Жди меня, я приду этой осенью, когда завянут все цветы

Мужчина, похожий на спецагента на пенсии, высокий и сухощавый с узким лицом и ёжиком седых волос излучал доброжелательность. Глаза за прямоугольными очками были внимательные с едва заметной смешинкой. — Доброе утро, господин Чон, — сказал он, и от глаз его разошлись весёлые морщинки. — Здравствуйте, доктор Кэлаган, — отозвался Чонгук, сползая почти на самый край кровати, чтобы касаться ступнями пола. Его плечи были опущены, руки повисли между колен. — Это доктор Беверли Энгл, — представил доктор миниатюрную шатенку, которая тут же выступила из-за его плеча и одарила Чонгука мягкой улыбкой. Женщина прижимала к груди папку и рядом со своим грозным коллегой казалась студенткой на практике. У неё были крупные черты, делавшие её лицо слегка простоватым, но глаза светились умом и проницательностью, а взгляд был такой острый, что Чонгук невольно поёжился. — Доктор Энгл — ведущий психотерапевт института. Теперь, когда препараты подействовали, и ваше состояние немного стабилизировалось, она начнёт с вами работать. — Таблетки работают? — переспросил Чон. Цветы теперь редко рвали ему горло, да и лепестков стало заметно меньше, но он не чувствовал себя здоровее. — Разумеется, — отозвался Кэлаган, движением фокусника извлекая рентгеновский снимок и прикрепляя его на световой короб на стене. Он щёлкнул кнопкой, и Чонгук увидел свои лёгкие во всей красе: два тёмных пятна за белёсыми полосами рёбер, между ними совсем белая грудина с расходящимися от неё светлыми переплетающимися, как лианы или корни, линиями. — Вот, — доктор указал кончиком шариковой ручки на эти «лианы», у самой середины сливающиеся с грудиной, сконцентрированные по большей части слева, — это радиксы, в них всё зарождается. Ваша иммунная система не распознает их, как что-то чужеродное. Нет никакого воспаления, никаких реакций. Лекарства влияют именно на радиксы, они перестают расти так быстро, как раньше. А это, — кончик переместился ближе к середине, где лианы больше напоминали то ли волосы, то ли водоросли, — кормусы. Они тоньше, но заполняют больший объём, но без радиксов отмирают. На них формируются ваши инфлоресцентии, то есть соцветия. Дело в том… Доктор Кэлаган выключил световой короб и зашагал по палате туда-сюда, словно в лекторской. — Дело в том, — повторил он, — что ханахаки слишком мало изученная болезнь, к тому же её побочные проявления весьма разнообразны. Единственное, что присуще всем без исключения — это цветы и образование радиксов. Мы не можем понять, почему у некоторых пациентов болезнь протекает быстрее, чем у других. Почему кто-то может держаться годами, а кто-то — лишь несколько недель? Помогли ли вашему состоянию, господин Чон, только препараты или может быть… хм… — озабоченно сдвинул брови, — удаление от объекта, спровоцировавшего заражение, так же повлияло? — Он не объект, — слабо отозвался Чонгук, которого похоже взволновало лишь это. — Он человек. — Разумеется, — покивал Кэлаган, — разумеется. Доктор Энгл здесь именно для того, чтобы всё это выяснить. Женщина кивнула, а Кэлаган, уже погрузившийся в какие-то мысли, снова покивал и, распрощавшись, вышел. — Господин Чон, — позвала доктор Энгл, опускаясь на корточки, чтобы заглянуть ему в лицо. Впрочем, она не нарушила личных границ, оставаясь почти у самой двери. — Да? — Как вы хотите, чтобы я к вам обращалась? Господин Чон или Чонгук? — Имени будет достаточно, — ответил Чонгук, которому уже надоело, что все обращаются с ним, будто он какое-то официальное лицо. — Хорошо, — мягко сказала она. — Можете звать меня доктор Энгл или Беверли, как вам будет удобнее. — Энгл — это как «ангел»? — Почти, — она едва заметно улыбнулась. — Это «ангел» по-немецки, но пишется через первую «е», а не «а». — Наверное, вам подходит, да? — Возможно, — улыбка стала более явной. — Может, мы пересядем к окну, если вам будет удобно? Чонгук кивнул и сел в кресло, на которое она указала. Таким образом, он сидел спиной к боку стенного шкафа и лицом к парку, а она — слева от него спиной к палате и лицом к нему. — Вам комфортно, Чонгук? — он кивнул. Беверли понаблюдала за ним полминуты. Чонгук скинул одну тапочку и запихнул ногу под себя, потом, будто опомнившись, снова поставил обе ступни ровно на пол. Он не переставая теребил заусенец на пальце. — Вы уверены? — Чонгук снова кивнул, выпрямляя спину идеально ровно. — Закройте глаза, пожалуйста, прижмитесь спиной к спинке кресла. Он молча подчинился. — Что вы чувствуете? Сердце бьётся медленно и спокойно? — Чон еле заметно покачал головой и закусил нижнюю губу, словно удерживая слова, рвущиеся наружу. — Почувствуйте, как сидение поддерживает ваши ягодицы, как спина опирается на спинку. Вы здесь, со мной, вы никуда не бежите, никуда не нужно спешить. Если ваши мысли в беспорядке, то отложите их на время. Дышите медленно: глубокий вдох и медленный, длинный выдох. Что вы чувствуете? — Мне не нравится такое пристальное внимание. Сначала господин президент, теперь вы… Не нужно обращать на меня внимание. — «Господин президент» — это человек, который с вами приехал? Он ваш начальник? — Нет, он начальник моего начальника. Он глава медиахолдинга, где я работаю… работал. — Может быть, он чувствует за вас ответственность? — Я сам несу за себя ответственность… как и всегда. Он должен был давно уехать. Должен был оставить меня самого справляться со своими трудностями. Я один ответственен за то, что со мной случилось, остальные ни при чем. — А ваши родители, где они? Они не приедут? — А зачем? Они ведь не врачи. — Разве они не хотят поддержать вас? — Я справлюсь… Я должен справиться сам. — Понимаю. Чонгук, вы можете рассказать мне о причине… вернее, о человеке, из-за которого заболели? — Он не виноват, — ощетинился Чонгук, резко распахивая глаза. Доктор Энгл и глазом не повела. — Разумеется. И всё же какой он, тот человек? — Он… — Чонгук задумался. — Его зовут Ким Тэхён, он мой начальник и отличный бизнесмен, умный и внимательный. Настоящий профессионал. Он принёс компании миллионы. Многие думают, что ему просто повезло учиться с президентом Кимом в университете, но его бы не взяли просто по дружбе. — Сколько вы работали вместе? — Я работал на него почти год. — Так какой же он человек? Чонгук впервые поднял на неё глаза и несколько раз моргнул, словно только что вынырнул из своих мыслей. — Он… замечательный, — еле слышно сказал Чонгук, чувствуя нарастающее першение в горле. Беверли кивнула, понукая его говорить дальше. — Тэхён ловкий и быстрый, сообразительный во всём, что касается бизнеса. Но в быту он бывает неловок до грубости. Иногда не замечает, что обижает людей. Знаю, он это не специально, просто… Для него это не имеет значения, а значит, и для остальных тоже. А ещё… — Чонгук вдруг залился краской и закашлялся. — Простите. — Ничего, — она подала ему платок. Чонгук быстро завернул в ткань несколько лимонно-жёлтых лепесточков. — Продолжайте. — Тэхён… к-красивый. Всегда. В любое время суток, в любом месте. Это не внешность, не костюмы, не прическа. Это всё, конечно, тоже важно. Это его состояние души, понимаете? Чонгук снова закрыл глаза, и ей пришлось наклониться вперёд, чтобы расслышать. — К нему не нужно прикасаться, можно просто смотреть. — Почему? — Он не… — Чонгук облизал губы. — Я-я не… Как можно?! Это не то, что я могу сделать. — Не можете или не хотите? — И то, и другое. — А если бы Тэхён хотел коснуться вас, Чонгук? — Зачем?! — Чонгук вжался в спинку кресла, даже колени притянул к груди. — Просто так, потому что ему бы захотелось обнять вас или пожать вам руку. — Ему… ему можно, — в голосе Чонгука прозвучали немного детские нотки, словно он позволял другому мальчику поиграть с его игрушками в песочнице. — Директор Ким может сделать всё, что захочет. Я не буду… сопр… возражать. — Понятно, — доктор Энгл сделала несколько пометок у себя в записях. — Давайте на сегодня закончим, хорошо? — Как скажете. — У меня есть для вас анкета, — она извлекла из папки лист бумаги. — Там всего несколько вопросов, но я прошу вас ответить на них максимально честно. Это важно для дальнейшего лечения. — Хорошо, — отрешённо отозвался Чонгук. — Я приду завтра в это же время. И ещё, — Беверли уже поднялась и остановилась на полпути к двери. — Вы уже познакомились с остальными пациентами? Я не видела вас в общей столовой. — Я должен? — Думаю, групповая терапия бы не помешала. Если бы познакомились со всеми, тогда могли бы присоединиться к нашим собраниям. — Я попробую. Чонгук был слишком утомлён, чтобы немедленно броситься выполнять её просьбу. Он вернулся в кровать. Неясно было, какие именно исследования намерены здесь проводить. Кажется, они не делали никаких нестандартных тестов. Чонгук не глядя нащупал на прикроватном столике телефон. Скоро вернётся Намджун и снова нужно будет быть хорошим пациентом и усердно лечиться, но пока он мог делать, что хочется. Чонгук открыл Инстаграм, перешёл по нескольким ссылкам и вышел на страницу Чимина. Он пролистал все последние посты. Нигде не было Тэхёна, будто его вовсе не существовало в этом мире. Словно Чонгук его выдумал. На всех фотографиях было только лицо Чимина. Он позировал профессионально, со вкусом, но Чонгука это совсем не трогало. Чон просмотрел фотки ещё раз одну за другой, тщательно выискивая хоть что-то. Внезапно он остановился на снимке из аэропорта. На первый взгляд, ничего необычного. Чимин, как будто светящийся от счастья, подмигивал в камеру и показывал знак V. Светлые волосы лежали в милом беспорядке, а простая белая футболка и рваные джинсы придавали совершенно мальчишеский вид. Он опирался на ручку огромного матово-чёрного чемодана. Чемодана, который выбирал Чонгук. Он купил его для Тэхёна, когда тот мимоходом пожаловался на старый. «Прощай, Лондон, улетаю в Грецию», — прочитал Чонгук подпись. Он испытал какое-то болезненное удовольствие — Тэхён улетел развлекаться со своим любовником. Ему нет дела до какого-то умирающего секретаря. Может, Тэхён даже уже нашёл ему замену. Чонгук с трудом протолкнул новую порцию воздуха внутрь. Он увидел своё отражение в сером оконном стекле. Разумеется, Тэхёну нравится этот парень-солнышко, а не Чонгук. Он снова закашлялся так, что слёзы брызнули из глаз. Пришлось сползти с кровати и, цепляясь за всё подряд, чтобы не упасть, дойти до ванной. Он наклонился над унитазом, изрыгая поток лепестков и кровавой слизи. По телу пробегала дрожь, ноги подкосились, кафельный пол прыгнул ему навстречу. Чонгук прислонился лбом к прохладному ободку, судорожно втягивая воздух через нос. Запах моющего средства смешивался с железистым запахом крови и ароматом цветов. Чонгук всхлипнул. Почему именно я? — Намджун-и, — раздался в трубке весёлый голос. — Мам, ну не надо меня так называть, — возмутился Намджун, вытягивая с заднего сиденья портфель и выбираясь из салона машины. Удивительно, но сегодня облака, наконец, словно бы истончились, и сквозь них пробивались тонкие, робкие лучики солнца. — Ох, простите, господин серьёзный президент, но придётся вам потерпеть. Я вас родила и буду называть, как хочу. — Хорошо, мама, только давай без рассказов про четыре часа в родзале. — А что? Так и было. Разве я виновата, что ты никак не хотел появляться на свет? Отец весь извёлся, а бабушки с дедушками не отходили от телефона. Заставил ты тогда всех поволноваться. — Мам, я же попросил. Намджун сунул портфель под мышку и, нажав кнопку на брелоке от машины, стал подниматься по ступенькам института. — Ладно-ладно. Все вы такие. Мы, женщины, страдаем, мучаемся, а вам хоть бы хны! — Намджун хорошо знал её притворно печальные речи. Мама любила прикидываться всеми брошенной и забытой старушкой, но отец её обожал, а двое сыновей готовы были исполнить любой каприз. К тому же до старушки ей было ещё очень далеко. — Ма-ам! Она фыркнула возмущённо, но ни капли не обидевшись, тут же заговорила о другом. — Чудо моё, скажи, когда вернёшься? Я скучаю, да и отец тоже. — Как он справляется с делами холдинга? Всё хорошо? — Смотрите, какой начальник, — снова рассмеялась она. — Малыш, он ведь создал эту компанию, так что всё прекрасно. К тому же отец просто счастлив вновь оказаться в седле. Но… — Что? — Ему уже далеко не тридцать лет, понимаешь? Я беспокоюсь. — Я ему позвоню и заберу большую часть дел. Пока сложно подстроиться под разницу во времени, но я справлюсь. Обещаю, тебе не надо ни о чём волноваться. Намджун остановился на крыльце, подставив лицо слабым лучам. Воздух прогрелся сильнее обычного, и Ким расстегнул пуговицы на пальто. Ветер тут же принялся трепать полы. — Расскажи мне, — сказала мама мягко, — кто тот человек, ради которого ты забросил свою драгоценную работу? — Ну мам! — Я просто хотела бы знать, к чему мне готовиться, Намджун-и. Вдруг ты там уже женился, а мы тут ничего про это не знаем. — Ты думаешь, я мог бы спонтанно жениться? — Раньше я думала, что для тебя ничего важнее твоей компании нет, а оказалось не так. Вот я и начинаю сомневаться, так ли хорошо знаю собственного сына, — она говорила об этом с долей смеха, но Намджун чувствовал её искреннюю тревогу. — Я скоро прилечу, и мы обо всём поговорим, хорошо? — Как скажешь, милый. — Мне пора, ма. — Да я уже поняла. Беги, куда там тебя зовёт сердце. Я-то думала в нём только я. — О, ты всегда в моём сердце. Они распрощались, и Намджун, наконец, потянул на себя белую дверь. Он уже привычно минутку поболтал с медсестрой в приёмной. Посетителей в институте бывало немного, поэтому она часто скучала за стойкой. Потом Намджун направился к лестнице в другом конце коридора. Но он невольно затормозил у одной приоткрытой двери, когда до его ушей долетела вдруг родная речь. — Ты прогнал психолога? — Да, она сувала мне какую-то анкету, а я велел ей подтереться этой бумажкой. — Юнги! Мы приехали сюда, чтобы тебе помогли. Врачи ничего не смогут сделать, если ты будешь отказываться от всех тестов. — Я не отказываюсь от тестов, только от сраной психотерапии. Она мне не нужна. Все эти: «что вы чувствуете по этому поводу?» и «у вас были хорошие отношения с родителями?». Это дерьмо мне не нужно. — Юнги, у них ведь самые передовые исследования, ты должен выполнять предписания. — Пусть пропишут мне лекарства, а не разговоры! Я устал терять время на бесполезную болтовню! — Ты должен встретиться с доктором Энгл, она лучший специалист в стране. Ты хочешь выздороветь или нет?! — Конечно, хочу… — Ты сам себя в могилу вгонишь. С меня хватит! Надоело мне с тобой возиться! Хочешь сдохнуть — пожалуйста! Больше ни слова не скажу! — Хосок! Дверь распахнулась, Намджун отступил в сторону и уже хотел начать оправдываться, что он вовсе не собирался подслушивать. Темноволосый парень с вытянутым лицом выскочил из палаты и быстро ушёл, ничего не сказав. Намджун осторожно заглянул внутрь. Молодой мужчина сидел на кровати, опираясь обеими руками на трость и положив щёку на сложенные ладони. У него был усталый и совсем не дружелюбный вид, Намджуну расхотелось заговаривать с пациентом, хоть и слышал родную речь. Ким несколько секунд колебался. Вероятно, не лучшей идеей было врываться к нему после ссоры. Человек вдохнул и быстро двумя пальцами, большим и указательным, вытер глаза. Печальные морщинки легли из уголков рта к подбородку. Чонгук тоже выглядел не лучшим образом, но этот мужчина казался по-настоящему измотанным, словно молодая засохшая ива. Ива очень живучая и умирает, только если кто-то вырвет её с корнем. «Чонгуку понадобятся друзья, если мне придётся срочно вернуться в Корею. Его нельзя оставлять совсем одного», — решил Намджун, входя в палату и сгибаясь в поклоне под сорок пять градусов. — Здравствуйте, меня зовут Ким Намджун… — Что вам нужно? — перебил человек, мгновенно обрастая иголками. Намджун натянул вежливую улыбку. — Простите, я не хотел подслушивать, но проходил по коридору, — мужчина закатил глаза и несколько раз нетерпеливо кивнул, как бы говоря: ближе к делу. — Я услышал корейский. То, что вы, очевидно, из Кореи? — Ага, — усмехнулся он, — из Северной. Так что шли бы вы отсюда, а то ещё обвинят в шпионаже. — Что? — опешил Намджун. — Я говорю, — медленно, как умственно отсталому, пояснил человек, поднимаясь с кровати, — валите отсюда, пожалуйста, пока вас не записали в коммунисты. — Вы ведь шутите? — А вы, — мужчина приблизился настолько, что Намджун невольно отступил обратно в коридор, — подумайте об этом за дверью. Он хлопнул дверью, чуть не прищемив Намджуну нос. Ким раздражённо фыркнул — надо же, какая фря. Не очень-то и хотелось. Наверное, стоило начать со второго парня. Тот показался более дружелюбным. Намджун решил отложить знакомство до более светлых времён. — Привет, — раздалось откуда-то сбоку.