***
Вики
— Уже пришли? — Фенцио, кряхтя, приземлился на стул и тут же надавил пальцами на глаза. — Как вы мне все до́роги, кто б знал… — глухо пробормотал он из-под ладони, а потом тяжело вздохнул и полез в ящик стола. Очередной виток спирали жизни занёс меня, а заодно и всю нашу разношёрстную компанию, в кабинет ангела. Но ведь ничто не повторяется дважды в точности, верно? Вот и сейчас мы снова сидели перед учителем, но на этот раз спустя целых две недели после задания на земле. И в уменьшенном составе, так как младшие курсы на этот бюрократический праздник не позвали. В тот злосчастный вечер я дописала отчёт в одиночестве и отправилась домой, застав в комнате мирно сопящую Мими. Если бы не стойкий аромат сладкой, почти перезрелой малины, что витал в воздухе, я бы даже не обратила внимания на улыбку демоницы, с которой та радостно давила медведя во сне. И поэтому сразу же добавила себе дел на утро: 1. Отдать отчёт Фенцио. 2. Расспросить подругу, что такого интересного произошло в кино, раз от её энергии мне всю ночь снилось, что я распиваю брусничную настойку с лысым леприконом, который уверенно втирал мне «за жизнь». И если со вторым я быстро разобралась, порадовалась за демонов и даже на секунду пожалела, что всё-таки осталась в кафе с мерзким упырём вместо посиделок с друзьями, то с первым вышла загвоздка. Оказалось, что Фенцио улетел на свою долгожданную конференцию и обещал вернуться через неделю, вот только задержался там намного дольше положенного. Поговаривали, что ангел встретил старого знакомого и ушёл с ним в длительный загул, но мне слабо в это верилось. Однако при виде бледного, помятого и измученного жизнью учителя я начала подозревать, что слухи всё же не врут. — Кхм, — прокашлялся он, натужно изучая мой отчёт слипающимися глазами. — Что ж, отлично. Всем демонам добавляется по пять баллов в табель успеваемости. А ангелам — вычитается… Фенцио сурово посмотрел на Дино, потом на Бонта, и оба они поникли и увяли под этим взглядом, как трава осенью. Закончив укоризненную ментальную экзекуцию, учитель небрежно закинул отчёт в ящик стола и снова вздохнул. — Та-ак… Повернув голову к окну, он внезапно завис и начал рассеянно следить за оторванными листами деревьев, которые кружились по воздуху. Что-то мне подсказывало, что сегодня Фенцио предпочёл бы поваляться в кровати подольше, чем сидеть перед нами утром, мучаясь от ломоты в костях. От созерцания природы его отвлёк сын легким покашливанием, и учитель, встрепенувшись, собрал себя в кучку. — Так, что с Непризнанными? — он глянул на нас исподлобья, а потом посмотрел поочерёдно на Люцифера и Маля. Последний лишь пожал плечами, тем самым предоставляя слово лидеру всей нашей шайки-лейки. — А что с Непризнанными? — переспросил тот ровным голосом. — Помогали? Мешали? Смылись повидаться с родителями? — огромным усилием воли Фенцио подавил зевок, отчего его челюсть так хрустнула, что Лора даже испуганно вздрогнула. Люцифер медленно втянул носом воздух перед ответом, и я мысленно приготовилась получить нагоняй. Разве этот гад может сказать что-то хорошее про меня, позволив получить дополнительный балл? Ага, держи карман шире. — Наши Непризнанные показали отличные результаты, действовали слаженно и сплочённо вместе с командой. — Седой ангел удивленно вскинул брови, а демон, чуть запнувшись, продолжил: — Особенно это касается Ху… Уо-кер. Непризнанная помогла мне добыть сведения, которые оказались решающими на торгах и помогли демонам выиграть. В кабинете повисла тишина, а я во все глаза смотрела на это исчадие ада и недоумевала. Нет… Люцифер, конечно, за последние две недели вообще стал вести себя довольно странно. Исчезли шутки и подколы при любой редкой встрече, а в поведении появилась холодность и отстраненность. Мне это было только на руку, особенно учитывая, что до сих пор временами покрывалась липким потом, стоило вспомнить позорные откровения перед ним. Думала, что демон теперь станет вдвойне издеваться, пользуясь тем, что сумел на минуту расположить меня к себе и развести на душеизлияния, и поэтому остерегалась его. Всё-таки чувства не подвластны разуму, и сколько бы я не стремилась жить одним днём и перешагивать через неприятные моменты, из памяти их так просто не выкинешь. Как и из сердца — переживания по этому поводу. Однако Люцифер затаился и перестал меня изводить. Можно даже сказать — оставил в покое. А тут ещё и доброе словечко замолвил! Пусть бесстрастным, равнодушным тоном, но всё же не облил помоями, как раньше. «А ещё меня считают с пулей в голове. Вот кто здесь — настоящий псих!» — Я правильно понимаю, что ты доволен работой Непризнанной Виктории Уокер? — вкрадчиво уточнил Фенцио, и демон коротко бросил: — Правильно. — Вот и отлично! Превосходно, я бы сказал! — учитель отчего-то порозовел и радостно потер руки, а потом достал очередной исписанный листочек и что-то в нём черкнул. — А то я уже всю голову сломал, где найти первокурсника, который тебя устроит. — В… каком смысле? — впервые за утро маска отчужденности на лице Люцифера дрогнула и стремительно пошла трещинами. — О-ох, неучи… — вздохнул ангел. — Вас же предупреждали, что на четвёртом курсе старшим ученикам назначают подопечных из Непризнанных-первогодок. Поэтому, начиная с ноября и до самого конца обучения (то есть ближайшие два года), вы будете проходить практику в качестве наставников. — Но, подождите… — желваки демона выступили под кожей, так сильно он сжал челюсть. — Моника тоже отлично справилась. Почему мне не дали её? — Потому что Моника уже распределена к Дино, — безапелляционно заключил Фенцио и, встряхнув листочком, поднял его на уровень глаз. — Меня попросили составить список заранее, так что слушайте и запоминайте. Маль, у тебя — Лора. Бонт — Энди. Дино — Моника. Люцифер — Вики. Всем всё ясно? Вопросы, предложения, пожелания? Почему-то в этот момент мне показалось, что я услышала мысленное пожелание красноглазого демона: «Чтоб ты провалился, старый хрен!», но Люцифер промолчал. Молчала и я, ошарашенная таким поворотом событий. Мысли разбежались и никак не хотели собираться обратно, оставив мне только гулкий стук сердца и шок. — Кстати! — Фенцио оторвал голову от бумаг, в которые успел уткнуться. — Не забудьте сегодня в семь часов явиться в банкетный зал. Этим же составом! — Зачем это?!.. — прошептала мне Лора на ухо, не решившись задать вопрос учителю, который явно мечтал поскорее от нас избавиться. А я заметила, что после объявления того, что она распределена к Малю, Непризнанная всячески избегала хитрого, многообещающего взгляда демона в свою сторону. — Да чёрт его знает… — тихо выдохнула я и непонимающе пожала плечами. И чёрт точно знал, что нас ждёт. Потому что Люцифер в очередной раз набрал в грудь воздуха, стиснул зубы и первым вышел из кабинета, ни с кем не прощаясь.***
«О, нет… Нет-нет-нет. Только не танцы! ТОЛЬКО НЕ ТАНЦЫ!!!» В своей голове я вопила изо всех сил, а снаружи лишь сжала кулаки и застыла у стеночки. Воодушевленная Мисселина что-то жарко обсуждала с Геральдом, пока в зал стекался народ. Чертовски много народа, чтоб его! Мелькали знакомые лица: Люцифер, Маль, Давид, Ости, Агнесс, Дино, Бонт, Энди, Лора… Но желания говорить с кем-то из них у меня не было, поэтому я предпочла не высовываться и оставалась в тени у входных дверей. — Всем внимание! — прервав разговор с демоном, Мисселина выступила в центр и хлопнула несколько раз в ладоши. — Старшекурсники знают, чем мы с вами будем заниматься ближайшие месяцы! А для всех новеньких поясню… — ангел замолкла на секунду и обвела бессмертных глазами всё с той же радостной улыбкой, от которой внутри меня скисло выпитое за ужином молоко. — В Школе существует традиция, и это — Рождественский Бал. Таким образом мы одновременно отмечаем и сам праздник, и чествуем поступивших в этом году Непризнанных. «Мне что, мало плохих новостей за сегодня?! И так через полторы недели придётся как-то уживаться с демоном в одной команде! Ох, Мими! Почему среди твоей болтовни не нашлось места, чтобы предупредить меня о самом ужасном кошмаре в жизни?! Вот, что по-настоящему значит «КОД — КРАСНЫЙ», а совсем не крадущийся Фенцио и затаившийся Геральд за углом, когда мы списываем у Давида домашку…» Но так как в зале были только Непризнанные и старшекурсники, я не могла гневно сжать пальцы на горле подруги и хорошенько её потрясти. Оставалось только слушать Мисселину и с каждым словом внутренне сжиматься всё больше. — О, каждый год этот бал поистине прекрасен! — продолжала она. — Вы будете блистать в шикарных нарядах, кружиться под волшебные звуки вальса и наслаждаться молодостью, жизнью и запасами глифта из погребов директора Кроули, — ангел хихикнула в кулачок, а я уже представила, как буду глушить бокалы один за другим, лишь бы не танцевать. Кому захочется таскать на себе пьяную в зюзю Непризнанную, у которой обе ноги — левые? — До самого Рождества каждый вторник ровно в семь часов будут проходить репетиции, которые предназначены для того, чтобы вы с легкостью разучили все поставленные танцы и не сорвали нам праздник! — совершенно неожиданно закончила преподавательница, чем вызвала у меня смесь недоумения и уважения. Не каждый день я вижу ангела в таком боевом настроении. — Учителя — тоже люди, знаете ли. Имеем мы право повеселиться и отдохнуть? Так что не сметь!.. — тут она грозно сжала кулачок и потрясла им в воздухе, а я поймала свои поднятые брови где-то у линии волос и даже прижалась к стене чуть плотнее от её внезапного напора, — … не сметь запинаться на балу и пускать мои усилия дьяволу в жо… — Кхм-кхм! — громко прокашлялся Геральд, встав рядом с разгорячённой Мисселиной, и положил ей руку на плечо в попытке успокоить. — Все всё поняли?! — рыкнул он в зал, хмуря брови. — Пропустите хоть одну репетицию — минус десять баллов! Так что никаких прогулов и отмазок по типу «моя бабушка заболела, мне надо сварить для неё варенье и отнести пирожки через лес»! Имейте в виду, что я буду следить за каждым из вас и брать на карандаш самых изобретательных… — уже совсем тихо процедил демон и, выставив указательный палец, обвёл им толпу, чтобы каждый в полной мере прочувствовал не только важность события, но и явную угрозу. «Матерь Божья! Это что за средневековые пытки?! Кажется, в прошлом какой-то из балов явно не задался, раз Мисселина так рвёт и мечет…» — Так, мои дорогие! — тем временем ангел уже, как ни в чём не бывало, расплылась в улыбке. — Начнём с танца, которым всегда открывается бал. Сейчас все девушки отходят в одну сторону, а молодые люди — в другую. — Быстро, быстро! — похлопал в ладоши Геральд, и мы испуганно рассосались по противоположным стенам в два раза быстрее, чем планировали. — Отлично. Теперь встаньте в две линии так, чтобы оказаться напротив своего партнёра. — А-а… Простите, ангел Мисселина! А какие у нас партнёры? — подала голос Лора. — Ну как же… — похлопала ресницами женщина. — Ваш партнер — это ваш наставник. Непризнанных ведь уже распределили? — она оглянулась, вопросительно смотря на Геральда, и тот утвердительно кивнул. — А если мы одного пола? — уточнил Энди, косясь на Бонта. — Тогда поменяйтесь партнерами с тем, у кого такая же проблема противоположного характера. Пока все судорожно решали вопросы с парой и пытались понять, как правильно встать, я застыла на месте и изучала глазами потолок. Пыталась за одно мгновение отрастить себе усы и член, чтобы избежать участи весь вечер танцевать с адским отродьем, но, увы, ничего не вышло. Да и вряд ли такое заклинание вообще существует. А зря бессмертные его не придумали! Очень, очень зря… — Чёрт знает, что такое! — возмущенно зашипела Ости, чем вырвала меня из транса. — Если я надену на бал каблуки, то буду выше этого недомерка на целую голову! — демоница гневно ткнула пальцем в сторону Энди, и тот недовольно поморщился. — Выбирай быстрее, Ости, — недовольно рыкнул Геральд. — Или танцуешь с Энди, или с Джессикой. Услышав своё имя, миниатюрная Непризнанная сжалась и сделала крохотный шажок за спину Бонта, явно предпочитая его в качестве обмена партнёрами своей наставнице. Ости шумно подышала несколько секунд и всё-таки смирилась. В конце концов, суета улеглась, и мы приступили к разучиванию танца. Он заключался в том, что при первых звуках музыки в зал вплывала шеренга девушек и становилась в круг, выписывая пируэты. Следом втекали парни и обступали нас, создавая внешнее кольцо. Дальше начинались бесчисленные и ненужные элементы, в которых каждый мужчина должен единожды протанцевать круг с каждой женщиной, а в итоге всё сводилось к тому, что это мракобесие заканчивалось в объятиях официального партнёра. Потом уже шли бесконечные повторы только с ним, круг за кругом… Поэтому спустя ровно один час, двадцать три вскрика «ой», шесть пар оттоптанных ног и пятиминутной ругани Ости и Энди Маль, украдкой успев мазнуть губами по моим костяшкам на прощание, рывком закружил меня вокруг своей оси и радостно перекинул прямо в руки красноглазого демона. В которых, собственно, я и закончилась, обмирая от напряжения с ног до головы.***
Люцифер
До момента, когда Фенцио окончательно решил мою судьбу своим приговором, у меня было достаточно времени, чтобы всё проанализировать и, пожалуй, смириться. Две недели не прошли даром, поэтому в кабинете учителя я уже стоял со спокойным сердцем и холодным рассудком. Несколько дней после ночного конфуза я пребывал в шоке, а потом, в конце концов, чётко осознал: сновидение с участием Непризнанной было не просто ожидаемым — оно было неизбежным. Девчонка поселилась у меня в голове с самого первого дня в Школе — вольно или невольно, уже не важно, — но уходить оттуда явно не собиралась. Ни в ближайшее время, ни в далёком будущем. Откуда во мне возникла уверенность, что нам так и не удастся разойтись на жизненном пути, я не знал. Просто решил уже принять как факт, что она и дальше будет крутиться рядом и выводить меня на эмоции, каждый раз выбивая почву из-под ног. А мне, в свою очередь, стоило как можно скорее научиться с этим жить, разбирая и раскладывая по полочкам свои разнообразные чувства. Стоило взять себя в руки, спокойно сесть и всё обдумать, как я тут же нашёл абсолютно все ответы на вопросы, которые меня изводили. Хуёкер с ноги выбила дверь в моё подсознание и заняла там место, усевшись не на край стульчика возле выхода, а отгрохав себе настоящий дворец. Ничего удивительного в том, что во сне я собрал воедино всё, что с ней было связано: и гребаные пряники, и дурацкие шмотки, и чертовы личности со своими влажными языками и способностями. Видимо, когда Непризнанная воздействовала на Накамура в отеле, я не смог полностью блокировать сознание и всё-таки частично попал под её чары, прочувствовав на себе это мучительное возбуждение. А его, между прочим, уже само по себе накопилось немало к тому времени! Хуёкер настолько завладела моими мыслями, заставляя их крутиться только вокруг себя, что в этом гневном, яростном вихре я пустил остальную жизнь под откос и напрочь забыл о такой вещи, как секс. Страшно подумать: а когда я вообще последний раз спускался на нижний уровень к бесовкам, чтобы удовлетворить низменные потребности? Пожалуй, в августе. А сейчас, на минуточку, середина октября! Изменять своим принципам и тащить в постель готовых на всё молодых девиц из Школы я не собирался. Конечно, оставалась ещё Агнесс, с которой у нас завязались непонятные и зыбкие отношения, но именно из-за этого мне пока и не хотелось переступать границы. Не было уверенности ни в своих желаниях, ни в правильности последнего шага. А стоило вспомнить, как под воздействием ярости действительно чуть не сделал это, так снова просыпалась злость на Хуёкер. И также понимание, что теперь я — тот самый пёс, которым она управляет и удерживает на поводке, пока он скалит зубы на прохожих и давится слюной от бешенства. Два дня жизни на земле с Непризнанной — слишком долго. Её нахождение рядом со мной — слишком близко и часто. Задушевные разговоры — слишком откровенно и глубоко. Мы оба сделали всё, чтобы её образ стал преследовать меня не только в реальности, но и за её пределами. Всё, это факт. Истина. Приговор. И всё же между сном и явью была огромная, колоссальная и критичная разница. Я понял это тем же утром, когда проснулся ближе к обеду на диване (остаток ночи спать на кровати желания не было). Виктория Уокер — живая, настоящая, из плоти и крови — никогда не пришла бы ко мне сама. Её могут сколько угодно разрывать на части чувства ненависти, обиды и гнева, но Непризнанная ни за что не опустилась бы до разборок в моей комнате по собственной инициативе. Да ей такое даже в голову не пришло бы. Идти к мерзкому ублюдку, нарядившись как на праздник, только затем, чтобы бросить оскорбления в лицо или попытаться поставить на место? Нет. Это не про неё. И уж тем более она не осталась бы так легко и просто. Вообще никак не осталась бы, что бы я ни сказал и ни сделал. Эта Непризнанная принадлежит к совершенно особому сорту девушек, о которых я слышал, но пока ещё не встречал на своём пути — недоступных. К ней так просто не подъедешь, чтобы урвать сладкий кусочек удовольствия — ни на хромой кобыле, ни во главе адского легиона со знамёнами и сверкающими доспехами. Пока каждая из её личностей не примет тебя и не возжелает сама — доро́га тебе, товарищ, в ванную вместе с густым маслом для рук. Откуда во мне вообще возникли размышления о том, возможно ли затащить реальную Хуёкер в постель, я предпочитал не задумываться. Отмахивался от этих мыслей, как от назойливых мух, и старался не придавать значения. И Малю не рассказал о случившемся во избежание двойной порции подколок. В жизни порой возникает проблема, с которой каждый из нас должен справиться сам. Личная, так сказать. И эта — точно одна из них. Возможно, и в желании завалить Непризнанную не было ничего удивительного: она милая и даже красивая девушка, и этот этап принятия я уже прошёл, хвала Дьяволу. Гораздо больше меня волновало, что привлекательным мне казалось не столько её стройное, сексуальное тело, а в большей степени то, что скрывалось внутри него. Точнее, в её дурной голове. Своими фокусами, поведением и восприятием мира она заставляла меня испытывать интерес к своей личности. Разжигала аппетит. Как шеф-повар, я ощутил желание распотрошить этот кочан капусты, листик за листиком, и добраться до основания. Изучить, понять и успокоиться, наконец. Вот только Уокер скорее была свежей, крепкой и ядрёной луковицей: пока очищаешь и разбираешь по слоям — выплачешь всё, что можно… Вот, что не давало мне покоя. Меня откровенно пугало такое неизвестное науке влечение к девушке, которое я не испытывал ни разу в жизни. Я не мог назвать его сексуальным. Не мог назвать его похотью. И пусть оно чертовски напрягало мой член, но отдавалось, тем не менее, слишком сильным и непонятным томлением в груди. Болезненным. Почти непереносимым. Поэтому я сделал самый логичный шаг, чтобы попытаться предотвратить падение в бездну — отступил. Дал себе последний шанс избежать катастрофы под названием «Вики Уокер», забыть о её существовании и сделать попытку вернуться к нормальной жизни. Но Фенцио, словно Немезида, уже нашёл во мне самого ярого грешника и снёс своим распределением мне голову с плеч. И покатилась она, несчастная, прямо к ногам Непризнанной… А вот сама Непризнанная прилетела точно ко мне в руки. — Ой… — выдохнула она, впечатавшись по инерции носом мне в шею, и тут же поспешно отстранилась. Маль закрутил её слишком сильно при передаче, и было понятно, что голова у неё теперь кружится, как на карусели. — Да уж… — я тоже тихо выдохнул и сразу же подхватил девчонку за талию, удерживая на ногах. А заодно и сжал в руке её правую ладонь, придавая нашим телам позу для вальса. И снова понеслись круги танца, только теперь вместо чужих девушек я крепко держал свою официальную партнёршу. И отпускать не собирался до самого конца репетиции. «Официальную партнёршу… Звучит-то как, Хосподи. И смех, и грех…» Непризнанная была так напряжена и скованна, что скрипела суставами при каждом движении, но всё же безропотно позволяла себя вести. Смотрела куда угодно, только не на меня: изучала отрешённым взглядом стены, потолок, другие пары. И я не винил её, прекрасно зная, что сейчас творится в этой взлохмаченной голове. «Хочешь — не хочешь, Хуёкер, а теперь мы в одной упряжке. Я уже смирился, смиряйся и ты. Как бы не вертелся этот мир вокруг нас, запуская центрифугу, а раскидать в разные стороны всё равно не может. Так что, как ни противься, мы оба понимаем, что теперь ты в полной моей власти. Что бы это ни означало, чёрт возьми…» Каждый из нас был занят размышлениями об одном и том же, оттого мы и продолжали двигаться в танце молча. Я давал Непризнанной время свыкнуться и с этой мыслью, и со своими объятиями, которые, помимо моей собственной воли, оказались теснее, чем было необходимо. Но это притяжение было сильнее грёбаной гравитации, и моих сил не хватало, чтобы его игнорировать. Сколько бы злости и отрицания во мне не бурлило, я больше не мог закрывать глаза на свой интерес к девчонке. С каждым поворотом и кругом всё больше осознавал, как всё-таки приятно держать её в своих руках. Как нравится прижимать к себе её тело, пусть и временно окаменевшее от напряжения. Касаться не мимолетно и случайно, а по праву сжимать в объятиях — крепко, властно, авторитарно. Такую тёплую и живую, а не сотканный из видений призрачный образ. «Ладно, Хуёкер. Твоя взяла. Не знаю, прокажённая ты или святая, раз Судьба так настойчиво и планомерно приводит тебя ко мне, но пора признать, что мы оба бессильны что-либо изменить. И если сбежать от тебя у меня всё равно не получается, остаётся развернуться и идти навстречу. И, уверен, даже сам Шепфа не знает, что из всего этого получится…» Я так задумался и потонул в ауре Непризнанной, что в какой-то момент едва успел остановить себя от того, чтобы не зарыться носом в каштановые волосы и не узнать — она по-прежнему моет голову тем самым яблочным шампунем? Потому что свои лёгкие, как аромат весны, духи точно за это время не сменила… — Ну нет же! Нет! — отчаянный крик Геральда ворвался в меня потоком реальности. Он в отчаянье потряс в воздухе руками, а потом агрессивно захлопал, чтобы все пары остановились. Тогда я и заметил столпотворение сбоку: Ости и Энди снова переругивались, а Бонт помогал встать с пола Джессике. — Потому что надо было начинать движение направо, а не налево, мать вашу! — горячился учитель, пока Мисселина гладила его по плечу. — Вас отправить в первый класс, чтобы там научили элементарным вещам?! — Отправьте туда Непризнанного! — взорвалась Ости. — Чтобы он различал, где какая нога! — Вообще-то это ты потянула меня не в ту сторону, вписалась в соседей и сшибла Джессику! — оскорбился Энди. — Замолчите! — прервал перепалку Геральд. — Бездари… — сокрушенно надавив пальцами на глаза, демон покачал головой и заявил: — Начинаем круг с начала! Давайте, давайте… Все зашевелились, а я вдруг осознал, что всё это время мы с Хуёкер хоть и остановились, но так и остались стоять в обнимку. Следили за разборкой бессмертных, но ни один из нас не подумал отойти от другого и разнять руки, как сделали это остальные. Поэтому мы просто продолжили танцевать, словно и не было этой внезапной паузы. И отчего-то в груди у меня разлилось равномерное тепло. — Удивительно… — спустя несколько минут задумчиво протянул я, и Хуёкер впервые за репетицию посмотрела на меня. В её глазах читался немой вопрос и предложение продолжить мысль. — Кхм… Удивительно, что наша пара ещё не доставила проблем этим крылатым хореографам-любителям. Сначала мне показалось, что она промолчит и не поддержит разговор, но тут же губы её чуть дрогнули в усмешке. — Имеешь в виду, почему я ещё не запнулась на ровном месте или не оттоптала тебе все ноги? — Вроде того. Ты же не будешь отрицать тот факт, что раньше не отличалась большой ловкостью? Но сегодня двигаешься по-другому, и это чувствуется. — Не буду, — согласилась Непризнанная и пожала плечами. А потом инстинктивно чуть крепче сжала рукой мою ладонь при повороте. — Может, это из-за того, что я начала ходить на аэробику к Лоре? Кажется, теперь моя координация значительно улучшилась… — в задумчивости она закусила нижнюю губу, размышляя над этим, а я заставлял себя отвести взгляд от её рта и безнадёжно проигрывал. — Это действительно так, — ответил с внезапной хрипотцой и сам удивился своему голосу. — Ты стала гораздо… пластичнее. Появилась грация в движениях. Хуёкер так удивленно вытаращилась на меня, что чуть не сбилась с ритма. Но я вовремя это предотвратил и практически оторвал её от земли, подхватив и прижав ещё ближе к себе, не дав запнуться. — Звучит, как комплимент… — протянула она, прищурившись и ища в моём выражении лица подвох, а потом вдруг… рассмеялась. Рассмеялась, блять! И с широкой простодушной улыбкой добила, как нечего делать: — Хотя скорее Небеса настигнет апокалипсис, чем ты опустишься до комплимента в мою сторону. И сказала это так буднично и просто, нисколько не сомневаясь в своих словах, что только в этот момент до меня дошло, насколько мерзким было моё поведение раньше. Конечно, я целенаправленно стремился вызвать в ней отторжение и ненависть к себе. Но кто же знал, что спустя время — вот так, в середине грёбаного октября, в самый обычный вторник — понимание, что Непризнанная даже мысли допустить не может, что я не законченный урод, ледяной хваткой сожмёт мне горло и пустит колкий удар в сердце. «За кого же ты меня принимаешь? Вот какой я для тебя? Полное ничтожество, не способное ни на что хорошее?..» — Вообще-то, это он и был. Не знаю, что заставило её широко распахнуть глаза и стать серьёзной — мой глухой голос или окаменевшее лицо. Но чем дольше Хуёкер смотрела на меня, тем сильнее покрывалась смущенным румянцем, пока, наконец, не проговорила тихо, склонив голову набок: — Ты странный… Знаешь? — То же самое могу сказать и о тебе, — ответил я, не сдержав легкой улыбки, и она вдруг улыбнулась в ответ. Самую малость, но так тепло, как никогда раньше. Прошло ещё несколько секунд, пока мы продолжали смотреть друг на друга, прежде чем Непризнанная вдруг не выдала загадочно: — Хорошая координация — это замечательно. Но порой она не имеет никакого значения, если тебя ведёт в танце отличный партнёр. Сказав это, она опустила глаза, продолжая краснеть, и больше мы не говорили. Но шаг за шагом, круг за кругом тело Непризнанной расслаблялось в моих руках, исчезало напряжение и скованность. И это доверие, которое она себе позволила, блуждающая улыбка на округлых губах и смягчившийся взгляд, бегло меня касающийся, словно пробили трещину в наших прошлых взаимоотношениях. Дали шанс начать знакомство с начала, чтобы теперь мы оба поступили правильно. Не сделали ошибок и глупых поспешных выводов. Я почти поверил, что наше общение в будущем способно перерасти из неприязни хотя бы в дружбу. Почти готов был принять тот факт, что больше не буду срываться и выходить из себя. Почти. Но всё опять пошло не по плану. Танец подходил к концу, и последним его элементом был прогиб девушек в спине на руке у партнёра. Мы остановились, и Хуёкер без всяких опасений позволила мне опустить её на предплечье вниз. Выгнулась назад, почти задевая макушкой пол, вытянула шею и тем самым открыла то, что скрывалось под воротом уже знакомой мне водолазки болотного цвета. И я не был готов к тому, что увижу. Просто не был, блять, и всё тут. Такое понятие как «шрамы» чисторожденным не знакомо. Регенерация справляется с любыми нашими ранами и ушибами с самого рождения. Поэтому тела ангелов и демонов идеальны, совершенны в своём великолепии. Но Непризнанные попадают сюда после смерти, поэтому приносят на себе всё, что случилось в их прошлой жизни. И, как бы ни хотелось, регенерация не может исправить эти метки на коже, потому что они возникли до её приобретения. Принесла их с собой и Уокер. Тонкая, едва заметная ровная полоска белела у Непризнанной на горле, от одного угла нижней челюсти до другого. Это выглядело так, словно Непризнанной собирались отделить голову от тела одним разрезом, но не довели дело до конца. Шрам проходил на уровне подъязычной кости, там, где заканчивался её плоский подбородок и под прямым углом переходил в шею. Незаметный для людей, если не знать, что он есть или не присматриваться. Или если носить одежду с высоким, поднятым почти до челюсти, воротником. Или если не выгибаться назад, делая мостик и открывая гортань. И снова она сделала это со мной. Ворвалась внутрь и единым мигом разрушила всё умиротворение и покой, которые только-только там воцарились. Снова породила кучу вопросов и чувств, от которых я моментально задохнулся. Уже привычное удушье, возникающее только рядом с ней, сдавило горло и перекрыло кислород, останавливая сердце. Я не знал, откуда этот шрам. Я знал только то, что при виде него во мне взорвался вулкан из тех самых эмоций, с которыми пока не научился справляться. Которые никак не мог взять под контроль, такими внезапными и глубокими они всегда были. И среди них главенствовало одно — самое сильное и оглушающее, то, которое уже накрывало меня на пляже, заставив просидеть у океана почти до рассвета, думая о Непризнанной. Мне было не противно, не любопытно, не жалко и не яростно. Мне было больно. — А-ай!.. Какого чёрта?! Гневный, обозленный выкрик ворвался в сознание, и я часто заморгал, пытаясь сбросить накатившую лавину чувств, осознать, где нахожусь и что вообще происходит. Хуёкер лежала на полу и прожигала меня взглядом, полным возмущения и ненависти. Я настолько выпал из реальности, что автоматически перестал напрягать руку, отвлёкся и позволил ей упасть. — Ты… ты уронил меня, мерзкий упырь!!! — цедила она сквозь зубы, задыхаясь, и потирала копчик, которым ударилась о пол. — Так и знала, что нельзя тебе доверять! Так как нормальный Люцифер в это время продолжал пребывать в шоке от появления новой части в головоломке под названием «Хуёкер», вместо него на арену цирка вышел привычный ей демон. Тот, который всегда выходил, когда надо было скрыть эмоции за агрессией. И я никак не смог его остановить. — Может, просто прекратишь жрать на ночь сладкое, чтобы я смог удержать твой вес? — огрызнулся и выпрямился, потому что до этого все ещё стоял полусогнутым над девчонкой. Рядом послышались смешки знакомых мне демониц, и не только. Опустив руки по швам, я развернулся и собрался поспешно покинуть зал. Снова сбежать, чтобы привести себя в норму, потому что не мог оставаться с ней рядом, пока не погашу ураган внутри себя. Но почти сразу за спиной услышал злобное шипение и не успел этого сделать. — Ах ты-ы-ы…. Прежде, чем я что-то понял и предотвратил, мне под коленку прилетел резкий удар пяткой, который поспособствовал встрече носа с полом. Я рухнул так быстро, что даже моргнуть не успел. Удар был не болезненным, но очень обидным, как и откровенные раскаты хохота бессмертных. — Какого хрена?! — возопил я, переворачиваясь на спину, и по инерции отпихнул ботинком правую ступню Непризнанной от себя. — Отвали… от… меня… — в ответ на мои действия она продолжила слабо, но энергично пинать меня кроссовками, куда придётся, сопровождая каждое слово. — Сама… отвали!.. — то ли защищался, то ли пытался отбить её удары я, тоже протирая грязные плиты зала брюками. В нашу половую возню и драку ногами вмешалась подбежавшая Мисселина: — О Шепфа, что вы делаете?! Прекратите немедленно!!! Вики! Люцифер! Что за детский сад?! Сколько вам лет, молодые люди?! Это возмутительно!!! — она размахивала руками и не знала, к кому из нас кидаться. — Совсем с ума сошли?! А вот и Геральд подоспел, тут же решив проблему. Пока ангел оттаскивала по подмышки разъярённую Непризнанную в сторону, демон одним рывком поднял меня на ноги и тут же сжал плечо до хруста. — Наказаны! Оба!!! — гневно завопил учитель, смотря, как Мисселина помогает встать Хуёкер. — Ко мне в кабинет сию же секунду! И чтобы даже не вздумали удирать оттуда, пока я не приду! Это ясно?! — Ясно, — рыкнул я, вырвался из его захвата и стал отряхиваться от грязи и пыли под уже несмолкаемый хохот толпы. Тем же занялась и чокнутая девка, только молча. «Охеренно подружились, блять! Зло пожаловать, в недобрый путь!»***
Кабинет Геральда был небольшим, но всё же здесь как-то уместилось 4 парты перед столом учителя, а также множество стеллажей с книгами. Развалившись на стуле первой из них, я следил за Хуёкер внимательным взглядом из-под ресниц. Она ходила от стеллажа к стеллажу, изучая корешки книг, а потом подошла к столу Геральда, взяла чистый листок бумаги и заточенный карандаш. Там же нашлась и планшетка, на которую девчонка прикрепила лист, а потом отошла и бухнулась за соседнюю парту от меня. Мы по-прежнему не разговаривали друг с другом. Чуть развернувшись к ней, я начал уже откровенно и бесстыдно рассматривать Непризнанную. То, что у неё проблемы с психикой, было давно решённым фактом. И всё равно я в очередной раз поразился, как стремительно менялось её настроение в зависимости от ситуации. Более того, конкретно сейчас Хуёкер вела себя как какая-то охамевшая старшеклассница: вальяжно откинулась на спинку стула, закинула ноги на парту и уткнулась в листок, что-то рисуя карандашом. Не хватало только жвачки, которую бы она нагло жевала, плюя на всё и всех вокруг, и выдувала бы огромные розовые пузыри. — Что? — не отвлекаясь от своего занятия, спросила она. — Что? — Что ты на меня так смотришь? — Пытаюсь понять. Непризнанная вздохнула, отняла карандаш от бумаги и подняла голову, посмотрев на меня спокойным взглядом. — Что именно? А я и сам не знал. Порой из-за поведения Непризнанной у меня возникало чувство, что она пропустила какой-то огромный жизненный пласт в своём прошлом, и иногда нагоняла его таким образом. Только что могла быть здравомыслящей девушкой, потом — умудренной жизнью женщиной, а через минуту уже вела себя, как подросток, страдающий переходным возрастом. И это при том, что ей всего 22 года. Каюсь, подсмотрел личное досье. — Тебя совсем не волнует сложившаяся ситуация? — Нет, — Хуёкер пожала плечами, крутя в пальцах карандаш. — А должна? — Ну не знаю, — я окончательно развернулся к проходу и облокотился на колени, невольно наклоняясь к ней и всматриваясь в лицо. — Для ученицы, которая стремится быть отличницей и которая до этого отличалась примерным поведением, ты не сильно переживаешь, что оказалась наказанной. — Пф, — она фыркнула, отложила планшетку с бумагой и сняла ноги со стола. — Можно подумать, это первый раз. — Даже так? — пока я удивлялся всё больше, Хуёкер тоже развернулась на стуле к проходу и почти коснулась коленями моих. Едва заметный разряд тока прошёлся по ногам, потом вверх к макушке и рассеялся где-то под рёбрами. Моё дыхание своевольно потяжелело, а воздух вокруг сгустился и запа́х глинтвейном. — Хочешь сказать, такая хорошая и правильная девочка… — пока говорил, склонялся вперёд, а голос сам по себе понизился и стал бархатным, — …оставалась после уроков в классе для наказаний? — Всякое бывало, — Непризнанная плавно заправила волосы за ухо и инстинктивно подалась мне навстречу, облокачиваясь на угол соседней парты. «Кто-нибудь может объяснить, что сейчас происходит? Потому что я — нет…» — И как часто? — С какой целью интересуешься? — усмехнулась она, и я вдруг понял, что мы находимся достаточно близко для того, чтобы её дыхание едва ощутимо опалило моё лицо. — Хочу понять, чего ещё я о тебе не знаю, — тихо и мягко проговорил я, вытянул руку вперёд и уперся ладонью в парту рядом с её локтем, слегка придвинувшись к девчонке. — Ты ничего обо мне не знаешь… — выдохнула она, коварно ухмыляясь. Медленно заскользила по моему лицу глазами, изучая его загадочно мерцающим взглядом из-под ресниц. — Тогда… Расскажешь?.. — хрипло пробормотал, утопая в цветочно-фруктовом аромате её энергии и всё больше поддаваясь этому внезапному притяжению между нами. Волшебство какое-то, мать вашу… — Кем ещё ты можешь быть, Непризнанная?.. Она хмыкнула, скосив глаза на мои губы, но ответить не успела: дверь резко распахнулась, и в кабинет ввалился Геральд. Именно ввалился, потому что демон был нагружен поклажей и еле протиснулся в проём. Как по щелчку, весь этот грёбаный гипноз рассыпался в воздухе. Мы с Хуёкер мгновенно отстранились друг от друга и оба изумленно посмотрели на учителя. — Э-эм… что это у вас, мастер Геральд? — не удержалась она от настороженного вопроса. А я, кажется, уже знал ответ при виде всего этого инвентаря. — Это — ваши исправительные работы, — откликнулся тот и сгрудил на последнюю парту свою ношу. А именно: два клеёнчатых комбинезона, напоминающих смесь дождевика и эпидемиологической униформы (только противогазов не хватало), две пары высоких и тяжелых сапог-болотников, широкая лопата — одна штука, и жёсткая метла в придачу. — И… что мы должны с этим делать? — бледнея на ходу и сипя голосом, уточнила Хуёкер. — Надеть на себя, взять инвентарь в руки и топать в загоны для драконов. Ангары Фыра и Сыра уже вычищены, осталось только убрать стойбище Дыра. К полуночи управитесь. — Вэк?! — А что ты на меня так смотришь, Уокер? — ощерился Геральд в довольной улыбке и скрестил руки на груди. — Какой проступок, такое и наказание.***
Называется — дерьмо. Драконье, коровье, по жизни — не важно. Мы уже около часа вычищали загон и старались при этом не сдохнуть от витающего здесь запаха. — А где сам Дыр? — услышал я вопрос Непризнанной, пока шваркал лопатой по полу и отдирал от него говно, перемешанное с соломой. Все недоеденные куски тухлого мяса и кости уже сгрудились у выхода. — Драконы — те же совы. Предпочитают летать, резвиться и охотиться по ночам, а отсыпаются в первой половине дня. — Понятно… — тоскливо протянула девчонка и продолжила выметать сухие листья из угла. Света здесь было немного — электрический фонарь над входом в ангар да луна. Когда начиналась непогода — типа дождя или снегопада, — крышу закрывали. Но сейчас стояла ранняя осень, поэтому потолок был разобран, и над головами у нас с Непризнанной раскинулось ночное небо. Время приближалось к полуночи, а нам оставалось вычистить ещё четверть ангара. — Во-о-он там забыл убрать, — внезапно прервала молчание Хуёкер и ткнула пальцем в сторону, где темнела небольшая кучка. — Я не убрать забыл, а мнение твоё спросить! — огрызнулся, выпрямляясь, и тут же похрустел позвонками. Спина невыносимо ныла от непривычной и позорной работы. — А разве моё мнение имеет для тебя значение? — презрительно откликнулась она и тоже выпрямилась, задрав голову к небу и прикрыв глаза. — Ты его не спрашивал, когда самостоятельно решил скинуть меня на пол. И смотри, где мы оказались? — Это вышло случайно, сколько раз повторять?! — рыкнув, я шагнул вперёд и оперся на черенок лопаты, взяв пятиминутный перерыв. — Это вышло больно, неожиданно и неприятно! — не сдавалась Непризнанная, тоже больше не размахивая метлой, и пристально уставилась на меня. — Что с тобой не так? Ведешь себя то как подонок, то как благородный рыцарь! У тебя проблемы не только с гневом, но и с психикой?! — Бинго, Непризнанная! И начались они сразу, как только ты появилась здесь! Чувствуешь взаимосвязь, или объяснить тебе, недалёкой?! Она возмущенно похлопала ртом, а потом перекинула метлу из одной руки в другую и вдруг припечатала ровным тоном: — Ты в дерьме, демон. — Научилась самоиронии? — я выгнул бровь и усмехнулся. — Ты и правда как зловонная лепёшка, которая прилипла к подошве и всюду меня преследует, напоминая о себе. И которую никак не отскрести от обуви! — Нет, я буквально, — она даже не оскорбилась, пропустив мою тираду мимо ушей, только смотрела на меня чуть насмешливо и даже жалостливо. Как на умственно отсталого. — Ты стоишь прямо в драконьем дерьме. Медленно — так, словно боясь уронить с башки корону, которой там давно уже не было — я опустил голову вниз и посмотрел на свои ноги. Сапоги утопали в жирной, тёмной и густой куче, а я — в стыде и позоре. — Блядское ты блядство!!! — выругавшись, поспешил вылезти из навоза. Сапоги потяжелели, воняли и липли к полу. Пятясь спиной и матерясь на весь ангар, я скрёб ими о доски, пытаясь хоть немного очистить, и внезапно повалился назад. Лопата взмыла вверх, а потом с грохотом приземлилась где-то вне поля моего зрения. Сам же я грохнулся прямо на лежанку Дыра, состоящую из сухой травы и свежих опавших листьев. «Дьяволы всемогущие! Это когда-нибудь закончится?!» — Живой? — раздался насмешливый голосок, и я развел руки, разгребая сено и выбираясь на поверхность. Да так и остался сидеть, исподлобья смотря на подошедшую ко мне Непризнанную. Она замолчала, но так забавно кривила рот в попытке не заржать, что я напрягся ещё больше, уже не понимая — есть ли предел этому позорному вечеру?! — Ну что ещё?! — У тебя тут… — она хихикнула, зажав рот рукой, — … у тебя солома в усах застряла. Во-о-от здесь… — Хуёкер положила указательный палец вдоль своей верхней губы и пошевелила кончиком. — Ты похож на мистера Таракашку. — Чего?.. — не въехал я, отчаянно возя руками по лицу и снимая с него траву. — Мистер… Таракашка… Всё, это её добило. Запрокинув голову, Непризнанная загоготала в голос. Да так весело, открыто и заразительно, что я не почувствовал, в какой момент моя злость сменилась на точно такой же хохот. Вокруг была разбросана солома и кучи дерьма, а мы ржали, как два коня, и не могли остановиться. Казалось, вместе со смехом из нас обоих выходило всё напряжение этого долгого дня. — Ну ты и дурочка, — на последних смешках объявил я, даваясь широкой улыбкой. — Сам дурак! — в тон мне ответила она, и глаза её сверкали от влаги и отражали луну. Я всё смотрел на неё и в очередной раз недоумевал, кто же она такая. Как родилась и выросла такой непонятной, но притягательной в своём сумасшествии? — Дай руку, — попросил и вытянул свою ладонь ей навстречу. — Мне не встать в этом комбинезоне. Непризнанная безропотно подчинилась, и только потом увидела хитрое выражение моего лица. Открыла рот в крике, но уже не могла ничего сделать. — Не-е… Поздно. Я рванул её на себя, увлекая в уже ставший родным стог, и сам завалился на спину. Хуёкер пару раз двинула мне по плечам кулачками, потом побарахталась среди травы, улеглась удобнее и успокоено затихла. И в этом уютном, опустившемся молчании посреди драконьего ангара у меня вдруг возникло удивительное, необъяснимое чувство покоя. Я совершенно не замечал ни зловония, ни гнилого запаха нечистот и протухшего мяса — только горьковатый аромат сена и свежей листвы вперемежку с цветением сакуры. Лесные ягоды растекались на языке тёплым, терпким, густым киселём, а мы лежали рядом и смотрели, как постепенно загораются звёзды над нашими головами. Одна за одной. Одна за одной… — А всё-таки хорошо здесь, да?.. — тихо проговорила Непризнанная, вплетаясь своим голосом в эту зыбкую, но тягучую и пряную атмосферу умиротворения среди трав и лунного света. И я — совершенно искренне — так же тихо выдохнул: — Да…