***
Чёрная глазастая тьма с десятками ртов хором повторяло «сердце», подступая всё ближе и ближе к Рие. У неё не хватало сил смотреть на это, только кричать без остановки так, чтобы кроме крика не было не слышно ничего. Тогда она даже не успела моргнуть, как увидела тёмную фигуру в конце коридора. Она бежала, пока открывались всё новые и новые двери в обители Минервы, загнала себя в тупик, оказавшись в какой-то тесной мастерской с кучей инструментов. Скользкий ужас во плоти не стал ждать момента, и всей своей массой набросился на Рию, обволакивая ту как болотная смердящая грязь. В этот момент что-то произошло, и смертельно холодные касания тенистой сущности отбросило назад. Рты перестали кричать, переходя на визг, перебивавший истерические вопли ребёнка. Горло болело до невозможного, но крик не останавливался, а глаза не хотели раскрываться, не желая столкнуться с тем, что может лишить рассудка одним своим видом. Воплям отвечало бульканье и шипение вперемешку и нечеловеческим рёвом ртов, который Рия попросту не услышала. И в какой-то момент всё затихло. Девочка, сквозь пелену собственного безумного ужаса, раскрыла глаза, увидев, что в разрушенной комнате с кучей инструментов не было никого кроме неё. Разум прорвался и напомнил Рие, что она всё ещё жива, равно как смертельно изодрала бедное горло. Лёгким не хватало воздуха, и ребёнок закашлялся, хватаясь за шею. Слёзы всё текли и текли. В этот раз не было даже мыслей. На протяжении почти получаса Рия тихо выла и мычала, изредка вздрагивая от боли. Такой страх невозможно выдержать простому ребёнку, даже если у него совсем не простые особенности. И тем не менее, что-то ещё заставляло её смотреть по сторонам, понимая, что злобное нечто исчезло, даже не поцарапав. Сначала она слегка придвинулась, чтобы было удобнее, но на большее её не хватило. Вслед за вернувшейся волей возвращался и рассудок, тут же задавшийся вопросами: что это было? Почему она до сих пор жива? Где Минерва, когда она так нужна? Сил не было даже на то, чтобы позвать на помощь, не говоря уже о чём-то более трудном. Каким-то образом эта тварь умудрилась её так измотать. Рия всегда знала, что она слабый ребёнок, но разве после такой недолгой беготни и крика можно чувствовать себя почти парализованной? Это не нормально, здесь точно что-то не так… Слезы всё не переставали идти, равно как и слабое дыхание не могло вернуться в нормальный ритм. Детское сердце испуганно билось, пусть мысли становились всё спокойнее и спокойнее. Она просто не может это остановить. Она вообще ничего не может. Это так несправедливо. Почему именно она в это всё впуталась? Почему её пугают и забрали от родителей? Неужели она сделала что-то плохое, слушаясь родителей и стараясь не злить их? Все ведь говорили, что она умница и хороший ребёнок, но почему её забросили точно в ад, где самое место плохим людям? Совсем недетские мысли нахлынули противной массой, заставляя снова сжаться в калачик. Прошло от силы пару минут, пока вдалеке не послышался голос Минервы. — Рия! Ты здесь?! — Я-аа… Стоило только подать голос, как кол боли в горле заставил снова замолчать. Нет, позвать не выйдет, но… но ведь должен быть способ! Она могла бы просто подождать, но выносить это беспомощное состояние не хотелось ни на секунду, и Рия стала искать способы привлечь внимание. Взгляд зацепился за один из упавших на пол молотков, который оказался совсем близко у её ладони. Дрожащая рука потянулась к бойку, схватила его, но смогла лишь слегка приподнять, после чего тот стукнулся о пол. Да, даже так это может сработать! Рия вновь брала тяжёлый боёк, поднимая и отпуская его, чтобы тот стучал, пока Минерва не услышит. Тук, тук, тук… Рука становилась всё тяжелее, уставая от каждого подъёма, казалось, совсем небольшого инструмента. Но этого оказалось достаточно, и вскоре быстрые шаги и зов Минервы послышались совсем близко. Сначала из-за угла показалось дуло какой-то винтовки, а после и сама женщина, державшая её, не спуская глаз с прицела. Увидев Рию лежащей на полу, она оставила оружие болтаться на ремне и подошла поближе. — О боги, неужели оно было здесь? Быстро окинув взглядом бедняжку, женщина присела на колени и принялась осматривать девочку. — Ну всё-всё, я здесь. Всё хорошо. Так… ран нет, укусов… твой дух… ох. Чуть замешкавшись, она что-то защелкнула на винтовке и подняла Рию на руки. — Так, говорить можешь? — Больно… — еле прошипела Рия. — Поняла. — Минерва выдохнула, смягчив тон. — Молчи, дитя, я отнесу тебя к своему хорошему знакомому, и мы быстро поставим тебя на ноги. Эй, слышишь меня? Минерва зачем-то щёлкала перед ней пальцами, но Рия уже ничего не слышала, впав в забытье. Проснулась седовласая уже в тепле. Рядом слышался плеск воды, а в воздухе витал сладкий запах трав, будто кто-то заварил огромный котёл с чаем, и тот испарился в воздухе. Она открыла глаза, испытывая на удивление сильный покой, что оказался так кстати после шока. Вода, много воды, а в центре воды на гранитном постаменте какое-то вытянутое дерево со странными подвижными лозами. И среди этих ветвей затесалась знакомая серо-белая фигура с крыльями, которая пристально смотрела на очнувшегося ребёнка. Рия двинулась, переходя в вертикальное положение. В этот раз ей было не так тяжело, но общая слабость всё ещё давала о себе знать. Стало понятно, что она всё это время лежала не просто в бассейне, а в сидении специальной формы, из которой невозможно соскользнуть в воду с головой и утонуть. К тому же кто-то заботливо подложил подушку, чтобы острый край не впился в затылок. — Тё… Рия закашлялась. Голос всё ещё не вернулся, но по крайней мере она уже не хрипит — просто испытывает боль. Пантагностис сорвался с ветвей и улетел в один из выходов. Бассейн окружали белые мраморные колонны, за которыми показывались двери в разные комнаты. Однако, не это больше всего удивило Рию, а тот факт, что здесь есть солнце! Стоя в зените, оно приятно грело тело даже тогда, когда девочка вылезла из воды. — Вернись в воду, пожалуйста. — Попросил мягкий женский голос. — Процедура ещё не закончилась. Рия вздрогнула, оборачиваясь на кипарис, от которого донёсся голос. Там оказалась женщина в больничном халате, скрывавшем белые одежды как у Минервы при первой встрече. Она сама по себе была похожа на Минерву, но только с более мягкими чертами лица и светлыми длинными блондинистыми волосами. — Не пугайся. — Усмехнулась незнакомка. — Мама Минерва просила сказать, что она принесла тебя сюда. — Где… — Нет-нет-нет! — Протараторила она. — Не говори ничего. Твой голос сильно пострадал. Это вообще чудо, что ты можешь говорить. Рия послушно замолчала, но смутилась. Женщина заметила это и смягчилась, убавив резкости своим движениям. Сойдя с постамента с кипарисом по мраморному мостку, она быстро оказалась рядом с седовласой и бегло осмотрела её. — Ладно, я принесу тебе одежду. А ты пока посиди здесь, расслабься. Чем легче ты будешь себя чувствовать, тем быстрее выздоровеешь. Кстати, можешь звать меня Гигиея. Тебя ведь Рия зовут, верно? Ребёнок кивнул. — Отлично, в таком случае будем знакомы. — Гигиея встала, удаляясь в одну из дверей. — Не прощаюсь. И вновь Рия оказалась предоставлена сама себе. Уже во второй раз за, наверное, день, её до смерти пугают и усыпляют, перенося в загадочные, доселе невиданные ею места, оставляя на попечение неизвестным тётям. Забавно получается, если бы это не было грустно. Она хотела задаться вопросами о том, почему это происходит и что ей делать, чтобы это не повторилось, но не могла. Тёплая вода, вкусный чарующий аромат воздуха и завораживающе качающиеся змеи на кипарисе упреждали всякое желание думать. Удивительно, почему она в первый раз их приняла за какие-то лозы? Впрочем, она не хотела думать и что-то решать сама. Она просто хотела, чтобы её снова кто-то защитил и больше не оставлял одну. Она сделает что угодно, лишь бы не попадать в такие ситуации как сейчас. Она будет в сто, нет, в тысячу раз послушнее, чем обычно! И даже если захочет что-то сделать, то обязательно попросит разрешения. Что угодно, лишь бы всё снова не повторилось. Гигиея, как и обещала, вернулась совсем скоро. Однако вместо того, чтобы вернуть тёплые вещи Рии, она принесла с собой такие же белые одежды. — Всё, думаю, можно выходить из воды. Во-от так… Чуть поддерживая за подмышки, Гигиея помогла Рие встать и вылезти. Перед тем, как выдать одежду, она стала быстро обтирать её белыми полотенцами. — Извини, но пока что твоя одежда побудет у тебя в комнате. Здесь слишком тепло для свитера и штанишек, — она мило улыбнулась, — так что ты не будешь против, если мы наденем на тебя хитон? Рия покачала головой. — Против? Рия сильнее покачала головой и потянула к себе, казалось, огромные полы хитона. — А-а, извини. — Гигиея вдавила голову в плечи от неловкости. — Я не сразу поняла. Молодец, что выполняешь предписания. Умница! Но если нужно сказать «да» или «нет», ты просто пошевели губами, без голоса, хорошо? Рия сделала в точности, как попросила женщина, произнеся беззвучное «да». Ей кивнули и ловкими движениями приодели в поначалу казавшийся накидкой хитон, который для её роста оказался впору, прикрывая всё от голеней до плеч. — Хм, я думала, он окажется больше. Ну, так даже лучше. А теперь пойдём. Ты познакомишься с ещё одним врачом, и мы побеседуем. «Но как я с вами поговорю, если мне горло болит?» — Мысленно задалась вопросом Рия. Меж тем Гигиея быстро провела ребёнка к одной из дверей, где красовался знак змеи, обвивавшейся вокруг посоха — один из символов здоровья, а также знак Асклепия — греческого бога медицины и здоровья. Новая волна откуда-то взявшихся знаний, ассоциаций и образов накатила в разум, заставляя ребёнка растеряться. Двойственное ощущение знания и одновременное понимание того, что она не должна это знать, вызывало дискомфорт и даже тревогу. Как-то это… совсем неправильно. Дверь открылась, и в помещении с металлическими шкафами со стеклянными дверцами по бокам и письменным столом в центре, сидели друг напротив друга Минерва и неизвестный с острым подбородком, слегка впалыми щеками и светлыми волосами. Оба одновременно обернулись и улыбнулись вошедшим. — Посмотрите, кого я привела, живого и здорового. — Сказала Гигиея, проводя слепую в центр комнаты. — Говоришь так, будто для нас это достижение. — Ответил мужчина. — Учитывая обстоятельства, это действительно так. После вошедших Минерва поднялась с места, освобождая его для Рии, которую тут же усадили перед столом, в то время как женщины сели на койку рядом. — Да уж, выглядит она куда лучше. — Прокомментировала Минерва. — Молодец. — Здравствуй, — поприветствовал серьёзно человек в таком же белом халате, протягивая руку, — меня зовут Асклепий. Как себя чувствуешь? Ничего не болит? Рия покачала головой, сказав губами «нет». — У неё так и не восстановился голос? — Спросила Минерва у Гигиеи. — Пока нет. Она может говорить, но лучше подождать. Седовласая проговорила еле слышно «больно». Асклепий заметил это и сложил руки в замок, положив их на стол. — Это не самое страшное, что могло быть, так что не будем из-за этого сильно расстраиваться. Голос рано или поздно вернётся, а пока лучше прояснить ситуацию и понять, что произошло. — Он слегка наклонился к Рие. — Минерва мне рассказала, что нашла тебя лежащей на полу и принесла в мою обитель, но пока что мы ничего больше не знаем. Ты можешь рассказать, кто тебя отравил? — Будь полегче. — Попросила Минерва. — Я буду говорить правдиво, Афина. Так лучше, поверь. — Давай ты не будешь упрямиться, как обычно? Пока между богами нарастала перепалка, Рию сковало от ещё не прошедшего ужаса. Пальцы машинально сжали мягкую ткань хитона, а взгляд стал смотреть куда-то в пустоту. «Н-нет, я не хочу это снова видеть!» Одна лишь Гигиея обратила внимание и, не дожидаясь, когда эти двое закончат, присела рядом с ребёнком на колени. — Взрослые бывают такими буками, правда? Может, тебе помочь собраться с мыслями? Рия бросила короткий взгляд уже блестевших от слезинок глаз и тут же обняла новую знакомую. Гигиея может делать всё, что захочет, лишь бы только она смогла унять эту дрожь… — Вот так, хорошо. — Успокаивающе заговорила богиня, садясь на стул вместо Рии, чтобы та оказалась на её коленях. — Мы подождём. — В таком случае ты знаешь, где выход. — Тем временем холодно отвечал на шпильки Минервы Асклепий. — Видимо, твоё самолюбие всё ещё у тебя выше клятвы врача. — Только сейчас покровительница войны и знаний увидела, что стало с Рией. — Что с ней? Седовласая тихо всхлипывала, вцепившись руками в халат Гигиеи. Она действительно старалась не плакать, но слёзы лились сами собой. — Ничего, просто небольшая техническая заминка. — С улыбкой ответила она, после чего перешла на шёпот. — Думаю, вам тоже не мешает разобраться со своими чувствами. На справедливый укор оба бога ничего не ответили. По их глазам и так было ясно, что совесть взяла верх. — Что ж, — Гигиея снова ласково обратилась к Рие, — теперь все готовы поговорить. Мы позадаём пару вопросов, а потом ты пойдёшь отдыхать. Рия кивнула, с болью сглатывая ком в горле. — Я достану бумагу и ручку, чтобы тебе было проще. — Сказал Асклепий, попутно заглядывая в ящик стола. Седовласую развернули вперёд и дали ей устроиться поудобнее. Асклепий выложил писчие принадлежности, но Рия лишь с недоумением посмотрела на мужчину. — Что такое? Не умеешь писать? Она покачала головой. Прекрасно понимая, что в её руках чёрная пластиковая ручка, Рия была не в силах написать и буквы, не зная, откуда вообще начинать и что писать. — Ясно. — Асклепий несколько нахмурился. — В таком случае мы будем задавать тебе наводящие вопросы, а ты отвечать «да» или «нет». Рия кивнула. — Для начала… для начала скажи: ты знаешь того, кто тебя отравил? Ребёнок покачал головой. — Ты видела его? Кивнула. — Он выглядел как мы? Рия не смогла ответить сразу, проведя параллель с тем, что сначала чудовище всё-таки было человеком, раз уж говорило голосом человека. Однако, лучше сказать, что нет. Так она и сделала. — Выглядел как животное? Снова покачала. — Чудище? Седовласая закивала чуть сильнее. — Ясно. Значит, моя догадка верна. Минерва, ты говорила, что видела следы «голодных» в своей обители. — Да, там были остатки слизи. Перед тем, как я вернулась, снова заиграла та музыка. — Неужели они доползли и до тебя? — Удивилась Гигиея. — Да, причём не одна. Мы с Пантагностисом перебили несколько, — она остановилась, посмотрев на Рию, — но, видимо, не всех. — Это объясняет, откуда такое отравление. — Ответил Асклепий. — Но меня беспокоит кое-что другое: почему тварь ушла и не… в общем, вы поняли. — Мастерская выглядела так, будто эта мерзость там и взорвалась. — Минерва как-то странно посмотрела на девочку, будто оценивая. — Я сама ещё не поняла, но если Рия уничтожила её… я даже не знаю. Вы ведь тоже чувствуете её силу? — Да, более чем. Сам факт того, что она выжила после контакта, говорит о многом. Асклепий усталым взглядом посмотрел куда-то на стол, кивая собственным мыслям, после чего снова поднял взгляд на Рию, что-то заметив. — Когда я спросил про вид того, кто тебя отравил, ты ответила не сразу. Там был не только монстр? Рия всего лишь на пару мгновений отвлеклась на просмотр интерьера кабинета, но после вопроса Асклепия быстро кивнула. Тут уже напряглись все трое из богов. — Ты знаешь, кто это был? Рия снова кивнула, произнося губами имя. — Марс? Закивала. Боги переглянулись, явно не ожидая такого ответа. Первой своё неверие выдала Минерва. — Ты уверена? Это точно был он? Сколько бы вопросов не задавали, Рия всё время кивала. — Это невозможно. — Констатировала Минерва. — Мы с Марсом, конечно, в ссоре уже которое столетие, но с чего ему вдруг захотелось натравить на меня голодающих? — Так, может, это сделал и не он. — Ответил Асклепий, явно хмурясь ещё сильнее. — Возможно, что это был и не Марс вовсе. Минерва слегка склонила голову на бок, посмотрев на врачевателя. — Хочешь сказать, что он заразился? — Я такого не говорил. Я лишь предполагаю. — Я прекрасно понимаю, к чему ты ведёшь. Ты ведь осознаёшь, что если мерзость взяла его облик, то его уже одолели? — Знаю, как никто другой, Афина. Но давай мы лучше спросим у Рии, что она видела или слышала. После недолгой паузы все снова были готовы слушать. — Хорошо, Рия. Ты видела этого самого Марса? Седовласая покачала головой, после чего проговорила «слышала». — Ты узнала его голос, или он назвался по имени? «Имя» — Значит, скорее всего, это был Марс… — Но как? — Тут уже начала пугаться Гигиея. — Марс — лучший воин среди олимпийцев, разве нет? — Именно. — Если даже он не справился, то есть ли шансы у нас? Наступила тишина. Тяжёлая атмосфера быстро снизошла на, казалось бы, безмятежный уголок. — Нам есть над чем подумать. — Первой прервала тишину Минерва. — Давайте пока отпустим Рию, а там видно будет. — Согласен. — Ответил Асклепий. — Гигиея, отведи нашу гостью в её палату. Если пожелаешь, можешь присоединиться к нам. — Нет, лучше я останусь с ней. — Приподнимая Рию на руки, богиня и сама встала. — Позовёте меня, если понадоблюсь. — Добро, иди. — Кивнула Минерва. Дверь закрылась, и когда самые младшие ушли, богиня снова заговорила. — Здесь точно что-то не так. Я не могу поверить, что это вообще возможно. Голос богини звучал чётко, но при этом говорила она быстро, явно стараясь справиться с волнением. Асклепий прекрасно видел это, равно как и невербальные знаки старой знакомой: напряжённый взгляд в пол, руки в замок у подбородка и перебирание больших пальцев. — Я, если честно, не верю ей. — Ответил врачеватель. — Может, мы уже далеко не такие сильные, как раньше, но мы всё ещё боги. Она ведь ребёнок, наверняка от страха преувеличила. Минерва вдруг опустила взгляд в пол, хмурясь. — Нет, всё-таки возможно. Я видела щит Энио перед входом в свой дом. Одной фразой Минерва пресекла попытку Асклепия снова разразиться рассуждениями и мыслями. — Сначала я подумала, что мне показалось, и Марс просто оказался где-то рядом, но его там не было — только его щит Энио. Теперь всё сходится… Встав с койки, Минерва зашагала по кабинету, пытаясь выдавить из себя хоть какую-то разумную мысль, но даже ей — богине мудрости — не получалось родить хоть догадку столь ужасного события. Марса одолела одна из «мерзостей», и при этом какая-то левая девчонка убила эту же тварь, кажется, голыми руками, либо убила самого Марса, ставшего чудовищем. Пока та бродила в своих мыслях, она и не заметила, как Асклепий подошёл и коснулся её локтя. — Тебе тоже надо отдохнуть, Афина. — Сказал тот, возможно, впервые за сегодня улыбнувшись. — Ты измоталась не меньше. — Не называй меня Афиной. — Ответила Минерва, убирая локоть. — Я не люблю это имя, ты же знаешь. Врачеватель отступил. — Хорошо, как скажешь. В любом случае я ратую за то, чтобы ты и Рия отдохнули. В свежем теле рождаются свежие мысли. Пусть опостылевшее лицо знакомого, некогда бывшего другом и даже мужем, уже было изучено вдоль и поперёк, Минерва не удержалась от того, чтобы на секунду взглянуть в его голубые глаза, будто знающие о ней всё и даже больше. — Ты прав. Мне просто нужно переварить это. Марс был тем ещё мерзавцем, но он всё ещё один из нас. Наверное… наверное, я беспокоюсь больше из-за того, что богов становится всё меньше. — Когда-нибудь нам всем придётся сойти с этого корабля. Но, думаю, мы можем отсрочить это. — Ты что-то узнал о Рие? — Не узнал, — Асклепий постучал пальцем по одной из пробирок на подставке у подоконника, — а добыл. Тем временем Рию провели в другую комнату, находившуюся в этом же здании. Маленькое уютное помещение с виноградными лозами у деревянного подоконника радовало глаз вместе с мебелью из резного дерева, украшавшего весь интерьер. Здесь же, на стульчике рядом с одноместной кроватью, лежали личные вещи Рии. — Вот мы и на месте. — Гигиея жестом пригласила гостью. — Располагайся. Пока тебе не станет лучше, будешь отдыхать здесь. Рия осмотрелась, вновь удивляясь такой пестроте окружения. Она уже прекрасно понимала, что стала видеть, как обычный человек, но эта новость всё никак не укладывалась в голове, заставляя смотреть на мир с широко открытыми глазами. Здесь так красиво, а на ощупь-то всё какое интересное! Вот бы это маме с папой показать… Седовласая и вправду была удивлена, восхищаясь всему, что видела, но тоска по родителям так и сдавливала грудь, отчего Рия невольно горбилась. — Красиво. — Прошипела девочка, оборачиваясь. — Да, мы очень старались. Здесь везде так красиво. — Она указала пальцем в открытое окно. — А посмотри, какой вид отсюда. Рия привстала на носочки, чтобы увидеть прекрасный вид тёмно-синего моря, нежно объявшего мир вокруг до самого горизонта. Было неясно, как такое большое количество воды уместилось в одном месте, или, может, сколько всего пришлось спрятать под этой водой, чтобы уложить её здесь. — Ты не из этих мест, не так ли? — Спросила Гигиея, опираясь на подоконник. Рия покачала головой. — Странное чувство, если честно: смертные не навещали нас с тех самых пор, как рухнул последний храм… А знаешь, это прекрасный повод познакомить тебя с нашим миром! Богиня жестом попросила Рию отойти от подоконника. Она слегка выглянула из окна и громко свистнула через пальцы. — Ты ведь уже видела Пантика, да? Рия кивнула, немного поёжившись. — Мама Минерва уже говорила, что он тебя напугал, но пока ты с нами, он тебя не обидит. Вскоре белокрылая сова явилась в комнату, прилетев откуда-то с высоты. Седовласая даже для себя отметила, что ночное существо так спокойно себя чувствует под ярким солнцем. — Приве-ет, старичок. — Гигиея почесала большеглазую сову под шеей. — Давно не виделись, правда? — Мя-я. — Что-то по-совиному, извини. — Богиня неловко улыбнулась, после чего оперлась о колени и уткнулась носом в клюв птицы. Птица ответила ей тем же, синхронно качая головой из стороны в сторону, как Гигиея. — Знаешь что? — Мя? — Я-я, хочу-у, чтобы ты… — Мя?! — Да, ты! Хочу, чтобы ты дал нам книжку о мифах и легендах древней Греции, хорошо? — Мя-я! — Хороший мальчик. — Напоследок Гигиея отошла от Пантагностиса и повернулась к Рие, положив руку ей на плечо. Сильно тряхнув головой, сова неожиданно увеличилась в размерах, обрастая более длинными перьями и пухом, который как-то неестественно задрожал в области живота: по нему что-то двигалось. Пантагностис раскрыл свой клюв почти что полностью, и через узенькую шею каким-то чудом на свет явился большой тёмно-коричневый фолиант, который птица срыгнула безо всяких проблем. Только когда он закончил извергать предмет, Гигиея обратила внимание на Рию, скорчившую рожицу от отвращения. — Ну полно тебе, Рия. — Удивилась богиня. — Он всегда так делает. Хотя… ох, точно, он же единственный в своём роде, кто питается книгами. Извини, я совсем забыла, что у вас птицы куда проще. «Да как он может это есть?!» — Сокрушалась мысленно Рия. — «Это же совсем не вкусно… да и в «съедобное-несъедобное» ни разу не съедобное!» Меж тем Гигиея подобрала любезно срыгнутую книгу и развернула её к себе обложкой. — Геродотова летопись? Пантагностис кивнул, вытягивая голову. — Что ж, так будет даже проще. Богиня уселась на кровать, приглашая Рию присесть рядом. Седовласая неохотно согласилась. Раскрыв явно древнюю книгу, к удивлению девочки Гигиея стала показывать не старые тексты, написанные на неизвестном языке, а подвижные картинки, жившие в самых ярких красках, какие себе могли позволить в этой двумерной плоскости. На них разные мужи и женщины древности участвовали в событиях такой давности, какую детский ум не мог себе и вообразить: сотворение мира по «Теогонии», падение титанов и становление Зевса с олимпийцами, парочку простых для детского понимания легенд вдогонку. Чем больше Гигиея раскрывала завесу тайны, тем больше сама Рия начинала вспоминать подробности их жизни и мифов. На одну историю седовласая вспоминала три, на каждое имя называла мысленно пять других, и в какой-то момент снова поняла, что не должна была ничего из этого помнить. Да, теперь из-за знаний того, куда она попала, стало легче находиться здесь, но оттого не менее страшно. Вопреки расхожему мнению, дети куда сообразительнее, чем кажутся, и уже сейчас Рия начала проводить параллель с тем, что произошло у Истока и с тем, что происходит сейчас. Где-то на середине рассказов Гигиеи Рия уже перестала её слушать, всецело погрузившись в свои мысли. — Но вообще, все эти истории также реальны, как и вымышлены. — Со вздохом завершала богиня. — У людей прошлого были разные взгляды на одни и те же истории, и по итогу, например, у меня получилось две матери: Эпиона и Афина… ну, уже Минерва. Мы довольно зависимы от того, во что верят люди больше всего, и это порождает некоторые несостыковки. Правда… правда теперь о нас забывают, и мы исчезаем вслед за историей. Лишь сейчас Гигиея заметила, как Рия впала в прострацию. Она слабо улыбнулась и легонько толкнула ребёнка локтем. — Тяжёлые мысли накатили? Рия кивнула. «Домой хочу». — Понимаю тебя. Уже и об этом наслышана. Когда мы вылечим твой голос, мы обязательно поможем тебе вернуться домой. А пока… а пока у меня есть одна вещь, которую, наверное, рано говорить, но я лучше скажу. Гигиея отложила книгу с ожившими гравюрами и оставила руки на коленях. — То, из-за чего мама Минерва принесла тебя к нам, очень важно для нас сейчас. На тебя ведь напало жуткое черное нечто с ртами и глазами, да? Рия подняла взгляд, в котором всё ещё эхом отдавался страх. — Да, я угадала. Тебя ужалила одна из голодных мерзостей. Мы так называем демонов, которые появились здесь пару месяцев назад. Аморфные чудовища, способные превращаться во что угодно, чаще всего нечто настолько ужасное, что заставляет даже нас, богов Олимпа, дрожать. Была одна писательница, которая даже описывала что-то подобное в своих сказках, но если тех можно было одолеть простым заклинанием, то наши мерзости останавливает только крепкое копьё и сильный щит. Но что хуже всего, они превращают нас в себе подобных. Они как… как болезнь, только помимо нас болеет вообще всё. Она криво усмехнулась, прекрасно видя, как ребёнок не хочет узнавать подробности. — Подожди немного, Рия, я скоро закончу. Просто, раз уж ты здесь, лучше тебе знать об этом. Я вижу в этом несмешную иронию, ведь это очень похоже на то, во что превратился мир смертных. — Синты, — прошептала Рия. — Да, синтетики. Вот только у механизмов нет души, да и у той заразы, что расползлась по миру — тоже. А вот у нас нечто иное, нечто… я чувствую, что нечто чужое проникло в наш и без того вянущий мирок. И все остальные это чувствуют, но мы понять до сих пор не можем, что это такое. Сделав небольшую паузу, Гигиея потёрла виски. — Мы уже потеряли Диониса и Деметру из-за этого, теперь ещё и Марса. Но у тебя получилось выжить. Обычно твари не оставляли шансов на выживание, а ты как-то смогла не только его одолеть, но и пережила укусы. К слову о них. Гигиея аккуратно взяла ладонь Рии. — Ни следа не осталось. Ты, наверное, уже и не помнишь, но у тебя руки были покрыты чёрными пятнами, как при некрозе. Стоило Рие услышать это слово, как в голове тут же всплыли образы чёрных рытвин и абцесов, из которых выливается гной, отмирающие лоскуты кожи и мясо, слезающее с костей. Девочке еле-еле удалось сдержать позыв рвоты. — Ох, что случилось?! — Тут же встрепенулась Гигиея, садясь на колени перед ребёнком. «Нет! Что это?! Откуда я знаю такие ужасные вещи?!» — Гадость. — Прошипела Рия. — Что? С некрозом перегнула? Ох, кроха, откуда же ты такие слова знаешь… Седовласая быстро закачала головой. — Помогите… — С чем? Что случилось? Рия попросила Гигиею прислониться поближе. — Я знаю… я знаю всё.***
Сквозь звон в ушах начали проскакивать окрики Саймона. — Тарус! Эй! Слышишь меня?! Чьи-то пальцы раскрыли ему веки, пока ещё не пришедший в себя седовласый пытался опомниться. Голова ходила кругом, мир только сейчас перестал вертеться как в миксере, и очертания знакомой палаты начали проскакивать в сознании вместе с мощным запахом крови, забившем весь нос. Это… это его кровь. — Слава богу, очнулся. Эй, — врач защёлкал пальцами перед лицом Таруса, — слышишь меня? Сколько пальцев показываю? Тарусу пришлось сконцентрироваться, чтобы пальцы на руке Саймона не раздваивались. — Ч-четыре… — Сотрясение… Так, не двигайся и дыши ровно. Наклони голову вбок, если блевать захочешь. Голову мужчины положили на что-то мягкое, и врач пропал из вида, пока Тарусу только и оставалось, что слушаться и искать взглядом койку Рии. Кровь болезненно пульсировала в венах на лице, пока ослабевшее тело пыталось выдавать хоть какие-то адекватные телодвижения. Только сознание меньше прочих выполняло свои обязанности: судя по тому, что предметы вокруг стояли на своих местах, никакого взрыва не было. Но почему же тогда его отбросило? Спустя несколько минут шума и сошедшей на нет тревоги за окном, Таруса осмотрели медики, и тогда стало понятно, что произошло на самом деле — когитический взрыв. Произошла одна из тех вещей, которых так опасался Саймон: что-то в сознании Рии заставило её испустить часть содержавшейся энергии, что вызвало мощный импульс, нанёсший удар по душевной части всех, кто находился в радиусе как минимум десяти километров. И если обычные люди отделались лишь помутнением сознания, проходящим за пару минут, то маги пострадали от сотрясений мозга и даже инсультов. Ввиду ситуации, раненых не перевезли в лазарет, а эвакуировали с базы, оставив только тех, кто не пострадал, а также Таруса и Рию: после такого инцидента о них могут узнать, чего допустить нельзя. Впрочем, после такого о Рие точно узнает комиссия. Под вечер, когда седовласый более-менее оклемался, а солнце скрылось где-то за горизонтом, тень под его койкой стала двигаться сама, вытягиваясь с правой стороны в остроносый лисий силуэт. Тот будто разнюхал Таруса, подёргав носом, но тут же уполз обратно в тень. — Выходи, — устало сказал Тарус, — незачем своего сторожа вперёд отправлять. — Мне принимать это как разрешение войти? — Спросил из-за угла коридора тихий, с лёгкой кислинкой, женский голос. — Раз уж ты здесь, то входи. В палату зашла высокая черноволосая женщина внешности Хафу — что-то среднее между японцем и европеоидом. Выглядела она лет на тридцать, но высокий лоб, не улыбающееся лицо и постоянно собранный взгляд так и говорили о том, что она старше. Её внешность в целом всегда было обманчивой. Чего стоил один только факт, что её волосы скрывают седину и на самом деле Асами такой же обладатель седого гена. Одетая во врачебный халат, застёгнутый на все пуговицы, она поравнялась с лежавшим Тарусом, пока не стремясь приближаться к нему. Одновременно с вошедшей, из-под койки высунулась чёрная лисья морда с огненно-оранжевыми глазами. Стоило только показаться крупному мускулистому телу, как за ним следом подмели пол девять хвостов. Волшебный зверь приблизился к женщине и сел у её ноги, принимая ожидающую позу. — Что, уже без охраны боишься ко мне подойти? — Я привела госпожу Янохану не для тебя, Тарус. — Мягко ответила она. — Она для твоей дочери. Тарус уже набрал воздуха, чтобы выдать очередную злобную фразу, но ничего не сказал. Разумом он понимал, что Асами, равно как и Саймон, на его стороне, но сердце всё равно не принимало некоторые вещи, заставляя видеть сородича по седой крови в недобром свете. — У тебя серьёзная травма от удара. — Продолжила Асами. — Мне ждать приглашения, или я сама начну? — Помоги. Башка раскалывается. Женщина тихо выдохнула, улыбаясь. Она быстро подошла к Тарусу, после чего долго всматривалась в его голову. Он никак не мог видеть то, что видели глаза целителя: череп и кожа пациента становились прозрачными там, куда фокусировался взгляд, обнажая пострадавший от удара мозг. Асами на девяноста девять процентов была уверена, что крупных повреждений нет, но многолетний опыт заставлял её перепроверять каждый тот самый один процент. Все оказалось в порядке, хуже второй степени сотрясения у Таруса не было, и она могла начать исцеление. — Может немного чесаться. — Спокойный тон располагал к послушанию, но Тарус знал, что это не только нежный голос, но и нечто большее. — Постарайся не двигаться, пока я буду это лечить. Дыши ровно и долго, и… Тарус закатил глаза. — Меня уже лечили таким образом. — В таком случае постарайся вынести это и не останавливать меня. Седовласый кивнул, и руки Асами коснулись его лба и затылка. Из-под подушечек стали появляться тонкие светящиеся голубовато-белые нити, которые прошли сквозь кожу. Это длилось от силы минуты полторы, но за это время можно было легко наблюдать, с какой скоростью бегал взгляд Таруса и как быстро он дышал. Асами применила заживляющее заклинание, которое ускоряет регенеративные процессы организма. По сути естественное заживление, но в сотни раз ускоренное. У этого немедикаментозного лечения был свой побочный эффект: вместе с ускоренным восстановлением биохимии мозга ускорялись и мыслительные процессы, и если для Асами прошло всего полторы минуты, то для Таруса прошло полтора часа. Очень эффективный метод лечения, но требует колоссального терпения для пациентов, которым приходится в процессе испытывать замедление времени вокруг себя, точнее ускорение собственного. Стоило рукам Асами выпустить его голову, как Тарус тут же попытался встать. — Ну-ну-ну, куда? — Целительница опять взяла голову. — Это только первая процедура. Лежи. — Дай хотя бы шею размять, дура! Ай, твою мать… Тарус огрызнулся, но стоило только повысить голос, как боль тут же заставила его успокоиться. Асами покачала головой и отошла от койки. — Завтра я проведу ещё пять процедур. Я буду приходить сразу после каждого приёма пищи и ускорять заживление. Прошу, съедай всё, что тебе дадут. Рацион специально будет подстроен под твоё лечение, и если всё пойдёт по благоприятному сценарию, то ты восстановишься к вечеру. Тарус хотел заговорить, но Асами перехватила его и продолжила свою речь. — Нет, я не могу делать это быстрее, а иначе с ростом восстановления иммунная система может упустить раковые клетки и вырастет опухоль. Нет, я не смогу её залечить без хирургического вмешательства. Да, я буду твоим лечащим врачом вместе с Саймоном, потому что только мы знаем, что делать с тобой и Рией. В этот момент, когда Асами уже выдыхала, до этого стоявшая неподвижно лисица вдруг превратилась в тень, недвусмысленно намекая, что сюда идёт кто-то нежелательный. — Так, значит, её зовут Рия?