Мелодия для короля

      Ему не показалось.       Легенда о необыкновенной любви морской девы Шелковелии и земного война Карлайла, рассказанная Мальтруем, оказалась той самой легендой, которая красной нитью шла через весь его сон. Вот только рассказывал он её более красочно, подробно, и не прибегал к стихам и песням, в которых был откровенно плох. Так, например, Реми не помнил, чтобы во сне слышал что-нибудь о том, что слёзы морских обитателей обращались лазурным жемчугом, который светился в темноте и обладал целебными свойствами. Шелковелия умела обращаться любой морской тварью, а когда выходила на сушу и принимала человеческий облик, сбрасывала шкурку и надёжно прятала её, ибо тот, кто завладеет ею, будет иметь власть над её хозяином. Более того, с его помощью сам похититель сможет обращаться в кого захочет. Когда морская дева полюбила своего воина, она рассказала ему об этом и подарила свою шкурку, так как сама она не желала больше возвращаться в океан. Накидывая волшебное одеяние, мужчина отправлялся охотиться и добывал пропитание для себя и возлюбленной.       — Будучи дочерью королевского рода, пением своим могла Шелковелия зачаровывать людей и подчинять их своей воле, — вещал Мальтруй, — но если кто-то желал ей зла, из уст царевны неслись отнюдь не нежные напевы. Крик её навсегда лишал человека слуха, а иногда и жизни. Однако была она не только мудра, но и добра, посему силу эту никогда не использовала. Так и прожили они несколько счастливых лет вместе, в любви и согласии, пока одним туманным утром во время охоты Карлайл не наткнулся на морских духов, посланников подводного короля. Духи сразу узнали шкурку своей царевны и подумали, что мужчина отобрал её силой. Они решили обмануть его и погубить, а царевну возвратить домой. Но оказалось, что остров и грот окружены защитными чарами, посему духи не могли попасть туда без согласия хозяев острова. Чтобы обмануть Карлайла, обратились они двумя сверкающими жемчужинами, веря, что алчность людская заставит похитителя спуститься к ним. Однако мужчина лишь мельком взглянул на них и проплыл мимо.       Во второй раз явились они ему парочкой упитанных тунцов. Поглядев на них, охотник улыбнулся. Так ярко блестела их чешуя и так они были красивы, что рука его не поднялась причинить им вред. Долго размышляли морские духи, долго не могли придумать, как подобраться к человеку, пока не подслушали воркование влюблённых и не поняли, что тяготит пару невозможность скрепить союз узами брака. Тогда обернулись духи филигранными обручальными каффами в хрустальном ларце и затаились в том месте, где воин обычно охотился. Заметил он их и не смог удержаться, поднял ларец со дна морского и принёс своей любимой. Обрадовалась Шелковелия, заключила Карлайла в объятия, обменялись они брачными клятвами. Но стоило возлюбленным надеть золотые каффы, как оба тут же погрузились в глубокий сон.       Подхватили духи спящего мужчину и бросили его на дно самого глубокого ущелья, а девушку поспешили унести вглубь океана и вернуть отцу, однако в спешке забыли забрать у воина волшебную шкурку. Очнулся Карлайл и понял, что его обманули, бросился искать он свою Шелковелию. Обернулся он соколом, облетел всю округу и не увидел её нигде, лишь пустой хрустальный ларчик, омываемый волнами, одиноко лежал на берегу моря. Обернулся он тюленем, проплыл всё море от конца до края, вдоль и поперёк и не нашёл никаких следов своей возлюбленной. Спустя полгода тщетных поисков вернулся Карлайл обратно на остров. Жизнь без Шелковелии казалась ему бессмысленной. И вспомнил он, как рассказывали старики, что души утопленников отправляются к морскому царю. Тогда решил он утопиться, надеясь, что после смерти станет морским духом и сможет быть с возлюбленной.       Королева всхлипнула, по щекам её катились слёзы, да и кое у кого из придворных глаза тоже уже были на мокром месте. Не прекращая рассказа, Мальтруй протянул ей кружевной платочек. Реми думал лишь о том, сколько в этой легенде правды, а сколько выдумки, навешанной рыбаками и сказителями, передававшими эту историю из уст в уста. Да и сам торговец любил добавить от себя подробностей ради приукрашивания атмосферы и чтобы полностью захватить внимание слушателей. В том, что в основе легенды лежала реальная история Реми не сомневался, слишком уж много совпадений с последними событиями в ней оказалось. Мальтруй же тем временем продолжал:       — Решившись, воин не стал терять ни минуты. Местом своего упокоения он выбрал глубокую лагуну, на берегу которой они с Шелковелией так любили проводить тёплые вечера под звёздами. Он мысленно попрощался с жизнью, зашёл по колено в море и уже собирался нырнуть, как вдруг услыхал нечто, что заставило его сердце замереть…       Все в тронном зале затаили дыхание. В наступившей тишине отчётливо прозвучал тихий голос Реми:       — Ребёнок…       Все ахнули, а Мальтруй уставился на него в недоумении.       — Ваше величество, вы уже слышали эту легенду?       — Нет, нет, — поспешно ответил король, — я просто догадался! Рассказывай же дальше скорее, очень интересно, что там случилось.       Глаза торговца лучились недоверием, он нехотя отвёл нахмуренный взгляд от монарха и продолжил:       — И в самом деле, неподалёку от мужчины на волнах показалась неизвестно откуда взявшаяся корзина, в которой лежал запеленованный в водоросли младенец. Он громко плакал, заливая слезами всё вокруг. Крупные капли, скатываясь по его щекам, превращались в сверкающие лазурные жемчужины. Мужчина не смог этого вынести и взял ребёнка на руки. Младенец сразу же прекратил плакать и внимательно уставился на человека: волосы его были такими же чёрными, как у Карлайла, а глаза такими же фиолетовыми, как у Шелковелии. Мужчина сразу всё понял. Сердце его сжалось, он обнял своего сына и разрыдался. Он не знал, что роды прошли тяжело. Возлюбленная не могла к нему вернуться, но для их новорождённого ребёнка не было места в подводном мире. Дитя моря лишь наполовину, малыш не мог долго дышать на дне океана, и если бы морские духи не сжалились над умирающей Шелковелией, он погиб бы вскоре после рождения. Дева взяла с духов клятву, что они доставят младенца к отцу целым и невредимым и будут всячески защищать и оберегать её любимых людей всю их недолгую человеческую жизнь. Так и случилось. Мужчина забрал ребёнка и воспитал его как человека. Он так больше и не женился и до конца дней своих хранил в сердце возлюбленную. Оберегаемые духами, Карлайл и его сын прожили долгую и счастливую жизнь, а после смерти обернулись серебряными рыбками, чтобы хотя бы после смерти стать чуточку ближе к своей Шелковелии.       Мальтруй замолчал.       Добрая половина придворных уже откровенно рыдала. Растроганная королева вытирала платком слёзы и жалела бедных влюблённых. Реми сидел с каменным лицом, не зная смеяться или плакать. Смутные подозрения почти превратились в твёрдую уверенность. Похоже, что Микель был как-то связан с потомками подводных жителей. Погружённый в свои мысли, юный король пропустил момент, когда Мальтруй, выждав пока эффект после первой легенды слегка спадёт, начал следующую историю. Реми слушал её вполуха, улавливая лишь основные моменты.       Это оказалась мрачная сказка о страшной войне. Два королевства что-то не поделили и долго воевали, но силы оказались равны, так что не могли они одолеть друг друга. Кровь лилась рекой, пока не пришёл к одному из королей злобный учёный маг и не предложил свою помощь.       — Говорили, что был он очень коварен и даже что одно весьма сильное древнее божество ходило у него в должниках. Воспользовавшись силой этого божества, создал маг сильнейшее в мире оружие, способное затуманивать разум сотен людей, заставляя их сражаться подобно диким животным, вынуждая забыть всё, что они когда-либо любили. И придал ему вид музыкальной шкатулки…       Голос Мальтруя прорывался сквозь мысли Реми, будто сквозь пелену тумана. Он едва ли запомнил каких-то героев, смутно отмечая некоторую схожесть этой сказки с историей создания фьютии.       Конец, как и сама легенда, оказался страшным: одна из армий оказалась почти полностью уничтожена, а воины второй, попавшие под влияние мелодии музыкальной шкатулки, превратились в отвратительных, беспринципных убийц. Ничто уже не способно было вернуть им человеческие чувства. Не желая иметь с ними больше ничего общего, король победившей страны приказал учёному магу заставить воинов сражаться друг с другом до самой смерти, и, когда последний из них пал, в королевстве появилось древнее божество.       — Увидав, что натворил маг с помощью его волшебной силы, божество разгневалось, на месте уничтожило чудовищное оружие, превратило короля в крошечное уродливое существо, а на мага и всё его потомство наслало страшное проклятие, — закончил торговец.       — Какое? — затаив дыхание спросила королева.       — Всю жизнь испытывать необъяснимый смертельный ужас, — зловещим шёпотом ответил Мальтруй.       — Какой кошмар! Но его потомки ведь ни в чём не виноваты! Неужели им так и придётся вечно жить в страхе? — расстроилась королева.       — Не печальтесь, ваше величество, — ласково сказал мужчина. — Говорят, что проклятие спадёт со всего их рода, если хоть один потомок учёного мага окажется достаточно благороден, чтобы искупить вину своего жестокого предка, и исполнит три условия: выдержит испытание страхом, спасёт жизнь недругу и пожертвует собой ради незнакомых людей. Кто знает, моя королева, возможно, кто-то из этих людей уже выполнил все три условия. Или же все потомки мага просто умерли от страха ещё в младенчестве, — пожал плечами Мальтруй. — А может, и среди нас есть кто-то из них. Задайте себе вопрос: испытывали ли вы когда-нибудь необъяснимый страх? Возможно, у этого страха есть более зловещая причина.       В зале воцарилась тишина. Все нервно поёживались и переминались с ноги на ноги, не решаясь заговорить. Мальтруй обвёл глазами присутствующих, и, видимо, остался доволен реакцией, потому что уже в следующую секунду заявил:       — Но хватит о грустном, страшном и трагичном, а то, я смотрю, многие из вас испытывают приступ беспричинного неконтролируемого ужаса прямо сейчас. Поверьте, оно того не стоит! Забудьте сейчас же эту историю, иначе весь дворец не сомкнёт глаз в эту ночь и завтра ваш король прикажет выпороть меня за то, что его недосыпающие придворные не могут как следует выполнять свои обязанности, а я уже слишком стар для порки. Забудьте о страхе, говорю я вам, ибо третья сказка — моя любимая, и повествует она о хитрости, находчивости и смекалке, и о глупости сильных мира сего. Это сказка с сюрпризом.       В глазах Мальтруя заплясали весёлые искорки, он хлопнул в ладоши и начал рассказ.       — Жил-поживал в одном селении слабенький златовласый демон по имени Льёнэнпапиль. Был он весьма хорош собой, но шкодлив, распущен, охоч до пустого внимания и любил приврать. Однажды во время праздника Облаколежания во хмелю он начал хвастаться своими любовными похождениями. Услышал его бредни один легкомысленный романтичный дух природы, повелитель бабочек, который любил сводить в своих мыслях самых разных существ и представлять себе всякое. И решил он подшутить над захмелевшим хвастуном. Незаметно присоединившись к разговору, он с деланным равнодушием произнёс: «Подумаешь, каждый может соблазнить парочку-другую неопытных человеческих девиц. Посмотрел бы я, как ты покусишься на рыбку покрупнее». Разгорячённому выпивкой Льёнэнпапилю море было по колено. «Да мне любая женщина отдастся, хоть царица, хоть богиня! — во весь голос заявил он. — А коли не веришь, выбери любую, и к исходу недели я сделаю её своей!» Духу природы только того и надо было. Он невозмутимо сказал: «В таком случае, как насчёт жены морского царя?» А дело было в том, что царица морей славилась крутым нравом и целомудренностью. Даже собственного мужа за все годы брака она пустила в свою постель всего только один раз, а после заперлась где-то в коралловом дворце, откуда выходила только по большим праздникам, и никто не ведал, где находятся её покои. Даже после рождения наследника морского престола не пожелала она прервать своё уединение. В тот момент вконец раскуражившегося демона всё это совершенно не волновало. Зато он припомнил, что царица была весьма хороша собой, так что он недолго думая согласился. Дух природы и распутный демон скрепили договор кровью и продолжили веселиться до упаду, уговорившись, что проигравший отдастся на милость победителя и целые сутки будет исполнять все его желания.       Проснувшись поутру, протрезвевший Льёнэнпапиль обнаружил на запястье метку в виде бабочки: знак заключённого с духом договора. Он сразу всё вспомнил и понял, что пропал. Но делать было нечего, нарушителя волшебного договора ждала страшная смерть. Думал демон, думал, как выполнить обещание, и решил под видом девушки явиться в подводный дворец, втереться в доверие к морскому царю, выведать у него, где находится его жена, а как только выдастся случай, пробраться в покои царицы. Так он и сделал. И так хорошо удалось ему замаскироваться, так пригож и мил оказался он в женском одеянии, что царь морской, истосковавшийся по ласке, влюбился в него с первого взгляда. Пять дней не отходил он от Льёнэнпапиля, оказывая ему всяческие знаки внимания и не отпуская от себя ни на шаг, а на шестой не выдержал, заманил невезучего демона в свои покои и сорвал с него всю одежду. «Вот и конец мой пришёл», — подумал шкодливый бес, полагая, что хозяин дворца рассердится, обнаружив, что предмет его ухаживаний не девушка. Никогда ещё он так не ошибался.       Королева охнула и залилась краской. Некоторые придворные беспокойно заёрзали. Кто-то неловко улыбался, а кто-то уже во весь голос хохотал:       — Вот это он попал!       Реми знал, что при его матери торговец не посмеет рассказывать пошлости, однако сердце его отчего-то пропустило удар, когда он услышал, какие щекотливые темы бесстыдник поднимает.       — Морской царь не только не рассердился, но и как будто, наоборот, сильно обрадовался, — вещал Мальтруй. — Он набросился на Льёнэнпапиля и всю ночь до самого утра ублажал его всеми способами, пока оба, выжатые и вымотанные, не провалились в глубокий сон.       — Так ему и надо, нечего было хвастаться тем, в чём не силён! — выкрикнул один из придворных.       — Проснувшись и обнаружив, что его внезапный любовник всё ещё спит, демон решил, что пора бежать. Но дверь, сквозь которую они вошли, оказалась накрепко заперта и зачарована. Только тут Льёнэнпапиль заметил ещё одну, прикрытую бархатными шторами, дверь в противоположном конце спальни. Он поспешно открыл её, нырнул внутрь и застыл на месте, потеряв дар речи. А дело было вот в чём: комната эта оказалась зеркальным отражением только что покинутой им спальни, вот только цвета стен, покрывал и мебели были не нежно лазурными, бирюзовыми и серебристыми, а ярко красными, кричаще розовыми и золотыми. На кровати же, вместо покинутого им царя, лежала роскошная женщина.       Фрейлина королевы ахнула, поражённая догадкой:       — Неужели…       — Да! — Мальтруй не сбавлял темпа. — То была морская царица. Обнаружив в своих покоях незнакомца, она не закричала и не подняла по тревоге всех слуг. Напротив. Женщина обольстительно улыбнулась и поманила демона к себе. Он понял, что это его шанс выполнить условия договора. Не говоря ни слова, он кинулся в объятия прекрасной девы, но вскоре понял, что, хоть она и оказалась нежна и податлива, что-то всё равно было не так. В женщине как будто чего-то неуловимо не хватало, поэтому у Льёнэнпапиля ничего не вышло.       Мужчины гоготали, уже не сомневаясь в том, к чему всё идёт, фрейлины тихонько хихикали, Реми хмурился. Мальтуй же, ничуть не смутившись, продолжал:       — Время, отпущенное на выполнение хвастливого обещания, неумолимо истекало. Удручённый собственным бессилием, демон покинул прекрасную царицу и вернулся в спальню царя. Увидав в окно восходящее солнце, демон понял, что конец его близок. Он бросил взгляд на своё клеймённое запястье и вдруг понял, что бабочки там нет.       — Как нет? — вскричал один из придворных шерьеров.       Торговец, явно довольный произведённым эффектом, ответил:       — Вот так, — и он изобразил руками весьма двусмысленный жест, который в светских кругах означал налаживание торговых связей с соседними государствами, а в низших слоях общества кое-что неприличное. — Он и сам не понял, какое именно из его действий засчиталось за выполнение условий договора, однако обрадовался. Теперь оставалось только одно: каким-то образом сбежать из дворца, прежде чем морской царь проснётся и обнаружит, что демон пытался обесчестить его жену. Только он подумал об этом, как владыка заворочался в постели, проснулся и тут же заграбастал любовника под ворох одеял.       — Разве ты не говорил, что это сказка о том, как демон обманул морского царя? — возмутился Реми, кончики ушей которого уже начали краснеть от смущения. — Что-то пока что я слышу только историю о том, как морской царь унизил и оскорбил демона.       Правда была в том, что до этого момента он особенно не задумывался о возможности налаживать отношения с кем-либо посредством любовных утех. Особенно это касалось отношений между двумя мужчинами. Не сказать, чтобы женщины его не привлекали, но государственные дела с ранних лет отнимали столько сил и времени, что думать о чём-то ещё юному королю было попросту некогда. Отец поговорить на эти темы с ним не успел, а мать была женщиной открытой, но немного легкомысленной. Она совершенно не подумала о том, что у сына нет никого, кто мог бы наставить его в подобном вопросе. Но больше всего монарха смущало, что вся эта история вызвала в его голове неприличные мысли в отношении только лишь одного человека. И это оказалась совсем не девушка.       Пока все присутствующие представляли себе прелести морской царицы и хохотали над невезучестью демона, упустившего возможность насладиться ими, Реми не мог перестать представлять себе сильные руки, широкую спину, крепкий пресс и… Царь морей в его мыслях оказался возмутительно похож на длинноволосого Микеля!