***
Люцифер
Солнце проникало в комнату, заливая её ярким светом. Нет, не так… Долбанное солнце светило мне прямо в глаза, от чего под закрытыми веками безостановочно гуляли разноцветные круги и раздражали до зуда в печёнке. Застонав, я пошевелился и с усилием перевернулся со спины на бок, подставляя настырному солнцу свой затылок. Зима же вроде, откуда оно вообще взялось, да ещё такое жаркое? И куда делись мои любимые шторы блэкаут, которые как раз призваны избавлять от подобного пробуждения по утрам?! Лежалось не очень хорошо. Всё тело сковало, словно на меня внезапно натянули смирительную рубашку. Мышцы ломило (что, впрочем, всегда бывает после попойки), а голова казалась чужой. Не болела, кстати — спасибо природному дару чисторожденных, который лишает нас мук похмелья. Однако это не мешает бессмертным в первые минуты пробуждения чувствовать себя так, словно их целиком пропустили через мясорубку, а в рот хорошенько нагадили самые отвратные кошки на свете. Полежав в таком положении ещё немного, я полностью проснулся и со стоном открыл глаза, покоряясь зимнему утру, которое уже вовсю трубило, что пора вставать. Кое-как сев на кровати, обвел мутным взглядом комнату (и себя заодно) и понял, почему же так дерьмово. Шторы висели на своём месте, вот только закрыть их на ночь я не сподобился, потому как пребывал в невменяемом состоянии, когда пришёл. Об этом говорила не только мятая, перекрученная одежда, в которой я бессовестно продрых до утра, но и одинокий ботинок на левой ноге, пара к которому валялась посреди комнаты прямо рядом с пиджаком. «Хорош, нечего сказать… Здравствуй, Люци, новый год!» Вздохнув, я скинул несчастный одинокий ботинок, раздраженным пинком отправив в дальний угол, и встал. Голова слегка закружилась. По инерции попытался удержать её на месте, схватив двумя руками, и вдруг ощутил простреливающую, внезапную боль в носу. — Это ещё что за нахрен?! В два шага оказавшись перед напольным зеркалом, я принялся детально рассматривать своё помятое лицо. Нос был в порядке — не опух, не разбит и не сломан, и всё же он тихо пульсировал и ныл где-то там, внутри. «Подрался вчера, что ли?.. Надо узнать, жив ли Давид. Это единственный кандидат, который мог удостоиться чести быть избитым мной. А всё из-за одной взбалмошной девчонки!» Едва подумав о Уокер, я невольно вздрогнул и застыл. А чем, собственно, вчера всё закончилось?.. В голове постепенно начали вспыхивать хаотичные обрывки ночи, и в них явственно присутствовала Непризнанная. А ещё темный коридор, холодный балкон и… И… Поскрипев зубами, я уставился на себя в зеркало. «Ай, красавчик. Ай, молодец! Какой там принц на белом коне?! Вонючий тролль на хромой кобыле — и тот даст тебе сто очков вперёд!» Если Уокер узрела меня ночью в таком виде — всё. Дело запахло керосином. Нечего и думать обольстить её после такого грандиозного провала. Не удивительно, что она не осталась со мной до утра — я бы и сам с собой не остался, дай мне кто-нибудь такой выбор. Только на полпути в ванную меня, наконец, настигло осознание, что Непризнанная была в этой комнате. Со мной. Пару секунд я тупо хлопал глазами, переваривая информацию, а потом медленно повернул голову и посмотрел на картину. «Видела? Или нет?..» Я опустил взгляд ниже. Судя по сдвинутой стопке книг на комоде — видела. И не только картину, но и предательский камешек, который я вроде как убрал подальше от лишних глаз. «Ну всё. Теперь даже сам дьявол не разберёт, что она по этому поводу подумала. А я и подавно пытаться не стану. По крайней мере, точно не сейчас…» Спустя один час в ду́ше, одну чашку кофе и одно переодевание в приличную одежду я окончательно уверился, что мне стоит немедленно явиться к Уокер на порог. Во-первых, я всё вспомнил. Прямо-таки «от» и «до». И по этому поводу меня съедали довольно противоречивые чувства: радость, потому что вроде как добился своего, и досада, потому что воспоминания были размытыми из-за алкоголя. И пусть Непризнанная оказалась в моих руках наяву, но ощущения по-прежнему были смазанными, словно во сне. И, понятное дело, меня это не устраивало. Снов с её участием мне и так достаточно, пора бы и к реальности перейти. Во-вторых, стоило навестить девчонку не только из-за желания узнать её настрой после произошедшего, но и для того, чтобы проститься. Ненадолго. Возможно, на неделю — тут уже будет зависеть от родителей. Об этом они поспешили мне напомнить, отправив записку. Когда я вышел из душа, на столе уже лежал пергамент, украшенный королевской печатью, с незатейливым текстом:«Дорогой сын! Надеемся, что этой ночью ты не умер от передозировки (алкоголь/наркотики/курительные смеси — нужное подчеркнуть) или от сердечного приступа на одной из бесовок, вызванного чрезмерным старанием. Поэтому ждём тебя вечером на семейный ужин в честь праздника.
С любовью, Л. и С.»
Ха-ха. И ещё раз — ха-ха. За кого они меня принимают вообще?! Перепутали с Малем? Вот и чувство юмора у них такое же — ограниченное и пошлое. Однако делать нечего — возвращение в жаркие адские хоромы действительно было неизбежно. Каждый Новый Год и последующие каникулы я проводил дома, в кругу семьи, и нарушать традицию не советовал бы никому, у кого хотя бы отдаленно родители напоминают моих. Они позволяли мне оторваться по полной ночью, но вечером 1 января уже ждали блудного сына в Аду с распростёртыми объятиями. Дальше как в сказке — накормить, напоить, спать уложить, а заодно послушать о школьных подвигах и проверить табель успеваемости. И не дай Дьявол, там найдется хоть один не высший балл… Я подвинул пустую чашку к кофе-машине, провёл по волосам, которые были ещё слегка влажными после душа, и, встав, последний раз окинул своё отражение в зеркале придирчивым взглядом. Кажется, к выходу из комнаты вполне готов: одежда свежая и удобная, лишняя отросшая щетина сбрита, лицо обработано одеколоном. Даже похмельная припухлость спала — красавчик, да и только! Хоть сейчас можно отправлять на выставку породистых женихов. «Интересно, Уокер бы стала за меня торговаться, чтобы выкупить? Или удовольствия ради уступила бы какой-нибудь мерзкой ведьме, лишь бы посмеяться над тем, как я в очередной раз страдаю от униженного достоинства, попав в кабалу к старухе?» Усмехнувшись себе под нос, я закрыл дверь и направился по коридору. Назойливая тревога, которая грызла меня всё утро, по-прежнему не отпускала и продолжала отравлять приподнятое настроение. События ночи я кое-как вспомнил, да. Пусть не в хронологическом порядке и не чётко, но вспомнил. Однако единственное, что совсем никак не удавалось вынуть из недр памяти — это разговоры. Ни одного слова. Перед глазами возникали только шевеления губ, и на этом всё. Вместо звука — белый шум. «Интересно, я ведь не наговорил Уокер ничего лишнего? Ведь нет, да?!..»~
Она открыла не сразу, хотя мой стук был вполне громким и уверенным. Или мне так только показалось? Время в ожидании ответа сделало из меня нервозного мальчишку, который мялся перед одноклассницей после того, как неловко поцеловал в щеку. Наконец, в комнате послышались шаги, дверь открылась и передо мной предстала Непризнанная. — Ты? — она удивленно вскинула брови. «Вот и всё, Ваше Позорнейшее Высочество. Сейчас всё решится…» Я уставился на девчонку, мучительно пытаясь отыскать в блеске распахнутых глаз хоть какой-то намёк — насколько всё плохо? Или хорошо? Прогонит она меня сейчас или впустит? Или… что, в конце-то концов?! — Не ожидала увидеть тебя так рано, — продолжила она с прежним удивлением. — Думала, ты проспишь дольше. Закончив говорить, Непризнанная ещё секунду смотрела на меня, а потом пожала плечами, уперлась плечом в стену и спокойно отправила в рот ложку с йогуртом, который держала в руке. «Белиссимо, теперь с кусочками клубники» — мельком прочитал я на баночке, пока в груди медленно разжимались тиски тревоги. Даже воздух стал каким-то сладким и более лёгким, стоило понять, что Уокер не сердится. — Не спалось, — коротко бросил я хриплым голосом и откашлялся. — Бывает, — Уокер снова пожала плечами и облизнула ложку, которую вынула изо рта. И вдруг улыбнулась — лукаво так, по-плутовскому, от чего у меня моментально ёкнуло сердце. «Да она… Смеётся надо мной! Откровенно и в глаза! Стоит, посмеивается, вспоминая ночь, и наверняка уже придумывает сотни шуточек, которыми будет подкалывать до конца вечности!» Однако это вызвало не раздражение, а ещё бо́льшее облегчение, которое окончательно расслабило напряженные мышцы, и я выдохнул. Приподнял уголок губ в ответной улыбке и только теперь смог спокойно рассмотреть Непризнанную. Нос был в порядке, это точно. Никакого намёка на травму. Тут стоит отметить, что боль-то я способен забрать себе, но не излечить. Будь у неё ушиб или перелом — всё осталось бы на месте. Но нет, судя по улыбке, девчонка чувствовала себя нормально. Сверху накинула халат — самый простой, домашний, из-под которого виднелись шорты от пижамы, доходящие до середины бедра. Полочки на груди разошлись, открывая ключицы, на голове — небрежный высокий пучок, такой лохматый, что из него выбивались медно-каштановые пряди. В руке, как уже заметил, баночка с йогуртом, что означало — я застал Уокер за завтраком. А ещё, судя по тишине, в комнате она была одна, без соседки. Тем временем Непризнанная, не прекращая рассматривать меня с хитрим прищуром, подняла правую ногу и уперлась стопой в икру левой, от чего стала похожа на всклокоченную цаплю. Вполне привычный вид, который в начале года вызывал во мне бурное раздражение и злость, теперь откликнулся в груди разливающимся, обволакивающим теплом. Потому что это была моя всклокоченная цапля. Моя, и ничья больше. А этот её одомашненный, прирученный и безмятежный вид вообще рисковал стать одним из моих любимых. Я вдруг поймал себя на мысли, что хотел бы увидеть такую Непризнанную не в этой комнате, а в своей. Ради подобного зрелища готов был даже не закрывать на ночь шторы, чтобы видеть, как она сонно щурится по утрам, когда солнце будет упрямо светить ей в лицо. А Уокер бы что-то ворчала, почти не разжимая губ, тёрла закрытые глаза пальцами и откидывала пряди волос со щеки, на которой оставались бы вмятины от подушки… — Как самочувствие? — непринужденно спросила девчонка, глядя мне в глаза, и отправила в рот следующую порцию йогурта. — Спасибо, отлично. Словно заново родился, — пытаясь убрать хрипотцу из голоса, ответил я. — Да? — она снова вскинула брови. — Это хорошо. Очень хорошо… А я, знаешь, тоже проснулась словно другим человеком. Открыла глаза и чувствую — такой слабой стала, просто ужас! Непризнанная наигранно вздохнула, притворно-скромно опустила глаза и чуть не подавилась очередной порцией йогурта, за которой попыталась скрыть широкую улыбку. «Ох, лиса! Неспроста ты хихикаешь с ложкой во рту и жмуришься. Что имеешь в виду, гадкая девчонка? Что я наговорил тебе ночью, чёрт возьми?!» — Вообще-то слабость — плохой признак, — сухо проговорил я, наблюдая за ней. — Может, ты заболела? Она подняла глаза — такие хитрющие, что у меня дыхание в горле скомкалось, — и усмехнулась: — Ага. Может. Вылечишь? Признаться, я чуть не поперхнулся собственной слюной. Показалось даже сначала, что на самом деле я не проснулся и до сих пор валяюсь у себя в комнате, замотанный в одежду, как гусеница — в кокон. Она что, флиртует со мной?! Кажется, плоды этой ночи оказались гораздо более сладкими и успешными, чем представлялось час назад. — А ты пригласи войти — и увидишь, — мурлыкнул я и улыбнулся так коварно, что с девчонки моментально слетела вся игривость. «Ага! Испугалась? Думала, что справишься, но по факту оказалась не готова вывозить флирт с демоном, особенно когда он может пойти в наступление. Пусть первые шаги и сделаны, но внутри ты пока ещё маленький пугливый зайчонок» — Пригласить-то я могу, — ответила Уокер и даже отлипла от стены, встав ровно на обе ноги. Она довольно быстро пришла в себя и даже попыталась продолжить заигрывать, чем вызвала моё большое уважение. — Вот только на королевский завтрак точно можешь не рассчитывать. В этом заведении обходятся простой пищей. — Не переживай, — хмыкнул я, внутренне напрягая тело для броска, — здесь подают моё любимое блюдо. — Это какое же? — она успела удивиться, а я уже порывисто шагнул в комнату и в одно мгновение заключил её лицо в ладони так, чтобы не вырвалась. — Клубника со сливками, — выдохнул, прежде чем рванул девчонку на себя и впился в губы. Где-то за темнотой закрытых век я с удовлетворением услышал звуки капитуляции Уокер: звон упавшей ложки и глухой стук баночки, из которой наверняка по полу стали растекаться остатки йогурта. Но в следующую секунду слегка дрожащие руки слабо обвили меня за талию, а рот послушно приоткрылся под моим напором. Тихий, гортанный стон перетёк из девичьего нутра в меня и защекотал внизу живота. На языке смешались кисловатый привкус йогурта и клубники, и я всё грубее и требовательнее врывался в полость рта Непризнанной, попутно зарываясь пальцами в волосы. Если бы не родительское послание, которое тяжким грузом жгло карман — возможно, я бы не остановился. Продолжил бы наступать вперёд, ведя девчонку к кровати, опрокинул бы её на спину, в одно мгновение сорвал этот халатик, затем пижаму и приник бы к обнажённой груди, о мягкости и сладости которой помнил лишь смутно. Посвятил бы заполнению копилки воспоминаний весь этот день, а может, и ночь, потому что спешить и делать всё впопыхах с Непризнанной не хотел — слишком долго ждал. Я уже перестал считать месяцы бесконтрольного желания, которое каждый раз горячило мою кровь, стоило Уокер оказаться рядом. Но именно от этого спешка в близости с ней, скомканность и торопливость казались почти кощунственными. Нет. Это удовольствие, как хороший десерт, стоило растянуть как можно дольше, наслаждаясь каждым кусочком и полноценно смакуя его. Поэтому я был благодарен девчонке, что смогла сдержать меня ночью — наверняка утром мы оба сожалели бы о содеянном. Я лично точно хотел бы помнить всё в деталях, а не собирать пазл из пьяных воспоминаний. А про неё вообще молчу: вопросы и сомнения, которые появились бы после такого невнятного секса, наверняка свели бы Уокер с ума. Оборвав поток мыслей, я вернулся к реальности. Как бы ни хотелось продолжить, пришлось взять себя в руки и оторваться от губ Непризнанной. Совсем чуть-чуть. Просто чтобы отдышаться, а заодно и увидеть едва заметные желтоватые засосы на её коже. Шея, ключицы, ложбинка груди… Дальше я запретил себе опускать взгляд, чтобы не сорваться. «Одна-а-ако… Как ещё не сожрал её ночью, с таким-то рвением! Даже регенерация не до конца справилась...» Но, судя по отдаче и теплому приёму, Уокер не сильно злилась на меня за эти отметины страсти на своём теле. Дышала тяжело, и если бы я не держал её на весу, заключив лицо в ладони, наверняка осела бы на пол, потому что ноги ослабли и голова кружилась. — Мне пора… — шепнул я, снова мимолётно целуя её. — Ч-что?.. Почему?.. Ты же только что пришёл?.. Она так разочарованно выдохнула, что моё сердце пустилось в галоп, грозя пробить рёбра и прыгнуть прямо девчонке в руки. А может, и не только сердце, но и кое-что другое, рвущееся наружу из штанов к ней же. — Родители вызывают, — пояснил я и сквозь силу отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза. — Обещаю, Уокер — всего неделя, и мы снова встретимся. — Она слабо улыбнулась и засмущалась, когда я большим пальцем провёл по её нижней губе. — И когда вернусь, надеюсь застать тебя в добром здравии и своём уме, а не как обычно. Начни этот год без приключений и будь умницей, не лезь в неприятности. — Ничего не могу обещать, — хихикнула она. Поддавшись накатившему чувству, я порывисто обнял её за плечи и крепко прижал к себе, начав шептать на ушко: — Не хочу говорить «Увидимся» или «Не скучай». И не скажу, потому что хочу, чтобы скучала. Скучай по мне, Непризнанная. Будешь? — Буду… — просто и открыто ответила она, так честно, так прямолинейно, что у меня в груди всё заныло. — Хорошо… Я быстро поцеловал её в висок, отпустил и, не оглядываясь, поспешно рванул вон из комнаты. Потому что нельзя было смотреть на неё. Нельзя — иначе останусь. А останусь — рискую оказаться без головы, потому как любящие родители не приемлют, когда их планы нарушают. Пусть даже и единственный сын. А пока покидал Школу, пока шёл к порталу по заснеженной тропинке, блестящей от солнечного света, вспоминал последние сутки. И всё меня устраивало, и утро несказанно порадовало, но проклятый нервирующий червячок никак не хотел оставлять в покое. «Что… Ну ЧТО же, пресвятое ты блядство, я наговорил Непризнанной ночью?!»***
__________
5 января
Все эти дни погода радовала. По-прежнему светило солнце, но мороз не сдавал позиций, поэтому Школа жила словно в стихотворении Пушкина. Колкий ветер щипал щёки и носы, а горячие выдохи бессмертных повисали в воздухе облачками пара. Максимально разогнавшись на коньках, Лора летела вперёд, слушая, как под ногами хрустит ледяная корка и как бешено стучит сердце в груди, поддаваясь адреналину. Энди не отставал и вот-вот грозился нагнать её, отчего девушка только восторженно повизгивала и украдкой смахивала слезинки, выступавшие в уголках глаз от скорости. Впереди показались снежные борта, обозначавшие край катка, и Лора уже начала заворачивать влево, но именно в этот момент её схватили сзади, и они с Энди кубарем покатились прямо в сугробы. — Поймал! — сквозь набившийся в рот снег захохотал парень, пока Лора шутливо пыталась вырваться. Но в итоге быстро сдалась, поэтому оба расслабились и, раскинув руки и ноги, просто остались лежать, смотря в голубое безмятежное небо. Это было удивительно, но на Небесах довольно благосклонно относились к человеческим привычкам и развлечениям. Конечно, можно было спуститься на Землю и веселиться там, но оказалось, что и некоторым педагогам приходилось по душе такое занятие, как катание на льду, поэтому каток сделали и в Школе. Залили его во дворе, недалеко от тренировочного поля, поэтому по масштабам он хоть и был ограничен, упираясь в стену главного корпуса, но вполне себе приносил удовольствие бессмертным. В этот послеобеденный час никого, кроме Лоры и Энди, здесь не было, поэтому ребята чувствовали себя максимально комфортно и рассекали по катку уже минут тридцать. Потому и выбились из сил, решив передохнуть и отдышаться, лёжа в сугробе. — У тебя шапка сейчас совсем съедет, — ласково сказал Энди, смотря на свою подругу. Он перевернулся на бок и, протянув руку, нахлобучил шапку Лоре по самые брови. Та не рассердилась, а только звонко рассмеялась. — Ну что ты делаешь! — шутливо запротестовала, из-за чего в сугробе началась шуточная борьба. А вот закончилась она довольно интересным образом. Сев, Энди внезапно нахмурился и сказал: — Смотри… Что там такое? Лора с трудом повернула голову, преодолевая сопротивление туго намотанного шарфа, и на уровне своих глаз заметила странный блеск. Он был похож на искристо сверкающий снег под лучами солнца, только гораздо ярче. Настолько, что даже хотелось зажмуриться. Подавшись вперёд, девушка стала быстро раскапывать сугроб и вскоре вытащила на свет бриллиантовое ожерелье. — Нифига себе… — протянула она, рассматривая колье. На варежке это было делать не очень удобно, поэтому она перехватила его за цепочку и подняла вверх, к солнцу. — Откуда оно здесь взялось?! — Откуда — не знаю… — протянул задумчиво Энди, рассматривая находку, — но точно знаю, кому оно принадлежит. — Да? — Лора удивленно посмотрела на парня. — И кому же? — Вики Уокер. Лора снова перевела взгляд на ожерелье и присмотрелась. Ей показалось, что она действительно видела его на Непризнанной, но бал прошёл уже так давно и был так перенасыщен эмоциями, что девушка не могла припомнить точно, так это или нет. К тому же, она была увлечена танцами с Малем, стараясь не ошибиться в движениях, а остальное время посвящала Энди, не особо рассматривая других учеников. — Ты уверен? — уточнила Лора и, опустив колье, расправила его на ладони. — Чтобы вернуть такое украшение, надо точно знать владельца, иначе рискуем влипнуть в неприятности. Выглядит супер дорогим… Я бы скорее подумала, что оно принадлежит Агнесс или Ости. Им по статусу положено. — Нет, — Энди слегка качнул головой и, аккуратно забрав ожерелье, положил в карман куртки. — Оно точно было на Вики. — Ну ладно, как скажешь, — Лора пожала плечами, полностью доверяя своему парню. — Тогда зайдем к ней на обратном пути и отдадим. На секунду — ужасную, отвратительную секунду — Энди стало невыносимо стыдно. А всё потому, что он снова припомнил Викторию Уокер на балу и снова же мысленно восхитился ей. Как и все мужчины, какое-то время не мог отвести от неё взгляда и впоследствии довольно часто поглядывал в сторону девушки. Не мог объяснить сам себе, почему каждый раз стремится снова взглянуть на неё, но магия, исходящая от Вики — невидимая, манящая, магия чистой, непорочной и ненавязчивой красоты — заставляла его то и дело искать её в толпе. Именно поэтому Энди мог дать голову на отсечение, что колье принадлежало Уокер — слишком хорошо запомнил тонкую длинную шею, обнаженные ключицы и декольте, между которыми ожерелье и занимало своё место. Почувствовав липкий, неприятный осадок в груди, Энди разозлился на себя и постарался выкинуть воспоминания из головы. Посмотрев на Лору, которая с лёгкой улыбкой пересыпала снег из ладони в ладонь, он ощутил, как чёрная, вязкая волна отступает от его сердца и наполняет душу теплом. Энди потянулся вперёд, оперся на руки и приблизился к лицу девушки. — Люблю тебя… — шепнул и мягко поцеловал в чуть обветренные губы. Лора смущенно захихикала, обвила шею парня руками и повалила его на спину, продолжив поцелуй — теперь уже совсем не невинный.~
Вики открыла не сразу, а когда увидела гостей на пороге, сильно удивилась. — О! Привет! — тут же улыбнулась она и шире открыла дверь. — С катка идёте? Это Вики поняла сразу по красным, возбужденным лицам, спутанным волосам и каплями влаги на куртках от растаявшего снега. К тому же, ребята выглядели уставшими, но счастливыми. — Ага, — радостно ответила Лора. — А вы… — озадачилась Вики и мельком оглядела комнату через плечо, — зайдете на чай? В гости пришли или так, решили поздороваться мимоходом? — Не, мы к себе пойдем, — махнул рукой Энди. — Надо переодеться, высохнуть… В ответ на непонимающий взгляд Вики Лора усмехнулась. — А зашли мы, чтобы отдать тебе кое-что… — Девушка подмигнула и протянула колье подруге. — Вообще-то по канону Золушка потеряла туфельку на балу, а не дорогущее ожерелье, но мы, вроде как, не в сказке, а в загробном мире. — Да и я не принцесса, — со смехом добавила Вики, забирая украшение. Глаза её моментально радостно вспыхнули, и она с восторгом принялась рассматривать пропажу, словно не веря, что та в самом деле вернулась к ней. Все дни, начиная сразу после прощания с Люцифером, Непризнанная отправлялась на поиски. Перерывала все сугробы, какие попадались ей на глаза, пыталась высчитать траекторию полета ожерелья и определить, куда оно могло приземлиться, но всё было тщетно. Найти связку прозрачных камней в этом белоснежном, рыхлом океане казалось ей невозможным. Однако девушка не сдавалась и продолжала искать его каждое утро, желая во что бы то ни стало найти ожерелье и тем самым закрыть некий гештальт. Хотела вернуть себе подарок демона и сама не могла объяснить, почему это казалось ей таким важным и предельно необходимым. — Где вы его нашли?! — выдохнула Вики и, прижав колье к груди, подняла на ребят благодарные глаза. — А на катке и нашли, — пожала плечами Лора. — Возле самой стены главного корпуса. — Ага. Угу… — закивала Вики, улыбаясь. — Спасибо огромное! Я… Я… — Ты бы почаще из комнаты выходила, — усмехнулся Энди. — Совсем тебя не видно. Неужели так и сидишь целыми днями в одиночестве?! — Ну-у… я… — замялась Вики и украдкой бросила взгляд в сторону окна. — Не то чтобы… «Понятно, — снисходительно подумал Энди, заметив в углу, куда посмотрела Непризнанная, закрытый тканью мольберт. — Увлекалась новой картиной. Все творческие люди немного… того». — Пятое января, Вики! — Лора нахмурилась. — Улитке пора выглянуть из ракушки. Пойдем хотя бы на концерт с нами! Развеешься. — Какой концерт? — девушка округлила глаза, и ребята тут же понимающе переглянулись. — Пе-да-го-ги-чес-кий! — продекламировала Лора, снова посмотрев на подругу. — Неужели не видела объявления?! На каждом стенде висят. Вики призадумалась. Возможно, объявления и правда висели, но её мысли все эти дни находились совершенно в другом мире. — Говорят, Фенцио будет петь, — усмехнулся Энди. — Представляете? — А Мисселина — играть на арфе, — поддержала Лора. Вики уставилась на обоих с легким подозрением, прикидывая в уме, не ушиблись ли ребята головой во время катания? Или просто немного переморозились и поэтому несут ерунду? Но они выглядели вполне вменяемыми и излучали такой заразительный позитив, что девушка сдалась. — Ладно, — Вики улыбнулась. — Пойдемте на ваш концерт. Во сколько и где? — В три часа, — ответила Лора, — в малом актовом зале. Вики посмотрела на настенные часы, которые показывали 14:13, и кивнула. — О’кей. Тогда без пяти встречаемся у дверей? Непризнанные дружно кивнули и пошли к себе.~
— Я и не знала, что столько учеников осталось в Школе! Вики с удивлением рассматривала зал, половину которого наполнили бессмертные. Лора снова обменялась с Энди кривыми ухмылками. — Вот мы и говорим… Чаще из комнаты надо выходить, Виктория! — пожурила она подругу. Непризнанные решили занять места в самом центре. Малый актовый зал напоминал обычный человеческий кинотеатр, сиденья которого по наклонной поднимались вверх, но для удобства он был разделён на полосы: через каждые пять сидений ряд прерывался проходом. Плотные бордовые шторы на сцене были закрыты, в оркестровой яме разыгрывались музыканты, свет ярко горел. Пока вокруг стоял однородный гул учеников, Вики решила изучить программку, которую взяла на столике возле входа. Концерт обещал быть не очень длинным (всё-таки педагогов в Школе не много), но в нём и правда значилось, что ангел Фенцио исполнит арию Мефистофеля. «Какой странный выбор, — подивилась Вики про себя, вскинув брови. — Вроде ангел, а петь будет о людских пороках от лица демона… — Припомнив мелодию и ключевую фразу, Непризнанная невольно тихо замурлыкала себе под нос, продолжив изучать программку: — Люди гибнут за металл, Сатана там правит бал, пра-а-авит ба-ал…» — Не помешаю? — внезапно раздалось у неё над ухом. — А-а-а! — завизжав, девушка подпрыгнула на месте. — Дьявол!!! Люцифер пораженно приподнял брови и выпрямился, небрежно сунув руки в карманы. — Ну надо же. В кои-то веки правильно сказала! Неужели думала обо мне? — он хитро и коварно улыбнулся. — Не угадал, — буркнула Непризнанная, стараясь ладонью, прижатой к груди, засунуть обратно панически стучащее сердце. — Бери выше. Думала о Сатане. — Странно, — протянул демон, нахмурившись. — Я вас вроде ещё не знакомил. Вики подняла голову и открыла рот, чтобы отпустить какую-нибудь колкую шуточку по этому поводу, но в их разговор внезапно вмешался Энди. — Люцифер? — удивился парень. — Ты разве не в Аду? — Был, — коротко обрезал тот, напуская на себя равнодушный вид. — Решил вернуться пораньше. Перед началом нового семестра надо уладить некоторые дела… — Тут демон посмотрел на Вики, возле которой стоял, и проговорил: — И ты, Непризнанная, с ними непосредственно связана. Отойдем? — Но… Концерт же сейчас начнётся… — неуверенно протестовала девушка, пока Люцифер подхватил её под локоть и потянул наверх, поднимая. — Ничего, мы быстро. В этот момент в зале начал постепенно гаснуть свет, и друзья Вики увидели только, как демон повёл её по проходу, а потом потеряли их из вида. — Он меня бесит, — фыркнула Лора, возвращая голову на место и начав смотреть на сцену, где уже дрогнул и открылся занавес. — Не даёт Вики выдохнуть даже на каникулах! Вечно нагружает её тренировками и заданиями. В чём проблема поговорить после концерта?! Нет, надо выдернуть её перед самым началом, чтобы в очередной раз прочитать нудную лекцию и дать список дел. Ужасный, ужасный демон! Эгоист, каких свет не видывал! Энди покосился на возмущающуюся подругу, потом снова взглянул в темноту, где уже было не разглядеть удаляющиеся фигуры, и тихо вздохнул. Лора была очень хорошей девушкой, милой, ласковой и доброй, но умом, к сожалению, не отличалась. Сам же парень был уверен, что наследного принца вернули в Школу совсем не злободневные дела. Энди не мог этого объяснить, но ощущал на каком-то интуитивном уровне — отношения Люцифера и Вики явно выходят за рамки «наставник-ученик». Достаточно было обратить внимание на взгляды, которыми те друг друга одаривали, чтобы в груди предательски зарождалось что-то, отдаленно напоминающее зависть. К кому, по какой причине, отчего — Энди не понимал и не знал, но чувствовал её так же чётко, как теплую ладонь любимой в своих пальцах. — Угу, — неопределенно поддакнул он, когда девушка перестала возмущенно кудахтать и затихла, увлеченная зрелищем на сцене. Потом поднёс её руку к губам и легонько поцеловал, снова ощутив сытое и уверенное спокойствие в душе. «Каждому своё, — удовлетворённо заключил он про себя и накрыл кисть Лоры второй рукой. — Каждому — своё…»***
Люцифер
Можно подумать, в Аду было чем заняться. Маль помирился с Ости прямо в новогоднюю ночь, и первого же числа оба рванули на какой-то земной курорт, греть свои упрямые кости на морском побережье. Как будто в Преисподней не достаточно жарко… Хотя я их понимал — сбежать от всех знакомых куда подальше, чтобы побыть исключительно вдвоем и решить оставшиеся проблемы не такая уж плохая идея. Особенно близких друзей в Аду у меня не было, а тот круг приятелей, который существовал, не казался заманчивым. Азартные игры, походы по барам и борделям, бесконечные пьянки, весёлый угар и тому подобное никогда особо не привлекали, а теперь особенно. Вот читать днями напролёт, тренироваться с отцом или Вельзевулом — это да, пожалуйста. Однако к концу второго января даже любимые и привычные занятия мне опостылели. А всё потому, что отныне моя жизнь словно перестала мне принадлежать. За что бы я ни брался, к какому делу ни приступал — не проходило и минуты, чтобы мысли не уносились к одной серокрылой девчонке, которая сейчас находилась в Школе. И это безумно далёкое расстояние, эти мили и слои атмосферы с каждым часом откликались во мне всё нарастающей тоской, от которой хотелось биться головой о стену. Наивный. Я думал, что каникулы, проведённые дома, помогут мне чуть остынуть, успокоить мысли и нервы, попытаться ещё раз чётко проанализировать ситуацию и дальнейшее будущее… Да только куда там. Это жуткое, невыносимое время порознь с Уокер лишний раз доказало, что нет у меня больше никакого выбора. Нет своей жизни, отдельной от Непризнанной. Теперь либо рядом, либо никак… Поэтому на пятый день я не выдержал и сдался. Пришёл к родителям и заявил, что желаю участвовать в ежегодном туристическом походе, который устраивают в Школе на Рождество. Те несказанно обрадовались, что у меня наконец-таки проснулся интерес к общественной школьной жизни и, наскоро осенив обратным крестным знамением, со спокойной душой отпустили в Срединный мир. Ясное дело, раньше-то их сынок не был таким общительным и деятельным, а тут глядите-ка — в поход захотел пойти с остальными учениками! «Подумать только, а ведь я всегда презирал этих блаженных волонтёров, старост и прочих ботаников, которым некуда девать свою энергию из-за отсутствия личной жизни! И что в итоге? Смотри, Непризнанная, к чему привела тяга к тебе! Теперь и я такой же двинутый идиот, который готов вписаться в любую школьную херню, лишь бы оказаться вместе с тобой…» В том, что Уокер временно будет строить из себя туристку-активистку, у меня не было никаких сомнений. Встретив у лавового озера Мими и Ади (который гостил в Аду, на радость Мамону) я узнал, что они в этот поход пойдут всенепременно. Заранее записали и себя, и Непризнанную в список желающих, а сами появятся в Школе шестого января утром, на перекличку, уже собранные и полностью готовые. Теперь вот и я появляюсь, чтоб его. Но всё это будет завтра, а сейчас… — А… куда мы идём, собственно? — растерянно спросила Непризнанная, которую я непримиримо, но мягко тащил за собой вверх по проходу. — Ты вроде поговорить хотел?.. — Разве? Не припомню такого. — Но… Сам же сказал — отойдем! — возмутилась она. — И что? — я хмыкнул, преодолел последнюю ступеньку и, подтолкнув Уокер к центральному креслу, сел рядом. — Где в слове «отойдем» ты услышала «поговорим»? — Ах ты… — зашипела она, но я приложил указательный палец к её губам. — Тише, Непризнанная. Концерт начинается! Ты что, не только неуклюжая, но ещё и невоспитанная? Ай-ай-ай… — тихо поцокал я языком. — Придётся взяться за тебя вплотную, чтобы к концу года ты не опозорилась на выпускном вечере. Судя по тому, сколько воздуха девчонка набрала в грудь и как грозно посмотрела на меня, она собиралась высказать всё, что обо мне думает — громко, долго и во всеуслышание. Но секунду спустя только фыркнула, выпуская набранный кислород, отвернулась и сложила руки на груди, сделав вид, что увлечена действием на сцене. Я довольно усмехнулся и раскинулся на сиденье, закинув правую руку на спинку кресла Непризнанной. Специально привёл её на самый последний, верхний ряд зала. Здесь и народу не было, и обстановка более интимная, и смотреть на сцену удобнее. Хотя последний пункт волновал меня меньше всего. Такие концерты учителя устраивали каждый год, и ни на одном, естественно, я не присутствовал. В основном, потому что был в это время у родителей в Аду, да и всю эту муть, по сути, делали для скучающих на каникулах Непризнанных, оставшихся в Школе. Но и по своей природе данное мероприятие было мне чуждо — лишний раз смотреть, как престарелые бессмертные хвастаются своими вшивыми талантами на радость наивным ученикам? Нет, извольте. Потешьте своё самолюбие как-нибудь без меня. Но ведь я, кажется, уже говорил про любую школьную херню, в которую готов теперь вписаться из-за Непризнанной? То-то и оно… Не застав Уокер в комнате, когда явился в Школу, я увидел объявление на первом этаже, сложил дважды два и пошёл проверять, действительно ли Непризнанная решила скрасить свой досуг просмотром чужих плясок и фокусов. Так и оказалось. Дальше оставалось только забрать её от друзей и пристроить под своим крылом. «И кстати, об этом…» Я медленно стал опускать руку со спинки кресла вниз, вынуждая Непризнанную чуть наклониться вперёд, пока не довёл до конца и ненавязчиво не приобнял за талию. Она мучительно долго медлила, всё ещё выражая своё раздражение, но потом всё-таки едва ощутимо двинулась ко мне под бок, позволяя тайное объятие. Я, конечно, этого и добивался, но всё же в глубине души поразился, какой огромный скачок произошел в наших отношениях за столь короткое время. Буквально пара дней, новогодняя ночь, утро — и Уокер совершенно спокойно даёт понять, что не против моей близости. «Чёрт возьми! Как бы ни хотелось узнать, что же такого я ей наговорил, будучи пьяным в хлам, кажется, это уже совершенно неважно… Что бы ни сказал — всё было правильно, раз дало такие восхитительные результаты» Посмаковав ещё какое-то время это чувство победы, я окончательно осмелел. Прекратив бессмысленно смотреть на сцену, где лично для меня не происходило ничего интересного, повернул голову и чуть склонился к Непризнанной. Знакомый запах духов — легких, как весенняя свежесть — ударил по рецепторам, вынудив прикрыть глаза от наслаждения. Он смешивался со сладковатым ароматом шампуня и лесных ягод, исходящих от энергии Уокер. Вспыхивал на языке, кружил и пьянил голову, и я ощутил себя заправским наркоманом, который наконец получил долгожданную дозу. Не в силах себя сдерживать, я принялся кончиком носа круговыми движениями водить сначала по виску Непризнанной, потом пробираться всё дальше к затылку, зарываясь в волосы, пока не приник к ушной раковине и осторожно не прикусил самый край. — Что?.. — ахнула она, вздрогнула и разняла руки, скрещенные на груди. Они обессиленно упали на колени. Правая — на моё колено, между прочим! — Что… ты делаешь?.. — Ничего особенного, — с ухмылкой отозвался я, продолжая неспешно изучать её ушко губами, а сам пальцами руки, которой обнимал Непризнанную, принялся легонько поглаживать талию сквозь свитерок. — Всего лишь навёрстываю упущенное. — П-п… прекрати… — выдохнула она со стоном, который явно говорил «продолжай». «И не подумаю! Да не будь здесь столько народа, я бы с удовольствием занялся вещами, гораздо более непотребными, чем легкие приставания» Почувствовав языком металл, я полностью изучил маленькую сережку и, прикусив зубами мочку уха Непризнанной, потянул на себя. — Новые? — пробормотал, не выпуская добычу из зубов. — Всё-таки стала носить украшения? — Это… подарок… — прерывисто проговорила Непризнанная с придыханием, закусила губу и прикрыла глаза, отдаваясь во власть ощущений. Она мелко дрожала. Я чувствовал, как её кожа покрывается мурашками, снова и снова, беспрерывными волнами, которые отвечали на движения моего языка: по ушной раковине, вглубь, потом до мочки, чуть прикусить шею и снова вверх. О, да. Эту её эрогенную зону сложно было не заметить и в первый раз. Но, чёрт побери… Уокер так реагировала на всё, так тяжело и глубоко дышала, так кусала губы, поддаваясь моей ласке, что казалось, вся она и есть — одна сплошная эрогенная зона. «Сколько же в тебе страсти, девочка! Сколько нереализованной, нерастраченной порочности! Стоит лишь приоткрыть эту шкатулку, лишь дотронуться пальцем — и ты вся горишь. Вспыхиваешь, пламенеешь, полыхаешь… Никто не мог вытащить это на свет. Никто не мог раскрыть твой потенциал, возбудить не только тело, но и чувства, сердце. И ты жила, мучилась, копила в себе этот огонь, который теперь целиком достанется лишь мне одному. И нет ничего правильнее этого, потому что огонь — моя стихия. Ты — моя стихия. Ты — моя…» Одна только мысль, что Непризнанная может быть такой невинной, такой нетронутой и неопытной, горячила меня сильнее просмотра порнушки. Это хорошо, что земные мужчины не рассмотрели в ней то, что сулило блаженство, а если и рассмотрели — то испугались, не захотели связываться, добиваться. Хорошо, что она не стала одной из тех девушек, кто к своим годам познал все азы секса. Хорошо, что вся её нерастраченная ласка падёт лишь на меня одного, что я впитаю её, выпью до дна, и никто больше не посмеет узнать сладость этого тела, этой юной души на вкус. Так и должно было случиться. Так и должно было быть. Так и будет… — Не-е-ет… — слабо застонала она, положив свою ладонь поверх моей. Я так увлекся, что не заметил, как забрался под край её кофточки и уже вовсю водил пальцами по обнаженной коже, постепенно пробираясь вверх — живот, рёбра, мягкая округлость груди… Непризнанная запаниковала, запустила руку себе же под свитер и хотела меня остановить, но оказалась не в силах это сделать. В итоге я беспрепятственно добрался до глубокой ложбинки между грудей и наслаждался вдвойне, потому что создавалось впечатление, что Уокер сама меня направляет, ведь свою руку она так и оставила сверху, вцепившись пальцами в мою кисть. — Не… не-ет… — снова тихо запротестовала она, когда я отодвинул край лифчика и зажал между двумя пальцами сосок. — Уверена?.. — хрипло пробормотал я в самое ухо. — Да… — Так да или нет?.. Вместо ответа она застонала, а я — вздрогнул. Её рука, до этого смирно лежащая на моём колене, вдруг задвигалась, зашевелилась. Пальцы впились во внутреннюю сторону моего бедра, то ли поглаживая, то ли щипая, но это моментально вызвало у меня остановку дыхания. Я так возбудился, что совсем перестал соображать и зациклился только на одной мысли: «Выше, Непризнанная. Выше, ну же!..» Представив, как её тонкие, аристократичные пальцы действительно могут добраться до моей ширинки, коснуться напряженного члена, а может (дай дьявол!) и осторожно обхватить его, я невольно рыкнул сквозь зубы. И, видимо, при этом слишком сильно сжал сосок, потому что Непризнанная сдавленно охнула. — Прекрати!.. — простонала она, закатив глаза. — Если… если сюда посмотрят… — То увидят, — бормотал я, полностью запустив ладонь вместе с её рукой в лифчик и сжимая упругую плоть, — как твой наставник шёпотом что-то поясняет тебе на ухо. А ты… — приоткрыв глаза, я повернул голову и мельком глянул на сцену, — …тискаешь свою грудь, смотря при этом на Геральда. Маленькая извращенка… — хмыкнув, я вернулся к прежнему занятию и проложил длинную влажную дорожку по её шее к уху. Демон же в это время исполнял какие-то трюки с мечами и огнём. — Почему это… я тискаю?! — слабо возмутилась Непризнанная, дыша через рот. — Потому что мою руку из-под твоей не видно, — со смехом пояснил я, а когда Уокер в следующий миг попыталась выдернуть её, удержал, мгновенно переплетя наши пальцы. Она так сильно сжала моё бедро, что я тяжело выдохнул, опалив её шею. А потом накрыл свободной рукой, которая до этого маялась без дела, её напряжённую кисть. Вот таким странным образом мы оказались в равноценных позициях — её рука поверх моей на груди, моя — поверх её на бедре. Окружающий мир настолько перестал существовать, что я уже вознамерился поцеловать Непризнанную прямо здесь, наплевав на всех присутствующих, правила, сплетни и пересуды. Но возможно, кто-то свыше решил пока удержать меня от поспешного шага, потому что зал внезапно взорвался бурными аплодисментами. Постепенно включались лампы, и мягкий свет стал настойчиво разрушать интимную темноту. Уокер, естественно, моментально очнулась, вытащила мою руку из-под свитера и положила свои ладони на колени, сев так прямо и чинно, словно собралась конспектировать благочестивую лекцию серафима Кроули. Мне же оставалось откинуться на спинку кресла и уставиться в потолок, ожидая, пока эрекция хоть немного спадёт. «Я, конечно, предполагал, что концерт будет недолгим… Но блять! Даже половой акт моранских гномов — и тот длиннее на десять минут!» Мы, конечно, ушли последними. Наблюдали, как поток учеников просачивается сквозь двери, как музыканты покидают оркестровую яму, как со сцены уносят реквизит и как её закрывает плотный занавес. Только когда в зале не осталось вообще никого и ничего, мы с Непризнанной молча встали, молча спустились и молча пошли по коридору. Дойдя до развилки, где начинались отсеки мужского и женского общежитий, я придержал её за локоть и остановил. Непризнанная вопросительно вскинула на меня глаза, хотя пока мы шли по коридору, обсуждений не возникло: куда идём, вместе или нет — просто шли рядом и всё. — Послушай, мне надо… — начал я, но был прерван. — О, какие люди! И нелюди тоже… — раздался противный до скрежета зубов голос. Давид направлялся к нам из мужского крыла, таща за собой огромный чемодан. — Люци? — Он поравнялся с нами и протянул мне руку, которую я с кислой улыбкой пожал. — Я думал, ты сейчас в Аду. «А я думал, тебя сожрали подземные говноеды и ты, наконец, прекратил путаться у меня под ногами!!!» — Вернулся, — коротко бросил я. — Я, как видишь, тоже, — демон широко улыбнулся. Повернувшись к Непризнанной и наклонившись, галантно взял её за руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Тоже мне, граф Коленоприклонкин! Тьфу… — Заскочил в Школу, чтобы собрать вещи. Родители предложили устроить семейный отдых и отправиться в какие-нибудь горы. Так что вот… — он пожал плечами и указал на чемодан. — Скатертью дорога… — тихо проворчал я себе под нос. Давид вопросительно поднял брови, и я повторил с широкой улыбкой: — Счастливой дороги, говорю! — Ага, — усмехнулся он и посмотрел на мою подопечную. — Пока, Вики. — Пока! — Уокер вежливо улыбнулась в ответ. — Была рада тебя видеть. — А я рад видеть, что тебе понравился мой подарок. — Давид задержал взгляд на ушах Непризнанной, после чего нахально ей подмигнул и ушёл, чуть ли не насвистывая. Я едва сдержался, чтобы глухо не зарычать. Досчитав про себя до десяти, медленно повернул голову и посмотрел на девчонку. Та залилась краской, отвела глаза, делая вид, что рассматривает стены, и нервным движением поправила волосы так, чтобы скрыть уши. «Вот как, Непризнанная? Значит, эти серёжки тебе подарила не Мими, Ади или ещё кто-то из обширного списка твоих друзей, а долбанный Давид? ДАВИД, мать твою?!» Судя по реакции и смущению Уокер, так оно и было. И самое главное, она не собиралась начинать разговор первой! Стояла себе молча и продолжала изучать каменную кладку стен, будто всё нормально! — Мне надо на землю, — сдержанно проговорил я, нарушая эту осточертевшую тишину. Решил начать с того же места, на котором меня прервали, и оставить разборки на потом. Уокер наконец посмотрела на меня и удивленно протянула: — Но… — Необходимо уладить некоторые дела до завтрашнего дня. И они не терпят отлагательств. — А как же… — Увидимся позже. Холодно кивнув, я оставил растерянную девчонку стоять в одиночестве посреди коридора, а сам поспешил к лестнице. И очень надеялся, что Давид уже успел убраться куда подальше, потому что если встретится у меня на пути — весь семейный отдых вместо гор проведёт в постели, сращивая переломанные кости.***
Вики
Этот новый год определённо начался с чудес. Когда я завалилась к себе в комнату, оставив Люцифера выводить сонные рулады носом, то примерно полчаса просто лежала на кровати, раскинув руки, и смотрела в потолок. Смаковала всё, что произошло, и пыталась свыкнуться с новым положением вещей. А когда немного успокоилась и пришла в себя, села и огляделась. В комнате было относительно светло, потому что гирлянда, развешенная над кроватью Мими, стабильно переливалась разноцветными огнями: очевидно, демоница забыла её выключить перед уходом на бал. Но повернув голову, я сильно удивилась, потому что никак не рассчитывала увидеть на столе две подарочные коробки. Разного размера — одна большая, вторая почти крохотная, и на каждой была прикреплена бирка с моим именем, подписанная разными подчерками. «Видимо, доставили сюда, пока все танцевали…» Я расправилась с упаковками за минуту и ошарашенно уставилась на два разных подарка. Очевидно, от двух разных мужчин. В маленькой коробочке обнаружились серёжки с бриллиантами и записка:«Ты достойна целой вселенной, которую, к сожалению,
я подарить тебе не в силах. Зато в силах подарить
пару крошечных звёзд, чтобы они освещали твой путь»
Вторым подарком оказался профессиональный набор масляных красок и кистей с лаконичной подписью:«Твори. Мечтай. Люби»
Я озадаченно села на стул и задумалась. Хоть ни один из тайных поклонников не указал своего имени, я была уверена, что подарки отправили Давид и Люцифер. Но какой был от кого? «С одной стороны, Люцифер неоднократно обращал внимание на отсутствие у меня украшений, к тому же, подарил на балу колье. Серёжки тоже с бриллиантами. Может, они как раз идут в комплект к ожерелью? Да и судя по комплиментам, которыми демон меня одаривал, вполне мог расщедриться на слова и написать подобную записку. С другой стороны, набор красок очень похож на тот, который я рассматривала в магазине, когда мы с Люцифером спустились на землю за подарками. И он прекрасно знает о моей бывшей профессии. А если теперь к этому прибавить ещё и то, что в его комнате висит моя картина…» Я вздохнула. То же самое можно было сказать и о Давиде. Мы много болтали с ним о живописи, я рассказывала об учёбе и планах на будущее, связанных с работой в данной сфере. Если бы не умерла, конечно. А украшения… Что ж, и тут вполне логично предположить, что любой девушке будет приятно получить в подарок бриллиантовые серёжки… Совсем запутавшись, я тогда постаралась откинуть все мысли, быстро сходила в душ и легла спать, решив разобраться со всем чуть позже. Потом дни потянулись за днями. Люцифер отчалил в Ад. Мими отправилась туда же первого вечером, прихватив с собой Ади для знакомства с отцом. Сэми с этой же целью пригласил Бонта в Цитадель, чтобы по всем правилам представить своего парня родителям. Дино и Моника улетели куда-то вдвоём, отдохнуть дикарями. В Школе из близких мне друзей остались только Лора и Энди, но эта парочка фонтанировала такой неуемной энергией, что я придумывала сотни отмазок, лишь бы никуда с ними не ходить. Хотелось отдохнуть от активной жизни и просто устроить себе тюлений рай. В принципе, так и происходило. До сегодняшнего дня… Я вытерла мокрые кисти и распрямилась. Позвонки тут же захрустели, спина отозвалась болью в затёкших мышцах от долгого сидения: снова увлеклась и проработала над портретом до самой ночи. С удовольствием потянувшись руками в разные стороны, я встала и неожиданно наткнулась взглядом на зеркало. Хмыкнув, подошла ближе и, глядя в отражение, сняла серёжки, про которые совершенно забыла. Перед глазами снова предстало перекошенное лицо Люцифера, и я невольно хихикнула. Хоть я и не могла быть в этом уверена, но всё же на второй день определилась для себя так: серёжки — от Давида, краски — от Люцифера. Однако это не означало, что если украшение мне подарил кто-то другой, то и носить его я не должна. Подарок есть подарок. К тому же, кто знал, что демон появится сегодня на концерте?! Я ждала его после Рождества. Фыркнув про себя и решив, что всё-таки ни в чём не виновата, я разделась и ушла в душ. Хотелось смыть с себя этот долгий день, а заодно и краску, которая осталась на руках. После горячей воды я совсем расслабилась, даже разнежилась, и появилось особое женское настроение, которое толкает нас лечь спать не в удобной затасканной пижаме, а в красивой шёлковой сорочке с кружевами. Достав такую из шкафа, я собрала волосы в пучок на макушке, оделась и покрутилась перед зеркалом. Поймав в отражении незаконченную картину, подмигнула ей и спросила: — Нравится? Демон не ответил, но я и так знала — конечно, нравится! Повернувшись, подошла к портрету и ещё раз прошлась по нему глазами. Было какое-то особое удовольствие в том, что я рисовала Люцифера его же подарком. Он смотрел с картины прямо мне в душу, растянув губы в своей привычной лёгкой ухмылке, а на его лице танцевали всполохи салюта. Именно это воспоминание мне захотелось увековечить, так хотелось запечатлеть его: не пьяным, конечно, а таким по-особенному открытым, непозволительно красивым и родным. Законченный портрет я собиралась подарить Люциферу в качестве новогоднего презента. А что ещё можно подарить мужчине, у которого есть всё?! Это был мой посильный вклад, единственный, на который была способна. А ещё, занимаясь картиной, я словно бы и не расставалась с демоном — держала его образ в голове (спасибо фотографической памяти), а потом любовно переносила штрихи и черты лица на бумагу. И вскоре он начал смотреть на меня в ответ. От внезапного, резкого стука в дверь я так сильно дернулась, что чуть не сшибла картину с мольберта. Повторный стук напугал ещё больше, в панике я едва успела накрыть портрет тканью и побежала скорее открывать, пока ночной гость не перебудил всё общежитие. — Т-ты?! — Сказал же, увидимся позже. Люцифер бесцеремонно прошёл в комнату, даже не дожидаясь моего приглашения. Я опешила, но спорить не стала. Закрыла дверь и кинула взгляд на часы, стрелки которых только что перевалили за полночь. — Да, конечно, но… — замямлила я, — просто не ожидала, что твоё «позже» действительно будет так… поздно. Демон тем временем, не останавливаясь, вышагивал по комнате и бегло осматривал обстановку. Судя по поджатым губам и нахмуренным бровям, явно пребывал не в настроении. — Решил… кхм-кхм… свои дела? — невинно спросила я, так и оставшись подпирать дверь. — Да. Вот так — коротко, сухо и лаконично. Чего тогда припёрся, спрашивается? Надеялся застать в моей постели любовника и устроить кровавую расправу, чтобы выпустить пар? — Пришёл пожелать мне спокойной ночи? — Я скрестила руки на груди и только сейчас осознала, что стою в одной шелковой сорочке. Дергаться за халатом в ванную или шкаф было поздно. Да и глупо как-то… — Нет. Пришёл уточнить кое-что, — сдержанно ответил Люцифер, не глядя на меня, зато впившись глазами в маленькую коробочку, лежащую на столе. В два шага он оказался там и взял её в руки. — Значит, Давид? — спросил и, наконец, удостоил меня взглядом. «Ого! Это как же тебя припекало весь вечер, мой милый, что ты не выдержал и явился ко мне устраивать разборки аж посреди ночи?!» Почему-то такая открытая ревность Люцифера вызвала во мне не раздражение, а смех. Хороший, добрый смех — светлый и немного снисходительный. Было забавно наблюдать, как демон сходит с ума от такой мелочи, совершенно не понимая, что в ней больше нет никакого смысла. Серёжки — просто подарок. Давид — просто друг. Весь мой мир превратился в «просто», кроме одной-единственной составляющей, которая в данный момент едва сдерживалась, чтобы не разгромить мне комнату. Но, признаюсь, ревнующий Люцифер — зрелище не только забавное, но и чертовски приятное. Оно пробуждало в груди особую теплоту, которая возникает, когда ты точно знаешь, что кому-то нужен. — Значит, Давид, — кивнула я, не став отпираться и оправдываться. Захотелось продолжить этот спектакль и немного проучить эмоционального демона. — И что? Предполагаю, ты потребуешь, чтобы я их больше не надевала? — Бинго, Непризнанная! — Может, мне ещё и общаться с Давидом перестать? — я выгнула бровь. — Было бы неплохо. — А ещё лучше — запереться в комнате и ни с кем не видеться, кроме тебя? — Ты просто читаешь мои мысли! — процедил Люцифер. — А ты не считаешь, что это немного СЛИШКОМ?! — я возмущенно охнула. — А ты? ТЫ не считаешь, что принимать подарки от других парней НЕПРИЕМЛЕМО?! — взорвался он, потрясая коробочкой. — Шепфа! Это всего лишь вещь! — я всплеснула руками. — Серёжки не виноваты, что их мне подарил не тот мужчина! — Значит, будешь продолжать носить чужие украшения?! — практически прошипел он. — Буду! — ответила я и выдохнула. Закипающая злость прошла так же быстро, как и возникла. — Я бы и твои носила, если бы ты не выкидывал их с балкона каждый раз, когда нажрёшься. — Взглядом указав на серёжки, я спросила: — Эти тоже выкинешь? Никакого уважения к чужой собственности… Ноздри Люцифера так сильно раздулись, что превратились в два подземных тоннеля. Клянусь, запусти по ним электрички, они бы даже не встретились — так широко и темно там было. — Ни к чужой собственности… — продолжила я спокойно и медленно подошла к демону. — Ни к чужому выбору. — Забрала у него из пальцев коробочку и положила обратно на столик. — Свобода воли, помнишь? А ты снова пытаешься меня её лишить. — Я всего лишь пытаюсь обозначить границы, — прорычал демон сквозь зубы. Теперь, когда мы оказались рядом, он заметил мой внешний вид и стал неторопливо скользить глазами по телу вверх-вниз. — Чтобы потом их защищать, — добавил, понизив голос. — С такими необоснованными вспышками ревности это не тебе надо будет защищать меня от других, а мне — защищаться от тебя. Вдруг в следующий раз ты ударишь меня не случайно, а намеренно, сгорая от ярости? Люцифер ощутимо помрачнел и поджал губы. Кажется, кому-то стало неприятно при воспоминании о моём опухшем носе. — И что же? — с неким оттенком злобы усмехнулся он. — Думаешь, сможешь меня остановить в таком случае? — Это ты мне скажи, смогу или нет… Глядя ему в глаза, я сосредоточилась и создала вакуум вокруг его тела, оставив подвижной только голову, чтобы демон мог дышать, говорить и выражать все сопутствующие эмоции. Люцифер вскинул брови, видимо, попытавшись пошевелиться и не сумев. — Неплохо, — протянул он, оскалив зубы. — Но что дальше, маленькая хищница? — Дальше… — я плавно приблизилась к нему и зашептала возле самых губ: — Хочу показать тебе, что я чувствую, когда меня пытаются контролировать. В ответ демон только глухо рыкнул. — Только что ты был свободен, мог двигаться и делать всё, что взбредёт в голову. А потом вдруг раз! — я щелкнула пальцами у него перед носом, — и нет у тебя больше власти над собой, зато она есть у кого-то другого. — Чуть отстранившись, кончиками пальцев я заскользила по его шее, потом ниже — по груди, животу, к ремню брюк. Ощущала лишь плотный панцирь из воздуха, словно заключила Люцифера в некие прозрачные доспехи, но была уверена, что под ним тело демона пылает. — Чувствуешь?.. — подняла голову и зашептала, прижавшись губами к его колкой щеке: — …это непреодолимое желание… Вырваться, сделать что-нибудь… Сбросить петлю, оковы, чужую волю… Чувствуешь эту беспомощность, когда тебе запрещают жить так, как хочется?.. — не отрываясь, губами провела дорожку до его уха и выдохнула: — Скажи, чувствуешь?.. — С огнём играешь, Непризнанная… — просипел демон таким многообещающим тоном, что у меня побежали мурашки. — В буквальном смысле… — Вот и я чувствую, — продолжила я, сделав вид, что не испугалась и не возбудилась одновременно. — Прекрати душить меня, демон. Не пытайся сделать марионеткой — я нужна тебе живой и настоящей, а не покорённой и на коленях. И прекрати ревновать. То, что мне оказывают знаки внимания другие парни, говорит лишь об интересе с их стороны, а не с моей. — Всё сказала? — обманчиво мягко проговорил Люцифер, и я отступила от него, почувствовав угрозу. — Всё. — Прищурилась, внутренне готовясь к неприятностям. — А ты всё услышал? — Всё, — моргнул он вместо кивка, шея-то не двигалась. — Однако на будущее, Непризнанная, тебе стоит кое-что запомнить… — Тут я откровенно напряглась. — Не стоит проделывать такие штуки… — Люцифер прикрыл глаза на секунду и вдруг рыкнул: — … с тем, кто сильнее тебя! В мгновение ока он разорвал созданный мной вакуум и хищно оскалился. Я от души взвизгнула, развернулась на пятках и опрометью бросилась к двери, но добежать не успела: талию словно сковало в огненных тисках, а потом меня рвануло назад. Демон шагнул к стене, желая вжать меня туда лицом, но я выставила перед собой выпрямленные руки и уперлась ими изо всех сил, не давая пришпилить себя. — Хочешь поиграть? Я только за! — жарко зашептал он мне на ухо, одной рукой продолжая обвивать талию, а второй обхватил горло и слегка надавил, вынуждая упереться затылком в его плечо. — Вот только играть будем оба… и по моим правилам! Его вторая рука внезапно переместилась с моего живота на пах и скользнула вниз. За одно мгновение горячая, лопатообразная ладонь оказалась между моих ног, плотно прижавшись прямо сквозь ткань сорочки и трусики. Я в голос застонала. — Т-ш-ш… — Горло перестало сдавливать, теперь широкая ладонь накрыла мой приоткрытый рот, заглушая звуки. — Тише, Непризнанная, тише… Ты же не хочешь перебудить весь кампус? Я что-то промычала, а он плотнее вжал кисть в мою промежность и потянул наверх, словно хотел так меня и приподнять. — Не хочешь. Знаю… — продолжал хрипло шептать демон. — Зато хочешь, чтобы я надавил… вот здесь… — средний палец его руки вжался в меня и обозначил границы половых губ, от чего я закатила глаза, — или, может быть, здесь?.. — теперь нажатие пришлось на самый клитор, а мои трусики ощутимо увлажнились. Я вскрикнула, выгнулась в спине и инстинктивно подалась назад, прижимаясь к паху Люцифера, и сразу же застонала повторно, почувствовав, как в ягодицу упёрся его эрегированный член. И, матерь божья, я даже не хотела представлять, какого он размера, потому что по ощущениям он был везде, как бы я ни пыталась развернуть таз. Демон зарычал, прикусил мою шею — гораздо сильнее, чем раньше, — и начал двигать рукой между моих ног, вынуждая менять положение, пока его член не устроился ровно между ягодиц. — Чувствуешь это, Непризнанная?.. — Его хриплый, низкий, гортанный голос проникал будто прямо сквозь кожу, обволакивал и посылал щемящие волны к пульсирующей точке, которую демон мучительно медленно поглаживал. — Чувствуешь непреодолимое желание… сделать что-нибудь? — начал он переиначивать мои же слова, подстраивая под себя. — Сбросить чужую волю, оковы, цепи? Чувствуешь, как твоему телу хочется, чтобы я приподнял сорочку?.. Чтобы отодвинул трусики, чтобы провёл пальцем по влажной плоти… надавил глубже… проник в самое нутро… где так горячо, где так охренительно мокро… — Каждое его слово сопровождалось поглаживанием и надавливанием, и я перестала считать, сколько раз закатила глаза. — Мокро у тебя там, Непризнанная? Скажи… От бархатного шепота в самое ухо я застонала в голос, а потом демон надавил пальцем на вход во влагалище, безошибочно найдя его сквозь ткань, и удовлетворенно заключил: — О да, ещё как мокро, — он хрипло рассмеялся, а у меня подкосились ноги. Но, естественно, Люцифер не дал мне упасть, прижав к своему паху ещё крепче, словно это вообще было возможно. — Так что, Непризнанная? Каково это — ощущать беспомощность в чьих-то руках? Изнывать, истекая соками, и молить о бо́льшем? Чувствовать судороги напряженных мышц, зацикленных только на получении удовольствия, и никак не достигать разрядки? Нравится тебе такое, м?.. Я беспрерывно мычала, сама невольно двигая бедрами навстречу его руке, которая то сильно давила на промежность, то порхала по ней, как бабочка. Чувствовала, как между ягодицами трётся твёрдая мужская плоть, и машинально прижималась к Люциферу, подмахивая тазом. — Можешь ты себе представить, как бы я сейчас взял тебя? Грубо отымел прямо так, задрав эту гребаную сорочку и сорвав бельё? Проник бы на всю длину, сразу и глубоко, чтобы ты захлебнулась криком? Чтобы стонала, облизывала мою ладонь, пока я зажимаю тебе рот? А сам бы двигался в тебе, ещё и ещё… — Он с силой толкнулся вперёд, вызвав у меня межбедренный спазм. Я текла прямо сквозь одежду ему в ладонь и никак не могла остановиться, особенно когда представила всё, что этот коварный демон шептал мне на ухо. — Мог бы… — он лизнул моё плечо, — но не стану. Потому что ты наказана, Непризнанная. Я подавилась собственной слюной и от злости и разочарования прикусила ему палец. Демон охнул и прошипел: — Сама напросилась… А дальше… Дальше началось что-то запредельное. Может, так мы оба пытались выразить степень тоски, испытанной за эти дни разлуки? Поговорить на языке тела? Не знаю... Но такой животной, необузданной страсти я не испытывала ещё ни разу в жизни. Словно зверь, Люцифер вцепился в мой загривок зубами и беспрерывно рычал на одной ноте, а сам остервенело тёрся о мои ягодицы членом. Его рука безостановочно терзала промежность, причиняя не только удовольствие, но и почти боль, однако я не замечала этого. В экстазе закатив глаза, сомкнула челюсть на его среднем пальце, зажав между зубами, и тоже что-то хрипела, чувствуя, как он прогрызает мой череп. Безумие. Высшая точка экстаза. Сумасшествие и вакханалия. Совершенно дико и первобытно. Мокро, липко, жарко из-за мешающей одежды, но восхитительно и неповторимо. Как я не теряла сознание, не знаю. Впивалась скрюченными пальцами в стену, царапала штукатурку и выла, выла, выла. Монотонно, хрипло, умоляюще. Гигантская, горячая и болезненная вспышка за считанные секунды расцвела внизу живота и взорвалась, как тот самый новогодний салют. Меня затрясло, ноги подкосились от судороги, дыхание совсем закончилось. А потом послышался надсадный хрип демона, и вслед за ним я ощутила лёгкую влажность на ягодицах. Мне казалось, что вынимать мои пальцы из стены, в которую они зарылись, придется магией. Однако проходили секунды, мы с Люцифером, стоя всё в том же положении, постепенно успокаивались. Унималось сердцебиение, выравнивалось дыхание, расслаблялись мышцы. Он больше не удерживал меня, но я сама так прилипла к нему спиной, что буквально приросла. Дыша сквозь приоткрытый рот, повернула голову, лежащую у демона на плече, и потерлась носом о его челюсть. Люцифер опалил меня парой тяжелых выдохов в самые губы, нежно погладил по щеке, а потом прохрипел: — Ты наказана. — Нет, ну пожалуйста!.. — взмолилась я и подалась вперёд, однако вредный демон молниеносно отвернулся, лишая меня поцелуя. Хотелось вцепиться ему в глотку зубами и разорвать от бурлящего внутри негодования. — На-ка-за-на! — чётко повторил он и отошёл от меня. Чтобы не свалиться на пол, я развернулась и уперлась спиной в стену, принявшись рассматривать Люцифера. Тот одёрнул одежду, пригладил волосы и внезапно направился к окну. — Проветрюсь, пожалуй, — как ни в чём не бывало заявил он и распахнул створку, запуская в комнату зимний воздух. — А тебе советую перед сном сменить ночнушку. В мокром очень вредно спать. Он легко вспрыгнул на подоконник и шагнул в ночь. Я ринулась к окну и увидела, как огромные бордовые крылья раскрылись на уровне третьего этажа. — Осторожнее! — со злорадством крикнула ему вслед. — Мокрая ткань на морозе очень быстро застывает! Как бы тебе не застудить своё достоинство! Люцифер повернулся в мою сторону со взглядом, не сулившим ничего хорошего. Я резко отшатнулась от окна, быстро закрыла его и даже шторы задёрнула, словно это могло спасти от разъяренного демона, возжелай он ворваться сюда в приступе праведной мести. Уняв сердце, я немного постояла, а потом в голос расхохоталась, да так, что слёзы из глаз полились и дышать стало трудно. Вспомнив наш обоюдный с Люцифером вид, стало безумно смешно: в одежде, по которой расплывались пятна эякулята, мы были похожи на прыщавых школьников. Продолжая смеяться, я поплелась в душ — придётся мыться второй раз, чтобы избавиться от липких влажных дорожек, стекающих по бедрам. «Нет, ну каков подлец! Одним словом — демон! Сделал дело, и прости-прощай!» Стоя под тёплыми струями, я опустила руку и дотронулась до обнаженной промежности. Она всё ещё была чуть припухлой от былого возбуждения. Смазка смешивалась с водой, клитор пульсировал отголосками оргазма, а я вдруг задохнулась. Снова почувствовала запах демона на себе, его пьянящую энергию коньяка и жгучего имбиря, терпкий одеколон. Вспомнила влажные мягкие губы на своей коже, грубые укусы и хаотичные трения пальцев… — Вот чё-ё-ёрт… — простонала я, повторно возбуждаясь, и, оставив руку между ног, осела прямо на кафель ванной. Кажется, сон откладывается ещё минут на десять.