья выбрал не случайно — его всегда интересовала эта профессия, общение с разными людьми и попытки выяснить самые интересные новости. Он не планировал продолжать дело отца, так как преемником уже давно был выбран его старший брат Антон, и всех всё устраивало. Чтобы владеть таким крупным бизнесом, нужно хорошо разбираться в людях, чувствовать их и постоянно ходить по тонкому льду, балансируя на грани лжи и правды, а всё это было чуждо Тарталье. Он не был глупцом и при должном усердии справился бы, но удовольствие такая профессия ему бы не принесла. И хотя он не отличался хорошим поведением и успеваемостью в целом, профильные предметы слушал с интересом, а вот то, что большинство профессоров не выдерживали его вопросов одновременно огорчало и раззадоривало его. Чего не скажешь о Чжун Ли, который сейчас увлечённо рассказывал новую тему, пока большая часть студентов занимались своими делами. С приходом профессора часть группы действительно стала внимательнее слушать, но большинство всё так же просто отсиживались, лелея мысли о звонке. Иногда Тарталье казалось, что эту необычную магию — другого слова он просто не находил — в Чжун Ли видел только он. Что ж, возможно оно и к лучшему. Конкурентов будет меньше. В сумке неожиданно завибрировал телефон, и Аяксу пришлось отвлечься. С экрана на него смотрела фотография улыбающегося рыжего мальчика — звонил его брат Тевкр. — Я могу выйти? Это важно, — поднялся Тарталья и, получив кивок от Чжун Ли, быстро вышел, отвечая на вызов. — Тевкр, привет! Что-то случилось? Почему ты звонишь один, без отца? Из динамика раздался звонкий голос: — Привет, братик! Нет, всё хорошо! Я хотел спросить: когда тебя ждать? Мы с Сяо помним, что у братика завтра день рождения и готовим сюрприз! Только это секрет, ладно? — Коне-ечно секрет! — заговорщицки протянул Тарталья, улыбаясь. — Я приеду с утра. Вечером, правда, уеду, но до этого у нас с вами будет целый день, чтобы провести его вместе! В ответ весело рассмеялись. — Хорошо, тогда я пошёл, а то Сяо скоро из ванны выпустят, он не должен знать, что мы говорили! Тарталья тепло улыбнулся и попрощался с младшим братом, возвращаясь в аудиторию.

✧✧✧

После лекции аудитория опустела в считанные минуты — последняя пара и наступающий вечер пятницы сделали своё дело. Но сегодня также была консультация по деонтологии, поэтому Тарталья привычно ждал конца короткого перерыва. Чжун Ли в это время обычно заваривал им чай, предвкушая интересную беседу, и этот раз не стал исключением. Он слабо кивнул Тарталье, жестом указывая на дверь подсобки, а после проследовал в небольшое помещение. Щёлкнув кнопку электрического чайника, Чжун Ли устало опустился на стул. Тарталья тем временем достал чашки из шкафа и, насыпав в них заварки, опёрся бедром о высокий подоконник, следя за каждым движением Чжун Ли. — Сегодня посидим здесь. Какие у тебя вопросы по новой теме? — профессор поправил свои перчатки, которые, к слову, всегда носил, и посмотрел на Тарталью тяжёлым взглядом. Вот почему Аякс так любил их консультации — Чжун Ли не скрывал свои эмоции под непроницаемым образом собранного преподавателя. По какой-то причине наедине он всегда был более… расслабленным. Чжун Ли никогда не говорил с ним о личном, всегда соблюдая строгую субординацию, даже когда Тарталья предпринимал попытки узнать что-то о его жизни — Чжун Ли всегда отвечал уклончиво и быстро переводил тему, ясно давая понять, что не станет разговаривать об этом со своим студентом. Но даже вот такая крупица доверия была очень ценной для Тартальи и давала ему слабую надежду. — Мне немного непонятна разница между социальной и гражданской ответственностью журналиста, — почесал затылок Тарталья, а затем отвлёкся на закипевший чайник. Чжун Ли дождался, пока его студент нальёт им чай и сядет напротив. — Основное отличие в том, что социальная ответственность заставляет журналиста отвечать за каждое своё слово и материал, который ты преподносишь людям. Никогда не забывай, что ты ответственен перед обществом, поэтому всегда должен быть объективен и адекватен в своих суждениях. Следи за тем, что ты говоришь и как формулируешь мысли. Общество может не правильно воспринять твой посыл, если ты будешь пренебрегать этими правилами, — Чжун Ли сделал короткую паузу, сделав глоток горячего чая. — В то время как гражданская ответственность обязывает журналиста способствовать формированию гражданского общества. — Проще говоря, материалы, предоставляемые мной, должны обогащать знания людей и повышать их культурное развитие? — Верно, хотя гражданская ответственность не ограничивается этими двумя пунктами, всё гораздо глубже, — Чжун Ли задумчиво потёр подбородок — он всегда так делал, когда собирался углубиться в тему. Следующие полчаса он с неприкрытой заинтересованностью рассказывал Тарталье тонкости разных видов ответственности, коим на самой паре не удалось выделить много времени. Аякс ловил каждое его слово, иногда вставляя собственные. За окном тихо постукивали капли дождя, а уютную — от мягкого света и запаха пыльных книжек — подсобку заполнил аромат душистого чая, подаренный самим Тартальей. Как-то раз он заметил, что у Чжун Ли всегда был дешёвый, зачастую безвкусный, чай — это так противоречило его дорогому и статному образу, — и с тех пор Тарталья заимел привычку дарить разные чайные наборы своему профессору в знак благодарности. Консультация длилась всего сорок минут, которые уже почти вышли, и Чжун Ли как раз закончил объяснять Аяксу подробности новой темы. — Тарталья, — вдруг говорит он. От звучания собственного имени Аякс чуть вздрогнул — непривычно и очень приятно, — у тебя всё нормально? — Да. А что, что-то не так, профессор Чжун Ли? Такой вопрос от него звучал действительно странно, заставляя насторожиться, ведь Чжун Ли никогда не спрашивал о личном. — У тебя был слишком встревоженный взгляд из-за того телефонного звонка. Если у тебя какие-то проблемы, можешь не стесняться говорить о них. Преподавательский состав здесь хороший, и в случае чего горой встанет за студентов. Тарталья облегчённо выдохнул — это была банальная вежливость со стороны Чжун Ли. Преподаватели в их университете обязаны заботиться о благополучии студентов, и если видели явные проблемы у кого-то, то нередко предлагали помощь со стороны учебного заведения. Учитывая не совсем стабильное и прилежное поведение Тартальи, Чжун Ли был не первым, кто интересовался его благополучием, но других преподавателей он даже не слушал. — А, это, — рассмеялся Тарталья, — это был мой младший брат. Я просто не ожидал, что он станет звонить со своего номера, обычно мы связываемся по видеосвязи через личный номер отца, поэтому подумал, что могло что-то случиться. Но всё хорошо, правда! — В таком случае, можешь идти, — кивнул Чжун Ли, поднимаясь с места и забирая их чашки. Разочарованно выдохнув, Тарталья бросил взгляд на усилившийся дождь — ещё чуть-чуть и будет ливень. Хитро прищурившись, он посмотрел на широкую спину Чжун Ли, который мыл чашки. — Такой дождь сильный, — вздохнул он, — может, я вас подвезу? Моя машина стоит неподалёку от входа в университет. Чжун Ли ответил сразу, будто бы на автомате: — Спасибо за предложение, но вынужден отказаться. — Боитесь, что ваш студент узнает, где вы живёте? — беззлобно рассмеялся Тарталья, поднимаясь с места и направляясь к выходу. Вопрос был больше риторическим, поэтому, не дождавшись ответа, Тарталья попрощался и достал из сумки зонт. До машины идти нужно было минут десять — не то, чтобы совсем недалеко от университета, просто Тарталья не хотел, чтобы сокурсники видели дорогую марку. По его стилю одежды, конечно, было видно, что он не бедствует, но и студентов со средним достатком и выше в университете было множество. Добравшись по лужам к машине, Тарталья сел в неё, завёл и откинулся на спинку кресла, бросая взгляд на электронные часы на панели. Дело шло к вечеру, но сегодня у него ещё осталось важное дело — поездка в магазин игрушек. Не может же любимый старший братик приехать без подарков, верно?

✧✧✧

Несмотря на хлынувший ливень, торговый центр кипел жизнью, да так сильно, что Тарталья не сразу смог сориентироваться, хотя и был здесь не в первый раз. Он приезжал в особняк отца несколько раз в месяц, и с каждым приездом дарил игрушки детям. С выбором он уже давно определился, сделав заказ на эксклюзивные модели игрушек, и сейчас нужно было только забрать их. Пробираясь сквозь толпу людей, Тарталья наконец добрался до большого магазина, пестрящего яркими цветами и надписями. Миловидная девушка, что стояла за кассой, узнала его и, поздоровавшись, протянула доставленные игрушки. Проверив их целостность, довольный Тарталья вернулся к машине. Тевкр в его прошлый приезд всё твердил о могучем роботе из детской книжки, которого, кстати, он потом нарисовал и рисунок этот подарил Тарталье. Тот, конечно, возможности упускать не стал, и по примеру детского изображения заказал фигурку. А вот с Сяо было ещё проще — малыш постоянно засматривался на правую руку Тартальи, на которой была набита чёрно-золотая татуировка дракона — мифическое создание обвивало её от плеча и до запястья. Поэтому Тарталья решил порадовать мальчика мягкой игрушкой такого же дракона, разве что цвет выбрал коричнево-бежевый. В квартиру вернулся только ближе к ночи — попал в пробку, — и застал своих друзей за готовкой. — Не знаю, что вы тут устроили, но пахнет отменно, — втянув носом воздух, проговорил Тарталья, выглядывая из коридора. — Вечер пятницы! — хлопнул по столу Кэйа. — А ещё через два часа твой день рождения, поэтому грех не отметить! Тарталья рассмеялся на слова друга, подключаясь к ним в привычную, но очень дорогую сердцу атмосферу дружбы и веселья. — И да, — Кэйа поднял вверх вилку, призывая к вниманию, — чтоб завтра в десять был здесь, мы не шутили про стрип-клуб. Последнее время света белого не видишь, только о Чжун Ли и говоришь, тебе нужно развеяться. — Да ладно, разве это так плохо? — недовольно протянул Тарталья. — Плохо то, что ты игнорируешь всех своих любовников и сомнительных знакомых, которые начали писать мне! — Упс, — рассмеялся Тарталья, — ладно, я поговорю с ними. У Аякса действительно было множество связей и знакомых, зачастую не отличавшихся порядочностью, но таким был его ритм жизни последние три года, к нему он привык и что-то менять не собирался. Однако появление Чжун Ли осадило поток его бурной жизни, и с каждым месяцем он всё больше терял интерес к одноразовым встречам и пьяным вечеринкам в шумных компаниях. Тарталья постепенно разрывал нежелательные связи, но порой ему становилось настолько всё равно, что он попросту начинал игнорировать этих людей. — Чувства к Чжун Ли, конечно, хорошо на тебя влияют, но всё же зацикливаться на них не стоит, а то превратишься в меня, — хмыкнул Кэйа. Тарталья тепло рассмеялся. — В отличие от тебя, первые шаги я уже делаю! — о том, что, пусть он и проявляет инициативу, но по итогу всё равно топчется на одном месте, Тарталья решил не упоминать. Дилюк раздражённо фыркнул откуда-то сбоку — полез доставать пиццу из духовки. — Парни, я снова чувствую себя слепым котом. Тарталья демонстративно закатил глаза, а Кэйа неловко улыбнулся. — Ладно-ладно, молчу, — говорит Кэйа, поднимаясь с места и помогая порезать пиццу. Остаток вечера прошёл в весёлых разговорах, вкусной еде и играющем на фоне фильме, на который никто не обращал внимания.