Снова вместе

На территории храма действительно оказалась небольшая лавочка с сувенирами, едой и какими-то буддийским аксессуарами. Алексей удивился тому, что людей там почти не оказалось. Лишь два монаха, очевидно, работники лавки. Захар и Даша подошли к холодильнику с мороженым. — О, хочу пломбир, — заявил Захар. Кроме надписей на тайском, были и на английском, поэтому понять вкусы холодных сладостей несложно. — Я, пожалуй, тоже, — Даше хотелось чего-то простого и действительно охлаждающего. К холодильнику подошёл один из монахов, явно собираясь принять их заказ. Захар тут же указал пальцем на пломбир, а потом на рожок для одного шарика, сомневаясь, что он поймёт его английский. Монах кивнул и посмотрел с тёплой улыбкой на Дашу. Она тоже показала на пломбир, как и Алексей. А вот Юля выбрала арбузное. Монах в очередной раз кивнул и взял ложку для мороженого, чтобы сделать красивые шарики. Никто не ожидал никаких проблем, но уже через несколько минут стало ясно, почему в этой лавке нет других посетителей. Монах даже одного шарика не успел сделать за это время. Он тепло улыбался, напевал что-то себе под нос и медленно двигал ложкой. Даша с Захаром обеспокоенно переглянулись. Время словно замедлилось. Когда спустя ещё какое-то время, монах опустил первый пломбирный шарик в рожок, все напряжённо на него посмотрели. Если он и дальше будет делать шарики с такой скоростью, они не успеют больше ничего сделать до отъезда автобуса. Почему такой медленный монах вообще работает в лавке, где очень важна скорость принятия клиентов? Первым своё мороженое получил Захар, обрадовавшись. Однако их ждало ещё три десерта, сделанных в том же темпе. Следующим монах начал делать шарик для Юли. Напряжение от Навальных и Абросимовой можно было резать ножом. — Почему так долго? — не выдержала Даша. Монах вздрогнул и выронил почти доделанный шарик из ложки. Вместо того, чтобы подобрать его, он улыбнулся, сказал что-то странное и начал делать новый. Дети разочарованно застонали. Да что ж такое то? Почему тут всё так медленно? Юля и Алексей переглянулись. В России бы за такой темп работы уволили, но монахи ведут себя так, словно именно так они работают всегда. Минут пятнадцать они провели в этой лавке, абсолютно не понимая, что происходит, и желая скорее уйти. Однако нужно было дождаться свой заказ и оплатить всё. Алексей взял своё мороженое и хотел было уже поторопить остальных, пора было возвращаться к автобусу, чтобы не уехали без них, когда он заметил, что второй монах, который всё это время просто наблюдал, протягивает им две бутылки какого-то сока. Навальный недоумённо посмотрел на него. — Gi... Gif... Gift, — с трудом произнесли ему в ответ. Алексей понял, что таким небольшим подарком они хотят возместить их ожидание. Он поблагодарил в ответ и вышел за детьми и Юлей, которые уже начали ждать его. — Пап, ты у монахов медлительностью заразился? — приподнял бровь Захар. — Нет, — засмеялся Лёша, — нам немного возместили долгое ожидание холодным соком. Держите. Навальный отдал его детям и они направились к автобусу. Не сказать, что их все ждали, они успели вернуться почти вовремя. Забираясь в автобус, Даша решила таки спросить гида, почему монахи так медлили. Может, этому есть какое-нибудь объяснение. — О! — воскликнул гид и хмыкнул — вы столкнулись с таким явлением, как "сабай". Я бы сказал, что это образ жизни, когда ты стараешься не спешить, радоваться спокойствию. У монахов это лучше всех получается. Не злитесь на них, это их философия. — Теперь всё ясно, — засмеялась Даша и подумала, что дома надо будет узнать об этом подробнее. Остальная часть экскурсии была не настолько интересной, как её начало. Дети первое время с интересом рассматривали необычную архитектуру, но потом заметно заскучали. Благо, не так уж и долго они ездили по храмам. Катя и Филипп в какой-то момент поймали себя на мысли, что забыли о происходящем вокруг. Вернулись они только когда услышали, что они приехали на начальную точку у отеля и завершили экскурсию. Возникло неловкое молчание. Домикова не знала, что сказать. Очень хотелось продолжить общение с парнем, но она не уверена, что это правильное решение. Она вообще теперь сомневается в своих решениях. — Наверное, моё предложение покажется вам странным, — слова Филиппа вытащили её из своих мыслей, — но я рискну. Не хотите пообедать со мной? Конечно, будет поздний обед, но для еды никогда не поздно. Катя задумалась. Лёша обещал провести с ней время. Посмотрев в сторону, она быстро нашла его в толпе. Может, это шанс отпустить его? Зачем хвататься за первую влюблённость, когда есть возможность, что кто-то полюбит её настоящую, а не фальшивую? — А почему бы нет? — улыбнулась она, решив, что позже поговорит с Алексеем. Этот отпуск расставил всё по своим местам. По крайней мере для неё. Может, с Филиппом у неё ничего и не выйдет, но и с Алексеем тоже. Она не может расслабиться с ним, не может быть собой. Пора научиться выбирать своё счастье, а не чужое. Несмотря на принятое решение, на душе тяжело. Словно она снова вот-вот расплачется. В груди всё переворачивается от попыток сдержать чувства. А ведь она всё ещё верит, что прямо сейчас Лёша развернётся и пойдёт её искать. Однако чуда не случится. Филипп заметил, что девушка вот-вот заплачет, но решил не акцентировать на этом своё внимание и ничего не говорить. Если у человека, который пытается сдержать свои очевидные для окружающих чувства, то вероятней всего у него не получится больше их сдерживать. Мало кто хочет за один день второй раз расплакаться перед человеком, с которым только сегодня познакомился. — В таком случае имею смелость пригласить вас в одно замечательное место, — может позже у него получится узнать о ней немного больше. Манера речи Филиппа кажется немного старомодной и странной, но от того не менее очаровательной. Катя не сразу заметила, но сейчас это довольно очевидно. — Имею честь принять приглашение. Отправились они в прибрежное кафе. Катя здесь уже была. С Навальными. От этого снова стало грустно. Она несколько лет потратила на всё это, а получилось так, что в пустую. — Вы снова смотрите так, словно у вас перед глазами котёнка переехали. Может, расскажете, что случилось? — очередная попытка Филиппа получить больше информации. Однако он совсем не уверен, что сработает. — Мужчина, которого я любила, видел во мне другую. И как только она вернулась в его жизнь, я стала ему совершенно не нужна, но он сам этого ещё не понял, — она так устала. Сил уже нет претворяться и прятаться. Филипп не ожидал получить ответ и не сразу придумал, что сказать. — Тогда почему вы так держитесь за него? Если он вас не любит, то... — Потому что не хочу отпускать! — перебила его Катя, — я слишком к нему привязалась... Я... Мне больно отпускать. Филипп задумался. Что ему следует сказать ей, чтобы подсказать возможный выход? — Между людьми много разных видов отношений. Кто-то к нам ближе, а кого-то видеть и слышать совсем не хочется. Однако, если это близкие нам люди, мы не хотим с ними расставаться. Катя сначала недоумённо посмотрела на Филиппа. Что он пытается сказать ей? Что она может отпустить Лёшку как партнёра, но быть для него подругой? Как вообще такое возможно?

***

Поев, Навальные и Абросимова собрались у бассейна, собираясь на какое-то время разделиться. Однако Юле всё равно не хотелось оставлять детей без присмотра, пусть они уже и достаточно самостоятельные. Приходилось себя успокаивать тем, что у бассейна всегда дежурят спасатели, да и людей немало. Без помощи они не останутся. — Полотенца взяли, крем от загара нанесли? — Да, мам, всё отлично, идите уже, гуляйте, — Даша была в восторге от мысли, что родители прямо как раньше пойдут гулять вдвоём. Ни одно место, где они бывали, не обходилось без длительных пеших прогулок. Главное, чтобы ничто не помешало им поговорить. — Мы не пропадём, — Захар уже хотел залезть в воду, немного понырять и поиграть с сестрой. Поели они не слишком плотно, потому что скоро ужин, так что проблем во время купания возникнуть точно не должно. — Если что случится, сразу звоните, мы постараемся далеко не уходить. Даша и Захар переглянулись. Вот этим словам точно верить нельзя. Обычная практика, когда они часами идут прямо и слишком поздно вспоминают, что стоит идти кругами, если не хочешь уходить далеко от какого-то места. Алексей полностью доверил разговор с детьми Юле. Ему есть о чём подумать прямо сейчас. Прежде, чем пойти перекусить, они хотели позвать с собой и Катю, но та словно под землю провалилась. Даже трубку не взяла, когда он ей позвонил. Лёша помнит, что обещал ей совместное времяпрепровождение, но раз они не смогли даже найти друг друга, то, значит, оба не так уж и сильно в нём нуждались. Ему бы найти правильные слова для разговора с Юлей... — Ладно, пошли, а то я обязательно придумаю ещё кучу вопросов, и мы простоим здесь до самого ужина, — Абросимова решила, что нужно дать детям свободу. А то после расставания она стала гораздо больше беспокоиться о них, даже если была уверена, что они со всем справятся. Навальный отреагировал не сразу. Юлия успела сделать несколько шагов в сторону выхода из отеля, когда он поспешно догнал её. В голове совсем пусто. Планируя этот разговор, Алексей хотел многое сказать, но теперь совершенно не знает с чего начать. Они вышли к берегу и теперь шли вдоль него в сторону больших камней. Их ноги чуть омывала вода. Солнце движется всё ближе к горизонту, но ещё достаточно высоко, чтобы везде было светло. — Юль... — они же не просто так решили прогуляться только вдвоём, — мы явно сделали что-то не так, когда расстались, — зачем ходить вокруг да около, когда можно прямо всё сказать. — Да... Как минимум из-за того, что дети стали винить себя в наших делах, — грустно посмотрела в сторону моря Юля, — давай пообещаем прямо сейчас, что будем честны друг с другом. Если мы не обсудим всё, то... Может стать только хуже. — Да... — выдохнул Навальный, — обещаю, что буду честен, и даже в случае провокации ложь не вылетит из этого рта и не посетит мою голову, — он положил руку на сердце и с чувством произнёс это, вызвав улыбку у Юли. Не будь всё действительно так серьёзно, то она наверняка бы засмеялась. — Первые несколько месяцев после развода... — как же тяжело рассказывать всё, что раньше скрывала глубоко у своей душе, — Даша с Захаром совсем редко смеялись и улыбались, — она оттягивает время, чтобы не говорить о себе, — они не могли поверить, что это случилось. На какое-то время они замолчали. Алексей ждал, когда она заговорит о себе, но видимо придётся задавать вопросы. — А что чувствовала ты? — получилось тише, чем он думал. Страшно понимать, что любимому человеку было плохо, а слышать об этом от неё даже больно. — Я... — Абросимова собиралась с мыслями и старалась найти правильные слова, чтобы описать то своё состояние, — надеялась, что ты вернёшься, снова попробуешь отговорить меня и всё вернуть, — так тяжело признаваться в этом... Сложно понять, на улице душно или ей тяжело дышать от эмоций, — не знаю, почему я сама с тобой не связалась, но... Мне очень тебя не хватало, — Юля прикусила губу, приобняв себя. Мысленно она добавила, что ей и сейчас его не хватает. Особенно, когда она наедине с собой. О слове "одиночество" Абросимова старалась не вспоминать, ведь тогда станет очевидно, что ей одиноко. Алексей отвёл взгляд в сторону, рассматривая песок под ногами. В нём нет ничего интересного, но смотреть на Юлю сейчас слишком тяжело. — Не представляешь, сколько раз я порывался приехать к вам прямо с работы, — он должен это рассказать, — а несколько раз, слишком сильно устав, я даже доезжал до нашей... — здесь пришлось себя поправить, — вашей квартиры. Останавливался только уже у самой двери. Так сказать, вспоминал, что это уже не мой дом... И что мы больше не семья. Юля удивлённо посмотрела на Навального. Получается, он приезжал, но из-за этих мыслей так и не решился зайти. — А я в это время продолжала готовить на четверых и даже накрывать так на стол, — из глаз невольно потекли слёзы. Она вспоминала, как оставила доступными только три набора посуды, чтобы избавиться от привычки накрывать не только на детей и себя, но и на Лёшку, — всё делала машинально и вот... — Юляш... — они остановились. Алексей смотрел, как по её щекам текут слёзы, а она пытается их стереть. Может ли он сейчас начать её успокаивать? Им ещё не поздно всё исправить. Навальный делает шаг в сторону Абросимовой, но та отходит от него ещё на шаг, ближе к морю. — Лёша, — как же давно она к нему так не обращалась, — у нас... — сейчас будет ложь, ведь у неё личная жизнь сейчас как белый лист, — всё уже так изменилось... Не стоит давать мне пустые надежды. Навальный понимает, что если сейчас сделает ещё шаг, то Юля снова отойдёт. Прямо сейчас ему нужно решить, с кем ему быть. С семьёй, с Абросимовой, которая для него важнее всех даже сейчас, или с Катей. С последней у него всё спокойно, а с Юлей... Он счастливей. Рядом с ней он чувствует, что готов горы свернуть, лишь бы она засмеялась или улыбнулась. — Но мои чувства всё те же. То, что я писал в про Катю больше было для подписчиков. Мне важно, чтобы они знали о моей личной жизни, чувствовали, что я такой же человек как они... Юль... Я люблю тебя. Абросимова подняла удивлённый взгляд. Ну вот, теперь точно будет долго успокаиваться. Даже руки затряслись. Алексею теперь стало очевидным, что все его попытки в отношениях были способом забыться. Сделать вид, что всё нормально, что так и надо, что он вовсе не скучает и не ищет случайных встреч с Юлей на улице, вглядываясь в лица прохожих. Лёша сделал ещё шаг в сторону Абросимовой, которая, не подумав, сделала ещё шаг назад, но не подумала, что под водой может быть углубление, и начала падать. Навальный мгновенно среагировал и стал пытаться поймать её, но не подумал, что под ними песок, и подскользнулся, успев обнять Юлию. Через доли секунды они оба оказались в воде. Абросимова от неожиданности перестала плакать. Лёшка продолжает её обнимать, словно они всё ещё падают. Спустя мгновение они уже смеются, осознав, что случилось. — Вот с тобой всегда так! — Юля попробовала подняться, но Алексей слишком крепко её держит. — Это как это "так"? — шуточно возмутился Навальный. — Начинаешь серьёзный разговор, а потом не понимаешь, как успел оказаться в воде! Они снова расмеялись и присели. Вылезать из воды прямо сейчас смысла нет, всё равно уже промокли насквозь. — Лёш, — голос Юли стал тише, — это всё правда? — Навальный не сразу понял о чём она, но быстро сообразил. — Правда. Ты знаешь, я не вру, — Алексей взял Юлю за руки. Больше не отпустит. Поговорит с Катей, разрешит все проблемы и... Снова будет с ней. А если придётся, то будет делать всё, чтобы она доверяла ему. — Знаю, — выдохнула она, но не смогла сказать, что любит. Сжав его руки в своих, она внимательно стала их рассматривать. Они касались других женщин и от этого больно и неприятно. Однако, если он действительно хочет вернуться к ней и детям, то... — я дам тебе шанс. То есть... Я дам шанс нашим отношениям. — Мне этого достаточно, — раны не излечатся так скоро. Наверняка останутся шрамы, но они ещё могут всё исправить. Могут снова быть счастливы. — Погуляем ещё немного? — Юля очень скучала по их прогулкам. Общаясь и веселясь, они не замечали, как проходило время. — Почему нет. За одно может успеем высохнуть. — Не хотелось бы. Только представь, как от оставшейся соли высохнет кожа. Больше они не говорили о своих чувствах, но уже знали, что оба будут пытаться сделать всё возможное, чтобы снова быть вместе. Уже к концу прогулки, Алексей решил выложить новую фотографию, где Юля забралась на камни и смотрела в сторону садящегося солнца, всё ещё в немного мокрой одежде. Над подписью он долго не думал: "Сможете угадать, почему так светло, несмотря на почти севшее солнце? Ответ прост. Ко мне вернулся фонарик". Уже через пару минут в комментариях появился ответ от Юли: "На самом деле, я его починила, а он его ловко украл и даже не постеснялся!". О чём они никто не понял, но совершенно ясно, что стена между ними стала тоньше. Ещё немного и совсем развалиться.