Мелодия для короля

      В купальнях стоял такой густой пар, что Микелю пришлось пробираться сквозь него по наитию. За все дни пребывания во дворце он ни разу не удостоился чести прислуживать королю во время омовений: Реми каждый раз настаивал на том, чтобы Микель оставался снаружи, у дверей.       — Ваше величество? — позвал шерьер, и голос его отразился от стен гулким эхом. Раздался негромкий плеск, где-то справа и чуть впереди знакомый голос мягко произнёс его имя.       Что за глупые игры? Чего добивается этот непредсказуемый, взбалмошный король? Микель сделал пару шагов в направлении его голоса, наклонился, всматриваясь в клубы пара, и, наконец, увидел.       Реми уже сидел в купальне, над гладью воды был виден его торс, распаренная белоснежная спина, по изгибам которой нехотя скатывались крупные капли. Длинные влажные волосы он перекинул через плечо на грудь и медленными, размеренными движениями поглаживал отяжелевшие от влаги медовые кудри.       Микель сглотнул и сделал ещё один шаг, опускаясь на колени. Король лениво обернулся и произнёс:       — Так и будешь прислуживать мне в мундире?       Шерьер ничего не ответил, но стянул с себя мундир, подкатил штанины, расстегнул пуговки на рукавах и оголил до локтей руки.       — Кувшин и губка там, — не оборачиваясь махнул рукой король.       Розовое масло вязкой струйкой полилось на спину Реми. Он поёжился, ощущая холодок, остро пронзающий кожу, разогревшуюся в горячей купальне. Губка мягко заскользила по покатым плечам, лопаткам, позвоночнику: шерьер старался не усердствовать, однако даже при лёгком касании на нежной коже оставались розоватые полосы.       — Достаточно, — мурзясь, проворчал Реми и откинул мокрые пряди на спину. — Теперь помой и собери мне волосы, не люблю, когда они липнут к телу.       Не произнося ни слова, Микель склонился над монархом и запустил влажные от душистого масла пальцы в глубину светлых завитков, осторожно начиная массировать кожу головы. Подушечками пальцев он почувствовал, как король расслабляется и едва заметно начинает сползать всем телом глубже в воду. Не сразу осознав, что происходит, Микель собирался уже попросить короля сидеть спокойно, не смотря на то, что входя в купальню мысленно пообещал себе не разговаривать с ним, но в следующую секунду проглотил все накопившиеся слова и замер. Под плавными движениями его пальцев Реми разнежился настолько, что с губ его сорвался неожиданный едва слышный стон, настолько сладкий и бархатистый, что внутренности Микеля проделали кульбит, и, кажется, столпились в районе горла, затыкая собой все отверстия, необходимые для того, чтобы сделать вдох.       Король же, похоже, и сам не заметил, что только что сотворил. Зато он почувствовал, как пальцы шерьера одеревенели и прекратили двигаться. Он недовольно заёрзал и проворчал:       — Даже этого как следует сделать не можешь?       Звук голоса разрушил оцепенение, сковавшее Микеля и он продолжил выполнять свои обязанности, пока все золотистые пряди от корней до самых кончиков не оказались покрыты душистым бальзамом. Тогда он заставил себя взять кувшин и окатить короля прохладной, чистой водой. Затем юноша заплёл тяжёлые, набравшие в себя воду волосы в рыхлую косу и несколькими золотыми, украшенными драгоценными камнями, заколками закрепил её на голове короля так, чтобы ни одна прядка не выбивалась.       — Неплохо, — одобрил Реми, развернулся, облокотившись о край бассейна, и пристроил голову на сложенные ладони.       Вода начала понемногу остывать, пара с каждой минутой становилось всё меньше. Теперь Микель видел не только спину, покрытую мокрыми, прилипшими к телу прядями, но и подтянутые ягодицы, и округлые бёдра, вырисовывающиеся под тонким слоем воды, в непосредственной близости от её поверхности. Он отвёл глаза и начал ползать по полу, шаря по углам, провёл руками вдоль бортика, делая вид, что ищет губку.       — Микель? — елейным голосом произнёс Реми, и когда тот нехотя поднял на него взгляд, продолжил всё тем же тоном: — Я же обещал, что поставлю тебя на колени.       — М?       Микель прекрасно понимал изначальные мотивы Реми, он догадывался, зачем монарх приказал ему прибыть в купальни, с какой целью так открыто демонстрирует слуге своё тело… Но вот это уже переходило некоторые границы. Юноша решил, что с него хватит на сегодня. Он выполнил приказ: пришёл в купальни, прислуживал королю, а теперь, вероятно, мог спокойно уйти.       Шерьер взял пустой кувшин, поднялся и, повернувшись к надоедливому субъекту спиной, зашагал к дверям вдоль края бассейна. Он не увидел шкодливой улыбки, возникшей на лице короля, как и лукавых искорок, заплясавших в провожающих юношу глазах. Он не заметил, как Реми бесшумно соскользнул в воду, нырнул, и через несколько секунд возник в непосредственной близости от края купальни. Он слишком поздно почувствовал, как тонкие сильные пальцы впились в его ногу и с силой дёрнули её на себя, но сделать уже ничего не успел. Раздался оглушительный плеск, брызги разлетелись во все стороны.       Что за дерзкий мальчишка! Этот бесчестный король вёл себя как ребёнок, не думая о последствиях, не заботясь о своём положении. Он резвился и развлекался, будто маленькая рыбка, чем планомерно выводил Микеля из себя.       Чаша купальни оказалась неожиданно глубокой, на дне виднелись какие-то смутные силуэты причудливых орнаментов, разглядеть которые, не подплыв к ним поближе, не представлялось возможным. В голове шерьера щёлкнуло, и он решил проучить заигравшегося монарха. Вместо того, чтобы всплыть на поверхность, он напротив ушёл глубже под воду.       Король не знал об особенностях организма Микеля, позволяющих ему дышать под водой часами.       Сначала шерьер видел только лишь поверхность воды. Реми нигде не было. Видимо, скинув Микеля, он выбрался на край. Спустя пару минут в воду опустились ноги: король сел на бортик, свесив их и болтая ими, как ребёнок, не знающий, чем себя занять, в ожидании чего-нибудь интересного.       Микель усмехнулся и выпустил из лёгких остатки воздуха. Несколько крупных пузырей начали подниматься вверх, пока не исчезли на поверхности. Сквозь толщу воды стали смутно слышны гулкие крики. Голос звучал испуганно, Микелю казалось, он может разобрать своё имя. Нервы высокородного мальчишки наконец сдали, и он нырнул в воду.       Теперь надо было действовать быстро. Шерьер резко перестал двигаться, широко раскрыл глаза и рот, старательно изображая из себя утопленника. Вода тепло приняла его в свои объятия, тело стало бессистемно дрейфовать, опускаясь всё глубже, к самому дну. Он прекрасно видел, как Реми приближается к нему, уже почти заметен был испуг на его лице. Оставалась всего пара метров, когда вода развернула Микеля лицом ко дну и он уткнулся взглядом в искусный орнамент.       Дно купальни было выложено крошечной драгоценной мозаикой. На золотом фоне красовались причудливые сине-голубые узоры, складывающиеся в кузнечиков, стрекоз, муравьёв, жуков и бабочек. Они собирались в стаи, закручивались в спирали, заполняли собой всё пространство. Мастера, изготовившие это чудо, постарались на славу, явно вложив в свою работу много сил, старания, времени и, без сомнения, души. Орнамент выглядел великолепно!       Микеля охватил ужас. Горло сдавила паника, он хотел немедленно оказаться как можно дальше от этого места, но мышцы сковал первобытный страх, не дающий ему пошевелиться. Он смог только коротко вскрикнуть и подумать, что вот-вот умрёт прямо здесь от разрыва сердца, когда сильные руки обхватили его и унесли прочь от кошмарного сна, вновь скрывающегося в глубине, под толщами воды.       Кто-то кричал. Кто-то сгибал и разгибал его руки, кто-то давил ему на грудь… Он пришёл в себя и понял, что лежит на берегу купальни, уставившись в потолок, а Реми впивается в его губы, пытаясь вдохнуть в них жизнь.       — Матушка знала! — послышался радостный возглас от двери, и в купальню радостно хохоча вбежала королева. За ней семенили фрейлины, среди которых оказалась и Лиззи.       Микель закашлялся, сел. Реми немедленно отстранился, вскочил на ноги: лицо его пылало от злобы и смущения, и шерьер понял, что сейчас огребёт по полной. Но в словах и интонации короля, внезапно, вместо ярости оказалось гораздо больше встревоженной обеспокоенности и даже обиды:       — Какого чёрта ты не предупредил меня, что не умеешь плавать?       — Я… — Микель не узнал свой охрипший голос. — Я умею.       — Ага, как же! А кто только что чуть не утонул? — Тревога Реми постепенно отступала, на смену приходил привычный язвительный юмор, будто защитная реакция на стресс. — Как бы я после этого купался тут, зная, что где-то поблизости бродит твой неупокоенный призрак?       Рубашка неприятно липла к телу, штаны отяжелели, вобрав в себя столько воды, что казалось, впитали добрую половину купальни. Хотелось поскорее высушить тело и переодеться. Микель провёл рукой по волосам, убирая со лба мокрую чёлку и поймал жадный взгляд Реми, блуждающий где-то в районе его груди. Он опустил глаза и понял, что тонкий дорогой шёлк, намокнув, просвечивает насквозь, выставляя напоказ всё, что только можно, в том числе и злополучный ключ, всё ещё висящий у него на шее.       Кротко опустив глаза, Лиззи поднесла Реми изящный тёмно-синий халат, расшитый золотыми звёздами, он поспешно надел и запахнул его, только сейчас осознав, что сам стоит в чём мать родила.       — Хоть бы спасибо сказал! — беззлобно буркнул он и демонстративно отвернулся.       Микель улыбнулся. Теперь, когда он пришёл в себя, мысли собрались и разложились по полочкам.       — Ладно, ладно, ваше величество, — сказал он, — вы победили. Сдаюсь. Вы спасли мне жизнь, пусть даже сами послужили причиной тому, что она оказалась в опасности. Теперь я у вас в долгу. Сделаю для вас всё, что попросите, — Микель заметил, как Реми радостно открывает рот, и добавил: — Ключ не отдам. А так — просите, что хотите.       Реми закрыл рот и насупился.       — Что ещё за ключ? — спросила королева, которая до этого момента молча переводила взгляд с одного собеседника на другого. — Неужели, он настолько ценен?       — Нет, ваше величество, — сказал Микель. — Это память о моём хорошем друге, не более. Он погиб.       Реми взвился:       — Неужели какая-то память о каком-то друге для тебя важнее собственной жизни?       — Увы, это так, — пожал плечами Микель.       Реми окинул его взглядом, полным презрения, и направился к двери.       Провожая сына глазами, королева вдруг охнула и поймала его за руку. Она наклонила к себе его голову и присмотрелась.       — Милый, да у тебя кровь! — воскликнула она встревоженно, и велела фрейлинам: — Лекаря сюда! Срочно!       Микель поспешно повернулся и уставился на короля. Увиденное заставило его побледнеть: из уха монарха стекала тёмная струйка.       Реми потёр ладонью висок, пальцы его окрасились алым. Он тупо уставился на них, пошатнулся, обмяк и без сознания рухнул на пол.