Тария: Желание, изменившее мир

      В палату вошёл светловолосый мужчина лет сорока вместе с двумя солдатами, что сразу встали у входа. Первый вошедший не был настолько экипирован, как сопровождающие, будучи одетым лишь в военную форму с погонами полковника и фуражку. Он не стучался и не ждал разрешения войти, что, впрочем, ему и не требовалось. Ровное лицо с плешью над морщинистым лбом, никогда не выражавшее ни злобы, ни радости, выдавало с головой Ричарда Хортона — некогда полковника армии США, а ныне командующего БКН (База Комплексного Назначения) «Маркус Крик» армии Организации Объединённых Наций.       Ни Тарусу, ни Асами не было необходимости отдавать честь, но появление полковника всё равно заставило их напрячься, ведь он приходит лично только в тех случаях, когда происходит нечто действительно серьёзное. Нечто, что обязаны знать седовласые.       — Может, пока моя жопа не остыла от последнего «совещания» с командованием, мне стоит узнать ещё какие-то подробности о чудо-ребёнке, который щёлкает мозги моих людей как орешки, не вставая с кровати?       Голос его был абсолютно спокоен, пусть и было понятно, что выражения полковник сейчас не выбирает. Привычная картина — железное спокойствие, сплавившееся за долгие годы с армейским стрессом и повадками.       — Выдохни, Рич, — проговорил через силу Тарус, — ты уже обо всём знаешь, небось…       — Здесь говорят, что Минотавр просто притащил свою дочку, а в Аделаиде люди в деловых костюмах паникуют, потому что уже третий день со всего континента приходят сообщения о странных всплесках, от которых сходит с ума техника и люди, и теперь синтетики обвиняют нас в испытаниях нового оружия. Думаю, здесь есть какая-то связь, особенно если учесть, что последние снимки со спутников фиксируют следы «испытаний» этого «оружия» где-то в паре метров отсюда, в соседней палате. Так что нет, Тарус. Как бы тебе не хотелось, я всё ещё не знаю обо всём.       Тарус не знал, что ему ответить.       Асами тем временем молча наблюдала за мужчинами. Ей нечего было дополнить: она давно передала данные о странной пациентке и ничего нового рассказать не могла.       Несмотря на слова полковника, Тарус прекрасно понимал, что тот давно обо всём в курсе, просто собирает информацию со всех источников, каких может, а заодно проверяет седовласого на лживость.       — Я тоже не знаю, Рич… Я привёл её сюда, чтобы помочь.       — В таком случае ей ты помог, а нам поднасрал так, что теперь новость о твоей связи с нами станет народным достоянием.       — Кончай беситься и расскажи, что случилось ещё.       Полковник сложил руки на груди, встав напротив койки Таруса.       — Ты такой спокойный, когда тебе прилетает по голове, надо же. Надо будет запомнить на будущее.       — Ты говорить будешь или нет?       — Я буду говорить тогда, когда посчитаю нужным, — полковник перешёл на повышенный тон, — Макаревич. Указывать будешь своей жене. У меня сегодня был очень хреновый день, так что слушай, пока мы не выперли тебя на пару с твоей мелочью отсюда.       Тон убавился, и после некоторой паузы Ричард продолжил.       — Три дня назад, незадолго до твоего прихода, у нас, да и по всей стране, начали сходить с ума датчики изначальных частиц. Мне сказали, что это выглядело как серия всплесков, которая происходила в разных местах, но последовательно во времени, и его источник так и не удалось установить. Потом заявился ты, но я не успел вернуться сюда, потому что меня вызвали в Аделаиду. Эти всплески прошли не только по Австралии, но и по остальным континентам тоже: появление неизвестного сгустка энергии зафиксировали везде, буквально. Синтетики тоже не спят, и у них теперь к нам претензии. Хуже всего стало сегодня утром, когда случился взрыв. Теперь нас обвиняют в разработке антропотического оружия.       — Им дай только повод повыпендриваться. — Буркнул Тарус.       — А у них есть повод, и весомый. Скоро появится повод сделать что-нибудь ещё кроме слов, если дело не сдвинется.       Ричард выдохнул, чуть опустив голову, после чего отошёл от койки и обратился к Асами.       — Как его состояние?       — Три-четыре дня, и можно будет выписывать.       — Отлично. В таком случае можете не торопиться с лечением. Он остаётся здесь до особого распоряжения.       Асами кивнула. Сейчас ей только и оставалось, что наблюдать и молчать.       — А ты, — Хортон кивнул на Таруса, но уже не настолько злобно, — постарайся придумать что-нибудь со своей дочерью. Мы не можем перевезти её в другую больницу, сам понимаешь. В ближайшее время будет замена личного состава, так что привыкайте к новым лицам, ясно?       Тарус нехотя кивнул. Расклад был не в его пользу: если с Рией снова что-то произойдёт, он не сможет нивелировать последствия.       — Отлично. Я тоже остаюсь, но в случае, если я загнусь, обращаться будете к лейтенанту-полковнику Харрисону или к майору Донцевскому. На сегодня всё.       Не дожидаясь ответа, Ричард покинул палату. Как только тот ушёл, из тени койки показался нос Яноханы.       — Я так понимаю, с собаками сюда нельзя? — Спросил Тарус.       — Твоё чувство юмора всё так же отвратительно. — Ответила Асами, обходя койку.       — Ну а если серьёзно?       Женщина села на корточки перед выползшей кицунэ и что-то шепнула ей. Та кивнула, пройдя сквозь стену палаты прямо к Рие.       — Янохана-сама будет охранять твою дочь и наблюдать за ней, пока ты не в состоянии. Её присутствие здесь, как ты понял, не санкционировано. Однако её чутье поможет предупредить нас об опасности до того, как это сделают приборы.       — Думаешь, взрывы повторятся?       — Когитические вспышки часто наблюдаются у перегруженных пациентов, но они никогда не были такой силы, как у твой дочери. Они были безопасны. — Уголки рта Асами слегка приподнялись. — За это я и люблю нас: наши тела всегда выдают что-то эдакое.       — А для тебя мы всё ещё просто статисты, конечно же…       — То, что я вижу возможности и знания там, где ты видишь лишь повод для паники — всего-навсего профессиональная привычка, Тарус. Я просто заметила особенность, и не буду ничего страшного делать с твоей дочерью, как какой-нибудь Франкенштайн.       — Франкенштейн.       Асами просто выдохнула. Тарус… к этому просто нужно привыкнуть, снова.       — Как скажешь. Если чувство правоты позволит тебе чувствовать себя лучше, то так тому и быть.       Асами направилась вон из палаты, в этот раз действительно оставляя Таруса наедине с собой.       — Завтра приду в десять. Будем продолжать.       — Я тебя понял. Вали.       Ничего не ответив, доктор ушла.       Ужасный день. Было такое ощущение, что хуже этого дня в жизни просто не было. За шесть лет пришлось перенести столько лишений, чтобы в один момент всё пошло прахом, и в большом мире узнали, что седовласых сейчас четверо, а не трое.       Он винил себя в произошедшем: не сберёг, не проследил, не заметил вовремя, что не так. А ведь он чувствовал, что с Истоком что-то неладное творилось, но даже не задумался. Теперь у правительства есть очередной рычаг давления на него — Рия. Официально для всего мира он — террорист и уничтожитель синтетиков, на деле — тайное оружие ООН, точнее его живой части. Живая бомба, которую можно из раза в раз метать на врага, чтобы после его падения на земле оставалась лишь выжженная многокилометровая пустошь. Прозвище — Минотавр.       История рождения этого имени была незамысловатой. Сначала был только «Тесей» — условное имя серого поветрия, которое использовали в СМИ и официальных документах, ибо обычная номенклатура была неприменима к доселе невиданным нанитам, которые никак не назовёшь грибком, вирусом или бактерией. Само название «Тесей» отсылало к парадоксу корабля Тесея: «Если в старом корабле единовременно поменять все части, то это будет всё тот же корабль, или новый?»       Тарус не понимал тех, кто смел сравнивать превращение людей в их синтетические бездушные копии с подменой составных частей корабля. Однако все посчитали это хорошим сравнением, и таким образом название вбилось в память миллиардов, опорочив имя когда-то жившего героя древних мифов.       Когда же мир впервые услышал о человеке, сжигающем в одиночку поражённые «Тесеем» города, все тут же вспомнили о чудовище с острова Крит — Минотавре. Людям было всё равно на тот факт, что Тесей одолел Минотавра и то, что по смыслу было бы лучше назвать Таруса Ликомедом, так что имя прижилось не только среди простого народа, но даже в секретных документах.       Тарус ненавидел это имя. Судьба распорядилась так, что теперь он не хранитель мира, а самый главный монстр из тех, что есть сейчас есть на свете. Нет, он не питал никакой жалости к синтетикам и даже испытывал удовольствие от их истребления, но каждый, абсолютно каждый раз, как он возвращался домой к Рие, глядя в её серые глаза, он прилагал силы, чтобыл прятать от неё этот злобный, чудовищный облик, который повесили на него все остальные, кто хоть сколько-то встречался с Тарусом лицом к лицу, и быть хорошим папой, который никогда не оставит дочку в беде и не допустит, чтобы она плакала или узнала о том, кто он на самом деле.       И даже с этим он не справился.       Как же хочется вернуться домой и забрать Рию целой и невредимой, чтобы снова ласково будить её вместе с женой, а потом идти полоть огород или сидеть на качелях, пока Аврора жарит картошку. Простейшие житейские желания, но как же они сейчас далеки…       Интересно, как там сейчас Аврора?       Чем спокойнее были мысли, тем быстрее Таруса клонило в сон, и совсем скоро, под гул ночного ветра, тот уснул.

***

      — Что, прости? — Переспросила Гигиея. — Это как?       — Я не понимаю, как. — Прохрипела Рия. — Просто… просто, кха, кажется, узнаю всё, как будто уже знала.       — Так, не нагружай горло. Сейчас отойду и вернусь, а ты объяснишь, хорошо?       Не сразу, но девочка кивнула. Гигиея быстро вернулась со стаканом тёплой воды. Рия опустошила его в один момент и отодвинулась к стенке, прислонившись к ней спиной, чтобы прижать коленки.       — Вы мне говорите всякие вещи, а я… а я почему-то их могу увидеть. Вы сказали про некоз этот, и я почему-то его представила.       — Некроз точнее?       — Да, он. Я не видела такого никогда, я же, кхе, я же слепая была!       Гигиея едва не встрепенулась, когда подопечная попыталась крикнуть.       — Тише-тише, не кричи.       — Извините.       — Ничего страшного, ты просто напугана. Я всё ещё не совсем понимаю, о чём ты говоришь, но я в любом случае тебе помогу. — Гигиея улыбнулась. — Я же врач всё-таки.       В этот момент дверь в комнату открылась, и из-за неё показалась голова Асклепия.       — Ты мне нужна. Нам надо поговорить.       Женщина мягко положила правую руку на ладонь Рии.       — Если я буду нужна — обратись к змеям. Они подскажут, где я. Только не пугайся: у нас тут все разговорчивые. Годится?       Рия кивнула.       — Вот и хорошо. Скоро вернусь.       Седовласая осталась одна, пока новая знакомая удалилась куда-то за дверь, разговаривая со своим отцом.       И ведь Рия откуда-то уже знала, что это её папа и кто он такой, кто такая она. Голова пухла от переизбытка нахлынувших знаний, и ребёнку хотелось только закрыть глаза и уши, чтобы ничего не видеть и не слышать: вдруг что-то ещё придёт в голову, и навязчивое чувство знакомости всего и вся снова накроет. Это как… это как дежавю.       «Ну вот, опять!»       Стоило только вспомнить это слово, как всё повторилось по новой. Откуда она вообще его знает?! Ни папа, ни тем более мама никогда не называли такое слово! Безумие! Одного только понятия или слова хватает, чтобы сразу вспомнить и то и другое и связать это. Рие было бы впору радоваться новообретённым способностям и исполнившимся желаниям, но она будто пыталась проглотить кусок, который не пережуёт. Она чувствовала себя маленькой рыбкой, которая выпала из аквариума в огромный океан. Течение носит туда-сюда, и она не в силах этому воспротивиться. Как далеко она зайдёт в своих знаниях? Уже сейчас Рия знает нечто ужасное настолько, что она просто неспособна в полной мере осознать.       Девочка просидела так с минут пять, пока очередной плеск под скалами на улице не вывел её из ступора, будто что-то большое и тяжёлое упало в воду. Впрочем, привлёк не столько звук, сколько непреодолимое желание обратить внимание на это, словно… словно это очень важно.       Рия высунулась из окна, вслушиваясь в шум прибоя, но ничего особенного не услышала. Показалось. Но чувство нарастающей тревоги не уходит же!       Девочка поспешила выйти из комнаты, откуда и услышала, как со скал сорвались камни, падая в воду с громким плеском.       — Ты уверен, что это хорошая идея? Так ведь даже Зевс придёт.       — Тут уже не имеет значения, хороша идея или нет. Так просто нужно, поверь.       — Как скажешь, отец, но ты ведь понимаешь, как мама Минерва относится к нему?       — Более чем.       Гигиея далеко не ушла: всего лишь встала вместе с отцом возле центральной купели. Девочка подбежала к ней, потянув за край халата.       — Ой, что такое, кроха?       — Там. — Просипела Рия, указывая на свою дверь. — Что-то есть.       Гигиея нахмурилась вместе с отцом.       — О чём ты?       — Что-то нехорошее… я не знаю.       Взрослые переглянулись. Асклепий пожал плечами.       Девочка провела обоих ко входу, но не решилась заходить. Сердце уже колотилось вовсю, словно нечто находится прямо за этой дверью.       Гигиея приоткрыла дверь, но тут же закрыла её и отступила.       — Ох, Тартар.       — У-уркх.       В дверь врезалось что-то большое, и все трое отшатнулись.       — Зови Минерву, — Коротко ответил Асклепий. — бери ребёнка и спрячься у меня в кабинете.       Женщина кивнула, подхватывая Рию на руки, пока Асклепий остался у входа. В этот момент стены зашевелились: все те змеи, что до этого отдыхали на лозах и сводах здания, вдруг пришли в движение и устремились прочь.       Девочка боялась даже спрашивать, что происходит. Потусторонний страх не давал ей возможности сказать что-либо, но она будто знала, что к ним пришла одна из мерзостей. Увы, это не помешало ей на секунду оглянуться через плечо Гигиеи. Всего на мгновение, но Рия увидела, как из уже выбитого дверного проёма высовывались человеческие руки, много рук, слишком много для одного человека.       Навстречу убегающим вышла Минерва, уже понимавшая, что что-то происходит.       — Что случилось?       — Сюда кто-то пролез. Помоги отцу.       Гигиея только указала кивком в сторону Асклепия и тут же попыталась уйти, но Минерва остановила её.       — Погоди, оставь Рию здесь.       — Почему?       — Она нам может помочь. Опусти её на землю.       Несмотря на тревожный взгляд, голос богини войны звучал спокойно и холодно. Эгида, обретшая форму бронежилета, уже была надета на ней, а так называемая сарисса, которая изначально была копьём, материализовалась в руках женщины как штурмовая винтовка.       — Просто держитесь за мной. — Минерва на секунду посмотрела напуганной Рие в глаза. — Кроха, ты должна кое-что сделать…       Не успела она договорить, как с противоположной стороны купели попятился Асклепий, вслед за которым топало трёхметровое нечто. Это было похоже на старых гекатонхейров, но вместо сотен рук и пятидесяти голов было всего по две пары, которые состояли из животных и человеческих конечностей. Оно будто было сложено из кусков тел как из паззла, невероятно мерзкого и ужасающего. Чудище смотрело на Асклепия своей головой, покрытой десятками неморгающих глазных яблок самых разных цветов и форм, готовое убить его.       — Угхм-р-р-р.       Издав утробный звук, оно вытянуло свои руки, состоящие из лапок, копыт, когтей и даже человеческих пальцев.       Не дожидаясь, когда тварь добьётся своего, Минерва начала стрелять по его голове, стараясь прострелить как можно больше глаз. Монстр остановился, то ли воя, то ли скуля.       Рия снова впала в панику: она схватилась за Гигиею обеими руками и тихо заплакала.       — Встаньте мне за спину! — Скомандовала Минерва. — Рия! Рия, слышишь меня?!       — Не кричи на неё!       — У нас нет времени, Гигиея!       Пока разгорался спор, Асклепий успел отойти от неповоротливой твари к Минерве.       — Оно поглощает моих змей!       — Да я заметила! Так, слушайте сюда: у меня в запасе ещё четыре магазина, но после этого мне придётся идти в ближний бой. Никто этого не хочет, правильно? Правильно, так что найдите способ разбудить силы Рии, если я не справлюсь!       Нечто быстро оклемалось, потянувшись тупой округлой головой к своим жертвам. За это время повреждённые глаза успели восстановиться.       — Да уж, с ним будет трудно…       Минерва как следует упёрлась в приклад, в этот раз разрядив половину магазина в голову и толстые ноги монстра. Эффект оказался действенным: мерзость остановилась, пытаясь закрыть голову руками.       — В бездну, уводите её в подвал! Я задержу тварь как получится, а вы постарайтесь научить девочку какому-нибудь заклинанию да помощнее!       — А как же ты?! — Спросил Асклепий, пока Гигиея уходила с ребёнком.       — Подожду, пока папаша с остальными придёт.       Рию уже не держали на руках, и ей пришлось двигаться на своих двоих за спешащей опекуншей. Растерянность и страх перемешались, отчего ребёнок не мог до конца понять ситуацию. Только когда Гигиея провела девочку в глубокий погреб под зданием и остановилась, та смогла оклематься.       — Ты в порядке?       — Я… я боюсь…       — Конечно боишься, это нормально. — Гигиея отошла, чтобы закрыть дверь и включить свет. — Вот так.       — Это та самая мерзость?!       — Да… да, наверное! — Богиня и сама не заметила, как начала нервно смеяться. — Так, а теперь слушай меня…       Дверь снова хлопнула, закрывшись за Асклепием. Гигиея ничего не ответила, продолжая сбивчивую мысль.

***

      Для пущей достоверности Минерва исстреляла весь магазин, чтобы Асклепий и Гигиея точно поверили, что у неё ещё достаточно боеприпасов. Они всегда были трусоватыми, да и не воинам же покровительствовали, особенно Гигиея — любительница порядка и постоянства, которой стоит понервничать, как она тут же идёт мыть руки.       Оружие Минервы начало таять, перетекая в правую руку, после чего по капле собралось в ладони, превратившись в золотое копьё, конец которого будто ещё плавился, удерживая толстые капли, готовые изменить форму копья в любой момент. Всеоружие — один из поздних артефактов богов, выкованный уже в эпоху, когда римский пантеон уступил место христианству. Верх оружейной мысли и совместных усилий Гефеста и Минервы.       Пока богиня дожидалась трансформации копья, тварь успела встать на ноги, чтобы вновь визгливо заурчать и двинуться в сторону обидчицы тяжёлыми шагами. Плоть ног мерзко шлёпала по плитке, пока дикий хор глаз разглядывал свою жертву.       Богиня даже бровью не повела, одним выпадом вонзив оружие прямо в грудь мерзости. Капли за секунду до удара придали себе форму остроконечных «крыльев», превращая копьё в протазан.       Шаг, другой, усилие, и здоровяк пролетел над головой Минервы, словно в нём не было той полтонны веса, какую она ощутила. Под силой тяжести монстра треснула плитка, и богиня поспешила вытащить оружие. Тычки в голову неповоротливого урода продолжались до тех пор, пока от глаз ничего не осталось. Минерва понимала, что на большее рассчитывать не придётся: самоисцеление мерзости было ошеломительным и сводило на нет все её старания.       — Ты даже встать не сможешь, гнида. — Процедила она сквозь зубы, разрезая ту часть, где должно было быть колено.       Опыт боёв с подобными отродьями подсказывал, что если и расчленять нечто живучее, то только так, чтобы повреждённые части не смогли никуда сами уползти. Предосторожность, выученная несколькими укусами, ударами и порезами в самые неожиданные моменты и уязвимые места, пригодилась в самый раз.       Как и ожидалось, нога из ног не думала умирать, извиваясь в попытках сдвинуться с места даже в тот момент, когда богиня оттолкнула её от хозяина. Из неё вместо крови стала тянуться чёрно-фиолетовая жидкость, явно имевшая свою волю. Именно этот яд и убивает богов. Именно эта зараза заставляет их обращаться в таких же чудовищ, и именно эта дрянь почему-то не взяла одного маленького безродного ребёнка.       Возрастающее чувство несправедливости только помогало держать оружие крепче, пока монстр потянул лапы к Минерве. Один резкий взмах, и конечность из конечностей с мерзким шлепком испачкала пол.       Да, пусть она и не сможет его убить в одиночку, но у неё достаточно сил, чтобы превратить последние минуты жизни этого уродства в ещё большее мучение.       Оставшись без руки и ноги, нечто закачалось на спине, пытаясь перевалиться на раненый бок.       — Да не вертись ты.       Богиня воткнула протазан ему в живот, поставив обратно на спину, но тут руки и лапы, до этого сцеплявшиеся друг с другом на груди, схватили древко и потянули его к себе. Минерва пошатнулась, но не выпустила оружие. Крылья протазана расплавились, и жидкий металл стал менять форму с одного лезвия на другое, затвердевая и плавясь с умопомрачительной скоростью, чтобы превратить внутренности монстра в кашу. Кровь, мясо и кости забрызгали из открывшейся раны, и Минерва отступила в сторону.       "Та-ак, перестаралась".       Из рваной раны забрезжила не только кровь, но и та самая чёрная жижа. Она сформировалась в острый кончик, который выполз из груди монстра, обнажая текучее щупальце.       Минерва крепче взялась за оружие. Теперь игры кончились: одна ошибка, и ей конец.       Перейдя кое-как в сидячее положение, нечто утянуло щупальцем свою ногу и «приклеило» её обратно. Это было настолько быстро, что богиня могла только не дать ему сделать то же самое с отрубленной рукой. Конец всеоружия снова расплавился, превратившись в трезубец, и сильная рука Минервы метнула его в конечность, пронзая не только её, но и плитку. Та взрылась, как от удара пушечного ядра.       Существо замерло, после чего повернулось к Минерве.       — Подонок.       То ли от бешенства, то ли от осознания беззащитности жертвы, мерзость с высоким урчанием побежало к богине, размахивая грудным щупальцем с такой силой, что от его ударов начали трещать колонны.       Минерва рванула назад, держась рядом с краем бассейна в центре. Оружие вонзилось прямо на противоположной от него стороне, и кроме отступления вариантов не было. Как только она обогнула бассейн, то тут же выхватила трезубец, стягивая с него ногой поверженную конечность. И только сейчас Минерва поняла, что она уже не двигается, как раньше.       Словно в подтверждение, из отрезанной части разъярённой мерзости высунулось такое же щупальце, как и из груди.       — Дело дрянь.       Пора что-то с этим делать.       Мерзость вытянула свои склизкие отростки, пытаясь ими коснуться богини, но та, и глазом не моргнув, парировала и резала их ещё до того, как они оказывались на опасно близкой дистанции. Не только бронежилет, но и почти вся закрывавшая Минерву одежда состояла из Эгиды, так что об уязвимости и речи не шло. Однако богиня была осторожна: она должна выиграть время, а не бой.       А тварь меж тем напирала, не давая отступить ни на шаг. Поначалу пытаясь атаковать тычками, монстр неожиданно сменил тактику, размахивая щупальцами из стороны в сторону. С таким подходом Минерва рисковала получить обрубками регенерирующих щупалец по лицу, но она была предельно аккуратна, в половине случаев просто уклоняясь вместо парирования.       Места для манёвра оставалось всё меньше и меньше. Минерва просто не успевала оглянуться, хоть и понимала, что может в любой момент споткнуться об обломки колонн или крыши.       Так и случилось. Нога богини встала не в том месте, и та кувыркнулась через спину. Получилось встать, но защищаться быстрее она просто не сможет. Минерва начала отступать как можно дальше, пока в какой-то момент спина не почувствовала холодок мрамора.       Урчащая тварь ошалело смотрела на богиню, так что ни одна из десятка пар глаз не смогла увидеть, как откуда-то сбоку начали лететь кристальные осколки, много осколков. Они бесконечным потоком сносили грузное тело мерзости, пока то не начало падать, теряя равновесие от шквала.       Минерва отступила за одну из колонн и выглянула в сторону источника шквала. Поодаль от места схватки, в другом конце бассейна стояли Гигиея и Рия, причём круг, из которого формировалось заклинание, поддерживала именно седовласая. В иной ситуации Минерва не удивилась бы такому раскладу, но её беспокоило другое: все подозрения подтвердились, и даже больше.       Но шквал прекратился, а Рия сомкнула руку, стирая сложную систему кругов и символов, которая и порождала осколки. Мясное месиво, пострадавшее от заклинания, всё ещё было живо и даже смогло встать на ноги.       — Бегите отсюда! — Успела только крикнуть Минерва, как чудище тут же ринулось к обидчицам прямо через воду бассейна.       — Незачем! — Отозвался до боли знакомый голос, после чего с неба засияло так сильно, что Минерва невольно зажмурилась.       — Отходите, мы разберёмся! — Ещё один знакомый голос…       Вместе со вспышкой света явилось несколько мужчин в белых одеждах, словно снятых с рукотворных статуй античности. Свет солнца испепелял мерзость, в то время как языки из воды вытянулись и сковали его, не давая выбраться.       — Вовремя же мы!       — И не говори.       — Нет времени красоваться. Добивайте.       Последний из голосов порезал Минерве слух. Да уж, без него эта встреча бы не обошлась.       Посейдон, Апполон и, конечно же, Зевс — одни из немногих оставшихся богов-олимпийцев, всё ещё сохранивших свой облик и небольшую часть сил. По крайней мере достаточную, чтобы вместе одолеть мерзость.       Обступив бассейн по краям, все трое управляли своими силами, чтобы завершить вторжение месива из черной слизи и слитых конечностей. Последним решающим ударом стала молния Зевса, которую он создал из вскинутой руки.       Вспышка и грохот, последовавший за ней, окончили эту схватку. Тёмные щупальца перестали дёргаться в агонии, а чудище перестало выть и урчать, запахло горелым мясом.       Всё закончилось также быстро, как и началось. Сообщение от Пантагностиса таки настигло своих адресатов, и вовремя.       Рия тем временем тряслась, будто её окатили ледяной водой. В голове начали мешаться мысли, ей не принадлежащие, обрывки последних минут в подвале и здесь, и осознание того, что она только что сделала.       Когда Гигиея предложила поиграть ей в звёздочки, Рия подумала, что она просто хочет её успокоить, но её напуганный вид говорил о чём-то ином. Богиня почти что переходила на крик, когда Рие не удавалось представить летающие вокруг звёзды, как вдруг до этого молчавший Асклепий сказал: «Круг четыре, один, пятнадцать, десять. Сделать сможешь?». В голове тут же представилась схема круга заклинания кристальных осколков, которую Рия смогла повторить в точности. Сложное заклинание с труднозапоминаемой схемой как по щелчку выстроилось в идеальной форме, стоило только сказать цифровую последовательность. И сделал это практически безграмотный ребёнок!       Гигиее пришлось держаться за девочку чуть ли не в обнимку, чтобы у той хватило смелости вернуться к месту схватки и выстрелить, хоть она и делала это практически вслепую. Теперь её трясло от страха и замешательства.       — Ты молодец, Рия! — Говорила Гигиея, поглаживая привалившуюся на неё седовласую. — Ты спасла маме жизнь.       — Так это и есть наша гостья? — Поинтересовался самый старый из подоспевшей тройки. — Да она же совсем кроха...       — Спасение приходит оттуда, откуда не ждут. — С серьёзной миной ответила Минерва, переступая обломки. — Вы пришли вовремя.       — Ещё бы мы не пришли! — Рассмеялся до этого молчавши Аполлон. — В чертогах делать совсем нечего, а тут такие известия!       — У нас мало времени. — Минерва осмотрелась, убедившись, что Гигиея и Асклепий целы и невредимы. — Надо поговорить, пока новые мерзости не появились.       — Могут прийти ещё? — Спросил другой мужчина, державший в руках золотой трезубец.       — Да, где-то здесь может находиться разрыв, так что будьте готовы к обороне. А пока у нас есть время передохнуть, мне нужно вам кое-что сообщить.       Навстречу вышел Зевс, смотря с опаской на её запыхавшийся вид.       — Это срочно, Афина? Мы только при…       — Да, отец, это очень срочно. От этого зависят наши жизни.

***

      Крепко держа намокший нож в руке, Аврора стояла над мелкой безымянной могилкой с камнями, к которой была привязана Яшма. Одно движение, пару секунд, и с ладони закапала тёплая кровь, быстро напитавшая и без того влажную почву.       — Ну же, вставай, падла.       Женщина сама не верила в то, что делает, но, взвесив все за и против, стало понятно, что особого выбора у неё нет, и лучше рискнуть. В конце концов, она не просто так сохранила останки Варгина, а не выбросила эту гадость куда подальше, где её не достать.       Когда-то давно, когда Тарус и Аврора с ещё годовалой Рией обосновались здесь, серое поветрие ещё не окружило их лес окончательно, отчего вся мифическая фауна заражённых деревень и городов убегала на восток. Так уж вышло, что к отдалённому дому набрёл никто иной как Варгин — король котов из польского и белорусского фольклора. Старое вредное существо, приносившее болезни и нелюдимость тем, кто имел неосторожность приютить его. От его черных как смоль лапок сотнями лет гибли жители деревень и поместий, где информация о подобной нечисти была не такой достоверной и подробной. Этот кот, ведомый голодом и страхом смерти, в своё время прибился к дому, но ему не повезло: Аврора быстро распознала в простом животном энергетического паразита и душегуба, и вместе с Тарусом они застрелили его, похоронив около одной из опушек. Теперь же, когда потребовался некто, кто наверняка сможет пересечь портал без стопроцентной вероятности погибнуть, осквернённые кошачьи останки стали единственным шансом передать сообщение на большую землю.       — Просыпайся, уродец блохастый.       Яшма неопределённо смотрела на хозяйку, не понимая, что она обращается к кому-то, у кого нет плоти в этом мире. Через несколько мгновений кошка закачала головой, будто засыпая, после чего её животный взгляд сменился на осмысленный, а цвет глаз стал оранжево-огненным.       — Мр-р-ря… гадость какая. Кто-о посмел надо мной глумиться и воскресить?.. Ты?!       Яшма зашипела на хозяйку, мысленно передавая ей человеческую речь.       — Это знахарский поводок, Варгин. — Аврора ухмыльнулась. — Ты всё равно не сможешь от него избавиться.       — Чего тебе ну-ужно, лярва живодёрская?!       — Мне нужно, чтобы ты кое-что доставил туда, куда я скажу. И если ты будешь хорошим мальчиком, ну, пока что девочкой, то я упокою тебя обратно.       Одержимая Яшма заглянула за спину Авроры, наконец увидев, как откуда-то за лесом поднимается огромный столб света, вокруг которого воронкой вертелись облака, создавая в центре столба эдакое око бури, но в меньших масштабах.       — Что здесь творится?!       — Не твоё дело, блохастик. — Аврора присела на корточки, чтобы взять поводок в руки. — Давай, чем быстрее закончишь, тем быстрее вернёшься дальше догнивать.       — Куда?! Стоя-ять, женщина! Прекратить!       Кот упирался лапками в землю, но Аврора явно была куда сильнее, и, протащив животное по земле метров десять, убедила его двигаться на своих четырёх.       — Полно тебе, котоубийца! Куда-а ты меня тащишь?!       — Придём — скажу.       Женщина довела Варгина до самого колодца, из которого и шёл этот световой столб, затем спустилась под землю, где плакучая ива Истока сияла нестерпимо ярким бледным светом, а вода в озерце будто кипела, наполняя пещеру паром.       — Что вы натвори-или с этим местом?! — Взвизгнул Варгин в ужасе. — Мы в ад попали?!       Протащив кота до самого портала, Аврора схватила ошейник и притянула кота к себе, после чего достала из своего рюкзака конверт, завёрнутый в целлофановый пакет.       — Слушай сюда: ты найдёшь Таруса по ту сторону и передашь вот это письмо. Сорвёшь ошейник — не сможешь вернуться и станешь призраком. Не найдёшь Таруса — не вернёшься сюда и не упокоишься. Кинешь меня и уйдёшь в теле этой кошки — умрёшь от голода. Думаю, ты не тупой и сам всё понимаешь, так ведь?       — Погоди-погоди, женщина, а как я твоего этого Та-аруса-то узнаю?!       Аврора усмехнулась.       — Это тот мужик, что засадил тебе дробью в брюхо. Седой, с широкими плечами и кривой осанкой. Не пропустишь.       — Ах ты… л-ладно! Будь ты проклята на четыре коле-ена!       — Да-да, тяни время, бестолочь.       Молча повесив пакет на шею кота, Аврора пинком отправила его с поводком прямиком через открывшийся портал. Варгин поспешил уйти, оставляя Аврору в нервном ожидании. Теперь всё зависело от лояльности одного единственного чудища, у которого хватит сил пережить проход в портал и интеллекта, чтобы выполнить задачу.       Место силы словно… проснулось и начало передавать всю свою энергию куда-то в неопределённое место, которое из дома не отследить. Аврора просто надеялась, что кто-то там, на большой земле, знает, что с этим сделать и с той информацией, которую она передаст в конверте.       Мир пришёл в движение, словно кто-то столкнул его с огромных скрипучих качелей судьбы.