Принц остановился у неприметного дома. Оставил лошадь и монет слугам, вышел на улицу, накинул на голову капюшон плаща и через несколько домов, оглядевшись, нырнул в увитую листвой дверь.
— Ох, не нравятся мне эти ваши дела, — встретила его няня. — Чует сердце, найдёте вы себе неприятностей.
— Ворчишь, — заметил Принц. — Опять колено болит?
— Ты моё колено не приплетай. Я из дворца вашего ушла, чтобы несушек завести да маленький садик. И жить себе тихонько. А вместо того перед отцом ваши безобразия прикрываю.
— Ну прости. — Принц улыбнулся ей. — Будут тебе несушки. Надеюсь, скоро всё изменится.
— Чтой-то ты сегодня такой? Как будто — здоровья Его Величеству — со дня на день Королём станешь.
— Наоборот. Надеюсь, что смогу никогда им не стать. Благодаря этому. — Принц показал Меч, обёрнутый тряпьём. — Ты обо всём обязательно узнаешь. Но сначала мне нужно скорее вернуться.
Он поцеловал няню в щёку и отправился переодеваться. Затем торопливо прошёл к карете и приказал ехать быстрее.
Прибыв в замок, он тотчас направился к королевским покоям, велел доложить Королю, что дело важное и срочное, и уже скоро стоял перед отцом.
— Что у тебя? — спросил Король, отрываясь от бумаг, просмотром которых был занят, когда сын потревожил его. — Надеюсь, это не очередной бесполезный разговор о том, как тебя утомили твои обязанности.
— Нет, это действительно важно, — ответил Принц. — Вот, взгляни сам.
Он положил на стол, за которым сидел отец, то, что всё это время не выпускал из рук.
— Что это за вонючие тряпки? — скривился Король.
— Под ними то, чего мы все так ждали. — Принц начал снимать ткань, бросая её на пол. — Уверен, ты узнаешь сразу как увидишь.
Он очистил ножны и эфес с ярко-голубым камнем. Король ахнул, быстрым движением поднялся на ноги и протянул руки к открывшемуся Мечу.
— Это же... Невероятно! — в следующее мгновение он замер, словно не веря глазам. — Откуда он у тебя?
— Нашёл там, где обвалились старые подземелья. Не имеет значения, где я его нашёл. Это чудо!
Король всё же взял Меч в дрожащие руки, огладил навершие, с благоговейной осторожностью извлёк из ножен и столь же бережно вложил обратно.
— Он прекрасен. Ты прав, сын, это чудо.
— Понимаешь, что это может значить, отец?
— О, я понимаю.
Король вернул Меч обратно на стол и в задумчивости остановился перед ним.
— Я молил Господа дать мне знак, что я не ошибся в своём решении, и Господь послал мне его, — произнёс он, а затем обернулся к сыну. — Теперь я уверен, что время пришло.
— О чём ты говоришь?
— В последнее время я много думал о будущем. Сколько мне осталось, известно одному Богу, но моё здоровье становится хуже с каждым годом. И если слабый телом правитель не опасен для своего государства, то слабый разумом не должен отдавать приказы, от которых зависят жизни его подданных. А мой разум всё чаще подводит меня. Король, рассудок которого болен, — или безумный тиран, или пустая марионетка в руках детей и министров. Я не хочу стать ни тем, ни другим. — Король шагнул к Принцу и положил ладони на его плечи. — Сын мой, ты станешь Королём, и как можно скорее. Я отрекусь в твою пользу и посвящу остаток жизни молитвам и воспоминаниям о вашей матери.
— Что? — Принц потрясённо смотрел на отца. — Нет. Это... Почему сейчас? Корона у нас, Меч нашёлся! Разве это не значит, что Королева должна вернуться?
— Думаю, это значит, что всё правильно, что всё идёт так, как угодно Богу. Кто знает, может, как раз тебе суждено стать отцом будущей Королевы.
— Нет. Нет, я не хочу!
Король нахмурился и отпустил сына из своих полуобъятий.
— Понимаю, это неожиданно для тебя. Но ты справишься. Наследник всегда должен быть готов занять место Короля.
— И никто не хочет.
— Изволь выражаться яснее.
— Яснее? Пожалуйста! — Принц отступил на несколько шагов. — Никто не хочет и не хотел видеть меня Королём. Ни подданные, которые наверняка мечтают, чтобы я отправился на тот свет и тем самым расчистил дорогу долгожданной Королеве; ни учителя, которые отмечали «воистину королевский ум Её Высочества»; ни даже Королева, моя мать!
— Что ты себе позволяешь?! — возмутился Король.
Однако с каждым сказанным словом Принц всё больше терял над собой контроль.
— Я знаю, вы думали о том, чтобы объявить, что я родился вторым, — не отрицай это, я знаю! — а мама никогда не скрывала, что предпочла бы видеть наследницей Анну!
— Нет, позволь мне отрицать, если обвиняешь! Потому что я отверг эту идею, как только услышал её! Ни на один краткий миг я не думал, что имею право на подобную ложь. И не смей говорить так о матери!
— Да, идею ты отверг, — не унимался Принц. — И всю жизнь убеждаешь себя, что не ошибся!
— Ты утверждаешь, что никто не хочет видеть тебя Королём, а сам винишь меня в том, что я не солгал о твоём рождении в пользу Анны?
Король подошёл к столу, чтобы опереться рукой о его край.
— Потому что на самом деле ты тоже не хочешь, — зло выплюнул Принц. — Ты прикрываешь неверный выбор, который сделал двадцать лет назад, пытаешься доказать себе и мне, что всё правильно, ведь я законный наследник. Только кроме законности есть ещё кое-что. То, чего никто и никогда во мне не видел. Имей смелость наконец признать это!
— Не смей так говорить со мной! — ответил Король, но голос его растерял прежнюю силу.
— Если на коронации я должен буду поднять Меч, — продолжил Принц, — и сказки о нём не лгут, то он наверняка мне не подчинится!
Король поднял руку к горлу и потянул воротник, ослабляя его. Принц не отрываясь смотрел на отца, но как будто не видел его — только старую злость и обиду:
— Я недостоин быть Королём, Ваше Величество, и всем это прекрасно известно. Так почему бы Вам просто не признать это и не сделать мою чёртову жизнь немного счастливее!!
— Ты... Это не... — проговорил Король, запинаясь.
И вдруг осел на пол, смахнув рукой чернильницу со стола.
— Отец?..
Принц моргнул и в следующее мгновение будто очнулся.
— Отец! Прости меня, прости! — бросился он к лежащему Королю, а после — к двери: — Доктора! Приведите доктора!
*
Новость пришла утром.
Трубадур, не спавший всю ночь, лишь недавно задремал в конюшне на подстилке мальчишки, который ещё днём, с разрешения Монаха, убежал помогать своей больной тётке.
Как всегда с рассветом дорога у таверны пришла в движение. Её привычный шум не беспокоил сон Трубадура, пока к стуку копыт и звукам голосов не прибавилось что-то, чему поначалу, ещё блуждая в закоулках болезненной дремоты, он не мог дать названия.
Людское волнение.
Трубадур сел и окончательно проснулся. Солома прилипла к щеке — он стряхнул её, поднялся и пошёл из конюшни. Навстречу ему попался Монах. Остановил и глянул нахмуренно:
— Новостей не слыхал ещё?
Трубадур мотнул головой:
— Каких новостей, старый?
Монах махнул рукой до странности неуверенно, так, что на мгновение перестал быть похожим сам на себя:
— Сам сейчас узнаешь. Ты сильно-то не горячись только.
Тревожась всё больше, Трубадур вошёл в таверну, и новость настигла его. Не пришлось даже спрашивать.
Он развернулся и побежал. По главной дороге, вперёд, к городской площади. И там, на оставленном глашатаем свитке, он прочитал всё сам.
Народ до сих пор ещё толпился вокруг, взволнованный делом прежде небывалым — предстоящим отречением Короля. Обсуждали, кто тише, а кто громче, по своей ли воле Король решился на такое? И скоро ли теперь женится молодой Король и произведёт ли на свет дочь-наследницу? Дочь, которой, как и полагается каждой старшей девочке в королевской семье, дадут имя Анна, и уж тогда!.. Что должно произойти тогда, никто точно не знал, но у каждого были на этот счёт свои мысли.
Трубадур вскинул голову — туда, где башни замка поднимались над старой крепостной стеной. Замок безучастно глядел мимо него.
*
Атаманша нашла его в пивной — он не успел даже толком опьянеть. Привела в таверну, как неразумного и непослушного ребёнка. Мальчишки в конюшне опять не было, Трубадур придавил задом подстилку и обхватил руками уставшую голову.
— Трубадур, — позвала Атаманша. — Ты ведь знал, что Принц однажды станет Королём.
— Я не... — Трубадур с усилием потёр ладонями лицо. — Они ничего не сказали про Меч.
— Меч?
— Мы нашли Священный Меч.
— Что нашли?! — изумилась Атаманша.
— Священный Меч. Если Принц, конечно, не соврал. Он сказал, что это поможет его сестре стать Королевой, потому что сам он не хочет, — бездумно говорил Трубадур, оставаясь далеко в своих мыслях. — А теперь — вот. Может, он врал мне всё время, и Меч нужен был ему вовсе не за этим?..
Атаманша села рядом с ним на подстилку.
— Вы нашли Священный Меч, — произнесла после молчания.
Трубадур поднял голову и посмотрел на неё. Он уже понял, что, возможно, сказал лишнее, но не только это выдернуло его из раздумий.
— Ты не удивилась, что Принцесса должна была стать Королевой?
Атаманша разгладила складки платья у себя на коленях:
— Бабушкины карты никогда не ошибались.
— Варда, что, нагадала это?
— Нет. Она кое-что нагадала мне.
Атаманша замолчала, и, зная её, Трубадур не стал выспрашивать, хоть ничего и не понял.
— Может, Принц придёт и всё объяснит? — сказала Атаманша. — Подожди его здесь, у Монаха, вместо того чтобы убегать и напиваться.
— Завтра они уезжают в столицу.
— Но то будет завтра. — Атаманша ласково погладила его плечо, отчего её монеты с тихим звуком пришли в движение. — Знаешь, милый, если судьба посылает сокровище, нужно брать его таким, каким оно даётся в руки, или не брать вовсе. Примешься ломать — не получишь ничего.
Трубадур накрыл ладонью её руку на своём плече, и так они сидели, пока мальчишка, шмыгая носом, не прибежал к лошадям.
А завтра пышно украшенные королевские кареты, покидая город, остановились у таверны.
Пёстрая толпа разодетых в банты и кружева придворных, щебеча, высыпала из сопровождающих карет; с любопытством оглядываясь или брезгливо закрывая нос платком, набилась в нутро таверны. Все бросились встречать гостей: Монах, Мария, кухарка и даже её девочка-помощница. Загремела посуда, зазвучали весёлые разговоры и смех, чужие и неуместные среди затёртых столов и кислого запаха таверны.
Нужно было выйти туда, нужно было
увидеть, вот только ноги Трубадура словно приросли к полу кухни.
Принц сам избавил его от мучений.
— А там у вас что? Хочу посмотреть! — услышал Трубадур знакомый голос.
— Кухня, Ваше Высочество, — ответил Монах. — Прикажете проводить?
— Показывай. А вы останьтесь здесь, что, по вашему, со мной может случиться на кухне, я сварюсь в котле? Я сказал, идите к чёрту!
По всей видимости, обругав охрану, Принц ловко спровадил от себя ещё и придворных и вмиг оказался на кухне.
Монах пришёл с ним, встал на выходе, бросил хмуро:
— Я послежу.
Принц остановился напротив Трубадура. Лицо его, едва узнаваемое под краской, тем не менее выражало отчаяние.
— Ты здесь. Боже, я надеялся, что ты будешь здесь! — быстро заговорил он. — Ты наверное, думаешь, что я обманул тебя? Прости меня, я всё испортил! Отец стал говорить об отречении, мы спорили, а потом ему сделалось плохо, и я не посмел больше возражать: я не могу подвести его снова, он мой отец, понимаешь?
Трубадур смотрел на чужую маску, которая прятала от него Принца. Он уже видел Принца таким, но в этот раз всё было иначе. Вдруг оказалось ясным, как день, что Принцу не нужно объясняться, потому что теперь Трубадур верил ему — тому, кто скрывался за маской. Трубадур отлепил непослушные ноги от пола и сжал свою Принцессу в объятиях.
— Не хочу, чтобы ты целовал меня, когда я такой, — признался Принц, когда Трубадур наклонился за поцелуем.
— Мне всё равно, какой ты.
Принц коснулся пальцами его лица, очертил бровь, спустился от виска к щеке, улыбнулся:
— Это неправда. Тебе не всё равно. Но это хорошо. Потому что мне тоже не всё равно, какой я. И вот такой я — не настоящий.
Он прижался губами коротким лёгким движением, оставив после себя сладкий вкус и розовый запах белил, и отступил, покинув объятия.
— Времени нет, послушай меня, Трубадур. Я стану Королём, потому что такова воля отца, и я подчиняюсь. Но что может предложить Король? Быть его любовником? Личным музыкантом? Для тебя это унизительно, я знаю. Поэтому всё, что у меня для тебя есть — обещание. Однажды настанет час, когда я смогу отречься. Я не желаю смерти отцу, просто знай: как только это случится, я вернусь. Может быть, я уже не буду нужен тебе, но это всё, что я могу предложить — одно обещание. Ты веришь мне? Видишь, я самый нищий из королей.
Трубадур сглотнул мерзкий ком, перекрывший горло.
— Я верю, Принцесса. Я подожду.
— Хорошо. — Принц отступил к выходу. — Этого мне достаточно.
— Подожди, Принцесса! — остановил его Трубадур. — Я тогда не сказал тебе... На самом деле ты пахнешь травами. Травами на лугу.
Принц улыбнулся ему и уже почти скрылся из виду, но обернулся в последний момент:
— Говорят, солнце всходит благодаря Королю. Но что если это случается, потому что существует любовь?
***
Солнце недавно поднялось над лесом, когда Трубадур повесил на плечо лютню и направился прочь из города. Крепкая лошадка, запряжённая в повозку, вышагивала рядом.
Пройдя немного, он остановился и сощурился на небо, вспоминая слова Принца, сказанные на прощание. Взойдёт ли солнце, если Принц вдруг не станет Королём? Если вместо этого он сядет в повозку, которую тянет довольная жизнью кобылка, будет отпускать свои шуточки, чтобы у Трубадура пекло уши, спросит, почему...
— ... ты остановился?
Трубадур в раздражении повернулся к повозке:
— Я тебя со мной не звал! За Малышом бы лучше приглядывала!
— За Малышом Монах приглядит, — ответила Атаманша, поправляя топор у себя на поясе. — А вот ты без присмотра пропадёшь.
Трубадур скрипнул зубами, дёрнул повыше ремень лютни на плече и сердито зашагал вперёд по дороге.
— Эй, быстрее лошади бежишь! — рассмеялись за спиной.
— Тебя ещё чёрт понёс! — крикнул Трубадур не оборачиваясь.
Повозка поравнялась с ним, и Мария весело сверкнула зелёными глазищами, придержала лошадь.
— Я, может, помочь тебе хочу, дурная башка! Да и когда ещё случай такой представится — на коронации побывать. Садиться-то будешь? Или до самой столицы ногами пойдёшь?
*
Дорога шла в гору и становилась ровнее. Принцесса пошевелилась, привлекая к себе внимание, и Принц взглянул на неё.
— Позволишь спросить? — обратилась она к брату.
— Спрашивай. Ты же не просто так села в мою карету.
— Откуда эта идея? Отец, несомненно, верит в легенду, но допустить мысль, что из-за неё он согласится подвинуть наследника?..
Принц вздохнул:
— А что мне оставалось? Только надеяться. Даже ты была против меня.
— О, конечно же, я не была против тебя! Но против твоих прогулок. И ты прекрасно знаешь, что я никогда не одобряла их. Но в заточении ты становился чахлым, как цветок без воды. Приходилось мириться с твоими капризами, пока они не стали слишком опасны.
Принц выразительно скривился, но спорить не стал.
— Кстати, насчёт опасности, — продолжила Принцесса. — Было довольно подло с твоей стороны попытаться переложить её на мои плечи, ты не находишь?
— Это было бы подло, если бы ты, как я, бегала в одиночку на свидания с простолюдинами. Но ты засела бы во дворце под охраной, где не достанет никакой сошедший с ума дальний родственник.
— Значит, такой жизни ты мне желаешь?
— Я вовсе не... Чёрт. Я ужасен. Прости. — Принц протянул руку, и Принцесса, чуть помедлив, вложила свои пальцы в его ладонь. — Прости. Мне страшно. В последнее время я так часто жил чужой жизнью, что начал верить, будто она может стать моей. Но вдруг всё было видением, сном наяву и больше уже не вернётся? Что мне делать, скажи?
— Ты ответил сам: надеяться. И действовать, когда это будет необходимо.
— О, снова надежда! — Принц усмехнулся, едва ли весело. — Ну, в этом я вроде бы неплох.
Принцесса улыбнулась в ответ:
— Надежда, вера, любовь; но любовь из них больше.
*
Атаманша прикрыла глаза. Рядом с ней Мария спорила с Трубадуром, но слушать их не хотелось. Вместо этого она вспомнила крошечное послание, переданное ловко и незаметно для чужих глаз, и в который раз порадовалась, что бабушка научила её читать. Не пришлось просить Монаха разобрать витые, как кружево, строки:
«Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше».
