***
Люцифер
Злился ли я? Нет. Конечно, нет. Я был в ярости. Сегодня вечером был готов ко всему: спасать Непризнанную от пьяных похотливых демонов, защищать от неминуемых нападок Агнесс и Ости, вытаскивать из различных передряг, в которые она, без сомнений, попадёт. Был готов ко всему, да. Кроме того, что Хуёкер по собственной инициативе будет отплясывать полуголой на сцене, извиваясь так, что в какой-то момент я испугался за целостность её позвоночника. И уж точно я никак не ожидал, что в конце своего концерта Непризнанная оседлает колени моего лучшего друга, а тот и не подумает её скинуть. — Во даёт! — восхищенно протянул Валиал, глазея на сцену. — Я и не знал, что она так умеет! Демона поддержал нестройный хор одобрительных мужских голосов и злобное шипение присутствующих за столом дам. Я же, пока все пялились на то, как Непризнанная показывает чудеса пластики, сел обратно на диван и плеснул себе в стакан виски. От души так, по самые края. А потом залпом отправил его в глотку и поклялся, что сегодня больше ни за что не посмотрю на гадкую девку. Пусть наслаждается чужими взглядами, коих этим вечером обещало быть предостаточно, а моего ей не видать как собственных ушей. Мерзкое, противное чувство ковыряло душу, и его не мог ни потушить, ни унять виски, которым я безостановочно обеззараживал внутренности. Я чувствовал себя облитым помоями с головы до ног. Так, словно меня окунули в чан с драконьими испражнениями, и я барахтался там без единой надежды сделать целительный вдох. Каким глупым, безвольным и слабым я ощутил себя в тот момент! Преданным. Проданным. Обманутым. Как верный пёс я готов был сорваться с цепи, вгрызаться в толпу, идти по следу цветочной энергии, лишь бы найти, спасти, уберечь! По первому слову и первому зову: ручной одомашненный зверёк, да и только. Готов был бросаться грудью на баррикады, рвать жилы и чужие глотки, одурманенный страхом за девчонку. Но о ней не стоило беспокоиться. О, нет. Хуёкер плавно вливалась в этот мир, вступила с ним в симбиоз и в моей защите нисколько не нуждалась. Ни в защите, ни в спасении, ни во мне самом. В очередной раз она растоптала своими стройными длинными ногами что-то горячее и жгучее, рвущееся из моей грудной клетки. Снова выставила меня идиотом перед самим собой и заставила почувствовать собственную ущербность. И не только эту удушающую ничтожность, но и зависимость, раз я с такой легкостью и быстротой нацепил на себя призрачные латы и, словно рыцарь, готов был ринуться на её спасение, сломя голову. Идиот. «Нет, дорогуша. Нет, милая! На сегодня лимит унижений исчерпан. Варись в этом котле сама, вытворяй что вздумается, а глупый Люцифер больше не поведётся на твои коварные уловки!» Ярость всё никак не хотела утихать: ни когда бурные овации после выступления Непризнанной угасли; ни когда все присутствующие в вип-зоне вернулись на свои места, с жаром обсуждая увиденное; ни когда розовый алкогольный туман заволок сознание. Однако именно он помог мне сдержаться, когда Хуёкер всё же появилась за нашим столом. И мне было плевать, как она выглядит — запыхавшейся, раскрасневшейся, возбужденной, — плевать, черт возьми! Каждый из нас отныне был сам по себе, и смотреть на девку я не собирался. Ни за что. Минута проходила за минутой, перетекая в час. Разговоры сменялись, перемежаясь хохотом и пошлыми тостами. А вместе со временем проходил и мой всепоглощающий гнев. И в конце концов он угас настолько, что даже сквозь пелену опьянения, сигаретного дыма и жгучей ревности при виде блядского Давида рядом с Непризнанной я догадался: всё это — большая ошибка. Потому что вскоре произошло то, что я и предрекал с самого начала — Хуёкер посыпалась. Это происходило постепенно, но неизбежно. Пока все демоны гоготали в голос, развязно развалившись на диванах, пока отпускали сальные шутки, девчонка всё больше съеживалась и бледнела. Никаким весельем от неё и не пахло, несмотря на лживые полуулыбки и поддерживающие смешки. Ей было некомфортно здесь. Неуютно. Неуместно. Это была не её среда обитания, и только последний дебил мог бы предположить, что Хуёкер примет сторону демонов. Однако такими дебилами были все вокруг, не исключая и моего придурковатого друга. Все, кроме меня. Потому что я давно уже раскусил этот крепкий орешек и познал его горьковатое, но манящее ядро. «Маль, черт бы тебя побрал, засранец безрогий! Разве ты не видишь свет, который исходит от девчонки? Разве не чувствуешь её мягкость и невинность, что соответствуют ангельским? И пусть она может материться как сапожник, пусть со злости вполне способна въехать кулаком по носу своему обидчику, пусть отплясывает грязные танцы на сцене и сводит с ума мужскую половину зала, но как ты можешь не замечать, что всё это — напускное? Что внутри неё живёт совсем другой человек? Как можешь предполагать, что ей нравится подобное похотливое общество, эти похабные демоны, живущие страстями и развратом, когда в её душе цветут райские сады? Она всеми силами избегает конфликтов, ненавидит грубость и насилие, желает лишь жить в мире с собой и окружающими, а ты тащишь её сюда, в пристанище разврата, и думаешь, что ей искренне весело?!» Они смеялись. Они все смеялись — раздражающе мерзко и слишком громко. Я пил. Непризнанная молчала и всё сильнее впивалась пальцами в пустой бокал из-под шампанского. А потом резко вскочила и вылетела из вип-зоны, словно пресловутая пробка из того же шампанского, бутылку которого хорошенько потрясли. И вслед за ней вылетели мои последние мозги.***
— Удираешь? Удивительно, но я оказался на улице раньше девчонки. Пока она в истерике блуждала по коридорам клуба, стремясь выбраться, я кратким путем вышел наружу, подпер собой стену и неторопливо закурил. А минуту спустя и Уокер перестала страдать топографическим кретинизмом и вырвалась на волю, попутно так хлопнув входными дверями, что те чуть не прибили двух здоровенных охранников. От моего внезапного вопроса, брошенного в спину, Уокер замерла на месте как вкопанная, такая напряженная, что от её тела можно было заряжать аккумуляторы. Оно неестественно билось мелкой дрожью, а когда Непризнанная медленно повернулась ко мне, стало видно, что её лицо перекошено. — О, добрый вечер, Ваше Мерзейшество! — едко процедила она, впиваясь в меня гневным взглядом. Я его стойко выдержал, но отчего-то захотелось сожрать собственную сигарету, а затем проглотить, обжигая язык и гортань. — Смотрю, теперь я для Вас вновь существую?! «Ну надо же, сколько злости и экспрессии! И все — в мою честь. Вот только возмущаться здесь имею право лишь я, а тебе стоило бы поучиться отстаивать себя! Неужели нравилось выслушивать оскорбления от демониц весь вечер?» — Смотрю, ты вновь обрела дар речи? — поморщившись, я передразнил её и отвел взгляд, став следить за струйкой дыма. Главное — быть спокойным и не слететь с катушек. — Жаль, что ты не применяла его на протяжении всего предыдущего часа. В первое мгновение Уокер остолбенела и возмущенно захлопала ртом, а потом пошла в атаку. — Упрекаешь меня в молчании?! ТЫ?! — она практически зашипела и невольно шагнула вперёд, одновременно поднимая руку и тыкая в мою сторону указательным пальцем. — Ничего не перепутал?! — Нет, — стараясь не поддаваться натиску девичьего гнева, я медленно затянулся. — Мне не было никакой нужды защищать свою честь, в отличие от тебя. И вот что странно: ты всегда находишь в себе остроумие и смелость дерзить мне вместо того, чтобы делать это по отношению к тем, кто того заслуживает. — А себя к этому списку ты, конечно, не относишь, — не спросила, а прямо-таки утвердила девчонка, презрительно скрещивая руки на груди. — А должен? — я нахмурился, тоже начиная закипать. Это что же получается — для неё я и та же Агнесс равнозначны, что ли?! Приподняв верхнюю губу, злобно процедил: — Хочешь упрекнуть меня в чём-то, Непризнанная? — Хочу, — она сделала пару шагов ко мне, — и упрекну! — Теперь тонкий, изящный указательный палец уткнулся мне в грудь и надавил. — Допустим, я — действительно жалкая, трусливая девчонка! Плевать! Но где же была твоя смелость всё это время, демон?! Где было твоё остроумие сегодня? Где была дерзость?! Хуёкер продолжала протыкать меня пальцем на каждом слове, повышая при этом голос, и неслабо заводила моё и без того взвинченное состояние. Вот только наша перепалка стала привлекать внимание не только охранников, но и праздных зевак-гостей, которые то входили, то выходили из клуба. Заметив множество любопытных взглядов, я рыкнул, схватил Непризнанную за запястье и уволок подальше, затащив за ближайший угол здания. Оказавшись в полутьме, скрытые от посторонних глаз, здесь мы могли беспрепятственно продолжать свои разборки хоть до скончания тысячелетия. — Отпусти! — Уокер дернулась, вырвала руку и отступила на шаг, всё так же пронзая меня пламенным взглядом. — Что, не́чего на это ответить, да?! — О чем ты, черт возьми, вообще говоришь?! — я хотел было затянуться от нервов, но понял, что безнадежно потерял сигарету сразу после столкновения с Непризнанной. Как и свою голову, видимо. — О твоём дебильном поведении! — она так взорвалась, что даже ногой топнула. Сжала кулаки и сморщила лицо, став похожей на курагу. Это забавное зрелище чуть не сбило меня с яростного настроя, но девчонка уже продолжила сыпать в меня обвинениями: — Строишь из себя благородного демона, гордишься королевской кровью, источаешь достоинство, а сам — лжец и трус! Что мешало тебе поговорить со мной все эти дни до вечеринки? Что мешало подойти и сказать мне в глаза, что не хочешь моего присутствия здесь? Что считаешь меня недостойной и этого места, и вашей компании? А раз уж действительно так думаешь, то почему не отстаивал своего мнения до конца? Почему не подкалывал меня при всех, не унижал, как твои стервозные подружки, почему не тыкал носом в моё ничтожество?! Почему ты весь вечер молчал, чёртов придурок?!?! Пока Уокер истерично выливала на меня всё, что её, оказывается, душило, я с каждым словом только охреневал и хлопал глазами, как несмышленый малец. Всю ярость как рукой сняло, и теперь, глядя на разбушевавшуюся Непризнанную, я не знал, плакать или смеяться — такой дурацкой нелепостью обернулось наше недопонимание. Когда она выкрикнула последний вопрос, силы её покинули, и Хуёкер, тяжело дыша, теперь стояла и смотрела на меня исподлобья. И эта тишина вокруг особенно ярко контрастировала с предыдущим гневным монологом. — То есть… — осторожно протянул я, вторгаясь тихим и спокойным голосом в накаленную атмосферу, — ты так сильно злишься, потому что думаешь… — я медлил, мучительно пытаясь подобрать слова и составить их в правильном порядке, — что я считаю тебя недостойной… демонов, клуба… и нашей компании в целом? — Я злюсь, потому что ты не нашёл в себе смелости сказать мне это в лицо! — чуть помедлив, выдавила Непризнанная сквозь зубы. А потом сразу же добавила, горделиво вскинув подбородок: — Надеюсь, хотя бы сейчас ты не будешь отрицать, что считаешь, будто мне здесь не место! — Тебе здесь не место, — я кивнул, а Хуёкер победно и вместе с тем горько скрестила руки на груди. Типа «так и знала!» — И это правда. Но… вот же Дьявол! — я поднёс правую руку к глазам и надавил пальцами на веки. Стал растирать подушечками глазницы, надбровные дуги и лоб, потому что как-то разом вдруг обессилел и устал. — Уокер… Порой мне кажется, что мы с тобой произносим одни и те же слова, но словно бы говорим на разных языках… Когда я прекратил массировать своё лицо в безнадежных попытках наладить душевное равновесие и открыл глаза, то заметил удивление Непризнанной. Кажется, и её гнев иссяк, потому что девчонка явно растеряла свой пыл и теперь стояла, обнимая себя и неуверенно оглаживая пальцами плечи. — Что… я не понимаю… — В этом и проблема, — я тяжко выдохнул и обессиленно опустил руки. Непризнанная сощурилась, снова начиная раздражаться от того, что я ничего не объясняю, поэтому я продолжил: — Тебе здесь не место, и я готов повторить это столько раз, сколько потребуется. Повторить без всякого стыда, тебе в глаза, в уши и везде, куда попросишь. Но разве я не прав в своём мнении? Разве ты спускалась в Ад с уверенностью, что станешь частью этого общества? Что разделяешь интересы и мировоззрение демонов, что понимаешь их цели и стиль жизни? Что готова действовать подобными же методами, что ты полна коварства и хитрости, пошлости и разнузданности? Или всё-таки ты почувствовала дискомфорт, придя сюда? Неловкость, скованность, духоту, что стянули горло и мешали нормально дышать? Или всё-таки твоя душа противится пороку и разврату, хищным улыбкам и острым подколкам? Или всё-таки тебе претит возбужденная, пьяная толпа, сальные шутки и пошлые, откровенные намёки? Скажи, что мечтала оказаться в центре этих событий, что дышишь с Преисподней в унисон; скажи, что совсем не думала о том, как бы сбежать отсюда, испытывая невольный стыд — и я возьму свои слова обратно. — Откуда ты?.. — начала Непризнанная и осеклась. Глаза её были широко распахнуты, и она взирала на меня со смесью смущения, страха и удивления. «Откуда я знаю, что именно это ты и испытывала? Ох, Непризнанная… Когда ты уже осознаешь, что я понимаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь. И мне бы очень хотелось, чтобы и ты в свою очередь начала понимать меня так же хорошо. Может, тогда мы бы смогли избежать таких глупых ситуаций» — Ты с самого начала знал, что так будет… — слабо выдохнула она, и я кивнул. Уокер опустила глаза, чуть дернула губами, а потом снова подняла взгляд и посмотрела на меня. — Но почему… Почему ты не сказал мне этого раньше? Почему просто не поговорил со мной прямо и открыто, выражая свои опасения и предупреждая? — А когда? — я не хотел заводиться, но одна лишь мысль, одно только беглое воспоминание этого вечера снова всколыхнуло волну злости в душе. — Когда мне было говорить с тобой? Может, когда ты извивалась на сцене как припадочная змея, надеясь впечатлить толпу? Или когда сидела на коленях у моего лучшего друга и пыталась его обольстить, мать твою?! Я оборвал себя, чтобы не наговорить лишнего. Сжал и челюсть, и кулаки, повернул голову в сторону тёмного ущелья. Из носа разве что пар не пошёл, так сильно я вскипел. Кажется, прошло несколько молчаливых минут, потому что я успел выдохнуть пару раз и немного успокоиться, а Непризнанная в своей голове сложила дважды два. — Ты что… ты… — послышался её робкий, осторожный голосок, в котором я всё же угадал легкую улыбку, — ты ревнуешь, что ли? — Какая удивительная проницательность, — съязвил я и, повернув голову обратно, посмотрел на девчонку. Она изо всех сил поджимала губы, чтобы не растянуть рот от уха до уха. — Кхм, ладно. Допустим, — сказала тихо. — Но давай уточним на всякий случай, чтобы снова не возникло недопонимание… Ты ревнуешь Маля ко мне или меня — к Малю? Я смотрел на неё очень долго и очень выразительно. В конце концов Непризнанная не выдержала и опустила взгляд, пряча довольную улыбку за покусыванием своих же губ. — Нет, ты всё-таки непроходимая дура. Я испустил усталый выдох, а потом сунул руки в карманы брюк и задрал голову вверх. И пусть мы были в Аду, но даже здесь ночью температура падала, даруя легкую прохладу, а небо затягивалось тёмной пеленой, отчего казалось, что это и не Ад вовсе, а обычное горное ущелье на земле. Единственное, чего не хватало — звезд. Не успел я подумать ещё о чём-то незначительном, как между нами с Непризнанной произошли перемены. Она внезапно прошла вперёд и уткнулась лбом мне в плечо. Буквально уперлась и обмякла, перекинув на меня вес своего тела, и от этого я подался спиной назад и уперся лопатками в стену. Что-то тихо пробурчав, Уокер чуть развернула голову, и её губы прижались к моей шее — туда, где обнажалась кожа, больше не скрытая воротом рубашки. — Ч-что?.. — хрипло переспросил я, застигнутый врасплох и её поступком, и близостью, и разрядом тока, который прошил насквозь каждый миллиметр тела, стоило Непризнанной коснуться меня. — Вот поэтому… — повторила она более чётко. Губы, шевелясь, задевали мою шею и каждый раз отправляли щекочущие потоки с ног до макушки и обратно. — Что «поэтому»? — я продолжал тупой диалог, потому что не мог ни дышать, ни соображать. Просто позволял ей опираться на меня и обессиленно висеть. — Поэтому нам надо научиться говорить друг с другом. Чтобы таких глупых ситуаций больше не возникало. Чтобы мы оба понимали, что имеем в виду. Чтобы не ругаться и не объясняться потом… Непризнанная продолжала тихо говорить, а я, наконец, пришёл в себя. Вытянул руки из карманов, медленно поднял их и приобнял её за плечи, осторожно прижимая к себе теснее. Её руки висели словно плети — безвольные и безжизненные, и вся она была будто выжата, как воздушный шар, из которого спустили весь воздух. Но мне дико нравилось то, что происходило: пусть Уокер положила на меня только голову, но факт того, что она сделала первый шаг, что так доверчиво, по-детски, уткнулась мне в шею, возбуждал какие-то невиданные до этого чувства. И они были волнующими и прекрасными. — Хорошо, — в тон ей тихо проговорил я, инстинктивно сжимая объятия, и аккуратно прижался щекой к её виску, — давай учиться разговаривать. — Правда? — наивно и недоверчиво уточнила она, а потом я почувствовал, как её руки приподнялись и пальчики аккуратно сжали низ моего пиджака, оттягивая ткань. — Правда, правда, — за усмешкой я постарался скрыть своё смятение и затаённую, щемящую радость одновременно. — А мы можем начать прямо сейчас? — Пожалуй, можем. — Тогда скажи… Как ты здесь оказался? И не смей врать… — тон её мгновенно стал угрожающим, — что просто вышел покурить! — Ладно, не буду, — я не сдержал смешок, потому что именно это и собирался ответить, но девчонка уже просчитывала мои уловки наперёд. Пришлось пересилить себя и действительно начать откровенный разговор. — Я отправился за тобой, чтобы удержать от ошибки. — Ошибкой было приходить на этот праздник, — я буквально почувствовал, как Непризнанная поморщилась, потом слегка дернулась, повозилась немного и чуть приподняла голову вверх, уткнувшись носом в основание моей челюсти. — Что может быть хуже этого? — Хуже — только твой побег. И чтобы избежать очередного позора, тебе надо вернуться. — С чего бы это? Ты ведь сам говорил, что это место — не для меня, а теперь вдруг уговариваешь остаться? Как мне научиться понимать тебя, если ты сам себе противоречишь? Это был очень хороший вопрос. Я задавался мотивацией своего поступка ещё когда вскочил с кресла и поспешно бросился за девчонкой. Когда приподнял за ворот дорогой рубашки лысого борова, посмевшего облапать Непризнанную. Когда пригрозил оторвать ему яйца и шваркнул со всей силы в стену. Прекрасно осознавал, почему иду за Уокер, как привязанный, но никак не мог понять, зачем хочу её остановить. Разве не этого я желал весь вечер? Чтобы она убралась отсюда и перестала подвергать себя опасности, а заодно и пощадила мою нервную систему? И вот теперь мы стоим в полутемном закоулке возле клуба, дышим друг на друга, робко обнимаемся, а я вдруг говорю, что уходить — это ошибка. Клинический идиот. — Потому что если уйдешь — проиграешь, — я сказал первое, что пришло на ум. — Покажешь этим стервам, что они победили. Что они имеют власть над тобой, что они способны управлять твоими эмоциями и поступками. Что они могут манипулировать тобой. Разве этого ты хочешь? Позорно сбежать, как трусишка-зайчишка, чтобы потом всё оставшееся время в Школе выслушивать насмешки? — Такая жизнь мне вполне знакома, — она тихо хмыкнула, обдавая при этом мою шею горячим дыханием. — Ещё варианты? — Некрасиво вот так сбегать, даже не попрощавшись с именинником, — закинул я вторую удочку. — Маль сегодня окружён достаточным вниманием, чтобы не заметить моё отсутствие даже два часа спустя. — Ну что ты хочешь от меня услышать, Непризнанная? — практически проскулил я жалостливо и сокрушенно сложил голову на её лоб. — Правду, демон. Прав-ду! — невозмутимо откликнулась девчонка. — Говори, почему на самом деле уговариваешь меня остаться? — Потому что хочу закалить твой дух. Будь сильной, Уокер, вернись и докажи, что не позволишь собой управлять! — Нет, не это. — Ты пропустишь самое грандиозное веселье года, а Мими будет донимать тебя рассказами о нём ближайшую сотню лет. — Снова не то. — Дьявол! Просто иди и оторвись, Уокер! Напейся, танцуй, ржи во всю глотку, но избавься от проблем, что постоянно тебя тяготят! — Если сейчас ты не скажешь, что должен — я уйду. В подтверждение своих слов Непризнанная дернулась в слабой попытке оторваться от меня и обрести опору собственных ног, но я тут же инстинктивно прижал её к себе, обнимая с такой силой, что она крякнула. — Ладно! — недовольно рыкнул, пытаясь погасить внезапную панику, которая отравила меня и заставила сердце биться быстрее обычного. — Ладно, Непризнанная. Ладно… — сглотнув, я продолжил говорить севшим голосом с таким трудом, словно преодолевал горный перевал босыми ногами, — останься, потому что… я этого хочу. — На какое-то мгновение мы оба замерли и перестали дышать, оттого душная адская ночь вдруг стала осязаемой и плотной. — Останься, Уокер… Не из-за Маля, вечеринки или чувства собственного достоинства. Нет… Я прошу тебя здесь и сейчас остаться со мной. Вот оно. За одну секунду я выдал истину, от которой упрямо отмахивался, но она была так же тверда и непоколебима, как скалы Преисподней. Я просто не мог провести этот вечер без Непризнанной. Не знаю, что это было за наваждение, но оно перекрывало все страхи и риски её нахождения в клубе. Уокер должна, обязана была быть рядом со мной! Сидеть, ненавидеть меня, обожать, хохотать, молчать, орать, не обращать внимания или смотреть, но должна была быть. В каком угодно статусе и роли, настроении и положении, но её присутствие было прямо пропорционально моей способности дышать. Стоило мне представить этот вечер без неё, как сердце начинало ныть, а под ребрами разворачивалась огромная сосущая воронка. «Что угодно, Уокер. Что угодно, только останься…» — Хорошо… Словно в ответ на мои безумные, путаные мысли тихо выдохнула она и нарушила звенящую тишину. И после этого короткого, банального слова воздух снова стал свежим и легким, насытился красками, звуками и вкусами. Или это просто какой-то стальной кулак разжался и освободил мою грудную клетку? Это было самым правильным. Всё, что сейчас происходило, было правильным, настоящим и искренним. Именно здесь, в полутьме, упираясь лопатками в кирпичную стену и баюкая в своих руках Непризнанную, я ощутил нечто, похожее на облегчение. Умиротворение. Не хотелось больше ни увиливать, ни говорить двусмысленности, ни хитрить, ни думать наперёд. Только я и она. Только тёмная адская ночь и девичье дыхание — горячее, влажное — на моей шее. Прямо мне под кожу, по венам, к самому сердцу. И, клянусь, лучше, чем сейчас, я себя в жизни не чувствовал. В безотчетном порыве, потому что хотелось быть ещё ближе — и физически, и духовно, — я поднял одну руку и коснулся кончиками пальцев головы Непризнанной. Убранные в высокий, зализанный пучок волосы были туго стянуты, и меня это не устраивало. Скрывать такую роскошь в ущербной прическе — настоящее преступление! Плавно потянув за заколку, я освободил тёмно-каштановый жгут, который тут же раскрутился и опал, а потом аккуратно стянул и резинку. Тяжелый, ароматный каскад хлынул Непризнанной на плечи и спину, и я тут же, не сдержавшись, запустил пальцы ей в затылок. — М-м-м… — Уокер тихо застонала, уткнувшись в меня носом так, что практически расплющила его о шею. — Как же хорошо-о-о… — Согласен, — то ли шепнул, то ли пробормотал я, прикрыв глаза и уже давно неспешно потираясь лицом о девичий лоб и виски. Запах ароматного шампуня кружил голову и сплетался с привкусом глинтвейна на языке, а мои пальцы продолжали безостановочно массировать кожу её головы и пропускать между собой шелковистые пряди. — С распущенными тебе гораздо лучше, чем с этим дурацким пучком. Уокер захихикала и слабо обняла меня за талию, робко прижимаясь. — Кто сотворил этот ужас на твоей голове? — Это долгая и неприятная история, — бессвязно промычала она. И я не знал, заставить её замолчать или, наоборот, говорить как можно дольше, чтобы продолжала гладить меня своими губами по коже. Боялся и не сдержаться от наслаждения, и оборвать этот чуткий, доверительный момент, который не хотелось заканчивать. Например, вечность. Да, вечность меня определённо устроила бы. Да и мой вопрос был на самом деле полной глупостью, сорвавшейся с языка. Ещё там, за столиком, когда злость перестала клокотать так сильно, что сжигала гортань, я смог проанализировать произошедшее. Реакция Маля, поведение Мими, которая весь вечер заискивала перед Непризнанной, явно чувствуя себя виноватой, скованность самой Уокер — всё говорило о том, что сюрприз был не запланирован. Просто все предпочли не портить вечер разборками, и на том успокоились. И всё же это значило, что Уокер умудрилась вляпаться в неприятности по пути в зал. И даже не знаю, что бесило меня больше — злой рок её судьбинушки, который вечно толкал девчонку в объятия приключений, или моё бессилие по этому поводу? Я снова опоздал. Не предотвратил, не уберег, не успел… Она снова справилась со всем без меня, но я упрямо намеревался выяснить, что же произошло на самом деле. — Долгие и неприятные истории — мои любимые. Особенно, когда они объясняют внезапные зажигательные танцы на сцене, — прошептал я, попутно зарываясь носом в макушку Непризнанной. — Расскажешь, что случилось? — Как-нибудь в другой раз, — едва слышно отозвалась она. — Не сейчас… Что-то неуловимо изменилось в её голосе, и эта магическая атмосфера между нами тут же рассыпалась, словно мы коснулись чего-то запретного или ядовитого. Непризнанная осторожно подалась назад, выпутываясь из моих объятий так, чтобы не обидеть. Мои пальцы последний раз пробежались по ускользающим прядям, а потом рукам стало безумно холодно без тепла девичьего тела. И казалось, этот холод проник даже под рёбра, вызвав противные, липкие мурашки. Уокер неумолимо отстранялась, неизбежно и катастрофически, вызывая ноющую тупую боль в сердце. На её лице блуждала виноватая слабая улыбка, и далеко не сразу она подняла глаза и посмотрела на меня. Создалось впечатление, что ей стало стыдно за свой порыв, в котором она так интимно прижалась ко мне. И мне это настроение очень не понравилось, потому что сам я ощущал удовлетворение после наших откровений, а теперь Непризнанная словно шла на попятную. И всё же я не смел остановить её или удержать. Чувствовал, что это — не тот момент. Раз сейчас ей захотелось свободы и личного пространства, пусть будет так. Мы разберемся со всем позже. Из-за мыслей, что наверняка теперь крутились в её голове и сбивали с толку, между нами стало нарастать чувство неловкости. Снова весь её вид стал скованным, буквально крича о дискомфорте. Молчание затягивалось. — Так что, готова вернуться? — откашлявшись, спокойно спросил я, чтобы прервать неуютную тишину. — Да. Наверно… — Уокер слегка пожала плечами, потом прекратила изучать землю под ногами, подняла глаза на меня и прямо спросила: — Ты точно хочешь вернуться туда… со мной? — Да, — не раздумывая ни секунды, твёрдо ответил я и нахмурился. — Почему сомневаешься? — Боюсь снова подпортить твою репутацию, — она нервно хмыкнула. — Все решат, что ты опустился до того, что снял себе официантку в клубе. Несколько секунд я растеряно моргал, не совсем понимая, что происходит. Уокер съежилась ещё больше, её кривая ухмылка стала шире, а взгляд — колючее. Но до меня наконец дошло, что она имеет в виду. — Дьявол и все архангелы, Непризнанная! Рыкнув сквозь зубы от такой глупости, я стремительно шагнул к ней. Пока девчонка не успела очухаться, рванул белые манжеты, отрывая их от платья к чертям собачьим. Следом за ними отправился и воротник. Разорванные края я ловко подвернул к плечам Непризнанной, отчего глубина её декольте тут же увеличилась, но это в любом случае смотрелось лучше, чем наряд прислуги. Уокер только хлопала глазами, пока я нещадно рвал её платье, кроя что-то удобоваримое. В итоге получилось неплохо, но меня всё-таки смущал слишком оголенный вид Непризнанной. Поэтому, чуть подумав, я скинул с себя пиджак и накинул на плечи ошеломленной девушки. — Теперь тебя устраивает твой внешний вид? — строго просил, отходя на шаг назад и придирчиво оценивая с ног до головы плоды своих трудов. Уокер растерянно посмотрела на лоскуты, валяющиеся на сухой земле у её ног, потом кое-как оглядела себя и сдавленно выдавила: — Д-да… а-а?.. — Вот и отлично. Я решительно подошел к ней, взял за руку и вознамерился наконец выйти из-за угла, чтобы вернуться в клуб. Но сделал всего два шага и сразу почувствовал, что Непризнанная не двинулась с места. Вместо этого она потянула меня за запястье, останавливая. Когда я обернулся к ней с вопросом, что ещё случилось и почему мы снова никуда не идём, то увидел, что её лицо украсила широкая улыбка. — Спасибо, — выдала она так прямо, бесхитростно и открыто, что у меня моментально перехватило дыхание. И тут что-то произошло. Сработал какой-то тумблер, переключатель, замкнуло контакты, но в груди стало горячо-горячо. И этот щемящий, мучительный жар требовал немедленного выхода. Я полностью развернулся к Непризнанной и резко заключил её лицо в ладони. Она только удивленно распахнула глаза, как мир вокруг тут же померк в мягкой темноте поцелуя. Снова эти губы, округлые и податливые, оказались под моими губами, и я жадно примкнул к ним. Темнота за веками окрасилась вспышками фейерверков, а нос заполнил аромат клубники и глинтвейна. Я не хотел мучить нас обоих глубоким, проникновенным поцелуем. Собирался лишь кратковременно прижаться под наплывом чувств и отпустить Непризнанную, но всё опять пошло не по плану. Стоило вновь захватить её губы, почувствовать их мягкость и вкус, понять, что она отвечает мне так же жадно, хоть и растерянно — и разум отключился. Где-то на задворках сознания, между потоками цветочно-фруктовой энергии и касаний горячего, влажного языка, я думал о том, как идеально Уокер вписывается в мой мир. Как ладони плотно обхватывают её лицо, будто специально подогнанное под мои руки. Как мне стоит всего лишь чуть наклонить голову для удобства, чтобы поймать эти манящие, сводящие с ума губы, а не сгибаться в три погибели в охоте за поцелуем. И не то чтобы я когда-либо тяготился невысоким ростом девушек, но именно сейчас, здесь вдруг понял, что такое «совершенство». Кажется, в какой-то момент я начал нетерпеливо порыкивать, и это меня слегка отрезвило. Словно наркоман, получивший дозу, я «отъехал»: голова плыла, тело стало легким и невесомым, а вместо крови по венам забурлило шампанское. Ещё чуть-чуть, и я возьму Непризнанную прямо здесь: просто прижму к стене, заберусь пальцами под короткий подол и… «Твою мать!!!..» Только Дьявол знает, каких усилий мне стоило сдержаться, взять себя в руки и плавно остановиться. В момент, когда я отрывался от Непризнанной, она издала такой недовольный и разочарованный то ли стон, то ли выдох, что я чуть не передумал. Но, чёрт возьми, уж здесь и сейчас точно не время и не место для продолжения. Едва выровняв дыхание и постаравшись напустить на себя непринужденный вид, я наконец выпустил лицо Уокер из своих ладоней и даже отошел на шаг назад. От греха подальше. Девчонка, покрасневшая и сбитая с толку, смотрела на меня с явным вопросом: «Что это было?» — На удачу, — ухмыльнулся я одной стороной рта, а потом, довольный и счастливый, развернулся и двинулся к входу в клуб. И на этот раз точно знал, что Непризнанная идёт за мной.~
— Смотри, это же Люци!.. Я едва замечал тихие перешёптывания, исходящие от встречных гостей (в основном — демониц). Девушки хихикали, зажимали рты ладошками и принимали соблазнительные позы, прижимаясь к стенам коридора. Привычно провожали меня взглядами, томными вздохами и всем, к чему я давно привык. Однако через какое-то время я всё же невольно прислушался и уловил в чужом шёпоте новые для себя фразы. — А это ещё кто? — Это же его подопечная! Неужели никогда не видела? — Точно-точно. Вечно таскается за ним, как преданная собачонка! В глаза заглядывает, изо рта чуть слюна не капает… — Такая жалкая. Фу, смотреть противно, как бегает за Наследником. И на что только надеется? — Неужели не понятно, что Люци никогда не обратит на неё внимания? Подумаешь, подопечная. Ну и что? Максимум, что ей светит — статус прислуги в королевском замке. — Ладно тебе, Триша, не будь такой злой. Если девчонка будет так же услужлива до конца обучения, может и сорвет куш в виде одного короткого благодарного поцелуя. Шёпот умолк где-то за спиной, потонув в тихих смешках. Я резко остановился, и через секунду Непризнанная тут же врезалась в меня. Обернувшись через плечо и скосив глаза, я заметил, как она сконфуженно поправила мой пиджак на своих плечах. Выражение её лица было смущенным и грустным. Словно это ей было стыдно за мерзкие разговоры, которые происходили в коридоре, хотя стыдно должно было быть их организаторам! — Уокер… — тихо процедил я сквозь зубы, и она быстро подняла на меня глаза. — Какого черта ты плетешься сзади, если мы договорились, что ты возвращаешься при условии, что я тебя сопровождаю? — Но… я… — Быстро. Иди. Сюда. Я выставил локоть, недвусмысленно намекая, чтобы она за него ухватилась и взяла меня под руку. Чтобы шла рядом как спутница, а не как прислуга Господина. «Да я тоже хорош, придурок. Почему вообще пошёл вперёд без неё? Так окосел от счастья поцелуя, что кроме этого удовольствия и думать забыл обо всём остальном?» Непризнанная тем временем робко и неуверенно обхватила моё предплечье, словно всё ещё сомневалась, что так можно было. — И запомни, — я прижал локоть к торсу, поймав ее руку в ловушку, — ты имеешь полное право здесь находиться. Имеешь право общаться, с кем хочешь, и делать, что вздумается. Ты — такая же гостья, как и они все. И прекрати думать иначе, в конце-то концов! Поверь в себя сама, тогда и они в тебя поверят. И засунут свои гнилые языки куда подальше. Какое-то время Уокер шла со мной под руку не слишком уверенно, но постепенно спина её распрямилась, плечи расправились, а подбородок перестал клониться к полу. Шаг стал сначала твёрдым, а потом и вообще грациозным, стоило ей расслабиться и успокоиться. И больше ничего, кроме озлобленных, ревнивых взглядов, не летело нам в спину. — Умница, — шепнул я ей на ухо, когда мы преодолели коридор, и толкнул двери в главный зал клуба. В вип-зоне нас встретили удивленно-радостным гомоном, а Давид (вот же мнительный засранец) моментально подскочил с дивана и галантно отошёл, надеясь, что Уокер сядет на прежнее место, к нему под бок. «Ещё чего! Хрена тебе лысого, а не Непризнанную!» Боюсь, моя улыбка вышла слишком коварной и издевательской, потому что демона перекосило, когда мы встретились глазами. Уокер и правда сначала дёрнулась в его сторону, видимо, так и не поняла до конца условия нашего договора. Но я удержал её и незаметно-плавным движением подтолкнул к месту, где до этого сидел сам. Мими тут же радостно подвинулась к Ади и вытянула руки, подзывая подругу к себе. Так Непризнанная уселась между демоницей и мной, и лично меня это вполне устраивало. На удивление, присутствующие не задали ни одного вопроса, хотя их любопытство витало в воздухе. При взгляде на видоизменившуюся Непризнанную всем хотелось узнать не только почему её гардероб пополнился моим пиджаком, но и где мы были, что делали и почему вернулись вместе под ручку. Однако все предпочли запить свой жгучий интерес алкоголем и промолчать, хотя настроение за столом слегка изменилось. И если большинство демонов не придало особого значения нашему появлению, то поникший Давид, скисшие Агнесс и Ости и Маль, который нахально подмигнул мне, развалившись на диване, явно всё просекли. И вот сейчас — и только сейчас! — вечер стал правильным. Таким, каким должен был быть с самого начала. Всё и все на своих местах, в душе́ — полное умиротворение, в руке — бокал с виски. Именно в одной в руке, потому что вторую я вытянул по спинке диванчика и иногда, совсем незаметно, касался плеча Непризнанной. Но чаще — накручивал на палец прядь каштановых волос за спиной девчонки и давил улыбку, гася её в медленных глотках янтарного напитка. Давид каждые десять минут мрачнел всё больше, практически перестав разговаривать. Две стервы-сестрицы тоже умолки. Первое время ещё пытались оседлать прошлую волну насмешек, но быстро сникли, не найдя отклика. Теперь Непризнанная была занята разговорами с Мими и Ади и мало обращала внимания на демониц. К тому же наверняка чувствовала себя гораздо увереннее под моей защитой, а потому окончательно расслабилась и позволила себе хорошее настроение и искренний смех. — Позвольте, господа… — спустя пару часов в нашу уютную компанию вторгся долговязый, улыбчивый демон. — Ба! Кого я вижу! Камиль, ты ли это, чертяка?! — Маль резво подскочил на ноги, пробрался сквозь бессмертных к лестнице и крепко обнялся со смеющимся другом. — Поверить не могу! Какими судьбами в нашем болоте?! — вдоволь поприветствовав демона, Маль отошел, но продолжил сжимать плечи гостя. — Слух о твоём грандиозном празднике дошёл и до наших земель. Не мог же я его проигнорировать! — Камиль широко улыбнулся и ответно сжал плечо Маля. — Ладно, шутки шутками, но буквально вчера я вернулся домой. Так что грех было не поздравить тебя лично. — Ты что, уже закончил обучение? — лицо Маля удивленно вытянулось. — Нет конечно! Что ты. Просто в Альгабионе декабрь посвящен домашнему обучению и заданиям, так что обратно в Академию студенты возвращаются только в середине января, после зимних каникул. — Где он учится? — шепотом спросила Непризнанная, обдав горячим дыханием моё ухо. При этом девчонка ещё и навалилась на меня, прижавшись пышной грудью, и на мгновение я потерял связь с миром. «Силы небесные! Отец наш Вседержатель! Жёваный крот и все приблудные боги! Держи себя в руках, Люцифер!!!» — Потом расскажу, — сквозь зубы прошептал я, и Уокер, понятливо закивав, отвалила. А я судорожно выдохнул и тут же глотнул виски, который отчего-то оказался с привкусом глинтвейна и лесных ягод. — Маль, сын Вельзевула! — между тем продолжил Камиль. — Прими в знак нашей древней как мать-земля дружбы этот скромный подарок. В руках демона внезапно оказался шелестящий сверток. Маль с горящими глазами окинул присутствующих взглядом и начал поспешно разрывать обертку. Нет, ей-богу. Иногда он ведёт себя как настоящий ребёнок! — Да ладно! Неужели та самая?! — восторженно спросил он у Камиля, когда избавился от бумаги и смял в пальцах чёрную кожаную куртку. — Как видишь, я всё ещё помню твои предпочтения, — рассмеялся тот, а я мельком разглядел свисающую этикетку, на которой было красивыми буквами вытеснено «Karl Lagerfeld». «Ну ясно. Просто, со вкусом и определенно в стиле Маля» — У, подлец! Знаешь, как угодить! — радости моего друга не было предела. Он шутливо потрепал Камиля по щеке и тут же надел кожанку прямо поверх рубашки. Надо признать, смотрелся он в куртке так органично, будто только в ней и ходил всю жизнь. После бурных уговоров остаться на пару рюмок глифта Камиль откланялся, не забыв пожелать нам всем приятного вечера. Хороший парень. Что-то Маль мне про него рассказывал, но я не особо запомнил. — Фух! За это надо выпить! — именинник бухнулся на диван и подхватил бокал. — Ну разве я в ней не красавчик? — спросил он и любовно погладил свободной рукой по серебристой молнии на кармане новенькой куртки. Демоны одобрительно замычали, а Непризнанная неожиданно для всех вдруг громко выдала с широкой улыбкой: — Сидит идеально! Сразу видно — дорогая вещь. Тебе очень идёт. — Странно. Что ты можешь знать о дорогих вещах? — моментально отозвалась Агнесс, не удержавшись. Ну всё, началось… — Уверена, ты брендовых вещей и в глаза-то не видела. Максимум в секонд-хенде или на распродажах. — Возможно, — не осталась в долгу Непризнанная. — Я бы и тебя с собой взяла как-нибудь, вот только, к сожалению, ни на одной распродаже не продается чувство собственного достоинства, которое тебе так необходимо. Так что извини, ничем не могу помочь. — Ах ты… деревенщина! — Агнесс вскочила на ноги и злобно сжала кулаки. — Лучше быть деревенщиной, чем стервой, которую никто не хочет трахать, — невозмутимо хмыкнула Непризнанная и с гадкой улыбкой опустошила свой бокал, пока остальные демоны заржали, довольные её подколкой. «Ого-го! А когда, собственно, Уокер умудрилась так наклюкаться? Да она же просто в хлам! Куда я смотрел?!» Когда мой шок чуть прошёл, я буквально вырвал у неё из зубов новый бокал, на что девчонка возмущенно зашипела и прожгла меня пьяным и негодующим взглядом. — Ну всё! С меня хватит!!! — Агнесс взорвалась и заорала так, что лицо стало пунцовым. — Я терпела эту дрянь весь вечер! Из-за тебя, между прочим! — тут она ткнула пальцем в сторону Маля и Ости, и непонятно было, кого конкретно демоница имела в виду. — Но всему есть предел! Всему, ясно?! Истерично вышагивая, она растолкала смеющихся парней и рванула к лестнице. Какое-то время в вип-зоне царила молчаливая неразбериха, во время которой все только обменивались недоуменными взглядами и пожимали плечами. Кажется, никто особо и не расстроился, что Агнесс нас покинула. Но потом спектакль пошёл по второму кругу. — Далеко собралась?! Настроение Маля мгновенно сменилось с веселого на настороженное, а голос стал почти угрожающим. И не удивительно: Ости, недолго думая, подскочила вслед за подружкой, но демон властно удержал её за запястье и дернул на себя. Он смотрел на неё снизу вверх, по-прежнему развалившись на диване в непринужденной позе, вот только всё его тело словно окаменело и напряглось. — Я… — Ости замялась и явно не знала, как сейчас правильнее поступить. — Она ведь моя подруга… Я должна… — А я тебе — кто? Мне ты ничего не должна?! — уже откровенно зашипел Маль. — Может, хотя бы сегодня выберешь меня? Или День Рождения — не достаточный повод?! Ости совсем растерялась и принялась кусать губы. Мне даже показалось, что она сейчас расплачется. Но тут демоница в каком-то отчаянье оглядела нашу компанию и остановилась на Непризнанной. Взгляд её тут же стал злым и колючим. — А разве ты выбрал меня, когда приглашал её?! — она ткнула пальцем в сторону девчонки, которая от этого чуть не поперхнулась глифтом. Да блять! Когда она уже успела снова себе налить?! — Разве я не просила тебя этого не делать, не умоляла?! — теперь Ости орала прямо на Маля. — Это ты решил поступить так, невзирая на всеобщее мнение! Это ты эгоист и самовлюбленный нарцисс! Да одно присутствие здесь этой убогой Непризнанной унижает каждого из нас, и я больше не намерена это терпеть, ясно?! Так что знай, дорогой мой, что каждый раз, когда это ничтожество будет оказываться в одном пространстве с нами, я буду считать, что ты выбираешь её, а не меня!!! Вырвав руку, Ости гневно удалилась, а Маль, весь перекошенный от злости, крикнул ей в спину: — Ну и катись, сука!!! Я невольно прикрыл глаза на пару мгновений. А ведь всего пару часов назад мне начало казаться, что этот вечер ещё может сложиться хорошо… Тем временем демоны утешительно похлопывали Маля по плечам, пытаясь поддержать и развеселить. А как иначе? Все мы стали свидетелями двух истеричных сцен, и несмотря на то, что некоторые участницы нас покинули, для остальных праздник вроде как продолжался. Открыв глаза, я покосился на ещё одну невольную участницу конфликта. Притихшая Непризнанная крутила в руке очередной бокал и флегматично разглядывала дымок, вьющийся над напитком. — Ты… — Да похер, — сквозь зубы огрызнулась она и опрокинула в себя половину бокала. Конечно, похер ей. Как же. Самому последнему ежу в Преисподней понятно, что после очередных помоев со стороны демониц Уокер снова почувствовала себя ущербной и лишней здесь. И я ничего не мог с этим поделать: ссоры произошли так быстро и яростно, что, по сути, я даже не успел вклиниться, чтобы её защитить, как всё уже закончилось. Теперь здесь точно остались только те, кто относился к Непризнанной хорошо, однако это никак не устраняло гадкий, гнилой осадочек на душе. По привычке закурив, другой рукой я мягко отнял бокал у девчонки и поставил его на столик. — Хватит, Уокер, — тихо сказал, чуть склонившись к ней. — Давай-ка я отведу тебя в Школу. — Она протестующе замычала и надулась, но я уже сжал её предплечье. — Да, да! И не мычи мне тут. Пора баиньки, Непризнанная. Подняв голову, я бегло обвёл глазами вип-зону. По разные стороны от Маля сидели два демона, они втроем о чём-то спорили, расплескивая алкоголь из зажатых в руках бокалов. Мими целовалась с Ади, словно ничего и не произошло. На противоположном диване Давид и Валиал что-то тихо обсуждали. «Ну что ж… Кажется, тут всё в порядке. Мы вполне можем уйти, пока не случилось ещё что-нибудь, и вечер не закончился глобальной катастроф…» Не успел. Я не успел. Снова. 🎶 Loc-Dog, HammAli — Любимая песня *(рекомендуется послушать хотя бы начало песни, чтобы уловить настроение и атмосферу) — Что ещё за музыка?! — Мими настолько удивилась, что даже оборвала поцелуй и вскинула голову, прислушиваясь. — Какой идиот поставил это унылое говно на вечеринке века? — Перепутали, наверно, — пожала плечами Непризнанная и как-то незаметно вытекла из моего захвата, словно кошка. — Наверняка местный ди-джей просто скачал всё подряд с земных серверов, а этот трек называется «Любимая песня». Вот и подумал, что он весёлый. В отличие от демоницы Уокер не расстроилась, услышав музыку. Наоборот, она вся встрепенулась, как-то странно возбудилась и даже встала на ноги, слегка покачиваясь при этом. — Пойду и скажу этому дебилу за пультом, чтобы переключил, — рыкнула Мими, но Непризнанная остановила её взмахом руки: — Нет! Не надо! Я обожаю эту песню. Одно время она постоянно стояла у меня на репите в плеере, — девчонка наклонилась над столиком и, подняв свой бокал, распрямилась и залпом опустошила его содержимое. И сделала это с таким рвением, что пиджак с её плеч слетел и сиротливо приземлился на диван. Не успел я возмутиться по поводу её пьянства и напрячься, как она склонилась надо мной и уперлась одной рукой в плечо. Волосы каскадом рухнули вниз, скрывая от меня окружающий мир, а хмельное дыхание обдало лицо. — Что… — начал я, но она моментально перебила: — Танцевать хочу. Можно, папочка? Один танец, и мы идём домой. Обещаю. Честно говоря, мой ответ ей вряд ли требовался. Непризнанная уже выпрямилась, перекинула волосы за спину, а потом вдруг ловко вытащила у меня сигарету изо рта и тут же затянулась. Дальше, не смотря на притихших и ошеломленных нас всех, перешагнула через мои ноги и уверенно направилась в центр танцплощадки. — Она что… Ты знал, что она курит? — недоуменно спросила Мими, подкатывая ко мне под бок. — Откуда? — так же удивленно ответил я. И хоть мы и разговаривали, но смотрели в это время только на Непризнанную, которая уже достигла площадки и начала плавно покачиваться в такт музыке. Из-за странного трека народу там осталось немного, поэтому девчонка двигалась свободно, не зажатая среди тел. Постепенно все, кто находился не только на танцполе, но и по стеночкам зала, стали смотреть только на неё. И я вполне понимал, почему. Уокер была настоящей звездой этого танца. Его сутью и содержимым. Плавные движения, лишенные похоти или развязности, тем не менее притягивали взгляд. Она буквально завораживала каждого, кто хоть мельком посмотрел на неё. Тело её, грациозное, гибкое, медленно раскачивалось в пространстве, украшая его собой. Иногда она затягивалась остатками моей сигареты, задирала голову и выпускала тонкую, серую струйку дыма вверх. И он летел под самый потолок, смешивался с клубами сценического пара и тяжелых сигар, а потом растворялся, словно вторя её собственному призрачному образу. Ни разу она не открыла глаз. Двигалась, покачивалась, перетекала в душном воздухе клуба, но находилась где-то в другом мире, скрытом от чужих глаз. От чужих суждений. Наедине с собой и своими демонами. Даже издалека я видел, как её губы, высохшие, побледневшие, шептали слова, звучащие из колонок. Совпадали с ними и буквально погружали её в транс, уносили куда-то за грань сознания, где не было никого лишнего. И личного тоже не было. Потому что пустота не имеет наполнения. …понял, что мой мир рушится, и снова я безвести… … и если дым и вино сегодня больше раны не лечат мне… …просто оставь меня, не трогай, я снова потерян и снова вопросы… …и никто мне не поможет, ведь никто не знает, что со мной… Неотрывно я следил за её слабым шепотом, за лицом, лишенным эмоций и губами, что порой кривились в горько-насмешливых изгибах. Но потом заметил, что свет в зале становится всё более приглушенным, словно клуб погружался в адскую тьму, а все его остатки сосредоточились на Непризнанной. Позади неё вспыхнул софит, и теперь она двигалась в его мертвенном, белесом сиянии черным силуэтом, а вокруг клубился серый призрачный дым. И тут я понял, что ощущение, которое с самого начала танца изводило меня, было знакомым, оттого оно и тянуло сердце ноющими, звенящими струнами. Тогда, в земном кафе, посреди морского побережья, Уокер сидела передо мной и с отрешенно-равнодушным видом говорила о мгновениях, которые обязательно пройдут, не оставив после себя ничего, кроме бледных воспоминаний. И снова она проделывала это. Снова, отринув всех и вся, наплевав на обстановку и бессмертных, открывала дверь в тайный подвал своей души, полный черных галактических дыр. Снова её тело потеряло манящую девичью округлость, снова обострилось, иссохло, истончилось. Стало острым и колким, как горные хребты, хрупким, болезненным. Это был не танец. Это был крик из самых потаённых глубин, полный отчаянья и обречённости. Но именно это так влекло всех, кто был в зале. Непризнанная завораживала, манила, притягивала бессмертных своей аурой. Будто мифическая сирена, раскинула сети и собрала в них свою жатву — одурманенных, ослепленных и оглушенных её натуральной красотой моряков. — Скажи… — где-то за спиной послышался слабый и хриплый шепот Мими. — Почему это так красиво, но так… больно? Мне даже не надо было оборачиваться, чтобы понять, что демоница плачет. Невольно, тихо, едва сама это замечая. — Потому что ты смотришь на сломленного когда-то человека, — глухо отозвался я, не в силах оторвать глаз от Непризнанной. — Видишь его боль и попытки избавиться от неё, забыться. Пусть даже всего на мгновение. — Люци… — пальцы Мими впились в моё запястье, а голос задрожал. — Как думаешь, что там… у неё внутри? Насколько там… глубоко? Я вздрогнул, словно очнувшись от наваждения, а потом медленно повернулся к демонице. По её щеке и правда стекла одна слезинка, а вторая застряла прозрачной капелькой в уголке глаза. Вздохнув, я поднес палец к её ресницам и смахнул её. — Глубже бездны, — устало резюмировал и отчего-то дернул уголком губ в тоскливой усмешке. — Заявляю официально… — внезапно подал голос Валиал, неотрывно смотря в зал, — у меня встал. Меня передёрнуло от откровенной пошлости такого заявления, особенно учитывая, что он сказал это в отношении Непризнанной. Но тогда-то, отвлекшись от Уокер, я и обратил внимание на демонов, что провели с нами весь вечер в вип-зоне. Все они, как загипнотизированные, неотрывно следили за танцем Непризнанной. Но, в отличие от меня и Мими, поддались лишь её очарованию. Там, где мы видели обнаженную душу, полную боли, демоны видели красивое тело в облегающем платье. Его соблазнительные изгибы, призывные движения и обещания чего-то сладкого и незабываемого. Их лица, завороженные и застывшие, не выражали ничего, кроме желания обладать. Уловив краем глаза движение, я резко повернул голову и тут же вскочил. Давид, сукин сын, поднялся с места и уже шагнул к лестнице, не отрывая взгляда от танцплощадки, но я успел встать у него на пути. — Даже не думай, — тихо прорычал, уперев ладонь в его грудную клетку. — Ещё шаг — и будешь собирать свои кости по всей Преисподней. Какое-то время демон так и стоял, замерев, а потом моргнул пару раз и сфокусировал взгляд на мне. Постепенно его глаза прояснялись, в них появилось осознание и отголоски трезвого рассудка. Резко выдохнув, Давид откинул мою руку и злобно прошипел: — Знаешь, что? Ты мне чертовски надоел, Люцифер! Определись уже, кто ты в её жизни — защитник, рыцарь сердца, любовник? Или до таких титулов ты никогда не решишься дойти? Тогда остановись уже на Кураторе и успокойся! Всем станет от этого легче! — Не тебе указывать мне, что делать или что чувствовать! — в гневе я схватил его за грудки. — И уж тем более я не намерен отчитываться перед тобой, понял?! — Да плевать мне на твои душевные метания! И на тебя самого плевать! Я прошу тебя уйти с дороги и перестать быть собакой на сене! У тебя к ней всего лишь чувство собственничества, не более. Разве сам не понимаешь? Ты никогда не сможешь дать ей ту любовь, которую она заслуживает. Не перешагнешь грань, не сделаешь её королевой, только наиграешься и максимум оставишь в своих наложницах до скончания веков. Так что не будь законченным козлом, Люци! Не ломай девочке жизнь, она вполне может прожить её счастливо. Но только со мной, а не в качестве твоей игрушки! — Клянусь, ещё слово, и ты не досчитаешься половины зубов! — я был так разъярен, что даже говорить нормально не мог, только сипло хрипеть, задыхаясь в удушливом гневе. — Нихрена не знаешь, а уже возомнил себя психологом и знатоком чужих душ?! Да что я вообще с тобой разговариваю! Тьфу! — я так сильно оттолкнул Давида, что он рухнул на диван позади себя. — Не советую вставать у меня на пути, Давид. А то сильно пожалеешь… — Определился бы ты уже с путём, Наследничек, — ядовито процедил он, кое-как садясь. — Глядишь, и не пересеклись бы… От ответа меня отвлекло щекочущее чувство в животе. Что-то было не так. Когда Давид упал, мне открылся обзор на вип-зону, и спустя пару секунд я осознал — здесь не было Маля. Все были, снова гоготали, наливали себе выпивку, а место моего друга пустовало. Я увидел, как Мими слегка потерянно и нервно обняла себя за плечи, а потом посмотрела в зал и нахмурилась. «Да чтоб тебя, Давид! Чёртов еблан, и ты, и я! Только время потерял…» А ведь я собирался уволочь Непризнанную с площадки и вообще из этого клуба. Теперь же музыка давно сменилась, на танцполе появился пляшущий народ, а Уокер и след простыл. Словно в воздухе растворилась, закончив свой танец, и рассыпалась от бессилия, отдав всю энергию. «Энергия! Точно! Сегодня я просто невыносимо туплю…» Пересилив опьянение, я взял себя в руки и сосредоточился. Слабый цветочно-фруктовый след вскоре обнаружился и привёл меня к неприметной двери, заставив нахмуриться. Какого черта Непризнанная забыла в технической каморке за баром? Не задумываясь, я толкнул дверь и… остолбенел. Да что там — почувствовал такой сильный удар под дых, что будто умер на целое мгновение. В свете потрескивающей и мигающей лампы под потолком моим глазам предстала картина апокалипсиса: Маль прижимал к стене Непризнанную, навалившись сверху, держал её лицо в ладонях и… целовал. Да, черт возьми! Эти двое так самозабвенно целовались, что даже не заметили меня! Мыслей не было. Вообще ничего не было — ни чувств, ни пульса, ни желаний. Я словно очутился в вакууме и застрял там, не в силах пошевелиться или что-то исправить. Глядя на них, от омерзения стал машинально отступать назад. Наверно, хотел вылететь оттуда и промыть глаза соляной кислотой. Сердце стучало как бешеное, и всё, чего хотелось — распасться на атомы, раствориться в пространстве. Может, тогда эта всепоглощающая боль стала бы хоть немного тише?.. У самого порога, уже находясь спиной в зале, я невольно опустил взгляд и вдруг заметил правую руку Непризнанной. Она была опущена вниз, слабо и мелко дрожала, а пальцы судорожно, словно в трансе, царапали поверхность стены. «Погодите-ка… Где-то я такое уже видел однажды. Кажется, когда…» — КАКОГО ХУЯ?! Я взревел так грозно и отчаянно, что всё-таки заставил их прерваться. Кинувшись вперёд, с такой силой толкнул Маля, что тот отлетел в соседний стеллаж, смяв своим телом металлические балки. «Идиот. Нет, сегодня ночью мне явно стоит выдать кубок чемпиона по идиотизму! Я определенно не в себе, раз с самого полудня просто не могу здраво соображать и всё время опаздываю!!!» Конечно, всё было не так. Стоило отойти от первого шока, как реальность начала расставлять всё по своим местам. В воздухе запахло прокисшим, забродившим, кислющим морсом — и как только я не заметил его с самого начала? Непризнанная по-прежнему стояла, вжавшись в стену, и вся тряслась. Глаза её бессмысленно уставились в пространство перед собой, и было понятно, что сознание девчонки блуждает где-то очень далеко. Её приоткрытые губы прыгали, пальцы царапали стены, и вся она была жутко бледной, находясь в том же припадке, как и в тот раз, когда я заставил её выбежать в коридор в одном лишь полотенце. Картина становилась ясной. Они не целовались. Это Маль её целовал — грубо, насильно и против воли. Хотя о какой воле вообще могла идти речь, если Непризнанная снова «отъехала»? Рык, поднявшийся из глубины моего живота, уже начал выходить сквозь зубы, я шагнул к поверженному демону, но в этот момент за спиной раздался встревоженный голос Мими: — Что тут у вас проис… Вики? Вики!!! Я обернулся. Демоница кинулась к подруге и замерла перед ней, не зная, что делать. Потом осторожно обняла за плечи и оторвала от стены. Непризнанная даже не моргнула. — Что вы с ней сделали?! — зарычала Мими, прожигая меня яростным взглядом. — Не зря я почувствовала неладное и сразу пошла за тобой! — Ей просто надо освежиться и выйти на воздух, — внезапно ответил Маль, который поднялся на ноги, как ни в чем не бывало, и отряхнулся. Он посмотрел на меня, но я мгновенно отвел глаза, потому что боролся с искушением растерзать его на мелкие клочки. — Что ты? Ну что ты? — демоница отвлеклась на Уокер и стала ощупывать её со всех сторон на предмет ранений. — Всё хорошо, успокойся! — она взяла её под руку. — Пойдем отсюда. Пойдем, Вики… — Оставь. Я сам отведу её в комнату, — глухо сказал я и шагнул к девушкам, но Непризнанная внезапно затряслась и отшатнулась. Даже вскинула руку в попытке остановить моё приближение. При взгляде на меня её глаза стали ещё безумнее, а изо рта донёсся слабый испуганный писк. Я настолько растерялся, что по инерции снова шагнул вперёд. Наверно хотел обнять её, сгрести в охапку и унять предательский ледяной огонёк отчаянья, что зажегся в сердце. Как она может бояться меня? Меня?! Нет, это неправда! Неправда… — Не надо, Люци, — на пути возникла Мими и уперлась ладонями мне в грудь. Она говорила вполголоса, увещевала, но каждое её слово звенело могильным набатом в моей голове. — Я знаю, что ты хочешь как лучше… Знаю, поверь… Но сейчас не надо. Оставь её. Я позабочусь о Вики, обещаю. Демоница нашла согласие в моих глазах, кивнула и медленно отошла. Незаметно для всех на пороге каморки возник Ади и хотел что-то спросить, но вовремя прикусил язык. Мими снова обняла Непризнанную за плечи и вывела в зал, там с другой стороны её подхватил демон, и так они и ушли втроём. Я стоял на месте и только дышал. Всё, ничего больше. Смотрел на танцующих, а потом неторопливо подошёл к двери, закрыл её изнутри и развернулся. Маль всё так же молчал. Секунда. Две… — А-а-р-р-р-р!!! В мгновение ока я сгреб его за лацканы куртки и пригвоздил к стене, туда же, где только недавно находилась Уокер. Отвел правую руку назад, занеся её для удара, и даже пустил вперёд. Но кулак застыл в считанных миллиметрах от скулы демона, так и не ударив. Я рычал, скулил, злился, хотелось рвать и метать, орать, а может и вовсе заплакать. В том водовороте чувств, которые выворачивали меня наизнанку, сам чёрт сломал бы ногу. Но одно было неоспоримо — я не мог ударить лучшего друга. Просто не мог, и всё тут. — Бей, — вдруг раздался его хриплый приглушенный голос. Маль смотрел мне в глаза, не отклоняясь и не боясь. — Бей, — повторил он бесстрастно, — ну же. — Ещё раз… — я не узнал свой голос, таким рыком и хрипом он обернулся, — если ещё раз… повторится что-то подобное… я не остановлюсь. Даю слово. — Если ещё раз повторится что-то подобное… — ответил он бесцветно, — я позволю тебе меня убить. И не буду сопротивляться. Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами, после чего я глухо застонал и разжал пальцы, выпуская демона из захвата. Отошёл, впился ладонями в лицо, в волосы, а потом сел прямо на пол, прислонившись к стене, дрожащими пальцами достал смятую пачку и закурил. Маль тоже опустился и сел там же, где я его оставил. Так мы и оказались друг напротив друга. — Объяснишь? — спросил я, рассматривая его сквозь сизый дым. Демон уперся затылком в стену и прикрыл глаза. Хреново ему, видите ли. А мне? Мне не хреново?! Да как этой ночью вообще можно выжить и при этом остаться в своём уме, кто скажет, а?! — Да тут и объяснять нечего, — отстраненно заговорил он. — Когда ты сцепился с Давидом, то встал к танцполу спиной и не заметил, что ситуация усугубилась. Вокруг девчонки стало образовываться кольцо из демонов, и оно всё сужалось, сужалось… Я понял, что она снова выпустила свой дар очарования, неосознанно, конечно, но все потянулись к ней с недвусмысленными желаниями. Решив, что терять время опасно, я сам пошёл туда, чтобы предотвратить оргию и увести Уокер подальше. — Отличный план. Замечательный, — едко процедил я, не сдержавшись. — Так что же пошло не так?! — А я, блять, кто, по-твоему? Живой или мертвый?! — взъелся Маль, оскалившись. — Мы тут полночи пьём, курим траву и вообще закидываемся различными плюшками! Так что да, мать твою! Да! Моей концентрации не хватило, ясно? Я потерял контроль! Тоже поддался её чарам, пока уводил из зала. А потом… Потом всё полетело в пизду. Словно в тумане был. — Очень точно сказано, — одной затяжкой докурив сигарету, я выдохнул и скрыл лицо в ладонях. И что прикажете делать? С одной стороны я его прекрасно понимал и даже не винил. А с другой… Снова вскипел, стоило вспомнить сцену их поцелуя. — Сегодня он был особенно силён, — продолжил демон. — Дар Вики. Видимо она настолько ушла в себя во время танца и расслабилась, что целиком выпустила его на волю. Клянусь, да перед ней сам Шепфа не устоял бы! Желание было очень сильным! — Да? А почему я устоял, а? Почему я не возжелал её слепой безграничной похотью?! — Во-первых, ты не подходил к ней в тот момент близко. А во-вторых… — тут он загадочно посмотрел на меня и прищурился, — все, и я в том числе, поддались похоти, потому что с Вики у нас нет близкой душевной связи. А вот у тебя к ней искренние… чувства. И благодаря им магия на тебя не так воздействует, как на остальных. — Мы о моих чувствах сейчас будем говорить?! — я вскипел, не желая поднимать эту зыбкую тему, — или о твоём блядском поведении?! — Да еб твою мать, Люци! — тоже взорвался Маль. — Ну что ещё ты хочешь услышать?! Я и так чувствую себя последним засранцем, неужели не понятно?! Вики… не знаю, как объяснить. Дорога мне, что ли? Может из-за тебя, может просто привлекает меня как человек, но я уж точно не хотел её обидеть или причинить зло. Она же как… бля, ну она же как ребёнок. Как младшая сестрёнка. Так и хочется то поиграть с ней, то вытащить за шиворот из неприятностей. — Охуеть. И вместо этого ты сделал всё наоборот! — Думаешь, я отмахнусь от ответственности за это? — злобно прошипел демон. — Конечно, я поговорю с ней. Извинюсь столько раз, сколько потребуется, пока мы не наладим прежний мир. — Ты сначала подойди к ней теперь, — я горько усмехнулся, — а потом уже мечтай о счастливом беззаботном будущем. — Всё будет хорошо, — Маль тоже скривил губы в подобие усмешки, — вот увидишь. Ей надо просто успокоиться и прийти в себя. Мы с тобой ещё увидим небо в алмазах! — Придурок, — бросил я и снова закурил. Демон последовал моему примеру. Так мы просидели в молчании и полутьме каморки ещё минут десять, пока страсти не улеглись и не стало хоть чуточку легче. — Сука, ну и ночка, — протянул наконец я, туша окурок прямо подушечками пальцев. — Знал бы заранее — ни за что не пришёл бы. — Ха, — внезапно хохотнул Маль и вытянули ноги, которые даже хрустнули в коленях. — Знаешь, что из всего этого самое паршивое? — когда я вопросительно взглянул на него, демон усмехнулся: — Такой огромный пласт шуток про клубничные губки безнадёжно пропал! Теперь ты мне их точно не простишь… — Да пошёл ты!.. — рыкнув сквозь зубы, я поднялся и раздраженно отряхнул брюки. — С Днём Рождения, блять. И, не глядя на заржавшего демона, вышел за дверь.