✧✧✧
Антон проследил взглядом, как закрылись двери лифта за братом, после чего направился в кабинет отца. Секретарша на входе кивнула ему, тем самым обозначая, что босс сейчас не занят. Постучавшись в дверь, Антон вошёл и застал отца за телефонным разговором. И пусть его голос был ровным, невозмутимым, тот был раздражён — об этом свидетельствовали широкие шаги вдоль кабинета, но, конечно, собеседник на том конце ни за что бы не почувствовал какого-то подвоха. Бросив на сына быстрый взгляд, мужчина закончил разговор через полминуты и бросил телефон на диван. — Как он посмел заявиться сюда, — процедил он. — Нужно что-то предпринять. Мы не должны позволить Аяксу обо всём узнать, он ещё не готов… — начал Антон, но был перебит отцом. — Кому ты это говоришь? Я уже позвонил своим людям. Они доходчиво объяснят ему, что можно делать, а что нельзя. Антон понимающе кивнул, бросил взгляд на панорамное окно позади отца и вздохнул: — И всё же, зачем ему понадобилось приходить в наш офис?✧✧✧
Чжун Ли на выходе из здания с силой повернул турникет, так, что щелчок эхом пронёсся по всему вестибюлю. Охранник провёл мужчину хмурым взглядом, но тому сейчас было совершенно плевать на это — Чжун Ли был удивлён, разозлён — на себя, на босса, на Тарталью… на всех, — и даже разочарован — в ком именно пока не понял, но противное чувство кинжалами резало изнутри. Он быстрым шагом направился прочь с территории офиса — как можно дальше, скорее, видеть и знать никого здесь не хотелось, — весь запыхался, вспотел, но ни на секунду не замедлился. Мир вокруг окутало густым туманом, в голове — сплошное месиво всех событий, фактов, воспоминаний — тех самых, драгоценных, за миг потерявших эту самую ценность. Вокруг шли десятки людей; утро, час пик, в парочку Чжун Ли, кажется, даже врезался, извинялся на автомате и брёл дальше — какая же пустота на душе и ворох мыслей в голове. Не получается разобраться, остановиться на чём-то одном, подумать здраво — а что, всё же, происходит, Бездна тебя дери?! День ведь так хорошо начинался, Чжун Ли даже смелости набрался сходить к нему, попросить смягчить условия — всё же почти выплатил всё, не задерживал ни разу, а тут… Тарталья… И его сын. Вот же дерьмо. Чжун Ли постепенно, сам того не замечая, сбавил скорость, а потом и вовсе остановился, тяжело вздохнул и покачал головой. Посмотрев по сторонам, он заметил неподалёку остановку общественного транспорта и безжизненно побрёл к ней, чувствуя, как сильно билось сердце в его груди — болело даже, — и как медленно к нему возвращалась ясность мыслей; отступал слепой гнев. Его сердце — камень, уже очень давно, и только Тарталье удалось вдохнуть в него жизнь, заставить вновь засиять изнутри. Но теперь это сияние померкло, осыпалось терпким пеплом, а камень и вовсе рушиться начал — осколками опадать в тёмную пучину Бездны. Большинство людей уехали на только что прибывшем автобусе, номер которого Чжун Ли оказался совсем неизвестен — видимо, он свернул на незнакомую улицу, — и сейчас на остановке осталось не больше пяти человек. Чжун Ли присел на свободное место на лавке, бездумно оглядел рядом стоявших людей и вновь погрузился в мысли, облокотившись спиной о прозрачную перегородку остановки. Шипы разочарования и предательства больно ранили его, оставляя после себя сотни глубоких порезов. Так всё то, что было между ними с Тартальей — просто игра? А он, наивный идиот, повёлся? Правда поверил, что сможет снова по-настоящему полюбить? Детский сад, да и только. Нельзя было поддаваться чувствам, знал же. А Тарталья-то оказался хорошим актёром. Вот только к чему это всё было? Неужели он собирался следить за ним таким способом? Хотя… Этот человек на всё способен. Бессмысленно пытаться понять его. Главное, что теперь Чжун Ли знает правду, и, как бы больно ему ни было, он исключит Тарталью из своей жизни. Он действительно верил — и хотел это делать — Аяксу, действительно испытывал к нему чувства и собирался — теперь это так наивно и глупо, — быть с ним, как только… Как только всё уладит, но сейчас это кажется полным абсурдом. С ним просто играли! Всё это время… Боль предательства, подобно яду, проникала в самое сердце, расползалась по венам, грызла изнутри и мучительно вбивала в голову одну только мысль: «всё было ложью». С самого начала… Верилось с трудом — эмоции во взгляде Аякса всегда были такими… настоящими. Но отрицать очевидное было нельзя. И больше Чжун Ли не поведётся на это шоу: со сцены театра выбыла одна кукла, посмевшая возомнить себя кукловодом в этой игре. Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о том, что у него, должно быть, совсем скоро начнётся пара. Дополнительные деньги, а теперь — ещё большее желание покончить со всем этим. Может быть, Чжун Ли стоит найти ещё одну работу? Хотя бы на полставки. Или уволиться из университета, найти что-то более оплачиваемое? Нет, это его единственная отдушина сейчас, но Тарталья… быть может, стоит перевестись в другой университет? Отличная мысль. Чжун Ли займётся этим вопросом сегодня же. Нет сил видеть Аякса, смотреть ему в глаза лживые и делать вид, что они — просто преподаватель и просто студент. Чжун Ли смахнул выступившую влагу с глаз, глубоко вздохнул и поднялся, намереваясь всё же провести сегодняшнюю пару. Даже если Тарталья будет там… для Чжун Ли — не будет. Проверив время и поняв, что до пары есть ещё час времени, преподаватель умеренным шагом направился в сторону ближайшего метро. Туман в голове никуда не делся, напротив даже, только усилился, так, что Чжун Ли уже будучи в метро проехал несколько лишних станций. Сосредоточиться на чём-то получалось совсем плохо, и он всерьёз задумался о том, как будет проводить чёртову пару, в особенности, если на ней будет Тарталья. Но и не явиться он не мог. Вздохнув уже перед дверью своей аудитории, Чжун Ли в очередной раз попытался собраться с мыслями, хотя и получалось плохо — из головы не выходила утренняя встреча, и, что самое болезненное, реакция Тартальи. Он сделал вид, будто бы ничего не происходит, будто бы они просто обычные отец с сыном. Конечно, сделать вид, что он не в курсе событий — самый очевидный побег от ситуации. Где-то на краю сознания блеклой тенью мелькнуло воспоминание о том, что Тарталья совсем недавно говорил про какую-то семейную тайну, которую он никак не может раскрыть; однако оно, воспоминание, было проигнорировано общим эмоциональным раздраем, в котором сейчас находится мужчина. Чжун Ли положил ладонь на дверную ручку, на секунду прикрыл глаза и вошёл в аудиторию. Бегло осмотрев ряды студентов, он с облегчением отметил, что Тартальи среди них не было. Тем лучше. «Видимо, у него не хватило духу и дальше продолжать этот цирк», — в мыслях хмыкнул Чжун Ли, записывая тему сегодняшней лекции. До звонка оставалось пару минут, и когда мужчина уже собирался поприветствовать студентов, в аудиторию влетел взъерошенный Тарталья. — Я не опоздал! — лучезарно улыбнулся он, и в следующую секунду в коридоре прозвенел звонок. Чжун Ли поплохело. — Проходите на своё место, — холодно бросил профессор, даже не посмотрев на него. Почувствовав на себе пристальный взгляд Аякса, он наклонился к нижнему ящику стола, дрогнувшей рукой открыл его и достал тестовые бланки. К чёрту эту пару. — Сегодня проверим ваши знания. Чжун Ли попросил старосту раздать варианты, а сам принялся отмечать отсутствующих. Тестирование было рассчитано только на половину пары, поэтому оставшуюся её часть всё же придётся собраться с силами и изложить материал студентам. В конце концов, он на работе. Первым свой вариант сдал Тарталья — довольно протянул лист на преподавательский стол. Чжун Ли бросил на него беглый взгляд, забрал лист и одним движением отправил его в ящик стола, возвращаясь к какому-то отчёту, взятому на стол только для вида. Спустя пятнадцать минут остальные студенты также сдали свои тесты и теперь Чжун Ли, вздохнув, поднялся с места и принялся рассказывать лекцию, полностью игнорируя присутствие Тартальи и его пристальный взгляд на себе.✧✧✧
Возвращался домой Чжун Ли в совсем паршивом настроении. Злость на самого себя с каждым часом распалялась внутри него всё сильнее — ну как можно было быть таким наивным глупцом! Злость на Аякса, который весь учебный день вёл себя так, будто ничего не случилось, тоже давала о себе знать. И обида, разочарование — всё это вновь и вновь возвращало состояние морального опустошения, в котором безвылазно пребывал Чжун Ли уже много месяцев. После занятий он написал заявление на увольнение и по приходе домой собирался просмотреть другие вузы, где преподавалась деонтология. Желательно, подальше от прошлого университета. Ещё несколько месяцев, и он разберётся с последним делом, связывающим его с грёбанным семейством Тартальи, после чего он переедет. Вернётся на родину, где у него остался небольшой дом на окраине города от покойных родителей. И никакого Аякса в его жизни больше не будет. В Бездну эту любовь и эти чувства, у него есть дела и поважнее. Но на сердце всё равно кошки драли. Казалось, будто и не когтями вовсе — а шипами, зазубренными такими и ядовитыми. Вздохнув, Чжун Ли свернул в небольшой переулок, по которому обычно срезал путь к дому. Между домами было темно: лампы перегорели, прямо как и у него внутри, — с грустной усмешкой подумал Чжун Ли. Он настолько погрузился в мысли, что совсем не заметил чужих шагов сзади, или заметил, но был не в силах обратить на них внимание — мало ли, кто так же срезает через этот переулок. Чжун Ли просто шёл дальше, в то время как шаги с каждой секундой приближались и в какой-то момент чужие руки схватили его за плечи, грубо разворачивая и прислоняя к стене здания. Чжун Ли не успел среагировать, и теперь сильная рука неизвестного мужчины болезненно сдавливала горло. Не до потери сознания, но вполне ощутимо — так он показывал, кто владеет ситуацией. Позади него стояли ещё трое, таких же больших и мускулистых, будто бы все из одной стероидной теплицы вылезли. Чжун Ли не боялся — он почти сразу понял, к чему всё идёт и кем являются эти люди. Калечить не станут, им нужно только напугать его. — Что вам нужно? — прохрипел Чжун Ли, когда главный отпустил его. — Как ты посмел прийти в центральный офис?! — рыкнул тот. — Парни, босс приказал доходчиво объяснить ему, что так делать не стоит. В следующую секунду Чжун Ли ощутил острую боль под рёбрами — один из мужиков ударил его кулаком. Профессор сполз по стене здания, держась рукой за больной бок и готовясь принимать следующие удары, последовавшие один за другим: солнечное сплетение, живот, рёбра, руки… Оставили только лицо нетронутым. «Как будто он не знает, где я работаю, Бездна его дери!» — мысленно взвыл Чжун Ли, думая о том, что ближайшие дня три-четыре его на шест точно не выпустят из-за ссадин и синяков. Когда удары прекратились, профессор, пошатываясь, поднялся и, опираясь плечом о стену здания, зло сверкнул глазами: — Я всё понял. Главарь усмехнулся: — А мы ещё не закончили. Босс просил передать, что его сын, твой студент, ничего не должен знать. В ином же случае… — Он не в курсе происходящего? — Чжун Ли удивлённо распахнул глаза. Последовал ещё один удар. — Я разве разрешал задавать тебе вопросы? — выплюнул главарь. — Всё усёк? — Да. — Вот и славненько. Парни, контрольную ему пропишите и уходим. Вытерпев ещё одну серию ударов, Чжун Ли всё же не удержался и рухнул на землю, чувствуя, как все части его тела болезненно ноют, как в некоторых местах противно прилипла кровь к одежде и как бешено стучит сердце, пожирающее адреналин из вен. Просидев так минут пятнадцать, шок постепенно начал проходить, дыхание возвращаться в норму, а тело теперь болело ещё больше. По ощущениям одни ссадины и синяки — можно сказать, легко отделался, хоть и придётся брать больничный в клубе. Но могло быть и хуже. Чжун Ли приложил ладони к лицу и потёр глаза, тяжело вздохнув при этом. Это что же получается, Тарталья ничего не знает о происходящем? И поэтому ведёт себя так же, как и всегда? — Бред какой-то, — вынес вердикт Чжун Ли, будучи уже не в силах сопротивляться и о чём-то думать. Энергии хватило на одну лишь только мысль: Аякса в его жизни быть не должно. Поэтому, достав телефон из сумки и разблокировав его, Чжун Ли нашёл контакт своего студента. «Забудь обо всём. Это было ошибкой. Нам больше не стоит видеться вне стен университета» Помедлив секунду, Чжун Ли всё же нажал кнопку отправки и со вздохом откинулся на холодный кирпич дома. Грёбаный Аякс, ну почему ты его сын?!✧✧✧
Тарталья провозился в архиве ровно до того момента, как в дверь вошли двое человек, впоследствии оказавшиеся стажёрами, направленными на скучную сортировку бумаг. Благо, за десятками стеллажей они не заметили чужого присутствия, а когда ушли искать какую-то коробку в другую часть архива, Тарталья успешно покинул помещение, решив, что вернётся в другой день. Работы здесь как минимум на неделю, а с такими «трудностями» — и того больше. За два часа, проведенные в архиве, Тарталье удалось просмотреть только две буквы алфавита. Две! И то, это потому, что папки были тонкие, а буквы — не распространённые. Как только дойдёт до середины алфавита, где папки с кулак Тартальи — вот там ситуация станет весьма плачевной. Но отступать он и не думал. Правда, в сегодняшних двух часах были и свои плюсы — получилось успеть на пару Чжун Ли. Но, по правде сказать, поведение профессора сегодня весьма беспокоило Тарталью. Сначала он решил провести внеплановый тест, хотя обычно Чжун Ли всегда предупреждал заранее о том, что будет проверка. А после теста — тотальное игнорирование, ни одного взгляда в сторону Тартальи и — куда уж там — слова. Это было очень обидно, но Аякс не спешил расстраиваться: мало ли, что могло случиться. К тому же, Чжун Ли банально мог испугаться его отца — не каждый захочет иметь дело с таким серьёзным человеком. Несмотря на все эти доводы, Тарталье упорно казалось, что дело было вовсе не в них, и что его отец знал Чжун Ли и до сегодняшней встречи. Но оба почему-то решили умолчать об этом. А теперь вот — СМС. — Какая, к херам, ошибка?! — недоумённо воскликнул он. — Да что за бред… Сейчас только шесть вечера, его профессор, даже если и пойдёт на смену в клубе, ближайшие два часа точно должен находиться дома. — Хватит с меня этих недомолвок, — решительно заявил Тарталья и вышел из квартиры. Путь к дому Чжун Ли пролетел совсем незаметно и быстро — зелёный свет светофора будто благоволил его настрою во всём разобраться. И плевать, если преподаватель будет сопротивляться, Тарталья никуда не уйдёт, пока не узнает всей правды. Достаточно игр. Код от домофона всплыл в памяти почти моментально, как Аякс подошёл к подъезду Чжун Ли; площадка, лифт, и вот — он у двери. Спустя семь настойчивых звонков в дверь, Тарталья перешёл к более радикальным мерам и принялся стучать кулаком по двери. Стучал в одну дверь, а шорох и недовольное ворчание послышалось из-за другой. На площадку вышла пожилая соседка Чжун Ли и принялась громко возмущаться по поводу шума, который поднял Тарталья. Не прошло и минуты, как дверь профессора резко открылась, а женщина удивлённо распахнула глаза: — Ой, Чжун Ли, так это к вам… А я думала опять сосед напился и этаж перепутал … — вздохнула женщина, а затем, окинув взглядом мужчину, сложила руки за спиной и произнесла: — Что-то я давно не видела вас с… Чжун Ли резко перебил её: — У меня сейчас много работы, поэтому я отправил его к своим родителям. — Ох, понимаю, после той трагедии вам, должно быть, тяжело справляться в одиночку со всем, — сочувствующие кивнула старушка. — Всё в порядке, — сдержанно улыбнулся Чжун Ли. — Спасибо за беспокойство, но нам уже пора. Извините, что мой студент был слегка шумным, мы пойдём. Чжун Ли сделал шаг в сторону, тем самым пропуская Тарталью в квартиру, однако он так ни разу и не посмотрел на него. Закрыв за ними дверь, профессор, глядя куда-то в сторону, сухо бросил: — Зачем ты пришёл? По-моему, я достаточно четко всё сказал. Тарталья цокнул: — Ты правда думаешь, что я поверю тебе? Сначала первый целуешь, говоришь, что не я один чувствую всё то, что происходит между нами, а теперь «это всё ошибка»?! Ты сам-то себе веришь? — Да. Я просто увлёкся, игрался, а ты поверил, — его слова могильным холодом прошлись по всему телу Тартальи, полоснули сердце острым лезвием. Как же больно. С ним просто играли? — Зачем… Зачем ты говоришь мне это?! Что, блять, происходит?! — Тарталью трясло. И Чжун Ли тоже. Его взгляд, полный отчаяния и точно такой же боли, ясно говорил Аяксу, что все только что сказанные слова — ложь. Он резко — так, чтобы Чжун Ли не успел отреагировать — прильнул к его губам и обнял руками. Не ври, пожалуйста. Расскажи мне правду. Мы справимся. Мужчина пытался сопротивляться, но Тарталья не отпускал его, продолжая показывать — говорить без слов — свои чувства. В один момент Чжун Ли перестал пытаться отстраниться и сам обхватил спину Тартальи руками, плавно спускаясь к его ягодицам, начал отвечать на жёсткие — глубокие, страстные — поцелуи. — Разве вот так себя ведут те, кто ошибся? — на секунду отстранившись, выдохнул в губы Тарталья и вновь прильнул к ним. Чжун Ли разорвал поцелуй, переместил руки на талию Тартальи и уткнулся ему в плечо, тихо шепча: — Не могу, не могу, не… — Можешь, — резко прервал его Аякс, подхватывая одной рукой подбородок Чжун Ли и вновь увлекая его в поцелуй. Архонты, как же давно им этого хотелось. Казалось, будто бы сейчас, в момент этих жарких и до безумия неправильных — или, наоборот, очень правильных, — поцелуев переставали существовать все проблемы, навалившиеся на два истерзанных, уставших сердца. Как сильно Чжун Ли требовалось остановиться, прекратить всё это здесь и сейчас, и как сильно он не хотел этого делать — казалось, что и вовсе не способен на это. — Ты невозможный, — рвано выдохнул мужчина в губы Тарталье. — Да просто я без ума от тебя, — прохрипел он в ответ, поймав — наконец-то — взгляд Чжун Ли. После этих слов планку сорвало у обоих. Тарталья прильнул к губам профессора, облизывал их, прикусывал, проникал в рот языком и поддавался такому же напору в ответ — их поцелуи были громкими, влажными и до одури возбуждающими. Руками Тарталья крепко обхватил шею Чжун Ли, не позволяя тому и на сантиметр отстраниться — намеренно прижимал к себе как можно ближе. Позади — твёрдая стена и руки преподавателя на пояснице. Через минуту — уже под футболкой, они задирали её, сминали и поднимали вверх, оголяя подтянутый живот. Чжун Ли оторвался от губ Тартальи, но только на миг, чтобы в следующий момент начать кусать шею, ключицы, задрать футболку ещё выше и открыть грудь, резко переходя на неё. Тарталья всё так же прижимал голову преподавателя к себе за шею, сладко постанывал от его губ на своём соске, от лёгких покусываний и посасывания. В какой-то момент он нащупал руками резинку на волосах Чжун Ли и стянул её — совсем как в том сне, — едва не порвав — тёмные локоны рассыпались по плечам, по пальцам Тартальи. Пряди — шёлк, не иначе — мягко скользили по его пальцам, легонько щекоча их. Архонты, это правда происходит? Наигравшись с сосками, Чжун Ли не стал церемониться — хотелось давно и жёстко, — и отстранился от Тартальи, выбрался из плена его рук, а затем одним движением подхватил его под ягодицы — тяжёлый, почти одного роста с ним, — и понёс в спальню. Аякс безумно сильно хотел перехватить инициативу — он жаждал этого так же долго, возможно, даже дольше, и отлеживаться не собирался совершенно, хоть и началось всё с конфликта. Здесь и сейчас пылают огни их страсти — жаркие поцелуи и горячие ладони, скользящие по телу; взъерошенные рыжие волосы и шальные черти во взгляде; шумное дыхание и ярость, горечь, вперемешку с желанием в янтаре глаз. Эмоции обоих превысили отметку «запредельно» и нашли выход друг в друге. Тарталья настойчиво целовал Чжун Ли, сидя сверху, пока тот лежал на кровати и обеими руками мял упругие ягодицы своего студента, шлёпал их и ловил губами его сдавленные стоны. Аякс одной рукой опирался о кровать, второй же — непослушными пальцами — пытался расстегнуть рубашку Чжун Ли. Долго, тяжело, и если бы через минуту его мучений, преподаватель не помог бы ему, Тарталья разорвал бы его рубашку к чертям Бездны. Спускаясь языком по шее, прикусывая нежную кожу ключиц, Аякс отстранился, желая увидеть лицо Чжун Ли и тогда его взгляд зацепился за многочисленные ссадины и синяки, выступившие по всему торсу. Нахмурившись — разозлясь — он резким движением распахнул рубашку, стягивая её с плеч и замечая на них очередные повреждения. — Кто?! Кто посмел тронуть тебя?! — процедил он сквозь зубы, проводя пальцами почти невесомо по его синякам. Чжун Ли охрипшим голосом хмыкнул: — Просто заткнись. И в следующий момент резко — не без боли в ссадинах, но, впрочем, она сейчас волновала его меньше всего, — поменял их позиции, захватывая руки Тартальи и держа их у него над головой. Чжун Ли опустился вниз и грубо поцеловал студента, прикусывая его губы и посасывая его язык, пока вторая рука в это время расстёгивала ему джинсы. Оторвавшись от Тартальи и его рук, Чжун Ли стянул с него штаны вместе с трусами сразу, отбрасывая их в сторону, на секунду буквально задержал взгляд на всём теле Аякса, любуясь им — такой желанный, отчаянный, прекрасный, — а затем схватил его за бёдра и резко придвинул к себе. На локтях Чжун Ли всё ещё болталась рубашка, от которой он поспешил избавиться, после чего за ней же отправилась и остальная одежда, представляя Тарталье своего преподавателя во всей красе — и снова ссадины, синяки, так много на ногах и бёдрах. Чжун Ли заметил, как начали играть желваки на скулах его студента и бегающий взгляд того по своему телу, а потому обхватил член Тартальи рукой и принялся ласкать его — совсем как в клубе. Он уже знал, что нравится Аяксу. От этих действий тот прикрыл глаза и протяжно застонал, дыхание сбилось, а сам он бёдрами начал поддаваться вперёд. Одни и те же движения. Из-за действий Чжун Ли, из-за большого количества разных эмоций в секунду, из-за… всей ситуации, Тарталья стал плохо соображать, перед глазами — только пелена удовольствия, сменяющаяся раздражением, и наоборот. Сборная солянка эмоций, тянущих сознание то вверх, то вниз, безумие — одним словом. Тяжело дышать, тяжело думать, тяжело воспринимать хоть что-то, кроме как его рук на собственном члене и своих постыдных всхлипов, скулежа, тихого бреда: — Ещё, ещё, ещё. Чжун Ли чувствовал себя не лучше, но пока ласкал Тарталью остатки самообладания ещё удавалось сохранять. Он видел состояние студента, прекрасно понимал его — оттого сильнее сдавливал ствол, оттягивал крайнюю плоть и массировал уздечку большим пальцем, тем самым ускоряя наступление разрядки. Тарталья выгнулся в предоргазменной судороге, сжал пальцами простынь под ним и хрипло застонал. Он кончил себе на живот, шумно и тяжело дыша после этого. Не успев толком отойти от оргазма, Тарталья ощутил на своём затылке руку Чжун Ли, которой тот приподнял его и принялся долго — влажно, горячо, — целовать. Через несколько минут, когда уже всё тело затекло от неудобного положения, когда напряжение в мышцах пробивалось дрожью, а кровь вновь прилила к паху, Тарталья разорвал поцелуй и поменял их с Чжун Ли положение, вновь нависая сверху мужчины. Такой сексуальный, такой желанный. И эти ссадины… он накажет любого, кто посмел сотворить такое с его Чжун Ли. Аякс метнул быстрый взгляд по комнате, остановился на комоде у стены и, удовлетворённо кивнув, соскочил с кровати. Он подхватил тот самый крем, который не так давно использовал для массажа Чжун Ли и вернулся к преподавателю. Выдавив побольше крема на пальцы, он принялся постепенно растягивать себя — вздрагивал от холодной субстанции, закусывал губы в нетерпении. Чжун Ли же в это время ласкал их члены, то поочередно, то обхватывая оба ствола рукой, вторая же придерживала Аякса за бедро, помогая тому насаживаться на свои пальцы. После трёх пальцев Тарталья нетерпеливо поёрзал на бедрах Чжун Ли, после чего привстал, плавно насаживаясь на его член и помогая себе рукой. В первые несколько секунд болезненного проникновения он закусил губу, подавляя стон и нахмурился. Профессор же начал ласкать его член, тем самым помогая отвлечься от неприятных ощущений, и когда Тарталья привык, он наклонился к Чжун Ли, в очередной раз прикусывая кожу на его ключицах и одновременно с этим плавно двигая бёдрами. Когда Чжун Ли перехватил инициативу, подхватывая Тарталью под ягодицы и ускоряя темп, тот припал губами к его губам, то отстраняясь — тяжёлое дыхание, громкие стоны, — то вновь сминая чужие губы, кусая до крови и тут же слизывая её. После очередного поцелуя, Чжун Ли переместил руки на талию Тартальи, придерживая его и поднимаясь вместе с ним. Аякс обнял преподавателя в ответ, и они замерли, всего на несколько секунд, но таких долгих, драгоценных для обоих — между ними так много несказанных слов, но именно в этот момент они позволили себе отпустить всё и просто быть друг с другом. — Ложись на бок, — прошептал Чжун Ли, отстраняясь первым. В животе тянуло. Хотелось ещё, ещё, ещё. Тарталья послушно лёг, позволяя вести профессору. Тот смазал член и анус студента кремом, пристроился сзади и плавно вошёл, почти сразу набирая быстрый темп и выбивая из Аякса громкие стоны удовольствия. Придерживая его за живот, теперь Чжун Ли оставлял следы на чужой шее, оттягивал зубами нежную кожу, целовал и облизывал, зарывался носом в непослушные волосы, вдыхая пряный аромат — солнечные зайчики, — и не забывал прижимать студента к себе. Его руки источали любовь, а губы демонстрировали ярость. Глупый, глупый Аякс. Чжун Ли рыкнул и резко вошёл на всю длину, напрягая член внутри Тартальи и выбивая из того вскрик, а затем он повторял это до тех пор, пока его студент не кончил во второй раз, пачкая живот и простынь. Пока Тарталья пытался прийти в себя, Чжун Ли набрал темп, удобный ему самому, одновременно с этим продлевая истому Аякса и заставляя его сладко постанывать охрипшим голосом. Это так возбуждало. Чжун Ли расслабился и кончил вскоре после Тартальи, в последний момент вытаскивая член и попадая спермой на внутреннюю часть бедра своего студента. Так пошло и красиво. Чуть больше, чем через минуту, Чжун Ли поднялся и вышел из комнаты, напоследок бросив сухое: — Прими душ. Синее полотенце гостевое. А потом он закрыл за собой дверь. Тарталья ещё долго не мог избавиться от мыслей о сверкающей своей сексуальностью заднице профессора, пока тот шёл к двери, но когда он всё же это сделал, то растянулся звездой на кровати и счастливо рассмеялся. Ну и плевать на все сложности. Какими бы они ни были, после такого Тарталья ни за что не поверит в «я просто игрался тобой». Один Вестник Бездны из десяти за убедительность. Но для начала стоило всё же выяснить, что, блять, происходит в жизни его любимого человека и как с этим всем связан его отец. Секс — это здорово, особенно такой бурный, но есть вещи и поважнее. Собрав раскиданную с пола одежду, Тарталья выполз в коридор, отметив, что на кухне бурлит электрический чайник, а дверь прикрыта. Проскочив в ванную, он ещё несколько минут любовался засосами, оставленными Чжун Ли — проводил по ним пальцами, надавливал совсем легонько и улыбался. Насмотревшись — хотя, он мог бы и весь оставшийся вечер у зеркала проторчать, если бы его не ждали, — на последствия секса с преподавателем, Тарталья быстро обмылся, оделся и, за неимением расчёски, взъерошил влажные на концах волосы, после чего вернулся к Чжун Ли. Тот сидел за кухонным столом, на котором уже стояли две чашки ароматного чая и абрикосовое печенье. Тарталья сел рядом, разворачиваясь корпусом к преподавателю, подпёр голову рукой и улыбнулся: — Поболтаем? Чжун Ли вздохнул, на секунду переводя взгляд на пар, исходящий из его кружки, а затем обратно на своего студента. — Нам не стоит быть вместе, Аякс. Всё то, что было сегодня, и в тот раз… Мы просто поддались эмоциям. Я виноват, что не смог остановить тебя и себя, извини. Мне тоже слишком… тяжело. Энтузиазм Тартальи поутих — в сердце упорно въедалось противное чувство чего-то нехорошего. Даже после всего, что было, Чжун Ли упорно отказывался от него. Тарталья устало спросил: — Ты противишься мне из-за работы в клубе? Я должен сказать тебе кое-что. Чайльд — это я. Чжун Ли усмехнулся: — Я знаю. — Что? — Тарталья искренне удивился. — Я же не идиот, Аякс. Это было очевидно почти с самого начала и… ты правда думаешь, что я стал бы отвечать на сообщения пусть и богатого, но офанатевшего клиента? — Тогда почему? Мы же оба хотим эт… — Ты не понимаешь, — перебил его Чжун Ли, покачав головой. — Так объясни, чтоб я понял, — серьёзно произнёс Тарталья. Он взял преподавателя за руки, только сейчас обращая внимание на неизменную перчатку на его руке. Она что, всё это время была на нем? Чжун Ли повернулся корпусом к нему, и Тарталья, смягчившись в тоне, произнёс: — пожалуйста… Я хочу понять тебя. Если дело в деньгах — я помогу, это не проблема. Чжун Ли усмехнулся — горько, болезненно. — Я работаю по пятнадцать часов в сутки. Как минимум, у меня нет времени на это и… дело не только в деньгах, хотя и они играют большую роль в моей… ситуации. Тарталья опустил голову вниз, чувствуя, как по щеке скатываются слёзы, падают ему на колено. Тягучий ком подкатил к горлу, не давая возможности нормально разговаривать, но он всё равно нашёл силы тихо, с надрывом, прошептать: — Что за ситуация? Тебе необязательно справляться с проблемами в одиночку, Чжун Ли. Расскажи мне всё. Я не отвернусь от тебя, чтобы там ни было, не бойся, прошу… я слишком сильно люблю тебя, — последние слова он произнёс почти неслышно — до безумия страшно снова признаваться, — не смел поднимать голову и не знал, донеслись ли они до чуткого слуха профессора. Чжун Ли тихо вздохнул и сжал ладони Тартальи. — Не всё так просто, — мужчина сосредоточенно смотрел в одну точку, думая, с чего ему лучше начать. Он отпустил руки Аякса и медленно поднялся. — Сейчас вернусь. Тарталья в это время протёр глаза от лишней влаги, шмыгнул носом и сделал несколько глотков чая — горячий, обжигающий полость рта, но плевать. Внутри всё сгорало от нетерпения — неужели Чжун Ли наконец-то расскажет ему о себе? — и вместе с тем было страшно от той правды, что могла открыться ему. Ничто не заставит Тарталью усомниться в своих чувствах к преподавателю, но вот то, что он в действительности может оказаться бесполезным — не на шутку пугало. Успокаивал себя только тем, что в любом случае будет оказывать поддержку Чжун Ли, какую только сможет. Вернулся профессор через минуту. Сев на место, на раскрытой ладони, той самой, которая была в перчатке, он протянул небольшой медальон. — Открой, — тихо выдохнул мужчина с совсем не свойственной ему интонацией. Будто бы он и сам очень боялся. Тарталья в этот момент понял, насколько уязвим сейчас Чжун Ли — хрупкое сокровище. Он открывал своё сердце вместе с этим медальоном. Дрожащими руками — предатели — Аякс подцепил медальон и понял, что именно его несколько месяцев назад видел на паре у Чжун Ли, когда тот наклонился, и что цепочка этого медальона время от времени выглядывала из-под расстегнутых пуговиц его рубашки. В груди неприятно заныло предчувствие чего-то нехорошего. Сглотнув, Тарталья нажал на маленькую кнопку сбоку и украшение открылось. Внутри была фотография, с которой на него смотрела молодая девушка. Она лучезарно улыбалась фотографу, была в летнем платье и светлой шляпе с большими полями. Одной рукой девушка придерживала шляпу, будто бы гуляющий ветер вот-вот собирался сорвать её, а на фоне расплывчатыми силуэтами виднелись пышные деревья. — Кто она? Во взгляде Чжун Ли плескалось столько боли, в уголках глаз выступили слёзы, а губы его тронула грустная улыбка. От этой картины у Тартальи сжалось сердце. Он отложил медальон на стол, а сам обеими руками обнял Чжун Ли, крепко-крепко. Это казалось сейчас таким правильным и необходимым. Преподаватель не шевелился, только уткнулся носом ему в плечо и глубоко задышал. Тарталья почти физически ощущал, как ему больно и так сильно хотелось помочь ему, разделить его печаль, утешить и всегда-всегда быть рядом. — Моя жена, — на выдохе произнёс Чжун Ли, и у Тартальи, кажется, образовалась ещё одна дыра в груди — он начинал понимать. — Она?.. Чжун Ли отстранился, вытер проступившие слёзы и, облокотившись одной рукой о стол, прикрыл ладонью глаза, сквозь пальцы смотря на Тарталью. — Да. Её звали Гуй Чжун, и шесть лет назад она умерла. — Ты любил её… — Тарталья взял Чжун Ли за свободную руку. — Больше жизни, — мужчина крепче сжал чужую ладонь, а затем отпустил её и указал на перчатку. — Есть ещё кое-что… — Чжун Ли медленно стянул её, демонстрируя небольшую метку соулмейта. Чёрного цвета. — Я уже привык, но люди постоянно сочувствуют мне, когда видят эту метку, поэтому я стал носить перчатку, — вздохнул преподаватель. — Я только полтора года назад смог смириться с тем, что Гуй Чжун больше нет. Всё то время жил только воспоминаниями о том времени, когда она была со мной. Моя боль спустя годы не утихла, но я смог научиться жить с ней. И… раньше я никогда не снимал этот медальон, но в последнее время я всё реже ношу его… из-за тебя. Тарталья молчал. Он боялся задавать вопросы, не желая бередить старые раны, которые, по всей видимости, кровоточили, будто бы их оставили только вчера. Он просто вновь обнял Чжун Ли, начав гладить его по волосам. Они просидели так несколько минут, в успокаивающей тишине, не смея нарушать её ненужными словами утешения. — Она умерла через день после того, как родила нашего сына, — выдохнул Чжун Ли в плечо Тартальи. Аякса пробила холодная дрожь. В мыслях — где его ребенок? Только он хотел спросить, как Чжун Ли, уткнувшись ему в плечо, продолжил: — мы знали, что у нас будет мальчик и вместе выбрали ему имя. Сяо. В этот момент Тарталью словно молния прошибла. От знакомого имени он вздрогнул, напрягся и мысленно выругался, начиная понимать, что происходит. — Кроме сына, у меня больше никого не осталось. Почти год назад меня подставили, и я задолжал одним людям очень много денег. Чтобы иметь власть надо мной, они забрали Сяо, и теперь, пока я не выплачу долг, они не вернут мне сына. Поэтому я берусь за любую работу, где хорошо платят, в том числе и в клубе. Мне давно плевать на мои принципы, на гордость и репутацию. Я просто хочу вернуть сына. И самая большая проблема в «нас» — это… — Это то, что люди, которым ты задолжал — моя семья, — закончил за него Тарталья, отстраняясь и хлопая кулаком по столу. — Какой пиздец. Чжун Ли кивнул. — Я узнал об этом сегодня утром, когда встретил вас с отцом у офиса. Я никогда не приходил к нему так, обычно он назначал встречу на нейтральной территории и привозил Сяо на несколько часов. Каждое первое число месяца. Я платил ему за то, чтоб увидеть своего сына. До уплаты долга мне осталось несколько месяцев, и я подумал, что мог бы попросить его вернуть мне сына раньше, ведь я никогда не задерживал выплату долга. Но ты сам знаешь, чем всё закончилось. Поначалу я подумал, что они специально подослали тебя следить за мной, и поэтому ты так часто оказывался рядом, но люди твоего отца перехватили меня по пути домой, объяснив, что ты ничего не должен знать, иначе Сяо может пострадать. — И ты всё равно мне всё рассказал, — улыбнулся Тарталья. — Ты мне веришь. — Я же говорил, что ты невозможный. И невыносимый. — Обещаю, я что-нибудь придумаю. Сколько тебе осталось? Я бы мог отдать тебе все деньги со своей карты. Там много. — Сомневаюсь, что твой отец не отслеживает все ваши счета, это было бы слишком неосмотрительно. Тарталья кивнул. — Тоже верно. Разговаривать с ним бесполезно, да и для Сяо небезопасно. Подумает ещё, что ты используешь мои чувства к тебе, чтобы сына поскорее получить, — почесал затылок он. — Ладно, мы обязательно что-нибудь придумаем. Главное, запомни: больше ты не один. Чжун Ли слабо улыбнулся и поддался вперёд, накрывая губы Тартальи своими в мягком поцелуе. — Я хотел быть с тобой, как только заберу Сяо, — отстранившись, прошептал мужчина. — Сейчас это слишком опасно для него. Я не знаю, на какие зверства способен твой отец, мой малыш и без того уже натерпелся. Аякс, ты подождёшь, пока я выплачу долг? Тарталья взял лицо Чжун Ли в ладони, провёл большими пальцами по губам и улыбнулся: — Глупый, глупый Чжун Ли. Я буду ждать столько, сколько нужно, но с этой самой секунды ты — мой, — а затем он нежно и любовно поцеловал его, ощущая, как сильно бьётся сердце в груди. Отстранившись, Тарталья обнял Чжун Ли и произнёс: — Зная своего отца, скорее всего он установит слежку за твоим домом и тобой в принципе, если уже этого не сделал, поэтому мы не будем пересекаться нигде, кроме универа. — Спасибо, — улыбнулся преподаватель, и от этой улыбки внутри Аякса всё ликовало. — Во сколько ты уходишь в клуб? Чжун Ли хмыкнул: — Какой клуб? Ты моё тело видел? Тарталья скрипнул зубами: — Ублюдки отца, они поплатятся за это. — Не нужно, — отрицательно покачал головой Чжун Ли. — Мы должны действовать аккуратно. Твой отец не глупый человек и нам стоит молиться всем Архонтам, чтобы он по твоим глазам сегодня ничего не понял. Тарталья согласно кивнул. — Да, я просто… хочу защищать тебя. Ладно, — смущённый своими же словами, он кивнул в сторону спальни. — Давай я помогу тебе обработать всё это дело. Мазь от синяков всегда при мне! Чжун Ли усмехнулся: — В спальне? — Да! — подскочил Тарталья и тут же смутился, понимая двусмысленность своих слов. Вот всегда у него так — желание позаботиться граничит с идиотской слепотой. — То есть, я не это имел в виду… — А я как раз это, — лукаво улыбнулся Чжун Ли, поднимаясь с места и прижимая Тарталью к столу. Накрыв его губы в нетерпеливом поцелуе, преподаватель залез под футболку студента, беспорядочно касаясь его тела — горячая кожа. Тарталья отвечал тем же, по-хозяйски сжимал упругие ягодицы и тёрся пахом о пах Чжун Ли. В этот раз в их поцелуях не было злости, раздражения друга на друга, не ощущалось между ними недосказанности и тайн, только их чувства — светлая любовь, долгожданная и трепетная, — только страсть долгожданного воссоединения. Чжун Ли вновь подхватил его, тяжёлого, под ягодицы и понёс в спальню, ногой прикрывая за ними дверь. А тем временем чай на столе уже давно остыл.