***
Вики
Я лежала и смотрела в тёмный потолок, мучительно взвешивая все «за» и «против». Секрет моей стройности был весьма прост и заключался в ускоренном метаболизме. Но при всех его плюсах имелся и недостаток — ела я гораздо чаще и больше, чем остальные люди. И вот прямо сейчас желудок недвусмысленно намекал, что неплохо было бы его чем-то наполнить, раз уж уснуть я не успела. Проблем в этом отношении было несколько. Во-первых, я лежала в лазарете. После занятия нога разболелась так сильно, что пришлось обратиться за помощью в больничное крыло. В данных обстоятельствах я была рада только тому, что выдержала, не свалившись от боли корабельной мачтой прямо к ногам дьявольского отродья, и успела гордо помахать его удаляющейся спине. Благообразная девушка-ангел осмотрела ушиб и заключила, что у меня лёгкое растяжение связок стопы. Ничего страшного в этом не было, но пришлось временно зафиксировать ногу. Плотно замотав стопу эластичным бинтом, медсестра определила меня на ночь в палату и строго-настрого запретила шевелить ногой, для которой даже скатала что-то вроде валика на кровати. Мими, просидев со мной до самой темноты, обещала заглянуть утром и ушла. А ведь сейчас именно подруга могла бы посодействовать мне в получении еды, но на прогрессивных Небесах пока не додумались до такой простой вещи, как мобильник. Не было тут ни сотовой связи, ни интернета, ни даже голубиной почты. Птицы вообще не жаловали пространство, которое приходилось делить не только с драконами, но и с бессмертными. А значит, придется как-то справляться самой. Последний весомый аргумент в пользу сна вместо пищи был в том, что время явно перевалило за полночь. Но сколько я ни убеждала желудок, что ночные серенады не способствуют засыпанию, он не слушался и упрямо скручивал мои внутренности. Окончательно сдавшись, я села на кровати и вздохнула. В маленькой одноместной палате некому было отговорить меня совершать набег на кухню, поэтому он неминуемо стремился к осуществлению. Осторожно выглянув за дверь, я осмотрелась. Коридор тускло освещался всего двумя светильниками — в начале и в конце, — а кругом стояла такая оглушительная тишина, что за окнами отчетливо прослушивался скрип деревьев. Задержавшись на пороге, я сделала последнюю попытку воззвать к здравому смыслу и никуда себя не пускать, но живот выдал такой заунывный перл, что эхо его отзвука прокатилось по больничным стенам и вспугнуло сонных пауков. Поняв, что дело пахнет жареным (во всех смыслах), я решительно закрыла за собой дверь и очутилась снаружи палаты, тут же почему-то слегка пригнувшись. Не то что бы я боялась попасться и быть наказанной за обжорство, но сама по себе подобная ночная прогулка по Школе была явно чем-то незаконным. Тихо ковыляя по мягкому ковру до поворота и проклиная забинтованную стопу, я пыталась вспомнить, в какой стороне столовая и как вообще туда попасть. На моё счастье больничное крыло было частью основного корпуса, и отсюда можно было добраться до кухни, не выходя на улицу. Когда за очередным углом показался главный холл, я чуть не взвыла от радости: хромать ногой, как пресловутый Джон Сильвер, мне до смерти надоело. Да и сил не прибавляло. Зато справа за колоннами находились парадные двери столовой, и к ним я припустила, как только смогла. Удача покинула меня вместе с хорошим настроением, стоило дернуть за металлические резные ручки: закрыто. В памяти машинально всплыло дурацкое заклинание «Алохомора», вот только я была не в выдуманном Хогвартсе, а на грёбаных Небесах! Ещё и в статусе мертвеца. И кто сказал, что покойников не мучает голод?! Чертыхнувшись, пошла обратно вдоль стены, размышляя о своей незавидной участи и попутно перебирая ручки каждой двери, возле которой окажусь. И одна из них вдруг провернулась, открывая доступ на… кухню. «Свя́тый Боже! Неужели отсюда молитвы до тебя и правда доходят быстрее, чем с земли?» Не смея поверить своему счастью, зашла в темное помещение, озаряемое лунным светом сквозь два окна. Нет, это оказался не сам кухонный цех, а всего лишь уютное небольшое помещение для персонала, где бессмертные могли выпить кофе в перерывах от работы. — О-о-о, родненькие! — простонала я, увидев на столе тарелку с печеньем и поковыляла к ней, стремясь заглотить добычу. Солёные крекеры быстро исчезли в желудке, но лишь раздразнили аппетит. Не оставив на тарелке ни крошки, я, дожевывая последнюю печенюшку, бесстыдно полезла по шкафам. В одном из них, среди кружек и упаковок с чаем, нашлась ополовиненная упаковка пряников. Едва я успела схватить её и прижать к себе, обмирая от умиления, за дверью послышались шаги. Сердце замерло вместе со мной и пригвоздило тело на месте. — … сказала! — зашипел кто-то снаружи. — Нет!.. Приближающийся голос вывел меня из оцепенения и заставил соображать быстрее скорости света. Зачем-то согнувшись в три погибели, как будто могу остаться незамеченной в таком положении, я заметалась по кухне. — Твою мать! Твою мать! — неосознанно шептала себе под нос, шаркая из угла в угол. — Мать твою-ю-ю!.. Пряники тихо шуршали в руке, а я вприсядку волочила за собой забинтованную ногу и понимала, что происходит полнейшая глупость и вообще какая-то дичь. И, кстати, любая хромая утка в этот момент могла бы запросто дать мне фору по грациозности. Но вот по скудоумию мне равных не было, это точно. — Да постой ты!.. — гневно процедил кто-то совсем близко у двери. Послышалась возня. — Хватить от меня бегать, Лина! Замерев на одной ноге и открыв рот, я с удивлением узнала голос Геральда. — Я уже сказала, что не хочу об этом говорить!.. — откликнулась Мисселина. «Ох, что-то мне подсказывает, что они тут явно не для того, чтобы чайку́ перед сном попить…» Дернувшись, я нечаянно задела крылом стул, и тот, противно заскрипев, сдвинулся на пару сантиметров. Какой там побег — я даже дышать перестала, выпучив глаза. — Тише! — насторожился Геральд. — Слышала?.. Ручка на кухню стала осторожно опускаться вниз, давая мне на спасение одну секунду, и я не стала ей пренебрегать. Окончательно рухнув на четвереньки и схватив пакет в зубы, поползла под стол и постаралась сгруппироваться, забившись в уголок. Мешало всё — и крылья, и пряники, но эту добычу у меня было не отнять даже всем демонам Ада. — Странно… — протянул учитель, застыв на пороге. — Дверь не заперта… Кто здесь? — уже в полный голос спросил он строго, а я до хруста сжала челюсть и уменьшилась в размерах. Демон сделал пару шагов внутрь и остановился. Вместе с циркуляцией крови по моему организму, так сильно я похолодела. — Да нет здесь никого, разве не видишь? — раздраженно спросила Мисселина, оглядев кухню через его плечо. — Наверно, Малена уходила последней и снова не закрыла дверь. Она довольно часто так делает. — Погоди… — не сдавался Геральд. — Здесь что-то не… — Как хочешь. Я ушла! — оборвал его удаляющийся голос ангела. — Лина! — рыкнул бессмертный, потом выругался себе под нос и вышел из кухни. — Мы не договорили!.. Беда обходила стороной, и я была готова расслабленно выдохнуть, если бы в следующую секунду не расслышала два чётких щелчка. «Поела, блин!!!» Выждав ещё какое-то время, чтобы бессмертные ушли подальше, всё же выползла из укрытия и проверила. Так и есть — дверь заперта снаружи, и наверняка заклинанием, ключа-то у Геральда с собой не было! — У-у-у-у! — заскулила я, замерев посреди кухни и потерянно оглядываясь. Оставаться здесь ночевать в мои планы не входило. У той же Малены утром случится сердечный приступ, если зайдет сюда, чтобы выпить кофе перед работой, а вместо печенья обнаружит на полу сопящую крылатую мышь, которая все эти припасы подъела и вырубилась. Поразмышляв ещё пару минут, я пришла к выводу, что выход только один — сигать в окно. Тяжко вздохнув, пришлось приступать к побегу. Неловко забравшись на кухонную столешницу, я подергала створки, и те послушно открылись. Пока переносила больную осточертевшую ногу через подоконник, успела снести пару кружек, но было уже плевать, если честно. Улица встретила запахом ночной свежести. Сентябрь только начался, а я пока вообще не знала, меняется ли здесь сезонная погода, но сейчас было по-летнему тепло. Соскользнув на землю (кухня располагалась на первом этаже), постаралась сориентироваться, где нахожусь. Как ни крути, оставался единственный вариант — лететь к себе в комнату и будить Мими, чтобы она запустила меня домой. Надеюсь, медсестра не будет сильно волноваться, когда не найдет завтра пациентку в палате. Раскрыв крылья, я взмыла в воздух, неуверенно ловя потоки ветра, и полетела довольно низко над землей, как подбитая чайка перед дождём. «Эх, всё-таки полёт можно было потренировать и побольше…» Дав себе клятвенное обещание, что займусь этим в ближайшее время, я разглядела кампус общежития и направилась туда. Сейчас то, что Школа была вся сплошь в садах и рощах, только добавляло неприятностей: деревья так и норовили встретиться с моей головой. К тому же, придется огибать корпус с другой стороны, потому что сейчас я летела прямиком к мужскому отсеку. Решив, что полёт — не помеха для того, чтобы подкрепиться, запустила руку в пакет и достала пряник. Стоило заткнуть им рот наполовину, как внизу показались два силуэта, выходящие из здания. — Фа фтоп тефя! — выругалась, едва не застонав, потому что это снова были Геральд и Мисселина, которые вполголоса переругивались. — Фот фёрт! Спрятаться в открытом небе не было никакой возможности, поэтому пришлось максимально снизиться, чтобы скрыться среди деревьев. Я была почти рядом с общежитием, оставалось всего лишь незаметно скользнуть в сторону и перелететь на другую сторону. — Эй! — внезапно выкрикнул демон, задирая голову вверх. — Да кто там шарится по ночам?! Ну всё, сейчас поймаю и… Испугавшись до потери сознания, я оглянулась назад, выискивая разгневанного учителя, и тут же почувствовала удар. Врезавшись то ли в ветку, то ли в ствол дерева, меня закрутило в воздухе и отшвырнуло. О попытках хоть что-то и как-то контролировать не шло и речи, поэтому я просто ожидала, куда нелёгкая меня приземлит и эта эпопея, наконец, закончится. Видимо, моим исключением из Школы. Внезапно копчик пронзило резкой болью, а потом я бухнулась спиной назад и поняла, что занесло меня в чью-то комнату через открытое настежь окно. Перекувыркнувшись, осела на полу и схватилась за голову, восстанавливая мозги. Даже пару раз зажмурилась, останавливая головокружение. Когда мир пришел в норму, стало заметно, что вокруг очень тихо. И светло. Горела основная лампа под потолком, при свете которой показалась обстановка: огромная кровать с балдахином, шкаф, комод, журнальный столик посередине комнаты и два кресла по бокам от него, а в них — окаменевшие демоны. Застыла и я, мгновенно забыв, как дышать. Маль вынул сигарету изо рта, пепел от которой упал ему на штаны, и чуть склонил голову набок. Люцифер же превратился в статую, вот только бокал в его руке отчего-то пошёл трещинами. — А… что это ты ешь такое? — невинно поинтересовался Маль с блуждающей вежливой улыбкой на лице. — Фто? — растерянно спросила я и только сейчас поняла, что пряник так и не вытащила изо рта. — Что кушаешь, спрашиваю? — А-а-а… Пряник. Откусив размякшую от слюны часть добычи, я её прожевала и проглотила, а остатки зажала в руке. Странные они всё-таки, эти демоны. Один как воды в рот набрал и даже не шевелится, а второй спрашивает, что я ем, а не что здесь вообще делаю. Или к ним каждую ночь через окно заносит девиц? — И как, вкусно? — елейным голоском уточнил Маль, дергая губы в попытке не заржать. — Ну… Да, в общем-то, — я пожала плечами и присмотрелась к остаткам пряника. — Он шоколадный, а внутри клубничный джем. — Демон издал непонятный звук, то ли кашлянув, то ли подавившись, и продолжил слегка вопросительно на меня смотреть. Поняв, что от меня чего-то ждут, я вытянула вторую руку с зажатым пакетом и предложила: — У меня ещё есть. Хотите? — Да ты ж моя сладкая… — протянул Маль на последнем издыхании и загоготал в голос, откидываясь головой на спинку кресла. Кажется, у него даже слёзы проступили на глазах. Я перевела взгляд на каменного Люцифера, ноздри которого затрепыхались, и качнула пряниками, молчаливо спрашивая — делиться или нет? Красноглазый втянул носом воздух и, едва приоткрыв рот, процедил: — Ненавижу. Пряники.***
Люцифер
«Это всё бред какой- то!» Едва зашёл в комнату после позорного бегства с занятия, сорвал с себя всю одежду и кинул прямо на пол, не заморачиваясь. «Да как она вообще посмела?! Надо же! А я ещё жалел убогую, придурок!» Выбил ногой дверь в ванную и чуть не раскрошил стеклянную перегородку в ду́ше, когда захлопнул за собой. «Блядская девка! Тупая, немощная и наглая! Пугало огородное!!! Да такое стрёмное, что, поставь её посреди поля — воро́ны облетали бы это чучело за километр, лишь бы не увидеть даже мельком! Стояла бы себе среди кукурузы и сливалась с местностью, как самый настоящий овощ!» Крутанул кран с холодной водой, и она, шипя и потрескивая, потушила мою вскипающую кожу. От тела мгновенно поднялся пар и обволок ванную комнату, пробираясь туманом во все доступные щели. Но даже стоя под ледяными потоками воды, я никак не мог успокоиться. «Что. Она. О. Себе. Думает. А?! А-А?! Без году неделю здесь, а уже возомнила себя царицей Савской! Низкородная, смертная девка без малейшей толики способностей, зато гонору — целый воз! Я ей кто — какой-то вшивый хрен с горы, а не Престолонаследник?! Лучший ученик Школы должен мириться с неуважением к себе только потому, что два её прыща на груди когда-то надулись до размеров галактики?! Привыкла, убогая, что на земле каждый подросток, обременённый перхотью, запускал тебе в декольте масляный взгляд и пускал слюни? О-о-о, я уверен, что эти гамадрилы раболепно выполняли за тебя всю работу, лишь бы ненароком потрогать за зад! Думаешь, и здесь сможешь вести себя так же вседозволено и ничего не делать, а тебе в ножки кланяться будут?! Как бы ни так, Непризнанное ты посмешище! Я тебе устрою райскую жизнь…» Загоревшись этой идеей, я почувствовал прилив сил и злобного вдохновения. На этой радостной ноте, частично вернув утраченную уверенность в себе, закончил водные процедуры и вылез из душа. Не утруждаясь даже завернуться в полотенце, как был — голый и совершенный, — так и вышел обратно в комнату. — Нелепая, жалкая девка… — продолжил бормотал себе под нос, склонившись над брошенной одеждой и начав её разбирать. Ярость, может, и ушла, но раздражение никуда деваться не собиралось. — Как можно быть такой никчёмной и слабой?! Да мою энергию каждая блохастая собака в этом мире распознаёт по одному дуновению ветра! И не только распознаёт, но и припадает на все четыре лапы в поклоне, а особо льстивые даже кости в зубах преподносят… Подняв рубашку, откинул её на спинку кресла и, потянувшись за джинсами, встряхнул их, расправляя. — Дьявола она, видите ли, не почувствовала! Ах, куда нам, рогатым и грешным, до нудных ангело… Что-то тихо звякнуло, выпав из кармана, и я тут же заткнулся на полуслове. Потому что чётко разглядел предмет, оказавшийся перед глазами. «Не может быть. Не может быть. Не может…» — Бля-я-я-я-я-я… — во весь голос застонал я, впившись в лицо ладонью, и осел на пол прямо там. –Долбоё-ё-ёб… Джинсы выпали из ослабевших рук и остались лежать рядом со мной, а у самой кромки ковра сверкал на полу маленький круглый амулет на тонкой завязочке. Надо ли говорить, какой именно? Правильно. Амулет, скрывающий энергию. Из моей напрочь поехавшей башки совсем вылетело, что эти джинсы я последний раз надевал в первый учебный день. Абсолютно все бессмертные топтались на тренировочном поле, слушая дурацкую приветственную речь Кроули, и я не был исключением. Именно тогда этот амулет выпал из складок мантии Фенцио, который пробирался сквозь толпу к трибуне, а я его поднял. И возвращать был не намерен, решив, что он ещё пригодится. Сунул в карман, да так и забыл об этом. Судорожно вздохнув, я отнял руку от лица и уставился на вещицу, насмешливо лежащую у ног. Дьявол всемогущий! Этот сюр с Непризнанной начал приобретать масштабы глобальной катастрофы! Сколько ещё раз я буду выглядеть идиотом не только в глазах общественности, но и в своих собственных?! А сейчас я был именно им — законченным, тупорылым идиотом. Снова разъярился на пустом месте и сорвался на девку, которая, в общем-то, оказалась не виновата. «Блядские серафимы! Какой же мерзкий безбожник принёс тебя, Хуёкер, на Небеса?!» Это пора заканчивать. Определённо пора прекращать! Где тот Люцифер, который чувствовал себя королём мира, а не униженным мальчишкой?! Когда я успел потерять самооценку, которую не расшатывали даже тяжелые нравоучения папаши?! Где моя спокойная жизнь, полная достоинства и всеобщего преклонения?! Куда это всё летит, блять, стоит взъерошенной цапле попасться мне на пути?! И самое тупое, что я даже не имею права злиться на неё. Она ведь, по сути, ни-че-го не делает! Просто существует. И бесит до кондрашки. Каждым словом и действием выставляет меня конченым дебилом, не прилагая к этому никаких усилий, потому что я и сам с этим прекрасно справляюсь. И от этого понимания бешусь так сильно, что хочется оторвать себе голову и выкинуть в окно к чертям собачьим!!! «Люцифер, мальчик мой… — внезапно раздался в мыслях монотонный голос Азазеля. — Настоящее величие начинается с признания собственного несовершенства. Мы все совершаем ошибки, но чем скорее осознаём их и пытаемся исправить, тем быстрее выстраиваем лестницу к идеалу. Признание проблемы — есть первый шаг на пути к могуществу. Владеешь собой — владеешь миром…» О, нет. Нет-нет-нет. Не пойду к нему. Ни за что не пойду!!! Обратиться за помощью к Азазелю означало признать, что спустя десять лет у меня случился рецидив. И из-за чего?! Из-за появления какой-то убогой каланчи в мире Небес! Это просто смешно, мать вашу! И к тому же, я прекрасно знаю, что демон посоветует мне в первую очередь. А это меня совершенно не устраивает! — Хрена лысого тебе, а не извинения! Ясно, Хуёкер?! — поднявшись на ноги за счёт силы ярости, я распрямил спину и захрустел позвонками. — Всё, блять. Отныне игнорирование — твоя ниша, Непризнанная. И упаси тебя Шепфа ещё раз вывести меня из себя…***
Глубокий вечер стучался в окно ветками могучего дуба, а в мою дверь стучал чей-то настойчивый кулак. — Входи, — лениво откликнулся, развалившись на кровати. Последние часа два я, переодевшись, просто лежал и рассматривал балдахин над собой, очищая мысли и успокаиваясь. Раздался скрип двери, но вместо тяжелых шагов Маля, о котором я сначала подумал, по полу зацокали острые каблуки. Повернув голову, с удивлением узнал Агнесс. Закрыв за собой дверь, демоница уверенной грациозной поступью кошечки стала приближаться к кровати. «Хм, явно что-то задумала, иначе не стала бы приходить ко мне в полупрозрачной блузке и короткой юбке, демонстрируя худые ноги» Соблазнительно перекинув волну вьющихся волос через плечо, Агнесс присела на краешек постели и чуть склонилась ко мне. — Чем обязан? — мурлыкнул я, рассматривая её тело сквозь полуопущенные ресницы. — Знаешь, я тут подумала… — начала демоница и игриво провела пальчиком по моей груди, затянутой в домашнюю футболку. — Всё, что произошло сегодня на занятии, так ужасно… Эта девка — просто законченная стерва! — на этих словах что-то внутри меня опять начало возбухать и кипятиться, но Агнесс прижала пальчик к моим губам и не дала ничего ответить. — Но я могла бы помочь восстановить твою репутацию… — захихикала она, склоняясь ещё ниже и обдавая меня своим дыханием. — Считаешь, что слова ущербной девицы способны так быстро её разрушить?! — глухо зарычал я, раздражаясь. — Нет, конечно! — демоница не сдавалась, переходя в наступление. Пока говорила, незаметно заползла на кровать и, перекинув ногу, оседлала меня. — Все понимают, что глупышка всего-навсего пыталась что-то возразить самому Дьяволу. — Её лицо оказалось совсем рядом с моим, а водопад тёмных волос скользнул вниз, скрывая нас от мира. — Но после этой ночи… — прошептала Агнесс в мои губы, едва касаясь, — никто не посмеет усомниться в твоих способностях, Люци… Уж я постараюсь всем это донести… Не дав мне ничего ответить, демоница окончательно придавила меня к постели и накрыла поцелуем. Губы её настойчиво раздвинули мои, язык нагло ворвался в рот, и… Да и хрен с ним. Почему бы нет? К этому давно всё шло, так пусть случится сейчас. Днём раньше, днём позже. Мне даже понравилась такая настойчивость, её желание плавно перетекло ко мне и пустилось током к причинному месту. К тому же, развязный секс с девушкой, которая, по-видимому, готова на всё — отличный способ разрядиться и забыть о проблемах. Никаких Непризнанных. Никаких унижений. Только горячая дьяволица и удовольствие, возвращающее мне уверенность в себе. Рыкнув, я поднял руку и до боли сжал грудь Агнесс, отчего она застонала мне в рот и поерзала, подгоняя встающий член. Маловата, конечно. Да и особо подержаться у демоницы было не за что. Вот где доска, так доска. Зато страсть и неприкрытая похоть с лихвой должны всё компенсировать. Властно отодвинув от себя девушку вверх, подхватил края блузки и потянул, снимая. Агнесс послушно помогла мне избавить себя от одежды, оставшись пока что в кружевном бюстгальтере. Потом сама потянула за мою футболку, и я позволил себя раздеть. Каждое её жадное, порывистое движение льстиво скользило и проникало в мою душу, успокаивая своим вожделением. — Люци… — шептала она, покрывая поцелуями грудную клетку, оставляла мокрые отметины от легких укусов, алчных и поглощающих. — Как же долго я… Прелюдию вместе с её шепотом прервал треск распахнувшейся двери, которая даже дважды отскочила от стены. — Ба! Кто это у нас здесь? — радостно завопил Маль, проходя в комнату и покачивая в руке бутылкой глифта. — Несси, милая! Решила утешить нашего великомученика? Агнесс зашипела, как разъяренная кошка, но встать с меня не подумала. Только прожгла демона злобным взглядом и оскалилась, попутно впиваясь ногтями в мою грудину. Но я пока молчал, желая досмотреть спектакль до конца. — Ты что, не видишь, что зашёл не вовремя?! — Почему же? А по-моему, это как раз самый удачный момент! — Маль ногой захлопнул за собой дверь и стал медленно, вальяжно приближаться к нам. — Какого хрена, Маль?! Уходи отсюда! — вскинулась демоница. — И не подумаю, — откликнулся тот, перекидывая бутылку из руки в руку. — Я пришёл провести вечер с другом. И, заметь, даже пожертвовал прекрасным временем, которое мог бы потратить на секс с твоей подругой. Но, вижу, что ни о чём жалеть и не придётся. И потрахаемся, и поболтаем. Да, Люц? — Ты… ты… ты что делаешь?! — завопила Агнесс, смотря на то, как Маль начал развязывать свой кушак на талии. — Собираюсь присоединиться, что же ещё. — Совсем двинулся?! — демоница злобно выпрямилась и вынула когти из моей груди. — А как же Ости?! — А что Ости? — пожал плечами Маль. — Я дам вам прекрасный повод для трёхчасовой беседы за обедом завтра. Сравните ощущения… — Чего ты добиваешься, придурок?! — Чтобы ты свалила отсюда нахрен, что непонятного?! — оскалился демон, сбрасывая веселье. — Давай, Несси! Подбирай свои копыта, и на выход! — Как ты со мной говоришь?! — зашипела Агнесс так, что чуть не оглушила меня. — Я тебе кто, дворовая девка с окраины?! Я княжна, Маль! Голубая кровь!!! Тебе мало, что сегодня облил меня кофе? Мало унижений?! Не смей так вести себя по отношению ко мне, иначе поплатишься!!! — Вот и скачи отсюда, породистая ты наша. В этом стойле овса сегодня припасено только на двоих, — Маль ощерил зубы в противной улыбке и покачал глифтом. — Ещё не поняла, что ты лишняя на этом празднике жизни? — Люцифер?! — демоница перевела на меня пылающий, негодующий взгляд. Я вздохнул и на секунду прикрыл глаза. Кажется, пора опускать занавес. — Он всё равно уже испортил настроение, — пробормотал, отвечая. — И не отстанет, пока окончательно всё не испоганит. Уж я-то знаю. Так что… Агнесс гордо задрала нос и слезла с меня, преисполненная возмущения. Но при этом достоинства не потеряла и, как всегда, двигалась плавно и грациозно. Встав на ноги, накинула блузку, нарочито медленно застегивая пуговки, надела туфли и зацокала к выходу. — С дороги! — гневно процедила дьяволица, грубо пихнув Маля в плечо перед тем, как хлопнуть дверью. Но ничего, кроме громкого смешка, от него не добилась. Когда мы остались вдвоём, демон прошёл на середину комнаты и рухнул в одно из кресел. Поставив бутылку на столик, привычно развёл колени на всю ширину и посмотрел на меня. — Что? — лениво спросил я, откидываясь головой на подушку. — Ты дебил? — Не больше, чем ты сам. — Справедливо, — он кивнул и поморщился. — И всё же я не пытаюсь убежать от проблем посредством секса с этой стервой. — Конечно. У тебя для этого есть своя, — уточнил я, не спеша вставать с кровати. — Люц, что за херня? Ты действительно собирался с ней переспать?! — Даже не знаю, что сказать. Да, полагаю? — я пожал плечами. — А ты что, ревнуешь? — Я тебя спасаю, идиота кусок! — От чего? От похоти и разврата? — Нет, — процедил Маль сквозь зубы. — От самой большой ошибки в твоей жизни! — Заканчивай. Что за бред? — я начал раздражаться. — Что такого в сексе с Агнесс, если мы оба этого хотим? Почему ты против, мамуля?! — Потому что знаю, что на самом деле ты не хочешь с ней спать! — Странно, — протянул я, глядя на свои взбугрившиеся штаны. — А вот мой член с тобой не согласен. Маль прикрыл глаза и откинулся головой на спинку кресла, продолжительно выдохнув. — Эта сука слишком серьёзно и давно вознамерилась заполучить тебя, и одним сексом ты от неё не отделаешься, — начал приглушённо бормотать он. — А двух раз тебе не надо. Да блять, она тебе даже не нравится! Тебе вообще никто не нравится, Люци. — Демон ненадолго умолк, а потом посмотрел на меня. — Вот только если свяжешься с ней, пожалеешь. Бельфегор от тебя живого места не оставит, если обидишь его дочурку. И не поможет ни Сатана, ни сам святой дух! А ты её обязательно обидишь, потому что не захочешь ни начинать, ни уж тем более продолжать отношения с ней! — С чего ты это взял? — спросил я и сел на кровати. Потянулся, достав до футболки, и надел на себя. — Хочешь сказать, что готов сделать её своей официальной парой? — демон вскинул на меня вопросительный взгляд, а потом достал из кармана пачку и закурил. — Ну зачем так сразу утрировать… — проворчал я. Встав, подошел к окну и распахнул его настежь, чтобы комната не превратилась в газовую камеру. — Об этом я и говорю… — протянул Маль, когда я занял соседнее кресло и тоже закурил. — Ты хоть сам осознаешь, почему не заводишь длительных отношений? Почему не сложилось с той же Ости, например? — Видимо, нет. Но, чувствую, ты мне сейчас всё по полочкам разложишь, — раздраженно откликнулся я, и Маль не стал тянуть. — А потому, дубина, что в отношениях есть две стороны — потребности и чувства. И вот без второго, друг мой тупой, ты никак не можешь, хоть и не признаешься в этом самому себе. Без первого демонам тоже обойтись сложно, поэтому ты периодически спускаешься на нижний уровень к бесовкам, чтобы удовлетворить низменные потребности, но только и всего. А вот найти постоянную пару среди учениц не можешь, потому что — на этом месте можешь приготовиться мне аплодировать — ни одна из них не вызывает в тебе душевного отклика. Ты хоть и мерзкий демон, но строить из себя жиголо и быть им — для тебя разные вещи. Наслаждаешься вниманием и флиртом с девками, но на самом деле перебирать их в своей постели, пользуясь популярностью, считаешь недостойным. Ты подсознательно не хочешь связываться обязательствами у всех на виду, потому что знаешь — тянуть эту лямку с той, от которой не загораешься, долго не сможешь! Какую бы ни выбрал, со временем она станет тебя раздражать до зуда в печёнке, опостылеет так, что выть захочется, потому что нет эмоциональной подпитки. Лепишь мне пожизненно горбатого, что ходить по Школе за ручку с ученицей — не для тебя, видите ли. Моветон. Даже мысли не допускаешь, чтобы какая-нибудь девчонка сорвала твой королевский цветочек и стала официальной партнершей. Прибрала свободолюбивого Дьявола к рукам и укротила, как скакуна. А я тебе так скажу, — тут демон наклонился ко мне через столик, выдыхая струйку дыма, — просто пока тебе ещё не попалась та, от которой все твои принципы пойдут хером. — Все-таки родство с Азазелем не идёт тебе на пользу, — равнодушно ответил я, выдыхая на него в ответ. — Решил последовать примеру дядюшки и сменить его в кресле психолога? Тебе не идёт, Маль. Для этого ты слишком развратен. — Ну и что? — он откинулся обратно на спинку кресла. — Зато клиентки будут уходить удовлетворёнными. — И что же ты предлагаешь мне делать, о, мой умнейший и проницательный друг? Искать, как ты образно выразился, ту самую? И трахаться с ней одной до конца бессмертия? — Ну-у… — тут Маль криво усмехнулся, и у меня сердце нехорошо ёкнуло, а мышцы напряглись. — Может, искать уже не надо? — он подмигнул. — Что-то я не улавливаю… — зарычал в нарастающем раздражении. — А ты вспомни, кто за последнее время одним своим видом сносит тебе башню? — Лучше не начинай! — откровенно взревел я, кроша сигарету в пальцах до молекул. — Иначе будешь собирать свои кости по разным концам мира! — Эх, Люци. Как сложно иметь дело с демоном, главный грех которого — гордыня, — Маль достал с нижней полки столика два стакана и разлил по ним глифт. — Конечно. Гораздо проще общаться с тем, чей грех — похоть. — Естественно! — Маль лишь пригубил напиток, а я опрокинул в себя до дна и сразу же налил следующий. — Похоть не доставляет проблем и не разрушает жизнь. Только если она не насильственна, конечно. Тогда и в тюрьму угодить можно. — Да еб твою мать, Маль! — не сдержался я, чувствуя звон в голове от резкой порции алкоголя. — Что тебе от меня надо, скажи прямо?! — Чтобы ты признал это. — Что?! — Что Уокер привлекательна. — Пошёл нахер! Дверь за твоей спиной! — второй стакан отправился за первым, поджигая желудок. Но Маль никуда не ушёл, продолжая сидеть и поцеживать глифт. Спустя время я выдохнул и нарушил молчание: — С чего вдруг ты решил пойти на идиотский принцип и добить меня этой девкой? — Хочу вернуть себе прежнего друга. Ты отрицаешь факт её привлекательности, и тем самым выводишь сам себя из равновесия, злишься и срываешься, как малолетка. Стоит лишь признать проблему, и она перестанет так сильно волновать тебя. — Где-то я это уже слышал… — проворчал я, отмахиваясь от образа Азазеля перед глазами. — И что? Если я скажу это, ты от меня отстанешь? — Скорее, ты отстанешь сам от себя. Полегчает, вот увидишь. Я сжал зубы до хруста, пытаясь усмирить гневную волну внутри. В голове мелькнула Непризнанная, вызвав тяжкий выдох. В конце концов, сам себе я уже признался вчера, просто не озвучил вслух. Может, надо сделать это сейчас, чтобы всё прекратить?.. — Хорошо. Она… — прикусил щеки изнутри почти до крови. — Она… — Ну, давай же! — у Маля загорелись глаза, и он облокотился на колени, впиваясь в меня взглядом и считывая эмоции. — Усмиряй свою гордыню, демон! — Она… Она при… — снова затор. Во рту разлилась тягучая, вязкая масса, мешающая говорить. Язык стал неповоротливым и разбух, заполняя пространство. — Она при-и-…. — вдох-выдох, — при… при-вле-ка-тель-на. Она привлекательна. Всё?! — Всё, — удовлетворенно откинулся назад Маль и широко улыбнулся. — Это победа! Мы чокнулись и выпили, а я почувствовал, как внутри разливается горячая волна. Алкоголь это или облегчение, как предсказывал демон — всё равно. Главное, что меня начало отпускать то напряжение, которое выворачивало наизнанку предыдущие дни. — Теперь мы, наконец, можем приступить к обсуждению, что бы ты сделал с милашкой, оставшись наедине… — Нет! — отрезал я. — Потому что не́чего обсуждать! Да, я признаю́, что у неё хорошая фигура и милое личико — такие же, как у многих девушек в Школе! , — но это не значит, что я хочу Непризнанную! Как ты не поймешь?! — Так. Кажется, у нас вскрылась вторая проблема отрицания… — Я тебе сейчас голову вскрою! — зарычал я. — Маль! Прекрати убеждать меня в том, что я испытываю к ней интерес! Да ты моих бывших вспомни! Как можно сравнивать их — и Хуёкер?! — Было бы, что вспоминать, — фыркнул демон. — Всего две демоницы, не считая Ости… — Неважно, — я махнул одной рукой в сторону друга, а второй опрокинул в себя стакан. Закурив и успокоившись, принялся доказывать: — Кармина? Азалия? Ты помнишь, как они выглядели? Красивые, утончённые. От одного их взгляда демоны землю устилали, а стоило взмахнуть ресницами — Ад рушился. А формы?! Я до сих пор помню упругий зад Кармины в своих руках! И они по нему скучают, между прочим! А голубые глаза Азалии? Не волосы — а белесый шёлк, который таял на пальцах… Любую из них двоих я бы привёл к отцу и не устыдился ни на мгновение! Их место — на троне. Их руки — для власти, а тела — для страстной похоти, которая никогда себя не исчерпает. Сколько достоинства в каждом движении! Чистейшая репутация и родословная! А ты что мне толкаешь?! Хуёкер?! Она — настоящая дворняжка на этой выставке собак, понимаешь? Лохматая, беспородная, со слюной из пасти и виляющим хвостом! Кидается к любому, кто готов её погладить по голове и приласкать, и начинает облизывать ноги. Непризнанная здесь — как прислуга среди чисторождённых. И никогда ей этот статус не преодолеть, хоть тысячу лет старайся. Так что я прошу, Маль. Прекрати свои намёки, это уже не смешно. Как ты вообще мог даже предположить, что эта цапля для меня — та самая?! — А я ничего и не предполагал, Люц. Я этого даже не знаю наверняка, — он пожал плечами, выпуская вверх тонкую струйку дыма. — Ты сам делаешь всё, чтобы поселить такие мысли в моей голове. У нас с тобой, конечно, высокие отношения, в которых мы ежедневно посылаем друг друга куда подальше. Но ты впервые даешь мне такой шикарный повод для стёба над тобой. Только задумайся — никогда ещё ты так не психовал не из-за одной бабы, кроме Уокер! Одно её имя выводит тебя на такие эмоции, что у меня подмышки подгорают! Поэтому, друг мой, пока ты не прекратишь давать такую реакцию на Непризнанную, я и не подумаю отстать. Слишком весело наблюдать за твоими срывами, а веселье я люблю. Ты же знаешь. — Ну ты и гад… — Ещё какой. Противный, мерзопакостный и гнилой. Такая уж натура. Демон, ничего не поделать. Я застонал, упираясь затылком в кресло, и прикрыл глаза рукой. — Ох, дьявол. Убить мне её, что ли, чтобы всё это мракобесие закончилось?! — Ну зачем сразу так радикально, — улыбнулся демон. — Убить всегда успеешь, тут много ума не надо. А ты для начала попробуй её на зубок, вдруг Непризнанная придётся тебе по вкусу. Я отнял руку от лица и пристально посмотрел на друга. — Знаешь, что? Заткнись-ка и послушай теперь, как со стороны выглядит всё это дерьмо. — Налив себе глифта, сделал глоток и приступил: — Заходим мы с тобой в магазин и видим, что на прилавке лежит пряник, а рядом — упаковка свежей клубники. Ты мне говоришь: «Смотри, Люци, какой пряник! Пузатый, наливной, так и хочется съесть!» Я тебе отвечаю: «Хочется — съешь, а я вот больше клубнику люблю.» Ты мне снова: «Нет, братец дорогой! Ты посмотри, какой хороший пряник! Так и просится в рот!» И я тебе снова отвечаю: «Нет, друг мой любезный, не хочу я пряник! Хочу клубнику!» Ты настаиваешь: «Ну попробуй, вдруг он вкусный? Не пожалеешь!» Я всё ещё пытаюсь доказать: «Я клубнику люблю, понимаешь? Клу-бни-ку!» Но ты не отстаешь: «Смотри, — говоришь, — он же так и манит! Весь в глазури, сахарный, рассыпной! Неужели не видишь?» И я милостиво признаю: «Вижу, — говорю. — Хороший пряник. Сладкий да гладкий. Только что мне с того? Не для пряников мама с папой меня с идеальными зубами делали, чтоб я сухой хлеб грыз. Мой рот для клубники создан! Свежей, сочной, мягкой, так чтоб сок стекал, чтоб на языке пощипывало. Изящная ягода, королевская, на любой стол поставь — в почёте всю жизнь будешь! А пряники твои пусть другие едят, мне жалко, что ли?» А ты мне всё твердишь: «Жри пряник, и́род! Я лучше знаю, что тебе подходит!» И поэтому я заявляю: «А не пошёл бы ты нахер, кулинар грёбаный! Вместе со своим ебучим пряником!» Маль выслушал, покривив губы в усмешке, и приступил к ответному монологу: — Что ж, допустим. А теперь я расскажу тебе, что будет дальше. Наберёшь ты своей клубники, обожрешься как всегда, да так сильно, что аж в глазах потемнеет. Блевать дальше собственного носа будешь приторностью и обыденностью. А какой-нибудь задрот из подворотни зайдет, купит тот пряник и съест, ни крошки не оставив. Ты посмотришь, посмотришь, и тоже захочется. Разнообразия ради, конечно же. Желудок разбавить. А всё! А не будет больше, понимаешь? Пряник такой в единственном экземпляре продавался. Будешь сидеть со своей клубникой, которой в каждом магазине полно, жри — не хочу, а пряника такого больше нигде не найдёшь, как не ищи. — Пряник твой — бракованный! Неужели не видишь?! — Ну подумаешь, девочка слегка е-бо-бо! — Маль три раза постучал себе пальцем по виску, — но так же веселей! Зато с ней не соскучишься! — Видит Дьявол, в конце этого года в Школе объявится труп, — процедил я сквозь зубы. — Непризнанной, твой или мой собственный — пока не знаю, но, видимо, этого не избежать. — Ну, пока Школа пребывает в ожидании трупа, тебя тоже кое-кто ждёт. В воскресенье в 4 часа чтоб был у Геральда, — вдруг перевёл тему Маль, поджигая очередную сигарету. — Просил тебе передать. За то, что опоздал, а потом своевольно ушёл с занятия — будешь отрабатывать наказание. — Вот спасибо, блять, — рыкнул я, выпивая глифт до дна. — И ты хочешь, чтобы я относился к Хуёкер хорошо?! Она-то, уверен, ничего отрабатывать не будет, хотя стала этому причиной! Глаза б мои её не видели… Внезапно за окном послышался какой-то шум и тихий вскрик. И он всё приближался к нам, пока в окно, вместе с оторванной листвой, не влетела кубарем Непризнанная собственной персоной. «Нет, ну не сука ли она после этого?!»~
Маль ржал, как сумасшедший, размазывая слёзы по щекам. А мне хотелось придушить девку, предварительно запихнув ей в глотку все до единого пряники, которыми она покачивала в руке, предлагая испробовать. — Что тут у вас? — неожиданно на улице мелькнул Геральд и застыл напротив окна. — Что за веселье среди ночи? — Да так… Гастрономическая вечеринка… — сквозь смех ответил Маль, а я прожигал взглядом Хуёкер. Та, услышав учителя, вся сжалась и стала протирать своим задом пол, пятясь спиной назад за штору, где прилипла к стене и затихла. Чтобы ни издать лишнего звука, ещё и засунула в рот остатки своего недогрызенного пиршества. «Да что за блядство такое! Только покажется, что взбесить меня ещё больше просто невозможно, как ты тут же доказываешь обратное!!!» — Никого тут не видели? — сощурившись, спросил Геральд и подлетел ближе. — Нет, — опередил с ответом Маль, с силой сжимая моё запястье. Которое, кстати, до сих пор побаливало после того, как я забрал травму Хуёкер себе. «Да!» — хотелось крикнуть мне и сдать эту сучку со всеми её потрохами и пряниками. — Ладно, — проворчал демон. — Заканчивайте тут! Уже поздно. — Мы ничего не нарушаем, — приторно улыбнулся Маль, но Геральд махнул рукой и исчез среди деревьев. В молчании прошло несколько минут, а потом я дошел до точки кипения. Буквально взлетев с места, подскочил к шторе и безжалостно сорвал её. С пола на меня испуганно взирала Непризнанная, проглатывая последний кусок. — Вставай! — зарычал, хватая её за плечо, и резким рывком поднял на ноги. «О Господи! Дьявол, Шепфа и все пресвятые блудницы! Более жалко и убого, чем с этой перебинтованной ногой, ты просто не могла выглядеть!!!» — Вали отсюда! — заорал ей в лицо, тряся девку, как грушу. — Люци!.. — начал было Маль и даже привстал с кресла. — Нет! — оборвал я друга, ничего не соображая от ярости. — Я больше не намерен это терпеть! Убирайся, курица недобитая! Иначе я отправлю тебя в Небытие прямо сейчас! — Отпусти! — вскрикнула она, пытаясь вырваться. Дергалась так же нелепо и раздражающе, как и кривила свой рот. — Отвали от меня! Ты пьян! — И что?! — почти приподнял девку над полом, приближая к своему лицу. Но она всего лишь встала на цыпочки, недаром что каланча. — Я у себя дома, имею право! А вот иметь тебя у себя в комнате не желаю!!! — Не больно-то и хотелось! — заорала она, брызгая на меня капелькой слюны. — И вообще! Закусывать надо, чтоб не воняло! Едва я собрался отхватить ей нос зубами после таких слов, как эта сука свободной рукой со всего размаху впечатала мне в рот гребаный пряник из пакета, надежно заткнув отверстие. Я так охренел, что от неожиданности даже выпустил её. Девка в одно мгновение сиганула на подоконник, а потом исчезла в ночи. Следить, полетела она к себе или свалилась в кусты под окнами, не было никакого желания. Но судя по приглушенным вздохам и ругательствам, всё же упала в можжевельник. Шли минуты. В комнате стояла гробовая тишина и я — с пряником в зубах. — Люц… — осторожно подал голос Маль спустя время. — У тебя такое лицо, будто ты сейчас заплачешь… Не пойму только, из-за того, что пряник невкусный? Или потому, что он всего один? Я повернул голову и посмотрел на демона. Задумчиво сомкнул челюсть, разгрызая «угощение», пожевал и, наконец, удивленно выдал: — Сука. И правда вкусный… Маль немного помолчал, а потом снова залился хохотом. — Изыди, бес! — зарычал на него и кинул остатками пряника, который демон схватил на лету и закинул в рот. — М-м-м! Вкушняшина! — прочавкал бессмертный, улыбаясь до ушей и раскидывая вокруг крошки. — Вот и подавись, блять! С размаху гневно плюхнулся в кресло и, больше не утруждаясь правилами приличия, махнул глифта прямо из горла.