Обогнув большую лужу — ночью шёл дождь — Тарталья заскочил на ступеньки небольшой кофейни, без которой последние недели две не представлял своё утро. Она находилась совсем рядом с их университетом и, если купить два ароматных кофе и дойти с ними до аудитории Чжун Ли, напиток почти не терял своей температуры. Проверено.
Сегодня у группы Аякса не было деонтологии, но у Чжун Ли была первая пара с другой группой, поэтому бодрящий кофе с утра и приятная компания были ему обеспечены.
Забрав у милой девушки за стойкой свой заказ, Тарталья лёгким шагом направился в сторону университета. Настроение било через край, впрочем, так было всегда, когда ему удавалось с утра пораньше встретить Чжун Ли — по этому поводу они оба даже приходили чуть пораньше, чтобы успеть провести немного времени друг с другом.
В аудитории деонтологии сейчас сидели несколько зевающих студентов, пришедших слишком рано, но и те не обратили никакого внимания на Тарталью. Одни пытались ещё хотя бы чуть-чуть поспать, положив голову на предплечья, вторые повторяли конспекты. Тарталья окинул их беглым взглядом, после чего скрылся в подсобке.
Аромат свежего кофе мигом заполонил маленькое пространство помещения. Чжун Ли, задумчиво сложив руки за спиной, стоял у окна. Они пересеклись взглядами в слабом отражении на стекле и улыбнулись друг другу.
Тарталья поставил кофе на стол, прикрыл дверь подсобки и подошёл к профессору, обнимая того со спины.
— Вчера тебя не было. Я соскучился, — прошептал он, обхватывая Чжун Ли руками поперёк живота и проводя щекой ему по затылку.
У Тартальи была лёгкая двухдневная щетина, и от этой слабой ласки у преподавателя пробежали сотни мурашек по коже. Его одежда, как и всегда, была очень закрыта, но Аякс прекрасно знал реакцию мужчины.
Чжун Ли усмехнулся, полностью расслабляясь в руках студента.
— Кофе остынет.
Но, вопреки своим же словам, Чжун Ли и не думал отстраняться. Он только развернулся лицом к Аяксу, кладя руки ему на талию, а тот, в свою очередь, переместил руки на плечи мужчины, после чего их губы сомкнулись в сладком поцелуе. Сердца обоих нежно трепетали, согревали изнутри — тёплое солнце и успокаивающий шелест листвы.
Тарталья нехотя отпустил его только через несколько минут, делая шаг назад к столу и подхватывая тёплые стаканы. Им ещё ни разу не удалось выпить этот кофе горячим.
Из-за двери с каждой минутой слышался всё больший гул прибывающих студентов, и Чжун Ли в очередной раз подумал, что было бы неплохо установить замок на дверь подсобки.
Хотя, по правде сказать, мысль быть кем-то застуканными возбуждала обоих, пусть они и никогда сами себе в этом не признаются.
С момента тяжёлой для них встречи у профессора дома прошёл уже месяц. За это время Тарталья с Чжун Ли не раз возвращались к прошлому последнего, и все пазлы в голове Аякса, наконец, были сложены.
В юности у Чжун Ли, помимо учёбы в университете, было любимое хобби — пол дэнс. Это не было чем-то пошлым или развратным, нет, это было смесью пластики и хореографии, способом самовыражения и красивой эротики. Иногда Чжун Ли со своей группой выступал на разных соревнованиях, тематических выступлениях и мероприятиях, но это по-прежнему оставалось всего лишь его хобби. После двух лет занятий, к ним пришла новенькая — молодая Гуй Чжун — которую почти сразу закрепили ученицей опытного Чжун Ли.
Прошло несколько месяцев прежде, чем он влюбился в неё, и тогда на тыльной стороне ладони обоих появились золотые метки — Чжун Ли оказался активным соулмейтом. Они начали встречаться и вскоре поженились, будучи уверенными в своей любви.
Гуй Чжун работала главным бухгалтером в одном из небольших филиалов ювелирной компании отца Тартальи. Должность ей досталась от наставницы, которой та помогала с момента поступления в университет на заочную форму обучения. Женщина собиралась уйти на пенсию и искала себе достойную замену, которую в итоге сама и научила всему, чему было нужно. После отставки она оставила рекомендательное письмо для Гуй Чжун, и ту, несмотря на молодой возраст, утвердили на должность.
Чжун Ли в это время учился в университете, планируя в будущем стать преподавателем.
Гуй Чжун обладала слабым здоровьем, она часто болела, и когда начальство начало высказывать недовольство по этому поводу, а работы из-за её больничных накапливалось в три-четыре раза больше обычного, девушка перестала справляться, и Чжун Ли предложил свою помощь. Он мало что понимал в бухгалтерии, но Гуй Чжун давала ему простые задачи, не требующие больших знаний. Вскоре и этого оказалось мало — начальство грозилось уволить девушку. Тогда Чжун Ли дополнительно оплатил себе курсы и по их завершении стал полноценным помощником.
Шло время, дела постепенно наладились, руководство больше не беспокоило; они справлялись. Вскоре после этого выяснилось, что Гуй Чжун беременна — подвела защита. Врачи не советовали ей когда-либо рожать из-за слабого здоровья, но она всегда очень хотела ребёнка, поэтому оставила его.
К большому горю Чжун Ли, её организм не перенёс родов, и она умерла. Прекрасная метка соулмейта почернела, навсегда становясь для него болезненным и безобразным шрамом. Это стало невероятной потерей, раной на сердце, которая ещё очень долго болезненно ныла в груди. Единственное, что помогло ему не уйти в полную депрессию — его новорождённый сын. Он стал для него целью, якорем, за который Чжун Ли цеплялся и пытался вернуться в жизнь. Но мир всё равно стал безликим и серым, с одним лишь ярким лучиком — Сяо.
Узнав о смерти Гуй Чжун, её начальство предложило Чжун Ли занять её место. Тот неплохо справлялся и его все в филиале знали, сделали поправку на тяжёлую ситуацию и даже посоветовали хорошую няню для малыша. Зарплата здесь была больше, чем если бы он стал преподавателем, поэтому Чжун Ли согласился и оставил мечту о преподавании.
Шли годы, Сяо рос, Чжун Ли работал и потихоньку справлялся с действительностью. Носил кулон с фотографией Гуй Чжун — попросту не мог заставить себя отказаться от него, — и воспитывал Сяо.
И вот, настал момент, когда в филиале сменилось руководство. Старое перевели в более лакомое место, повысили, а новое начальство оказалось совсем недовольно тем, что у Чжун Ли, кроме курсов, ничего нет. Несмотря на всегда вовремя и хорошо выполненную работу, к нему не уставали придираться. Чжун Ли чувствовал: одна ошибка и его уволят, поэтому стал работать ещё усерднее, выполнять сверх нормы.
Один из бухгалтеров, давно метящий на место Чжун Ли, прознал о неприязни нового руководства к главному бухгалтеру, и решил действовать радикально. Он совершил перевод очень крупной суммы — выручки их филиала за последние полгода — от имени Чжун Ли. Потом перевёл деньги на свой счёт, а сам перевод стёр так, что его уже было не отследить.
Обнаружилась пропажа очень быстро, буквально на следующее утро. Начали копать и вышли на Чжун Ли. Его уволили с громким скандалом — всё благодаря желчному руководству, — отослав в главный офис, к владельцу компании, решать вопрос. Чжун Ли всё объяснил, однако владелец был крайне жесток и не стал разбираться в деталях. Он не скупился на методы — забрал Сяо, чтобы иметь рычаг давления на Чжун Ли, ведь тому нужно было выплатить каждую копейку утраченной суммы.
В суд или полицию Чжун Ли пойти не мог — за такое должностное упущение его впору было посадить со всеми вытекающими последствиями, и уж тогда бы Сяо пришлось отдать в интернат, а он не мог допустить этого. Владелец компании позволял видеться с Сяо, когда Чжун Ли приносил ему деньги. Деньги в обмен на встречу с ребёнком.
Тогда Чжун Ли пошёл работать преподавателем, но он понимал, что с его зарплатой будет выплачивать долг не один год. К нему пришла идея, и вот, уже через несколько дней после того, как его сына забрали, Чжун Ли устроился в стрип-клуб. Он выбрал самый дорогой и элитный клуб города — его физическая подготовка и навыки пол дэнса позволяли ему это. За маской было удобно прятать лицо на тот случай, если кто-то из его студентов посетит заведение.
Платили очень много, ещё больше — за дополнительные услуги в приватных комнатах, и Чжун Ли не стал скупиться на методы. Поначалу ему было мерзко и противно от самого себя, но со временем он привык, живя лишь той мыслью, что ему нужно вернуть Сяо как можно скорее. И плевать стало на всё остальное.
Всё это Чжун Ли постепенно рассказывал Тарталье, было видно, что многое ему тяжело вспоминать, но он хотел довериться и открыться Аяксу, на что тот ответил ему тем же.
Он рассказал профессору про свою татуировку и печальную историю отвергнутого своим же соулмейтом.
Ни Чжун Ли, ни Тарталья больше не надеялись когда-то полюбить, но в друг друге они смогли найти что-то родное, трепетное и дорогое сердцу, несмотря на то, что их метки принадлежали совсем другим людям. Любовь случается вопреки любым обстоятельствам, и даже благословение с небес — не истина в последней инстанции.
За прошедший месяц их жизни изменились одновременно очень слабо и очень сильно. Новых событий было немного, повседневный ритм тоже не изменился, но вот внутреннее восприятие мира и моральное состояние граничило с счастьем. Не хватало только одной переменной, чтобы пройти за эту черту, но они оба усердно работали над этим.
В середине февраля Тарталья всё же выступил на конкурсе статей, занял первое место и был отправлен на районный конкурс, где занял призовое и получил денежный приз. Он отдал его Чжун Ли, и вообще все деньги, которые получал в издательстве, отдавал преподавателю. Этого было совсем мало, но что-то лучше Тарталья предложить не мог, хотя и каждый день думал над этим.
С Чжун Ли вне стен университета они больше не встречались, чтобы не рисковать, поэтому и без того регулярные дополнительные занятия по деонтологии стали совсем обязательными. И обед, конечно, Тарталья не мог позволить себе пропустить хотя бы один обед с Чжун Ли, когда тот был в университете.
Подсобка профессора за этот месяц повидала множество видов.
Со своими старшими Тарталья почти не общался, аргументируя это тем, что на выходных он занят статьями для издательства. На логичный вопрос отца «Ты же хотел начать помогать мне в компании», Тарталья только отмахнулся, сказав, что атмосфера офиса ему оказалась не по душе, и он птица вольного полёта.
На самом же деле он очень разочаровался в отце и Антоне. Конечно, он немногое понимал в большом бизнесе, но забирать родственников — а тем более маленьких детей — у должников, чтобы иметь над ними власть — ужасно.
Тарталья не понял, в курсе ли его мать об этой ситуации, но склонялся к тому, что она в таком же неведении, в каком был и он сам — отец никогда не подпускал её к делам компании.
К Сяо у Тартальи, после того, как выяснилась вся правда, проснулась ещё большая любовь — он был просто в восторге от мальчика и со временем даже стал замечать общие черты между ним и Чжун Ли. Аяксу и без того нравилось проводить время с младшими, а теперь он и вовсе каждые выходные забирал их в какой-нибудь развлекательный центр или парк.
И каждый раз, когда Сяо с Тевкром весело резвились на аттракционах, играли в снежки в парке, сидели в тёплом кафе с испачканным шоколадом ртом, Тарталья незаметно набирал Чжун Ли и включал камеру.
Малыши и не подозревали об этом — мало ли, вдруг проболтаются, — а улыбка Чжун Ли в такие моменты стоила всего мира.
Тем временем, у Кэйи и Дилюка всё постепенно наладилось. После того скандала с Лоуренсами — который, к слову, даже спустя месяц активно обсуждался в обществе, — дела Рагнвиндров пошли в гору, возвращая себе былое величие. Правда для того, чтобы полностью встать на ноги, потребуется гораздо больше, чем один месяц. Работы в компании прибавилось, и хотя теперь Рагнвиндры могли позволить себе нанять больше сотрудников, Дилюк принял решение перевестись на заочное отделение и больше помогать отцу с компанией.
Кэйа же остался в общежитии «Анемонии». Совсем недавно стартовало его обучение, и он всецело посвящает себя игре на скрипке. По его словам, директор Венти и сам являлся преподавателем ключевых дисциплин. Он вёл игру на скрипке, гитаре, фортепиано, флейте, арфе, лире… В общем, настоящий виртуоз.
Парни встречались по выходным в их съёмной квартире, которую теперь снимал один только Тарталья — немного грустно, конечно, но он понимал своих друзей и сам с замиранием сердца ждал момента, когда в открытую сможет быть с Чжун Ли.
Всё это тенью пронеслось в мыслях Тартальи, когда он допивал свой кофе в уже ставшей родной крохотной подсобке. Чжун Ли опёрся бедром о край стола, не сводя нежного взгляда с Тартальи, улыбался краешком губ и прятал улыбку в своём стакане. Они молчали, просто смотрели друг на друга — силуэт профессора подсвечивали лучи проснувшегося солнца, что заглядывали из окна. Кончики его волос, в тон глазам, казались золотистыми — так и манили руку, — и Тарталья честно не стал бы себя сдерживать, если бы не ворвавшийся в подсобку студент.
— Профессор! Я могу зайти?
Разочарование Чжун Ли тенью пронеслось на его лице, которое успел заметить только лишь один человек.
— Ты уже зашёл. Впредь стучись, — нравоучительно покачал головой профессор, но на самом деле в мыслях ехидно усмехнулся — мало ли, чем они могли заниматься. — Что ты хотел?
Дальнейший их разговор Тарталья слушать не стал — до пары оставалось несколько минут, и ему самому требовалось идти на свои занятия. Коротко кивнув Чжун Ли и услышав его тихое, с ухмылкой, «жду на обеде проверять курсовую», он покинул аудиторию деонтологии.
Учебный день пролетел незаметно. На сегодняшний вечер у Тартальи, Кэйи и Дилюка была запланирована вылазка в город, а именно — Кэйа предложил им всем сходить в тот самый парк, в котором он играл на скрипке, и благодаря которому так сильно изменилась его судьба, как музыканта. Идею поддержали все, учитывая, что они очень давно не выбирались куда-то все вместе, занятые повседневной рутиной и решением собственных проблем.
Парни, к слову, знали о тайных отношениях Тартальи и Чжун Ли — первый не мог не поделиться своим счастьем, но о том, почему их отношения всё же имеют секретный характер, Тарталья предпочёл умолчать, не желая рассказывать историю целиком, а давать информацию отрывками — ещё хуже. В будущем планировал рассказать о Сяо, но это позже, сейчас Кэйе с Дилюком незачем о нём знать.
Прохладный мартовский вечер постепенно сползал на суетливые улицы города. Ещё несколько часов и они, улицы, совсем опустеют, оставят от прежней толпы только редких прохожих. Кэйа с Дилюком ждали Тарталью в небольшой пекарне, заказав себе перекус в виде ароматного чая и хрустящей выпечки. Тот сильно задерживался, и хотя он заранее предупредил об этом, парни прекрасно знали — сегодня был день, когда у Чжун Ли консультация, — поэтому они не рассчитывали на скорый приход Аякса.
Но это совсем не страшно, ведь и времени, которое они проводили наедине, было безбожно мало. А они — воздух друг для друга. На протяжении рабочей недели им редко удавалось увидеться друг с другом, сегодняшний день — давно запланированное исключение, а потому каждые выходные они пытались насытиться друг другом, и этого всё равно оказывалось мало.
По этой причине сейчас, сидя в этой уютной пекарне, где горели жёлтые лампочки, пахло выпечкой и ещё чем-то приторно сладким, они откладывали каждую минуту в своём сердце. Так редко и так ценно. Дилюк держал Кэйю за руку, тепло улыбался ему и расспрашивал, как прошёл у того день. Слушал его голос, а музыка и гул посетителей на фоне совсем не мешали ему расслышать каждое сказанное слово.
Они просидели в этой кофейне около часа, и только тогда в неё ворвался взъерошенный Тарталья. Парни переглянулись и с усмешкой заметили, что было бы неплохо, если его состояние вызвано исключительно тем, что он торопился к ним. Но они понимали, что, конечно же, дело было совсем в другом. В ком-то другом.
— Простите, пробки! — Тарталья сложил руки в молитвенном жесте и поклонился.
Дилюк придирчиво глянул на время, а Кэйа съехидничал:
— Пробки в кабинет Чжун Ли?
Тарталья понял, что его сразу раскрыли и не стал ничего отрицать, обречённо вздохнув:
— Да мудак один, блин, сорок минут консультировался у моего профессора. А этот, нет бы его спровадить побыстрее, так он же на полном серьёзе консультировал его всё это время!
Дилюк усмехнулся:
— А ты думал, с преподом так легко встречаться что ли?
Тарталья улыбнулся и махнул рукой:
— Да пофиг, я его за это потом нак… В смысле, неважно. Мы в парк-то пойдём? Хотя, — он оглянулся на витрину с выпечкой, — давайте ещё немного тут задержимся.
До парка они дошли только через полчаса, когда уже совсем стемнело, час пик прошёл и городская суета сошла на нет.
Вместо привычных цветов, на клумбах были светодиодные лампы, по форме напоминающие цветы, а на деревьях всё ещё висели яркие гирлянды. Мощёные дорожки тщательно очищались от снега и слякоти, большая часть которой, впрочем, уже давно растаяла от постоянных дождей.
Парни неспеша брели по аллеям, заворачивая куда только глаза глядят — парк был большим. Они предавались ностальгии, вспоминая их жизнь до недавнего времени и рассказывая некоторые забавные подробности.
— Вот вы смеётесь, но представляете, каково мне было наблюдать за моими друзьями-идиотами, которые абсолютно не замечали чувств друг друга! — шуточно сетовал Тарталья.
Кэйа фыркнул:
— И ты всё равно спалил меня перед Дилюком!
Тарталья пожал плечами:
— Да он такой тугодум, каких поискать надо. Не сказал бы ему — так и сидел бы, боясь быть отвергнутым. Вы ж собрали все каноны драмы, товарищи.
Дилюк возмутился:
— Эй, вообще-то я ещё здесь!
— Но ты правда тугодум, Дилюк, — утешающе похлопал его по плечу Кэйа.
— Да ты вообще на чьей стороне? — обиженно буркнул Рагнвиндр.
— На твоей, конечно, — промурлыкал тот.
Дилюк только закатил глаза и осмотрел местность — они забрели куда-то совсем вглубь парка, где освещения почти не было, а свистящий между голых веток ветер нагонял жути. Впереди, в темноте аллеи, слышались мужские голоса, и Рагнвиндр из соображений безопасности развернул их троицу обратно. Неизвестные двинулись за ними, и хотя Дилюку хотелось думать, что те парни просто решили перейти в более освещённое место, интуиция говорила совсем обратное.
Вот чёрт. Сходили, прогулялись, называется.
— Эй, — тихо шикнул Дилюк, — за нами идут.
— Да, — подтвердил Тарталья, — их много.
Один Кэйа растерянно посмотрел сначала на одного, потом на второго:
— Кто идёт?
— Быдло, очевидно, — фыркнул Тарталья, — они прицепятся в любой момент, будьте готовы. Полиция далеко, аж на входе в парк, а мы сейчас на слабо освещенной аллее, где никого нет. До центра парка метров сто, было бы неплохо успеть дойти — там проходимость лучше, может, заметит кто и позовёт охрану.
— Ебать ты… — не успел договорить Кэйа, как сзади прилетело до ужаса знакомое и совершенно сбивающее с ног:
— Эй, пиратик, давно не виделись. Соскучился? Я твой сладкий голосок из тысячи узнаю. Закончим начатое, мм?
Тело Кэйи превратилось в вату за одну секунду. Сердце застучало в ушах, звериный ужас и страх застыли во взгляде, и единственное, на что хватило его сил, это схватить Дилюка за руку и почти беззвучно прошептать:
— Приютские.
Тарталья с Дилюком резко развернулись и принялись оценивать обстановку: положение, мягко говоря, дерьмовое. Их было шестеро. Шестеро ублюдских крепких мужиков.
— Нам пизда, — вынес вердикт Тарталья, краем глаза замечая, как озверел взгляд Рагнвиндра. — Блять, Дилюк, не смей терять рассудок.
Но было уже поздно.
Дилюк твёрдным шагом подошёл к их главному — тому, кто посмел выкрикнуть те мерзкие слова в сторону его любимого, — и без лишних слов с силой ударил в челюсть. Полетел первый зуб.
Остальные парни не стали церемониться и буквально за одну секунду завязалась драка. Тарталья усадил трясущегося Кэйю на лавку, дал ему карманный нож, что всегда носил с собой — ну вот на такие случаи, — а сам ринулся помогать Дилюку. Будучи достаточно опытным в уличных драках, он мог сказать, что им крупно повезёт, если они останутся с целыми конечностями, но с каждой минутой шансы этого стремились к нулю.
Детдомовское отребье — иначе их назвать было нельзя — имело много сил и никаких мозгов, которые могли бы деликатно напомнить им о последствиях. Но тем совсем снесло крышу.
Дилюк терпел множество ударов со всех сторон, от каких-то удавалось уклониться, какие-то заблокировать, какие-то приходилось стойко принимать. С ответными ударами не затягивал, одного даже получилось вырубить на несколько минут, но по итогу он всё равно вернулся в строй и продолжил драку.
Тарталья же смекнул, что у этих придурков нет никакой слаженной работы, они просто бьют, куда попадут, но в удары вкладывают много силы. Несколько раз ему удавалось воспользоваться некоторой неповоротливостью и нестабильностью их команды, направляя удары одного на другого, прикрываясь, как живым щитом. Но надолго их с Дилюком всё равно не хватило бы. И прохожих, как назло, не было.
Главарь банды метнул дикий взгляд на дрожащего на лавке Кэйю, который нелепо держал нож в руках, и в несколько шагов оказался перед ним.
— Ну что ты, пиратик, не бойся меня, вот увидишь, тебе понравится.
Дилюк от этого озверел ещё больше, и только главарь протянул руку к голове Кэйи, собираясь взять его за волосы, сзади подлетел Дилюк.
— Ублюдок! Не приближайся к нему!
И с ноги ударил его в затылок.
Мужик рухнул прямо перед Кэйей, отчего тот затрясся ещё больше.
Рагнвиндр хотел обнять его, но сзади послышался вопль Тартальи, который, казалось, услышал весь парк:
— Блять, Дилюк, тащи сюда свою задницу, хрен ли я один отбиваюсь?!
— Сука, — выругался тот и быстро вернулся к другу.
✧✧✧
Чжун Ли сегодня вышел раньше положенного на смену в клуб. Настроение было приподнятым, несмотря на то, что их с Тартальей задержал один из его студентов, но, впрочем, это не помешало им провести время после консультации несчастного.
Вдохнув полной грудью вечерний мартовский воздух, Чжун Ли решил прогуляться по парку, что находился по пути к его клубу. Фактически, его клуб был через одну станцию метро от парка, совсем рядом, но мужчина редко захаживал туда. Он улыбнулся внезапно всплывшему воспоминанию о том, как однажды увидел в центре парка, игравшего на скрипке Кэйю, и к чему это всё в итоге привело — Тарталья как-то рассказывал историю своих друзей.
Интересно, можно ли считать, что благодаря Чжун Ли друзья его любимого смогли сойтись?
За этими мыслями он не спеша брёл по парку, оглядываясь на цветастые огни клумб и деревьев, пока в один момент вдруг не услышал знакомый голос откуда-то из глубины аллей:
— Блять, Дилюк, тащи сюда свою задницу, хрен ли я один отбиваюсь?!
Тарталья?
Чжун Ли не на шутку перепугался за него и поспешил на звук голоса. По пути он вызвал полицию, догадываясь в чём было дело и слыша характерные звуки драки и отборный мат его любимого.
— Какого Вестника здесь творится?! — Чжун Ли оглянулся, заметил трясущегося Кэйю на лавке и тело, лежащее в отключке перед ним, Тарталью, который старался отбиваться от ударов, и Дилюка, бьющего морду одному из нападавших. Пятеро на двоих.
Теперь на троих. Он не мог стоять в стороне и смотреть, как избивают Аякса.
— Чжун Ли?! Ты вовремя! — воскликнул Тарталья и тут же поморщился от пропущенного удара.
Драка приняла ещё более ожесточённый характер. Слышался мат и болезненные стоны, на одежде была кровь разбитых носов, ссадин, на дороге валялось уже четыре чьих-то зуба, но никто не собирался отступать. Главарь постепенно начал приходить в себя, и когда Кэйа заметил это, его хватило только на то, чтоб дёргано ударить его ногой в затылок — и тот отключился вновь.
Когда силы всех были на исходе, один из ублюдков достал пистолет. Он тяжело дышал, а пушка в руке сильно дрожала, глаза бегали по противникам, словно выбирая, в кого же ему выстрелить. Из-за того, что Дилюк с остальными были заняты уклонением от ударов и нанесением их же, они не заметили ушедшего в тень мужика с пистолетом. Тот всмотрелся в каждого. Больше всего хлопот доставлял рыжий придурок.
Он направил на него дуло и только в этот самый момент Чжун Ли заметил его и его палец, спускающий курок. Он бросился вперёд.
Откуда у него, блять, пистолет.
Послышался звук выстрела. Никто бы не успел среагировать, но Чжун Ли повезло заметить раньше — он уже добежал до Тартальи. В этот миг в голове только одна мысль — он не может больше никого потерять. Только не снова. И он успел. Закрыл собой Тарталью, принимая пулю в плечо.
Чжун Ли тут же схватился за рану, оседая на землю. Тарталья подхватил его, через секунду соображая, что на самом деле произошло.
— Идиот! Зачем…
— Жить буду, не волнуйся, — прохрипел Чжун Ли. — Тебе бы прилетела в солнечное сплетение, это гораздо опаснее… Нам повезло.
Пока все отвлеклись на выстрел и драка на несколько мгновений прекратилась, из центральной аллеи послышались торопливые шаги и голоса:
— Вон там! Звук был оттуда!
И в следующую секунду показались люди в форме. Они спешно подбежали, по пути вызывая скорую. Кто-то из детдомовских попытался сбежать, но ничего не вышло — в автозаке оказались все и даже больше. Тарталью, Кэйю и Дилюка вместе с детдомовскими увезли в участок, а Чжун Ли забрала скорая — нужно было вытащить пулю и перевязать рану.
Телефоны отобрали и рассадили всех по двум сторонам.
— Вы идиоты, — победно усмехнулся Тарталья, — вы даже не представляете с кем связались, — он нервно расхохотался. Стресс давал о себе знать. — Вас упекут далеко и надолго.
Один из них попытался сделать предупредительный рывок в сторону Тартальи, но сидящий через решётку от них полицейский грубо пресёк его:
— Эй, вы, успокоились, иначе яйца на глаза натяну. Нехер здесь разборки устраивать.
Дилюк в это время не выпускал всё ещё дрожащего Кэйю из рук и временами отвечал на выпады главаря:
— Пиратик так трясётся, ах, как приятно видеть его вот таким.
— Закрой пасть, шавка, — рыкнул он. — Запоминай, как мир выглядит. Ты ещё долго его таким не увидишь.
— Боюсь-боюсь. Что ты мне сделаешь, сопля?
— Моей ноги тебе мало было, уёбище? Ещё хочешь? Я позабочусь о том, чтобы тебя отправили в самую дерьмовую колонию, где каждого новичка пускают по кругу.
— Да закройте рты! — крикнул полицейский и в очередной раз ударил по решётке.
Тарталья нервно кусал себе губы, думая о том, как там Чжун Ли, и что ему срочно необходимо попасть к нему в больницу.
В участке начали звонить родственникам, и когда выяснилось, что только у Тартальи и Дилюка они есть, пришлось разбираться с каждым по отдельности и допрашивать о случившемся, пока двое родителей добирались до участка.
Первым прибыл Крепус. Он сразу выложил на стол деньги за досрочное освобождение сына и его парня, поставил на стол одну из бутылок вина и без проблем смог забрать Кэйю с Дилюком. Однако уходить они не спешили. Дилюк отвёл Кэйю в машину, по пути купив ему в автомате горячего кофе и попросил немного подождать. Вернувшись в участок, он рассказал отцу, кем являлись нападавшие и что нужно с ними сделать.
Вскоре приехал отец Тартальи, сопровождаемый охраной. Поздоровавшись с Крепусом, он попросил того ввести в курс дела, но тут из-за решетки показался Тарталья.
— Отец! Выпусти меня! Мне срочно нужно уехать.
Тот кивнул, рассчитался с полицейскими, и те выпустили Аякса. Напоследок он шепнул отцу на ухо, чтобы тот засадил ублюдков на подольше, а сам вызвал такси и помчался в городскую больницу.
С момента, как увезли Чжун Ли, прошло несколько часов. За это время врачи успели вытащить пулю и зашить рану, и сейчас преподаватель находился в палате — то медленно приходил в себя, то обратно проваливался в сон.
Тарталья торопливо поднялся в холл больницы и начал расспрашивать у дежурной, где Чжун Ли.
— Вы его родственник? — женщина в возрасте смерила его пытливым взглядом.
Дрожащими губами он произнёс:
— Я его парень. Пожалуйста, позвольте к нему пройти…
Помолчав несколько секунд, женщина кивнула на конкретную палату, и только Тарталья собрался сорваться с места, как она спросила:
— У него пуля. Мы уже сообщили в полицию, вас будут допрашивать. Вы в курсе?
— Да меня уже допросили, на нас напали. Можно я пройду к нему уже? — нервно пробормотал Тарталья.
Женщина кивнула, и он быстрым шагом дошёл до палаты. Вздохнув перед ней, он вошёл внутрь.
✧✧✧
Отец Тартальи вышел из участка, замечая, что одного из его охранников нет, как и его автомобиля. Словно прочитав мысли, тот звонил на телефон.
— Ты куда уехал? Я разве отпускал? — недовольно спросил мужчина.
— Нет, господин, извините за самовольничество, но, когда я увидел торопящегося куда-то после такого случая Аякса, подумал, что вам было бы интересно знать, куда он направился.
— Не тяни.
— Он в первой городской больнице.
Мужчина повесил трубку и цокнул: полицейские сказали ему, что одного из товарищей его сына увезли на скорой с пулевым ранением. Кто-то настолько важный Аяксу, что он всё бросил и полетел к нему? Любопытно.
Ещё в участке краем уха он услышал, что этот «кто-то» спас Тарталью, закрыв его собой, и уже хотя бы по этой причине ему нужно было увидеть этого человека и, как минимум, хорошенько отблагодарить за спасение сына.
Приехав в больницу, мужчина поморщился от неприятного запаха спирта, царящего даже в холле. Он подошёл к дежурной и описал своего сына.
— Был такой. А вы ему кто?
— Я его отец. Могу узнать, где он и что произошло с его товарищем? Он в порядке?
Женщина усмехнулась:
— Товарищем? Это теперь так называется? Ладно, они в сто пятой палате. Его «товарища» ранили в плечо, но пуля была успешно извлечена, обошлось без значительных кровопотерь.
Мужчина нахмурился после слов дежурной, подозревая, что одной дружбой, дело, похоже, не обошлось. На самом деле это было даже неплохо — после той печальной истории с его школьной любовью, мужчина беспокоился о благополучии своего сына на этом фронте. Если понадобится, он отправит этого «товарища» к лучшим врачам.
Подойдя к сто пятой палате, отец Тартальи заметил, что та приоткрыта, и бесшумно шагнул вперёд, не привлекая внимание сына. Тот сидел у кровати, опустив голову на её край, и держал за руку спящего Чжун Ли. Мужчина хмыкнул, увидев, кем является любовный интерес его сына. Он был удивлён, можно даже сказать, поражён этим фактом, но куда больше его интересовал сам Чжун Ли. Какого чёрта он вообще полез защищать его сына и какого чёрта решил спасти его от пули?
Тарталья тихо, почти невнятно, шептал:
— Я так сильно люблю тебя, а ты… мерзавец… посмел рисковать собой… ради меня… я же так переживал… не делай так больше, иначе я… сойду с ума, Чжун Ли… я люблю тебя…
Вздохнув, мужчина вышел из палаты. Ему нужно было обсудить это наедине с самим Чжун Ли.
Отец Тартальи идиотом не был, не сложно было догадаться, что этот недо-танцор, недо-преподаватель, с большей вероятностью, рассказал его сыну обо всей ситуации. Дерьмовый, конечно, расклад получается, и Аякс ещё слишком юн, чтобы понять, что в мире большого бизнеса нет чести и справедливости, а есть только цель, которую оправдывают любые средства. Так и здесь. Ему было глубоко плевать на то, как так вышло, что главный бухгалтер, исправно служащий на благо филиала его компании не один год, якобы украл деньги с продаж. Он понимал, что его подставили, но кто такой отец Тартальи? Глава компании, а не прокурор или следователь, чтобы доказывать кто прав, а кто виноват.
Это произошло из-за недосмотра Чжун Ли, из-за его слабой защиты данных, из-за неумения видеть рядом опасность в лице коллег. Так почему кого-то, вроде отца Тартальи, должна волновать судьба одного обычного человека? У него таких сотни тысяч в филиалах сидят, и что, с каждым теперь возиться?
Достаточно было и того, что тот бухгалтер, подставивший Чжун Ли, уже почти год сидит за решёткой по ещё нескольким выяснившимся позже статьям.
Вздохнув своим мыслям и в очередной раз понимая, что Тарталья вряд ли когда-то его поймёт и, уж тем более, простит за содеянное с его парнем, мужчина отошёл в конец коридора.
Он прождал почти час, прежде, чем увидел, как Аякс выходит из палаты и идёт к гардеробу. Вот он — шанс.
Войдя в палату, мужчина заметил, что Чжун Ли пришёл в себя и сейчас испуганно смотрел на него.
— Вы?.. — он опустил взгляд, понимая, что отец Тартальи обо всём знает. — Не трогайте Сяо, пожалуйста.
Мужчина хмыкнул и присел на небольшой диван у стены, скрещивая пальцы в замок.
— Я задам тебе только один вопрос. Почему?
Чжун Ли вздохнул, перебирая пальцами край одеяла.
— Я не мог потерять ещё и его. Вы можете не верить мне, но я действительно люблю вашего сына, — на одном дыхании прохрипел Чжун Ли, чувствуя себя провинившимся ребёнком перед строгим родителем. Набрав в лёгкие воздуха, он посмотрел на мужчину и твёрдым голосом спросил: — Что будет с Сяо?
Тот молчал, смотря куда-то сквозь Чжун Ли. Через полминуты он поднялся с дивана и подошёл к двери. Уже собираясь выходить, мужчина обернулся и серьёзно посмотрел на профессора:
— Позаботься о моём сыне.
✧✧✧
Тарталья поспешил в магазин за продуктами и йогуртами для Чжун Ли. По пути ещё заскочил в аптеку, купил витаминов и какие-то лекарства, которые прописал тому врач, после чего вернулся в больницу.
Чжун Ли сидел с задумчивым видом, было видно, что что-то беспокоит его настолько, что он не заметил появление Тартальи в палате.
— Хэй, что произошло, пока меня не было? Ты чего? — взволнованно спросил он.
Чжун Ли вздрогнул.
— Нет, ничего. Всё нормально, я просто задумался о произошедшем.
Тарталья согласно кивнул:
— Да уж. На моей памяти такие крупные стычки происходили со мной раза два до этого дня. Неприятно. Но повезло, что отделались синяками и ушибами, хотя Дилюк, кажется, вывихнул себе руку. Ну и… одной пулей. Я уже сотню раз сказал, но скажу ещё раз — ты идиот!
Чжун Ли усмехнулся:
— Зато у меня есть здоровый ты.
Тарталья закатил глаза:
— Да, только в клуб мне тоже вместо тебя идти? Куда ты теперь со своим плечом пойдёшь…
— Я что-нибудь придумаю. В конце концов, я могу работать только в зале, без танца.
Тарталья поморщился. Да, тот факт, что Чжун Ли всё ещё оказывает некоторые услуги богатым клиентам заставлял ревность выжигать всё изнутри, но Аякс прекрасно помнил причину и своего недовольства ещё ни разу не высказывал. Будь у него больше своих денег, он бы до последней копейки отдал всё Чжун Ли, лишь бы тому не приходилось работать в таком месте. Но увы.
— Это хоть что-то, — кивнул Тарталья. — Бинты можно взять чёрные и сделать из тебя ниндзя, никто и не заметит подвоха!
Чжун Ли улыбнулся словам Аякса и тихо поблагодарил его.
Следом зашёл врач, чтобы узнать о самочувствии пациента, дал несколько указаний, после чего пригласил ещё одних гостей в палату — полицейских, которые должны были взять показания.
Пока Чжун Ли общался с ними, Аякс вышел, чтобы не мешать. Где-то спустя полчаса они вышли, что-то обсуждая между собой и направились в сторону гардероба. В том же месте Тарталья вдруг заметил своего отца и… Сяо?!
Что происходит?
Сдав куртки в гардероб и накинув на себя чистые халаты, они направились в сторону палаты. Халат на Сяо был очень большим, и мальчик забавно придерживал его полы, чтобы те не путались под ногами. Мужчина заметил удивлённого Тарталью и подошёл к нему.
— Отец?.. — он был не в силах произнести что-то ещё.
— Я надеюсь, что вы счастливы вместе, — коротко произнёс он и погладил Сяо по голове. — Раз уж ты здесь, сделай это за меня. Не могу сказать, что я доволен твоим выбором, но, каким бы он ни был, я не буду препятствовать счастью собственного сына. Я не жду, что ты простишь меня, но хотя бы не забывай навещать мать и Тевкра. Удачи вам.
После этого мужчина передал Сяо Аяксу и ушёл.
Вот так просто?
Шестерёнки в голове Тартальи, скрипя, упорно пытались двигаться. Сяо тем временем, похоже, надоело наблюдать за тем, как тормозит Аякс, он отпустил полы халата и дёрнул того за руку.
— С папой же всё хорошо?
Тарталья очнулся.
— А… Да! Всё хорошо, он скоро поправится и… мой отец что-нибудь говорил тебе?
Сяо на секунду задумался, приложив палец к подбородку, а потом радостно заявил:
— Да! Он сказал, что я возвращаюсь к папе!
Тарталья выдохнул с облегчением, хотя и по-прежнему совершенно не понимал своего отца.
— Тогда идём к нему?
Сяо закивал, вновь подхватил полы халата и смешно побежал в палату. Тарталья проследовал за ним, открывая малышу дверь и пропуская его вперёд.
— Папа! Папа! Папа!
Чжун Ли удивлённо распахнул глаза, непонимающе смотря на Аякса и радостно на Сяо. Мальчик забрался сначала на стоящий у кровати стул, а затем перелез на саму кровать и крепко обнял отца, захватывая своей ручкой то место, где была рана. Но Чжун Ли проигнорировал вспышку боли, ответно обнимая и прижимая сына к себе.
— Аякс? — только и спросил он, всё ещё крепко обнимая малыша.
Тарталья только пожал плечами и улыбнулся:
— Похоже, мой отец не против нашего союза.
