Карбон

- Ты что делаешь? - вскинул удивлённо брови Борис, когда вернулся из кухни, чтобы предложить Давиду куриный бульон. Ничего более существенного после такой пьянки ему все равно было нельзя. Давид сидел в гостиной у зеркала в одних штанах и усиленно пыхтел. У Бориса в голове пронеслось много мыслей, что он мог там делать. И ни одной приличной. - Снимаю сториз! - отозвался Давид, от усердия высовывая язык и потряхивая телефоном, - Мои поклонники меня потеряли! Спасибо, кстати, за аспирин и воду. Как ты перетащил меня на кровать? Спину не надорвал? Или ты где-то раздобыл носилки и санитаров? Что такое сториз? Впрочем, неважно. - Обошёлся без санитаров, - скрестил руки на груди Борис, - Пришлось нелегко, признаю. - Но тягал и не такое, - мысленно добавил он. - Спасибо! - повторил Давид и вновь принялся пыхтеть. - Куриный бульон, - надавил Борис, понимая, что эта фотосессия может длится бесконечно, - Ждёт тебя на кухне. Давид застонал. - Тошнит, - пожаловался он. - И кто в этом виноват? - задал разумный вопрос Борис. Давид поморщился, признавая свою вину. Правда, печаль его была недолгой. Давид внезапно оживился и вскочил, мгновенно застонав от резкого движения, и уже не так поспешно проковылял к Борису. - Смотри! - развернул экран к Борису Давид, - Здорово получилось? Давид показывал ему видео с самим собой. Он снял собственное отражение в зеркале, где было видно все его татуировки на груди и животе. Изредка мелькало и задумчивое, ужасно сосредоточенное лицо Давида... Будто он задачки решал, а не себя снимал. - Стоп, ты подписал «три часа упорной работы в зале?», - то ли возмутился, то ли удивился Борис, вглядываясь в изображение, - Но ты же не занимался, а пил, прости за правду! Давид лениво пожал плечами. - Ну... Я должен подавать хороший пример! - после секундой паузы развёл руками он, - Если я скажу, что бухал всю ночь, вдруг мои поклонники решат, что это неплохая идея. А так вон подкачаются... - Нашёл оправдание! - буркнул себе под нос Борис. - Прекрати ворчать! - хихикнул Давид, - Лучше скажи - как видео? Ну, Борис не стал бы так сидеть перед экраном... С раздвинутыми ногами. Но Давид - не он. У него другой уровень комфорта. - У тебя здесь слишком широкие плечи, - наконец, вынес вердикт Борис, - В жизни не такие. Это потому что ты сгорбился. Давид, кажется, расстроился, и Борис тут же пожалел о своих словах. - Давай, я помогу тебе. Садись. Выпрямим тебе плечи, - указал на место перед зеркалом Борис. - Отлично! - оживленно воскликнул Давид, - Сейчас только кофе выпью! Вот с чего я слезть не могу - так это с латте! Он поспешно схватил кружку с подоконника, но слишком неудачно. Поторопился. В итоге, Давид вылил его себе на руки. Хорошо, что кофе давно остыл. Попало и Борису. На его светлой рубашке осталась пара пятен. Ничего страшного. Хотя выглядело не очень опрятно, конечно. - О Боже, прости! - тяжело вздохнул Давид, - После вчерашнего я дико неаккуратный, сам понимаешь. Сходи в гардеробную, возьми любую мою футболку... - Не стоит, - остановил его Борис, - Я не чувствую дискомфорта. Всего лишь пара пятен. - Я настаиваю, - поджал губы Давид, - Иначе буду чувствовать себя виноватым. И мне будет грустно-грустно. Я буду мучаться. Шантажист. Ладно, лучше не спорить. Гардеробная Давида была очень большой. Размером с гостиную. Видел Борис ее впервые. В ней он не прибирался. Может, и к лучшему. Здесь можно было найти очень шокирующие вещи, в этом Борис был уверен. Половину одежды в комнате он не нацепил бы и под страхом смерти. Что Давиду хорошо, то на нем... На нем будет выглядеть абсолютно позорно. Борис представил себя в фиолетовом бархатном пиджаке со змеиной кожей и даже вздрогнул. Он с трудом сумел отыскать простую майку и с облегчением надел ее. Она была длинна ему и широка. Но ничего, носить можно. Только когда Борис вышел из гардеробной, то заметил, что на уровне сердца был вышит маленький, чёрный котик. Забавный. - О, у тебя есть вкус! - одобрительно сказал Давид, когда увидел его, - Последняя коллекция Гуччи. Да ладно! Это же простая алкоголичка! - Мне снять? - тяжело вздохнул Борис. - С ума сошёл? - почти обиделся Давид, - Теперь она твоя. Все равно не ношу. У тебя, кстати, такие мощные бицепсы. Под рубашкой, вообще, было непонятно. - Я занимался борьбой, ты помнишь? А не отлынивал, как ты, - ехидно вставил Борис. - Да ты что?! У меня такие бицепсы! Хочешь, покажу? - Давид начал поднимать руки. Демонстрации помешал яростный стук в дверь. А, ну так звонок Борис отключил, правильно! - Наверное, твой отец, - спокойно произнёс Борис и уверенно пошёл к двери, - Раз ты проснулся, то думаю, он может извиниться перед тобой. - Мой отец? - крикнул ему вслед Давид, - Я не хочу с ним сейчас разговаривать! Но он мгновенно бросился за Борисом. Ага, не хочет. Борис не страдал провалами в памяти и прекрасно помнил, что чёрная мышь любила белую. Борис распахнул дверь. Давид, который мчался за ним, врезался ему в спину и придавил его к косяку. Вот лось! На пороге стоял совсем не мистер Феретти. Перед дверью застыл Доминик, тот самый друг Давида, который предлагал ему встречаться. На этот раз мужчина был в красном свитере и серых брюках. Но с неизменными белыми волосами и бровями. И в солнечных очках. - Я думал, ты сдох, - на автомате проговорил Дом, - Элиза мне все мозги вынесла. Я... Доминик осекся, заметив, наконец, что в дверях замер не только Давид. Дом поднял очки, и его взгляд застыл. Только сейчас Борис понял, что сцена перед ним предстала крайне подозрительная. Полуголый Давид прижимал к стене Бориса, который в этой майке чувствовал себя не слишком одетым. Дом, кажется, тоже нашёл это зрелище очень странным. Мужчина быстро отвис и холодно произнес: - Понятно. Он в твоей любимой майке. Ясно, отчего ты там сдыхаешь. Больше Дом ничего не произнёс. Просто развернулся и начал спускаться по лестнице. Давид рядом с Борисом так напрягся, что почти закоченел. - Ну и чего ты стоишь? - прошипел ему Борис, - Беги за ним и поговори! Или ты окончательно потеряешь друга! Дурак, что ли? Для усиления эффекта Борис буквально выпихал Давида на площадку. Повторять два раза не требовалось. Давид кинулся следом за Домом. С голым торсом. И босиком. Придурок. Борис пару секунд смотрел ему в спину, а потом тяжело вздохнул и вернулся в квартиру. Он надеялся, что Давид не поранит ноги, потому что бежать за ним с тапками наперевес и мешать разговору было слишком глупо. Борис помялся, прошёлся по квартире, а потом застыл у окна. Давид - взрослый мужчина, но не наделает ли он глупостей? Борис прекрасно помнил разговоры Давида о жертвенности. И ему не нравился такой ход мыслей. Давид не должен ущемлять свои желания ради других. Борис побарабанил пальцами по стеклу. Из окна не было видно ни Давида, ни Дома. Наверное, догнал раньше... Борис задумался, сам не замечая, что рисует на стекле. Обводит контур. Окна запотели, в комнате было тепло, а на улице - не очень. Дул холодный ветер. Холодный ветер, а Давид - без футболки Идиот. Лишь бы встретились в подъезде... - Давид, - с удивлением прочитал Борис надпись, которую так усиленно рисовал. Глупости какие! Борис поспешно стёр написанное. Почему он так волновался? Дом - друг Давида. Что он может ему сделать? Внезапно Борис вспомнил отца-пингвина из сказки, которого приятель обманул и предал, соврав про яйцо. Нет, друзья могут сделать многое. И не всегда хорошее. Борис надеялся, что Дом будет иным. Понимающим и верным. Хлопнула дверь, и Борис резко оглянулся. Давид заглянул в гостиную и поёжился. Все-таки замёрз... - Спасибо, - заметив его, ослепительно улыбнулся Давид, - Мы поговорили. Дом... Все понимает. Он и раньше начал догадываться о причинах моего поведения. Ему, конечно, нужно время, но, думаю, он отойдёт. Мы же друзья, верно? Хотя Дом зол, разумеется. Я же дал ему ложную надежду, понимаешь? А ещё ты снова пытался принести себя в жертву, идиот! Но вслух Борис сказал иное: - В следующий раз не ври ему. Близкие заслуживают правды. И мне не ври тоже. Почему ты не сказал, что это твоя любимая майка? Я сейчас сниму. - Не надо! - искренне возмутится Давид, - Да, это моя любимая майка, но почему ты думаешь, что я люблю ее носить? Может, я люблю, когда ее носят другие? Что? - Странная логика, - озвучил свои мысли Борис. - Ты привыкнешь, - пожал плечами Давид. Борис улыбнулся краешком губ. Он бы хотел привыкнуть... Но не был уверен, что это возможно - привыкнуть к Давиду Феретти. *** - Это немыслимо! - искренне возмущался Лоренцо Феретти, - Не пустил меня к моему сыну, травмировал моего телохранителя, нагрубил... - Поэтому ты два часа пытал бедную Элизу, а потом напряг все свои связи, чтобы нарыть досье на бедного мальчика, который защищал нашего сына, - перебила его высокая и немолодая, но до сих пор очень красивая женщина - Кьяра Феретти, - Ну и есть у этого Майкла какие-нибудь грехи? Лоренцо Феретти недовольно фыркнул: - Он не бедный! Он - дьявол во плоти! А потом Лоренцо будто сдулся. - Кроме неоконченного высшего и отсутствия нормальной профессии, его не в чем упрекнуть, - с ноткой разочарования протянул он. Кьяра расхохоталась от души. - Давай, смейся-смейся, - передразнил ее муж, - Я уверен, на самом деле он бандит... Лоренцо повернулся к женщине, задумчиво замершей у окна с бокалом в руке, и заискивающе произнес: - Саманта, может, ты посмотришь? Может, узнаёшь его? Кьяра от смеха схватилась за живот. О, это было слишком даже для Лоренцо Феретти! - Серьезно? - еле выговорила, задыхаясь, она, - Серьезно? Ты помнишь, где работает наша Саманта?! Раньше ты говорил, что Давид работает с наркоманами! А теперь?! Теперь ты перешел на террористов, да? Совсем с ума сошел? Ох, ассистент Давида пнул твоего бедного амбала и автоматически стал террористом, да? Лоренцо Феретти немного покраснел, но слов своих обратно не забрал. - Саманта... - снова просительно начал он. - Лоренцо, ты извинился перед нашим сыном? - рявкнула вдруг Кьяра, понимая, что ее слова не приносят никакого эффекта. Она постепенно начала выходить из себя. - Да этот Майкл нас даже на порог не пустил! - принялся оправдываться Лоренцо. - Что?! А по телефону позвонить ты не мог?! Подкараулить элементарно! Нашёл бы способ, если бы хотел! Значит, не хотел! - рычала Кьяра, наступая на Лоренцо и тесня его к двери. Тот мгновенно забыл о Саманте и сделал решающий тактический ход - просто сбежал. Кьяра бросилась за ним, как волк за перепуганным зайцем. Добивать. Саманта Бишоп, друг семьи Феретти, заправила свои рано поседевшие волосы за уши и отпила большой глоток вина из бокала, хмыкнув. Снова семейная драма. Дом Феретти как обычно хлестал эмоциями через край. Кто бы знал, что уважаемым членом Сената, таким известным и влиятельным политиком, вертит, как хочет, его собственная жена! Не поверили бы! Саманта подошла к столу и с любопытством взяла бумаги с личным делом Майкла Брауна, личного помощника Давида Феретти. Конечно, ничего криминального в досье не было. Как и ожидалось. Лоренцо был в своем репертуаре. Никак не мог успокоиться, что его любимый младший сын пошёл не по его стопам. Саманта бросила беглый взгляд на цветную фотографию, приколотую к белой бумаге и резко похолодела, сама не понимая почему. А потом... Потом она поняла. Эти глаза... Карие, необычайно мудрые и тёплые. Совсем как у той женщины. И у ее маленького сына. Прошлое не отпускало Саманту. Ошибки двадцатипятилетней давности не забывались. Ее первое дело. Саманта его провалила. В кошмарах из года в год повторялось все то же самое. Лужа крови. Ледяные руки, вцепившиеся в ее запястья до боли. Полные ужаса и надежды карие глаза. На Саманту никто никогда больше так не смотрел... И хриплое, булькающее: - Спаси, спаси моего сына... Я сделаю все, что угодно... Саманта не спасла. Самое страшное воспоминание в ее жизни - как маленькое тельце падает с высоты пятиэтажного дома, прямо в реку... И ни одного звука. Ребёнок даже не кричал. Лишь сжимал в руке игрушечного медведя, заляпанного кровью. Кровью своей матери. Игрушку потом нашли. Ребёнка - нет. С такой высоты, в воду... Ни единого шанса. - Что с тобой? - раздался над ней голос Джонатана, ее мужа, вернувшегося из гостиной, и Саманта вздрогнула от неожиданности, - Ты словно призрака увидела. Да нет, не призрака, а отголоски дел проклятого Карбона! Чтобы они все в аду сгорели! - Ничего, - сипло сказала Саманта, - Просто задумалась. Просто глаза Майкла Брауна напомнили ей глаза тех людей, которые давно обратились в прах. Глаза матери и ее сына. Майклу Брауну было тридцать лет. Столько бы было маленькому Борису. Если бы Саманта не опоздала, если бы она успела... Саманта прикрыла глаза и положила бумаги обратно на стол. Саманта опоздала. - Ничего, - повторила тихо она, - Пойдём вернёмся к остальным. Наверное, нас потеряли. Надеюсь, ты стал ангелом, Борис. - О, это кто? - вдруг сказал Джонатан, указывая на фотографию Майкла Брауна, - Кого-то он мне напоминает... Что?! Джонатан не должен был знать ни ту женщину, ни ее сына.. - Это помощник Давида, - вслух сказала Саманта. - Тот самый, на которого жалуется Лоренцо весь вечер? - рассмеялся Джонатан, - Нет, мне он точно кого-то напоминает! Кого-то очень знакомого... Прямо мысль в голове вертится, но поймать не могу. Вспомню - скажу. Саманта озадаченно посмотрела на фотографию Майкла Брауна. Странно... Они с мужем вращались, примерно, в одних кругах. Но Саманта видела этого человека впервые. Только глаза казались знакомыми. Хотя Джонатан, быть может, видел Майкла Брауна на своей работе... Он-то работал с обычными людьми, а не возился с террористами, в отличие от Саманты. *** Чувство полной безысходности. Свист в ушах. Губы в соли. На щеках мокро. Свалявшийся мех под руками. Удар. Боль. И вода. Кругом вода... Шум в ушах. Свет. И снова боль... Все горело... Он больше не мог дышать... Борис резко сел на постели, приходя в себя. Его грудь ходила ходуном. Он глубоко дышал, пытаясь успокоиться. Ему снова снилась вода. Она попадала ему в горло и легкие... Борис провёл рукой по шее. Вспотел. Пришлось оттянуть ворот майки, чтобы тело остыло. Оно было дико горячим. От майки пахло то ли лимонами, то ли апельсинами. Цитрусами. А ещё - кажется, ванилью... Так пахли булочки в пекарне неподалеку. Интересно, это был аромат Давида Феретти? Или это какой-нибудь кондиционер для белья? Борис немного успокоился и тут же вздрогнул. Потому что матрас на его кровати прогнулся. - Кошмар? - с ним рядом села Кати, ее голос был взволнованным. Из окна на них смотрел желтый и безжалостный глаз Луны. Но света все равно не хватало. Борис не смог разобрать выражение на лице Кати. Он просто кивнул. - Тебе надо поспать, - прошептала ему ласково Кати, - Ты сам говорил, завтра с утра у Давида съёмки. Ты к такому не привык... Устанешь. Борис снова кивнул. Внезапно вспыхнул свет. На пороге спальни застыла Тимея. - Чего шепчетесь? - подозрительно уточнила она. - Ничего особенного, - пожал плечами Борис, - Обсуждаем, когда состоится то мероприятие, на которое мне надо попасть с Давидом Феретти, чтобы получить информацию. Осведомитель ничего не сообщал? Внезапно Борис понял, что Кати переместилась так, чтобы закрыть котика на майке Давида. Чтобы Тимея его не увидела. Борис незаметно прикоснулся большим пальцем к руке Кати, как бы говоря, - спасибо. Кати чуть расправила плечи. - Ничего пока никто не сообщал, - недовольно поморщилась Тимея, - Продолжай работать, Борис. Не теряй это место. Ты молодец. - Хорошо, Тимея, - покладисто ответил ей Борис. Тимея кивнула и молча вышла. Только после того, как она покинула комнату, Борис понял, что он был очень напряжен... Его руки подрагивали, словно он соприкоснулся с электричеством. Борис вдруг почувствовал себя заговорщиком. Внутри подразделения Карбон 366 что-то зрело.