***
Перерыв на ужин кончился, и Аврора, стараясь не беспокоить Хрыча, решила немного привести в порядок дробовик: почистить, протереть от грязи, где возможно. Ситуация не позволяла расслабляться ни на секунду, и пусть лучше её оружие не откажет в самый неподходящий момент. Тяжёлые стоны сверху всё продолжались, и слух Авроры постепенно начал к ним привыкать. Однако в тот же момент, когда её перестали волновать эти звуки, в общий шум вмешался ещё один, будто кто-то скребётся по обоям. — Твою мать, Яшма. — Буркнула она себе под нос, тут же вставая со своего места и роняя Хрычика. Тот в недоумении закряхтел, но прежде чем он успел что-то спросить, ему прижали рот рукой. — Цыц, я за кошкой иду. — Какая кошка, ты сдурела?! Её же сейчас на ремни покусают! — Вот поэтому я и иду, башка садовая. Сиди тут и не отсвечивай. Аврора, зарядив четыре дробины, медленно поднялась по лестнице, всё ещё слыша, как Яшма царапается о дверь, явно учуяв запах хозяйки. Как только она оказалась прямо перед дверью, всё затихло. Толкнув ногой дверь, Аврора выставила ствол вперёд, выцеливая стонущего уродца. — Яшма, кыс-кыс. — Шепнула она. Послышался короткий «мяу» со стороны кухни, и кошка в самом деле проскочила у неё под ногами быстрым шагом, словно зная, что там безопасно. — Малявка бесявая, прибила бы. Рука потянула дверь, но тут откуда-то сверху потянулась большая серая ладонь, раскрывая дверь обратно. Аврора не успела ничего понять, как рука уже схватила её дробовик и потянула вперёд вместе с хозяйкой, которая держала оружие на ремне, перекинутом через плечо. Знакомый стон перерос в крик, и Аврора, упавшая вперёд к противоположной двери в коридор, смогла увидеть гада полностью. По всем меркам он был вурдалаком: серая кожа, гнилые острые зубы и худое лицо и тело с чёрными спутавшимися до груди волосами. Аврора больно ударилась плечом и успела только выставить дробовик вперёд. Мертвец укусил его, но руки были свободны, и, надавив всем телом, он стал бить цель по лицу, царапая щёки и лоб гнилыми ногтями. В носу стало как-то слишком тепло, а во рту почувствовался вкус крови. Взгляд упыря зацепился за руки, державшие дробовик, и он расцепил челюсть. Аврора воспользовалась этим, чтобы навести ствол и выстрелить. Вспышка и грохот напугали вурдалака, но всего на секунду. Он снова закричал, схватив её за волосы. Один удар, два, в спине и затылке сковало мышцы от боли, и Аврора уронила оружие. Откуда-то раздался выстрел, и мертвец выронил её из руки, отшатнувшись назад на вход в кухню. Из подвала вышел домовой, державший в руках явно не подходящую ему по размерам СВД. — Отчипись, нечисть проклятая! — Услышала в полусознании Аврора голос Хрыча. — Не дам обижать! «Хрыч… Хрыч?!» Она мгновенно пришла в себя, понимая, что теперь ей ещё и этого балбеса защищать. Воспользовавшись моментом, она схватила дробовик и встала, целясь в отступившего назад вурдалака. Тот снова завыл, готовый атаковать, но Аврора не дала ему это сделать, молча дёрнув затвор и прострелив нечисти грудь. Ещё один щелчок, и дробь сорвала ему челюсть и кусок шеи. Последняя дробина разорвала голову, и незваный гость наконец упал. Из его сухого тела не вытекло ни капли крови. Чего нельзя сказать об Авроре, у которой теперь болело всё выше поясницы, а рубашка измазалась в собственной крови. — Эй, куда?! — Спросил Хрыч, когда Аврора побежала к окну кухни. — Мне Бусю надо проверить. Она увидела то, чего и боялась. Те бестии на четырёх лапах, что до этого выползли из Истока, разбрелись вокруг их дома и окрестностей. Две из них отчаянно ломились в сарай, учуяв, видимо, целую корову себе на съедение. — Суки, мрази, отстреляю по конечности. Так, Хрыч, подай патроны. — Но у тебя кровь… — Да знаю я! Времени нет прихорашиваться! Я щас сдохну, но хоть Бусинку спасу! Делай, что говорят! Тот послушался и помог зарядить дробовик, пока одно из чудовищ на улице уже тянуло зубами замок и цепь. Их было всего двое, и, борясь с болью в плече, Аврора открыла дверь, выстрелив по гадам. Это её дом, её сарай и её животные, и никто ни в этой, ни в следующей жизни не посмеет всё это разрушить, ведь когда Тарус и Рия вернутся домой, она будет обязана их накормить и напоить, поцеловать на ночь и уложить спать, а потом встать первой, чтобы начать всё сначала. И всё это она сделает любой ценой.***
Несмотря на клич, означающий «в атаку», никто из олимпийцев вперёд не двинулся. Они встали в оборону, ожидая, когда мерзости сами подойдут к ним. Так и случилось: маслянистые силуэты побрели прямо к ним, все до единого. Они не говорили, не издавали звуков, в них не было видно никаких знакомых очертаний кроме формы тела. Тихая битва под пристальным взором марионетки Рии, кажется, заранее была обречена на провал. Первыми на себя удар приняли Минерва и Посейдон. Пронзая не боящихся боли мерзостей, они защищали фронт, пока Аполлон и Асклепий держали фланги. Монстры шли упрямо и пытались убить не так рьяно, как те, что были раньше, но их было много, слишком много. Маленький проблеск надежды засиял только в тот момент, когда Зевс смог призвать несколько молний, чтобы отбросить гадов, но ему приходилось сильно стараться с каждым заклинанием, в то время как враг не отступал ни на шаг. Минута, пять, двадцать, силы были не бесконечны, в отличии от врага. Олимпийцы отбивали стену мерзостей изо всех сил, но им приходилось отступать, сантиметр за сантиметром, пока их не прижало к туннелю, который предательски закрылся прямо у них за спиной плёнкообразной розовой плотью. Асклепий, которому повезло передохнуть, попытался перерезать дверь, но меч будто тонул в плоти, как в использованной жвачке. — Надежды нет! — Не выдержав напряжения крикнул Асклепий. — Нам их не перебить! — Заткнись, Аск, и без тебя знаем! — Огрызнулся Посейдон. — И зачем мы только сюда полезли. — Пробормотал сам себе Зевс. Надежда таяла и вытекала сквозь пальцы прямо на глазах. Минерва тоже была на грани, но, сжав зубы, смогла выдать из себя хоть какой-то приказ. — Стоять насмерть! Надежда умрёт тогда, когда мы умрём, ясно вам?! — Я не хочу умирать! — Крикнула ей в ответ Гигиея в слезах. — Сама виновата, что полезла сюда! Ваше нытьё сейчас вообще не помогает, трусы несчастные! Внезапно на головы олимпийцев полилась кровь и мясо, и те подняли головы, когда поток прекратился. К их удивлению даже мерзости остановились, увидев что-то чужеродное. Нечто огромное разорвало своими золотыми когтями стену из плоти, а из дыры хлынуло пламя. Нечто высунуло свои головы орла, тельца, льва и человека, а после высунулось и само. Его огромные многометровые крылья с глазами одним взмахом придавили олимпийцев к земле, при этом сметя во все стороны мерзостей. На чудовище было трудно смотреть из-за огня, но боги уже поняли, что это тот самый серафим, про которого рассказывала Минерва. Словно в подтверждение этому, из пробоины начали выходить обычные ангелы с мечами, которые бросились в бой против бесконечной армии мерзостей. Олимпийцы наконец смогли встать, чтобы воочию увидеть происходящее. Прямо перед ними высадился уже знакомый Гавриил, неестественно чистый на фоне кровавой бани вокруг. — Вы всё ещё живы, это хорошо. Никто из олимпийцев не ответил. Все просто смотрели на катастрофу, происходящую перед ними. Им нечего было сказать. Гавриил это понял. — Мужайтесь, вы выстояли и не стали частью этой армии. Архангел обернулся, наблюдая за тем, как пронизанная сосудами Рия зашевелилась и с неестественной быстротой стала уворачиваться от замахов пламенного меча серафима. — Господин был прав. Дитя оказалось не человеком. — Что значит «не человеком»? — Первой спросила Гигиея. — Бог всеведущ, и он видел, что настоящая Рия находится сейчас в коме. То, с чем вы всё это время общались и о чём заботились — лишь копия Рии, точная до последней детали. Теперь она проявила свою истинную сущность. Как нам объяснил Господин, Копия родилась ровно в тот момент, когда дитя коснулось дерева и изъявило свою волю. Что-то внутри Земли проснулось на мгновение, и вскоре появилось второе дитя, рождённое волей и желанием. Оно напрямую связано с тем, что заразило это место. — Значит… значит именно это я почувствовала тогда. — Подумала вслух Минерва. — Определённо. — Согласился Асклепий. — Теперь ясно, почему на неё не действует яд мерзостей. Посейдон плюнул в пол. — Сраная монстрятина нас всех вокруг пальца обвела! — Нет, я в это не верю… Все обернулись на до этого молчавшую Гигиею. — Я не поверю, что Рия нас обманула. Может… может она сама сейчас в беде! Минерва коротко посмотрела в сторону поля боя. Огромный серафим вместе с толпой ангелов полностью окружили Рию, но её не брало ни огнём, ни мечами, а самим воинам доставалось не меньше. Слизь чёрного озера вздыбливалась толстыми щупами и бросалась на них, даже если ангелы были по самым потолком. После таких ударов обычные ангелы падали, и только серафиму удавалось держать удар. — Даже если она не предала нас, мы ей не сможем помочь. — А если сможем?! Всего-то перерубить щупы, а дальше унести её отсюда! — Мы сюда пришли не за тем, чтобы Рию спасать, очнись! Началась громкая перепалка, в которую уже вступил и Асклепий, и Посейдон, и даже Аполлон. Только Зевс, ведомый странной идеей, собрал в кулаке молнию, после чего метнул её прямо в один из больших сосудов, вонзившихся в спину Рии. Щуп разрубило, после чего тот, двигаясь по чьей-то воле, вновь соединился с оторванной частью. После грохота его молнии все замолчали, увидев то же, что и Зевс. — Это бесполезно, придётся оставить эту затею. Никто не нашёлся с ответом, и не успел бы, ведь сразу после этого задрожали стены, зашевелился потолок и пол. Тело Рии завыло, отчего зазвенело в ушах, и прямо над ней появился странный чёрный круг, который мгновенно расширился на весь потолок. Над головами ангелов и олимпийцев разверзлась лишь темнота. Жара внутри спала, подул ветер, стало легче стоять на ногах, но лишь на миг, потому что всё начало затягивать. Вместе с этим висевшая Рия в самом деле оказалась марионеткой. Путы, вонзившиеся в неё, тянулись к груди гуманоидного существа, стремительно приближавшемуся к котлу, в котором оказались ангелы и олимпийцы. Вскоре он закрыл своим телом весь этот свод, а проходы к озеру закрылись намертво. Даже тот прорыв, что сделал Серафим, затянулся за секунду. Руки чудовища потянулись вниз, хватая всех подряд, чтобы бросить жертв в свою пасть — единственное, что у него было от человека, в то время как глаза у него были закрыты огромным костяным наростом, напоминающим веер. У него тоже не было кожи, лишь мышцы, покрытые розовато-красным мясом и сухожилиями. — А вот и Брахман. Ангелы взмыли вверх, точно рой насекомых по сравнению с гигантом. Гавриил хотел последовать за ними, но обернулся на олимпийцев. Те уже вонзили своё оружие в пол, чтобы было за что держаться и противостоять потоку ветра, который начал затягивать их вверх. — Теперь без крыльев вам не выжить. — Нам в целом тут не выжить, если ты не заметил! — Крикнул Посейдон. — Это поправимо. Веруйте, и сможете победить. Гавриил взмахнул посохом, и огонь его свечи окатил олимпийцев. Те уже были готовы закрыться и сгореть, но с ними ничего не произошло. Только когда они почувствовали тяжесть в спине, каждый заметил друг у друга по паре белых перистых крыльев. Никто не знал, как на это реагировать, да и подаривший их архангел тут же взлетел навстречу чудовищу. — Невероятно… — Охнул Аполлон, чувствуя знакомое чувство силы и возможности воспарить. — Какая точная анатомия. — Успел заметить Асклепий. Минерва, в отличии от остальных, не была рада подарку так сильно. — Это, конечно, полезное приобретение, но вы хоть помните, как ими пользоваться? — Мы не непомнящие старики, Минерва. — Ответил Посейдон, взмыв вверх первым. Остальные переглянулись, повторив за ним. Вскоре на земле осталась только Минерва и, как ни странно, Зевс. — Тебе помочь, Минерва? — Не надо, я сама. Ей пришлось приложить куда больше воли, чем остальным, чтобы взмах новых конечностей смог поднять её вверх, но в конце концов у неё получилось, и олимпийцы смогли сравняться с ангелами, чтобы дать бой новому врагу.***
Услышав в тишине чей-то голос, Рия окончательно осознала себя. — Кто здесь? — Спросила она, оглядываясь по сторонам. Вокруг была сплошная тьма, полное отсутствие чего-либо, даже такого понятия, как темнота. — Это я — Разум. Спокойный равнодушный мужской голос звучал прямо в голове. Несмотря на удивительное спокойствие в душе, Рия активно пыталась найти говорившего. — Неужели ты меня не помнишь? — Извините, но я даже не знаю, где я. — Хм… видимо, твоё восприятие сузилось после долгого сна. Хорошо, я придам этому месту образ. Рия почувствовала, как её начало куда-то поднимать, и вскоре она будто всплыла из черноты, оказавшись в бескрайней земле. Вокруг был только огромный всеобъемлющий небосвод, полный звезд и туманностей, но не земных, а каких-то совсем далёких. Под ногами прошла рябь, будто от воды. Точнее, чего-то похожего на воду. В ней отражались звёзды, равно как и сама Рия. Или то, чем она стала. Снизу на неё смотрело существо с двумя руками, ногами и головой, как у человека, но полностью состоявшее из той же чёрной воды и звёзд. Это был размытый облик, отдалённо напоминавший человека, но явно таковым не являющийся. Рия посмотрела на свои руки и тело. Себя она видела такой же, как и всегда. — У тебя нет воспоминаний, ведь так? Она подняла голову, услышав голос впереди, и перед ней оказался такой же человекоподобный силуэт, отражавший своим телом космос в себе и вокруг, но куда большего размера, чем Рия. Он смотрел на неё, ожидая вопросов или ответов. — Кто ты? — Спросила она. — Понятно. Ты лишь часть Воли, маленький осколок. Мысли спутывались в голове. Рия не знала ни этого места, ни этого существа, ни уж тем более то, о чём он говорит, но чувства и интуиция не давали ей впасть в замешательство, так и подсказывая, что она знает, кто перед ней. — Вы — мерзость, заразившая Брахмана? — Нет. Я тот, кто создал Вестника, заразившего Брахмана. — Но зачем? — Вестник нужен, чтобы подготовить место для моего появления. — А разве вы не уже здесь? — Нет. — А где тогда? — Слишком далеко, чтобы добираться самостоятельно через материальный мир. Рия хотела было задать ещё один вопрос, но существо подняло правую руку. На секунду оно оглядело себя. — Не самая практичная форма жизни… Как бы то ни было, Осколок, ты здесь потому, что Вестник не смог поглотить тебя. Такое возможно только при одной ситуации: ты — такая же, как и я. Коснись меня, и всё станет понятно. Он протянул ей руку, одна фаланга пальца которой была ростом с Рию. Она протянула свою руку в ответ, и в этот момент познала всё, от самого начала и до самого конца вселенной. От самого её зарождения и до сего момента, полного вероятностей и возможных выборов. Лишь несколько из вопросов остались открытыми, поскольку Разум решил не делиться ими сразу. Она исполнила волю Рии — знать всё. И вместе с этим узнала, что она такое. Когда Рия коснулась дерева Истока, её маленькая воля пробудила большую силу, спавшую в недрах Земли с её самого рождения. У этой силы не было разума, и она приняла мышление ребёнка и её воспоминания за свои, вместе с этим поглощая мысли и воспоминания миллионов других людей, информацию их мира, пока Рия была без сознания. Нёсший Рию на руках Тарус пронёс Рию и Осколок в ней через сверхпространство, где из-за действия портала их разделило. А дальше, когда Осколок уничтожил одну из мерзостей в обители Минервы, Вестник смог обнаружить её, а там и его создатель. Вестник в свою очередь — лишь кукла из плоти и единственной задачи — поглотить как можно больше местных богов и нематериальных существ, чтобы накопить энергию для создания прохода, способного провести через себя Разум в материальный мир этой планеты, а дальше… лишь поглощение всего живого. Маленькая капля из мыслей и воспоминаний по имени Рия вмиг утонула в бездне под названием Осколок. — Зачем ты это делаешь, Разум? — Спросил Осколок. — Этот мир ведь так совершенен. Зачем ты его рушишь? — Потому что ты слепа, Осколок, и твоё мнение касательно идеальности мира — иллюзия. Сам факт твоего и моего существования — свидетельство того, что этот мир нужно переделать. Есть множество других причин, но для тебя они не будут иметь никакого значения. Ты же нужна мне лишь затем, чтобы помочь завершить начатое и ускорить восстановление Вселенной — это всё, что ты должна знать. — И как я могу с этим помочь? — Оставайся здесь и жди. Я почти готов появиться в этом мире, и всё идёт так, как задумано. Когда же я завершу поглощение, мы снова поговорим. Сказав это, Разум растаял на глазах, сливаясь с океаном под ногами. Теперь Осколок остался совсем один, наедине со своими мыслями. «Оставить всё так, как и происходит…»