Убийцы

      — Отпусти меня, мерзавец! — вопила ууманка, пытаясь ускользнуть от Фат’дэта, изрядно вымотанного разговором с Вождем. Разъяренным Вождем, что грозился убить его без раздумий, если тот совершит еще хотя бы один малейший промах.       Вероятно, мнить из себя незаменимого генетика было весьма опрометчиво со стороны трехпалого аттури. Тэрегэн мог и сам все сделать, но у него были дела поважнее, только вот делиться со своим особоуполномоченным слугой и лучшим ученым среди сброда, коем он управлял, Вождь не желал. Его доверие утрачено и даже Боги не знают, сможет ли Фат’дэт когда-нибудь его вернуть.       Он и сам уже себя ненавидел за столь необдуманный поступок. А чего он ожидал, умышленно не предупредив Тэрегэна о том, что у самки начался плодородный цикл? Ведь была же, хоть и небольшая, вероятность, что Вождь убьет её! Но трехпалый втайне надеялся на это, ибо не хотел, чтобы ууманка и ее совместные с Вождем отпрыски заняли его место.       Противоречивые чувства разрывали трехпалого, не давая мыслить конкретно. Он хотел остаться для Тэрегэна своего рода «сыном», доверенным лицом, правой рукой, советником и другом. Но как только Вождь связался с Исхиром и на горизонте замаячила перспектива добыть чистейшие гены уумана, шанс создать идеальных потомков Вождя, все изменилось. С этих пор Фат’дэт стал все четче ощущать, что он не нужен Вождю в качестве друга и советника, он – лишь слуга, выполняющий волю своего господина, и все внимание и доверие будут обращены в сторону будущих потомков Тэрегэна, но никак не к Фат’дэту.       Но была у него ещё одна мысль. Трехпалый и сам понимал, насколько она безумна, но ничего не мог с собой поделать. Он нуждался в дружбе, любви и понимании, отчаянно жаждал быть нужным хоть кому-нибудь! И ведь он может взять у ууманки составляющую РНК и создать необходимых гибридов с помощью своего собственного биологического материала — убрав ненужное и выцепив чистый ген анаптикса и уумана, примешав собственные данные.       Но в таком случае ему придется убраться с темного Атолла и найти себе и своему созданию убежище, иначе Вождь убьет их обоих. Эта запретная мысль не давала Фат’дэту сосредоточиться с самого момента появления ууманки. Её кровь и микроскопическая часть плоти хранятся среди склянок с различными веществами в его лаборатории, но модификация и вправду могла сделать ууманку и её биологию куда лучше, чем сейчас, а значит и для него это лучший вариант.       Проснувшиеся древние гены, что таились в этом хрупком тельце, могли сильно усовершенствовать её, дать ему и всем остальным возможность излечиться, не полностью, но это уже шанс. Трехпалый все равно никогда не превратится в крупного самца, не станет отцом. А так у него будет повод продолжать свое жалкое и, по сути, никого не волнующее существование, смысл которого в служении Вождю и науке.       Преисполнившись этой мыслью о новом смысле и надежде, он бросился на ууманку, жалко визжащую, истекающую кровью, прилипшую к стене. Её яркие глаза наполняла злоба и отчаяние, ему даже показалось, что самка почти уже сдалась.       Но он ошибался. Тара хоть и была на грани от унижения, которое она испытывала, и почти уже утраченной надежды на спасение, но она все же хотела вырваться. Когда её сжали лапы трехпалого, не давая двигать руками, она со всей, что была у неё, силы пнула его ногой. Сила удара в таком положении не велика, но место — паховая область, было чувствительным, что у человеческого мужчины, что у этих инопланетян.       Хищник ослабил тиски, его тело непроизвольно согнулось, а из-под маски вырвался громкий, хоть и не такой грозный, рык. Воспользовавшись этим моментом, девушка тут же выскочила в открытую дверь, прямо в зал. Но не успела она сообразить, где находится выход в коридор, как услышала шипение черных насекомообразных тварей, тех самых «псов» Тэрегэна.       — Черт! — выругалась она, пригнувшись, рассматривая их мерзкие, продолговатые головы и пасти, скалившиеся на неё.       — Фу, к стоматологу не думал сходить, ублюдок! — поморщилась она. Девушка кажется поняла, что в их обязанности входило только охранять её, но не жрать и не калечить. Воспользовавшись этой догадкой, Тара пнула близстоящую тварь со всей силы.       Но все, чего ей удалось добиться, это слегка отодвинуть башку ксеноморфа. В остальном, обе твари оставались неподвижными, лишь скалились и истекали слизью, что потоками валила изо рта каждой из них.       — Они не дадут тебе сбежать ууманка, — проговорил оцифрованный голос позади. — Если ты еще можешь побороться со мной, то с ними тебе не совладать.       — Они меня не тронут! — самодовольно произнесла она в попытке еще раз ударить тварь, но та подняла свой сегментированный хвост и полоснула им Тару по плечу. Плечо заныло, а кожа треснула и хлынула алая кровь.       — Паскуда! — заорала она, прикладывая ладонь к свежей ране. Не сдержавшись, Тара злобно оскалилась на тварь, копируя её ужасающую «улыбку».       — А ты с характером, ууманка, не зря понравилась Вождю, да так, что он решил оставить тебя в живых, — захлюпал, выражая насмешку, Фат’дэт.       — Заткнись ты! — повернулась к нему Тара.       Она уже совсем не соображала, ей просто хотелось хоть на ком-нибудь отыграться. Но все были такими сильными и непобедимыми, что она уже и вовсе опустила руки, вообразив себя немощной. Она всегда боролась с этим чувством — чувством беспомощности, беззащитности и безысходности. Она делала себя сильной, бесстрашной, опасной всю свою жизнь, после того злосчастного инцидента с Ирис. Она не хотела больше ощущать себя в опасности ни при каких обстоятельствах. Но жизнь упорно окунала её головой в условия, где девушка оказывалась беспомощной или обманутой.       На её прозрачной, бледной коже выступили сосуды и вздулись вены. Она плавно развернулась к насмехающемуся трехпалому уроду и кинулась на него, громко крича при этом. Она навалилась на жилистое тело инопланетянина и колотила его, куда только можно было, избивала ногами и руками с такой силой, которую он от нее даже не ожидал. Порой гнев делает из обычных людей яростных противников. Заломив его левую лапу, девушка со звериной свирепостью оскалилась и вцепилась зубами в один из его трех пальцев, пытаясь его откусить. Жесткая кожа никак не поддавалась, хоть и казалась ей на вид дряблой, ногами она придавливала его шею, пока зубы рвали кожу и соединительную ткань. Тара сама не понимала как, но ей удалось отделить палец от кисти, но за этим последовал удар. Его левая рука высвободилась и хорошенько долбанула девушку по голове.       Очнулась она уже будучи прикованной к тому же устройству, делающую из неё абсолютно обездвиженную жертву, снова беспомощную и к тому же взбесившую своего мучителя. Точнее двух мучителей. Голова раскалывалась от удара, а зрение никак не фокусировалось, доверять Тара могла только слуху. Она слышала как трехпалый, а возможно уже и двух, копошится где-то позади. Глубоко вздохнув, девушка привлекла внимание Фат’дэта. Хищник подскочил к ней, уставившись на ууманку, проверяя надёжно ли она прикована.       — Очнулась, ууманка! Это хорошо! Значит я могу начать процесс! — прошипел он.       Землянка прекрасно помнила, что трехпалый был зол на неё. Конечно! Хрупкая ууманка избила его и постоянно насмехалась, а сейчас он готов отомстить, она в его власти и только вселенной известно, когда все это кончится!       Он приготовил ей особый коктейль, включающий в себя вещества, способные активировать её древние гены и вызвать невероятные изменения тела, сопровождающиеся неописуемой болью. И вроде бы ууманка была способна подарить ему и его народу новую жизнь, но в то же время она же отнимала у него прошлую — в спокойствии, под защитой и с доверием самого Вождя. Идея создать себе собственное дитя с ее помощью померкла в сознании, потому как бежать с мальком казалось несбыточным желанием. Повсюду охрана в виде ксеноморфов и стоит ему зайти в запретный отсек, те сразу же оповестят об этом своего хозяина, связанного с ними на тонком ментальном уровне.       — Что ты уставился, давай! Начинай, ублюдок! — бесилась прикованная к операционному столу ууманка, дрыгая кончиками ног.       Её надежда на спасение почти умерла, осталась только беспомощная ярость и мысль о том, что она станет сильнее, и уж тогда попробует совершить серьезную попытку вырваться из плена. Тара не знала куда бежать, но сейчас её мысли затмевал гнев и желание убить их всех! Вырвать позвоночники в точности, как это делал Радгар, только ей было важно делать это медленно и с живым трёхпалым и его Вождем. А уж всех остальных, включая ксеноморфов, она просто разорвёт на части. Уже не важно, акую боль и какие трансформации ей придётся пережить, главное — отомстить!       — Ты слышал её, Фат’дэт, начинай, — послышался еще один оцифрованный голос.       Землянка по-прежнему смутно видела, к тому же разум затмила ярость, но как только она поняла, что они с трехпалым не одни, то задрожала от ненависти. Конечно Вождь хотел присутствовать, ведь сейчас в этой операционной свершится нечто очень значимое, будет положено начало новой жизни.       — Вы оба умрете, выродки! — сквозь зубы прошипела она.       Тэрегэн подошел ближе, отодвинув ученого. Протянув черную горячую лапу, он схватил девушку за подбородок и сжал, подняв голову.       — Ты, наверное, думаешь, что, став сильнее, будешь мстить? — прошипел он.       Тара не могла говорить в таком положении, но она снова задергала ногами, а из глаз хлынули гневные горячие слезы.       — Ты думаешь, что мы не удержим тебя? Что ты справишься со стражей и ксеноморфами и со мной? Не надо обнадеживать саму себя, Тара. Выбор сделан, ты могла бы стать здесь уважаемой, самкой Вождя, но ты выбрала участь матки. И винить за свое положение ты должна только себя! — он резко разжал свою хватку и отодвинулся.       — Вы все здесь умрете, — снова повторила она, а потом еще раз и еще раз.       Трехпалый по команде Вождя приступил к операции. Внезапно удерживающие ууманку наручи и такая же конструкция на ногах и туловище отодвинулась от плоскости стола, приподнимая её. Ученый резко содрал с землянки одежду, не оставив даже трусов. Кровь все так же периодически вытекала из нее, но на это никто не обращал никакого внимания, даже Тэрегэн и то успокоился. Он покинул помещение, получив какой-то сигнал на коммуникатор.       Тара вертела головой, пытаясь отследить действия трехпалого, хоть и осознавала, что ничего не сможет уже изменить. А он возился где-то за спиной. Внезапно его жилистый силуэт замаячил перед глазами. Тощий хищник с перевязанной лапой удерживал в руках несколько трубок, на концах которых крепилось странное устройство, похожее на щупальца, острые металлические ножки насекомого. Второй конец уходил за операционный стол. Фат’дэт будто специально демонстрировал землянке эти трубки, но не произносил ни слова. Девушка так же молчала, зрение почти уже восстановилось, голова стала ясной. Гнев застыл где-то внутри.       Внезапно он просунул руку с первой трубкой за спину Тары. Она задергалась, не понимая, что он делает. Он водил щупальцами по спине, опускаясь всё ниже и ниже. Она было открыла рот, чтобы спросить или обозвать его еще раз, но он резко придвинул трубку к нижней части позвоночника — копчику, и вонзил в тело девушки эти острые щупальца. Ей казалось, что они живые, они сами прокладывали себе путь к кости через плоть и кожу, ворочаясь внутри, а когда достигли копчиковидной кости, просверлили её и вонзились внутрь. Тара не ведала такой мучительной боли.       Всепоглощающие муки словно одной волной-убийцей накрыли её тело. Каждый орган пронзало, казалось, даже волосы испытывали невыразимые страдания. Девушка не могла кричать, не могла шевелиться и думать. Боль сделала её бессознательной куклой в руках своего истязателя, который вонзил еще две такие трубки в грудной отдел позвоночника и в шейный.       Ей казалось, что боль длилась вечность, она въелась в неё, и Тара забыла, что можно жить без боли. Она казалась то монотонной, то усиливалась, но не прекращалась. Наверное это и есть ад, тот самый, где мучаются грешники, где получают по заслугам убийцы, воры, насильники и изверги.       Её глаза были широко раскрыты, сосуды в них полопались и зрачки усеяла кроваво-красная сосудистая сетка. Слезы непроизвольно лились из этих глаз, наполненных страданием. Рот приоткрыт, слюноотделение утонувшая в мучениях девушка не контролировала, её руки и ноги свисали и редко подергивались.       Трехпалый что-то говорил, но она была не в силах это распознать. Постепенно Тара теряла сознание, оставаясь наедине с темнотой и болью.       Фат’дэт радовался, что наконец противная самка ууман получает по заслугам, он все время дотрагивался до своего пальца, который вовремя успел пришить, то и дело подходил, чтобы заглянуть в утонувшие в муках глаза землянки.