***
В палате стояла тишина, прерываемая гулом вентилятора на стойке. Где-то вдалеке шумели голоса и загудела турбина самолёта. Тарус сидел неподвижно и смотрел в одну точку где-то над входом, откуда с минуты на минуту должен появиться Саймон, чтобы вновь попытаться сделать замеры эфирной активности. Прошло пятнадцать часов с того момента, как Рию поразило энергией Истока. Это было похоже на удар током: в первые секунды она тряслась в припадке, при этом крича как умалишённая и держась за ветвь железной хваткой так, что у неё проступили вены на руках. Тарусу пришлось буквально сдёрнуть её, чтобы это прекратилось, и наступил самый ужасный момент, от которого он до сих пор не смыкал глаз. Она дышала, и сердце её билось, но Рия всё равно не просыпалась, как бы он не кричал. Седовласый бегом пронёс дочь через поля прямо к Авроре, но та запаниковала и впала в истерику, не зная, что делать. Именно тогда, когда адреналин уже перестал перекрывать все чувства, Тарус внезапно осознал: от Рии так разило «мезой», что становилось трудно дышать — верный признак перегрузки. Всё сошлось, и стало понятно, что они не смогут привести её в чувства, и уж тем более купировать приступ. Оставалось только одно — пронести её через портал на базу «Маркус Крик». Аврора успела только передать, чтобы он не отходил от неё ни на шаг. Снова эти люди, снова этот шум армейских машин за окном, снова та изнанка мира, на которую было тяжело смотреть. Солнце за окном действительно палило нещадно, пока Рия, уже переодетая в больничный халат, лежала в трубках и под капельницами с кучей подставок для рук и спины, чтобы не создавать пролежни. Первое время её гигиеной и кормлением занимался какой-то медбрат с явным британским акцентом, но вскоре Тарус сам взялся за это, причём не столько из-за желания помочь, сколько из-за недоверия к прочим. Их не должно быть здесь. Никто не должен знать, что Рия вообще существует. Дверь снова открылась, и в этот раз там показалась щуплая черноволосая фигура в белом халате и пустынной формой под ней. Саймон Уильямс — лечащий врач Таруса и один из немногих специалистов в области парафизиологии, который знает, как работать с седовласыми, чьи возможности и особенности выходят далеко за рамки стандартной медицинской практики. — Тарус, — неловко заговорил Саймон, пытаясь закатить в палату громоздкий аппарат на каталке с проводами и свисающими с них двумя парами чёрно-синих браслетов — интросомограф, — ты не мог бы мне помочь? Седовласый тихо выдохнул носом, но всё-таки встал и помог хилому доктору аккуратно перетащить каталку через порог. — Разве эта штука всё ещё работает? — спросил Тарус, нахмурившись. — Её же в последний раз закоротило. — Да, ты абсолютно… э-эх… прав. — Подкатив аппарат к койке Рии, он поправил халат, после чего принялся распутывать провода. — Правда, как оказалось, эту груду дорогого железа привели в порядок ещё месяц назад. Когда возня с проводами закончилась, Саймон взял в обе руки те самые браслеты, чтобы в следующий момент надеть их на ступни и запястья Рии. — Вот, всё правильно. — Ты же уже сказал, что это перегрузка. — Сказал Тарус недоверчиво. — На кой тебе делать этот сраный замер? — Потому что твоя дочь, Тарус, теперь опасность номер один на этой базе. И я хочу знать, насколько всё серьёзно. Он обернулся на седовласого, заметив его гневный взгляд. Казалось, что тот сейчас проткнёт его капельницей. — Я не тупой, чтобы не догадаться, кем тебе приходится этот ребёнок. Успокойся, я никому об этом не говорил. — Не волнует. За языком следи. В этих стенах ушей больше, чем у тебя волос на заднице. — И то верно, но будь уверен: никто наш разговор не услышит, а иначе бы всю эту базу сейчас эвакуировали. Подключив аппарат к одной из розеток, Саймон запустил его. После недолгого ожидания, он встал за монитор и убедился, что всё работает исправно. Выглянув из-за монитора, доктор взглянул на Рию, а точнее на браслет на её правой ноге. Он подошёл к койке, сжав браслет до характерного щелчка, после чего вернулся обратно. — Вот так, RL тоже работает. Садись, пока я разбираюсь с этой скороваркой. Тарус послушно присел, до этого стоя, как неприкаянный. Пожалуй, сейчас ему оставалось только слушать и наблюдать. Уж кто-кто на этой базе мастер своего дела, так это Саймон. — Так, сейчас пойдёт картинка. После громкого щелчка кнопки последовал гулкий шум от кулера. Вместе с этим браслеты на теле Рии засветились слабым голубым светом — в работе. — Хм, заглючил что ли… — Что там? — Погоди, сейчас прогрузится. Прошло несколько секунд напряжённого молчания, пока доктор внезапно не присвистнул. — Подойди сюда. Ты это обязан увидеть. Тарус встал и быстро обошёл койку, заглядывая в монитор. На чёрном экране с зелёными буквами и цифрами, разбитом на четыре равные части, показывалось несколько шкал, крайняя левая из которых в каждом делении упёрлась в свой предел с цифрой: «1500». — Погоди, разве это не шкала беккерти? — спросил удивлённо Тарус, обратив внимание на зашкаливающий показатель. — Именно. Я предполагал подобное, но чтобы до такой степени… Саймон отступил от монитора, поворачиваясь к Тарусу. — Твоя дочь прямо сейчас бьёт мировой рекорд по концентрации эфира в организме. Сколько ты тогда набрал, когда мы тебя тестировали? — Тысяча четыреста пятьдесят или около того. — Вот, а она, будучи в состоянии покоя, — последнее слово врач выделил громче других, — обскакивает тебя. Я не удивлюсь, если реальные показатели перевалят за две тысячи. — Да бред… Быть такого не может! — Думаешь, этот прибор врёт? Почему же тогда остальные показатели в норме? — Я… я не знаю, Сай. Но это же идиотизм! — Знаю, Тарус, знаю. И тем не менее, я привык верить тому, что вижу. Гул вентилятора в интросомографе неожиданно усилился, и Саймон взглянул на монитор, пытаясь найти причину. — О нет, ну прошу, только не говори, что… Не успел он закончить предложение, как машина отключилась, а свет от браслетов погас. Саймон вздохнул. — Если всё было так, как ты сказал, то нужно изучить это ваше дерево. Из-за него это и произошло, думаю. Тарус положил руку на плечо доктора, после чего вернулся к своему креслу рядом с койкой. — Думай, Саймон, думай. Я приму любой ответ, только найди способ спасти её. — Пока она здесь, ей ничто не угрожает — вот что я тебе скажу. — Постояв немного у выключившегося аппарата, врач начал снимать с Рии браслеты. — Но имей в виду: если вся эта энергия выйдет из неё в один момент, то нам жопа будет. Пару тысяч трупов военных и гражданских, превратившихся в овсянку, а, может, и больше. — Справимся как-нибудь. Ты мне лучше скажи: ты знаешь, как это исправить? Скатывая провода в один моток, Саймон посмотрел на Таруса взглядом, явно не внушавшем никакой надежды. — Остаётся только ждать. Мы не сможем откачать из неё всю энергию, но мы можем поддерживать её жизнь до тех пор, пока она сама не справится. Если учесть, что она до сих пор жива и её тело не распалось, то у неё есть шансы. А пока… пока будь с ней рядом. Сам знаешь: люди в коме, зачастую, могут слышать голоса, в особенности родных. Врач собрал остатки оборудования, после чего покатил их обратно вон из палаты. — И да, Тарус. Я один не справлюсь, так что через пару часов сюда приедет Асами. Мне нужна её консультация по поводу состояния мозга Рии. Седовласый закатил глаза. — Только её здесь не хватало. Может, ещё консилиум со всего света созовёте? — Хватит ныть. Лучше неё никого у нас нет, так что засунь свою гордость себе куда подальше, если хочешь, чтобы твоя кровиночка вообще проснулась. Выкатив в этот раз интросомограф самостоятельно, Саймон закрыл дверь. К горлу подступил ком, а зубы так и просились стереть друг друга в порошок до самых нервов. Взяв попавшуюся под руку вазу с водой, Тарус бросил её в дверь, разбросав осколки по палате. Он схватился за волосы, пытаясь хоть сколько-то унять панику и боль. Это он виноват, что недоглядел её. Это его вина, что теперь она в реанимации и, скорее всего, уже никогда не поправится. Если бы он не сказал про эту идиотскую сказку с исполнителем желаний, то, может, всё было бы хорошо? Но откуда он мог знать…***
Рия не знала, сколько прошло времени. Дрожь давно унялась, а слезы перестали течь, и, чтобы было не так холодно и страшно, девочка переползла вглубь балкона, устроившись в углу между очередным книжным шкафом и стеной. Прижав к себе колени, она просто стала ждать, когда произойдёт хоть что-нибудь. Взгляд то и дело цеплялся за разноцветные переплёты книг, но Рия всё ещё поглядывала в сторону большого зала, откуда прилетело нечто. С тех пор, как оно исчезло, девочка всё ждала, когда оно вернётся, чтобы съесть её. — Я тебе говорила, что ты глупейшее из созданий во всей вселенной?! — Вдруг послышался громкий и чёткий женский голос. — Мя-мя-мя. — Да мне плевать! Твои слова для меня теперь — воздух! Как ты мог так поступить с маленьким ребёнком?! — Мя. — Ты же сам её притащил сюда. Она буквально в соседний зал отошла, а ты её принял за чужака. Я твоими перьями украшу свой шлем. Всё, лети прочь. — Мя-я-я. Этот голос не был похож на мамин, а странные звуки, отвечавшие женщине, были знакомы Рие ещё меньше. Она не рискнула даже пошевелиться: если они её найдут, то что будет тогда? — Так, она всё ещё там, да? Отлично. Стук её каблуков раздавался всё громче и громче, пока не сменился на лязг металла лестницы. Кажется, она поднимается сюда. Рия вжалась в угол ещё сильнее, закрыв лицо руками. Вот и всё, прятаться больше некуда. Ей всё равно не убежать с таким зрением, как сейчас. Всё громче и громче, пока шаги не стали звучать совсем близко, будто шагающий уже здесь. — Ох, свет, нашлась. — Не надо, не подходите, пожалуйста… — Как скажешь, дитя. — Спокойно ответил голос. — Присяду тогда рядом. Рия ей ничего не ответила, не в силах даже взглянуть на собеседницу. Что она будет с ней делать? Точно накажет, ведь она, кажется, попала туда, куда ей нельзя. — Как тебя зовут, кроха? Меня… м-м, меня зовут Минерва, а тебя? Девочка промолчала. Голос не внушал страха, а даже наоборот — успокаивал. Но что-то всё ещё заставляло её страшиться. — Потерялась, наверное? Сколько времени ты тут уже сидишь? И снова тишина. В этот раз Рия позволила себе усилием воли убрать одну руку, чтобы хоть на секунду увидеть собеседницу. Большой нос, большие губы и лоб — всё какое-то большое, но на удивление пропорциональное, отчего нельзя было сказать, что эта самая Минерва была некрасивой. Пугало только одно: цвета на её лице, и особенно выразительные серые глаза. Обычно всё тело у человека окрашивается цветами радуги, а тут… какая-то грязная каша из светло-коричневого и всяких выцветших оттенков бежевого. Неужели люди выглядят так на самом деле? — Эй, привет? — Улыбчиво помахала рукой женщина, заметив, как Рия рассматривала её, на что ребёнок тут же спрятался обратно. — Пожалуйста, не трогайте меня… я… я ничего плохого не сделала. — Я знаю. Просто кое-кто утянул тебя сюда по моей просьбе. Рия подняла голову, не совсем поняв, о чём говорит Минерва. Кажется… кажется она что-то знает, но поможет ли? — Думаю, я тебе всё объясню в более приятной обстановке. Женщина встала, и вслед за ней потянулся какой-то белый шлейф, который будто обволакивал её от плеч до самых ног. Правда, двигался он только тогда, когда двигалась она сама. — Вставай, — она подошла к Рие, протягивая свою руку, — я проведу тебя в безопасное место. Всё равно кроме книг и мрамора тут ничего нет. Голодная? Девочка кивнула, но ладонь не приняла. — Я понимаю, что мы незнакомы, но я тебе помогу найти твоих родителей, если хочешь. Маленькие девочки не должны в одиночку ходить по Уникусу, так что тебе же будет безопаснее уйти отсюда да поскорее. Разве я не права? Её слова звучали убедительно, и Рия поняла, что не чувствует от неё опасности. Пусть она не могла понять, почему её волосы тёмные, как у каких-то злых существ, она всё ещё чувствовала, что Минерве можно верить. С другой стороны, папа с мамой неизвестно где, и, может, им самим нужна помощь. Да, так и есть, наверняка. С опаской, но Рия всё же приняла ладонь женщины, и та помогла ей встать. — Вот, так-то лучше. — Улыбнулась она. — Так как тебя зовут, милая? — Рия. — Тихо произнесла слепая. — Какое красивое имя. Оно, кстати, индийского происхождения. Странно, особенно если учесть, что у тебя славянская внешность. — Минерва неловко потёрла шею. — Ну да ладно, потом порассуждаем. Пойдём. Женщина провела Рию вниз по лестнице, после чего они прошли через двери, которые девочка ещё не трогала. И снова книги, и снова тьма шкафов, только в этот раз в другом порядке, другого цвета, да с другой мебелью. Так было и в следующем зале, и в следующем, и в следующем… — А куда мы идём? — Чуть осмелев, спросила Рия. — В мои покои. Эта часть дворца принадлежит не совсем мне. — А мы разве во дворце?.. — Конечно! Он очень большой. Правда, тут кроме меня и Пантагностиса больше никто не живёт. — Панта…ноксис? — Пантагностис. Это сова, которая тебя напугала. Рия напряглась, случайно сжав ладонь Минервы. — Не бойся, он не хотел тебя обидеть. Просто у нас есть небольшая проблема с вредителями, и он по ошибке принял тебя за одного из них. Глупая птица… так вот, я хотела кое-что спросить: кто твои родители? Знаешь, как их зовут? — М-м, Аврора и Тарус, вроде… Как это ни странно, но Рие пришлось постараться, чтобы вспомнить настоящие имена родителей. Привычка называть их мамой и папой так прочно укоренилась, что, казалось, называть как-то иначе просто неправильно. — А фамилия? — Фамилия… я не знаю. Я не помню. — Ну и дети пошли. Ладно, опиши, как они выглядят. Так я их точно найду. Рия призадумалась, после чего быстро и уверенно ответила: — Мама высокая, оранжево-жёлтая, мягкая и пахнет вкусно. А папа ещё выше мамы, красно-оранжевый, с колющейся бородой, и иногда становится белым. Минерва остановилась. Отпустив руку девочки, она повернулась к ней. — Твои родители духи какие-то? — Духи? — Удивилась Рия. — Не-ет, они люди, как я. Две чёрные полосы на лбу Минервы сблизились. — Ты точно уверена? — Угу. — Не лжёшь мне? — Ой, нет. Не вру. — Тогда скажи мне, как ты оказалась в Уникусе? — Уникусь? — Уникусе. Коллективное бессознательное его ещё называют. Чертоги богов и духов. Много названий, а суть одна. — Простите, — Рия чуть отступила назад, — я не понимаю. После недолгой паузы Минерва выдохнула, смягчила взгляд и встала. — Хорошо, пойдём дальше. У Рии не было выбора, и она последовала за единственным взрослым в этом месте. Залы ещё какое-то время походили друг на друга, меняясь лишь планировкой и размерами, пока Минерва не привела слепую к странной двери: не имея ручки, она открывалась нажатием какой-то щёлкающей штуки слева от входа. Вместо того, чтобы отодвинуться в сторону, она располовинилась с забавным звоном. Впереди оказалась на удивление маленькая комнатка, в которой еле-еле могли поместиться хотя бы четыре человека. Они прошли внутрь и остановились. Здесь уже не было ни дверей, ни окон, ни книг вовсе, только ещё одна кнопка, на которую Минерва тут же нажала. Рие на секунду показалось, что у неё ушла земля из-под ног. — Не волнуйся ты так. — Усмехнулась женщина. — Это же обычный лифт. — Лифт? — Удивилась Рия. — Машина для вертикального подъёма вверх-вниз, если говорить официально. Ты никогда не каталась на таких, верно? Ребёнок покачал головой. — Да уж, заметно. За исключением того момента, когда Минерва спрашивала о родителях Рии, она всё время улыбалась, причём так мягко и непринуждённо, что невольно хотелось улыбнуться в ответ. Однако, была одна вещь, которая не давала покоя — глаза. Слепая просто не знала, как это выразить, но стоило на них взглянуть, как тут же не хотелось верить её улыбке. Причем, не то чтобы в плохом смысле, скорее… Люди с таким взглядом не могут так непринуждённо улыбаться. Рия знала это, пусть и не могла объяснить, откуда. Впрочем, кое-что она уже поняла: тот самый шлейф, который следует за Минервой, оказался простой одеждой. Девочка коснулась его пару раз, чтобы точно убедиться в этом. Понимая такие мелочи, Рия шаг за шагом составляла паззл новой действительности, какую показывали ей глаза. Звон повторился, и двери лифта разъехались. В этот раз Минерва пропустила ребёнка вперёд. — Прошу, — она указала ладонью в проход, — добро пожаловать в мою обитель. Рия послушно вошла, оказавшись в небольшом коридорчике, который поворачивал направо и вёл в комнату с коричневыми стенами, столом с большим плоским чёрным ящиком и, судя по более маленькому размеру, стулом. Девочка быстро провела ладонью по стене, поняв, что это какое-то дерево, причём довольно старое. Помещение продолжалось ещё дальше в несколько других комнат, но Рия решила туда не заходить. — Не самые достойные покои, но что есть, то есть. — Со вздохом произнесла Минерва, проходя вперёд. Она остановилась у стола, склонившись над ним и чёрной коробкой, после чего воскликнула: — Пантик! Уйди с клавиатуры! — Мя-я-я! — Ответило нечто из-за коробки, после чего выскочило, повернувшись к Рие лицом. Девочка тут же отступила назад, узнав огромные глаза монстра, что чуть не съел её не так давно. Рия так резко отступила, что ударилась о стену затылком, схватилась за него руками и осела на пол. Она хотела было заплакать, но Минерва тут же подхватила её со словами: — Ох, бедная. Извини за него. Тебе не больно? — Нет… нет, я в порядке. — Поспешила ответить Рия, тут же пытаясь заглянуть за плечи Минервы. — У вас там мон… — Так, не смотри туда, пока я тебе всё не объясню. — Но… — Никаких «но», — сказала как отрезала женщина, — слушай, дитя. Это — Пантагностис. Он тебе не навредит, помнишь? Рия посмотрела ей прямо в глаза. Она хотела было возразить неожиданно изменившейся в лице Минерве, но отвела взгляд. — У него глаза страшные… — Ложь, — женщина снова смягчилась, поправив меж тем одну из прядей Рии, — просто тебе непривычно видеть их такими большими. — Она слегка отошла в сторону, давая ребёнку взглянуть на птицу. — Сама посуди, как такая маленькая птичка может навредить тебе? — Это неправда. — Возразила Рия, наблюдая, как создание пристально на неё смотрит своими глазищами. — Я видела: она была очень большой! — Она была большой потому, что хотела напугать тебя. Ты что, не слушала меня? Последний вопрос прозвучал с упрёком, и Рия потупила взгляд, не зная, что ответить. — То-то же. В любом случае: пока я здесь, он тебе не посмеет угрожать. — Минерва повернулась к птице. — Я права, Пантагностис? Сова слегка вытянула шею, подвигав голову вниз-вверх. — Вот, — она широко улыбнулась, — посмотри, как потешно кивает. Разве такое чудо обидит тебя? Рия не спешила с ответом. Однако, в этот момент птица снова вытянула шею, покачав головой из стороны в сторону и неуклюже переминаясь с лапки на лапку. Девочка, сама того не ожидая, засмеялась. — Что и требовалось доказать. — Констатировала Минерва, наконец отступив от Рии. — Знакомься, Пантагностис — Рия. Она… Женщина не рискнула назвать девочку как-то ещё, убрав руку, до этого протянутую в её сторону. — Впрочем, кому я объясняю. — Минерва хлопнула ладонями. — Итак, ритуалы соблюдены, незнакомцы стали знакомцами. Думаю, самое время исполнить обещания. Закинув руки за затылок, она неизвестно откуда достала резинку для волос, собрав их в хвост. Рия быстро догадалась, поняв её действия по движениям рук. В следующий момент Минерва подтянула вверх полы своих длинных одежд, снимая их. Как бы это странно ни звучало, но под ними оказалась другая одежда, совсем отличавшаяся от предыдущей: длинные синие джинсы и красная клетчатая рубашка. С такой плотной одеждой Рия только сейчас заметила, насколько сильными выглядит руки Минервы. Прямо как… у мамы. И ребёнка даже не смутил тот факт, что до этого открытые по плечи внезапно оказались закрыты длинными рукавами. — Что ж, Рия, — заговорила женщина, складывая снятое, — тебе повезло, что ты попала к нам. Если бы не Пантагностис, ты бы так и носилась по миру быстрее света. Шустро отнеся белые одежды в другую комнату, Минерва жестом пригласила за стол. Девочка послушалась, увидев, как на плоской коробке показались каракули, похожие на те, что были в книгах. Да, это однозначно буквы. Сова, тем временем, громко захлопав крыльями, отлетела Минерве на плечо. — Перед тем, как я начну, я хотела бы спросить: ты помнишь то, что было до попадания сюда? Рия положила руки на колени и подняла голову вверх, вспоминая последние события. Несмотря на пережитый ужас и сотни, нет, тысячи разных видений, девочка не смогла чётко вспомнить ни одного, как ни старалась. Так что, пожалуй, она отчётливо помнила только произошедшее у дерева. — Ну… я гуляла с папой: мы собирали волшебную воду для генератора, чтобы дома холодильник и свет работал, а потом… я качалась на нашем дереве. И потом меня… Рия поёжилась, вспоминая ту боль, какую она испытала. Сразу же захотелось снова сжаться в клубок и перестать двигаться. Казалось, что это произошло вот прямо сейчас, и при этом так давно. — М-мя, — внезапно издал знакомый звук Пантагностис. — А, вот оно что. — Ответила Минерва. — Не нужно мучить себя, Рия. Я поняла, что с тобой случилось. — Правда? — Да. Ты каким-то образом смогла за короткий срок впитать в себя такое количество эфира, что стала по силе равна некоторым из нас. Это объясняет, почему ты считаешь себя человеком, но при этом таковой не являешься. Слова Минервы становились всё непонятнее и непонятнее, отчего Рия смутилась. Ей очень хотелось понимать, но с каждой секундой её одолевала только неловкость. — Извините, тётя Минерва. Я не понимаю… — Ничего страшного, кроха. — Светло улыбнулась женщина. — Если ты меня не обманываешь, то ты и не должна понимать. Я тебе поясню. Итак… хм, — она посмотрела на сову, — надо начать сначала, как думаешь? — Мя-мям. — Да, я тоже так думаю. — Вы её понимаете? — Спросила Рия. — Конечно, это всё-таки моё животное-спутник. Но ты не обращай внимания: язык сов очень сложен, и учить его придётся долго. Так вот: начнём сначала. Ты обычная седая девочка, верно? — Угу. — Отлично, значит у нас под порогом оказалась главная загадка десятилетия. Здорово! Ты, дитя, попала в Уникус — это один огромный мир коллективного-бессознательного… нет, другую формулировку дам. Ты попала в параллельный мир. Мы с Пантагностисом заметили, как твоя… ослепительная аура вспыхивала то тут то там на Земле, двигаясь с невероятной скоростью. — Она указала кивком на сову. — Ему пришлось использовать свой дар предвиденья, чтобы подловить момент, когда ты попадёшь ему в лапы. А дальше… дальше он перенёс тебя в свою библиотеку. Большая, правда? Рия кивнула, слушая каждое слово. — Я тоже так думаю. В ней содержатся все-е знания мира, представляешь? Впрочем, лично я больше предпочитаю хранить всё на компьютере. Она указала на плоский ящик перед девочкой. Стало понятно, почему Минерва до этого упоминала клавиатуру. — Забавно, ты очень увлечённый слушатель. Давно у меня таких не было. Мне лучше сразу сказать правду и сделать тебе замечание: ты даже не спросила, зачем мы тебя забрали, если я обещала тебя вернуть родителям. Рия хотела было что-то сказать, но Минерва продолжила. — Не нужно оправданий, ты не виновата в своём незнании. Как бы то ни было, рядом с тобой не оказалось твоих родителей, когда ты носилась по миру точно Гермес. Она подняла левую ладонь, загнув мизинец, безымянный и большой пальцы. — Есть только два варианта произошедшего: либо ты породила свою проекцию, которая почему-то равна нам по силе, либо… ан-нет. Есть только этот вариант. Ты понимаешь, что это значит? Девочка опустила взгляд, не зная, что и ответить. Было стыдно признаться, что она стала понимать слова Минервы ещё меньше. — Что ж, так я и думала. Пантик. — Мьям? — Принеси нам винограда и апельсинов. У нас будет долгий разговор. Сова послушно кивнула и улетела, скрывшись за выходом, через который до этого прошла Рия. — А пока он будет выполнять мою просьбу, мы с тобой подготовим стол. Скажи мне, как ты относишься к маффинам? Последнее слово звучало вкусно. — А что это такое? — О-о-о, дитя. Тебе предстоит отведать самые божественные пирожные во вселенной. Подойдя к столу, она убрала с него компьютер и провода. — Оставайся здесь. Я скоро приду. Минерва тоже быстрым шагом покинула гостью. Девочка снова была предоставлена самой себе. Несмотря на незнакомую обстановку, Рию уже не сковывал страх сдвинуться с места, и постепенно любопытство взяло верх: она встала со стула, начав ощупывать каждую вещь вокруг — только так всё ещё можно было понять, что она видит. Для большего удобства девочка даже закрывала глаза, и это, на удивление, хорошо помогло. Эта комната походила на гостиную в их доме, только нет никаких диванов или кресел. Зато по углам стояли большие горшки с высокими фикусами, на верхушку которых Рие приходилось смотреть снизу вверх. Интересное название — фикус. Звучит как-то… незнакомо. Кроме растений и стола по центру, Рия более подробно ощупала вещи на стенах. Те, до которых она смогла дотянуться, напоминали рамки. Похоже на фотографии, но почему-то изображение не походило на реальное. Словно грубая копия реальности, пусть и выглядит красиво. «Точно, это же картина». На картине были изображены люди, лежавшие в белых облаках вокруг некой троицы в центре: один бородатый мужчина, который спал, другой, который держал в руке топор и смотрел на третью — парящую женщину с плоским блестящим диском и длинной острой палкой. Рие в голову пришло странное не то название, не то кучка имён, когда она взглянула на картину: «Рене Антуан Уасс, рождение Афины». Рия, казалось, уже видела эту картину где-то ещё. Противоречивое чувство одолевало всё больше и больше, ведь она точно была уверена, что никогда не видела картин. Она же слепая! В этот момент в голове вспыхнула ясность. Вот фикусы стоят, вот картины, на которых однозначно стоит Минерва, вот куча полок, висящих на алюминиевых цепях. Столько новых слов и столько новых вещей стремительно превратили это место из загадочного в абсолютно обычное. Она не узнает это место, но точно узнаёт предметы вокруг, словно она всё это уже где-то видела. Взгляд Рии зацепился за прямоугольную раму, висевшую над одной из стен: в ней, держась на чёрных крючках, лежала та самая длинная палка с острым концом. Девочка всё пыталась подцепить слово, которое так и крутилось у языка, но не получалось. Может, если она ощупает её, у неё получится вспомнить? Перетащив стул, Рия встала на него и поднялась на носки. Ей пришлось очень сильно вытянуться, но даже с такими стараниями она лишь коснулась его одними кончиками пальцев. Холодный, гладкий. Если она подпрыгнет, то точно сможет за него схватиться. «Нет, это чужое. Так нельзя» Только сейчас Рия поняла, что уже переходит границы дозволенного. Это — чужая вещь, и если она там висит, значит так и должно быть, даже если ей очень любопытно и хочется это потрогать. В конце концов, она всегда может спросить у самой хозяйки, что это такое. Ждать пришлось недолго, и уже совсем скоро показалась Минерва, держа в руках поднос с маленькими круглыми пирожными с горкой розоватого крема и ягод, чайником и двумя чашками с угловатым оранжевым орнаментом. — Всё, наконец-то. — Сказала Минерва, поставив поднос. — Можешь есть. Я не кормила ими никого лет семьдесят так точно. Рия присмотрелась к аппетитным маффинам. — Им правда семьдесят лет? — Что? Нет! — Минерва звонко рассмеялась, — Эти свежие. Просто… просто у меня гостей не было давно, и я уже начала бояться, что потеряла навык, не имея реальной критики. Ты пробуй, а я стул принесу. Она снова исчезла за поворотом, пока Рия, сначала не решаясь пробовать, сидела с опущенными на колени руками. Однако, маффины выглядели слишком хорошо, чтобы так просто от них отказаться. Девочка потянулась к ближайшему и укусила его сбоку. Вкус был невероятным! Мягкое тесто быстро смешалось с приятной текстурой крема, создавая в меру сладкое и сытное великолепие, будто вкусное облачко со вкусом вишни. — Ну, как тебе? — Спросила неожиданно появившаяся за спиной Минерва, пристально смотря Рие через плечо. Её выражение лица казалось каким-то напряжённым, словно от мнения девочки зависело слишком многое. — Очень вкусно, — быстро ответила Рия, оставляя недоеденное угощение на столе, — спасибо. — А чего отложила? Можешь съесть их все, если хочешь. Мне не жалко. Минерва была очень настойчива, и девочка снова невольно отвела взгляд, борясь с дискомфортом. — Простите, я не очень голодная сейчас. Женщина вздохнула и выпрямилась. Вернувшись за стулом, который всё это время стоял за углом, она поставила его на противоположной стороне от стола, присоединяясь к трапезе. — Извини, я довольно ревностно отношусь ко всему, что делаю. Мне показалось, что тебе не понравилось. — Её рука потянулась к чайнику. — Что ж, не суть важно. Сейчас я тебе расскажу, что такое проекция. Когда-то давно мама объясняла девочке основы магии, которые должен знать каждый. Она рассказывала о «втором теле» — душе, о том, как работает магия и о том, почему Рия видит только живых существ и тот самый эфир, которым пронизаны живые существа. Однако, о чём-то более сложном она не говорила. В отличии от Минервы, которая начала рассказывать о сомакинезисе — искусстве управления этой самой душой. Между делом успел вернуться и Пантагностис, притащив на своих лапках корзину с апельсинами и виноградом. Пусть это и казалось сложным, но она буквально на двух маффинах пояснила, что проекция — это своеобразная копия твоей души, которая способна находиться вне тела, при этом не лишая его настоящей души. Проекция питается силами хозяина, и если тот прекратит им управлять, проекция тут же исчезнет. Обычно ею управляют во сне или в трансе. Других способов нет, и пока не было придумано. — Так что прямо сейчас ты спишь, вызывая свою проекцию, которая невероятно сильна для новичка. Чего уж там говорить, если даже такие седовласые как ты никогда не добивались таких высот, что у тебя. Ты — талантище. — Спасибо. — Улыбнулась Рия, уже вволю наевшись угощений. — То есть мне надо как-то проснуться? — Правильно мыслишь. Тебе нужно прекратить управлять своей проекцией, и она тут же исчезнет, а ты проснёшься. Попробуй хоть сейчас. Рия кивнула и встала, поправляя свой свитер. Она уже хотела было выпрямить спину и закрыть глаза, как вдруг кое-что вспомнила. — А если я исчезну, я смогу с вами попрощаться? — Нет, я полагаю. Ты в моих чертогах, а добраться до них — задача непростая. — Ой. А вы не обидитесь, если я уйду, не прощаясь? Минерва усмехнулась. — Так попрощайся сейчас, на всякий случай. — Да, вы правы. Рия подошла к женщине и крепко обняла её за шею. — Ох, можно же было просто сказать «пока»… — Я всегда так говорю «спасибо» маме с папой. Девочка отпустила хозяйку. — А что? Я сделала неправильно? — Да нет, нет. Просто неожиданно. Это довольно нежная благодарность. Вполне возможно, что это из-за твоего возраста. Минерва встала и потрепала Рию по голове. — Ты хороший и добрый ребёнок. Не позволяй никому изменить себя в худшую сторону, хорошо? — Хорошо! — Ну всё, можешь выйти прямо здесь. Девочка встала поближе к одной из дверей, после чего крепко зажмурилась, представляя, как она просыпается дома в кровати. Воображая шерстяное одеяло, которым её оборачивают каждый раз, как Рия заболеет, она почти что ощутила невесомость. Одно мгновение, и… прошло два мгновения. Потом три, четыре, пять, но ничего не произошло. — Не получается? — спросила Минерва. Рия покачала головой. — Ясно, придётся грубым методом. Женщина быстро подошла к девочке и вытянула перед ней правую ладонь. — Покинь это место любыми путями, видимыми и невидимыми, Рия! — Раздался её голос точно удар молота по металлу, но стоило только девочке закрыть уши, как эхо тут же пропало. Ничего. Рия как стояла посреди комнаты, так и осталась. Опустив руку, женщина невольно сглотнула. — Невероятная сила. Это… это какое-то издевательство. — Что случилось? — Чуть напугано спросил ребёнок. — У вас тоже не получилось? Минерва посмотрела на свою ладонь, потом на Рию. — То ли я ослабла, то ли ты слишком сильна для того, чтобы подчиняться мне в моих же владениях. Она отвернулась, взглянув на ту самую палку, висевшую на стене. — Вариант. Но что если не проекция… Речь Минервы прервал странный шум, который начал доноситься откуда-то из-за стен. В первые секунды он даже не казался каким-то упорядоченным, но уже через несколько мгновений молчания стало понятно, что это музыка. — О нет. Только не сейчас. Пантагностис, до этого сидевший в углу, снова взлетел и сел на её плечо. Женщина даже и не заметила этого, выхватив со стены то самое копьё, на которое так смотрела. «Точно! Это же копьё!» — вспомнила Рия. — Значит так, кроха, — быстро заговорила Минерва, — оставайся здесь. Никому не открывай дверь, даже мне. Ты можешь открыть её, только если я скажу «Метида», поняла? — Метида? — Удивлённо спросила Рия. — Да, Метида. Имя моей матери. Ме-ти-да, нетрудно запомнить, правда? Она быстро метнулась к двери лифта, которая уже выглядела как обычная дверь, но из металла. — Не смей покидать эти комнаты! — Приказала Минерва перед тем, как дверь за ней закрылась. И снова одна. Снова предоставлена сама себе, оставшись в таком же непонимании, в каком была изначально. Рия нервно помяла штаны, смотря на толстую железную дверь. Она была готова поклясться, что сначала там были створки лифта, а теперь — это. Она оказалась в Уникусе, попала в библиотеку к Пантагностису, её забрала Минерва. Всё это как-то складывается в странный, но всё же правильный паззл. Афина Паллада, птица сова, большая библиотека. Каким только образом она умудрилась попасть к богине войны и знаний, которой уже лет так пятьсот никто не поклоняется? Откуда она вообще знает, сколько лет прошло и кто такая Минерва? Она же ничего не говорила подобного… — Откуда я всё это знаю? — Прошептала негромко Рия, случайно вывалив свои мысли в речь. Девочку одолевало неприятное давящее чувство, будто с ней что-то происходит, и это «что-то» — очень нехорошее. Словно новая болезнь, которой она ещё никогда не страдала. Напряжения добавляла странная медленная музыка, глухо доносившаяся откуда-то сверху. Напоминало старый инструмент наподобие скрипки или виолончели — очень протяжный и неспешный, но настолько давящий, что от него хотелось спрятаться. «Если эта тётя сказала остаться здесь — я так и сделаю» — решила для себя Рия, после чего вернулась к столу с маффинами. Одно радовало: Минерва почти не пробовала их, и Рия может съесть это всё одна. Ей ведь разрешили есть сколько влезет. Девочка потянулась к пирожному, как вдруг музыка стала громче, а из-под стола начал мигать белый свет. Она нагнулась: монитор компьютера странно шипел и светился черно-белыми точками, от которых рябило в глазах. Стоило только присмотреться, как каша из точек пропала, а шипение прекратилось. — Шаг один: отдыхайте в своей кровати. На появившемся изображении показалась маленькая комната без окон с бежевыми обоями. Кровать, тумбочка, старое радио с деревянным корпусом — вот и весь интерьер. Внимание девочки привлекла мужская фигура в чёрном костюме, лежавшая в постели. — Шаг два: включи радио. Неживой и какой-то «поломанный» голос нечётко произнёс эти слова, и некто тут же перевернулся на другой бок, потянувшись рукой к радио. Качество изображения было ужасным, и Рия не могла разглядеть тёмных черт лица человека. Тот коснулся какой-то кнопки, и игравшая до этого вдалеке музыка заиграла прямо из компьютера. Сказать, что девочке было жутко — ничего не сказать. Она не понимала, что вообще происходит и почему компьютер включился сам по себе, но шестое чувство уже било тревогу. По всему телу и лицу пробежали очень неприятные мурашки, похолодели пальцы, застучало сердце. Рия слезла со стула и отступила назад. — Шаг три: отдыхай с музыкой. Вместо того, чтобы лечь обратно, человек на экране зачем-то сел на колени и согнулся, вытянув голову вперёд. Эта поза напоминала какую-то кривую пародию на позу кошки. — Шаг четыре: получи странный звонок. Человек в экране потянул руку к тумбочке, взяв оттуда какой-то маленький предмет. Он поднёс его к уху и медленно встал. В один момент вспыхнули помехи, и его голова резко посмотрела в сторону Рии. Постепенно его лицо приближалось и становилось шире, пока наконец не получилось детально рассмотреть непропорционально овальную фиолетовую голову с вытянутым подбородком, такую же вытянутую стрелкой челюсть и пустые чёрные глазницы. Казалось, что это какая-то мерзкая и пугающая маска, но стоило только об этом подумать, как голос снова продолжил говорить, а вместе с ним начала двигаться и маска. — Шаг пять: счастье это пятьдесят три, ноль, восемь, девять, шесть, один, семь… Панический ужас сковал Рию, и та попыталась отвести взгляд, но первобытный страх не позволил ей и пошевелиться. — Уйди… не надо… — Двадцать пять, три, ноль, шесть, семь, четыре, пять. Нечто называло какие-то цифры, и с каждой секундой его голова тряслась и неестественно вытягивалась всё сильнее, пока в один момент счёт не прекратился. Мерзость отложила от уха предмет и стала пристально смотреть на Рию даже когда та отползла в сторону. Тело схватила неконтролируемая дрожь. Всё естество ребёнка билось в почти истерическом припадке, но то, что пугало, каким-то образом и не давало сойти с ума здесь и сейчас. — Шаг шесть: найти стук сердца. — Уходи! Рия наконец смогла найти в себе силы, чтобы перетащить себя подальше от экрана и спрятаться за углом прохода, который вёл на кухню. — Ты слышишь этот стук. Найти стук сердца. Неприятная музыка всё нарастала и нарастала, и Рие пришлось закрыть уши. Она снова подобрала колени и уткнулась в них. Очень хотелось поверить, что это просто кошмар, но происходящее было более чем реально. — Шаг семь: открыть сердце. Как только эта фраза ударила по ушам, всё тут же затихло. Не было ни музыки, ни страшного голоса, ни даже трещащего звука от компьютера. Всё будто выключили рубильником. Переборов страх, Рия выглянула из-за угла, увидев, что компьютер перестал работать. Она всё ещё боялась подходить, и потому осталась на месте. Хотелось просто впериться взглядом в угол и ждать, когда кто-нибудь из взрослых придёт, чтобы забрать её. Такое странное чувство, словно… Из выхода, через который ушла Минерва, донёсся стук. — Минерва, открой. — Позвал молодой мужской голос. — Это я — Марс. Рия подняла голову. Так быстро кто-то пришёл на помощь! Девочка мигом встала, обогнув угол, за которым пряталась. Она на секунду остановилась, снова посмотрев на компьютер под столом, но быстро собралась с силами и, прижавшись к стене, таки дошла до двери. Она хотела было открыть, но тут же вспомнила наказ хозяйки. — Простите. — Ответила негромко Рия. — Я не смогу вам открыть, пока тётя Минерва не придёт. — А ты ещё кто такая? — Пробурчал неизвестный. — Я Рия. Я… я попала к ней случайно. А вы кто? — Я-то кто?! Я вообще-то Марс, малявка. И брат Минервы к тому же. Ты что там забыла одна? Голос звучал раздражённо, даже агрессивно. — Ничего не забыла… — растерянно ответила девочка, отступая от двери. — Тогда какого ты делаешь у неё дома?! Открой, сейчас же! Рия покачала головой. — Н-нет, мне запретили. — Быстро открой, пока я сам не вышиб эту дверь! Ты что, понятия не имеешь, что творится снаружи?! — Мне нельзя, простите. По двери ударили, причём довольно увесисто для простого кулака. — Открой, мелкая дрянь! Сейчас же! — Мне жаль, но я не… — ОТКРЫВАЙ, СЕРДЦЕ. Я НАШЁЛ ТЕБЯ. Рия вздрогнула, когда голос Марса переменился с обычного на… поломанный. Он стал похож на рык, и совершенно не человеческий. — Открывай. — Нет! Уходите! — Открой. Я всё равно нашёл тебя. Девочка не ответила и попятилась от двери, пока не наткнулась на стену за собой. — Открой. Я чую тебя. Снова молчание, прерываемое ударами по металлическим листам входа, точно набат. — Открой. — бах, — Открой. — бах, — Открой. — бах, — Открой… Рия вздрагивала от каждого удара, и после четвёртого стука вовсе спряталась за угол, тщетно пытаясь унять дрожь в руках. Это чувство… чувство загнанной добычи и полной беззащитности облилось точно смола, обволакивая и не давая пошевелиться. Бах. — Открой. — Нет, — прошептала Рия, хоть сколько-то вспомнив, что она всё ещё может говорить. — Хорошо. Я сам тебя заберу. Девочка резко вдохнула. Неужто он услышал? Как только он это сказал, удары прекратились, как и прочие шумы. Рия заглянула за угол, но ничего там не увидела и отвернулась. Нет, всё-таки увидела. Только осознать успела не сразу. Во второй раз она заметила, как тени у входа зашевелились, обретая очертания и блеск. Они будто вытекали из-под щелей двери, потягиваясь в сторону Рии.