Мелодия для короля

      Закинув ногу на ногу, Реми со скучающим видом сидел на троне. Светлые золотистые кудри волнами рассыпались по спине и плечам, оканчивая свой путь где-то в районе талии. Правой рукой монарх подпирал голову, тогда как левая расслабленно лежала на подлокотнике. По обе стороны от трона стояли шерьеры — личная охрана его отца, готовая в любую минуту по мановению руки короля проткнуть мечами любого визитёра. И прямо сейчас Реми испытывал великий соблазн исполнить этот малозаметный жест и навсегда распрощаться со стоящим перед ним человеком.       Однако, это был бы поступок, не достойный короля, так что Реми изо всех сил сдерживался и старался выглядеть как можно более равнодушно и величественно.       Человек, что находился сейчас у подножья трона, прибыл во дворец только этим утром и предстал пред светлыми очами молодого правителя, едва успев сменить дорожную мантию на парадный мундир.       — Ваше величество, — подтянутый седоусый мужчина, глава дворцовой стражи, почтительно поклонился Реми. — Позвольте представить вам моего сына Микеля. Он несколько лет учился военному делу в Аппарейе и наконец вернулся, чтобы занять моё место.       Молодой король вскинул бровь и возмущённо произнёс:       — Побойтесь Бога, Карл, вы в прекрасной форме! К чему вам покидать свой пост и уходить в отставку? — он окинул оценивающим взглядом высокого черноволосого юношу, преклонившего колено рядом с отцом, и понял, что придраться практически не к чему: тот был статен, черты его лица выглядели благородно и спокойно, однако во всём нём было что-то такое, что отчаянно раздражало Реми. — Кроме того, разве он не слишком молод?       Юноша вскинул голову и дерзко посмотрел прямо в глаза своего короля. От этого взгляда, заставшего его врасплох, Реми внутренне содрогнулся, но вида не подал.       — С вашего позволения, ваше величество тоже весьма юн, что не мешает вам успешно управлять страной и заниматься государственными делами, пока ваш отец болен, — произнёс Микель, и его голова тут же вновь склонилась в почтительном поклоне, будто эта возмутительная выходка только что была не его рук делом.       Реми чуть не задохнулся от подавляемого гнева. Этот мелкий выскочка, у которого ещё молоко на губах не обсохло, мальчишка из низшего сословия — подумать только — мгновение назад сравнил себя с ним, тем самым поставив их на один уровень. Вот нахал!       — С таким гонором вы ещё не скоро сможете занять место отца. Поучитесь манерам, иначе в нашем обществе вам делать нечего.       Король надеялся этим кратким выговором поставить наглеца на место и закончить разговор, однако, к его удивлению, Микель с достоинством приложил руку к груди и, склонив голову, произнёс:       — Возможно, я и правда слишком дерзок. Надеюсь, ваше величество простит меня за неподобающее поведение. Боюсь, что годы в строгости, в окружении суровых мужчин наложили свой отпечаток на моё обхождение. Отныне я клянусь, что постараюсь измениться и приложу все усилия к тому, чтобы не ранить изысканный слух вашего величества грубыми солдатскими словами.       Он замолчал. Голова его оставалась покорно опущенной.       Сторонний наблюдатель подумал бы, что он признаёт своё поражение, выказывает подчинение и склоняется перед властью молодого монарха, однако Реми был слишком умён, чтобы поверить в искренность этого человека хоть на минуту. Он видел его насквозь. Своей речью мальчишка посмел ткнуть Реми носом в то, что тот слишком изнежен, избалован, будто ребёнок или женщина, тогда как сам он во всех смыслах силён и прямолинеен, каким и полагается быть мужчине.        Не собираясь глотать это оскорбление, Реми уже открыл было рот, чтобы отчитать наглеца и приказать страже всыпать ему плетей эдак двадцать, но вдруг заметил в наряде Микеля одну маленькую деталь: верхняя пуговица сюртука случайно расстегнулась, и из-под воротника показалась висящая на шее юноши цепочка, на конце которой сверкал крохотный ключ необычной формы. Лицо короля тут же изменилось. Он постарался скрыть удивление, поспешно отвёл глаза в сторону, ехидно усмехнулся и развёл руками:       — Что ж, раз вы всё поняли и сами, не смею вас больше задерживать, приступайте к своим обязанностям незамедлительно.       С этими словами он встал и покинул тронный зал.       Целый день, занимаясь повседневными делами, Реми не мог найти себе места. Он то и дело возвращался мыслями к ключу на цепочке. Наконец после изнурительного дня, полного фехтования, верховой езды, кипы просмотренных и подписанных указов и прочей рутины, он оказался в своих покоях. Служанка помогла ему снять многослойную одежду, умыться и подготовиться ко сну, и вышла, оставив его наедине с собой.       Реми почувствовал знакомое радостное возбуждение. Руки в предвкушении почти физически чесались. Так случалось каждый раз, когда он собирался на вылазку.       Дождавшись, когда шаги служанки стихнут, Реми выбрался из постели, бесшумно скользнул к книжному шкафу, дёрнул томик «Трактата о послушании», одновременно потянув висевший на стене канделябр. Шкаф с глухим шуршанием отъехал в сторону, открывая узкий проход, куда мог протиснуться не каждый человек. Он не стал заходить внутрь, лишь снял с крюка на стене ворох тряпья и закрыл проход.       На поверку тряпьё оказалось лёгким чёрным костюмом, плотно облегающим всё тело. Реми нетерпеливо разделся и натянул его на себя, затем обулся в мягкие войлочные тапочки. Лицо он прикрыл эластичной маской, скрывающей нижнюю его часть, собрал пышную копну волос в тугой узел на затылке и прикрыл капюшоном, так что на виду остались только его глаза. Последним штрихом были бархатные перчатки, такие же непроницаемо-чёрные, как и весь остальной костюм, и скрывшие последнее светлое пятно: тонкие изящные пальцы молодого монарха. Не тратя время зря, юноша осторожно открыл окно и бесшумно вылез во внутренний дворик, растворившись в ночи.       Дворец располагался в самом центре столицы и занимал огромную площадь. В Этуайе считалось, что чем больше этажей в здании, тем беднее человек, поэтому аристократы выкупали огромные куски земли и строили на них свои одноэтажные поместья. Королевский дворец был самым роскошным и необъятным из них. Это объяснялось не столько принадлежностью правящей династии, сколько традицией селить всех слуг, стражу, а зачастую и их семьи в прилегающих комнатах.       Придумал такой порядок один из дальних предков Реми, Фейр Мятежный, который тяготел к азартным играм, выпивке и громким пирушкам, но был человеком слова. Он безумно любил вступать в разного рода споры и, если проигрывал, всегда исполнял то, что обещал, даже если это было что-то абсурдное или глупое. Однажды его личный шерьер, а по совместительству товарищ по оружию и лучший друг, который последние несколько лет повсюду следовал за своим королём и всегда доставлял его пьяного после попоек в королевские покои целым и невредимым, завязал с ним спор. Предмет спора затерялся в веках, однако в случае проигрыша король должен был поклясться не напиваться более вне стен дворца, а также позволить шерьеру жить в его стенах. Спор король проиграл и обещание выполнил, и это не просто сослужило ему добрую службу, но и спасло жизнь.       Оказалось, что как раз в следующую попойку заговорщики из соседнего королевства собирались отравить Фейра редким ядом, подмешав его в бутыль «Звёздного Мальчика», любимого вина короля. Поняв, что монарх более не появится ни в одном трактире, убийцы решились на отчаянный шаг: они дождались момента, когда правитель устроит пьянку во дворце и отравили всё вино сорта «Звёздный Мальчик», приготовленное к отправке королю.       В разгар пиршества Фейр велел нести вино. И когда его хрустальный кубок наполнили, тот самый личный шерьер, что выторговал себе место во дворце, заметил, что оттенок вина немного отличается и настоял на том, чтобы самому попробовать вино, прежде чем к кубку приложит уста король. Фейр рассмеялся и начал подтрунивать над своим верным подданным. Однако тот остался глух к шуткам и без тени улыбки продолжать гнуть свою линию. И монарх, наконец, сдался. Едва пригубив пару глотков, шерьер побледнел, пошатнулся и начал заваливаться на бок. Кожа его покрылась нездоровыми синеватыми пятнами, ноги подогнулись, и он потерял сознание, не рухнув на пол лишь оттого, что стоявший ближе всех король успел поймать его. Улыбка сползла с лица Фейра, он приказал немедленно привести лучших лекарей. По счастью, один из них оказался во дворце, не успев окончить дела и вернуться в свой дом.       Старик пришёл ещё днём по приказу королевы и привёл с собой сына, которому собирался передать своё дело. Яд оказался не знаком старому лекарю, он лишь развёл руками и сказал, что парню осталось жить не более получаса.       Король разгневался и пригрозил казнить шарлатана, затем склонился к шерьеру, раскаиваясь в своей глупости. Он громко рыдал и причитал, умоляя своего слугу открыть глаза, он обещал, что если тот поправится, то король позволит жить во дворце не только ему, но и всей его семье. Он поклялся, что всем слугам и их семьям позволит жить во дворце и вообще выполнит любое желание верного товарища и близкого друга, если тот сумеет побороть яд и выкарабкаться. Однако тот лишь хрипел и корчился на полу, задыхаясь и явно испытывая адские муки. Вдруг сквозь пелену слёз король увидел, как чья-то рука тянется к горлу шерьера.       Это была рука сына лекаря. Мужчина ощупал шею отравленного, приложил ухо к груди, оттянул веки, заглянул в рот и объявил, что хотя яд и страшный, но противоядие есть. Оказалось, что сын лекаря недавно вернулся с обучения из соседней страны и как раз успел столкнуться с парой случаев отравления подобным ядом. Будучи человеком предусмотрительным и дальновидным, он прихватил пару пузырьков противоядия с собой. Не теряя времени, он приподнял голову больного и вылил один из них в его раскрытый рот, заставив проглотить всё до последней капли. Не прошло и минуты, как того перестало трясти, на лице проступило выражение умиротворения, а вскоре и цвет кожи пришёл в норму.       Отравителей нашли и приговорили к жестокой казни. Лекарей же щедро наградили и предложили должность при дворе. Король понял, как важна верность и чем может обернуться предательство. Фейр не отказался от своих слов: он издал указ отныне и впредь селить всех преданных слуг во дворце. Так и повелось.       Прислуживать при дворе считалось огромной честью. Попасть на услужение к королю было не так-то просто, чаще всего должности передавались по наследству. Если кого-то и нанимали со стороны, новичок подвергался жесточайшему допросу, проходил массу проверок и обязательно должен был иметь рекомендации от кого-то из придворных. Таким образом, королевская свита и весь королевский двор являлись не просто слугами, но практически семьёй, а шерьеры короля и вовсе считались элитой, поэтому их комнаты располагались в непосредственной близости от королевских покоев. Главой дворцовой стражи по традиции становился один из потомков того самого преданного шерьера.       Потомком его был и Микель.       Именно поэтому его поселили в одной из комнат, прилегающих к спальне Реми.       Стражи нигде не было видно. Реми знал, что охрана выставлена по внешнему периметру ограждения, но во внутреннем дворе никого нет. Он сам ввёл это правило. Оно существенно облегчало ему жизнь, когда он отправлялся на очередную вылазку.       Стояла середина июля, ночь дарила не так много прохлады, как хотелось бы, поэтому окно в комнате Микеля оказалось распахнуто настежь.       Реми забрался на раскидистый каштан, скрываясь в густой кроне, по ветке подобрался к самому окну и постарался рассмотреть, что происходит в комнате, спит ли новый жилец.       Комната была пустая и скудная, никто не удосужился повесить в ней даже шторы. Видимо, приезд Микеля был сюрпризом не только для короля, так что комнату попросту не успели как следует подготовить. Зато, благодаря некоторой халатности слуг, сейчас содержимое покоев было как на ладони, так что Реми смог рассмотреть всё, начиная с висящего над письменным столом и абсолютно не вписывающегося в антураж роскошного портрета самого Реми в парадном мундире со звёздами и бабочками и заканчивая стоящей вплотную к окну узкой кроватью.       На кровати в позе солдатика лежал Микель и, судя по всему, спал. Задача выглядела лёгкой как никогда. Уверенный в собственных умениях, Реми бесшумно скользнул в окно и прошёлся по комнате, подмечая каждую мелочь. Аккуратно сложенная одежда покоилась на стуле. На резной тумбе лежали карманные часы, несколько слегка помятых писем, крошечный пузырёк с зеленоватой жидкостью и вычурный серебряный гребень для волос, инкрустированный синими камнями, выглядящий слишком уж роскошно для военного, воспитывавшегося в строгости и аскетизме.       Не обнаружив среди этих предметов заветного ключа, Реми повернулся к спящему и осторожно приподнял край простыни.       Удача! Ключ был там. Он по-прежнему находился на шее Микеля, цепочка свисала на его обнажённую грудь. Годами отточенное искусство позволяло Реми не сомневаться в своей ловкости, поэтому он без колебаний потянулся к желанной вещи. Близость цели застила ему глаза, и это стало причиной роковой ошибки: когда он понял, что Микель лежит с открытыми глазами и смотрит на него, было уже слишком поздно. Сильная рука схватила его за запястье и не позволила вырваться, когда он резко дёрнулся.       — Ты кто такой, что тебе нужно в моей спальне?       Реми не удостоил его ответа. Вместо этого он, не церемонясь, размахнулся свободной рукой и влепил Микелю пощёчину. Тот ошеломлённо отшатнулся, но хватку не ослабил. Тогда Реми пустил в ход ноги. С силой оттолкнувшись от ближайшей стены, он вывернул руку и приземлился на кровать ровно в то место, где секунду назад была грудь Микеля. Стоило признать, реакция у него была что надо, как и умение быстро ориентироваться и принимать верные решения в ситуации, выходящей за рамки нормальности и предсказуемости. Бросив быстрый взгляд на обидчика, Реми заметил на его лице широченный оскал и какой-то нездоровый азарт.       — Пеняй на себя, поганец, — процедил Микель сквозь зубы.       Не теряя времени, Реми нанёс удар ногой по лицу, планируя вырубить захватчика, однако вместо этого попал в ловушку: нога его не только не достигла цели, но и была поймана свободной рукой Микеля. Юноша резко дёрнул её на себя и Реми повалился на кровать, как куль с мукой. В мгновение ока Микель оказался над ним, заломил его руки над головой и прижал к простыне.       — Нравится? — ехидно спросил он.       В пылу драки капюшон слегка съехал и несколько золотистых прядей выбилось из под чёрной одежды. На юного короля накатила паника. Всё ещё надеясь вырваться и сбежать, не выдав себя, Реми предпринял последнюю яростную попытку и дёрнул коленом, стремясь нанести удар обидчику в пах. Прежде чем тот достиг цели, Микель разгадал замысел незваного гостя и одним решительным движением пресёк его жалкие потуги, прижав ноги Реми к кровати всем своим весом.       В свете луны силуэт жильца комнаты чётко вырисовывался на фоне окна. На лице отражалось торжествующая улыбка победителя. Реми почудилось, что ночной воздух пронизывает запах апельсина, совершенно неуместный и невесть откуда взявшийся.       — Что ж, а теперь посмотрим, кто тут у нас, — всё ещё удерживая кисти Реми одной рукой, второй Микель сорвал с него капюшон и маску — и застыл. — Король Реми?       Вид тяжело дышащего молодого короля с диким возмущением на красивом лице, разметавшимися по кровати длинными волосами и холодными льдистыми глазами, полными презрения, странным образом отозвался в душе Микеля незнакомым чувством.       — Руки убери, — огрызнулся Реми. — Я твой король!       Хватка тут же ослабла.       Реми немедленно скинул с себя парня и сел, растирая ушибленные места и поправляя растрепавшиеся волосы. Микель примостился на краю кровати, свесив ноги на пол. Немного придя в себя, обдумав происходящее и собравшись с мыслями, он спросил:       — Так что вашему величеству понадобилось в моей спальне посреди ночи? Неужели я настолько задел вашу гордость? Хотели меня придушить?       Убирая свёрнутую в пучок копну волос под капюшон, Реми одарил его презрительным взглядом.       — Пф. Не неси чушь, медвежатина.       — О, значит, всё наоборот? Я вам понравился, и вы влезли ко мне, чтобы…       Реми задохнулся от возмущения и оскорблённо ткнул пальцем в Микеля.       — Да чтоб ты… мне… Да я просто хотел стащить этот ключ! Ой… — он понял, что проболтался.       — Ключ? — Микель посмотрел на предмет, мирно покоящийся на груди, провёл по нему пальцами. — Этот что ли? Зачем он вам?       В груди Реми заклокотало и с губ сорвалось едкое замечание:       — Чтобы, пока ты спишь, засунуть его в твой нежный… — он поймал на себе подозрительно доброжелательный взгляд Микеля и передумал язвить. — Тц… Не важно.       Шерьер по-прежнему выглядел весьма дружелюбно. Обаятельно улыбаясь, он с интересом разглядывал Реми так пристально, что тому стало неловко.       Предполагалось, что в этом костюме его никто никогда не увидит: цвет специально был таким, какой будет максимально сливаться с тенями, делая хозяина практически невидимым в темноте ночи. За почти одиннадцать лет вылазок развлекающегося короля ни разу никто даже следа не увидел, не то что поймал его за руку. Так что сейчас он почти физически ощущал этот любопытный взгляд, оглаживающий его тело с ног до головы, и впервые понял, насколько плотно этот костюм прилегал к телу, не скрывая ни единого изгиба, ни малейшей детали.       За окном на каштане громко заухала сова.       Микель неспешно наклонился к шее Реми, так близко, что сквозь тонкую ткань почти ощущалось его дыхание, и…       — О, ну, тогда, полагаю, вы не будете против, если я всем расскажу, что вы вор?       Реми встрепенулся, будто очнувшись ото сна. Он отпрянул от наглого выскочки, как от огня, и гневным шёпотом начал:       — Да что ты себе позволяешь? Оскорбляешь своего короля? Я не вор! Если хочешь знать, это болезнь!       — Надо же, как интересно. И какая же? — Микель уставился на него, подперев щёку рукой и приготовившись внимательно слушать.       — Такая болезнь, — с вызовом ответил Реми, — при которой время от времени нестерпимо тянет стащить какую-нибудь вещь, даже если она не очень-то тебе и нужна.       Он сложил руки на груди и уставился на собеседника, ожидая реакции. Но точно не той, которая воспоследовала.       Микель оглушительно расхохотался.       Отсмеявшись, он вытер проступившие слёзы и любезно поинтересовался:       — А что, у королей теперь недостаточно денег, чтобы просто купить то, что им хочется?       Реми чувствовал себя пристыженным и оскорблённым. Надувшись, он постарался объяснить:       — Это не то. Нет ощущения опасности. Неуловимости, собственного превосходства. Вседозволенности. Ощущения… нарушения правил, — он нервно потёр лоб, подбирая слова. — Это сложно объяснить! Просто поклянись не рассказывать никому!       — А если я откажусь? — усмехнулся нахал.       — Тогда тебя казнят на рассвете! Валяй, рассказывай! Тебе всё равно никто не поверит! — Реми потерял терпение, вскочил с кровати и кинулся к двери, однако Микель поймал его за руку.       Король резко обернулся, их глаза на секунду встретились, но в следующее мгновение он отвёл взгляд. И всё же этот парень жутко его раздражал!       Продолжая сверлить его взглядом, Микель задумчиво протянул:       — Пожалуй, я закрыл бы глаза на вашу, хм, болезнь.       — Вот и отлично, — холодно отозвался Реми. — А теперь, может, отпустишь мою руку?       Но захватчик, напротив, дёрнул его запястье с такой силой, что тот покачнулся и едва не свалился прямо на него, еле устояв на ногах.       — Никто не сказал, что это будет бесплатно, — в каждом слове звенело неприкрытое веселье.       Реми расслабился. Эта часть человеческой натуры была ему хорошо знакома: жадные, порочные люди встречались на его пути всю жизнь.       — Сколько ты хочешь? Имей в виду, я ещё не полностью вступил в должность, так что имею право распоряжаться весьма скромной частью казны. Но я щедр и готов на многое ради…       — Деньги меня не интересуют, — усмехнулся Микель.       Молодой король насторожился.       — Чего же ты хочешь?       Он готов был услышать всё что угодно, от просьбы отдать ему в жёны какую-нибудь высокородную молодую дворянку до требования даровать переходящий по наследству титул и поместье, так что уже начал прикидывать в голове, какое из имений сможет принести в жертву.       Однако вместо этого в наступившей тишине отчётливо прозвучало:       — Позвольте стать вашим личным шерьером.       Реми повернул голову и уставился на Микеля во все глаза.       — Что?       — Хочу быть самым близким человеком вашего величества, охранять и сопровождать вас повсюду.       Король не мог поверить своим ушам. Взгляд его скользнул по обнажённой груди парня и остановился на цепочке. При таком раскладе он не только выходил сухим из воды, но и оставался в выигрыше, так как желанный ключ постоянно находился бы в зоне доступа: глуповатый служака практически сам отдавал его в руки Реми, даже не подозревая о том, что творит. Монарх всегда отличался ловкостью рук и быстротой реакции. Всего-то и надо было улучить подходящий момент и стащить вещицу. Он внутренне возликовал. Тем не менее, показывать свою радость не стоило. Король тяжко вздохнул, принял скорбный вид и нехотя протянул:       — Ладно. Не знаю уж, что ты там задумал, но, похоже, у меня нет выбора.       Микель отпустил его и протянул широкую мозолистую ладонь.       — По рукам?       Реми скривился, но ответил на рукопожатие.       — Чувствую, что пожалею об этом.