Limited

«И самое главное, наблюдайте сияющими глазами за всем окружающим миром, потому что величайшие секреты всегда спрятаны в самых неожиданных местах. Те, кто не верит в магию, никогда ее не найдут ». - Роальд Даль Флоренс не собиралась прослезиться за завтраком, но, глядя на письмо, которое она практически задушила своими белыми костяшками пальцев, она обнаружила, что слова расплываются у нее перед глазами. "Флори, Как ты там держишься? Надеюсь, британцы не заставят вас пить слишком много чая. На прошлой неделе я заскочил домой, чтобы навестить Лероя по поводу приближающегося урожая, и мама сказала, что я должен пойти и написать тебе письмо, даже если ты еще не начала занятия, потому что отправка займет так много времени, чтобы добраться до вас. Она сказала, что мне, возможно, придется послать это через «Альбатрос» - ты представляешь? Без тебя жизнь дома кажется явно скучной - я так благодарен, что нахожусь в Бостоне, так что именно Оуэну приходится иметь дело со всеми мамиными ворчаниями. Сегодня утром я прокатился по западному лесу и по восточным полям диттани. Это заставило меня подумать о тебе. Как Хогвартс? Наконец-то воплотила в жизнь свои большие школьные мечты? Мама сказала мне, что тебя перевели в Когтевран, что якобы означает, что ты умная - я даже не могу объяснить, как я был разочарован. Я сказал ей, что тебе стоит попробовать воспользоваться своей палочкой, тогда никто не подумает, что ты умная. Шучу конечно. Надеюсь, эти болваны знают, как им повезло с тобой. Я скучаю по нашему смеху и крадущимся бутылкам вина после ужина с тобой, но я рад, что тебя нет с нами всего на год. С любовью к тебе. Напишу в ближайшее время, Альбион" Флоренс прочитала письмо трижды, восхищаясь детским почерком Альбиона, как если бы он был достойным музея. --О боже, наша первокурсница плачет из-за своего первого письма, - стонет Филип, подталкивая Элизабет локтем и показывая ей через стол. -Ну, давай сюда, - без колебаний говорит Элизабет, выжидающе протягивая руку. Флоренс передает его ей, как ястреб, наблюдая, как пальцы ее подруги сжимают кусок пергамента и притягивают его к себе. --Как мило, он шлет нам остатки любви, Филип, - сказала Элизабет, указывая на линию. -Очаровательно. -Я заберу его, если ты так обеспокоена, - сказала Флоренс, протягивая ладонь. Элизабет смеется, но подчиняется, передавая пергамент, чтобы Флоренс могла сложить ее и засунуть в свой рюкзак. --Что он делает в Бостоне? - спрашивает Филип, запихивая в рот большой кусок колбасы, так что его щеки напоминают белку. -Он работает в компании по производству котлов, разрабатывает новые конструкции, тестирует новые материалы. Складной, сверхлегкий, из нержавеющей стали - ну, знаете, в целом. --Желаю, чтобы мой брат сделал что-нибудь интересное, он просто работает на моего отца, - ворчит Филип, его следующий укус разрывает сосиску пополам, славно дикок животное. -Чем занимается Герберт? --Работает на моего отца в розничной торговле, - говорит Филип, пожимая плечами, но она знает его достаточно хорошо, чтобы понять, что он избегает встречаться с ней взглядом. -Что у тебя на сегодня в расписании, Флоренс , - вмешивается Элизабет, чтобы сменить тему и спасти все более капризного Филиппа. Она протягивается через стол, чтобы постучать по пустой кофейной кружке Флоренс, которая тут же наполнилась. -Уход за магическими существами и трансфигурация, - говорит она, позволяя себе успешно отвлечься, пока она отходит и читает из своего расписания. -Позор, полагаю, тебе придется идти через территорию без нас, - щебечет Филип. -Не глупи, Филип. Флоренс не может дождаться, чтобы выбежать на улицу и поиграть с животными. -О да, я могу , только я не разбираюсь в волшебных существах, - вздрагивает Флоренс.- Но мне очень нравится хорошая старая номайская лошадь - никаких уловок или игр. -Ты катаешься? - спрашивает Элизабет, ее голубые глаза загораются в редкий момент возбуждения. -Да, я и мои братья ездили верхом каждый день, - говорит ей Флоренс, и на ее лице появляется такая же улыбка. -Тогда тебе придется приехать ко мне домой на Самайн этой осенью. Мы можем проехаться с препятствиями, если ты катаешься, - насмехается Элизабет, но ее лицо растягивается в редкой улыбке. Несмотря на то, что сегодня только понедельник и целая неделя с тех пор, как Флоренс пребывает в Хогвартсе, она знает достаточно, чтобы понять, насколько Элизабет должна быть увлечена верховой ездой. Британцы придерживались странных взглядов на выражение искренних эмоций. -Мне бы это понравилось, если, конечно, ты готова проиграть, Лиззи, - говорит Флоренс, подмигивая. -День, когда я проиграю американцу, - это день, когда я остригу волосы и назову себя маглорожденной. -Давай пойдем в класс, прежде чем вы вырвете друг другу зубы, ладно?- пресекает Филипп. Флоренс расстается с Элизабет и Филиппом в холле, когда пара отправляется на прорицание - курс, который Флоренс предпочла не выбирать - она поворачивается, чтобы выйти на улицу. Тем не менее, одна она шла всего несколько секунд, когда рядом с ней появляется темная высокая фигура. -Доброе утро, Оллман, - бормочет несравненный голос Тома Реддла, и по ее спине пробегает холодок, никак не связанный с утренним туманом. Она часто думала об этом голосе, даже чаще, чем ей хотелось признаться, даже самой себе. -Реддл, - говорит она, чувствуя свою улыбку и поворачиваясь к нему лицом. Его обсидиановые глаза холодны, несмотря на глубокую хитрую ухмылку на его лице. Она видит его впервые вблизи с прошлого четверга, но его волосы все еще растрепаны. Может быть, по другому никогда и не бывает. Рядом с ней его походка плавная, такая же точная, как и любая другая его часть, и от этого ей хочется кричать, танцевать и толкать его, пока в его существе не возникнет хоть какая-то вспышка эмоций. -Уход за волшебными существами? - спрашивает он, наконец отрывая взгляд от нее, чтобы посмотреть на территорию. Его ухмылка становится шире, как будто он внутренне подшучивает над собой. -К несчастью. -Я так понимаю, ты не фанат? -Это было бы несерьезно, - отвечает Флоренс, бессознательно перекладывая сумку с книгами на дальнее от Реддла плечо. Мимо них дует ветерок, уносящий с берега клочья тумана и богатый запах суглинка и вспаханной земли. -Почему ты тогда пошла на курс?- у него есть манера задавать вопросы, которые больше похожи на требование, шелк его голоса уступает место грому, окутывая ее необузданной энергией, которую она видела в его глазах лишь несколько раз во время их репетиторства. Он гипнотизировал в моменты, когда его эмоции, которые он, казалось, сдерживал под собой, были глубокими и непознаваемыми, как океан. -Не хотела брать прорицание. Похоже, это даже большая трата моего времени, чем уход за магическими существами. -Рядом с ней его ухмылка превращается в улыбку, такую ​​яркую, что ее живот сжимается при виде нее. Это первая настоящая улыбка, которую она увидела, и на секунду у нее возникла глупая мысль о желании смаковать ее, прежде чем ее гордость сможет выбить из нее смущение. -Проницательное предположение, Оллман. -Ты тоже не фанат этой темы? -Я не люблю оставлять все на волю случая. Я ценю контроль во всем, что я делаю, - бормочет он, его голос низкий и урчащий, и Флоренс краснеет, отрывая взгляд от его фигуры, потому что она в ужасе от реакции, которую он с такой легкостью в ней вызывает. -Это многое объясняет -Не стесняйся уточнять. -Знаешь, - говорит она, закатывая глаза. -Ты даешь мне домашнее задание, как будто ты мой учитель или что-то в этом роде. -Меня назначили наставником, Оллман, - отвечает он чуть менее приятным тоном. -Но я практиковалась, - признается она, пропуская его комментарий, глядя на него, чтобы оценить его реакцию. Как она и ожидала, его типичная ухмылка снова появляется на лице, его обсидиановые глаза танцуют при мысли, что она действительно выполнила его приказ. -Значит, ты поддаешься обучению. -Еще предстоит увидеть, только моя прабабушка когда-либо думала так. -Ты покажешь чему она научила тебя, на следующем занятии- говорит Том Флоренс так, как будто он уже принял решение за нее. Никто за пределами ее семьи никогда не управлял ею таким образом, и тот факт, что этот мальчик - даже такой потрясающе красивый, как Том Реддл, - думал, что может управлять ее, было нелепо. Она не может не смеяться. -Пытаешься узнать мои семейные секреты? -Если бы это был секрет, не надо было бы об этом говорить, - рявкнул он. Он может любить контроль, думает Флоренс, но он меня не заставит подчиняться . - Насколько я помню, в прошлый четверг ты не выглядел слишком увлеченным моей земной магией . Челюсть Тома на мгновение сжалась так сильно, что Флоренс думает, что она может сломаться. Она не может его понять, он так невозмутим, когда она крадется, смотрит на него во время еды или наблюдает за ним в классе, но всякий раз, когда они говорят, он, кажется, готов взорвать любой предмет, который находится ближе всего к нему. В один момент он был в ярости, в другой - в раздражении, а в следующий его голос стал настолько низким, что Флоренс почувствовала дрожь в животе, от которой волосы встали дыбом, а щеки покраснели. Он совсем не похож на всех, кого она когда-либо встречала, и это заставляет ее хотеть усадить его в отдаленной части библиотеки и потребовать от него мира, потому что она никогда не получала того, чего хотела, и она хочет знать его полностью. Почему из всех учеников два разных учителя выбрали именно его, чтобы научить ее? Почему он так быстро злится? Что заставляет его думать, что он может требовать от нее чего угодно? -Все-таки ты мне покажешь, - шипит он, когда жизнь возвращается к его застывшему телу. -Знаешь, пожалуй, это поможет тебе пройти долгий путь, - шипит в ответ Флоренс, когда их профессор призывает к себе внимания. Его скулы, резкие, как айсберги, раскрасневшиеся с легким оттенком розового, жесткость в руках противоречит приливу жара, который, кажется, исходит от него. Флоренс понимает, что ему трудно управлять своей магией , все потому, что последнее слово осталось за ней . С диким восторгом она поворачивается, чтобы выслушать наставления учителя. Уход за магическими существами заставляет их наблюдать и рисовать луки - задача, которая, к счастью, не требует, чтобы Флоренс справлялась с чем-то. Они всего несколько дюймов в высоту, тонкие, тонкие, тонкие конечности, движущиеся как дротики, когда они пронзают личинок пальцами, похожими на занозы. От этого Флоренс хочется содрогнуться, когда она наблюдает, как белые насекомые корчатся в последних муках жизни. Вытащив блокнот и самопишущее перо, которое ее отец заказал в Нью-Йорке еще до начала занятий в школе, она пытается набросать то, что видит перед собой, но должна признать, что выходит не столь хорошо, как хотелось бы. Краем глаза она болезненно ощущает присутствие Реддла, его вырисовывающаяся фигура стоит всего в футе или двух слева от нее. Его волосы снова упали ему на лицо, и выражение его лица можно описать только как ужасающе красивое, его глаза, к счастью, пристально смотрели на существ перед ними, иначе она могла бы сказать и сделать что-то необдуманное. Однако его плечи достаточно напряжены, чтобы сообщить Флоренс, что она не единственная, чьи мысли блуждают за пределами урока. Она не может его понять. Его самопровозглашенная потребность в контроле, красный блеск в его глазах, когда он, несомненно, зол, то, как падение его голоса может отправить ее разум по спирали в то место, где он никогда не был раньше. Она хочет спросить Элизабет, в чем дело, если он всегда был таким загадочным, но она знает, что поднимать этот вопрос будет означать посмеяться над собой. Почему при внезапном интересе к Реддлу Лиззи усмехнулась со знающим выражением лица. Нет, гордость Флоренс достаточно сильно пострадала за последнюю неделю - она ​​не знала, справится ли она еще и с этим. Флоренс не может понять, что именно в нем вызывает у нее желание подколоть его. Но, спускаясь из замка перед началом урока, она почувствовала необходимость залезть под его кожу, чтобы заставить его сказать что-нибудь, кроме расплывчатых любезностей, которые он выплюнул во время их урока репетиторства. Она ничего о нем не знает, кроме того, что он староста и, по словам его учителей, якобы блестящий, хотя все, что она видела в этом, - это безупречные заклинания вызова. Его невербальное заклинание было приятным прикосновением, прожигая дыру прямо в тщеславии Флоренс, но именно его голос, низкий и громовой шепот, сообщал ей о большем. Американцы - конечные потребители, и бедняга Том Реддл должен это понять. Наверное, ему предстоит трудный путь. Они подписывают свои эскизы перед тем, как сдать их и вернуться в замок. Реддл окружен Эйвери и двумя другими слизеринскими мальчиками, которые, кажется, всегда преследуют его, и она избавлена ​​от еще одного словесного поединка, когда они поднимаются на холм. Часть ее разочарована этим, но она отталкивает эти мысли почти сразу же, как только они формируются. «Ты скучаешь по Альбиону и Оуэну», - говорит она себе, и после третьего повтора ей удается убедить себя в этом. К тому времени, как она добралась до класса Трансфигурации, только одно место в третьем ряду остается незанятым. Флоренс бросается к нему, только осознавая, что сиденье рядом с ней занимает незнакомое лицо в желтой мантийной шапочке и с густыми темными вьющимися волосами. -Это место занято?- Флоренс уже сидит, но решает, что лучше спросить, чем потом смущаться. -Нет, пожалуйста,- ответила девушка и ее глаза расширились , чтобы показать изумруд зеленых ирисов. -Меня зовут Флоренс - Флоренс Оллман, - сообщает она девушке, которая, кажется, встревожена стремительным прибытием Флоренс в класс. -О да, американская студентка? Я надеялась, что у нас будет совместный урок, - признается все еще неизвестная девушка. У нее тонкие черты лица и кожа цвета слоновой кости, которые подчеркивают легкость ее улыбки, когда она узнает Флоренс. -А ты? Раделла Гилфорд. Я в Хаффлпаффе. -Ты тоже седьмой курс? -Шестой. Я обучаюсь трансфигурации на год вперед, - шепчет она, ее светлая кожа практически обжигает, когда она становится темно-бордового цвета от неловкости. Флоренс не закатывает глаза; настойчивое требование британцев к смирению утомляло. -Молодец! Я - полный промах в Трансфигурации, если хочешь знать, - говорит Флоренс, заговорщически наклоняясь, прежде чем понять, что она сказала. На этот раз покраснев, она снова взглянула на свой экземпляр « Руководства по продвинутой трансфигурации» . Но Раделла не ухмыляется, как Реддл при ее признании, и при этом ее рот не открывается от ужаса, как у Лиззи и Филиппа, она только понимающе кивает, заправляя локоны за ухо. Сразу же Флоренс понимает, что девушка ей нравится. -Что ж, Трансфигурация - это все, в чем я хороша. Все мои другие учителя хотят задержать меня на год - кажется, только профессор Дамблдор думает, что я не могу заснуть на уроках, - говорит она. -К тому же Трансфигурация- это сложно. Я уверена, что ты хороша во многих других вещах. Флоренс улыбается своей соседке, потому что она просто любитель комплиментов, и в некоторых аспектах это правда. -Тем не менее, я бы отрезала руку, чтобы преуспеть в Трансфигурации. Профессор Дамблдор дает мне уроки, - предлагает она. Флоренс знает, что ей не следует говорить о дополнительных занятиях, если только она не хочет, чтобы вся школа узнала о ее удручающих успехах в магии, но ей кажется, что она не может держать язык за зубами достаточно долго. Кроме того, что-то в гибком теле Раделлы Гилфорд заставляет ее поверить в то, что эта девушка, по крайней мере, сохранит ее секреты. -Правда? О, тебе так повезло, - хмыкнула Раделла, наклоняясь через стол к Флоренс. -Не знаю, знаешь ли ты об этом, но он окончил Хогвартс несколько десятилетий назад - у него были самые высокие баллы на экзаменах за два столетия. Он очень одарен.- Это новость для Флоренс, но она вспоминает теплый электрический гул, который, казалось, витал в воздухе вокруг него, как будто он был пронизан самой магией, и обнаружила, что в это нетрудно поверить. -Добрый день, класс, - отзывается добрый голос, не позволяя Флоренс отреагировать на эту новую информацию. Позади них профессор Дамблдор, снова закутанный в пурпурную звездную мантию, вылетает из задней части класса, его глаза осматривают класс со своим особым блеском.-У меня здесь ваши сочинения, которые вы мне сдали. Я доволен общим вниманием к деталям и мышлением каждого из вас, меня так же порадовали любые заметки, которые можно увидеть внизу ваших пергаментов. Он расхаживал по комнате, передавая задания каждому ученику. Когда он наконец доходит до стола Флоренс и Раделлы, его лицо расплывается в ухмылке. -Как всегда, отличная работа, мисс Гилфорд, - говорит он, протягивая дрожащей, похожей на фею девушке свиток, скрепленный аккуратной красной лентой. -А мисс Оллман - какая восхитительная перспектива. Я с нетерпением жду возможности обсудить с вами ваше эссе. Флоренс чувствует, как камень вонзается ей в живот. Она совсем забыла о своем дополнительном уроке этим вечером. Кивнув мужчине, Флоренс развернула свиток и увидела букву «У», написанную в самом верху ее листа. -Что означает буква У ? - шепчет Флоренс, указывая на пергамент и ломая голову над тем, что она могла пропустить. -Это часть нашей шкалы оценок в Великобритании. "П"-означает Превосходно. В - выше ожидаемого, затем У-удовлетворительно. После этого идут плохие оценки - Плохо, Ужасно и Тролль. Раделла вздрагивает при последнем слове, как будто она не может представить ничего хуже, чем получить тролль. -Ну, держу пари, тебе не о чем беспокоиться. Ты могла бы помочь мне с моим следующим эссе, - бормочет Флоренс. Второй урок Флоренс по трансфигурации проходит во многом так же, как и первый, к ее раздражению. Они снова пытаются превратить свои учебники в певчих птиц, задача, по его собственным словам, была «веселой и творческой», и которая привлекла бы его учеников в начале семестра. Раделле удалось это со второй попытки, огненно-красно-зеленое оперение посрамило даже птицу Элизабет с прошлой недели. Если бы девушка не была такой милой, Флоренс бы зашипела на нее. Всякий раз, когда она пыталась наложить заклинание, Флоренс чувствовала напряжение в животе, тонкие колебания ее магии где-то в пределах грудной клетки, но она не могла направить ее. Казалось, внутри нее был ментальный блок, который вращался вокруг того, чтобы сказать слово и ожидать, что магия просто произойдет . Когда, наконец, урок был завершен, Флоренс огляделась и увидела несколько полностью черных или белых птенцов и несколько других книг со странным клювом или пером, но ее утешило то, что есть по крайней мере несколько других, которые так и не смогли справиться с этой задачей. -Твоя птица невероятная, - с тоской говорит она, наблюдая, как Раделла ловким движением стукнула ее по голове, а секундой позже на ее месте снова была книга. -Я уверена, что твоя будет не хуже, когда ты освоишься. С прощальной улыбкой Флоренс наблюдала за уходящей девушкой из Хаффлпаффа, а затем повернулась к профессору Дамблдору. К ее удивлению, он был занят сбором перьев с пола, прежде чем сжег их в воздухе и позволил пеплу упасть в мусорное ведро, которое он держал в руке. -Флоренс, не могли бы вы помочь мне пододвинуть стулья под столы? Мне нравится оставлять класс в порядке, - спрашивает он, улыбаясь ей поверх очков. -Конечно, сэр, - говорит она, вставая на ноги и пробираясь к столам, не зная, почему он тратит ее время, которое она могла бы потратить на обучение, чтобы привести в порядок класс. Когда она заканчивает, Флоренс обнаруживает, что стоит перед его столом, крепко сжимая руками свою палочку. -Пожалуйста, присаживайтесь, - предлагает Дамблдор, размахивая палочкой, так что мягкий стул на трех ножках появляется из воздуха с легким хлопком . Флоренс садится. -Сейчас. Я хотел бы обсудить ваше эссе, если хотите, - бормочет он, призывая ее пергаментный свиток еще одним невербальным взмахом палочки - тот, который Флоренс узнает по ее ночной практике . Поймав его одной рукой, он распутывает его, голубые глаза танцуют по странице, пока он, кажется, не находит того, что ищет. Флоренс чувствует покалывание у основания шеи, отчаянно пытаясь понять, что он собирается сказать о ее сочинении. -А, вот и это, - говорит он и начинает читать.- Идея создания разумности пронизана заблуждениями самой природы. Первое, что нужно для определения чувствительности - способность осознавать. Мы, люди, относим себя к вершине разумной пищевой цепочки, но разве ива или дуб менее чувствительны из-за недостатка мышления? Деревья растут в земле, которая лучше всего подходит для них, на определенном уровне осознавая направление света и реагируя на дождь, но мы не считаем их мыслящими существами. Более того, идея о том, что мы, как волшебные существа, можем создавать разум, ошибочно подразумевает, что именно волшебник дарит жизнь виду. Однако это может сделать магия, а не волшебник. Ведьмы и волшебники всегда были не более чем проводниками магии мира, а не наоборот. Дамблдор заканчивает читать отрывок из ее эссе, кладет пергамент на свой стол и поворачивается, наблюдая за ней. Его пальцы переплетаются, голубые глаза не мигают, когда он встречается с взглядом Флоренс. Несколько долгих вдохов они сидят в тишине. -Ну, как вы понимаете, я был очарован вашим сочинением, - начал он, когда наконец Флоренс подумала, что может взорваться, если он продолжит молчать . Ее рот открылся. -Очень редко я получаю сочинения, в которых содержится противоположное мнение, но еще реже - сочинение, которое ставит под сомнение сам вопрос, который я предлагаю. -Мне очень жаль, сэр, - начала она, но он поднял руку, чтобы Флоренс остановилась. С большим усилием она проглотила следующий поток слов. -Вы меня неправильно поняли, мне приятно, что у меня есть ученик, который бросает вызов самой структуре, с помощью которой мы творим магию. Я часто чувствовал, что Хогвартс ограничивает своих учеников, предоставляя только узкую линзу, через которую можно смотреть на заклинания. -Мне очень жаль, сэр, - повторяет Флоренс снова, потому что, несмотря на его добрый тон, она не может определить, разочарован он ею или нет.-У меня было всего несколько практических уроков магии. Большинство из них были для домашних заклинаний. -Совершенно верно, но все же у вас есть очень глубокие идеи относительно того, откуда происходит магия и как она используется. Если можно спросить, кто первым научил вас магии? -Моя прабабушка, сэр. -И если я могу быть еще более смелым, было бы правильно с моей стороны предположить, что она не европейского происхождения? -Нет, сэр. Адсила была чероки. -Конечно. У меня очень ограниченные знания о коренных народах Америки, поэтому вместо того, чтобы предполагать, я прошу вас как можно лучше резюмировать типы уроков, которые дала вам ваша прабабушка. -Они очень… отличались от того, что вы изучаете здесь или что мои братья изучали в Ильверморни, - начала Флоренс, пристально глядя на угол стола Дамблдора и игнорируя его проницательный взгляд в меру своих возможностей. -Адсила научила меня, что магия находится во многих вещах, в нас, в земле, в наших именах, даже в движении, но что вся эта магия связана, а не раздельна. Именно великие духи разделили магию, и, дарив ее также нам, они непреднамеренно отрезали людей от других форм магии. -А Адсила научила тебя пользоваться другими формами магии? -Магия земли, языка и имени. Мне очень жаль, я не очень хорошо это объясняю, но Адсила научила меня на языке чероки, и я не знаю, как это будет работать на английском, - сказала Флоренс, расстроенная, возможно, впервые в жизни тем, что Между ее девятью разговорным языком она не могла перевести знания так, что он мог понять. Услышав ее комментарий, Дамблдор улыбнулся, наконец, вернув ее внимание к своему лицу. -Моя дорогая Флоренс. Пожалуйста, простите меня, но я был наделен большим интеллектом, чем большинство других, и обнаружил, что вполне могу понять вас. Однако ваше объяснение дает некоторое представление о том, почему вы изо всех сил пытаетесь достичь каких-либо результатов в классе. -Сэр? - спрашивает Флоренс, потому что теперь она потеряна. -С юных лет вас учили, что магия внутри вас связана с магией вокруг вас и других существ. Однако европейские колдуны не видели связи между волшебной магией и любыми другими формами магии, и поэтому были разработаны палочки, которые использовались в качестве проводников для личной магии. Вот почему существует такое различие среди волшебников - у каждого из нас есть разные магические ядра, некоторые из которых обладают большей силой и стабильностью, другие меньше или более расстроены. Вы создавали тот же процесс, используя свое тело, свой голос и свою врожденную магию вместо жезла в качестве проводника как для присущей вам магии, так и для магии вокруг вас. Это означает, что запасы магии, которые вы привлекаете, намного больше, а потенциал для мощного колдовства намного больше, чем у почти любого мага или волшебника, если им правильно овладеть. Флоренс почувствовала, как будто комната вращается вокруг нее. Она никогда не задумывалась о том, чем учения Альбиона и Оуэна отличаются от учений их прабабушки. Для нее магия была магией, независимо от формы. Она никогда не переставала думать, что другие могут не черпать магию вокруг них так же хорошо, как их собственную - до этого момента это не казалось очевидным. -Я считаю, что блокировки, которые вы испытываете в этом классе и в других, являются результатом того, что вы пытаетесь получить доступ к магии вокруг вас, как вы выросли, используя движения палочки и фразы, которые предназначены только для вашей внутренней магии, -объяснил Дамблдор , и Флоренс почувствовала прилив огромной признательности к мужчине перед ней. Она не была неспособной - она ​​могла бы учиться. -Хотя я не хотел бы, чтобы вы забыли неизгладимые уроки, которые преподала вам ваша прабабушка, я верю, что этот набег на европейское заклинание даст вам большее мастерство в вашей врожденной магии, которую позже можно будет применить для большего мастерства. Когда он говорила, в ушах Флоренс раздался рев, опухоль в груди грозила ее утопить. Если то, что он говорил ей, было правдой, Флоренс могла бы изучить магию, которая сделает ее более могущественной, чем половина ее сверстников, не говоря уже о волшебниках во всем мире. Она только надеялась получить представление о знаниях, полученных ее братьями, когда она умоляла поступить в Хогвартс, но профессор Дамблдор обещал ей совершенно новую точку зрения и контроль над магией, которые могли сделать ее более могущественной. Эта мысль была опьяняющей. -Ну, я не знаю, профессор, - сказала Флоренс, заправляя прядь волос за ухо и наклоняясь вперед на табурете. -Но я очень хочу начать. -С улыбкой, достаточно широкой, чтобы соответствовать ее собственной, Дамблдор полез в один из своих многочисленных карманов и положил на стол что-то настолько маленькое, что Флоренс не могла разглядеть, что это было, пока он не убрал руку. -Мы начнем с преобразования этой кнопки в жука. К тому времени, когда Флоренс покинула его класс полчаса спустя, она не преуспела в заклинании, но у ее пуговицы отросли ноги и она пробежала два полных круга вокруг стола Дамблдора. Это было поразительное улучшение, и этого было достаточно, чтобы отпраздновать маленькую победу вкусным ужином.