На берегу моря

Дуф носился по кухне в разные стороны, пытаясь уследить за едой, которая кипела в кастрюлях, жарилась на сковороде, и пеклась в духовке. Сегодня важный день: Хайнц пригласил Перри к себе домой на ужин. Перри, конечно, и раньше видел квартиру учёного, но только мельком. Например, когда Хайнц забыл взять кофту Перри на втором свидании и настоял на том, чтобы вернуться за ней. Или, когда Хайнц забыл про их пятое свидание, так как разрабатывал новый инатор, и Флетчеру пришлось ждать на пороге, пока он не соберётся. Но в этот раз всё по-другому. В этот раз у них официальный романтический ужин. Дуф в полном восторге и ужасе от этого. Но беспокоит его сейчас не пригоревшее печенье, и не пятно от соуса на любимой футболке, а осознание того, что сегодня всё может зайти дальше поцелуев. Обычно в мелодрамах, что он смотрел каждый вечер, происходило именно так. Но хочет ли того же Перри? Хочет ли он его? Хайнц помотал головой, прогоняя негативные мысли в самые дальние уголки сознания. Сегодня они явно лишние. ~ Через полчаса стол был накрыт. На нём красовались изящные хрустальные бокалы, что ждали своего звёздного часа несколько лет, пылясь в шкафу. По середине стояло главное блюдо вечера — сочная индейка с жареным картофелем. Рядом с ним красовалась бутылка красного полусладкого вина и небольшая тарелка имбирного печенья. «Идеально» — подумал Дуф и перевёл взгляд на настенные часы. В тот же миг он рванул в спальню, ведь до назначенного времени осталось пятнадцать минут, а учёный щеголял по дому в футболке с красным пятном от томатного соуса и в розовом фартуке с надписью «Kiss the Cook!». Если бы Перри застал его в таком виде, то доктор на месте умер бы от стыда. Звонок в дверь. Это он. Дуф бежит в прихожую, застёгивая по пути две последние пуговицы клетчатой рубашки. Хайнц открывает дверь и застывает на месте. Перед ним стоял не его парень, а настоящая модель с обложки "Vogue". Чёрный костюм сидел на нём просто идеально, будто специально для него и шили. Волосы уложены назад, они буквально блестели под светом ламп. В руках большущий букет роз, а на лице ослепительная улыбка. — Не переборщил? — смущённо спрашивает он, сильнее сжимая упаковочную бумагу. Учёный был готов расплакаться от красоты своего парня, но сдержался и робко ответил: Нет, всё прекрасно. Пару секунд они простояли в неловкой тишине, прежде чем Перри прервал её. — Хайнц? Всё в порядке? — Да, конечно, всё отлично! Проходи! — выпалил учёный на одном дыхании и ретировался на кухню. После этого они неловко нашли вазу для цветов, неловко сели за стол, и неловко начали есть. Перри чувствовал сильное напряжение между ними и решил хоть как-то разрядить обстановку, чтобы не усугубить положение (кажется, он переборщил). — Очень вкусно, милый. Не знал, что ты так хорошо готовишь, — произнёс Перри в надежде, что разговор о еде улучшит атмосферу за столом. Доктора явно что-то тревожило. Это из-за костюма? Или он переживал насчёт своих кулинарных способностей? Перри не мог сказать точно, но он считал своим долгом поддержать возлюбленного в непростой ситуации, даже если она от части вызвана самим Перри. — Да, эти руки много чего умеют, — ответил Дуф прежде чем осознать смыл сказанного. В тот же момент он залился краской и начал отчаянно шевелить мозгами в поисках разумного объяснения. — Ну ты знаешь... я ведь когда-то говорить, что у меня мировой рекорд... ну... с пластиковыми стаканчиками, а ещё я... о, точно! — Дуф схватил со стола салфетку и начал складывать её то в треугольник, то в квадрат. Перри лишь оставалось наблюдать за быстрими движениями пальцев учёного. — Вот, — Хайнц торжественно протянул бумажную розу своему возлюбленному. — Ничего себе, это очень круто, — произнёс Перри с восторгом, положив бумажную розу в нагрудный карман пиджака. Остаток вечера на удивление прошёл гладко. Хайнц и Перри непринуждённо болтали, ели индейку и пили вино. Обстановка была настолько романтичной, что над их головами можно было заметить летающие сердечки. Эта пара смело заявляет — любовь ломает все законы физики. Время близилось к ночи. Багровые облака плавно уходили в закат, уступая место звёздам. — Не хочешь посмотреть фильм? — спрашивает Дуф, складывая посуду в раковину. — С радостью, — отвечает Перри, и уже через две минуты они сидят в обнимку у телевизора, смотря какой-то старый ужастик под названием «Кровавая пятница». «А почему не вторник?» — подумал Перри, предвещая скучнейшую историю и очевидные спецэффекты. Уже на 20 минуте фильма Перри почувствовал себя провидцем, подавляя очередной зевок. Так как происходящее на экране плазменого телевизора Перри быстро наскучило, он решил найти более интересный объект для наблюдений. Чуть повернув голову в сторону он заметил одного привлекательного учёного, сделав того своей новой целью для слежки. Дуф сидел на краю дивана, крепко прижимая к себе ведёрко с попкорном. Глаза внимательно следили за действиями актёров, рот чуть приоткрыт. Перри задержал внимание на губах. Уста учёного были тонкими, но мягкими, их было приятно целовать. На вкус они были как черника, которую доктор просто обажал, и деревесная кора, так как у Хайнца была неисправимая привычка грызть карандаши во время работы над своими проектами. Послышался звук бензопилы и злобный смех маньяка, который, по какой-то причине, был наряжен в костюм клоуна, что по мнению Флетчера казалось больше нелепым чем устрашающим. Учёный вскрикнул, подпрыгнув на месте, рассыпав попкорн прямо на голову Перри. — Ох, чёрт! Извини! — Хайнц резко переместился на колени Перри, стараясь как можно быстрее смахнуть липкие зёрна кукурузы с волос и лица возлюбленного. Перри замер на месте, не смея лишний раз пошевелиться. Лёгкий вес учёного слишком хорошо ощущался на бёдрах, а тонкие мазолистые руки до безумия нежно проводили по лицу. Эти действия буквально сводил с ума Флетчера. — Хайнц, — произнёс Перри, заставив доктора остановиться и оценить ситуацию. Пару секунд они лишь смотрели в глаза друг другу, прежде чем Перри впился в губы учёного в требовательном поцелуе. Хайнц тут же ответил, шире открыв рот, впуская чужой язык. С каждой минутой градус в комнате повышался, атмосфера накалялась чуть ли не до предела. Перри больше не мог сдерживать нарастающее возбуждение. Пересилив самого себя, он медленно отстранился от столь желанных губ. — Подожди, — тихо, почти шёпотом, произнёс Перри, легонько сжав чужое плечо. — Что-то не так? — вид Хайнца был просто восхитителен: волосы растрепались, щёки, шея и уши залиты ярким румянцем, глаза потемнели от желания, став похожими по цвету на беспокойное море во время шторма. — Ты не хочешь? Мы можем остановиться... — Дуф искренне беспокоился о состоянии Перри, от чего тот почувствовал острый укол нежности прямо в сердце. «Что же ты со мной делаешь, Хайнц» — подумал Перри, положив голову на плечо любимому, уткнувшись носом в шею. — Хочу, Хайнц. Очень хочу, — прошептал на выдохе Перри, вызвав табун мурашек по коже учёного, — но... хочешь ли этого ты? — Да, — уверенно произнёс учёный, аккуратно подняв голову возлюбленного, и соединив их губы в мягком поцелуе, который всего через пару мгновений вновь перерос в страстный и чувственный. Ловкие руки учёного за пару секунд расправились с галстуком и пиджаком, в то время как Перри пытался расстегнуть третью пуговицу на рубашке доктора, проклиная про себя столь неудобное открытие в мире моды. Видя его мучения, Хайнц одним быстрым движением стянул через голову рубашку. Перри, не теряя времени, припал губами к ключице учёного, вызвав у того судорожный вздох. Он аккуратно, с любовью, проводил языком по груди доктора, рисуя ладонями линии на спине, считая пальцами каждый позвонок, и спускаясь всё ниже. Он с лёгкостью посадил доктора на диван, а сам опустился на пол, встав на колени между ног Хайнца. Он поднял голову, посмотрев на доктора в немом вопросе, на что тот лишь легонько кивнул, все слова давно вылетели из его головы. Перри расстегнул пояс брюк и снял явно лишние сейчас штаны и трусы. Он перемещает руки на бёдра, слегка сжимая, и целует самый кончик члена, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием. Проводит языком от головки до самого основания, повторяя эти движения ещё несколько раз, прежде чем взять в рот горячую плоть. Хайнц в ответ издаёт протяжный стон и запускает руки в бирюзовые волосы. Перри начинает двигать головой, его влажные губы скользят вверх и вниз по твердой длине Хайнца. — Verdammt...* Перри... — Дуф тихо стонет, прикрывая рот ладонью. Каждое движение языка отдавалось тонной удовольствия, что разливалось по каждой клеточке тела. Мышцы сводило в приятных судорогах, перед глазами мелькали разноцветные звёзды. Бёдра учёного дергаются против его воли, член все глубже проникает в горло Флетчера. — Перри... Я сейчас... — Хайнц прогнул поясницу и простонал, не успев закончить фразу. Он сильнее сжимает волосы Перри в предупреждении, пытаясь удержать оргазм ещё на пару секунд, чтобы Флетчер мог отодвинуться. Но вопреки ожиданиям доктора Перри начинает усерднее работать языком, насаживаясь ещё глубже. Удовольствие проносится ураганом по всему телу, вызывая обильную дрожь. Хайнц изливается в рот Перри. Тот сглатывает, медленно выпуская член партнёра. Флетчер даёт доктору пару секунд на отдышку, прежде чем снова припасть к алым губам. На языке чувствуется горький привкус, но быстро пропадает, оставляя лишь сладкие нотки имбиря. Дуф тянется к ширинке Перри, быстро расправляясь с молнией на брюках, получая в ответ удовлетворённый вздох. Он оттягивает резинку боксёров и нежно касается возбуждённого члена партнёра, проводя длинными пальцами по всей длине. Постепенно движения становятся более резкими и уверенными, и вскоре Перри кончает в руку Хайнца, укусив за шею учёного, оставив багровый след. Некоторое время они сидят неподвижно, стараясь привести дыхание в норму. — Это... это было потрясающе, — с широкой улыбкой, всё ещё тяжело дыша, произнёс Хайнц. — Да, твои руки и вправду чертовски хороши, — Перри потянулся за пачкой салфеток, слушая и запоминая звонкий смех учёного. Теперь это официально его любимый звук. Флетчер помог ему оттереть руки от вязкой жидкости и нежно поцеловал доктора в лоб. — Останешься на ночь? — спросил Хайнц, заглядывая своими глубокими синими глазами в карие. — Да, — с мягкой улыбкой ответил Перри. ... Учёный отдал Перри свой спортивный комплект, состоящий из серых штанов и футболки, который он по случайности недавно заказал в интернет-магазине на несколько размеров больше. На Перри костюм сидел не хуже того, в котором он пришёл. Они улеглись в кровать, безоговорочно сцепляя ладони в крепкий замок. — Спокойной ночи, Хайнц. — Gute Nacht, meine Liebe.**