Мелодия для короля

      Не успевший ещё стать королём, кузен Реми попытался прибрать к рукам всё, до чего эти самые руки дотянулись. Для начала он выяснил сколько всего во дворце слуг. Получив ответ, он пришёл в неописуемый восторг и принялся раздавать приказы направо и налево. Таким образом он намеревался показать себя трудолюбивым монархом, непрестанно пекущемся о благе королевства.       — Каждую секунду своего времени мы должны тратить на улучшение жизни наших граждан! — вещал он. — Мы не можем позволить себе ни секунды отдыха, слышите? Ни секунды!       При этом сам он и пальцем не пошевелил, лишь раздавал приказы, сидя на троне, да поглощал одно за другим предложенные ему королевским поваром экзотические яства.       Наблюдая за ним из-за дальней колонны, Микель задавался вопросом, куда все эти дни смотрели советники и на что рассчитывает этот пузырь на троне? Неужели он искренне считает, что такое поведение — лучший способ показать себя лучшим королём, чем Реми?       Ах, Реми!       Почему всё, что касалось златовласого монарха каждый раз оказывалось таким сложным? Будто сама судьба пыталась воспрепятствовать их сосуществованию. Их счастью.       Задумавшись о Реми, Микель опёрся о колонну плечом и не заметил, как случайно оказался в поле зрения новоявленного монарха.       — А! Ты же личный шерьер Нашего кузена! Отлично, отлично, — потирая руки проговорил толстяк. — Пора бы тебе уже научиться различать истинное благородство от раздутого самомнения. Когда Мы станем королём Этуайи, Нам пригодится хороший воин. Мы слышали, что твой отец был легендой и надеемся, что ты так же послужишь Нам.       — Вы весьма проницательны, господин. Я и правда плоховато разбираюсь в людях. Однако, как оказалось, всё же лучше, чем наш достопочтенный совет. Но не смею вмешиваться в решения, принятые верховными советниками, будь они даже вершиной глупости. В конце концов я покину это место, а совету придётся жить в той стране, которую они создадут, подчиняясь тому монарху, которого они изберут.       — Всё так, всё так, — одобрительно закивал кузен, услышавший, похоже, только то, что ему хотелось услышать. — Кстати, насчёт твоего отъезда. Мы бы не были так уверены, что ты покинешь Наш замок когда пожелаешь. Мы считаем, что тут от тебя будет больше пользы и ты Нам пригодишься. А сейчас ступай с Антуаном в оружейную. Мы хотим, чтобы вы пересчитали всё, что там есть и составили полный список. Когда закончите, принеси его Нам лично. Мы желаем знать, чем владеем.       Микель поморщился. Кузен вызывал у него стойкую неприязнь, не только из-за своего поведения, которое не вписывалось ни в какие ворота, но и из-за того, что уже сейчас вёл себя так, словно Реми и вовсе не существовало, словно он уже король, словно он имеет право распоряжаться всем. Кроме того, толстяк был не тактичен, неопрятен и самовлюблён до такой степени, что Микель просто не мог спокойно смотреть, как он ест. Невольно в голове его всплыл образ Реми, аккуратно отрезающего ломтик буженины, затем медленно подносящего её к губам, и…       Из блаженных воспоминаний его вытащила рука Антуана. Он просто и грубовато потащил шерьера за собой прочь из зала, лишь раз обернувшись, и с извиняющейся улыбкой сказал:       — Ничего личного, уважаемый Микель. Просто выполняю приказ.       Всю дорогу до оружейной, Микель размышлял о ситуации, в которой оказался. Его против воли притащили из Аппарейи в Этуайю ко двору ради какой-то опасной музыкальной шкатулки. Он не желал возвращаться, так как своим возвращением подвергал опасности отца и Реми, а возможно и всё королевство. Не то чтобы у него был выбор, но если бы он мог отказаться, наверняка бы предпочёл не ехать в Этуайю. Хотя желание вновь увидеть своего друга детства и посмотреть хоть одним глазком каким он вырос здорово щекотало нутро и жгло любопытством. Микель надеялся, что быстро решит свою проблему, расправится с делами и уедет как можно дальше от этого места. Туда, где никто его не найдёт и не сможет использовать. Пусть это и означало бы прожить свою жизнь в одиночестве, шерьер был к этому готов. В конце концов, с самого детства он и так всегда был один, если не считать юного принца и Генри. Но Генри и сам был чудаком, а принц…       Микель был уверен, что Реми уже давно позабыл своего старого приятеля по играм. В конце концов оба они тогда были совсем ещё мальчишками. К тому же, он тешил себя надеждой на то, что из златокудрого изнеженного ребёнка вырастет избалованный неприглядный тип, вроде того, во что превратился с годами его кузен.       Но вышло иначе.       Как только Микель увидел короля, сразу понял, что пропал.       Реми был ослепителен.       Детская миловидность уступила место юношеской красоте, изящность и утончённость сквозили в каждом жесте, а попытки прикрыть свою очевидную молодость и неопытность за строгостью и грубостью вызывали непреодолимое желание дразнить мальчишку. Нечего и говорить о том, что за все эти годы, похоже, ни один волос не упал с головы Реми. В прямом смысле. Потому что золотые локоны ниспадали до самого пояса, завиваясь и лоснясь, дразня и умоляя прикоснуться к ним. В первую встречу Микель не без труда поборол в себе желание намотать на палец ближайшую прядь и притянуть к себе этого дерзкого юнца, возомнившего себя монархом.       Поначалу Реми был просто невыносим. Он всячески пытался насолить Микелю и любым способом забрать у него ключ. Шерьеру пришлось оставаться настороже и внимательно следить за каждым его шагом, так что никакие попытки не увенчались успехом. Юный монарх так старался хитрить, что постепенно все эти новые изобретательные способы начали казаться Микелю всё более и более очаровательными. К тому же некоторые привычки Реми, которые нравились Микелю в детстве, совсем не поменялись. Он всё также сдувал непослушную прядь чёлки, когда она ему мешала. Также вздёргивал бровь, когда в чём-то сомневался. Также горой стоял за дорогих людей и отдавал себя своему королевству без остатка.       За всеми этими рассуждениями, шерьер не заметил как они дошли до оружейной. Антуан, наконец, выпустил его руку и как ни в чём не бывало принялся расхаживать по помещению, осматривая шпаги, сабли, рапиры, фьютии, мушкеты, арбалеты, ружья и другое оружие.       — Что ты предпочитаешь, считать или записывать? — спросил он, обращаясь к задумчивому шерьеру.       Микель пожал плечами и мужчина сунул ему журнал и перьевую ручку. Сам же принялся вытаскивать из сундуков охапки ружей, пересчитывать и складывать обратно, называя количество. После третьей охапки он вдруг заметил:       — Микель, вы сегодня какой-то особенно задумчивый. Что-то случилось?       — О, нет-нет-нет, — усмехнулся Микель. — Даже не рассчитывайте на откровенности! От меня вы их не дождётесь, мы с вами не друзья.       — Я и не претендую, — ничуть не смутился Антуан. — Просто вы выглядите рассеянным. Боюсь, как бы это не помешало нашей с вами работе. Мой покровитель обладатель весьма сложного характера. Если результаты нашей работы его не удовлетворят, кто знает, как он с нами поступит? Тридцать три рапиры.       Антуан свалил ворох пересчитанных клинков в очередной сундук и отряхнул руки.       — Характер вашего покровителя прост как медная монета. Он жадный до власти мелкотравчатый самовлюблённый тиран. Вы и сами знаете как просто ему угодить. Так что прекращайте прикидываться идиотом. Вы далеко не такой глупец, каким пытаетесь казаться.       — Но и не так умён, как король Реми, не так ли?       Микель прищурился.       Этот тип не понравился ему с самой первой встречи.       Когда напуганный Реми закрылся в своей комнате, Микель понял, что не может просто сидеть под дверью как верный пёс и ждать что будет. Надо было действовать. Он решил отправиться во дворец и постараться вызволить из рук заговорщиков всех, кого сможет и очистить доброе имя своего солнечного короля, даже если придётся пожертвовать собой. Однако, далеко уехать он не успел. По пути ему встретился Антуан с посланием от кузена. Расшаркиваясь и сыпя комплиментами обаятельный красавец пообещал, что если Реми и Микель добровольно вернутся во дворец, и Микель присягнёт на верность кузену, то никто и пальцем не тронет короля и его близких. Слова его подкреплял документ с личной печатью кузена.       Шерьер попросил время подумать и Антуан благосклонно позволил дать ответ к утру. С восходом солнца он пообещал отправить в Воларьевый коттедж за королём несколько шерьеров.       — Если вы с королём согласитесь на мирное урегулирование конфликта, мы со всеми почестями в комфорте и безопасности сопроводим вас во дворец! — пообещал он, лучезарно улыбаясь. — Если же попытаетесь сбежать… Что ж, я не могу гарантировать королю безопасность. У меня есть приказ доставить во дворец короля Реми, или же его тело, как доказательство его смерти. Мне бы хотелось доставить его живым, но тут уж как получится. Мой покровитель довольно жесток и он не любит, когда его приказы не выполняются.       Микель тогда поморщился и решил по возвращении обсудить всё с Реми и решить, что делать дальше, но как только шерьер переступил порог коттеджа, юный король вцепился в него словно коала и не оставил ни шанса на вразумительный разговор. А после того, как Реми набросился на него в постели, его привлекательное разгорячённое тело и золотые локоны выбили все остальные мысли из его бедной измученной головы. И только лишь на рассвете, когда за ними пришли, он вспомнил о договоре с Антуаном. Но решил, что это даже к лучшему.       Всю поездку до самого дворца Антуан вертелся вокруг кареты Реми, вызывая в Микеле жгучую зависть, ведь сам он не решался показаться на глаза королю. Однако, каждую свободную минуту этот изворотливый тип каким-то образом оказывался около Микеля, пытаясь завести с ним непринуждённый разговор. Причём, умудрялся находить его где бы тот ни был. Под конец путешествия, уже у самого дворца, когда Микель наконец набрался храбрости, чтобы подойти к Реми, Антуан вырос на его пути словно из под земли, чтобы напомнить об уговоре отныне стать личным шерьером кузена.       Скользкий умник, прихвостень корыстолюбивого кузена, только и думающий о том, как бы угодить своему господину, совсем не считаясь с последствиями, был совсем не тем человеком, с которым Микелю хотелось заводить дружбу.       — Если вы пытаетесь набиться ко мне в приятели распевая дифирамбы в честь Реми и понося его кузена, вынужден разочаровать вас: на мне такие уловки не работают. И ваша лесть здесь неуместна.       — Помилуйте, любезный, какая ещё лесть? — наигранно рассмеялся красавец, доставая новую охапку фьютий. — Я совершенно искренне считаю короля Реми одним из умнейших людей, которых встречал. Надо сказать, он порядком заставил меня побегать и понервничать. Запишите ещё восемнадцать фьютий. И я весьма и весьма рад, что его величество остался жив.       Его слова звучали так искренне, что усомниться в них было невозможно. И всё же, что-то настораживало Микеля, будто этот человек что–то недоговаривал.       — Единственный недостаток Реми — его неопытность, — продолжал вещать Антуан.       — Реми занимается государственными делами с десяти лет. О какой неопытности вы говорите? — усмехнулся Микель.       — О неопытности в постели, мой дорогой друг, — рассудительно проговорил мужчина, и не меняя интонации добавил: — Но, полагаю, в этом вопросе вы его уже немного просветили.       Микель закашлялся.       — Откуда…       — Откуда я знаю? О, это довольно очевидно для любого человека, у которого есть глаза. То, как вы смотрите на него, и как он смотрит на вас… Точнее, смотрел. С недавних пор, кажется, его величество потерял к вам всякий интерес. Полагаю, он утолил своё любопытство и теперь вы ему больше не нужны.       Повисла оглушающая тишина, во время которой особенно громко лязгнула выпавшая из охапки фьютия. Микель стоял как громом поражённый. Похоже, наблюдательный мерзавец был прав. В конце концов, Реми никогда не говорил ему что хочет провести с ним всю свою жизнь. Более того, шерьер ему даже никогда не нравился. Очевидно, Реми было всё равно с кем заняться любовью. Любопытство было присуще ему с самого детства, это была одна из тех черт Реми, которая так нравилась Микелю.       Оказалось, что на этом Антуан и не думал останавливаться. Видимо, в его карманах было припрятано ещё множество подобных неприглядных догадок.       — Я думаю, что его величес…       — Заткнись, — оборвал его Микель. — Ещё слово и первая же фьютия явит твои внутренности народу. Проваливай отсюда, остальное я досчитаю сам.       Отчаянно нуждаясь в тишине и возможности обдумать услышанное, Микель принял единственно верное в данной ситуации решение: выставил назойливого типа вон. Тот, впрочем, не слишком-то сопротивлялся.       Проведя в оружейной четверть часа, досчитав всё хранившееся в ней оружие и поразмыслив над услышанным, Микель так и не придумал выхода из сложившейся ситуации. Пребывая в смешанных чувствах, он открыл дверь оружейной, чтобы, как и было велено, вернуться к кузену с докладом, и нос к носу столкнулся с Реми. Микель отступил на шаг, юноша не преминул воспользоваться этим, шагнул внутрь и захлопнул за собой дверь.       Судя по выражению лица монарха, разговор предстоял непростой.