Тария: Желание, изменившее мир

      Утро неминуемо настигло комнату, и от вставшего солнца первым проснулся Тарус, который поначалу пытался вспомнить, кто он такой и где он находится. Всё тело будто обвесили камнями, и хотелось только двигать глазами, выискивая, за что можно зацепиться взглядом, чтобы осознать себя. Платяной шкаф с одеждой ещё с прошлого века, старая люстра, обои с бледно-розовым фоном и узорами, тихое дыхание чьего-то носа рядом с правым ухом. Это… точно, это Аврора. Они спят ведь вместе. А он Тарус, и он… дома. В самом-самом главном доме.       В этот момент мужчина и осознал себя, вспоминая чуть ли не всю свою жизнь. Пришлось полежать ещё какое-то время, чтобы можно было хоть сколько-то пошевелиться. Тело всё ещё не слушалось местами, но это мужчину не волновало, и он аккуратно переполз над супругой, покидая тёплую кровать. Когда она проснётся, Тарусу точно не поздоровится, ведь по-хорошему ему бы ещё пару часов полежать, но седовласый всегда страдал от дурной привычки не засыпать по новой, даже если хотелось. Это у него от матери с отцом, которые работали в полях от рассвета до заката, чётко привыкнув ко сну от вечера до утра без перерывов. Даже годы, проведённые в большом городе, не отбили этой странной привычки.       Быстро накинув на себя первые попавшиеся штаны и рубаху, мужчина покинул спальню, прошёл через гостевую комнату, повернул направо через коридор и мимо комнаты Рии, после чего пересёк прихожую, повернул направо и на кухню, где уже было рукой подать до выхода. Спустившись по бетонному крыльцу с перилами, сделанными из сваренных труб, он подошёл к бачку с краном, чтобы слегка освежиться.       Вода была ледяной: в самый раз для того, чтобы окончательно проснуться и прийти в себя. Мужчина обдал ею лоб и щёки, после чего вытерся лежавшим на бачке махровым полотенцем, пахнувшим хозяйственным мылом.       Румяный рассвет приветствовал седовласого в новом дне, и тот даже на секунду ощутил приятный всполох воспоминаний из детства. Он почему-то вспомнил свой первый день в поле, когда отец вручил ему дубец и показал, как пасти стадо. Холодная роса, безветренная погода и ни облачка в небе. Хорошо было, что тогда, что сейчас.       Утренняя рутина проносилась перед глазами точно туман. Доведённые до автоматизма действия прервались только тогда, когда Тарус случайно заметил покосившиеся путевые столбы. Это были деревянные балки, обвязанные бечёвкой, которые Рия использовала как ориентир, чтобы не потеряться и знать, куда ей можно идти без родителей. Немного постучать киянкой, пробормотать себе что-то под нос — и столбы как новые.       Хозяйский осмотр владений окончился, и последним утренним обрядом стало приготовление завтрака для Рии и Авроры. Ему никогда не сравниться с навыками жены, но сделать что-то приятное с утра пораньше всё равно хотелось. Скажем… яичницу. Уж это блюдо приготовить может каждый, да и в холодильнике уже давно скопился десяток полных ячеек: несушки разошлись не на шутку в этом году.       Щелчок на ручке электроплиты, звуки разбитых скорлупок, и незамысловатый процесс пошёл сам собой. Пару переворотов для равномерной прожарки, посолить и разделить на две: с жидким желтком для Авроры и с сухим для Рии.       Закончив с готовкой, Тарус оставил тарелки на столе и пошёл в комнату дочери. Та от тёплых ночей уже давно лежала раскрытой по пояс, посапывая в подушку. Рядом с ней на соседней подушке пристроилась и Яшма.       Мужчина сел у низа кровати, тихонько взявшись за руку дочери.       — Эй, Снежок, — негромко позвал он, погладив большим пальцем её ладонь.       Рия, не открывая глаза, только сильнее забурилась лицом в подушку.       — Уйди, Хрычик, я не хочу играть…       Тарус нахмурился.       «Ну обалдеть. С каких пор мой голос похож на него?!»       — Это не Хрычик. Это я — Большой Белый Мишка.       Девочка неторопливо раскрыла глаза, кажется, понимая, что ошиблась. На её лице проступила радостная улыбка, пусть её взгляд и вперился в стену. Узнала папу по голосу и массивному силуэту его души.       — Это ты?       — Да, я самый.       Рия похлопала рукой по другой стороне кровати, приглашая папу прилечь. Тот послушно улёгся, попутно переместив кошку поближе к дочке. Трёхцветный комок недовольно потянулся.       — Не спится? — спросила девочка сквозь зевок.       — Ага. Мама пока не встала, так что я решил с тобой поздороваться. В общем… привет?       — Привет, — Рия усмехнулась, после чего прикрыла глаза и обняла отца левой рукой, — я скучала.       — Я тоже. Кстати, там на кухне я вкусную-вкусную яишенку приготовил. Пойдём? Мне срочно нужна компания.       — Не-а…       — Как это «не-а»?       — Я спать хочу. Отнеси меня сам…       — Как скажешь.       Отец встал с кровати, быстро взяв на руки Рию вместе с одеялом, и понёс на кухню, где усадил её за стол. Та, немного похихикав, не стала капризничать дальше и решила не засыпать прямо над едой, пусть и хотелось из дурости.       — М-м-м, а пахнет как, — довольно произнесла девочка, поправляя спутавшиеся за ночь волосы. Она ткнула рядом лежавшей вилкой в тарелку, примеряя, какую порцию ей наложили: пять штук так точно.       — Мно-ого, — протянула Рия жалобно, — я не осилю.       — Не страшно. Можешь мне отдать что не осилишь.       Он уселся следом, взяв из холодильника молоко и батон белого хлеба. В кухне раздался тихий хлопок крышки бутылки.       — Ну, рассказывай. Чего делала, пока меня не было? Как там горошек поживает?       — Гавофек ввиф и фдороф. Втфива уфы пуфтил.       В ответ последовало лишь невнятное жевание с примесью слов.       — Так, как я тебя учил? — спросил строго отец, — Жуй, а потом говори. И не ешь так много и быстро: подавишься.       — Вя… я говорю: горошек живой. Он позавчера усы пустил.       — А, ну, это здорово. Подождём какое-то время, и его можно будет пересадить.       — А зачем?       — Затем, что тесно ему будет скоро в горшке, а если он зацепится за что-нибудь, так и вовсе по дому расти начнёт как сумасшедший. Красиво будет, но мама такой декор не одобрит.       — Почему? Он ведь красивый: приятный на ощупь и не колючий.       — Ну… он… слушай, а мне даже интересно стало. Надо будет спросить у мамы, можно ли вырастить горох внутри дома. Немного не понимаю, почему так никто не делает.       Наступила пауза, воспользовавшись которой, оба продолжили есть. Спустя какое-то время, съев приличный кусок батона, папа задал следующий вопрос.       — А как у тебя со зрением сейчас? Ты делала то упражнение, которое я тебе показывал?       — Ага. Я с его помощью Малилая ловила.       Папа усмехнулся.       — Да, об этом я уже слышал.       — А ещё я странную штуку увидела — стену.       Отец почему-то громко подавился куском, после чего прокашлялся и спросил удивлённым тоном.       — Какую ещё стену?       — Ну, в лесу, когда мы играли, я случайно увидела странную стену из магии. Высо-окая такая, — Рия подняла руки, — как будто до неба тянется. Мама мне сказала, что мне показалось.       Папа ничего не ответил, задумчиво смотря куда-то в окно.       — Что это такое, пап?       — Это… предел твоей способности, — спокойно продолжил он, — когда ты фокусируешься на конкретной душе, появляется вот такая стенка, которая ограничивает обзор. Это как с реальным зрением, когда ты смотришь на что-то очень пристально, а всё остальное вокруг перестаёшь видеть.       Рия задумчиво опустила голову, после чего ответила с разочарованием:       — Ну ладно… а я уже подумала, что нашла что-то интересное.       — Ничего, в будущем ты много всего классного найдёшь, — поспешил подбодрить её отец, — я много прожил, а до сих пор не всё повидал.       — Ну вот, ты опять хвастаешься, — ещё больше расстроилась Рия, демонстративно опираясь локтем о стол.       — Не дуйся, милая, — папа провёл тыльной стороной пальца по локтю дочери, — когда подрастёшь, я тебе такую экскурсию по разным местам устрою, что… что потом за всю жизнь не перескажешь.       — А почему сейчас нельзя? Я не маленькая и носить меня на руках не надо…       — Чтобы путешествовать, тебе надо уметь проходить через портал в нашем подвале, но тебе ещё десяти лет не исполнилось, поэтому надо ждать.       — Почему надо ждать?       — Ну… как тебе сказать, — голос отца стал звучать на удивление спокойно, — я должен убедиться, что ты сможешь проходить через них. В противном случае там, в портале, тебя съест страшный монстр Ухлутк. Он ест всех детишек младше десяти лет и всех взрослых, кто слишком слаб.       Рия скептически отнеслась к словам отца, но в душе она всё же слегка струхнула.       — А для меня он сделает исключение?..       — Не-а, никаких исключений. Он нападает вообще на всех, но тех, кого он не может укусить, ему не съесть. Как меня например. Я сильный, потому что волосы седые. Ты тоже, но тебе должно исполниться десять.       Дочь некоторое время подумала, пока полностью не погрузилась в раздумья, надув щёки.       — Надоело сидеть тут. Я кроме нашей фермы и леса ничего не видела никогда…       Папа почему-то не ответил, пусть Рия сейчас и пыталась капризничать, чего тот не любил в своём присутствии. Впрочем, сам отец прекрасно понимал дочку, пусть она и слишком мала, чтобы знать, почему.       Чтобы как-то разбавить быстро помрачневшую обстановку, папа вспомнил одну очень важную вещь.       — Кстати, Рия, мы с тобой кое-что забыли.       — М? — спросила та, подняв голову.       — Я ведь не с пустыми руками вернулся: по пути навестил зайчика.       Слепой взгляд девочки оживился, и та даже выронила вилку.       — Ой, правда?       — Правда-правда. Когда закончим, разбудим маму и вместе будем разбирать подарки.       — А что ты привёз?       — Доедай: потом расскажу.       Девочка не стала осыпать папу вопросами и на удивление быстро уплела всю порцию. Это немного удивило Таруса, ведь он рассчитывал, что Рия не съест всё и поделится с ним. Он иногда так делал: готовил больше, чем сможет съесть тот, для кого это предназначалось. Аврора считала это до жути странным, но Тарус оправдывался тем, что приятнее всего кушать, когда кто-то делится с тобой.       Аврора меж тем спала крепким, почти мертвецким сном: большая часть жизни, проведённая на ферме, заставляет выжимать максимум пользы из ограниченного времени для сна. Даже увесистая туша мужа, недавно покинувшего тёплую постель, не разбудила её. Впрочем, как и скрип двери. Тарус тихо прокрался к кровати, где и лёг, опираясь руками по разные стороны супруги. Мягкий поцелуй в щёку, как в сказке, а после нежные слова: «Эй, вставай. Мы тут поесть приготовили. Тебя ждём».       Только сейчас мужчина заметил, что ему приходится стараться, чтобы удержать тело на руках и не развалиться прямо на жене.       Аврора открыла глаза, но в ответ на нежное пробуждение она молча повернула лицо прямо к мужу, после чего нежно взяла правой рукой его лицо и слегка сжала пальцы.       — Так хочется смять эту морду и бросить тебя в стенку, — проговорила она медленно и спокойно, с чётким произношением каждой буквы, будто смакуя момент, — скажи мне, гадина, почему ты сейчас не в кровати? Ты же только вчера вернулся и отдыхать должен. Смерти захотел?       — Ну, чисто технически, — отвечал Тарус, бубня в чужую ладонь, — я в кровати. А если серьёзно, то я проснулся и не смог заснуть.       Мужчина переполз на своё место, в какой-то момент развалившись на кровати от неожиданно ослабшей руки.       — Ой…       На неловкие движения женщина лишь вздохнула.       — О чём я и, — Аврора зевнула, — говорила. Помрёшь — верну призраком и в банке запру.       — Ты так каждый раз говоришь.       — И буду, пока до тебя не дойдёт или пока не откинешься, супергерой…       — Ави, я мужик и всё переживу. Ты лучше встань и поешь. Там Рия скоро пол протопчет, пока тебя дождётся.       Аврора недовольно засопела на всю комнату, но таки встала и переоделась, скрыв свои приятные формы от взгляда мужа. — Загар тебе очень идёт. Мне бы хотелось рассмотреть его поближе.       Женщина резко обернулась, состроив дразнящую ухмылку, после чего её лицо мгновенно стало серьёзным. — Тарус, если ты сегодня-завтра начнёшь «рассматривать» мой загар, твоя последняя эрекция наступит от трупного окоченения. Она, конечно, будет самой долгой в твой нежизни, но мне что-то это не импонирует, — она развернулась уже одетой и склонилась к мужу поближе, — я-то не против, но давай ты сначала потерпишь, пока не восстановишься?       Лицо Таруса скривилось в осознании неожиданного потока угрожающих мыслей Авроры.       — Можно же было просто сказать «нет»…       — Можно было, но так до тебя быстрее дойдёт, — женщина наклонилась ещё ближе и поцеловала мужа в лоб, — может, ты и «всесильный мужик», как ты сказал когда-то, но ты один такой, а мне другие уже не подойдут. Где Рия, кстати?       — На веранде ждёт, а что?       — Как что? Позови её хоть, а то не поздоровались даже.       Тарус кивнул и вышел из спальни.       «Небось снова в моём рюкзаке копается…»       Тут-то он и понял, что было бы неплохо прямо сейчас лететь к Рие, ведь где его мешок, там и сюрпризы. Причём не все сюрпризы внутри предназначены для семилетних девочек… Точно слон Тарус пробежал по комнате отдыха и прихожей, после чего завернул на веранду. Картина маслом: среди лежащих вокруг сухпайков и орехов, парочки инструментов, запертой металлической коробки зелёного цвета и походных принадлежностей, увлечённо сидела уже одетая в короткие джинсовые шорты и белую майку Рия, постукивая и ощупывая очередную штуку. Как же совпало, что в этот момент она держала в руках именно то, что предназначалось для неё. Осталось только упредить её попытку укусить это — вредная привычка, выросшая из потребности узнавать о незнакомых предметах как можно больше, компенсируя полную слепоту.       — Рия! — гаркнул Тарус, стоя в проходе на веранду, — Ты что делаешь?!       От его выкрика девочка невольно дёрнулась и выронила плоский холодный предмет обратно в мешок, после чего смирно сложила руки на ноги, делая вид, что она ничего не делает.       — Ё-моё, Рия, — отец заговорил более спокойно, но с явным раздражением, — я же сказал ждать.       — Ну я… я устала ждать.       — Давай я так полезу в твои игрушки и беспорядок устрою, а? Тебе же не понравится?       Девочка ничего не ответила, стыдливо опустив голову и сжимая в руках края майки. Папа хмуро посмотрел на неё, но тут же смягчился, присев рядом.       — Ладно, давай соберём всё по порядку, а потом мы будем доставать подарки.       — Угу…       Тарус аккуратно присел рядом, собирая раскиданные вещи, и именно в этот момент на веранду зашла Аврора.       — Ты чего кричишь? — спросила она у мужа.       — Да ничего уже, просто беспорядок устраиваем.       — Да-а, я вижу, — женщина, поставив руки на пояс, окинула взглядом небольшой бардак, — кто-то опять без разрешения в чужие вещи лезет?       — Я не лезла, — тихо возразила Рия, — я свои подарки искала…       — Ну и как? Нашла?       Девочка покачала головой.       — Я не знаю, какие из них мои.       Мама громко рассмеялась.       — Вот поэтому надо было ждать, когда мы придём.       Она присела рядом с дочерью и посадила её себе на колени, погладив по голове.       — Ну что, теперь-то все на месте, да? — Аврора посмотрела и на дочь и на мужа, — Теперь можно трогать что хочешь.       Рия снова оживилась, почувствовав, что никто на неё больше не злится, и вместе с мамой они принялись разбирать вещи. Мама давала ей в руки случайную вещь, на которую дочь покажет пальцем, а та в свою очередь отгадывала, что это такое. Всё равно отец аккуратно успел сдвинуть в сторону всё то, что Рия не должна трогать.       — А это что? — мама передала дочери прямоугольный вытянутый толстый предмет из пластика и металла, внутри которого нащупывалась ложка, вилка, открывашка и ещё несколько инструментов.       — Это папин швейцарский ножик!       — Правильно.       Мама отложила его отцу, после чего подождала, когда Рия укажет на следующий предмет. Им оказалась странная картонная коробка, которая раскрывалась сверху и напоминала своеобразную корзинку. Внутри находились хрустящие обёртки с чем-то круглым.       — О-о! — воскликнула Рия, — Это конфеты!       — Правильно, — ответила мама, после чего остановила Рию от раскрытия первой же обёртки, — это довольно дорогие конфеты, так что давай пока их отложим.       Между делом Аврора посмотрела на мужа с очень радостным удивлением и спросила, откуда он их достал.       — В штабе… ну, то есть на работе, их подарили кое-кому, а потом передали мне, потому что предыдущий владелец такие не любил совсем. Вот я их и получил за хорошую работу.       Вообще такие больше не делают, но какой-то гений смог повторить рецептуру и сделал пару коробок. Правда, нарисовать логотип старой фирмы поленился.       — Ну, в таком случае будем их называть «снежками», — констатировала Аврора, — всё равно той компании больше нет, а на коробках ничего не написано. Что думаешь, Рия?       — А почему «Снежки»? Они на вкус как снег?       — Не-ет, просто они выглядят так. А вообще…       Женщина достала одну конфету из обёртки и рассмотрела её: внешне и не отличить от оригинала! Такой же ровный шарик, покрытый кокосовой стружкой. Аврора аккуратно вложила его в пальцы дочери.       — Только аккуратно и не три пальцами: с него стружка осыпаться будет.       Девочка положила лакомство в рот, ощутив шершавую поверхность. Первое мгновение она думала, что её нужно обсасывать как леденец, но тут же поняла, что можно укусить. Конфета легко поддалась и с характерным хрустом вафли внутри раскололась, обнажая, кажется, орех в растительном масле и креме. Рия никогда в жизни не пробовала что-то настолько сложное и при этом вкусное.       — Ну, как тебе? — спросил отец.       — А можно ещё?! — спросила в ответ девочка, явно не скрывая своего восторга.       — Не-а, — покачала головой мама, — ты так точно всё съешь, а нам с папой тоже хочется попробовать. Давай сегодня вечером съедим их вместе за ужином?       — Но до него ещё так до-олго…       — Меньше, чем тебе кажется. Ну да ладно, тут ещё подарки есть. Тыкай дальше.       Немного подумав, Рия показала пальцем на папин рюкзак.       — Я там выронила что-то большое и плоское. Я не знаю, что это.       Мама непонимающе посмотрела на отца, тот в свою очередь кивнул в сторону рюкзака с лёгкой улыбкой.       — Ну ла-адно, — протянула с подозрением женщина, — раз папа не хочет нам рассказывать, мы посмотрим сами.       Аврора раскрыла мешок и тут же достала то, что и так лежало на поверхности — планшет, немного толстоватый, с широким потёртым экраном и белым корпусом.       — Его осталось зарядить, и можно будет включать книжки, какие захочется, — наконец заговорил папа, когда подарок снова передали в руки Рии.       — Так это книжка такая? — удивилась девочка.       — Нет, лучше. Это компьютер такой.       — Как у вас в комнате?       — Ну… почти. Только этот поменьше. В нём ещё много чего можно сделать, но я решил, что для начала нужно закинуть сказок для тебя, а дальше то, что смогу найти. О, и ещё…       Папа потянул руки к мешку, покопался в нём, после чего достал оттуда маленькие чёрные наушники для телефона и дал их подержать Рие.       — Вот. Я покажу тебе, как они работают, когда мы зарядим планшет. А пока я их отложу на стол.       С этими словами семья дальше продолжила разбор вещей. Среди всего прочего в подарок Рие досталось несколько мягких игрушек, новая подушка и заколка. Всё это добро девочка вызвалась унести и расставить в свою комнату самостоятельно, что позволило Тарусу наконец достать сюрпризы и для Авроры, которые поместились в тот самый запертый металлический ящик. Мужчина достал из внутреннего кармана мешка ключ и приоткрыл ящик так, чтобы Аврора не сразу увидела содержимое. Он загадочно улыбался, видя, как       Аврора пыталась сдержать любопытство, сидя на коленках точно школьница.       — Давай так: начнём с того, что тебе не очень понравится, или с того, что тебе понравится, но ты не просила, или с того, что понравится и что просила?       — Давай с последнего.       — Как скажешь.       Тарус достал из ящика картонную коробку из-под детских мелков, в которой лежал лишь один — большой, серо-белого цвета.       — Его наконец изготовили, так что можно будет провести ритуал, когда захочешь.       — О-о-о, — протянула довольно Аврора, — супер! Тебе когда будет удобно?       — Как насчёт следующей недели? Я успею за это время отдохнуть и подготовиться.       — Идёт. Я достану из подвала остальные материалы к тому времени. Ну ладно, давай теперь с того, что ты там по середине назвал.       — Хе, этого ты не просила, но я как увидел их, так не смог удержаться и попросил списать их для меня.       Следующими из ящика Тарус достал две потёртые белые коробочки без надписи, из одной из которых тут же высыпалось пять плотных пластмассовых упаковок с дробью.       — На, — мужчина передал одну из упаковок, — прочитай надпись.       Аврора взяла и с интересом прочитала бумажку, прилепленную к пачке: «12 GAUGE DRAGONS BREATH 3 RNDS….$20».       У женщины мгновенно округлились глаза.       — Да быть не может! Те самые патроны «Дыхание дракона»?!       — Ага, они самые. Их на одном складе конфиската списали и я попросил для тебя тридцать штук.       — Боги, Тарус, я… я даже не знаю, что и сказать…       — Не говори, просто обними меня, и мы в расчёте.       Аврора тут же исполнила просьбу мужа, обняв того покрепче и даже поцеловав в нос.       — Ты просто чудо! Я постреляю парочку сегодня. Можно?       — Можно-можно. Они твои. На северной опушке есть одно дерево подгнившее. Можешь испытать их на нём. Займусь как раз прополкой, чтобы ты не спалила всё к чертям.       — Ты такой заботливый, я прям млею. Только это… ими «Нову» или «Моссберг» заряжать?       — Давай сначала «Моссберг». Это как раз американские патроны.       Аврора отложила подарок обратно в коробку.       — Но если ствол попортится, я тебя шомполом проткну, понял?       — Понял-принял, — Тарус слегка посмеялся, после чего хлопнул руками и потёр их, — не суть. У меня тут осталось любимое. То, что ты не просила и то, что тебе не понравится. Закрой глаза.       — Хорошо.       Аврора послушно исполнила просьбу и уселась поудобнее. Через несколько секунд она ощутила, как руки мужа касались её шеи и затылка, надевая что-то наподобие ошейника. Чокер, не иначе.       — Ой, да ладно?       — Я говорил, что я заставлю тебя это надеть? Говорил!       — А потом ты удивляешься, что я тебя опошлила…       Когда Тарус закончил, Аврора коснулась кожаного ремешка и нащупала кроме него украшение в виде сердца со стразами по контуру.       — Ладно уж. Как я выгляжу?       — Как самая сексуальная женщина в мире.       — Хе, засранец. Хорошо, милый, — последнее слово она выделила в особо издевательской манере, — в наказание тебе я буду с ним ходить весь день, и тебе ни разу не обломится до послезавтра ми-ни-мум.       Тарус нахмурился и сложил руки на груди.       — Тоже мне наказание…       — О-ой, какая мина грустная-то, — Аврора рассмеялась, после чего подсела поближе к мужу. Её взгляд смягчился и стал более нежным, а правая рука коснулась его руки.       — Ну а если серьёзно, — зашептала она в паре сантиметров от его лица, — то спасибо тебе. Это действительно приятный подарок.       В подкрепление своих слов Аврора поцеловала Таруса прямо в губы, положив правую руку на его щеку. Тот с радостью принял благодарность, не желая отпускать супругу, такую тёплую и домашнюю…       — Мам…       — А! — мама аж подскочила от неожиданности, — Рия! Боги, чуть душу не отдала!       — Ой, извини, — неприметный силуэт Рии показался из темноты прихожей, и она снова вошла на веранду, — а что значит «сексуальная»?       Родители переглянулись с абсолютно спокойным выражением лица. Сколько раз они такое видели в фильмах и читали в книгах? Пожалуй, по пальцам не пересчитать. Они знали, что этот момент настанет, и они к нему готовились, как ни готовился никто — никак.       — А это взрослый секрет. Это слово только для нас с папой.       Мгновение молчания.       — Ладно, — пожала плечами девочка, — а я уже подарки разобрала.       — Молодец, — ответил отец, — мы тоже как раз закончили.       Аврора и Тарус встали, прихватив с собой подарки и конфеты. С последним в кухню направился отец, пока мама отвлекла Рию.       — Ну что, солнце, пойдёшь со мной Бусинку пасти, или сначала с папой побудешь?       — А почему нельзя всё вместе? — улыбнулась Рия.       — Ну, папе надо огород поливать, а Бусинка будет гулять далеко, так что придётся выбирать.       — М-м-м… я хочу на Бусинке покататься.       — Хорошо, — мама улыбнулась и погладила Рию по голове, — тогда обувайся и жди: я скоро приду.       Как ни старалась Аврора, но дочь легко заметила, как отец прячет конфеты на верхушке холодильника, попутно сказав что-то материализовавшемуся там Хрычу. Однако прямо сейчас лезть туда она не захотела и послушно ушла заплетаться и обуваться.       После недолгой разминки и наспех съеденной яичницы к дочери присоединилась и мама. Вместе они вывели корову из хлева на пастбище, стоявшее подальше от кукурузного поля прямо на холме, с которого открывался прекрасный вид на многие километры зелёного волнистого одеяла холмов, окружённых густым лесом, доходившим до самой линии южного горизонта. И всё это принадлежало им, полностью и без остатка. Даже Рия, чувствуя лишь ветерок и видя только малую часть этого великолепия, благоговела всей своей детской душой, когда живое виделось так далеко и при этом так низко, особенно с высоты коровьей спины, которую так услужливо подставила уже привыкшая Бусинка.       — Ну что, капитан? — спросила мама, когда они поднялись на холм, — Куда поведём?       — Хочу к ручью, — девочка тут же показала пальцем куда-то на юго-запад, — там вода вкусная.       — Как скажешь.       Мама пошла вперёд, после чего подняла руку и позвала чёрно-пёструю корову за собой.       — Бу-усь, ко мне!       Грузное животное лениво повернуло голову и потопало за хозяйкой, пока Рия старалась удержаться. Было нетрудно, пусть девочку всё время преследовал страх навернуться. Впрочем, так было даже веселее.       — Кстати, как спалось? Голова не болит? — спросила как бы невзначай мама.       — Не-а, не болит. А разве должна?       — Ну знаешь ли, ты вчера поплавала там, где даже рыбам холодно. Температуры нет? Не кашляла?       — Да нет. Мне даже как-то… хорошо.       Мама довольно ухмыльнулась.       — Потому что папа вернулся?       — Ага, — кивнула Рия, облокотившись вперед, — я так соскучилась.       — Я тоже. Это он, кстати, яичницу сделал?       — Да, он.       — Я так и подумала.       — Знаешь, — Рия неожиданно склонилась поближе к маме и заговорила тише, — между нами, девочками: они подгорели немного.       Мама удивлённо нахмурилась, услышав странную фразу от дочери, и поставила руки на пояс.       — Рия! С каких это пор мы сплетничать научились?       Девочка непонимающе нахмурилась в ответ.       — А что я не так сказала?       — Как «что»? Кто тебя научил этой фразе?       — М-м… ты.       — Я?!       — Ну да, ты. Ты как-то сказала «Между нами, девочками: только я в этом доме умею нормально чистить картошку» или что-то вроде того…       Мама склонила голову набок и отвела взгляд, пытаясь вспомнить, когда она такое вообще говорила. Так-то да, Тарус чистит картошку так, что там обрезками кормиться можно, но чтобы именно говорить как сплетница…       — А когда это было-то? — спросила мама.       — Ну… в прошлом году, зимой вроде.       Мама нахмурилась ещё больше.       — Ну ты даёшь. Я прошлую неделю уже не помню, а ты тут про зиму. Ладно, не суть, — мама пошла дальше вперёд, — я немного погорячилась со словами. А яичница была хорошей, не наговаривай.       Девочка вздохнула.       — Как скажешь.       По ощущениям было уже около одиннадцати, и солнце стало слегка припекать волосы. Мама предвидела такой исход и захватила с собой резинки, передав их на месте Рие.       — А хорошая причёска получилась, — заметила мама, рассматривая вчера сделанные косы с лентами, — тебе с ними удобно было ночью?       — Да нормально. Они мне не мешали, а что?       — Да ничего. Просто подумалось.       Так весь путь до ручья у юго-западной опушки и прошёл за бытовыми разговорами о насущном. Из интересного мама рассказала свой сон, в котором Хрыч пожрал все их запасы и стал огромным. Несмотря на смех Рии, мама назвала это сновидение кошмарным, ведь в какой-то момент ей действительно стало страшно, когда она осознала, что им на зиму нечего будет есть. Девочка в свою очередь поделилась тем, что хочет послушать какой-нибудь фильм: папин подарок напомнил ей о мамином ноутбуке, с помощью которого они обычно устраивают семейные киновечера. Мама поддержала её мысль, вспомнив, что Тарус обещал вместе с книгами скачать и какое-нибудь кино.       Между делом, пока Рия снова любовалась пёстрым ковром тысяч и тысяч душ растений вокруг, у неё возник вопрос:       — Мам.       — М-м?       — Здесь так много места вокруг. Почему с нами не поселился кто-нибудь ещё?       — То есть? Ты про духов, что ли?       — Нет, про людей. Папа говорил, что все люди находятся по ту сторону портала, но почему никто из них не хочет жить здесь?       Мама ответила не сразу и даже не оборачивалась на дочь. Рия заметила изменения в её душе: она совсем чуть-чуть потемнела и перекрасилась в холодные тона.       — Они не хотят жить здесь. Слишком боятся, что будет тяжело жить в деревне.       Голос матери звучал как будто на выдохе.       — Но почему? Разве тут так сложно?       — Нет, не сложно, — мама усмехнулась через плечо, — просто не все такие как мы. Мы привыкли вставать рано утром и работать на улице до самого вечера с перерывами на еду, а некоторые любят спать до полудня, кушать то, что им приготовил кто-то другой, и сидеть на одном и том же месте ча-са-ми, представляешь?       — Ужас какой…       — Вот-вот. Помнишь, я тебе говорила, как мы с папой в городе жили?       — Угу.       — Ну вот. У нас не было ни Бусинки, ни куриц, ни даже собственного огорода. Вместо них была машина, телевизор и вода из-под крана. Зато её кипятить не надо было.       Слушая рассказы матери, Рия невольно опять прилегла на Бусинку.       — Здорово было, наверное.       — Да не то чтобы. В городе действительно много удобств: захотел еды заказал, и тебе её готовую привезут через полчаса, захотел и пошёл в любой магазин покупать себе что хочешь.       Главное деньги иметь. Собственно… поэтому я люблю наш дом. А знаешь, я могу тебе устроить жизнь в городе.       — Как? — Рия слегка приподнялась.       — Я тебе найду деньги, или сама вырежу, а ты будешь их зарабатывать и покупать за них всё что захочешь. Как тебе такое?       Девочка подумала немного, после чего дала положительный ответ.       — Давай. Хочу зарабатывать деньги как взрослая!       — Отлично. Значит, с завтрашнего дня пойдёшь на работу. Мы с папой всё подготовим.       — Здорово!       Рия слегка приободрилась и снова легла на коровку. Последнее предложение зацепилось в памяти, и девочка начала думать об отце, закрыв глаза. Как-то, наверное, не очень хорошо, что они оставили его одного поливать овощи и цветы, пока выгуливается Бусинка. Интересно, что он сейчас делает?       Ребёнок так погрузился в свои мысли, что они стали чётко вырисовываться в живом детском воображении: вот папина аура стоит, подпирая рукой поясницу, и держит садовый шланг с пуль… пульпиза… как же его там… пульверизатором, да! Вода дождиком льётся на землю с растущими кочанами капусты. Отец как-то резко поднимает голову и начинает оглядываться по сторонам.       — Кто здесь? Рия, это ты?       Воображение Рии зашло так далеко, что она начала представлять, как шпионит за ним, а он пытается её найти. Девочка углубилась в это наваждение, пока в какой-то момент аура отца не приблизилась к ней, и всё вокруг не потемнело окончательно, чтобы в тот же момент вспыхнуть яркими, незнакомыми цветами. Всё вокруг засияло неприятным светом: земля, небо, трава, абсолютно всё! Рия ощутила, как держит в руках шланг и смотрит на нестерпимо яркое небо.       От неожиданности девочка встрепенулась и быстро задышала, тут же упустив видение. Её испуг почувствовала и Бусинка, которая быстро вскинула голову и тревожно замычала. Нестерпимый свет отовсюду прекратился в тот же момент, и девочка вновь видела разноцветные ауры жизни, плавающие в бесконечной темноте.       — Эй-эй, что такое? — спросила обеспокоенно мама, подбежав к дизориентированой Рие.       — Ау, голова болит…       Девочка взялась за затылок, пытаясь приглушить тупую боль, что нахлынула только сейчас. Мама, увидев происходящее, поспешила спустить дочь с коровы и посадить чуть подальше на землю. Пока она это делала, боль вместе с замешательством прошла.       — Ты как?! В порядке?! — уже пугаясь расспрашивала мама.       — Мне… мне уже лучше.       — Посмотри на меня. Так, глаза как всегда. Голова не болит?!       Рия покачала головой.       — Тошнит, может?!       — Нет. Я в порядке…       Мама тихо выдохнула, присев на одно колено.       — Тогда скажи мне, что это сейчас было?       — Я… ой, я не знаю. Я просто прилегла, замечталась и про папу думала, потом представила его так сильно-сильно, а потом вспышка такая, будто земля ожила и коричневым окрасилась, и небо тоже, только в синий.       — Чего?       — Ой, и ещё почему-то я в руках шланг садовый держала.       Мама ничего не ответила, лишь встала на ноги и хмуро оглянулась по сторонам.       — Малилай! — неожиданно позвала она лешего.       Из тени Авроры выросла фигура рогатого юноши, который уже стоял со сложенными на груди руками и явно знал обо всём.       — Тарус как раз хотел меня отправить к вам, — он бросил короткий взгляд на сидевшую Рию, — что стряслось?       — Сейчас выясним. Спроси у Таруса, не поливает ли он сейчас огород.       — Вообще-то поливает. По крайней мере когда я там был, он держал шланг в руках.       Аврора крайне напряжённо вдумывалась в происходящее. Либо кто-то прямо сейчас наблюдал за ними, а значит это чужак, либо это кто-то из своих.       — Ты ведь не думаешь, что…       — Вот именно, Малилай, я думаю. Подожди секунду… всё, поняла.       — Что такое? — уже спросила обеспокоенно Рия.       — Ничего, золотце, сейчас узнаем. Малилай.       — М?       — Дуй обратно к Тарусу и скажи, что если повторится то же самое, как сейчас, то пусть закроет глаза и вернёт тебя ко мне. И да, кажется, мы думаем об одном и том же.       Леший снова посмотрел на девочку, после чего даже немного улыбнулся.       — Растёт не по дням, а по часам.       — Сейчас это и проверим. Всё, иди.       Коротко кивнув, Малилай тут же растворился в воздухе. Мама аккуратно присела на землю.       — Так, Рия, садись-ка мне на колени.       — Что-то случилось, мам? — всё также обеспокоенно переспросила девочка, выполняя просьбу.       — Ничего страшного, просто сядь поудобнее, и повтори то, что ты сделала, когда лежала на Бусинке.       — Спать, что ли?       — Нет. Попробуй снова думать о папе. Как же объяснить… а, вот: попробуй представить, где он сейчас находится, что делает и куда он смотрит. Чтобы Рие было удобнее, мама приподняла колени и дала дочке лечь ей на плечо.       — Поняла задачу? Сможешь повторить?       — Угу, постараюсь.       Рия закрыла глаза и старательно начала представлять папу в той же последовательности, как и в прошлый раз: сначала сам папа, его аура, потом окружение из огородных растений и мелких жучков в земле, и наконец сложившаяся картинка ожила, и папа вновь вскинул голову, пытаясь высмотреть наблюдателя.       — Рия, это опять ты?       Ответа не последовало: Рия впала в состояние, при котором она просто не могла говорить. Аура отца снова приблизилась, и на сей раз никаких вспышек света не было, только чернота в красных оттенках, будто пытается в темноту протечь.       — Во-от так, — неожиданно послышался голос папы откуда-то снизу, прямо под глазами, — да, это точно ты. Значит так, Малилай, иди к Авроре. Кажется у нас есть ясновидящая!       Его голос звучал радостно и даже с некоторым удовольствием, будто камень с плеч свалился.       — А теперь открой глаза, милая.       Пусть и с усилием, но Рие удалось это сделать. В этот раз в затылок кольнуло лишь чуть-чуть и приходить в себя не пришлось.       — Что, уже всё? — спросила мама.       Рия кивнула.       — Папа сказал открыть мне глаза.       Мамина аура чуть ли не загорелась всеми тёплыми цветами: она явно была рада.       Водрузив дочь обратно на корову, Аврора выпасла животное, и уже к часу дня они вернулись домой, где их ждал отец. За обедом, к которому присоединился даже сам Малилай, папа предложил устроить какой-нибудь праздник по случаю новых открытий Рии. Было решено достать особый сервиз и испечь торт к вечеру, чтобы уже под ночь всем вместе его съесть. Пока до этого сладкого момента было далеко, родители вернулись к работе, оставив девочку на попечение домового.       Им, как ни странно, одновременно пришла идея сыграть в прятки. И стоило только начать вести Рие, как Хрыч магическим образом исчез. Его не было ни за холодильником, ни в шкафах, ни даже в любимой печке. Девочка сразу смекнула, что он снова стал бесплотным. Она хотела было накричать на него за то, что он жульничает, но тут же вспомнила про свой новый дар. Не хочет по-хорошему — будет по-плохому.       Стоило только сесть на пол, сконцентрироваться и подумать о Хрыче, как вдруг… ничего не произошло. То ли сам старичок отказался впустить её в свою голову, то ли здесь закрался какой-то подвох. Как бы то ни было, Рия поняла, что ей его не обыграть. У неё появилась более интересная идея.       Прошло всего пару минут, и Рия уже успела притащить к холодильнику стул. Если правильно опереться о столик в рядом стоящем буфете, то можно будет добраться до верхушки, а на ней, ни много ни мало, те самые конфеты! Девочка была готова рискнуть ради того, чтобы попробовать их поскорее.       Она встала на стул, нащупав руками дверь холодильника, после чего повела ладонями влево, найдя шершавые деревянные дверцы буфета. Левая нога аккуратно встала на столик внутри буфета, и вот уже девочка потянулась к заветной коробочке, которая по её расчётам была близко к краю. И… готово.       — Куда лезешь? — спросил старческий голос, из неоткуда схвативший Рию за запястье.       — Ай! — выкрикнула девочка, тут же попытавшись одёрнуть руку, но вместо этого она чуть ли не потянула холодильник за собой из-за Хрыча, который не дал ей упасть со стула.       Агрегат качнулся, и с него со звоном упал какой-то предмет.       — Пусти-и! — крикнула Рия, после чего домовой действительно отпустил её, и она, слегка напуганная и злая, спрыгнула на пол. Что-то холодное упёрлось ей в стопу.       — Ты думала я ушёл, да? — злорадно спросил Хрыч, — Я как знал, что ты полезешь сюда за конфетами! Сказано было: не есть до вечера!       Ребёнок не слушал причитаний духа, вместо этого нащупав на полу тот самый предмет. Большой, вытянутый и холодный. Это однозначно ключ, только больно он старый какой-то.       — Ой-ёй, — протянул Хрыч, завидев находку девочки. Его голос тут же стал более покладистым и ласковым, — положи-ка это обратно. Это ключ от чердака.       — Правда что ли? — удивилась Рия, после чего сжала ключ в руке и повернулась к домовому, — А ты дашь мне за это конфету?       — Две, если ты отдашь мне его прямо сейчас. Ну же.       Судя по голосу Хрыча, он очень хотел получить эту вещицу обратно. Рия догадалась, что она может попросить ещё больше конфет, но она тоже была наслышана об этом ключе, и не хотела, чтобы папа потом отругал её. Никто в этом доме не любит, когда папа ругается.       — Хорошо, по рукам, — девочка вытянула кулачок с ключом, протянув и вторую руку домовому. Тот вздохнул, но всё же раскрыл коробочку и достал оттуда долгожданное угощение.       — Держи, но обещай, что никому-никому не расскажешь.       — Обещаю, — абсолютно невинно улыбнулась Рия, — я никому-никому не расскажу.       На этом самое тёмное дело за день и завершилось. Рия действительно не выдала Хрыча и быстро с удовольствием съела «снежки», после чего они снова пошли играть в прятки, пока родители закончили с частью прополки огорода. Мама вернулась уже к пяти вечера вместе с отцом, и наконец начались приготовления к маленькому неожиданному празднику.       Общим семейным советом было решено приготовить медовик и достать из особых запасов копчёную колбасу. Пока мама занималась готовкой, папа показал дочери, как пользоваться планшетом. К счастью, на нём был установлен голосовой помощник, и Рия быстро поняла, как просить у «Тёти Алисы» рассказать сказку. Как-то неожиданно быстро девочка настолько увлеклась новой игрушкой, что потеряла счёт времени, проглотив ушами половину аудиокниги про некоего мальчика Тимура, что вместе со своими друзьями помогал всем вокруг делать полезные вещи.       Однако не сюжет больше всего запомнилось Рие. Несмотря на простоту текста, некоторые слова не были знакомы девочке от слова совсем: револьвер, экзамены, война, школа…       Особенно последнее заставило её задуматься. Что-то знакомое было в этом слове, но всё никак не приходящее в голову. Словно едва заметный запах, который никак не вспоминается, но заставляет тебя беспокоиться о том, откуда он исходит. Что такое вообще школа? Почему все эти дети в ней учатся? А не должна ли сама Рия учиться там сейчас?       Напряжённые раздумья прервал голос матери, которая уже звала дочь из веранды, где был накрыт стол со всеми вкусностями.       — Ну где ты там? — спросила мама с лёгким недовольством, — Тебя одну ждём!       — Иду! — отозвалась девочка, после чего отложила планшет и побежала на веранду.       И вправду, за прямоугольным деревянным столом устроились все четверо: мама, папа, и даже Хрыч, который цивильно уселся на стуле, хотя обычно сидит на полу или вообще на столе. Не иначе как мама заставила.       — О, наконец-то. Садись, — проговорила мама, указывая на место Рии по середине широкой части стола.       Девочка послушно села. Судя по запаху, перед тортом придётся съесть что-то ещё.       — М-м-м, картошка, колбаса, и… грибы?       — Именно, — ответил папа, — решили открыть лисичек немного, чтобы разнообразнее было. Тут ещё салат с помидорами и огурцом, так что выбирай и не жалей.       — Угу.       Рия согласно кивнула, и вместе каждый разобрал себе порцию с подходящим гарниром. К трапезе присоединился и Хрыч, которому отдельно дали хлеба и воды.       — Ну что? — заговорил снова отец, не скрывая довольного тона, — Теперь у нас начнётся самый интересный период детства.       — Какой? — поинтересовалась Рия.       — Период одухотворения. То, что у тебя открылся новый дар — это только начало. Дальше, если правильно развивать, ты научишься очень многим полезным штукам. Хотя… честно говоря, ты можешь научиться всему, что захочешь, начиная от стихийной магии и заканчивая ментальной.       — Правда? — девочка даже слегка удивилась.       — Ага. Разве что некоторые способности будут даваться сложнее, а некоторые проще. Вон ты вообще ясновиденье открыла случайно, а некоторым приходится развивать это годами. Кстати, Ави.       — М? — мама подняла взгляд, оторвавшись от ужина.       — А ты, часом, не училась ясновидению тоже?       — Не-а. Если ты говоришь о таком, как у Рии, то нет. Мне ни к чему видеть чужими глазами.       — А какое тогда?       — Тарус, — её голос стал строже, — восьмой год вместе живём, а ты до сих пор не знаешь? Ну шаман я! Я умею видеть только призраков, духов, демонов и прочих.       — А, точно…       — Вот вот. Так что училась, но по-другому.       — А разве надо учиться, чтобы видеть духов? — спросила Рия.       — Таким как вы с папой — нет, — ответила мама, попутно подтягивая тарелку с картошкой для Хрыча, который ожидающе сидел с раскрытым ртом, — а мне пришлось какое-то время тренироваться.       — Ух ты, а я и не знала.       — Вот, теперь будешь знать.       Все замолчали, взяв недолгий перерыв на еду. В меру густое пюре так и таяло во рту, а солоноватая сочная колбаса дополняла вкус, насыщая желудок с каждым кусочком. Рия не могла себе представить, что может быть что-то вкуснее.       — Как тебе, кстати, планшет? — Спросил отец, — Я как тебя с ним оставил, так ты и просидела в комнате, да?       — Ага.       — Понравилось?       — Угу.       — Я и не сомневался. Раз уж речь зашла, что слушала?       — Тимур и его команду, — Рия ответила не без гордости.       — О-о, неплохой выбор. Я тоже её читал, когда был маленьким. И как? Понравилось?       — Очень! Они такие классные — вся эта команда. Я бы тоже хотела так помогать людям. А ещё Женечка хорошая. Она… у неё папа тоже куда-то уезжает.       — Вот как? — удивился папа, — Но я ведь, в отличии от него, возвращаюсь, и часто.       — Это да.       Снова наступила пауза, прерываемая звоном столовых приборов в тарелках.       — Папа, ты ведь тоже на войну уходишь?       На веранде повисла странная пауза.       — Ты с чего вдруг так подумала? — спокойно спросил отец.       Аура как-то посинела от услышанного. Разве Рия спросила что-то плохое?       — Ну, я просто подумала, что ты тоже всё время надолго пропадаешь, тоже делаешь какие-то важные вещи…       — Да нет, не воюю. Я… я просто помогаю.       Мама согласно кивнула.       — Да, он в основном всякие штуки переносит и… мусор сжигает.       — И всё? — Рия даже слегка разочаровалась, — Я думала, он плавает в сером море…       — Да, и это тоже, — подтвердил папа, — знаешь, есть такая профессия как разнорабочий. Ну вот, я он и есть. Я помогаю с тем, с чем скажут, а взамен нам сюда присылают еду и полезные вещи. Ты же помнишь.       Дочь кивнула.       — Помню.       — Ну вот. Так что я не воюю ни с кем, не волнуйся. Ты вон лучше доедай, а то торта сегодня не дождёмся.       — Ой, точно! — воскликнула Рия, тут же принявшись доедать ужин.       Как ни странно, но больше никто тем для разговора не поднимал. Даже Хрыч в этот раз был занят лишь поеданием всего, что не съедят хозяева.       Семья наконец принялась за самую приятную часть ужина. Торт получился на редкость изысканным, даже для Авроры. Мягкое тесто приятно сочеталось с обильной порцией мёда внутри, отчего не приходилось его постоянно запивать, как это обычно бывает. Правда, Хрыч поругался с папой из-за того, как правильно делить торт. Вопрос разрешился только тогда, когда мама запретила спорить и взяла столь ответственную задачу на себя.       И всё-таки ужин завершился на хорошей ноте. На улице уже было темно, и после вечерней работы в хлеву и в огороде родители уложили Рию спать. Малилай, всё это время сидевший у себя в лесу, обделённым едой не остался, пусть и не могу присутствовать на ужине.       Ещё один день в раю благополучно завершился. Теперь, когда ребёнок уснул и точно не побеспокоит, взрослые могут заняться поистине взрослыми развлечениями. Стоило только двери в комнате дочери закрыться, как женщина тут же шепнула мужу: «Доставай «Спас», я хочу пойти пострелять прямо сейчас».       На её лице так и засияла почти детская улыбка от предвкушения. Кто такой Тарус, чтобы не послушаться?       Мужчина быстрым шагом добрался до холодильника, на котором должен был лежать нужный ключ. Как ни странно, но сразу он его не нащупал, хотя должен был.       Кто-то трогал его, и явно положил на место без спроса.       — Серобород, — прозвучало настоящее имя домового голосом с нотками металла.       Дух тут же появился на верхушке холодильника, и как-то не очень охотно показался из-за него.       — Ты что-то хоте… ой-ой-ой!       Седовласый больно схватил Сероборода за бороду, и тот ударился грудью об холодильник, чуть не упав вниз.       — Кто трогал ключ?       — Никто! Ай, пусти!       — Я ещё раз спрашиваю. Кто?       — Ну Рия конфеты стащить хотела и уронила! Я его забрал обратно, честно! Ай…       Тарус отпустил бороду домового и посмотрел на него. В глазах седовласого горела угроза, самая настоящая, которой Хрыч пугался все эти годы как пожара.       — Если увижу, что что-то будет не на месте — убью.       Домовой ничего не ответил, спрятавшись где-то в тени под потолком. Пусть он и дух, но прекрасно понимал, что угрозы хозяина дома самые настоящие, и если тот захочет, от него не останется и следа в этом мире.       Тарус быстрым шагом поднялся по лестнице в прихожей и отпёр небольшой замок, державший дверь-люк чердака. Открыл, оказавшись в слегка пыльном помещении с двумя комнатами, которые простирались на весь периметр дома. Кроме старых вещей по типу одежды, каких-то картонных коробок, дымохода и сломанного телевизора с кинескопом, в дальней от входа комнате стояли довольно необычные ящики. Чёрные или серые, они выглядели как большие вытянутые кейсы с кодовыми замками, причём все запертые. На каждом из этих ящиков скотчем была налеплена бумажка с названием модели оружия, что лежало внутри. Рядом же с этими кейсами стояли зелёные металлические ящички с боеприпасами, отпиравшиеся тем же ключом, что был у Таруса. Отперев один из кейсов, что лежал поближе к окну, седовласый достал из него чёрный длинноствольный дробовик с деревянным прикладом.       Тарус убедился, что оружие не заряжено и готово к использованию, после чего спустился с чердака и запер его.       Аврора тем временем уже ждала мужа на улице, переодетая в кожаную куртку и толстые рабочие штаны — на всякий случай.       — Ну и денёк сегодня, да? — спросил с порога Тарус.       — И не говори, — прозвучало от Авроры на выдохе, — прямо-таки жизнь раскачалась.       Где-то со стороны кукурузного поля донёсся едва слышный шум, будто гул из глубины.       — Это не портал часом?       — Да, кажется он. Иди пока к опушке, а я проверю, что там такое прислали.       Аврора кивнула, и они снова разошлись. Тарус быстрым шагом перешёл поле и спустился к Истоку через сарай. Да, как и ожидалось, рядом с порталом появилась большая тележка со связкой ящиков, обмотанных прозрачной плёнкой — зарплата от начальства.       — Быстро они, — заметил седовласый вслух, аккуратно пробежав мостки и оказавшись рядом с порталом.       Чистая вода, еда, лекарства и различные материалы от бумаги до металлических листов — всё это и даже больше было аккуратно доставлено в больших картонных и деревянных коробках, сверху над кучей которых безо всякого скотча и плёнки прилагалась газета и несколько бандеролей с документами, а также… пиво. Картонная связка из шести бутылок пива стояла совсем рядом с бумагами и, судя по каплям на стекле, была свежей, прямо из холодильника. На обратной стороне картонки висела бумажка, на которой корявым почерком было написано «Премия».       Тарус не стал разглядывать всё сразу, приступив к самому важному — бумагам. Помимо спутниковых снимков разрушенной военной базы и новостных сводок на глаза седовласому быстро попался документ, лежавший в отдельном конверте. Его он и развернул первым. Сразу же в глаза бросился пёстрый герб Австралии с птицей эму, кенгуру и кучей узорных ветвей. Весь текст был написан на английском, и из-за вечерней лени мужчина быстро перевернул лист, найдя вариант на русском языке, который всегда печатали отдельно.

МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ АВСТРАЛИИ И ОРГАНИЗАЦИИ ОБЪЕДИНЁННЫХ НАЦИЙ ОСОБЫЙ КОМИТЕТ ПО ВОПРОСАМ ГАММА-ЛЮДЕЙ И БЕТА-ЛЮДЕЙ

Уважаемый Тарус Макаревич, комитет по вопросам гамма-людей и бета-людей спешит уведомить вас, что комиссия одобрила дело № 14052028 о вашем донорстве репродуктивного материала для гамма-субъекта Асами Мацубара. Вам назначен подготовительный срок в три недели, по истечению которых вам необходимо явиться в штаб, где вас доставят в медицинский центр Carden Heaven для забора материала. За две недели до истечения срока вам категорически запрещено употребление алкогольных напитков и наркотических веществ, а также противопоказаны сильные перегрузки и в особенности…       Дальше Тарус не читал. Бумагу в его руке мгновенно охватило белое пламя, не оставив по итогу даже пепла. — Как же вы все мне надоели, свиньи драные.       Главное, чтобы Аврора об этом не узнала.       Тарус быстро добрался до опушки с гнилым деревом, на котором Аврора уже буквально лежала, рассматривая звёздное небо. Она ещё издалека услышала шаги мужа и повернула голову в его сторону, на что Тарус многозначительно поднял связку с пивом.       Бах. Очередной выстрел магниево-циркониевой смеси окутал несчастную бутылку, висевшую на ветке. От постоянных выстрелов невольно звенело в ушах. Да, они уже давно так не развлекались.       — Ё-моё, глаза ни черта уже не видят от этой вспышки, — ворчала Аврора, протирая глаза.       — Ну что там с бутылкой?       Тарус подошёл к цели, убедившись, что тара осталась целой и невредимой.       — Не-а, ни царапины!       — Да брешешь!       — Не, сама посмотри!       Аврора подошла поближе, присмотрелась сквозь темноту, после чего снова отошла чуть подальше, но уже не на пятнадцать метров, а только на два от цели.       — Ну-ка отойди.       — Оу, понял-понял.       Седовласый отскочил в сторону, и Аврора, с характерным лязгом передёрнув затвор, выстрелила в бутылку. Вспышка вновь озарила всё вокруг, и послышался долгожданный треск стекла.       — О, разбилась! Всё, я завалила бутылку!       — Поздравляю, Мать Аврора — Убийца бутылок.       — Ха-ха, да!       Она громко смеялась, чуть опьянённая алкоголем и слегка запретным, но приятным занятием. Тарусу было приятно видеть, как самый дорогой человек радуется жизни точно маленький ребёнок. После всего, что произошло, видеть искреннюю улыбку — настоящая роскошь. Навевает старые деньки, когда они вместе бегали по деревне, лазили в чужие сады за яблоками. Этот азарт, чувство какого-то незримого риска, который приносит удовольствие… Хорошо, что Рия не знает: она бы наверняка обругала их как только может. Впрочем, рано или поздно это всё равно случится…       — Знаешь, — Тарус сделал глоток из своей бутылки, — тебе идёт эта пушка.       — Правда? — Аврора запрокинула ствол дробовика вверх, — Идёт как ковбою или типа того?       — Нет, — он приблизился к супруге, поставил бутылку на землю и приобнял Аврору за талию, — просто ты очень похожа не неё. Такая же большая и грозная.       Она снова рассмеялась.       — Меня ещё никто не сравнивал с оружием.       — Всё когда-то бывает первый раз, — его лицо было почти что в сантиметре от неё, и тёплый нос уже выжидающе сопел ей в губы, — даже секс на открытом воздухе ночью.       — Звучит… рискованно.       Аврора не сдержалась порыва жадно поцеловать мужа, с каким-то нечеловеческим обожанием испивая его проспиртованное дыхание. Однако она была слишком трезва, чтобы повестись на такую провокацию. Она тут же отстранилась, положив на всякий руку на его грудь.       — Не-а, споить и загнать меня в постель у тебя не выйдет.       — Да что ж ты будешь делать…       — А-та-та, не выгорит. Ты знаешь правила. Тебе нельзя перенапрягаться.       Седовласый тихо выдохнул, но послушно отстранился тоже.       — Да, я понимаю…       — Зато, — игривая искра её взгляда виднелась даже в темноте глубокой ночи, — когда мы немного подождём, у тебя ноги отнимутся — это я тебе обещаю.       — Хах, жду не дождусь.       Аврора опустила взгляд на дробовик, после чего оттянула затвор, убедившись, что патронов больше не осталось. Отстреляют остатки как-нибудь потом.       — Ладно, пойдём домой: мне спать хочется.       — Давай. Я тоже хочу.       Тарус и Аврора вернулись в дом. Попутно Аврора тихо проверила комнату Рии, которая спала как младенец. Повезло им с окнами и стенами, которые очень плохо проводят звук. Супруги быстро переоделись в ночное, легли в постель, обнявшись для крепкого сна.       Старый день погас вслед за ушедшим солнцем, и навстречу ему точно придёт новый, полный открытий и свершений.