Они ввалились в таверну и рухнули на скамью. Принц отдышался, подозвал Монаха и потребовал срочно мыться.
— А Вы, Ваше Высочество, я извиняюсь, в качестве кого мыться хотите: Принца или постояльца моего? — негромко спросил Монах, наклонясь к нему.
— Постояльца, а как иначе?
— Тогда, как постоялец, будьте любезны заплатить за ванну и воду.
Принц достал монеты, вложил в протянутую руку, и скоро в его комнату уже несли большую деревянную ванну.
— Пойдём пока, сыграешь мне. Говорил, что придумал что-то, — позвал он Трубадура.
Они увлеклись музыкой, а когда ванна была наполнена водой, Принц без стеснения начал раздеваться. Трубадур поднялся:
— Я пойду.
— Подожди. — Принц стянул с себя нижнюю рубашку. — Давай тоже.
— Что «тоже»?.. — растерялся Трубадур.
— Мыться. Никакого подвоха. Места хватит.
— Я ещё недостаточно грязный.
— Но грязный ведь. — Принц взялся за штаны, и Трубадур отвернулся; послышался плеск воды. — Предпочитаю быть чистым, а ты как знаешь.
Трубадур осторожно оглянулся: Принц уже сидел в ванне.
— Это не дворец, Принцесса, чтоб свистнул — и ванна готова. Мы своими песнями не зарабатываем столько, чтобы в любой момент позволить себе бадью с горячей водой.
— Значит, ваши песни не настолько хороши. — Принц брызнул в Трубадура водой, стряхнув её с пальцев. — Почему же ты отказываешься, когда это бесплатно?
— Хочешь, чтобы я залез в ванну к Принцу?
Принц высунул из воды ступню и пошевелил пальцами на ней:
— Тебя, что, пугает королевская грязь? — он опустил ступню обратно. — Или я?
Это была плохая идея. Трубадур повторил про себя несколько раз, что идея ужасная. И потянул с ноги сапог.
Вода приятным жаром обожгла тело. Идея всё равно была отвратительная. Несмотря на то, что размеры ванны позволяли находиться в ней вдвоём, сидеть совсем не касаясь друг друга не получалось. Трубадур устроился так, чтобы делать это как можно меньше.
— Удобно? — спросил Принц, заломив бровь.
— Нормально.
Трубадур прикрыл глаза и попробовал расслабиться. А когда открыл их, понял, что попался.
Принц положил руки на края ванны, небрежно прислонился к ней спиной и чуть откинул голову назад, выставляя напоказ плечи, шею, ключицы, скулы. Глядеть на это спокойно — и даже просто сидеть рядом — было решительно невозможно, и сколько бы Трубадур ни пытался оставаться невозмутимым, тело готово было выдать его. Поэтому, ругаясь про себя и, кажется, краснея, Трубадур выбрался из ванны, пробормотал какую-то чушь в своё оправдание, поспешно натянул штаны и рубашку и сбежал из комнаты, забыв про лютню.
Он вернулся за ней позже, постучал, надеясь, что Принц уже одет.
— Ты вовремя, — сказал Принц, когда он вошёл. — Поможешь мне с платьем.
— Может, позвать Марию? Она в платьях лучше разбирается.
— Но я хочу, чтобы это был ты. — Принц повернулся к Трубадуру спиной. — Поправь сзади. А ты, что же, ни разу не имел де́ла с платьем?
Трубадур расправил ткань.
— Ну, вообще-то, — сказал, борясь с желанием дотронуться до его шеи, — обычно я просто задираю юбки.
Принц повернулся и встал к Трубадуру лицом, на котором читалось весёлое изумление:
— Трубадур! Да ты делаешь успехи. Я поражён. Ещё немного, и ты перестанешь смущаться, что пялишься на меня.
Стало ясно, что всё это время Принц отлично видел его безуспешные попытки
не смотреть. Трубадур трижды проклял себя за это.
— К слову, как я тебе в таком наряде? — покрутился Принц перед ним.
Трубадур оглядел его с ног до головы, теперь уже не таясь:
— Неплохая девица. Хоть и широкоплечая.
— Не появилось желания задрать мне юбки? — спросил Принц, и Трубадур сразу пожалел обо всём сказанном.
— На самом деле мне пора, — не дожидаясь ответа, мягко усмехнулся Принц. — Не обещаю, что увидимся скоро: отец вернулся и уйти будет сложнее.
Трубадур кивнул:
— Я могу проводить тебя, хочешь?
— Разумеется хочу! А не боишься? Я ведь могу привыкнуть к такому.
Принц накинул плащ на плечи и направился к выходу.
— Я тоже, — пробормотал Трубадур себе под нос, следуя за ним.
Ранний вечер стелился над городом. Зной спадал. Трубадур и Принц, оживлённо беседуя, добрались до площади.
— О, смотри, там какие-то твои братья-музыканты, — сказал Принц. — Пойдём, послушаем?
— Эти играют не своё, а то, что все уже знают, — объяснил ему Трубадур. — Хотя народ любит потанцевать под знакомые песенки.
— А ты не хочешь потанцевать под знакомые песенки?
— Что?
— Сам говорил, что из меня получилась неплохая девица. Идём же!
Принц потянул Трубадура в сторону небольшой кучки людей, собравшейся возле музыкантов.
— А ты умеешь танцевать такие танцы? — спросил Трубадур, идя за ним.
— Нянька учила меня не только воровать! — рассмеялся Принц.
Они встали напротив: Принц с девушками, Трубадур с парнями. Музыка заиграла, пришли в движение юбки, и Трубадур сделал первый шаг.
Ах, дева, дева, потанцуй со мной,
Потанцуй со мной
Перед всей толпой.
Ах, дева, дева, потанцуй со мной,
Красотою очаруй.
Ах, я готова танцевать с тобой,
Танцевать с тобой
Перед всей толпой.
Ах, я готова танцевать с тобой
Только лишь за поцелуй.
Двигался Принц на удивление грациозно. Будь Трубадур одетым в женское платье, он наверняка сразу же запутался бы в нём ногами.
Тогда, красотка, дашь, что я хочу,
То, что я хочу,
Пусть я получу.
Тогда, красотка, дашь, что я хочу —
Ночь со мною проведёшь.
Ах, я с тобою проведу всю ночь,
Проведу всю ночь —
Я совсем не прочь.
Ах, я с тобою проведу всю ночь,
Если в дом ты мой войдёшь.
Но тяжёл засов,
Высоко окно
Да слишком ночь тиха.
Но мать строга
И отец суров —
Не допустят они греха.
Пары сходились и расходились, и каждый раз, когда Трубадур брал Принца за руку, отпускать его ладонь из своей тревожно и болезненно не хотелось.
Держать Принца было правильно. Как и самому держаться за него.
Смогу я все преграды обойти,
Все их обойти
На своём пути.
Смогу я все преграды обойти
И в дом к тебе войду.
Ах, если сможешь в дом ты мой войти,
В дом ты мой войти,
Все их обойти,
Ах, если сможешь в дом ты мой войти,
Ночь с тобой я проведу.
А если ночь со мной ты проведёшь,
Ночь ты проведёшь,
Всю до дна допьёшь,
А если ночь со мной ты проведёшь,
Дам тебе я поцелуй.
А если дашь ты поцелуй мне свой,
Поцелуй мне свой
Ночью под луной,
А если дашь ты поцелуй мне свой,
Вот рука моя — танцуй!
Но тяжёл засов,
Высоко окно
Да слишком ночь тиха.
Но мать строга
И отец суров —
Не допустят они греха.
... Он взял Принца за руку снова перед тем, как они вдвоём вышли на ту же площадь, уже со своей музыкой. Ладонь Принца была влажной от волнения, и Трубадур сжал её покрепче, поддерживая без слов.
И всё изменилось. Прекратилось то, что отчасти, и настало совершенное.
Люди шли к ним. Подходили, заслышав пошлый стишок Принца, и оставались, чтобы слушать песни. Монеты падали, звеня, люди смеялись, хлопали и подпевали. И с каждым выступлением людей и монет становилось всё больше. Среди зрителей Трубадур видел Монаха, Атаманшу и Марию. И даже Принцессу. И чувствовал себя настоящим и таким живым, каким не был ещё никогда.
Пока их последнее выступление не оборвалось, непредвиденно и страшно.
— Пожар! — завизжали в толпе, и люди бросились кто куда.
Горели декорации передвижного театра, расположившегося здесь же, неподалёку. Горели ярко и сухо, почти не дымя. Трубадур взглянул на огонь, и окружающее перестало существовать. Он застыл, не в силах сойти с места.
— Трубадур, что с тобой? — кричал Принц.
— Не давай ему смотреть на огонь! — слышен был голос Атаманши.
Но их крики и шум толпы долетали до Трубадура глухо и незначительно, как сквозь толщу воды.
Всадники Дикой Охоты летели на него из пламени.
